Развитие политических отношений Канады и СССР в годы Второй мировой войны

15 февраля 1943 года в ходе официальной встречи советского посланника Ф. Гусева с зам. министром иностранных дел Н. Робертсоном и зав. Европейским отделом департамента иностранных дел X. Ронгом канадские представители констатировали, что им стало известно о поступившем с советской стороны возражении по расширению состава политического комитета. Канаде было непонятно, почему произошла такая ситуация: ведь Администрация ставила сравнительно узкую задачу, а именно - оказать помощь пострадавшим от агрессии странам по восстановлению нормальных условий жизни. Н. Робертсон заявил, что канадское правительство готово осуществлять полное сотрудничество с другими странами в выполнении задач Администрации, но оно должно принимать участие в решение этих вопросов в политическом комитете, поскольку Канаде как важнейшему поставщику сырья была отведена большая роль. «Без участия представителя Канады общественное мнение и парламент не поймут решения правительства и не дадут согласия нести большие финансовые и материальные тяготы при выполнении планов Администрации», - констатировал Робертсон. В ходе встречи советскому правительству был также передан канадский меморандум по этому вопросу.

Проанализировав соответствующие источники, мы обратили внимание на тот факт, что данная проблема обсуждалась неоднократно. 8 марта 1943 года Ф. Гусев вновь встретился с Н. Робертсоном³. В ходе беседы снова встал важнейший для Канады вопрос о степени ее участия в ЮНРРА. Зам. министра указал, что канадское правительство имеет принципиальное возражение против формы организации руководства Администрации. Второстепенная роль, отведенная ей, не соответствовала тому объему помощи, который она желала оказать. Таким образом, Канада просила советской поддержки стать исполнительным членом Администрации. Если бы ей удалось добиться желаемого результата и стать в решении этого вопроса на одну ступень с великими державами, Оттава значительно бы укрепила свое международное положение.

Основная проблема состояла в том, что Москва не желала видеть Оттаву в этой программе на тех условиях, которые последняя желала получить. СССР не мог поставить себя в один ряд со страной «среднего ранга». Советский Союз полагал, что увеличение состава комитета приведет к неэффективной деятельности, поэтому, по его мнению, интересы Канады вполне могли быть представлены Великобританией.

Этот вопрос снова поднимался на официальной встрече С.А. Лозовского с Д. Уилгрессом 16 апреля 1943 года, но уже на советской территории⁴. Уилгресс указывал на ошибочное мнение СССР о зависимости канадского правительства от Великобритании. По мнению Канады, создание таких ограниченных комитетов без вхождения в них держав, активно участвовавших в нынешней войне, слишком напоминало ситуацию после окончания прошлой войны.

По мнению самой Канады, в области снабжения продовольствием и сырьем она являлась одним из главных мировых поставщиков и поэтому должна была рассматриваться как великая держава только в сфере продовольствия. Именно отсюда проистекало требование Канады быть представленной в руководящем комитете ЮНРРА.

По разным соображениям канадское требование не могло быть удовлетворено полностью. Но, поскольку вопрос был практически уже решен, ей ничего не оставалось делать, как пойти на компромисс и отказаться от притязаний на представительство в центральном комитете. Позже ей было предоставлено председательское место в комитете снабжения с правом присутствия на заседаниях большой четверки. При этом Оттава считала необходимым до вести до сведения СССР свое принципиальное несогласие с подобной организацией: ведь именно здесь она могла бы принять наиболее активное и деятельное участие. Кроме того, в ответ на советское утверждение, что Канада является органичной частью Британского Содружества и ее интересы в четверке могут быть представлены Великобританией, официальная Оттава поспешила сделать оговорки. «У Канады и Британии есть лишь общий король. После войны наша страна будет действовать совершенно самостоятельным курсом».

В ходе дальнейших переговоров возникли разногласия о форме предоставления поставок. СССР приветствовал такую помощь при условии, что она будет распределяться местными де-факто правительствами в Восточной Европе или Красной Армией. Другими словами, Кремль возражал против распределения продовольствия, одежды и медикаментов представителями ЮНРРА.

По мнению канадского ученого А. Балауайдера, такие возражения определялись тем фактом, что сотрудники ЮНРРА могли собрать информацию о растущей оппозиции советскому режиму в странах Восточной Европы. Кроме того, ученый предполагал, что Москва, показывая заинтересованность в развитии благосостояния пострадавших народов, будучи ответственной за распределение товаров, поставляемых из США, Великобритании и Канады, хотела расположить к себе таковые. Помимо этого, Кремль мог бы манипулировать данной организацией.

США и Великобритания, которые внесли большой вклад в Администрацию помощи, понимали намерение СССР и прекратили поставки в Советские Республики и Восточную Европу в 1946г. Так как Канада была «младшим партнером» в ЮНРРА, она не имела другого выбора, кроме как последовать за своими союзками. Несмотря на разногласия с Москвой, принимая участие в решение международных вопросов, Канада заявила о себе как о принципиально новом государстве, имеющем свои интересы в мировой политике.

Другой проблемой, по которой существовала напряженность между союзниками, и, в частности, между Канадой и СССР, были принципы учреждения в сентябре 1943г. Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям. Все союзники, чьи граждане пострадали от террора нацистов, должны были послать туда своих представителей. В ходе международных переговоров между Канадой и СССР возникли трения в определении статуса Советских республик. Проблема заключалась в следующем - Соединенное Королевство предложило советскому правительству включить в состав Комиссии Канаду и других членов Британского Содружества. СССР соглашался с этими суждениями при условии, что в нее войдут и представители некоторых союзных республик, которые особенно сильно пострадали от немецкой оккупации.

Правительство М.Кинга, не желая ставить себя в один ряд с советскими республиками, поспешило сделать заявление о том, что СССР недостаточно информирован относительно международного статуса Канады. Разъясняя свою позицию, канадцы утверждали, что их страна не подчиняется правительству Соединенного Королевства, законодательная власть принадлежит парламенту, и она по своей воле 10 сентября 1939 года объявила войну Германии.

