Искусство скандинавских народов V-VIII веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Раздел 1. Скандинавская мифология

1.1 Верования в древнейшие времена

1.2 Пантеон богов

1.3 Общие сведения о вере и ритуалы

1.4 Обряды погребения

Раздел 2. Материальная культура

2.1 Общие понятия о скандинавском искусстве

2.2 Стиль броа

2.3 Изделия из металла

2.4 Платья и уборы

Раздел 3. Духовная культура

3.1 Стелы-писаницы

3.2 Руны

3.3 Героический эпос

Заключение

Список использованной литературы

Приложение



Введение

Выбранная мною тема «Искусство скандинавских народов VI-VIII века» сохраняет свою актуальность и по сей день. Сейчас в литературе, кинематографе и других видах искусства часто используются мотивы из скандинавских мифов, в Гётеборге (Швеция) проходят фестивали концептуального кино, а современное скандинавское искусство занимает далеко не последнее место на мировой арене. Тем не менее, в VI-VIII веке искусство в Скандинавии было гораздо более скудным, чем в южных частях Европы.

Скандинавия обычно воспринимается как историко-культурный регион на севере Европы, охватывающий Скандинавский полуостров, полуостров Ютландия и прилегающие острова. Традиционно Скандинавия включает в себя три страны -- Швецию, Норвегию и Данию. В географическом смысле понятие Скандинавия синонимично понятию «Скандинавский полуостров». Скандинавия в широком смысле включает в себя также государства Финляндию, Исландию и острова Северной Атлантики, сближаясь с понятием «страны Северной Европы». В реферате мы будем рассматривать Скандинавию, включая помимо Швеции, Норвегии и Дании еще и Финляндию, Исландию и острова Северной Атлантики.

Скандинавские страны сыграли большую роль в мировой культуре. Готы и другие восточногерманские племена, чья миграция привела к великому переселению народов, как принято считать, были выходцами с Северной Европы.

Цель работы заключается в том, что бы рассмотреть все стороны жизни скандинавских народов, составить максимально полное представление об их культуре, быте, вере, искусстве и обрядах.

Во время работы над рефератом я использовала следующие источники:

Анохин Генрих Иосифович. Общинные традиции норвежского крестьянства. В книге прослеживается история зарождения и трансформация общины норвежского крестьянства, рассказывается об общинных и семейных традициях норвежских крестьян в прошлом и в настоящее время, показывается роль общины в истории развития норвежского народа.

А.Я. Гуревич. Норвежское общество в ранее средневековье. В монографии на материале памятников права и литературы Средневековой Норвегии и Исландии исследуется проблема социальных отношений в эпоху, отделяющую доклассовое общество от общества раннефеодального. "Большая семья" и ее трансформация, специфические формы земельной собственности, своеобразие скандинавской общины, широкий слой свободных и возвышающаяся над ним знать - все эти вопросы изучены в двух планах: каков объективный характер норвежского общества эпохи викингов и каково восприятие социальной действительности самими членами этого общества, их социальное самосознание, пронизанное мифологическими представлениями.

Х.Э. Дэвидсон. Древние скандинавы. Сыны северных богов. Используя археологические отчеты, описания наскальных рисунков, анализируя и сопоставляя изделия древних ремесленников, Хильда Эллис Дэвидсон реконструировала целостную картину представлений об окружающем мире бесстрашного северного человека, создавшего пантеон языческих богов и превыше всего ценившего боевую славу и толкование мудрых рун.

Ж. Симпсон. Викинги. Быт, религия, культура. Автор множества популярных книг, в числе которых "Словарь английского фольклора" и "Британские драконы", редактор всемирно известного журнала "Фольклор" Жаклин Симпсон рассказывает об искусных стратегах, мореходах и первопроходцах - викингах, прославившихся беспримерной военной экспансией, о находках археологов, исторических хрониках и фольклоре северных народов.

А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. Исследования А. Хойслера, объединенные в этой книге, представляют классический труд по истории германского эпоса. Рассматривая скандинавские и немецкие эпические памятники, Хойслер реконструирует историю сказания о Нибелунгах на последовательных ступенях народного устного эпического творчества вплоть до создания знаменитой немецкой национальной эпопеи "Песнь о Нибелунгах". Это исследование иллюстрирует теоретические взгляды автора на то, как складывался эпос. Он дал оригинальное и ныне ставшее общепринятым решение важнейших вопросов развития германской эпической традиции.

А так же другие источники, указанные в списке литературы.



Раздел 1. Скандинавская мифология

1.1 Верования в древнейшие времена

Сведения о том, как именно первые люди представляли себе сверхъестественное, фрагментарны и субъективны. Памятники, дошедшие до нас от доисторических времен, сохраняются, как правило, случайно благодаря удачному стечению обстоятельств. Из немногочисленных и обрывочных данных мы узнаем о ритуалах и церемониях древних людей совсем немного. Даже восстановив их обряды, мы все равно не можем выяснить, какие представления породили их. Таким образом, не привлекая данных языка, мы никогда не сможем открыть дверь в мир верований ранних людей. Правда, некоторые археологи считают иначе. В любом случае через небольшие оставшиеся с тех времен окошки мы можем мельком взглянуть на этот потерянный мир. [1]

Найденные в Скандинавии маленькие статуэтки животных периода раннего неолита свидетельствуют о наблюдательности и мастерстве живших тогда людей. В Норвегии были обнаружены гребни, оканчивавшиеся изображением головы лося или птицы; в восточной части полуострова нашли ложки, а в Хельгеланде - сланцевые ножи с вырезанными на них изображениями животных, а также маленькие костяные и янтарные фигурки медведей, тюленей и птиц. Подобные предметы искусства делали представители всех охотничьих сообществ на территории Северной и Восточной Европы, и вполне возможно, что некоторые из этих небольших статуэток имели ритуальное значение. К примеру, топор с затупленным краем, заканчивающийся головой лося, из Алунды (землячество Уппланд) мог использоваться для жертвоприношений.

