Например, в договоре 907 г. Олега с греками написано, что византийцы целуют крест, а «Олга водивше на роту и мужи его по Рускому закону, кляшася оружьемъ своим, и Перуном, богомъ своим, и Волосомъ, скотьемъ богомъ» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 17..

В 945 г., в договоре Игоря с греками - формула немного меняется и осложняется: видимо, на Руси уже появляются крещеные люди, поэтому нельзя сказать, что русская сторона клянется своими языческими богами. «И иже помыслить от страны руския разрушити таку любовь, и елико ихъ крещенье прияли суть, да приимуть месть от Бога вседержителя, осужденье на погибель въ весь в?къ в будущий; и елико ихъ есть не хрещено, да не имуть помощи от Бога, ни от Перуна… и да будуть раби въ весь в?къ в будущий» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 24.. Помимо оговаривания последствий несоблюдения клятвы и для крещеных, и для некрещеных тут уже немного смещается интонация. Если в предыдущем договоре две разные религии упоминались равноправно, но никак не смешивались (каждый клялся своим богом), то здесь некрещеным грозят не только гневом Перуна, но и Бога. В этом договоре очень видно, что писался он человеком верующим, который подспудно пытается «крестить» некрещеного. Так и в конце договора, когда описывается как, кто и где клялся, тоже отдельно описывается, куда пошли клясться крещенные русские, а куда - некрещеные: «… а хрестеяную Русь водиша рот? в церкви святаго Ильи» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 26..

(Также договор 945 г. интересен еще одной деталью: если в предыдущем договоре при его подписании присутствовал и византийский император, и русский князь, то здесь договор заключался, когда правители находились в своей стране. Поэтому интересно, как два правителя клялись друг другу в соблюдения договора заочно. Видимо, в таком случае сначала послы одно страны ехали в другую страну и там принимали клятву от правителя, а потом - наоборот: «Твои сли водили суть цар? наши рот?, и насъ послаша рот? водитъ тебе и мужь твоихъ» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 26.).

5.2 Дары

Функции дара

Также для понимания особенностей дипломатического церемониала Древней Руси необходимо проанализировать систему дароподношений. Конечно, институт дара имел крайне значительную роль для налаживания отношений с другими странами. Более того, как правило, преподнесение друг другу даров сопровождало подписание любого договора, чтобы выразить друг другу уважение.

Дары преподносились в разных ситуациях, поэтому рассмотрим разные функции этого действия.

1. Дары как символ.

Конечно, в христианской стране имели значение символические дары, так или иначе связанные с религией. Например, такой дар получает Владимир после того как он сам крестится: «Володимеръ же посемъ поемъ… попы корсуньски, с мощми святаго Климента и Фифа, ученика его, поима съсуды церковныя и иконы на благословенье себ?» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 52.. В этом случае очевидно, зачем Владимиру дарят мощи: Русь только собираются крестить, и этот дар - своеобразный знак преемственности. (Хотя тут есть и прагматический смысл: на Руси практически не было священников и других институтов, которые нужны были для соблюдения религиозных ритуалов, поэтому Владимиру дарят такие дары).

Но как ни странно такой тип даров встречается и до крещения Руси. в 912 г. византийский император Леон помимо традиционных даров (ткани, золото и т. д.), передает через послов священные вещи, предварительно отведя их в церковь и показав им ее красивое убранство. Это очень интересный момент, учитывая, что Русь еще не была крещена - возможно, это уже некоторое действие Византии для попыток крестить Русь. (Хотя, может быть, это объясняется тем, что текст Повести Временных Лет писался уже тогда, когда Русь была крещена, поэтому это могла быть просто ошибка повествователя).

Можно было бы предположить, что после крещения Руси религиозные дары станут еще более важны, потому что вроде бы религия становится важной частью общества. Но после крещения практически прекращаются такие дары.