Оттава была обеспокоена советскими предложениями, хотя в действительности была слабо связана с работой этой Комиссии. На самом деле, руководство Канады боялось, что Москва, подобно этой ситуации, и в будущем сделает попытку воспрепятствовать участию Канады в других более важных международных организациях в качестве самостоятельного государства.

По свидетельству источника, в ходе официальной встречи В. Молотова и Д. Уилгресса 9 сентября 1943 г. последний отметил: «Положение советских республик отличается от положения Канады, которая пользуется признанным международным статусом. Канада не допустит, чтобы ее участие в работе Комиссии по расследованию военных преступлений было обусловлено участием в таковой представителей советских союзных республик». Помимо этого, советскому правительству была передана Памятная Записка, в которой более конкретно излагались канадские замечания. Понимая всю сложность проблемы и не желая идти на серьезный конфликт, канадское правительство поручило Д.Уилгрессу пояснить Москве, что Оттава готова ограничить свое участие в работе Комиссии вопросами, непосредственно касающимися канадских граждан. При этом Канада продолжала настаивать на том, что существующие разногласия свидетельствовали о непонимании международного положения их страны, как в области внутренних дел, так и международных отношений. Но так ли это?

Естественно, СССР знал о международном статусе доминиона, равноправие которого среди других членов Содружества было признано Вестминстерским законом 1931 г., но он также прекрасно понимал и то, что Канада начинает делать лишь первые шаги в мировой политике и участие в любых международных организациях должно было повысить ее роль на внешнеполитической арене. Одновременно Москва не могла допустить, чтобы из-за притязаний такой державы, как Канада, были ущемлены интересы ее союзных республик. Советское правительство продолжало настаивать на своих аргументах, подчеркнув в записке от 11 октября, что Советский Союз не будет участвовать в работе комиссии, если ее республики не получат требуемые условия¹, а 15 ноября 1943 г. в Канаду был направлен советский меморандум, в котором разъяснялось: «Советские Федеративные республики являются суверенными государствами не менее, чем Британские доминионы»².

По мнению Кремля, было бы несправедливо, если бы такие республики, как Украина или Белоруссия, особенно пострадавшие от оккупации, не были бы представлены в Комиссии. СССР прежде всего интересовал не международный статус той или иной державы, а состав Комиссии.

Канада не могла принять позицию Советского Союза. О своем несогласии с Кремлем она поставила в известность правительства США, Великобритании и членов Британского Содружества. Неучастие СССР, по мнению вышеуказанных стран, могло в действительности помочь фактическому действию Комиссии, так как концепция закона Советского Союза сильно отличалась от Западного. Однако они чувствовали, что нельзя придавать этому вопросу большую огласку, надеясь, что такие действия позволят СССР изменить подобные просьбы о представлении союзных республик в более важных международных организациях, чем Комиссия по военным преступлениям.

Этим надеждам не суждено было сбыться, поскольку, спустя лишь несколько месяцев после окончания военных действий в Европе, Советский Союз выступил против участия доминионов в подписании мирных договоров, заявив, что таковые должны быть представлены Великобританией, настаивая при этом, однако, на участии советских республик.

Одним из важнейших шагов, направленных на нормализацию канадо-советских отношений, по мнению Оттавы, послужил роспуск Коммунистического Интернационала в мае 1943 г. Во всей стране это решение Сталина называли «возвратом к здравому смыслу». По мнению канадцев, коммунизм стал некоторым сортом религии, со своим фанатизмом, суеверием и даже своими мучениками. Верующие в коммунизм должны были подчиняться международному комитету из Москвы, то есть рекомендациям «полдюжины советских пап». Поэтому роспуск Коминтерна был воспринят большинством канадцев как акт доброй воли. Это событие получило широкую огласку в канадских средствах массовой информации. «Ле Жур» писала: «Сталин...понял, что русское вторжение в дела других народов является скорее вредным, чем полезным»¹. «Теперь больше нельзя сказать, что СССР вмешивается в наши дела»,- утверждал Артур Дэвис в своей книге «Канада и Россия. Друзья и соседи». Роспуск Коминтерна заставил канадцев пролить потоки чернил, но не все точки зрения были оптимистическими. Например, в журнале «Релясьон» была помещена статья Жозефа Леди, в которой он настаивал на том, что Коминтерн стал просто не нужен Москве, поскольку представлял собой отжившую организацию. «Он стал ненужным, поскольку стеснял советскую дипломатию, мешал развитию пропаганды в пользу СССР своим неловким вмешательством. Поэтому Кремль его ликвидировал».

Положительный общественный резонанс на роспуск Коминтерна не остался не замеченным и на правительственном уровне. «При беседе со мной, - информировал Ф. Гусев В. Молотова 25 мая 1943 г., - М.Кинг с улыбкой сказал, что он был очень рад слышать новости из Москвы о роспуске Коминтерна. По словам премьера, это является большим шагом в процессе взаимного понимания между Вами и нами»³. В целом ликвидация Коминтерна послужила определенным толчком к дальнейшему развитию канадо-советских отношений. Но, как известно, Коминтерн был почти немедленно заменен новым органом КПСС, а официальный печатный орган «Война и рабочий класс» в июне 1945 года стал «Новым временем».

Однако для канадского правительства это послужило поводом снять запрет на коммунистических активистов в стране. Несмотря на некоторые послабления, канадские коммунисты опасались нового запрещения, поэтому в августе того же года КПК стала называться Рабочей Прогрессивной Партией. И только в октябре 1959 года РПП вернулась к своему первоначальному названию КПК.