Более ясные свидетельства были обнаружены на наскальных рисунках в Норвегии и Швеции (рис. 1). Сейчас в Норвегии известно более семидесяти подобных памятников, и их число увеличивается, когда ученые в неверном свете утреннего или вечернего солнца находят новые рисунки. Раньше думали, что эти изображения появились очень рано. Действительно, они напоминают произведения палеолитического искусства - пещерные рисунки из Франции и Испании. Сейчас, однако, их датируют эпохой среднего неолита, примерно 2000 годом до н.э. Считается, что их продолжали делать вплоть до того, как в эпоху бронзы их вытеснил другой тип наскальных изображений, который появился в отдаленных областях Норвегии в еще более поздний период. Датировать каждый отдельный рисунок очень сложно. По самым осторожным оценкам, их делали на протяжении тысячелетий, и самые качественные экземпляры являются результатом длительной эволюции. Они, несомненно, были для чего-то нужны тем охотничьим народам, которые их создавали. [3]

1.2 Пантеон богов

Средневековый немецкий хронист Адам Бременский в своем сочинении упомянул о главном святилище свеонов, то есть шведов, в Упсале, неподалеку от Сиктоны (Сигтуны). Поблизости от святилища, по словам Адама, растет дерево неведомой породы, зеленеющее зимой и летом, а рядом находится источник, в котором свеоны совершали человеческие жертвоприношения. Сам же храм «весь украшен золотом, а в нем находятся статуи трех почитаемых народом богов. Самый могущественный из их богов -- Top -- восседает на престоле в середине парадного зала, с одной стороны от него -- Водан, с другой -- Фриккон. Вот как распределяются их полномочия: «Тор, -- говорят свеоны, -- царит в эфире, он управляет громами и реками, ветрами и дождями, ясной погодой и урожаями. Водан, что означает «ярость» [6], -- бог войны, он возбуждает мужество в воинах, сражающихся с неприятелем. Третий бог -- Фриккон -- дарует смертным мир и наслаждения. Последнего они изображают с огромным фаллосом. Водана же свеоны представляют вооруженным, как у нас обычно Марса. А Тор напоминает своим скипетром Юпитера». Ко всем их богам приставлены жрецы, ведающие племенными жертвоприношениями. Если грозит голод или мор, они приносят жертву идолу Тора, если война, Водану, если предстоит справлять свадьбы, Фриккону».

«Распределение функций» между богами в описании Адама вполне соответствует выведенной французским исследователем Ж. Дюмезилем трехчленной структуре социальных функций индоевропейских божеств: Тор в данном случае олицетворяет духовную и юридическую власть, Один -- воинскую функцию, а Фриккон (очевидно, Фрейр) -- богатство и плодородие.

Впрочем, триада Тор -- Один -- Фрейр характерна для позднего периода скандинавского язычества; первоначально ее, по-видимому, составляли Тор, Фрейр (или Ньерд) и Тюр (Тивас, или Тиу, имя которого этимологически соответствует индоевропейскому Дьяусу; от последнего, в частности, «произошел» Зевс). Причем в «исконном» варианте триады Тор как бог грома и молнии, тождественный индийскому Индре, олицетворял воинскую силу, Фрейр -- плодородие и богатство, а Тюр -- власть. Однако с развитием культа Одина и усилением «одинического» элемента в скандинавской мифологии Тюр был вынужден уступить свое место в триаде Одину, исходно -- покровителю воинских союзов и богу-колдуну. Как писал Е.М. Мелетинский, «превращение Водана-Одина в небесного и верховного бога связано не только с укреплением воинских союзов и повышением удельного веса бога -- покровителя военных дружин., но и с расщеплением первоначального представления о загробном мире и с перенесением на небо особого царства мертвых для избранных -- смелых воинов, павших в бою. В качестве «хозяина» такого воинского рая Один оказался важнейшим небесным божеством и сильно потеснил и Тюра, и Тора в функции богов неба и войны. Процесс превращения Одина в верховного небесного бога. завершился в Скандинавии (начавшись в германских землях. -- Ред.). Здесь Один оставил заметные следы в топонимике (главным образом в названиях водоемов и гор)».

Одина с Тором и Тюром, помимо «совместного членства» в триаде верховных божеств, объединяет и принадлежность всех этих богов к числу главных божеств скандинавского пантеона -- асов. Кроме Одина, Тора и Тюра, согласно «Эддам», к асам принадлежат также Хеймдалль, Браги, Хед, Видар, Хенир, Улль, Форсети, Локи, Вали и Бальдр. «Младшая Эдда» перечисляет и богинь, или асинь: это Фригг, Сага, Эйр, Гевьон, Фулла, Сьевн, Ловн, Вар, Вер, Сюн, Хлин, Снотра, Гна, Соль, Биль, Йорд и Ринд. По своим «сферам влияния» асы и асиньи распределяются следующим образом (рис. 2):

Один -- верховный бог, божество неба, покровитель воинской доблести, бог мудрости и священного знания;

Тор -- сын Одина, бог грома и молнии, бури и плодородия, защитник богов и людей;

Тюр -- бог неба, войны и воинских правил;

Хеймдалль -- страж богов, а также (в ипостаси Рига) родоначальник трех людских сословий -- конунгов, крестьян и рабов;

Браги -- сын Одина, бог скальдического искусства;

Хед -- сын Одина, слепой бог, убийца своего брата Бальдра;

Видар -- сын Одина, «молчаливый бог», божество войны;

Хенир -- брат и спутник Одина, вместе с которым он оживил первых людей;

Улль -- бог охоты и стрельбы из лука;

Форсети -- сын Бальдра, бог справедливости и правосудия; Локи -- бог хитрости и коварства; Вали -- сын Одина, бог-мститель;

Бальдр -- сын Одина, «светлый бог», божество плодородия, мира и красоты;

Велунд -- божественный кузнец, бог-покровитель путников; Фригг -- супруга Одина, богиня-покровительница брака и супружеской верности;

Сага -- вероятно, богиня прорицания; Эйр -- богиня врачевания; Гевьон -- богиня целомудрия;

Фулла -- богиня изобилия, покровительница девственности;

Сьевн -- богиня любви;

Ловн -- богиня любви и милосердия;

Вар -- богиня верности и любовных клятв;

Вер -- богиня знания;

Сюн -- богиня-хранительница;

Хлин -- богиня-покровительница;

Снотра -- богиня сдержанности, рассудительности;

Гна -- богиня-вестница;

Соль -- богиня солнца;

Биль -- богиня луны;

Йорд (Фьергюн) -- богиня земли, мать Тора; Ринд -- мать Вали. [7]

1.3 Общие сведения о вере и ритуалы

В народных верованиях норманнов еще жили те враждебные силы и первобытные обитатели страны, с которыми готы и асы вели большие войны, и они продолжали оставаться с ними в особенных отношениях, как с мифическими лицами. Прогнанные могучим Тором в леса и пустыни, йотунские племена, враждебные асам, обратились, в народных верованиях, в чудовища и привидения, которые боялись дневного света и жили в ущельях гор и глубинах земли, как сверхъестественные лица, причинявшие людям великое зло. В недрах земли жили злые эльфы, чернее смолы, их стихии; в пещерах и, каменных расселинах обитали карлы.

