Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат на тему:

«Самодержавие как национальный феномен русской культуры»

Определение самодержавия

самодержавие власть монархический правление

Самодержавие, монархическая форма правления в России, соответствовавшая традиционным идеалам русского народа, при которой носителю верховной власти - Царю, Императору - принадлежали верховные права в законодательстве, в верховном управлении, в высшем суде.

В своей вековой мудрости, сохраненной популярными изречениями поговорок и пословиц, наш народ, совершенно по-христиански, обнаруживает значительную долю скептицизма к возможности совершенства в земных делах. «Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы», говорит он, но прибавляет: «От запада до востока нет человека без порока». При том же «в дураке и царь не волен», а между тем «один дурак бросит камень, а десять умных не вытащат». Это действие человеческого несовершенства, нравственного и умственного, исключает возможность устроиться вполне хорошо, тем более что если глупый вносит много вреда, то умный, иногда, больше. «Глупый погрешает один, а умный соблазняет многих». В общей сложности приходится сознаться: «Кто Богу не грешен, царю не виноват!» Сверх того, интересы жизни сложны и противоположны: «Ни солнышку на всех не угреть, ни царю на всех не угодить», тем более что «до Бога высоко, до царя далеко».

Выбор народа

Общественно-политическая жизнь, таким образом, не становится культом русского народа. Его идеалы - нравственно-религиозные. Религиозно-нравственная жизнь составляет лучший центр его помышлений. Он и о своей стране мечтает именно как о «Святой Руси», руководствуясь в достижении святости материнским учением Церкви. «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец», говорит он. Такое подчинение мира относительного (политического и общественного) миру абсолютному (религиозному) приводит русский народ к исканию политических идеалов не иначе как под покровом Божиим. Он ищет их в воле Божией, и, подобно тому как царь принимает свою власть лишь от Бога, так и народ лишь от Бога желает ее над собою получить. Такое настроение естественно приводит народ к исканию единоличного носителя власти, и притом подчиненного воле Божией, т.е. именно монарха-самодержца. Это психологически неизбежно. Но уверенность в невозможности совершенства политических отношений приводит народ не к унижению их, а, напротив, к стремлению в возможно большей степени повысить их, посредством подчинения их абсолютному идеалу правды. Для этого нужно, чтобы политические отношения подчинялись нравственным, а для этого, в свою очередь, носителем верховной власти должен быть один человек, решитель дел по совести.

Первый самодержец

Понятие самодержец применительно к московским правителям впервые стало использоваться при великом князе московском Иване III, принявшем титул «Государь всея Руси» после женитьбы на племяннице последнего византийского императора Константина XI, Софье Палеолог, что давало основания для притязаний на преемственность ромейского наследия русским государством. Иоанн Васильевич, старший сын Великого князя Василия Темного и княгини Марии Ярославны, стал Великим князем после смерти своего отца в 1462 году. Иоанн упоминается еще в 1450 году как соправитель Василия Темного.

При Иоанне Васильевиче было завершено формирование Русского государства. Территория его была увеличена более чем вдвое. Во время княжения Иоанна к Московскому Великому княжеству были присоединены - Ярославское (1463 год), Ростовское (1474 год), Тверское княжества (1485 год), Вятская земля (1489 год). В 1478 году после долгой борьбы была ликвидирована независимость Новгородской республики, а видная деятельница новгородской оппозиции - Марфа Борецкая - привезена в Москву и заточена в темнице. В 1478 году Иоанн Васильевич присвоил себе титул «государя Всея Руси».

В правление Великого князя Иоанна III было окончательно свергнуто монголо-татарское иго, под властью которого Русь находилась более двух с половиной веков. Постепенно Иоанн Васильевич перестал исполнять ритуал встречи ханского посла: князь должен был кланяться басме (грамоте) с портретом хана. Обычно татарские послы останавливались в урочище Болвановка в Москве, сюда и приезжали великие князья на встречу с послами. Иоанн Васильевич приказал привезти татарских послов в Кремль. Здесь он разорвал грамоту. По свидетельству летописца, «нимало боялся страха царева», «плевав» на басму, ее «на землю поверже и потопта ногами своима». Затем Иоанн велел умертвить послов, кроме одного, «носяща весть ко царю»: «Та курица умерла, что носила татарам золотые яйца». (Карамзин)

Итогом войн с Великим Литовским княжеством (1487-1494, 1500-1503 годы) явилось присоединение к Русскому государству Северной земли, а также городов Чернигов, Брянск и Гомель. Постепенно, начиная с 1483 года, происходит завоевание Западной Сибири: в 1483 и 1499 году были осуществлены Сибирские походы.