Одной из проблем, вновь обострившейся в 1943 г., и не затрагивающей на первый взгляд, канадо-советские отношения, была Польша. Д.Уилгресс, будучи дальновидным политиком, еще раньше предсказывал, что главной опасностью столкновения между США и СССР будет скорее польский вопрос, нежели вопрос о границах. Несмотря на то, что в Канаде существовали большие польские общины, премьер-министр М. Кинг оставался практически безразличным к проблемам Польши. Частично это выражалось в еще более раннем представлении, о том, что война в 1939 г. могла быть, возможно, предотвращена, если бы польское правительство было бы более примирительным. «Я думаю, что поляки также ужасно виноваты не выполнив требования Гитлера»,- писал Кинг в своем дневнике. Канада была слишком озабочена ее военными усилиями и приближением Квебекской Конференции, чтобы впутываться в проблему, которая казалась тогда незначительной.

Тем не менее, 26 апреля 1943 г. в Куйбышеве Д. Уилгрессу официально было сообщено о решении советского правительства прервать отношения с Польшей. При этом канадского посланника прежде всего волновала реакция США и вопрос о польских военнопленных. Канада продолжала выражать нежелание быть вовлеченной в польскую проблему, хотя внутри правительства регулярно обсуждались советско-польские отношения². Следуя законам дипломатии, канадское правительство даже посылало польскому генералу Сикорскому пожелания о скорейшем восстановлении отношений между польским и советским правительствами³.

В мае 1943 г. британское министерство иностранных дел задало вопрос заместителю министра иностранных дел Канады, могла ли Канада выступить как посредник в польском вопросе с СССР. МИД Великобритании объяснил, что если Вашингтон или Лондон будут выступать непосредственно от имени лондонских поляков, то это приведет к усилению напряженности в отношениях с СССР. Ведь отношения с Советским Союзом уже были подорваны кризисным вопросом о втором фронте. По мнению Лондона, страна, подобная Канаде, непосредственно не вовлеченная в союзническое стратегическое планирование, могла бы сблизиться с Москвой по этой проблеме.

М. Кинг счел неблагоразумным для такой страны, как Канада, быть во влеченной в одну из острейших политических ситуаций в Европе. Еще одним аргументом против было нежелание Оттавы портить отношения с Москвой, поскольку Канада только что открыла свою дипломатическую миссию в Куйбышеве. Это поставило бы под угрозу любую долгосрочную перспективу от ношений с СССР. «Интересы польских землевладельцев, латвийских судовладельцев или эстонских политических деятелей кажутся очень незначительны ми по сравнению с главными проблемами, поставленными на карту»¹, - утверждал М. Кинг.

Иного мнения о польском вопросе придерживался канадский посол Д.Уилгресс, который как свидетельствуют источники, был глубоко убежден в том, что советское правительство преследовало две основные цели: провести границу по линии Керзона и утвердить просоветское польское правительство. С точки зрения дипломата, эти две цели были разумными для страны, которая предотвратила установление немецкого контроля над Восточной Европой.

Канадский посланник рассматривал Польшу как пример будущего Восточной Европы. Объясняя советские интересы, он расценивал их агрессивность как способ защиты от неблагоразумных британцев и американцев. «Если бы они только поняли сущность советских интересов, то мирное сосуществование можно было сохранить», - писал он. Вплоть до окончания войны Уилгресс продолжал настаивать быть осторожными в вопросах, затрагивающих интересы безопасности СССР.

К середине 1943 года премьер-министр М. Кинг стал уделять большое внимание роли Канады в послевоенном мире. В обращении к Палате Общин 9 июля 1943г. он выделил определяющей идею функционализма, призывая Канаду играть более активную международную роль, соизмеримую с ее новым статусом державы «среднего ранга»¹. Суть функционализма обозначил еще X. Ронг 20 января 1942 г. Она состоит в следующем: «Каждое государство антигитлеровской коалиции должно иметь голос в вопросах ведения войны, соответствующий вносимому им в общие военные усилия вкладу. Вспомогательный принцип состоит в том, что влияние разных стран должно быть наибольшим в тех делах, с которыми они связаны теснее всего».

Практически сразу же после выступления М.Кинга Военный Кабинет рекомендовал создать Комитет по послевоенному планированию, подобный британскому. Организованный в декабре Комитет приступил немедленно к работе. В его ведение входило изучение послевоенных дипломатических и экономических проблем, а также роли Канады в решение таковых. Комитет тесно сотрудничал с британским и отдавал высокий приоритет вопросам послевоенной торговли, реконструкции экономики военного времени, формированию организации коллективной безопасности и выработке канадской позиции в случае разрыва отношений между США и СССР. В это время Канада не рассматривала Советский Союз как державу, представлявшую собой угрозу безопасности. Одно из сообщений Комитета гласило, что Северная Америка не будет подвергнута вражескому нападению, по крайней мере, в течение десяти лет после войны, даже если напряженность между Вашингтоном и Москвой будет обострена. Проблемы восстановления и развития в СССР настолько велики, что возможность войны в течение следующего десятилетия чрезвычайно отдалена. «Если советские намерения были неясны, то было очевидно, что его способность к агрессивным действиям останется ограниченной». С этой точкой зрения были согласны премьер-министр М. Кинг, генерал Морис Поуп, канадский посланник в Вашингтоне Л. Пирсон и многие другие влиятельные политики. Кроме того, будучи членом Британского Содружества, оттавские чиновники считали неблагоразумным заключать двусторонние договоренности с США, которые могли бы разрушить англо-советский союз 1942г. Пирсон подчеркнул, что Канада должна делать все возможное, чтобы избежать конфронтации между США и СССР. Одновременно он рекомендовал создание сильных Объединенных Наций, чтобы поощрять развитие гражданских воздушных маршрутов по полярному соединению этих двух стран и совместные исследования относительно арктической проблемы.

Вообще решение этого вопроса было довольно сложным. Почему же именно Оттава обратилась с предложениями к Москве относительно развития гражданской авиации?