Хотя мы и сказали, что символические дары были не очень приняты на Руси, надо оговориться: мы имели ввиду дары, которые не имели прямого прагматичного значения. При этом были крайне популярны дары, которые сочетали в себе и материальную ценность, и символическую. Так, например, конечно, дары военных принадлежностей имели и материальную ценность для правителей, которые крайне часто воевали. Но очевидно, что такой дар нес в себе несколько символических смыслов: это было символом военной храбрости, которую как будто желали одаряемому, передавая ему свою силу и мощь. Но это значение, которое осталось и в намного более поздней традиции. Но некоторые дары, которые нам сейчас кажутся ценными исключительно с точки зрения их стоимости, в Средние века имели несколько другой смысл. Так, например, даже золото несло символический смысл, во всяком случае, в скандинавской традиции, которую, скорее всего, унаследовали и русские князья: «… золото было своего рода олицетворение дара, объединяющего дарителя и одариваемого отнюдь не только практической, но и ритуальной, мистической связью. В частности, даря золото, конунг делился своей удачей» Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Между прозвищем и панегириком: К изучению русско-варяжского формульного фонда // Именослов. Историческая семантика имени. Вып. 2 / Сост. Ф. Б. Успенский. М., 2007. С. 135-188. .

2. Дары как подчинение

В некоторых случаях дары символизируют подчинение стороне, которую одаривают (хотя бы формальное). Именно поэтому институт даров в древнерусской традиции очень тесно связан с военными действиями: после любой победы проигравшая сторона дарила дары выигравшему, показывая таким образом, что она подчиняется и признает свое поражение и старается «умилостивить» соперника на будущее. Конечно, это можно было бы назвать военным трофеем, но в летописи это, скорее, приравнивается к дарам и называется специальным словом «сайгат» - про этот феномен мы расскажем немного позднее. Главное отличие этого явления от взятия трофеев - это то, что такое дарение, хоть и обязательно, ненасильственно и совершается по воле проигравшей стороны. Часто после дара следует договор о дани: если первое ненасильственное (формально) и одноразово, то дань собирается систематически.

Впрямую о такой функции дара говорится в статье за 946 г., когда описывается третья месть Ольги древлянам. После того, как она с них взяла дань «от двора по 3 голуби да по 3 воробьи», она говорит: «Се уже есте покорилися мн? и моему д?тяти» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 С. 28.. Можно было бы этот акт принять за дань, но она одноразова, и только после того, как она сожгла город древлян, она «възложиша на ня дань тяжьку».

3. Дары как взаимоуважение

Но дары переставали быть символом подчинения, если на них отвечали. И все-таки так происходило чаще - знаком вежливости считалось ответить на дар, причем более-менее равноценным (или даже более ценным) даром. Поэтому вокруг этой традиции иногда выстраивались конфликты: ответный дар мог не последовать, если сторона не хотела признавать равенство отношений. Так, например, в 955 г. Ольга едет в Константинополь к императору Константину, который «дасть ей дары многи, злато и сребро, паволоки и съсуды различныя». И, конечно, он ожидал получить от нее ответное посольство с дарами. Более того, видимо, про это были определенные договоренности, потому что через какое-то время он ей напоминает об этой обязанности, он перечисляет конкретные дары, которые он ожидал получить: «Ты бо глаголаше ко мн?, яко аще возъвращюся в Русь, многи дары прислю те: челядь, воскъ и скъру». Но Ольга ему отвечает: «Аще ты, рьцы, тако же постоиши у мене в Почайн?, яко же азъ в Суду, то тогда ти дамь» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 С. 30..

Иерархия даров

Конечно, в процессе дарообмена важен был сам факт дара - так в определенных ситуациях (подписание договора, помолвка и т. д.) не обменяться дарами было невозможно и крайне неуважительно к другой стороне. Многие исследователи предполагали, что, как правило, дары не обязательно должны были предполагать материальную ценность, а были лишь символом взаимоуважения Напр.: Гуревич А. Я. Дары, обмен дарами // Словарь средневековой культуры М.: Российская политическая энциклопедия. Под ред. А. Я. Гуревича, 2003.. Тем не менее, на наш взгляд, все-таки дарители старались подарить что-то полезное. Поэтому, как мы уже показали ранее, в Древней Руси были не очень приняты символические дары, а больше были приняты дары, которые можно было использовать прагматически. Видимо, существовала некая иерархия даров, которая четко разделяла кому что прилично было подарить. Хотя, конечно, помимо собственно материальная ценности дара было очень важно, что именно он означает - все-таки оценивалась и материальная сторона, и символическая. Потому что фактически несмотря на то, что дарение было крайне традиционным ритуалом (часто повторяющимся), его воспринимали часто как послание, значение которого надо понять.