С обретением независимости от ханов Орды Иван III в сношениях с другими государями стал сочетать титул царя с титулом самодержца. При этом во времена Иоанна III это понятие употреблялось исключительно для того, чтобы подчеркнуть внешний суверенитет государя (независимость ни от какого другого властителя), поскольку это было славянской калькой с одного из титулов византийского императора - греч. бхфпксЬфпс, буквально «сам властвует», «сам держит власть»

Таким образом, изначально под самодержцем и понимался властитель, не зависимый ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящий дани, то есть являющийся сувереном.

Философия народа

В возможность справедливо устроить общественно-политическую жизнь посредством юридических норм народ не верит. Он требует от политической жизни большего, чем способен дать закон, установленный раз навсегда, без соображения с индивидуальностью личности и случая. Это вечное чувство русского человека выразил и Пушкин, говоря: «закон - дерево», не может угодить правде, и поэтому «нужно, чтобы один человек был выше всего, выше даже закона». Народ издавна выражает то же самое воззрение на неспособность закона быть высшим выражением правды, искомой им в общественных отношениях: «Закон что дышло - куда поворотишь, туда и вышло», «Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет». С одной стороны, «всуе законы писать, когда их не исполнять», но в то же время закон иногда без надобности стесняет: «Не всякий кнут по закону гнут», и по необходимости «нужда свой закон пишет». Если закон поставить выше всяких других соображений, то он даже вредит: «Строгий закон виноватых творит, и разумный тогда поневоле дурит». Закон, по существу, условен: «Что город, то норов, что деревня, то обычай», а между тем «под всякую песню не подпляшешься, под всякие нравы не подладишься». Такое относительное средство осуществления правды никак не может быть поставлено в качестве высшего «идеократического» элемента, не говоря уже о злоупотреблениях. А они тоже неизбежны. Иногда и «законы святы, да исполнители супостаты». Случается, что «сила закон ломит» и «кто закон пишет, тот его и ломает». Нередко виноватый может спокойно говорить: «Что мне законы, когда судьи знакомы?» Единственное средство поставить правду высшею нормой общественной жизни состоит в том, чтобы искать ее в личности, и внизу, и вверху, ибо закон хорош только по тому, как он применяется, а применение зависит от того, находится ли личность под властью высшей правды. «Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы». «Кто сам к себе строг, того хранит и царь, и Бог». «Кто не умеет повиноваться, тот не умеет и приказать». «Кто собой не управит, тот и другого на разум не наставит». Но эта строгость подданных к самим себе хотя и дает основу действия для верховной власти, но еще не создает ее. Если верховную власть не может составить безличный закон, то не может дать ее и «многомятежное человеческое хотение». Народ повторяет: «Горе тому дому, коим владеет жена, горе царству, коим владеют многие». Собственно говоря, правящий класс народ признает широко, но только как вспомогательное орудие правления. «Царь без слуг, как без рук» и «Царь благими воеводы смиряет мира невзгоды». Но этот правящий класс народ столь же мало идеализирует, как и безличный закон. Народ говорит: «Не держи двора близ княжева двора» и замечает: «Неволя, неволя боярский двор: походя поешь, стоя выспишься». Хотя «с боярами знаться - ума набраться», но также и «греха не обобраться». «В боярский двор ворота широки, да вон узки: закабаливает». Не проживешь без служилого человека, но все-таки: «Помутил Бог народ - покормил воевод» и «Люди ссорятся, а воеводы кормятся». Точно так же: «Дьяк у места, что кошка у теста», и народ знает, что нередко - «Быть так, как пометил дьяк». Вообще в минуту пессимизма народная философия способна задаваться нелегким вопросом: «В земле черви, в воде черти, в лесу сучки, в суде крючки: куда уйти?» И народ решает этот вопрос, уходя к установке верховной власти в виде единоличного нравственного начала.

Единство царя и народа

В политике Царь для народа неотделим от Бога. Это вовсе не обоготворение политического начала, но подчинение его божественному. Дело в том, что «Суд царев, а правда Божия». «Никто против Бога да против царя», но это потому, что «царь от Бога пристав». «Всякая власть от Бога». Это не есть власть нравственно произвольная. Напротив: «Всякая власть Богу ответ даст». «Царь земной под Царем небесным ходит», и народная мудрость многозначительно добавляет даже: «У Царя царствующих много царей». Но, ставя Царя в такую полную зависимость от Бога, народ в царе призывает Божью волю для верховного устроения земных дел, предоставляя ему для этого всю безграничность власти.