Исторически национальная безопасность Канады была поддержана британским флотом и географической изоляцией. Развитие авиации и появление Советского Союза как супердержавы было признано Д.Уилгрессом уже в 1943 г. «Стремительное развитие авиации в течение войны, - рассказывал Уилгрессна радиопередаче СВС, - впервые заставила канадцев понять, что их соседом является СССР»¹. Наиболее существенным фактором для Канады на этом новом этапе было ее географическое положение между СССР и США. Стратегическое местоположение Канады должно было действовать как дипломатическая связь между двумя супердержавами. Поэтому, выступив инициатором развития международных гражданских воздушных путей, Оттава пыталась поддержать международную стабильность. На тот момент она являлась четвертой по величине военно-воздушной державой среди Объединенных Наций, а после войны могла внести большой вклад в развитие этой области. Выступая в Палате Общин 2 апреля 1943 года, М. Кинг высказал мнение, что будущее международного воздушного транспорта будет определено в большей степени переговорами между представителями Объединенных Наций². В то время практика правительства заключалась в том, чтобы создать временные соглашения, оставляя спорные проблемы открытыми с тем, чтобы иметь возможность во время международных переговоров поддержать ту политику, которая окажется выгодной. Первое предложение о развитии гражданской воздушной авиации между Канадой и СССР поступило в апреле 1943 г. при обсуждении перспективных областей сотрудничества между странами. На встрече Д.Уилгресса с С.Лозовским 10 апреля канадский посланник заметил, что если развитие авиации во время войны поможет создать разветвленную международную сеть воздушных сообщений, то это будет единственным положительным результатом войны¹. И уже 11 мая Канада передала СССР Памятную записку, в которой канадское правительство предлагало советскому начать официальные переговоры по этому вопросу, а в сентябре внесло изменения в первоначальный вариант. Теперь предлагалось создать мировую корпорацию воздушных линий, руководство которой будет осуществляться Ассамблеей, которая, в свою очередь, изберет Совет Директоров. Предполагалось, что авиасообщения внутри государств, а также с соседними странами (например, СССР - Иран) в компетенцию корпорации входить не будут. Предположительно участие должны принять все ведущие страны, за исключением стран Оси³. Москва решила передать предложения для изучения в Управление Гражданского Воздушного Флота генерал-лейтенанту Астахову и представителям НКИД⁴. Развитие международной воздушной авиации было выгодным не только для СССР и Канады, но и других стран. В перспективе, с усовершенствованием самолетов, можно было воздушным путем через Северный Полюс соединить СССР, Канаду и США. Москва же отнеслась к предложениям довольно сдержанно. Из-за существующих разногласий с союзниками конкретных решений по этому вопросу так и не было принято. Вплоть до середины 1944 года определяющей в межсоюзнических отношениях была проблема открытия второго фронта. Канадское правительство с возникновением самого вопроса о втором фронте поддерживало стратегический курс западных держав по затягиванию высадки на Европейский континент, ссылаясь на неподготовленность.

25 июня 1942 года М. Кинг по приглашению Ф. Рузвельта прибыл вместе с лидерами других доминионов в Вашингтон на очередное заседание Тихоокеанского военного совета. Всякая возможность вторжения на континент ранее весны 1943 года исключалась. Одной из целей разговоров о втором фронте являлась дезинформация гитлеровского руководства. Канадский премьер, выступая на этом заседании, разделил мнение У. Черчилля о необходимости «превосходящих сил» и доводы против ненужного риска. М. Кинг пришел к утешительному выводу что, «по-видимому, наконец, достигнуто соглашение, из которого следует, что можно не предпринимать попытку вторжения в Европу в 1942 г.»¹. Сообщая о своем визите военному комитету в Оттаве, Кинг так подытожил стратегическую перспективу Черчилля: «Русские, вероятно, продержатся до конца года, и мы должны постараться поддержать их любым возможным путем. Если они выстоят, мы победим, в противном случае нам предстоит длительная война»². Но следовавшая за этим фраза окончательно прояснила позицию премьера. «Прежде чем открыть второй фронт, мы должны создать превосходящие силы. Не должно быть ни второго Дюнкерка, ни преждевременного вторжения без достаточного числа судов»³. Как и некоторые военные деятели Англии, М. Кинг отдавал предпочтение не кампаниям на суше (в Африке или Европе), а массированным бомбардировкам Германии.

Вообще канадская общественность поддерживала осторожную политику М. Кинга и в вопросе о втором фронте, и в решении других важных международных проблем. На протяжении всего своего долгого нахождения у власти премьер-министр отличался своими антикоммунистическими взглядами, что определяло его осторожную политику по отношению к СССР. В Москве хорошо знали о его отношении к коммунизму, к тому же советское посольство в Оттаве регулярно напоминало Молотову и Вышинскому об этом. Но в своей стране Кинг пользовался популярностью. «Широкие слои канадцев рассматривали его как единственного государственного деятеля, способного управлять страной»¹, - говорилось в телеграмме советского посольства в 1943 году. Что касается его отношения к ведению войны Советским Союзом, то его восхищали военные усилия русских. Подготовка к открытию второго фронта существенно облегчалась благодаря наступательным операциям советских войск. Комитет начальников штабов Канады четко определил значение советско-германского фронта для операции форсирования Ла-Манша. «С приближением погоды вторжения,- отмечалось в документе, - наиболее вдохновляющий фактор - это успехи русских армий»². Чтобы оправдать задержку открытия второго фронта и доказать невозможность и преждевременность этой операции, 19 августа 1942 года был организован рейд на Дьепп. По мнению Л. В Поздеевой, этот маневр был обусловлен политическими мотивами, чтобы умиротворить русских³.

Позже Кинг без возражений принял к сведению информацию о переговорах на Касабланкской конференции 1943 года, о весьма неясно отмеченных там стратегических задачах. Черчилль сообщил, что планируется накапливание сил США на британских островах в целях готовности при первой возможности вторгнуться на Европейский континент⁴. И если срок открытия второго фронта в этом сообщении не назывался, то в дальнейшем канадским руководителям дали понять, что вторжение состоится не ранее сентября или будет перенесено на 1944 год. Такая перспектива была приемлема для М. Кинга, который по-прежнему считал, что лучшим средством помощи СССР является бомбардировка союзниками Германии. В свою очередь, канадский посланник Д.Уилгресс подчеркивал невозможность дальнейшего затягивания открытия союзнического фронта, поскольку помимо объективных причин, это отрицательно сказывалось и на двусторонних отношениях.