Эти сверхъестественные существа, духи и привидения занимают важное место в сагах древнего Севера. Им приписывали все внезапные случаи и все явления природы, причины которых не знали и не умели объяснить. Сильная продолжительная буря, противный ветер толковались как злые действия невидимых духов; Если делали промах в ударе на сражении, то думали, что они заговорили оружие; всякий необыкновенный случай зависел от их влияния. Самые неприязненные из них, обитавшие под землей, в лесах, водах и горах, только и искали случая, чтобы посмеяться над людьми и делать зло им; их замыслы считали тем опаснее, что сами они оставались невидимыми и никакое оружие им не могло вредить. Их благосклонность была непостоянна, а ненависть непримирима. Редко сдавались они на просьбы; но волшебными песнями и другими средствами можно было принуждать их; думали, что некоторые люди знают искусство повелевать этими существами. Отсюда многие волшебные действия, чародейства и заговоры. В старину думали, что люди, посвященные в тайны волшебных наук, могли на других людей напускать злых духов, отнимать у них зрение, притуплять оружие и подвергать разным другим несчастьям.

Эти же люди могли делать себя и своих друзей невредимыми от всякой раны и оружия и сообщать чародейную силу своему оружию; могли поднять сильную бурю и грозу, переменить ветер, гасить огонь, вызывать из могил мертвых, пророчить будущее и совершать другие чудесные дела. Все это делали посредством волшебных рун, волшебных песен (Galdrar, от gala - петь) и зелья - самого сильного средства из всех чарований.

Руны с большой таинственностью и с волшебными кривляниями вырезались на полках, мисках и другой домашней утвари; каждая руна имела свою тайную силу и требовала особенного искусства при вырезании, потому что малейшая ошибка в соединенных с тем обрядах легко могла произвести действие совсем противное.

Волшебные песни, употребляемые для заклинания подземных сил, были, может быть, отрывками или искажениями старинных песнопений во славу богов.

Но зелье (Seide, производ. от sida, seida, sioda (sieden) - кипеть, варить), вероятно, простой отвар из трав для какого-нибудь врачебного употребления, получало волшебное качество оттого, что целебная сила некоторых трав для многих оставалась тайной, и невежды врали, что вредные и полезные свойства сообщались подобным лекарствам таинственными существами. [2]

Внутренние болезни случались редко; но никогда не было недостатка в людях, умевших пользоваться суеверием и невежеством толпы и действовать таинственными приготовлениями на ее воображение; потому и зелье почиталось сильнейшим волшебным средством. Усиленное рунами и волшебными песнями, оно производило разные неотразимые действия на всех, кто не знал хорошо таких рун, какими можно было бы обратить волшебство на гибель самим волшебникам. Одна старинная песня сохранила нам описание напитка забвения (отворотного зелья). Его приготовили для Гудрун и поднесли ей для того, чтобы она забыла Сигурда и полюбила Атли, о чем сама она рассказывает в следующих стихах:

Гримхилъда мне из кубка пить дала:

То был напиток горький и холодный,

Я выпила и ненависть забыла;

Там силой чародейной налита

Была холодная вода забвенья.

Никак я не могла растолковать,

Что за фигуры странные на кубке!

А цвета все багрового, как кровь.

То будто жало длинное змеи,

То словно пасть раскрытая у зверя,

То будто колос, на полях, растущий.

А в кубке много вредного такого!

Из разных лесов травы, желудь,

Роса, упавшая случайно на очаг,

И внутренности жертвенных зверей,

И печень борова сварены вместе:

Все это гонит ненависть из сердца. [2]



Так же в качестве обряда существовал танец.

Если верить Тациту, то в римскую эпоху у германских племен был только один вид общественных развлечений, без которого не обходилось ни одно собрание, - танец, во время которого "обнаженные юноши прыгали и изгибались между торчащими копьями". Это, конечно, был какой-то обряд в честь бога войны.

Нечто очень похожее, видимо, еще было на памяти и 600 лет спустя, судя по шведским и англосаксонским фигурам воинов в рогатых шлемах: некоторые из них обнажены, некоторые - одеты; они сжимают копья, а иногда держат в руках короткие мечи и, очевидно, танцуют - поодиночке или парами. Особенно интересны люди на следующем изображении: "берсерк" энергично подпрыгивает, опираясь на копья, а "волчья шкура" собирается вытащить меч. Их скованные позы заставляют предполагать, что изображен какой-то момент ритуала. Однако саги не упоминают о таком обычае во времена викингов - то ли потому, что он уже не практиковался, то ли потому, что был столь близко связан с культом Одина, что христианские писатели предпочитали вообще о нем не упоминать.

Но, возможно, какое-то слабое воспоминание об этом обряде выразилось в представлении, которое показали скандинавские наемники византийскому императору Константину VII, чтобы развлечь его на Рождество: две группы воинов водили хоровод, били по щитам палками и кричали "Рождество, Рождество, Рождество!"; в каждой группе два воина носили шкуры и маски. [4]

Всякий человек, по мнению скандинавов, имел своих хранителей-гениев. В Эдде они называются норнами, потому что, кроме трех великих норн, Урд, Верданди и Скульд, в руках которых судьба всего земного, были еще другие норны, присутствовавшие при рождении младенца, чтобы назначить ему время жизни: одни - из поколения богов, другие - из рода эльфов, а третьего - рода норны из породы карликов. Они являлись младенцу при его рождении, назначали поприще его жизни; потом не разлучались с ним и охраняли его; почему саги и называют их фюльгьи - гении-спутники. По различию людей, они были различны: сильные, даровитые и знатные имели сильных духов-спутников; но чем менее отличался человек происхождением и способностями, чем ограниченнее был круг его действий, тем бессильнее были его фюльгьи.