Это не передача Государю народного самодержавия, как бывает при идее диктатуры и цесаризма, а просто отказ от собственного самодержавия в пользу Божьей воли, которая ставит царя, как представителя не народной, а Божественной власти.

Царь, таким образом, является проводником в политическую жизнь воли Божией. «Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет». «Сердце царево в руке Божией». «Чего Бог не изволит, того и царь не изволит». Но, получая власть от Бога, царь, с другой стороны, так всецело принимается народом, что совершенно неразрывно сливается с ним. Ибо, представляя перед народом в политике власть Божью, царь перед Богом представляет народ. «Народ тело, а царь голова», и это единство так неразделимо, что народ даже наказуется за грехи царя. «За царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует», и в этой взаимной ответственности царь стоит даже на первом месте. «Народ согрешит - царь умолит, а царь согрешит - народ не умолит». Идея в высшей степени характеристичная. Легко понять, в какой безмерной степени велика нравственная ответственность царя при таком искреннем, всепреданном слиянии с ним народа, когда народ, безусловно, ему повинуясь, согласен при этом еще отвечать за его грехи перед Богом. Невозможно представить себе более безусловного монархического чувства, большего подчинения, большего единения. Но это не чувство раба, только подчиняющегося, а потому не ответственного. Народ, напротив, отвечает за грехи царя. Это, стало быть, перенос в политику христианского настроения, когда человек молит «да будет воля Твоя» и в то же время ни на секунду не отрешается от собственной ответственности. В царе народ выдвигает ту же молитву, то же искание воли Божией, без уклонения от ответственности, почему и желает полного нравственного единства с царем, отвечающим перед Богом.

Для нехристианина этот политический принцип трудно понятен. Для христианина - он светит и греет как солнце. Подчинившись в царе до такой безусловной степени Богу, наш народ не чувствует от этого тревоги, а, напротив, успокаивается. Его вера в действительное существование, в реальность Божией воли выше всяких сомнений, а потому, сделав со своей стороны все для подчинения себя воле Божией, он вполне уверен, что и Бог его не оставит, а, стало быть, даст наибольшую обеспеченность положения.

Вдумываясь в эту психологию, мы поймем, почему народ о своем царе говорит в таких трогательных, любящих выражениях: «Государь, батюшка, надежа, Православный Царь». В этой формуле все: и власть, и родственность, и упование, и сознание источника своего политического принципа. Единство с царем для народа не пустое слово. Он верит, что «народ думает, а царь ведает» народную думу, ибо «царево око видит далеко», «царский глаз далеко сягает» и «как весь народ воздохнет - до царя дойдет». При таком единстве ответственность за царя совершенно логична. И понятно, что она несет не страх, а надежду. Народ знает, что «благо народа в руке царевой», но помнит также, что «до милосердного царя и Господь милосерд». С таким миросозерцанием становится понятно, что «нельзя царству без царя стоять». «Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится». «Без царя земля вдова». Это таинственный союз, непонятный без веры, но при вере - дающий и надежду, и любовь.

Православная Вера, Самодержавный Царь и Русское Отечество являлись органически взаимосвязанными элементами, составляющими фундамент русского национального государства и сформированной на его основе Российской Империи. Все три указанных элемента сформировались под взаимным влиянием и обусловили соответствующие характерные черты государственного устройства. Царь, как Помазанник Божий, выступал как защитник Веры и Отечества; народ смотрел на Царя как на представителя Бога на земле, стремился к послушанию ему и хранил в чистоте свою Веру; Православная Вера через Церковь духовно питала и укрепляла и Царя, и народ. Все пронизывала идея Служения. В результате этого триединого существования и непрерывного развития свершилось чудо, необъяснимое с позиций материализма: в неблагоприятных условиях Севера евразийского континента образовалось мощное государство, имеющее огромную территорию и способное обламывать рога (как в прямом, так и в переносном смысле) посягающим на его суверенитет завоевателям.