Наконец, в июне 1944 года был открыт долгожданный второй фронт, который, по мнению канадского посланника в Москве, устранил одну из самых трудных проблем в межсоюзнических военных отношениях.

Необходимо отметить, что реакция в Канаде на это событие была неоднозначной. Достаточно четко это проявилось на страницах канадских средств массовой информации. 6 июня, в день открытия второго фронта, англоязычные радиостанции и печать непрерывно передавали сообщения верховного командования. «Газетт» 7 июня 1944 года писала: «Наконец долгожданный час вторжения наступил. Союзные войска высаживаются в Нормандии. Канадцы находятся там вместе с англичанами и американцами. Теперь будет видна не только сила союзных войск, собранных и снабженных в течение долгого периода, но и сила подлинного движения Европы, которая будет призвана к сотрудничеству»¹. В отличие от англоязычных, некоторые франкоязычные газеты заняли противоположную позицию. «Ле Девуар»² весть о вторжении осветила довольно сдержанно, отметив, что это может привести к опустошению Франции. «Ле Друа»³- и того меньше. Газета не сочла нужным делать комментарии, лишь поместив на свои полосы военные сводки. Тем не менее, несмотря на неоднозначное отношение канадцев к открытию второго фронта, это событие благоприятно отразилось на официальных канадо-советских отношениях.

Одним из первых результатов вторжения в Нормандию, по мнению Д. Уилгресса, явилось согласие СССР участвовать в переговорах в Думбартон-Оксе в 1944г., которые положили основу для формирования международной организации безопасности. И вновь в Канаде не было единого отношения к этой конференции. «Оттава Джорнал» писала: «Такое собрание дает понять, что великие державы твердо придерживаются мнения, что именно они должны организовать будущий мир, что они не могут рисковать или терять время на совещания с такими малыми нациями, как Канада»¹. «Виннипег Фри пресс» отметила, что «конференция запоздала. Она должна была состояться несколько месяцев тому назад. Задержка явилась следствием неподготовленности русских. Однако сейчас достичь соглашения по общему плану достаточно легко благодаря основательности предшествующих переговоров»². Франкоязычная «Ле Солей» высказалась более пессимистически: «Полная договоренность между четырьмя державами еще не достигнута... Все это создает трудности, которые усложняют работу конференции и дают смутные представления о ее общих решениях»³.

Хотя канадцы и выражали некоторое беспокойство по поводу советских предложений о доминирующей роли Совета Безопасности, они отметили, что в целом Москва не выступала против интересов средних держав наподобие Канады. Премьер- министр М. Кинг, следуя своей привычной линии осторожности, так оценил эти переговоры: «Канадское правительство приветствует эти решения, потому что мы весьма заинтересованы в сохранении мира и безопасности, через действительную международную организацию, для создания которой эти переговоры являются существенным условием успеха»⁴. При этом он отметил, что необходимо избегать поспешных суждений, поскольку вопрос очень важен и затрагивает интересы каждого канадца. И лишь16 января 1945 г. канадское правительство передало советскому меморандум, в котором излагались официальные взгляды Оттавы на предложения, выработанные в Думбартон-Оксе¹. В нем Канада предлагала некоторые поправки. В частности, ее не устраивало, что Совет Безопасности, согласно статье 8-В, может потребовать от такой страны, как Канада предпринять действия, даже не проконсультировавшись с канадским правительством. Поэтому предлагалось, чтобы государства, не представленные в Совете, предпринимали позитивные действия лишь тогда, когда решение будет одобрено большинством голосов Ассамблеи, или же страна, о которой идет речь, по специальному приглашению участвовала в заседании Совета². Таким образом, даже не принимая прямого участия в переговорах, Канада пыталась влиять на международные проблемы, тем самым заявляя о своем желании непосредственно участвовать в формировании международной системы безопасности. В целом в Канаде по-прежнему сохранялось общее настроение оптимизма в отношении послевоенных связей с СССР.

Поскольку война шла к своему завершению и в Канаде накопился определенный опыт общения с СССР, возникла необходимость проанализировать двусторонние отношения и выявить их определенные тенденции развития. Кроме того, из информации, полученной из Лондона и, в меньшей степени, из Вашингтона, МИДу Канады стало ясно, сколь глубоко разделены союзники в вопросах, касающихся Польши, Балкан, будущего Германии и других международных проблем. Это явилось еще одной причиной для формирования собственной оценки советской внешней политики, чтобы сравнить ее с английской и американской. В июне 1944 года первый секретарь канадского посольства в Вашингтоне Э. Рейд подготовил меморандум «Современные признаки советской политики» (Recent Indications of Soviet policy)³. В нем он суммировал взгляды Государственного Департамента США и добавил собственную оценку ситуации. Его работа начиналась с сообщения о Советском Союзе. Тем временем канадский посол в Москве Д. Уилгресс также подготовил ряд детальных сообщений, в которых проанализировал взгляды СССР на послевоенную внешнюю политику¹.

В итоге канадский МИД пришел к единому мнению о том, что русские выступали за коллективную систему безопасности, при этом всегда хотели, чтобы в пределах международной организации типа Объединенных Наций к СССР обращались как к Великой державе. Наиболее важным моментом, отмеченным канадцами, было желание русских полного поражения Германии, а также требование принятия мер, которые препятствовали бы Германии иметь военную силу. Было также подчеркнуто, что Советы хотели возвращения к границам 1941 г. не с целью распространения коммунизма, а лишь по причинам безопасности страны. Другими словами, Москва не была заинтересована в распространение коммунизма, а лишь хотела всеобъемлющей коалиции правительств, которые бы включили в свой состав левые партии.