Они являлись людям обыкновенно в виде птиц и зверей, нередко в виде женщин, или принимали другой какой-нибудь образ, фюлыъи знаменитых вождей и храбрых воинов являлись в виде медведей, орлов, вепрей и других благородных и сильных зверей. Чем отличнее был человек по происхождению и качествам, тем благороднее образ, под которым является его фюльгъя. Оттого волки, лисицы и змеи означали злых, лукавых людей, похожих свойствами и склонностями на тех животных, в образе которых являлись их спутники. Фюльгьи были двух родов: добрые, виновники всякого счастья и защитники в опасностях, и злые, приносившие бедствие и погибель. Если особенное счастье сопровождало все предприятия человека и давало ему перевес во всех битвах, то думали, что причиной того были его сильные фюльгьи. [5]

1.4 Обряды погребения

Обряды кремации и ингумации совершались бок о бок, и общих правил погребения не существовало. Сожжение остается более популярным в Центральной Швеции, что, возможно, связано с популярностью в этом регионе культа Одина. Когда в 1950 году Рамскоу обнаружил в Дании свидетельства распространения там обряда кремации в эпоху викингов, он не смог выяснить, связано ли возникновение этого ритуала с внешним влиянием или какой-то местной концепцией, заставлявшей людей класть в могилу определенный погребальный инвентарь или выбирать тот или иной способ захоронения. В Линдхольме, расположенном в Северной Ютландии, например, было найдено несколько сотен погребений, сделанных по обряду кремации. Они, без сомнения, принадлежат язычникам. При этом погребальный инвентарь достаточно простой и однообразный: украшения, ножи, точильные камни и принесенные в жертву люди (а иногда собаки, овцы или коровы). Но свидетельств, благодаря которым можно было бы восстановить ритуал, найдено не было.

Для высокопоставленных людей продолжали возводить высокие могильные холмы, а деревянные погребальные камеры, покрытые сверху курганами или без них, стали пользоваться популярностью у богатых. Они встречаются в больших количествах рядом с важным торговым центром в Бирке (Швеция), причем во многих из них были обнаружены останки лошади и собаки, а иногда в погребении мужчины археологи находили тело женщины, которая, видимо, должна была сопровождать его в загробном мире. В одной могиле было найдено тело женщины. Рядом с ней археологи нашли богатый погребальный инвентарь и останки еще одной женщины, лежащей в скорченной позе. Это может свидетельствовать о том, что служанку убили на похоронах ее хозяйки. Ученые не пришли к единому мнению о том, насколько велико иностранное влияние в росте популярности деревянных погребальных камер. В связи с этим внимание ученых привлекают аналогичные погребения в России, там, где селились выходцы из Швеции. Сложно сказать, по какому пути распространялось это влияние. Возможно, именно в это время в Скандинавии снова стали пользоваться популярностью человеческие жертвоприношения, принесенные путешественниками откуда-то с Востока.

Наиболее интересный символ вендельского периода и эпохи викингов, распространенный в Швеции и Норвегии, - это корабль мертвых, предвестниками которого были деревянные гробы, силуэты лодок и изображения кораблей на памятных камнях. Однажды ставшие последним местом упокоения умершего в могиле или на погребальном костре, корабли мертвых стали распространяться по территории Севера со скоростью, сравнимой, пожалуй, только с развитием мегалитических гробниц. Погребения в кораблях были найдены на территории Исландии, в Бретани, Англии, на острове Мэн, на Западных островах и в России. Действительно, пиратство и торговля привели викингов - капитанов морских судов - к сказочному богатству. Теперь и женщин стали хоронить в кораблях, а представители более бедных слоев населения использовали для погребения своих умерших доски, снятые с лодок, обкладывая ими покойного. Вокруг закопанных в землю урн с прахом сожженного покойника из камней выкладывали силуэт корабля. Если человек, жертвуя хорошим морским кораблем для погребения мертвого, не пытался избежать больших трат, то можно предположить, что подобная практика имела для людей того времени большое значение и глубокий символический смысл. Большинство ученых не спорят с предположением, что этот обычай появился на территории Скандинавии под влиянием погребальных обрядов, характерных для Римской империи и христианской церкви.

Иногда в Норвегии VI века корабли ставились на погребальные костры или просто сжигались. Захоронения в корабле, найденные в Лёдингене (Нордланд), где покойный был погребен по обряду ингумации, и в Воссе (кремация), были сделаны до 600 года н.э., причем Шетелиг приводит другие подобные примеры. Однако тщательно продуманные погребения в кораблях в Уппланде появились только в VII веке, так же как в королевстве Восточная Англия, расположенном в Великобритании. Помимо прекрасных королевских захоронений в Саттон Ху, было найдено погребение, сделанное на том же некрополе по обряду ингумации в меньшей лодке, причем один конец судна пришлось обрезать, чтобы оно поместилось в могилу. Ниже по побережью было обнаружено захоронение корабля в Снейие, а другие примеры этого обычая встречаются в Эшби Деле и Кэтфилде. Эти погребения были сделаны в середине VII века или, возможно, немного раньше. В Кейстре-он-Си (графство Норфолк) была найдена целая группа захоронений середины VI века (или, возможно, более раннего времени). Там на телах умерших лежали изогнутые части лодок, относящиеся примерно к тому же периоду. Нам известно, что в дохристианскую эпоху Восточная Англия поддерживала тесные контакты с Уппландом, так как наиболее ценные произведения шведских мастеров оказались в королевской сокровищнице в Саттон Ху. В англосаксонской поэме "Беовульф" можно найти множество заимствований из датских и шведских легенд о героях. Там же встречается самое подробное во всей северной литературе описание погребения умершего в корабле. В нем говорится о том, что корабль короля Скильда нагрузили оружием, украшениями и различными ценностями, самого умершего короля положили рядом с мачтой, а рядом с ним установили королевский штандарт. Затем корабль пустили в свободное плавание к неизвестным берегам, откуда Скильд прибыл, будучи еще младенцем, чтобы править страной. [1]

Величественные и суровые пейзажи Северной Европы, солнце, не заходящее за горизонт, полярное сияние, океан с яростью разбивавший высокие волны о прибрежные скалы и айсберги у полярного круга, - все это просто не могло не оказать сильного впечатления на людей, так же как и изумительная растительность, белые ночи, голубое море и небо в короткое северное лето. Не вызывает большого удивления то, что скандинавы, кому мы обязаны самыми совершенными свидетельствами этих верований, смотрели на окружающий мир как на парадоксальную смесь из огня и льда.