В этом разделе мы постараемся восстановить иерархию даров.

Наверное, в статье за 971 г. впервые в летописи очень ярко показано, какие дары ценились больше. В этом году греки посылают посольство к Святославу, чтобы испытать его. А дальше описана его реакция на два типа даров - на золото и паволоки и на оружие: «И посла к нему <Святославу> злато, и паволоки, и мужа мудра … Онъ же, вземъ дары, приде къ Святославу. И пов?даша Святославу, яко придоша грьци с поклономъ. И рече: «Въвед?те я с?мо». Придоша, и поклонишася ему, и положиша пред нимъ злато и паволоки. И рече Святослав … отрокомъ своим: «Схороните» … Они же … послаша ему мечь и ино оружие, и принесоша ему. Он же, приимъ, нача хвалити, и любити, и целовати царя» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 33-34.. Т. е. мы видим, насколько отличается реакция князя при двух разных дарах: когда ему дарят «золото и паволоки», он холодно приказывает их убрать, даже не поблагодарив, и напротив - когда ему дарят оружие, он выказывет благодарность и уважение. (Хотя опять же стоит учитывать, что возможно этот эпизод может быть одним из примеров традиционного повествования по формуле: например, в «Гнилой коже» описан эпизод, когда конунг Сигурд тоже холодно принимает дары от византийского императора, а потом отдает их своей дружине. И, когда Сигурд приезжает к Алексею I Комнину в Византию, император «послал к нему людей и велел спросить, хочет ли он получить от кейсара шесть скиппундов золота или он предпочитает, чтобы кейсар велел устроить для него игры … Сигурд конунг выбрал игры» Снорри Стурлусон Круг Земной М.: Наука, 1980. С. 487).

Конечно, этот эпизод вставлен в описании войны с болгарами, поэтому именно в это время дарение оружия смотрится намного более ценно чем просто золото. Фактически подарить оружие врагу - признать его силу и победу. Поэтому отчасти такая ситуация могла специально усилена летописцем, чтобы подчеркнуть храбрость Святослава (ведь именно после того, как Святослав холодно принимает золото, враги понимают, что с ним воевать будет очень сложно), но такое же развитие событий мы встречаем в греческих источниках.

Такую же формулу (предпочтение того оружия деньгам) мы встречаем в статье за 996 г., где Владимир по требованию дружину заменяет деревянные ложки на серебряные. И после этого говорит: «Сребромъ и златом не имам нал?сти дружины, а дружиною нал?зу сребро и злато, якоже д?дъ мой и отецъ мой доискася дружиною злата и сребра» Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007 C. 56.. В этом афористичном высказывании Владимира мы видим противопоставление материальных ценностей воинам и, очевидно, предпочтение последних. (Хотя, анализируя этот фрагмент летописи, сложно сказать, насколько это правдоподобное повествование или это классический концепт, согласно которому князь должен быть щедрым по отношению к своей дружине. Так Успенский, анализируя этот эпизод, писал: «В данном случае перед нами еще один панегирический блок, где похвала щедрости правителя, точно так же как это делалось и в Скандинавии, тесно связывается с формулой отплаты за эту щедрость» Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Между прозвищем и панегириком: К изучению русско-варяжского формульного фонда // Именослов. Историческая семантика имени. Вып. 2 / Сост. Ф. Б. Успенский. М., 2007. С. 135-188.).

Также часто дарят именно то, что считается наиболее ценным в данной стране.

Еще в этом разделе, безусловно, необходимо упомянуть такой древнерусский феномен как сайгат. Впервые это слово упоминается в летописи в 1171 г. при описании дара, который Игорь делает своим родственникам Ростиславу и Мстиславу после победы над половцами. Это слово встречается несколько раз в летописи, но всегда в одном контексте, из чего можно сделать вывод, что сайгат - «это военная добыча, превращенная в приз победителем или в дар суверенам», которую часто передавали старшему родственнику, т. е. тоже своеобразный дар, «но только в том случае, если он подносился за счет военной добычи» Толочко П. П. О значении и происхождении летописного слова «сайгат» // Ruthenica. T. VI. Киев, 2007. С. 358.. (Скорее всего, в начале 12 в. на Русь этот термин пришел из половецкого языка Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Русские имена половецких князей: междинастические контакты сквозь призму антропонимики. М.: Полимедиа, 2013. С. 98., и соответственно традиция такого «дара» могла придти тоже оттуда.