Даже А. Смит, третий секретарь в московском посольстве, позже ставший известным за его бескомпромиссные взгляды, остался оптимистически настроенным по поводу советской послевоенной внешней политики². В июле 1944 г. он уверял своего коллегу Джорджа Игнатьева, что советские лидеры не имели намерения социализировать Польшу или вмешиваться в ее внутренние дела. По его мнению, Сталин хотел лишь безопасных границ и соседей, не настроенных враждебно к СССР.

В отличие от Госдепартамента США и, в меньшей степени, Британского Министерства иностранных дел, в 1944 г. МИД Канады все еще довольно лояльно относился к внешней политике СССР. Помимо этого, он также видел перспективу послевоенного двустороннего канадо-советского сотрудничества особенно в области торговли. Кроме того, в июле того же года Кинг выразил желание в ближайшем будущем вести переговоры с США и СССР относительно проблемы суверенитета северных регионов. Премьер-министр все еще лелеял надежду на то, что Канада могла бы стать «арктической связующей линией» между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Канада также ожидала, что СССР будет участвовать в переговорах по вопросу развития гражданской авиации в Чикаго в ноябре 1944 года. Но, как известно, никаких ответов на канадские предложения из Москвы не последовало.

Характерно, что СССР вообще предпочитал не распространяться относительно своей внешней политики. Канадские представители отмечали, что от советских чиновников они всегда получали лишь общую сухую информацию, не представляющую интереса и новизны. Ярким примером тому явилась официальная встреча И. М. Майского и Д. Уилгресса 13 марта 1944г¹. Как свидетельствует источник, на этой встрече обсуждались вопросы о послевоенном устройстве мира. В отличие от советского, канадский представитель подробно раскрыл сущность взглядов своего правительства на международные проблемы. Д. Уилгресс отметил, что приоритет в обеспечении мира и безопасности должен принадлежать влиятельной международной организации, по принципам формирования похожей на ЮНРРА. Изложив свои позиции, канадский посол сделал оговорку о том, что его руководство не оспаривает право великих держав «играть первую скрипку в мировом концерте», но при этом «три державы должны считаться с фактом существования на земном шаре других стран, которые представляют собой силу второго порядка. Канада причисляет себя именно к такого рода государствам»². В ответ на вопрос Уилгресса о немецких репарациях И.М. Майский ответил, что советское правительство не приняло еще конкретных заключений, но в отчете Майский написал: «Уилгресс пытался выяснить у меня, каков наш взгляд по данному вопросу, но я отвел эти попытки. На данной стадии нам еще рано раскрывать свои карты»¹.

Документы свидетельствуют о том, что к 1945 году канадский оптимизм по отношению к СССР сменился реализмом. После встречи большой тройки в Ялте в феврале 1945 г. М. Кинг посетил Вашингтон с тем, чтобы узнать о результатах конференции и будущих перспективах. Кроме того, на встрече в Вашингтоне премьер-министр был проинформирован, что испытание атомной бомбы пройдет в августе и, скорее всего, атомное оружие будет использовано против Японии. Премьер-министр был обеспокоен, тем что атомное оружие повлияет на отношения с русскими. «Мне кажется, - сказал он президенту, - если русские позже узнают, что некоторые вещи от них были скрыты, будет несчастье»². Так же, как и его союзники, Кинг расценил Ялтинские переговоры как предварительные, следующим шагом должна стать встреча всех членов Объединенных Наций, намеченная на апрель 1945 г. в Сан-Франциско.

Выступая в Палате Общин 21 марта 1945 г., Кинг отметил, что выгоды, которые Канада может надеяться получить от полного участия в организации огромны. «Представители Канады будут говорить ясным, сильным и единым голосом. По этой причине желательно, чтобы наша делегация в Сан-Франциско была широко представлена»³.

Незадолго до открытия конференции в Оттаву поступили первые тревожные сообщения из Москвы. Их автором был секретарь канадского посольства в Москве А. Смит, действующий в качестве заместителя Д. Уилгресса, который, в свою очередь, был послан в Сан-Франциско. «Период медового месяца между Западом и СССР, по крайней мере, на несколько лет закончен. Надежда на сотрудничество с СССР обречена в виду тоталитарного характера советской экономики и советской цивилизации»¹, - говорилось там. Смит продолжал утверждать, что, устанавливая абсолютную сферу влияния в Восточной Европе, СССР нарушал Ялтинские договоренности. Кроме того, действуя дипломатическими методами, он выяснил, что Советский Союз не желал сотрудничать в международном экономическом планировании и в вопросах, связанных с гражданской авиацией². Мы можем утверждать, что за первые несколько месяцев 1945 г. главные постулаты, на которых базировалась канадская советская политика, пошатнулись, но еще не привели к смене господствующей тенденции. Несмотря на аргументированность московских отчетов А. Смита, канадское руководство, как мы поняли было не готово сменить свою внешнеполитическую линию поведения по отношению к СССР, так как это могло серьезно повредить двусторонним отношениям и поставить под угрозу эффективность участия Канады в формировании ООН.

Для Канады, помимо главной цели коллективной безопасности, эта международная организация могла решить еще одну задачу - умерить произвольную политику великих держав, включая СССР и США. Таким образом, к конференции в Сан-Франциско Оттава приблизилась с определенной степенью энтузиазма.

Первые опасения о судьбе будущей международной организации появились в Канаде, когда стало известно, что СССР решил послать делегацию в Сан-Франциско во главе с советским послом в США А. Громыко. Многие канадские газеты отрицательно отнеслись к советскому решению, назвав такую делегацию мало авторитетной для решения серьезных проблем. 16 апреля 1945 г., в тот же день, когда были получены сообщения Смита «Монреаль Газетт» писала: «Относительно низкий ранг советских представителей был истолкован в некоторых местах как признак возможного отчуждения советского правительства от конференции в Сан-Франциско и ее намерений».¹ И даже после того как стало известно о новом решении Москвы назначить главой делегации В. М. Молотова, общественность Канады выражала беспокойство. «Будет катастрофичным, если в Сан-Франциско или где бы то ни было, народы мира разобьются на два лагеря, часть из которых будет в орбите русского влияния, а другая часть - вне ее»², - комментировала «Монреаль Дейли Стар».