Неограниченна власть царя

Неограниченна власть царя. «Не Москва государю указ, а государь Москве». «Воля царская - закон». «Царское осуждение бессудно». Царь и для народа, как в христианском учении, недаром носит меч. Он представитель грозной силы. «Карать да миловать - Богу да Царю». «Где царь, там гроза». «До царя идти - голову нести». «Гнев царя - посол смерти». «Близ царя - близ смерти». Царь источник силы; но он же источник славы: «Близ царя - близ чести». Он же источник всего доброго: «Где царь, там и правда», «Богат Бог милостью, а государь жалостью», «Без царя народ сирота». Он светит как солнце: «При солнце тепло, при государе добро». Если иногда и «грозен царь, да милостив Бог». С такими взглядами, в твердой надежде, что «царь повелевает, а Господь на истинный путь направляет», народ стеной окружает своего «батюшку» и «надежу», «верой и правдой» служа ему. «За Богом молитва, за царем служба не пропадает», говорит он и готов идти в своей исторической страде куда угодно, повторяя: «Где ни жить, одному царю служить» - и во всех испытаниях утешая себя мыслью: «На все святая воля царская».

Эта тесная связь царя с народом, характеризующая нашу монархическую идею, выработана, собственно, не аристократической и не демократической Новгородско-казачьей Россией, но Россией земской, которая выросла вместе с самодержавием. Эта идея и стала характеристично русской, глубоко засев в народном инстинкте. Ни демократическая, ни аристократическая идея при этом не исчезли, но во все критические, решающие моменты Русской истории голос могучего инстинкта побеждал все шатания политических доктрин и возвышался до гениальной проницательности.

Смутное время

Замечательна память об ореоле, которым русский народ окружил «опальчивого» борца за самодержавие, опускавшего столь часто свою тяжкую руку и на массы, ему безусловно верные. На борьбу Иоанна IV с аристократией народ смотрел, как на «выведение измены», хотя, строго говоря, «изменников России» в прямом смысле Иоанн почти не имел перед собой. Но народ чуял, что у его противников была измена народной идее верховной власти, вне которой уже не представлял себе своей «Святой Руси». Смутное время сделало, казалось, все возможное для подрыва идеи власти, которая не сумела ни предотвратить, ни усмирить смуты, а потом была омрачена позорной узурпацией бродяги самозванца и иноземной авантюристки. С расшатанностью царской власти аристократия снова подняла голову: начали брать с царей «записи». С другой стороны, демократическое начало казачьей вольницы подрывало монархическую государственность идеалом общего социального равенства, охраняемого казачьим «кругом». Но ничто не могло разлучить народ с идеей, вытекающей из его миросозерцания. Он в унижении царской власти видел свой грех и Божье наказание. Он не разочаровывался, а только плакал и молился:

Ты, Боже, Боже, Спасе милостивый,

К чему рано над нами прогневался,

Наслал нам, Боже, прелестника,

Злого расстригу, Гришку Отрепьева.

Ужели он, расстрига, на царство сел?.

Расстрига погиб, и при виде оскверненной им святыни народ вывел заключение не о какой-либо реформе, а о необходимости полного восстановления самодержавия. Главной причиной непопулярности Василия Шуйского были уступки боярству. «Запись Шуйского и целование креста в исполнении ея, - говорит Романович-Славатинский, - возмутили народ, возражавший ему, чтобы он записи не давал и креста не целовал, что того искони веков в Московском государстве не важивалось». А между тем «ограничение» состояло всего только в обязанности не казнить без суда и в признании совещательного голоса боярства. То и другое каждый царь и без записи соблюдал, но монархическое чувство народа оскорблялось не содержанием обязательств, а фактом превращения обязательности нравственной в юридическую.

Тушинско-Болотниковская приманка казачьей вольности тоже не получила торжества. Тушинцы и болотниковцы были осознаны как воры, столь же опасные, как враги иноземные, как враги всего общественного порядка. Всеобщий бунт против королевича не менее характеристичен. Кандидатура Владислава сулила водворить порядок на началах «конституционных», в которых права русской нации были широко ограждены. Он принял обязательство ограничить свою власть не только аристократическою боярскою Думою, но также Земским собором. Под контроль Земского собора он ставил свое обязательство не изменять русских законов и не налагать самовольно податей. С современной либеральной точки зрения восшествие иностранного принца на таких условиях не нарушало ни в чем интересов страны. Но Россия московская понимала иначе свои интересы. Именно кандидатура Владислава и была последней каплей, переполнившей чашу. Поучительно вспомнить содержание прокламаций кн. Пожарского и других патриотов, возбуждавших народ к восстанию. Прокламации призывают к восстановлению власти царя.