Мифология народов Северной Европы величественна и трагична. Ее главная тема - постоянная борьба между добрыми и злыми силами природы, и поэтому, по существу своему, эти мифы не являются добрыми и идиллическими, какой является мифология и религия солнечного юга, где люди могут часами греться под яркими лучами, а плоды земли им так легко достать, стоит лишь протянуть к ним руку.

Вполне естественно, что опасности, подстерегавшие древних скандинавов на охоте и во время рыболовства под этим суровым небом, страдания, выпадавшие на их долю в холодные суровые зимы, когда не светило солнце, заставляли их предков думать о льде и снеге как о злых духах. По той же причине они с особым усердием молились силам света и тепла, надеясь на их благотворное влияние.

скандинавский материальный духовный культура



Раздел 2. Материальная культура

2.1 Общие понятия о Скандинавском искусстве

Чем далее мы удаляемся от очагов античной культуры, тем ярче традиции варварского искусства. Это имеет место, в частности, в Скандинавии. Одним из распространенных проявлений художественного творчества народов была резьба по дереву, применявшаяся не только в украшении предметов бытового назначения, но и в архитектуре. Для знакомства с искусством Скандинавии исключительно важное значение имеет обнаруженное в начале текущего столетия большое погребение в Осеберге, близ Осло, в Норвегии. В погребении этом сохранился большой корабль, на котором лежали покрытые резьбой телега и несколько саней, утварь, ткани и другие предметы (Осло, Музей). В орнаментации деревянных предметов доминирующим мотивом служат причудливые химеры - животные, переплетающиеся и кусающие друг друга. Напряженность и динамика их форм совершенно замечательны, и далеко превосходят по выразительности сравнительно многочисленные, но крайне примитивные изображения сражающихся людей. Чрезвычайно выразительны также деревянные фигуры с фантастическими головами животных, укрепляемые на носу кораблей для того, чтобы отгонять враждебных духов и устрашать неприятеля.

В скандинавском искусстве достигла уровня обработка изделий из бронзо, служившая главным образом для украшения одежд и оружия. Наряду с орнаментом здесь встречаются и относительно развитые изобразительные мотивы. Так, на особенно известных найденных в погребениях Венделя в Швеции шлемах с серебряными оковками изображены сцены сражений; на брынзовых пластинах из Торслунда (Швеция, 7 в.) (рис. 6) представлено несколько рельефных групп. По реальности изображения человеческие фигуры значительно совершеннее упомянутых выше. [9]

2.2 Стиль Броа

Даже ранние работы викингов несут на себе отпечаток поразительной первобытной энергии и технического мастерства, в целом характерных искусства. Несомненным шедевром этой эпохи является изумительной работы голова льва (рис. 3), которую обнаружили в самом богатом на находки захоронении эпохи викингов; речь идет о корабле, где покоился прах женщины из норвежской королевской семьи. Он был обнаружен археологами в Осеберге неподалеку от Осло почти 100 лет назад. Морда льва сама по себе впечатляет - огромная, хищная, тупая, с пристальным взглядом и зловещим оскалом. Еще более поразителен, однако, тончайший узор по бокам головы и сверху - витиеватый переплетающийся орнамент из фантастических, напоминающих птиц, существ, который, несмотря на сложность рисунка, идеально совпадает по форме с изогнутой шеей льва. [8]

Ощущение яростной мощи, исходящее от других произведений, которые выполнены в так называемом стиле Броа, усиливают порожденные фантазией странные существа; эти чудовища с мертвой хваткой украшают, например, конскую сбрую на противоположной странице. Сочетая в себе черты медведя, льва, собаки и неизвестно кого еще, эти зловещие создания хватают и держат все, что попадется в их когтистые лапы: самих себя, других животных, наконец, края собственно изделия. В то же время их вытянутые тела скользят вниз и переплетаются самым причудливым образом, что, однако, словно благодаря волшебству, вписывается, как и «птичий» орнамент на голове осебергского льва, в общий рисунок драгоценного изделия, которое они украшают.

Стилизованная голова злобно оскалившегося льва украшает слегка изогнутый шест - часть оснастки осебергского корабля. Почерк неизвестного мастера, выточившего эту голову, обладает столь яркой индивидуальностью, что ученые, не колеблясь, отнесли к числу его творений еще две выдающиеся работы, найденные в Осеберге.

Изогнутое, вытянутое тело змееподобного существа, напоминающее латинскую букву S, занимает верхнюю часть позолоченного бронзового украшения конской сбруи (рис. 4), обнаруженного в древнем городе Броа на острове Готланд, долгие годы лежавшего на пересечении самых оживленных торговых путей в Балтийском море. В нижней части орнамента - два других зверя, пучеглазых, с длинными когтями (так называемые «звери с мертвой хваткой»), словно бы покачивающиеся на морских волнах.

Еще одно украшение конской сбруи в стиле Броа (рис. 5), в верхней его части - напоминающее гнома существо с пристальным взглядом, стиснувшее руки в кулаки. Остальную часть поверхности небольшого, но сложного по рисунку изделия из позолоченной бронзы образуют овальные окна, в которые вписан орнамент из вытянутых тел животных. [3]

2.3 Изделия из металла

Золотые ожерелья из Аллеберга, Фэрьестадена и Мёне

Падение Римской империи в V в. вызвало взрывную волну, прокатившуюся по всему западному миру. Германские племена прошли по Европе в поисках наживы и плодородных земель, приводя в движение все и вся, что впоследствии позволило назвать период с 400 по 600 год «эпохой переселения народов». В Скандинавии эти беспокойные времена стали годами. Внешняя торговля продолжала развиваться, но за товары все чаще платили римскими солидами. Бесчисленное множество этих монет оказалось на балтийских островах Готланд, Эланд и Борнхольм, где в времена переселения народов находились важнейшие торговые центры.