Канадская делегация была представлена премьер-министром М. Кингом, министром иностранных дел Сен-Лораном, сенатором Дж. Кингом, депутатом парламента от либеральной партии Кессельманом, лидером фракции Прогрессивно-консервативной партии в парламенте Г. Грейдоном, лидером партии ССФ М. Колдуэлл. Кроме того, присутствовал ряд чиновников МИДа, в том числе Л. Пирсон, X. Ронг, Э. Рейд, Н. Робертсон³. В качестве одного из советников прибыл также посол Канады в СССР Д. Уилгресс. В его обязанности входило поддерживать контакты с русскими, в свою очередь от СССР контакты с канадскими представителями должен был осуществлять советский посол в Оттаве Г.Н. Зарубин.

В Сан-Франциско, как мы выяснили из соответствующих документов, характерный для военного времени канадский оптимизм быстро сменился реализмом. Уже после первых советских выступлений канадцы менее оптимистично стали относиться к перспективам создания такой международной организации, какой они хотели видеть ООН. На первой встрече в Сан-Франциско СССР настаивал на достижении соглашения по коллективной безопасности только среди большой тройки. Это отношение СССР к отодвижению «средних держав», подобных Канаде, объясняет, почему политики типа Э. Рейда уже не имели тех радужных надежд, которые были раньше. «То, что мы делаем,- позже писал Э. Рейд в своей книге об ООН, - может быть немного, но это поможет слегка уменьшить ужасающие разногласия, которые могут привести к другой войне»¹.

Первоначально Канада пыталась делать многое по примирению Советского Союза и США, а также препятствовала, по ее мнению, неблагоразумным требованиям великих держав к средним. Ведь, отправляясь на конференцию, она стремилась занять ведущее место среди малых и средних государств. Канадская печать в этот период всячески подчеркивала роль Канады в войне, ее вклад в общую победу над врагом и ее большие материальные ресурсы.

Исходя из характеристики документов, мы пришли к выводу, о том, что по многим позициям взгляды Канады и СССР расходились. Так к маю СССР дал понять свое намерение по вопросу ограничения доступа в Совет Безопасности, противостоя канадскому предложению о его расширении. В ответ на убеждения В. М. Молотова о том чтобы, право вето было распространено на любой международный спор, Н. Робертсон позже написал: «Это был тупик».

Конференция в Сан-Франциско привела к ухудшению канадо-советских отношений. Сотрудник посольства СССР в Канаде М. Лукьянов так охарактеризовал канадскую работу на конференции: «Первоначальная деятельность канадской делегации характеризовалась большой активностью, но когда она увидела, что большинство ее решений не прошло, ее активность заметно уменьшилась. Руководящую роль среди малых и средних государств ей завоевать не удалось»³.

Но все же некоторых положительных результатов Канаде, как мы удостоверились, удалось добиться. Отстаиваемый ею принцип функционализма получил свое развитие в ст. 23 Устава ООН, хотя и был представлен не в том масштабе, которого желала Канада. В статье говорится: «Генеральная Ассамблея избирает шесть других Членов Организации в качестве непостоянных членов Совета Безопасности, уделяя в особенности должное внимание, в первую очередь, степени участия Членов Организации в поддержании международного мира и безопасности и в достижении других целей Организации, а также справедливому географическому распределению»¹. То есть, статья 23 определяла критерий двух типов - функциональный и географический.

Другой частичный успех Канады в Сан-Франциско связан с включением в Устав положения об участии государства - члена ООН - в решениях Совета Безопасности, касающихся использования вооруженных сил данного государства. И если Канада не достигла серьезных побед в Сан-Франциско, то для премьер-министра М. Кинга это был пик его политической карьеры. Выиграв третий срок на выборах, он прибыл в Сан-Франциско для ратификации Устава ООН. В своем дневнике он, в связи с этим, писал: «Доброе провидение следило за мной сегодня»³. Канада полагала, что на конференции в Сан-Франциско ее отношения с СССР выйдут на новый качественный уровень. Но из-за разногласий в подходах к формированию системы коллективной безопасности между странами напротив наметился раскол.

Таким образом, за годы военного сотрудничества Канаде и СССР удалось добиться значительного улучшения двусторонних отношений на высшем уровне. Рассматривая основные факторы развития канадо-советских политических связей, следует отметить, что к их улучшению стремились обе страны. В рассматриваемый период наблюдался значительный рост независимости Канады во внешней политике. Примечательно, что СССР идя на улучшение отношений с Канадой, одновременно предпочитал держать ее на расстоянии. Указывая на сохранившиеся имперские связи, Москва считала, что доминион обладал еще недостаточным суверенитетом, чтобы участвовать в решении серьезных международных проблем. Исходя из советской точки зрения, канадские интересы на мировой арене вполне могли быть представлены Великобританией. Но, по мнению Канады, СССР недооценивал ее роль в мировой политике и тот факт, что, благодаря активному участию в международной жизни за годы войны ей удалось добиться статуса державы «среднего ранга». Поэтому канадским внешнеполитическим деятелям постоянно приходилось доказывать, что Канада уже давно не зависит от Британии и обладает полным суверенитетом.

Несмотря на определенные расхождения во взглядах при решении внешнеполитических вопросов, в целом можно утверждать, что связи с СССР помогли Канаде укрепить ее международный статус. Формируя собственную внешнеполитическую линию по отношению к Советскому Союзу, Канада получила возможность выражать свое независимое от Великобритании мнение, что было важно для канадских политиков. В свою очередь СССР через Канаду стремился укрепить свое политическое влияние на американском континенте. Многочисленные двусторонние контакты в рассматриваемый период способствовали конструктивному развитию отношений с перспективой развития таковых в послевоенный период.