«Вам, господа, пожаловати, помня Бога и свою православную веру, советывать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разорение быть не безгосударными». Конституционный королевич, очевидно, ничего не говорил сердцу народа. «Сами, господа, ведаете, продолжает прокламация, как нам без государя против общих врагов, польских, и литовских, и немецких людей, и русских воров - стоять? Как нам без государя о великих государственных и земских делах с окрестными государями ссылаться? Как государству нашему впредь стоять крепко и неподвижно?»

Национально-монархическое движение стерло все замыслы ограничений самодержавия до такой степени, что теперь наши историки не могут даже с точностью восстановить, что именно успели бояре временно выхватить у Михаила. Во всяком случае, ограничительные условия были выброшены очень скоро в период непрерывного заседания земских соборов (между 1620-25). Народ смотрел на пережитое бедствие как на Божью кару, торжественно обещая царю «поисправиться» и заявляя Михаилу, что «без государя Московскому государству стояти не мочно» - «обрал» его «на всей его воле».

Это торжество самодержавия характеристично тем, что оно было произведено земской Россией в борьбе против русского аристократического начала и русского же демократического. Россия земская, т.е. именно национальная, выражающая типичные особенности национальности, - отвергла в смуте все другие основы, кроме самодержавной, и воссоздала его в том же виде, в каком рисовалось оно Иоанну Грозному и той земской России, которая свою культурно-государственную жизнь строила на православном миросозерцании. Восстановление самодержавия, потрясенного смутой, и было всецело делом земской России.

Управительные учреждения Московской монархии слагались в тесной связи с народным социальным строем. По самому типу своему верховная власть принимала под свое покровительство всех подданных, никому принципиально не отказывала в доверии и всех готова была признать как более или менее годную служебную для своих «государевых дел» силу. Этот непосредственный голос самодержавного чувства и сделал то, что развитие царской власти не душило народного самоуправления, но ободряло и развивало его. Отсюда и вышло, что общий тип управительных учреждений Московского государства, несмотря на массу частных недостатков, происходящих от младенчески невежественного состояния собственно юридических знаний, складывался в нечто очень жизненное, в полном смысле идеальное, к сожалению, не только оставшееся неразвившимся, но впоследствии, по неблагоприятным обстоятельствам, даже захиревшее. Общая система власти в Московском царстве сложилась в таком виде.

Царская Россия

Надо всем государством высился «Великий Государь», Самодержец. Его компетенция в области управления была безгранична. Все, чем только жил народ, его потребности политические, нравственные, семейные, экономические, правовые - все подлежало ведению верховной власти. Не было вопроса, который считался бы не касающимся царя, и сам царь признавал, что за каждого подданного он даст ответ Богу: «аще моим несмотрением согрешают».

Царь - не только направитель всех текущих правительственных дел в виде защиты внешней безопасности, внутреннего порядка, справедливости и связанных с этим вопросов законодательных и судебных. Царь есть направитель всей исторической жизни нации. Это власть, которая печется и о развитии национальной культуры, и об отдаленнейших будущих судьбах нации.

Царская власть развивалась вместе с Россией, вместе с Россией решала спор между аристократией и демократией, между Православием и инославием, вместе с Россией была унижена Татарским игом, вместе с Россией была раздроблена уделами, вместе с Россией объединяла старину, достигла национальной независимости, а затем начала покорять и чужеземные царства, вместе с Россией сознала, что Москва - Третий Рим, последнее и окончательное всемирное государство. Царская власть - это как бы воплощенная душа нации, отдавшая свои судьбы Божьей воле. Царь заведует настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации. Отсюда, теоретически рассуждая, необходима полнейшая связь царя с нацией, как в том, что касается общего их подчинения воле Божией, так и в том, что касается самого тела нации, ее внутреннего социального строя, посредством которого толпа превращается в общественный организм.

В Русской царской власти эта связь практически была достигнута самим ее происхождением из: 1) церковной идеи и 2) родового, а затем 3) вотчинного строя. В самом процессе своего развития царская власть входила в связь и с церковным, и с социальным строем. Во всем этом было мало сознательности. Ее негде было взять. Византийская доктрина скорее может быть названа традицией, нежели доктриной, а идея церковная лишь делала строй религиозный направителем политического, но не исследовала объективных законов социальной жизни. Теоретического сознательного строения государственной власти - не могло быть. Но было очень сильное органическое сложение страны, которое давало возможность идее верховной власти осуществиться на очень правильных социальных основах.