Большую часть в Швеции монет расплавляли, чтобы делать медальоны, ожерелья, ювелирные изделия непревзойденного изящества. Но римские золотые прииски прекратили свое существование, поток солидов постепенно падал, и наибольшим спросом стало пользоваться арабское серебро. [2]

Центральный образ (представленный уже в этих ранних поисках) - северный вариант «каролингского льва», развернутого в профиль, но с головою - в фас, хищника, грозно обращенного к зрителю оскаленной, чуть утрированной мордой и сжимающего когтистыми лапами собственное тело, декоративный бордюр или орнаментальные детали: впрочем, нередко изображены борющимися несколько чудовищ. Все подробности - утрированы; шея и туловище трактованы как широкие ленты, бедра пластично выделены, выступающие части заполнены филигранью, усиливающей объемность.

Этот образ дополняется ленточной плетенкой, а также рельефным, точнее же - скульптурным изображением «масок»: мотив, в общем традиционный для древнесеверного искусства, в ювелирных изделиях стиля Борре представлен очень широким диапазоном образов - от едва ли ни портретных (во всяком случае, видимо, вполне идентифицируемых с какими-то героями эпических сказаний) до фантастических, скорее - териоморфорных и, во всяком случае, занимавших срединное положение между человеческим образом и мордой хищника. [5]

Три уникальных золотых ожерелья (рис. 7-9) хранятся в Историческом музее Швеции - одно больше другого. Первое - состоит из трех колец. Найдено оно было в 1827 г. У подножия горы Аллеберг на западе Швеции, в Вестергётланде. Изготовлено в V в. Скандинавским ювелиром из расплавленных римских монет, состоит из трех колец. Удивительное совершенство деталей, диковинный орнамент из человеческих масок и рептилий воплощают черты высокого мастерства скандинавских умельцев. Весит ожерелье 620 г, в него вплетено 105 фигурок. Копия этого ожерелья находится в музее Фальбюгдена, что в Фальчёпинге (Вестергётланд).

Похожее, но более массивное ожерелье было найдено на шведском острове Эланд в усадьбе Фэрьестаден в Торслунде в 1860 г. 16-летним мальчиком. Оно состоит уже из пяти колец, которые весят 707 г, а в них вплетено 74 стилизованные фигурки.

Наконец, третье ожерелье - самое массивное - было обнаружено в 1864 г. В Мёне, Вестергётланд, землевладельцем Йоханнесом Андерссоном. Как и первые два, это ожерелье было изготовлено в эпоху переселения народов. Состоит из семи колец, в которых вплетены 458 фигурок, а всё это удивительное по красоте и величественности украшение весит 823 г. [3].

Брактеат из Вадстены

Золотой брактеат в виде монеты с руническими надписями и богатым орнаментом (рис. 10) был обнаружен в Эстергётланде, Швеция в 1774 году. В 1938 году артефакт был похищен из Исторического музея в Стокгольме и до сих пор не найден.

Брактеат датируется VI в. н.э. На нем выгравирован 24-рунный футарк (старший рунический алфавит), разбитый на три равные подгруппы по 8 символом. В центре изображено четырехногое животное с человеческой головой поверх тела (изображение традиционно ассоциируется с Одином).

Брактеат из Вадстены - самый древний из найденных артефактов с трехуровневым делением футарка. Похожие артефакты были обнаружены в Мотале (Швеция) и Грумпане (Швеция). Видимо, брактеат использовался как амулет, а руны предназначались для того, чтобы оберегать владельца. [3]

Золотые рога из Галлехуса

Золотые рога из Галлехуса (рис. 11) - два золотых рога (один крупнее другого), обнаруженные в Галлехусе к северу от Тёндера в Южной Ютландии (Дания). Более длинный из рогов был найден в 1639 году, а второй - в 1734 году, всего в 15-20 метрах от места находки первого. Рога датируются V веком н.э., на них изображены непонятные мифологические фигуры. На меньшем из рогов имеется надпись старшими рунами.

Оригиналы рогов были в начале XIX в. Украдены и переплавлены. На основе сохранившихся зарисовок рогов были созданы копии, которые хранятся в Национальном музее Дании в Копенгагене и в Музее Мёсгард около Орхуса. Копии рогов также похищались (и возвращались) дважды. [1]

Статуэтка, изображающая Тора

Хорошо известная любителям скандинавистики статуэтка из бронзы (рис. 12) высотой 6,4 см была обнаружена в 1815 г. Или 1816 г. На одной из исландских ферм в Акурейри - Эйрарланде. Возраст находки - более 1000 лет. По всей вероятности, это изображение одного из северных богов. Однако точно неизвестно, кого увековечил древнескандинавский мастер. Исследователи предполагают, что это Тор: очень похоже на то, что в руках божества - сакральный предмет, возможно, молот. Специалисты делают выводы, что это Мьёльнир - знаменитое оружие Тора, которым он убивает великанов.

Если всё верно, фигурка может изображать воинственного бога на свадебной церемонии, согласно одной из песен «Старшей Эдды» - «Песни о Трюме». В песне рассказывается о пропаже Мьёльнира, его поисках, обещании великана Трюма вернуть молот в обмен на руку богини Фрейи, переодевании Тора в женские одежды и поездке на свадьбу под видом Фрейи. На пиру Трюм кладет на колени лже-Фрейи молот («Песнь о Трюме», 30), но как только он оказывается у Тора, бог скидывает одежды и убивает всю семью «жениха». С другой стороны в начале той же песни рассказывается о женском одеянии, в которое был переодет Тор, и среди украшений упоминается ожерелье Брисингов («Песнь о Трюме», 16). Не исключено, что сакральный предмет - это не молот, а то самое ожерелье

Статуэтка хранится в Национальном музее Исландии в Рейкьявике. [3]

Ларец Фрэнкса (рис.13) - небольшая шкатулка, сделанная из китового уса, с нескольких сторон покрытая сценами мифологической жизни и англо-саксонскими рунами. Ларец датируется серединой VII в. Предполагается, что он был сделан мастером из Нортумбрии. В настоящий момент хранится в Британском музее в Лондоне.

Ларец богат различными изображениями, включая христианские мотивы, эпизоды из истории Древнего Рима, сюжеты римской и германо-скандинавской мифологий (передняя панель). Хорошо просматривается легенда о кузнеце Вёлунде, его брате Эгиле и Сигурде.