Но в контексте иерархии даров нам прежде всего интересно, кому и в каком порядке дарился этот сайгат и в какой последовательности. Во-первых, сайгат обязательно дарился близким родственникам (в т. ч. иногда и со стороны жены). Более того, судя по событиям 1171 г., существовала строгая последовательность, кому сначала приносит сайгат, а кому - после: так сначала Ростислав идет с дарами к отцу, потом - к дяде, и затем - к родственникам жены, а именно к текстю.

Учитывая, что многие родственники у князей были иностранцами (особенно со стороны жены), то этот обычай распространялся и на них. Так, например, в 1258 г. Василько, помогший половцам в борьбе с литовцами, «послаша же саигатъ» Полное Собрание Русских Летописей. СПб: Типография М. А. Александрова, 1908. Т. 2. С. 573. половецкому хану Бурунде.

И через несколько лет в 1262 г. после победы над Литвой Василько Романович отправялет сайгат своему польскому родственнику (Болеслав Стыдливый приходился ему шурином): «… посла же саигатъ братоу своемоу королеви с Борисом и Из?болкомъ … король же от радостии воскочивъ и возд?въ роуц? хвалоу воздавъ Богу речь слава тоб? Господи тоть Василько поб?дилъ Литвоу. Борисъ же при?ха и приведе саигатъ королеви и кон?и во с?дл?хъ щиты соулич? шеломы…» Полное Собрание Русских Летописей. СПб: Типография М. А. Александрова, 1908. Т. 2. С. 585..

Таким образом, мы видим, что несмотря на априорную символичность самого факта дарения, все-таки в большинстве случаев дарилось нечто, представляющее именно материальную ценность.

Именно поэтому самый ценный дар - воины, которых в дальнейшем можно было использовать в боях.

дипломатический церемониал русь

Вывод

Таким образом, в нашей работе мы выявили основные правила дипломатического церемониала в Дрвней Руси в 10-13 вв. Конечно, первая проблема, которой мы заинтересовалась - на каких языках могли вестись дипломатические переговоры. Т. к. в летописи существование переводчиков упоминается всего лишь один раз, то мы предположили, что многие князья могли сами разговаривать с послами, зная много иностранных языков. Поэтому мы перечислили основные иностранные языки, которые могли быть известны князю и его окружению. Так мы распределили иностранные языки по вероятности владения ими и по распространенности в княжеской семье. Язык, которым владели многие князья - конечно, скандинавский. Практически во всех княжеских ветвях мы находим факты, подтверждающие владение этим языком. Следующим по степени владения мы поставили половецкий язык: начиная с конца 11 в., когда участились политические контакты с половцами (и постоянно происходили набеги), многие князья стали родниться с половецкими ханами, что, конечно, усиливало вероятность знания этого языка. Также мы показываем, что на Руси были достаточно популярны польский и венгерский языки.

Во второй главе мы рассмотрели, какие акторы принимали активное участие в дипломатических перевгорах в Древней Руси. Несмотря на распространенное мнение, что главным участником политического процесса был князь, мы показали, что такое мнение не совсем верно. Хоть и женщины крайне редко упоминаются в древнерусских летописях, но, скорее, это связано с особенностями нарративной традиции, а не с реальными событиями - в зарубежных источниках, описывающих древнерусскую историю, встречается достаточно много описаний жен князей (или их сестер и дочерей), которые участвовали в событиях (а иногда даже влияли на решения князей).

Также очень важным актором политической жизни была дружина. Помимо, собственно, военной функции (именно дружина - была персональным войском князя), она очень часто принимала участия в дипломатических церемониалах: они должны были вместе с князем подписывать договор, они должны были участвовать в пирах, которые устраивались в честь приезжающих иностранцев).