Царская власть, упраздняя еще со времен Андрея Боголюбского как аристократическую, так и демократическую власть в качестве верховных, являлась посредницею между ними. Она, во имя религиозных начал, поддерживала справедливость в отношениях между всеми существующими в стране силами, т.е. умеряя чрезмерные притязания каждой, каждой давала справедливое удовлетворение. Цари-самодержцы явились охранителями прав народных. «Грозные государи Московские, Иоанн III и Иоанн IV, - писал историк И.Д. Беляев, - были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества». Если в отношении крестьян политика Годунова нарушила царские традиции, то общественных сил - и при нем не боялись, не исключали их участия в управлении, а, наоборот, привлекали их. Так как наша монархическая власть не создавала Русского народа из ничего, а сама возникла уже из готовых социальных сил родового строя, то этими силами она, естественно, пользовалась и для задач управительных. Для этого верховная власть не имела необходимости в теоретических соображениях, ибо социальные силы существовали фактически и с усечением их поползновений на верховенство - от них сами собой оставались элементы управительные. Таким образом, из аристократических элементов всех видов, княжеских владетельных родов, боярства и низшей дружины складывалось служилое сословие, в котором аристократия занимала важнейшие места, как в верхнем государственном управлении, боярской думе и приказах, так и в низшем. Многочисленные организации демократической власти - веча - государственные, городские и деревенские, точно так же переходили в разряд сил местного самоуправления. А все вместе - управительные силы страны являлись на помощь верховной власти в виде земских соборов.

Монархия в современной России

В нынешнее смутное время нет для Руси задачи важнее, чем обретение здорового национально-религиозного самосознания. А это значит, что русскому обществу необходимо достичь ясного понимания всех недостатков и изъянов своего сегодняшнего бытия, с одной стороны, а с другой - столь же ясно осмыслить тот нравственный идеал в национально-государственном устройстве, к которому следует стремиться каждому, кто небезразличен к судьбе нашей истерзанной и измученной страны.

На этом пути серьезнейшей вехой должно стать пристальное, вдумчивое и благоговейное изучение огромного русского исторического опыта, на протяжении долгих столетий неразрывно связанного с православной монархической государственностью.

Нелепо отрицать, что именно Самодержавие возвеличило и утвердило Россию, вознеся ее к вершинам силы и славы, превратив удельное княжество Московское в величайшую империю мира. Именно труды и подвиги державных властителей страны, терпеливых, осторожных и последовательных, из века в век подтверждавших свое прозвище «собирателей земли Русской», позволили народу Святой Руси явить свои лучшие душевные качества, одолеть все препятствия бурной и драматичной российской истории. Именно венценосные вожди нации - Помазанники Божий, Русские Православные Цари - как никто другой заботились о духовном здравии общества, неизменно ограждая Православную Церковь всей мощью государственной власти ради того, чтобы она имела возможность совершать свое святое дело спасения душ человеческих тихо и мирно, «во всяком благочестии и чистоте».

Ныне же - чего греха таить - величие и слава, мощь и благочестие, державная крепость и соборное единство России повержены во прах. Русскому человеку - в который уже раз - предстоит начинать новый этап державного строительства на пепелище. И для того, чтобы такое строительство было успешным, всем нам жизненно необходимо сделать должные выводы из страшной русской трагедии XX века, вот уже которое десятилетие длящейся на Руси.

Каковы же эти выводы? Главный из них заключается в том, что именно монархия является оптимальной, исторически опробованной, естественной формой государственного бытия Российской цивилизации.

К сожалению, сегодня это понимают далеко не все. Как никогда актуальны ныне горькие слова Ивана Ильина, отметившего в свое время: «Русский народ имел Царя, но разучился его иметь. Был Государь, было бесчисленное множество подданных, но отношение подданных к их Государю было решительно не на высоте. За последние десятилетия Русский народ расшатал свое монархическое правосознание и растерял свою готовность жить, служить, бороться и умирать так, как это подобает убежденным монархистам».

Отсюда непосредственно следует второй важнейший вывод: восстановление монархии в России немыслимо без одновременного духовного возрождения и всестороннего просвещения обманутого и оболганного русского человека, который стараниями разномастных политиканов сегодня окончательно запутался в вопиющих противоречиях эпохи. Необходимо найти действенные и эффективные способы, чтобы объяснить людям, что монархия означает вовсе не произвол бесконтрольной власти, но наоборот - самую совершенную форму правовой государственности, возводящую ответственность как правителей, так и подданных к высшим источникам правосознания: к совести, к патриотизму, к Богу и Его святым заповедям.