Размеры шкатулки 22,9 х 19 х 10,9 см. [3]

По украшениям, очень хорошей работы, оружию и другим вещам, находимым в родовых курганах, можно судить, что скандинавы были искусны в металлических изделиях. Многие места в сагах говорят также об их мастерстве в резной работе на дереве. Олаф, сын Хаскульда, за страсть к щегольству прозванный Павлином (Paa), начальник в Даларне, в Исландии, в X веке, построил на своем дворе такую огромную комнату для гостей, какой и не видано было прежде; все стены и потолок украшались резьбою на дереве, изображавшей сцены из северной мифологии; «резьба, - прибавляет сага, - была так искусна, что, по общему мнению, нельзя бы было так хорошо убрать комнату обоями». [2]

2.4 Платья и уборы

Любя во всем блеск, скандинавы находили большое удовольствие в нарядных платьях (рис. 14-16), пышном оружии, драгоценной посуде. Между остатками глубокой древности в могильных курганах найдено множество золотых колец, иные весом в два с половиной фунта, также цепочек, пряжек и других золотых и серебряных украшений различного вида. Не менее богатыми находками представляются золотые палочки, согнутые в кольцо и расположенные соразмерно, с привешенными к ним другими, меньшей величины, также проволоки необыкновенной толщины и длины из лучшего золота; сверх того, разные вещи весом от 20 до 100 червонцев; одни в виде застежек или пряжек, другие похожи на гвозди; иные с вделанными в них глазками; найдены пуговицы из золота и слоновой кости, ожерелья и бусы из различного вещества, из стекла, металла, хрусталя, янтаря, мрамора и смеси; мечи с изображениями из накладного, очень массивного золота, со спиралями из стальной проволоки на головке рукояти, другие - с железной рукоятью искусной работы и посеребренные, кубки из цельного золота, золотые и хрустальные, с широкими золотыми ободками урны. Много разных вещей древней работы отрыто в земле и найдено в родовых курганах106.

Многочисленность таких находок напоминает известия Адама Бременского об изобилии серебра и золота в Швеции и подтверждает сказания саг о древней пышности. Богатые землевладельцы и вожди, чрезвычайно пышно убирая свои комнаты резьбою, блестящими обоями, дорогими полавочниками и подушками, украшали также столовую посуду и кубки серебром, золотом и живописью. О праздниках они любили одеваться в красные суконные платья, подбитые дорогими мехами, с золотыми и серебряными застежками, иногда с украшениями из золота на рукавах. Они носили серебряные пояса с пряжками: большие тяжелые кольца охватывали кисти и локти рук. Исландец Скаллагримсон получил об Рождестве в подарок от одного родственника шелковый плащ, доходивший до пят, вышитый золотом и сверху донизу усаженный золотыми пуговицами. Эндриди Ильбред, богатый Поселянин в Трондхейме, всякий раз, отправляясь к королю, Олафу Трюггвасону, рядился в красный суконный кафтан; на правую руку надевал тяжеловесное золотое кольцо, на голову - шелковую шапку, вытканную золотом и обитую цепочкой из того же металла.

Дворянское платье (Tignar) одного ярла ценилось в 20 марок золота; на одной шляпе его было на десять марок золотого шитья. На двор этого ярла сделал набег викинг, Буи Толстый, и разломал комнату, где хранились драгоценности ярла; он взял два ящика, набитых золотом, награбленным в набегах. Другой пример в доказательство богатств, приносимых набегами, представляет рассказ о походе на запад Гутторма, знатного норвежца, в XI веке; по возвращении оттуда он получил каждый десятый пфенниг из добытого серебра и велел вылить из него распитие ростом с него или с того бойца, который стоял на носу корабля, в семь локтей вышины; потом пожертвовал его в церковь св. Олафа, где оно и стояло некоторое время.

Мужчины также очень любили возвышать нарядом красоту женщин. Они считали для себя честью наряжать своих дочерей прилично их достоинству и происхождению. Бывали отцы, находившие это столь важным, что, выдавая дочь замуж, заключали о том особенные условия, подобно исландцу Освивру: при обручении дочери, Гудрун, с Торвальдом Халльдорсоном он, в числе разных условий, выговорил для нее такое количество платья, которое поравняло бы ее в нарядах с другими женщинами равного с нею происхождения и состояния. [2]

На сегодняшний день об искусстве викингов нам известно все еще очень мало. Судить о нем, так же как и о ремесле этого периода, мы можем на основании многочисленных находок оружия, украшений и других предметов, большинство из которых выполнены из металла и небольшая часть - из дерева. Но лишь немногие памятники искусства помогают определить художественные предпочтения населения и составить реальный портрет мастера эпохи викингов. Находки различных предметов, сделанные в Усеберге, очень важны, так как они относятся к переходному периоду между старой и новой эпохами, и многие черты, появившиеся на их грани, остались доминирующими и в искусстве викингов.



Раздел 3. Духовная культура

3.1 Стелы-писаницы

В V - начале VI в. на Готланде, не без влияния ирландской культуры, появляются стелы-писаницы с классически строгим оформлением, прямоугольных очертаний (со слегка вогнутыми вертикальными сторонами). На внешней поверхности стелы, оконтуренной узкой рельефной рамкой, размещались раскрашенные изображения: обычно это - солярные символы (сегнерово колесо и прочее) в центральной части; ладьи - внизу; изображения полуфантастических "небесных животных", а иногда - героев в ритуально-боевых позах, в верхней, реже - в нижней части стелы. Круг этих образов охватывает различные пласты первобытной духовной культуры, уходя корнями в древнейшую охотничью магию и тотемистические представления (небесные звери, священные олени), основные образы связаны с раннеземледельческими "религиями плодородия", в Европе сложившимися в энеолите, на Севере - в эпоху бронзы.

Наряду со строгой системой древних образов (пару небесных оленей дублируют близнецы-герои, солнце и ладья образуют ось симметрии и пр.) складывается устойчивая композиция стел с вертикальным зонированием (низ - ладья путешествующая, быть может, из мира людей в загробный мир; середина - солнце, озаряющее мир людей; верх - астральное пространство, небо), повторяющим структуру "мирового древа", ясеня Иггдрасиль, своего рода "моделью" которого и были стелы.

Около 700 г., в конце вендельского периода на Готланде появляются стелы грибовидной формы (возможно, упрощенно воспроизводящие британские каменные кресты), четко расчлененные на 2-6 ярусов, которые плотно заполнены разнообразными изображениями, по технике и композиции напоминающими изображения на коврах и декоративных тканях (для этой эпохи зафиксированных, в частности. Находками в Усеберге). Эти композиции подчинены определенной логике. Наиболее распространенный и, видимо, значимый мотив - изображение парусного корабля, наполненного вооруженными воинами. [5]

Шумели весла, железо звенело,

гремели щиты, викинги плыли.