В следующей главе мы рассмотрели, как строились взаимоотношения с врагами. Конечно, тут самую важную роль играла военная дипломатия, которая, тем не менее, строилась по строгим законам. Так мы проанализировали традиции относительно того, кто должен был стоять во главе войска (хотя бы в качестве символа). Еще очень важны были традиции по обращению с пленными, по обмену с пленными. Так существовал строгая иерархия среди пленных и некоторых из них нельзя было казнить, а можно было лишь содержать, чтобы в перспективе обменять на кого-то (или иногда использовать в качестве свадебного дара).

В контексте военной дипломатии очень важна была месть, которая тоже осуществалась согласно строгим дипломатическим правилам. И что еще важнее для нашей темы - конечно, иногда необходимость мстить (хотя бы по моральным причинам), но в то же время это могло не совпадать с дипломатическим церемониалом. Например, возникал конфликт, когда происходило убийство родственника. Поэтому в данном случае дипломатические церемониалы помогали разрешить конфликт: был определенный ритуал похорон врага.

В следующей главе мы рассматриваем правила во взаимоотношениях с друзьями и союзниками. Мы разбираем традиции, связанные с обеспечением безопасности иностранцев на территории Руси: встреча их на границе, сопровождение их в путешествии по стране и т. д. Также интересный вопрос, где жили иностранцы, приезжавшие к княжескому двору. Мы нашли сведения о том, что в Новогороде существовал специальный «двор», где жили скандинавы. Также в своей работе мы анализируем дипломатическую традицию принимть иностранцев на пирах.

В заключительной части нашей работы мы рассматриаем, чем могли закрепляться договоры. Видимо, это было очень строго регламентирвоано, т. к. практически во всех договорах мы видим похожий ритуал, соблюдаемый при подписании. Но нас интересовало, чем именно мог подкрепляться договор - что друг другу обещали две стороны, чем клялись и т. д. Практически всегда подписание договоров сопровождалось преподнесением друг другу даров. При этом существовала достаточно устойчивая иерархия этих даров, четкая последовательность в том, кому и какой дар надо сначала подарить.

Таким образом, в нашей работе мы показали некоторые устойчивые традиции в дипломатическом церемониале. Несмотря на то, что, видимо, эти правила не были зафиксированы письменно, они соблюдались в течение долгого времени. Во всяком случае, мы находим значительные параллели между традициями 10 в. и более позднего времени.

Библиография

1. Первоисточники

a. Назаренко А. В. Древняя Русь в свете зарубежных источников. Западноевропейские источники. Т. 4

b. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси М.: Наука, 1968

c. Повесть Временных Лет. СПб: Наука, 2007

d. Полное Собрание Русских Летописей. СПб: Типография М. А. Александрова, 1908. Т. 2.

e. Прядь об Эймунде Хрингссоне // Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.) М.: Ладомир, 1994. C. 104-119, 161-174.

f. Свердлов М. Б. Домонгольская Русь СПб, 2003

g. Снорри Стурлусон Круг Земной М.: Наука, 1980

2. Научная литература

a. Гуревич А. Я. Дары, обмен дарами // Словарь средневековой культуры М.: Российская политическая энциклопедия. Под ред. А. Я. Гуревича, 2003

b. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Между прозвищем и панегириком: К изучению русско-варяжского формульного фонда // Именослов. Историческая семантика имени. Вып. 2 / Сост. Ф. Б. Успенский. М., 2007

c. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Русские имена половецких князей: междинастические контакты сквозь призму антропонимики. М.: Полимедиа, 2013

d. Лященко А. И. «Eymundar saga» и русские летописи Известия Академии наук СССР. VI серия, 1926, т. 20, вып. 12

e. Мельникова Е. А. Балтийская политика Ярослава Мудрого // Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды М.: Ун-т Дм. Пожарского, 2011

f. Рыбаков Б. А. Рождение Руси М.: АиФ Принт, 2004

g. Рыдзевская Е. А. Ярослав Мудрый в древнесеверной литературе // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры Академия Института СССР. Вып. 7

h. Толочко П. П. О значении и происхождении летописного слова «сайгат» // Ruthenica. T. VI. Киев, 2007

Размещено на Allbest.ru