Верховная власть православного Государя одновременно есть покровительница народных святынь и гарантия политической стабильности общества, непреодолимая преграда на пути разрушительных партийных склок, вернейшая защита России от беспредела амбициозных и властолюбивых политиканов, рвущих страну на части во имя удовлетворения своих сребролюбивых и тщеславных вожделений. (Проходят столетия, но в этом отношении мало что меняется на Руси - боярские междоусобия по-прежнему остаются главным источником всех нестроений и смут.)
Для того чтобы эти простые истины стали, наконец, достоянием массового сознания, необходимо озаботиться изучением и переизданием классиков русского монархизма, подобных Льву Тихомирову или архиепископу Серафиму Соболеву. Процесс этот уже потихоньку начался. Но еще важнее - осмыслить проблематику Самодержавия, исходя из запросов современности, опираясь на тот бесценный трагический опыт, который приобретала страна за последнее столетие. Здесь - простор для деятельности современных православных историков и правоведов, специалистов в области государства и права, социологии и политологии.

При этом все же надо ясно отдавать себе отчет в том, что никакое монархическое возрождение не станет возможным до тех пор, пока в высоких сановных кабинетах и в средствах массовой информации господствуют космополитизм и оголтелая русофобия, преклонение перед Западом и культ наживы, разврата и насилия.

Возможно ли восстановление самодержавия в России?

Кроме того, для восстановления прерванной в 1917 году исторической преемственности тысячелетнего Государства Российского необходимо, чтобы руководством к действию стали также следующие выводы из истории великой смуты XX века:

Первое. Монархия в России может быть восстановлена только как Русская государственная власть. Из поколения в поколение на протяжении долгих столетий именно Русский народ являлся державной опорой Государства Российского, хранителем его величия и мощи, носителем державного сознания Руси. Драгоценные качества именно русского характера - незлобивость и мужество, милосердие и доблесть, терпение и доброта - позволили нашему народу стать создателем и ядром огромной Империи, соединившей в едином гармоничном сплаве бесценное многоцветие народностей и культур Евразийского континента.

От века Великие князья Киевские и Владимирские, Цари Московские и Императоры Всероссийские одинаково сознавали себя Русскими Православными Государями, не унижая и не притесняя при этом никого из своих инородческих подданных. Нынешняя смута есть не что иное, как следствие жесточайшего антирусского террора, развязанного в первые десятилетия советской власти, и тихого геноцида Русского народа, не прекратившегося до сих пор.

В общем, можно смело, не боясь преувеличения, сказать: будет Русский народ силен и жизнеспособен - будет жива и необорима Держава Российская. Если же мы не сумеем вернуть русскому человеку его национальное достоинство, волю к жизни и к победе над врагами - погибнет и Русь, завершив свое тысячелетнее существование ужасами государственного распада и жестокой братоубийственной бойни.

Второе. Монархия в России может быть восстановлена только как православная государственная власть. Православное царство есть живая икона Царствия Небесного и даруется Господом народу за нелицемерную веру и верность Заповедям Христовым. Монархия Российская издревле сознавала себя правопреемницей Византийской Империи, а через нее и державного Рима, обращенного в Православие Императором Константином Великим еще в IV веке по Р. X. Всем известно древнее пророчество инока Филофея: «Два Рима в ересях падоша, а третий Рим - Москва, а четвертому не быть».

Догматическое и юридическое основание Православное Самодержавие получило вскоре после своего рождения в знаменитых новеллах (т.е. законах) Императора Юстиниана († 565), признаваемых Церковью наравне с соборными деяниями и включенных в составленный святым Патриархом Фотием Номоканон, а затем и в Славянскую Кормчую.

«Величайшие блага, дарованные людям высшею благостию Божией, - говорится там, - суть священство и царство, из которых первое заботится о божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни». В деяниях VII Вселенского Собора также сказано: «Священник есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства».

Так издревле сознавала себя всякая истинно самодержавная власть, пребывая в симфонии с властью духовной. «Император и Патриарх, - говорил византийский кесарь Василий Македонянин, - мирская власть и священство, относятся между собой как тело и душа, необходимы для государственного устройства так же, как тело и душа в живом человеке». В Российской Империи один из основных законов страны прямо гласил: «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочестия».