Мчалась стремительно стая ладей

несла дружину в открытое море

[Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга, 27]

Парусный корабль викингов, вытеснивший древнюю солярную ладью, совершает свое эпическое путешествие, возможно, тоже в загробный мир. На некоторых камнях (Бруа) он представляет собой центральное изображение надгробного памятника, и воинов всего - двое-трое, словно эпическая пара Сигурд - Регин:

Кого это мчат Ревиля кони

по высоким валам, по бурному морю?

Паруса копи пеной покрыты,

морских скакунов ветер не сдержит.

Это с Сигурдом мы на деревьях моря

ветер попутный и нам и смерти,

волны встают, выше бортов

ныряют ладьи. Кто нас окликнул?

[Речи Регина, 16-17]

Путешествие, как на камне из Бруа, завершается в "верхнем мире", на небесах, в обители асов, где воина, въезжающего верхом на коне, встречает валькирия с протянутым кубком:



Клену тинга кольчуг даю я напиток

исполненный силы и славы великой.

В нем песни волшбы и руны целящие,

заклятья благие и радости руны

[Речи Сигурдривы, 5]

Приведенные стихотворные параллели из песен "Эдды", безусловно, произвольны. Нет никаких оснований рассматривать большинство известных изображений на стелах как прямые иллюстрации тех или иных эддических песен. Однако такие иллюстрации, вернее говоря, точные соответствия все-таки есть.

3.2 Руны

Под именем рун разумелось всякое знание. Рунами назывались также и те древние буквы, посредством которых письменно выражались мысли и понятия. Их происхождение производили от Одина и богов. Они изобретены высшими духовными силами; великие, могущественные письмена вырезали Фимбультир и священные силы, Один начертал их для асов, Двалин - для эльфов, Даин - для карликов, Альсвидер - для исполинов. Все эти известия древнего баснословия о рунах указывают на весьма давнее, нисходящее в глубочайшую древность время, когда руны, как дар богов, употреблялись их потомками и жрецами, мудрейшими в народе.

Замечательно также то обстоятельство, что ни одна страна не представляет столько памятников древнего рунического письма, как Швеция, особливо та часть ее, которая была главным местопребыванием свеонов, и поколения жрецов и государей, ведших свой род от богов. Во всей Скандинавии считают до 1600 до сих пор известных памятников с руническими начертаниями. Из них принадлежит Норвегии только 20, Датским островам и Ютландии - около 90, Готскому королевству с Готландом и Эландом - 400, столько же Скании, Халланду, Блекинге и Бохуслену; остальные числом около 1100, принадлежат королевству свеонов (Швеции), где одной Упландии, или так называемым народным землям (Volkland) - около 800.

Надписи на рунических камнях показывают, что наибольшая часть этих памятников поставлена в первые времена христианства, в XI и XII столетиях; впрочем, много встречается и таких, которые сами сказывают о себе, что принадлежат к соседнему с язычеством времени: поставлены обращенными язычниками или такими, которые умерли в hvita vadum, белых одеждах, надеваемых при крещении. Но к языческому времени надобно, кажется, с некоторым основанием отнести не только рунический памятник с призыванием Тора (на о. Фюн), для освящения высеченных рун, но и рунические гранитные куски, найденные вместе с урнами и заржавелыми обломками мечей и копий, в древних родовых и военных курганах. Есть также памятники второй половины X века на могильных курганах Горма Старого и его супруги, королевы Тюры; их рунические надписи показывают, что Харальд Синезубый велел насыпать курган по своем отце, Горме, и матери, Тюре, что Рафнука Туфи вырезал руны в память о Тюре; он же и два его сотоварища, также названные по имени, насыпали курган. Кроме того много рунических камней без всяких признаков христианского времени; с одинаковым основанием можно было бы отнести их к языческому, как и к христианскому времени, если бы многие причины не говорили в пользу того мнения, что вырезание рунических письмен, в пору глубокого язычества, никак не могло быть известным для всех знанием, каким стало впоследствии, в первые века христианства.

Руны, вероятно, в продолжение долгого времени сначала вырезались на палочках или дощечках (kaflar) из дерева и на древесной коре, потому что других способов для письма скандинавы не знали. [2]



3.3 Героический эпос

Заданная мифической судьбой асов модель поведения получила реализацию в качестве идеальной нормы в следующем за мифом творческом пласте скандинавской духовной культуры - героическом эпосе.

Героические песни "Эдды" группируются в три эпических цикла, переплетающихся и сохранившихся в разной степени завершенности: "готско-гуннский" (связанный с событиями 375 г.), "бургундский" (или, правильнее, "бургундско-готско-гуннский", отразивший гибель бургундского королевства в 435 г., битву на Каталаунских полях 451 г.) и "северный", основанный на событиях, которые условно можно поместить между 450-550 (в некоторых случаях, возможно, даже 650 гг.): гаутско-свейские войны, предания о Вёльсунгах, Скьёльдунгах, Инглингах.

Эпическое время, таким образом, обладает важным качеством, отличающим его от мифологического: оно - исторически конкретно, а потому и неповторимо. Если миф регулярно "возвращается", повторяясь в ритуале, асы совершают свои подвиги и судьбы вне связи со временем человеческих поколений, то эпическое время "было", в фиксированном отдаленном прошлом. Это прошлое увязывается, с одной стороны, с настоящим (с действительностью эпохи викингов), а с другой стороны - с мифологическим временем (асами) с помощью генеалогических перечней, куда так или иначе оказываются включенными в норме все эпические герои и где они выступают потомками асов и предками конунгов. [5]

Искусством слова викинги дорожили: из двух последних дарований Ронгвальда - поэзии и игры на арфе - первое, конечно, было более ценным. Искусный поэт, оказавшись при дворе короля и сочиняя утонченные поэмы, восхваляющие его победы, мог разбогатеть: его награждали кольцами, оружием или другими подарками. Особенный талант к этому был у исландцев: многие из них служили при заморских дворах, иногда в течение нескольких лет, иногда - всю жизнь, и их поэмы нередко являются ценным источником для историка.