Выводы. Характер канадо-советских политических отношений в течение военного периода в целом можно охарактеризовать как умеренный оптимизм. Обе страны нуждались друг в друге и, соответственно, предпринимали необходимые шаги для укрепления двустороннего сотрудничества.

После установления дипломатических отношений число контактов между Канадой и СССР заметно увеличилось. За период военного сотрудничества двум странам удалось достичь такого уровня политических отношений, который не был достигнут в течение всех предыдущих лет существования Советского Союза. Это происходило по нескольким причинам.

Во-первых, развивать отношения на высшем уровне требовала действительность военного времени. Став союзниками по Антигитлеровской коалиции, страны приобрели определенные обязательства друг перед другом.

Во-вторых, главной движущей силой процесса выступал экономический аспект. Державы рассматривали друг друга в качестве выгодных экономических партнеров, причем ставка делалась на послевоенное время. Соответственно, чтобы в будущем получать взаимные экономические выгоды, сначала необходимо было подготовить благоприятную политическую почву.

Анализируя процесс развития двусторонних отношений, следует выделить положительные моменты, которые приобрела каждая из сторон. Несомненно, больше плюсов от политического сотрудничества с СССР получила Канада. Возможность официальной Оттавы самостоятельно определять свое отношение к политике Советского Союза способствовало дальнейшему ослаблению имперского влияния на внешнюю политику Канады, что было для нее чрезвычайно важно. Общий антикоммунистический настрой не помешал ей пойти на сближение с советской страной. Находясь в союзнических отношениях, она еще не видела в СССР угрозы своей национальной безопасности. Напротив, с роспуском Коминтерна в мае 1943 г. двусторонние связи приобрели еще более устойчивый характер. Через укрепление политических отношений с Советским Союзом Канада стремилась укрепить свой международный статус, и в некотором смысле ей удалось добиться поставленной цели.

Следует отметить, что на этом этапе Канада еще четко придерживалась западной концепции внешней политики. Например, она полностью одобряла своих атлантических союзников США и Великобританию в решение вопроса об открытии второго фронта, хотя уже в годы войны прослеживается стремление Канады играть роль миротворца, сглаживающего противоречия между великими державами. Эта тенденция займет господствующее влияние в канадской внешней политике в годы холодной войны.

Для СССР союзничество с Канадой было также очень выгодным. Помимо экономических выгод, Канада была перспективным политическим партнером из-за довольно тесных отношений с Британией и США. Советский Союз не мог пренебрегать этим фактом, тем более в военный период. Вместе с тем, несмотря на новый статус Канады как державы «среднего ранга», СССР не позволил ей в достаточной мере реализовать свои внешнеполитические амбиции.

канада дипломатический политический сотрудничество

Литература

1. Ф.099. Оп.Иа Д.2.П.4. Т.2. МИД СССР. Обзоры прессы миссии СССР в Канаде. 04.1943 г.

2. Ф.099. Оп.Иа Д.4.П.4. Т.4. МИД СССР. Обзоры прессы миссии СССР в Канаде. 07.1943 г.

3. URL:http//www.dfait-maeci.gc.ca/depaitment/histoiy/dcer/menu-en.asp.

4. URL:http//www.dfait-maeci.gc.ca/department/history/hp/people-en.asp/an=l#w

5. URL: http//www.ccg.gcc.ca.

6. URL:http//www.dfait-maeci.gc.ca/department/history/hp/people-en.asp/an=l#w

7. Ф. 5283. Общественно-политические организации. Оп.15.ВОКС. Д. 78. Переписка с уполномоченным ВОКС в Канаде о посылке нот, пластинок, журналов, их работе. 21.11.1942 - 28.09.1944.

8. Ф. 5283. Оп.15. Д. 93. Материалы о радиопередачах о Советском Союзе по радио станции СВС Канады. 14.01.1943 - 17.07.1944.

9. Ф. 5283. Оп.15. Д.94. Отчет о деятельности комитета канадской помощи в фонд России. 15.04.1943.

10. Ф. 5283. Оп.15. Д. 143. Переписка с учреждениями и отдельными лицами Канады об обмене литературой, журналами, газетами, 21.06.1943г.-13.09.1945г.

11. Ф. 5283. Оп.15. Д. 156. Переписка с Национальным Советом Канадо-советской дружбы об оказании помощи пострадавшим городам, установлении культурной связи.29.11.1943г.- 27.05.1944г.

12. Ф. 5283. Оп.15. Д.424. Материалы о пребывании в Советском Союзе представителя Национального Совета Канадо-советской дружбы Ф. Парк с супругой. (Телеграммы, письма, программа по обслуживанию) 9.06.1948 г.-8.09Л949 г.

13. Ф. 5283. Оп.15. Д. 432. Справки и рефераты на книги канадских авторов, сделанные советскими референтами. 18.12.1948 г. - 10.1949 г.

14. Ф. 5283. Оп.15. Д. 440. Переписка с Ассоциацией Украинских канадцев, Национальным Советом Канадо-советской дружбы по обмену книгами и статьями. 7.01.-24.06.1948 г.

15. Ф. 5283. Оп.15. Д. 453. Переписка с ФРК по обмену книгами, статьями. 28.05.-24.12.1948 г.

16. Ф. 5283. Оп.15. Д. 496. Переписка с ФРК о посылке литературы, нот, пластинок. 5.06.-23.09.1949 г.

17. Ф. 5283. Оп.15. Д. 501. Переписка с уполномоченным ВОКС в Канаде о посылке научной литературы, фото подборок, нот. 10.10.1949 г. -28.10.1950г.

18. Ф. 5283. Оп.15. Д. 504. Переписка с Обществом Канадо-советской дружбы об их работе. 26.11.1949 г. - 19.12.1950 г.

19. Ф. 5283. Оп.15. Д. 505. Переписка с ФРК о посылке пластинок, фотографий, книг. 30.11.1949 г. - 4.01.1950 г.