Полно и ясно раскрыл мистический смысл русского Самодержавия великий молитвенник и чудотворец, святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. Он поучал: «Создав человека на земле как царя всех тварей земных, Царь Творец поставил затем царей разным народам и почтил их державою Своею и владычеством над племенами - правом управления и суда над ними. Пророк Даниил говорил: Владеет Вышний Царством человеческим и дает его, кому хочет (Дан. 4: 29). Премудрый Соломон возвещает всем царям: Дана есть от Господа держава вам и сила от Вышняго (Прем. 6: 3). В ознаменование этого дара и силы Божией, даруемой Царям от Господа, еще в Ветхом Завете Сам Господь установил священный обряд помазания Царей на царство… Этот священный обряд перешел и к христианским Царям России. Через него сообщается им необходимо нужный дар особенной мудрости и силы Божией…

Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы! Отойди от меня, сатана, ты мне соблазн… От Господа подается власть, сила, мужество и мудрость Царю управлять своими подданными. Но да приближатся к престолу достойные помощники, имеющие правую совесть и страх Божий, и да бежат от престола все, в коих совесть сожжена, в коих нет совета правого, мудрого и благонамеренного…

Бедное Отечество, когда-то ты будешь благоденствовать? Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству, чистоты нравов… И чем бы мы стали, россияне, без Царя? Враги наши скоро постарались бы уничтожить и самое имя России, так как Носитель и Хранитель России после Бога есть Государь России, Царь Самодержавный, без него Россия - не Россия!»

Третье. Монархия в России может быть восстановлена только как соборная государственная власть. Глубоко ошибочно, лишено исторической опоры и пагубно укоренившееся, к сожалению, противопоставление Самодержавия и народного представительства. На деле же подлинное Самодержавие жизненно нуждается в истинном, не показном единстве с народом, которого невозможно достигнуть без развитой и всесторонней системы выборных учреждений.

Другое дело, что русский соборный опыт значительно отличается от западного, не знающего вообще такого понятия, как соборность. Что русское народное представительство не должно иметь ничего общего с лживой западной демократией, прикрывающей пагубный нравственный плюрализм, который на деле оборачивается произволом богоборчества и растлением душ миллионов людей. Что свобода народного волеизъявления на Руси никак не связана с пресловутым парламентаризмом, превращающим многочисленные и разномастные «законодательные учреждения» в арену партийных распрей и источник общественных смут до тех пор, пока они не попадают под контроль ловких закулисных махинаторов, которые получают полную возможность вершить свои черные дела «от имени народа».

Соответственно не отвечает русским самобытным традициям и хваленая система «разделения властей», которая, как ржа, разъедает всю систему государственного управления, противопоставляя друг другу властные органы на всех уровнях, стимулирует безбрежное политическое интриганство, бессовестность и карьеризм. Речь может и должна идти лишь о грамотном и гармоничном разделении функции единой по своей природе государственной власти, которая к тому же в лице своего Верховного Представителя должна быть безусловно избавлена от постыдного и циничного балагана так называемых «прямых всенародных выборов».

Только соборы, вдохновленные великими религиозно-нравственными идеалами и справедливо представляющие все благонамеренные слои общества, все сословное, профессиональное и территориальное разнообразие современной России, могут стать орудиями для прекращения нынешней смуты. Исторический тому пример широко известен - это Смута начала XVII столетия, погашенная деяниями Великого Собора 1613 года.

Четвертое. Монархия в России может быть восстановлена только как творческое развитие механизмов русской государственности при сохранении в неприкосновенности ее основополагающих, традиционных ценностей и святынь. Это значит, что никакой примитивной реставрации, никакого буквального возврата к тому, что было до революции 1917 года, быть не может ни в коем случае! Из нашего дореволюционного прошлого, так же как из трагического «советского» периода русской судьбы, мы должны будем взять лишь самое ценное, практически применимое и жизнеспособное, решительно отбросив все то, что история отвергла самим ходом своей эволюции…

Задолго до революции предсказал святой провидец - отец Иоанн Кронштадтский беды и напасти, ожидающие Россию за грех богоотвержения и цареубийства. Но тогда же поведал старец и о том, что милосердие Божие не попустит окончательной гибели Русского государства. «Я предвижу, - утверждал отец Иоанн, - восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая - по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу, и будет по завету князя Владимира как единая Церковь. Перестали понимать русские люди, что такое Русь - она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».

Список литературы

1. Тихомиров Лев Александрович (1852-1923) Книга «Монархическая государственность» (1905; репринт, 1992).

2. Энциклопедия истории России.

3. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн «Обращение к Россиянам»

Размещено на Allbest.ru