Приходилось выбирать: если красная армия не перейдет границу, то вполне возможно, что к ней подойдут немцы, а невыполнение просьб Риббентропа могут вызвать осложнения и Германия уже не уступит. Стратегия подсказывала, что территорию надо брать, но возникала опасность, что Западные державы объявят войну СССР, как только армия перейдет границу, но Германия она не оказала никакого воздействия и это могла быть тактическая уловка.

Окончательному решению способствовало полное решение восточного вопроса, завершившегося заключением 15 сентября перемирия с Японией, что лишало вероятности ведения войны на двух фронтах. А также отсутствие порядка в Польше из-за отсутствия власти, что дало повод для вхождение советских войск с поставленной задачей: защитить украинское и белорусское населения в условиях беспорядка. На самом деле войска готовились к вхождению с первого дня войны, когда отсутствовало полное понимание ситуации. Специальным указом наркома обороты не произведена демобилизации военнослужащих, началась тайная мобилизация лиц военнообязанных. Боевая готовность военных подразделений и учреждений вводилась в семи военных округа. Принимались меры по усилению защиты государственной границы, важных и особо важных объектов. Организовано полевое управление Украинского и Белорусского фронтов с задачей к 16 сентября стянуть войска к границе и быть в готовности ее перейти. По приказу красная армия перешла границу рано утром 17 сентября и выдвинулась к демилитаризованной зоне согласно протоколу.

Вхождение в Польшу обсуждалось Сталиным с Шуленбургом, и это время возник вопрос о непосредственном решение. Сталин заметил, что военнослужащие неохотно покидают завоеванные рубежи. Поэтому выразил сомнение, что германский солдат пойдет на такой шаг. В ответ на это немецкий представитель, заручившись поддержкой Риббентропа сделал встречное заявление, что Германия гарантирует соблюдения Московских договоренностей, т.к. рассматривает их как необходимую основу для будущих крепких дружеских отношений между государствами.

Гарантии от немцев были получены, оставалось объяснить советскому гражданину и сторонним наблюдателям причину и смысл вхождения армии на территорию западного соседа. В Москве продолжало действовать польское посольство, в которое направили политическую ноту с следующим содержанием: «Польша превратилась в удобное поле для военных случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными». В тоже время, всем представителям иностранных государств, были вручены заявления, в которых сообщалось о нейтральной позиции Советского Союза. Заявление было необходимо и оправдано, т.к. в кабинетах Лондона и Парижа заслушивались предложения для регулирования вопросов с СССР в том числе и объявление войны. Выбор был сделан в пользу дипломатических отношений, а также признана необходимость принять меры для ограничения дальнейшего сотрудничества советского правительство с германским. Сам ввод оценили, как сужение потенциального экономического обогащения Гитлеровской Германии и было признано. Военно-морской министр У. Черчилль в октябре заявил по радио, что советское руководство способствовало ограничению распространяющейся германской агрессии. Также признавалось, что русские пошли на такой шаг прежде всего ради безопасности своей страны. Во всяком случае, позиции заняты и создан восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливается напасть.

А бывший премьер-министр Ллойд Джордж обратился в письме к польскому представителю в Лондоне, выразив мысль, что Советский Союз вернул утраченные территории, которые заняли поляки, воспользовавшись положением после Первой мировой войны. Поэтому не следует ставить немецкую военную операцию с русским продвижением на одну ступень.

Прежде всего войскам, направляющимся в Польшу, доводилось, что они защищают жителей и имущество, обеспечивают порядок на занятой территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Военный совет фронтов, обращаясь к солдатам заострял их внимание на статусе «освободителя» славянских братьев от капиталистического гнета и эксплуатации человека человеком. Защищать население следовало от жандармов и любого, кто посягнет на жизнь или имущество. Защиты требуют все независимо от национальности и возраста. К польским военнослужащим и государственным представителям относиться лояльно, по ситуации оказывать помощь, если они не оказывают вооруженного сопротивления. Польское руководство после анализа ситуации, констатировало, что не находит поводов для объявления войны Советскому Союзу и признает, что между польской стороной и советской нет состояния войны. Но между тем все сохранившиеся силы необходимо обратить против вермахта. В этой обстановке президент Польши И. Мосьцицкий обратился к населению с заявлением, что принял решение о необходимо перемещение правительства за пределы государства, чтобы сохранить сущностью Речи Посполитой и источник ее конституционной власти. Верховного главнокомандующего маршала Э.Рыдз-Смиглы отдал приказ, который распространялся в войсках разными средствами связи. В приказе сообщалось вступление советских войск на территорию Польши, в связи с этим предписывалось не вести боевые действия с войнами красной армии, за исключением попыток разоружить польские подразделения, к которым приблизились в плотную и в этом случае вести переговоры. Армию следует сохранить и вывести ее на территорию Румынии и Венгрии. В ночь с 17 на 18 сентября все высшее руководство страны покинуло ее территорию и подались в Румынию.

Советские войска продвигались по восточной части страны, не встречая особого сопротивления. А к 18 сентября к 10.00 армия начала выходить на условленную линию по реке Висла. На Белорусском фронте подчиненные генерала И.В. Болдина заняли город Волковыск. Его конно-механизированная группа встретила достаточно серьезное сопротивление в районе Гродно, но 21 сентября город был взят. Также советском войскам удалось овладеть г Вильнюсом. Всего за 4 дня красная армия смогла продвинуться на расстояние примерно 250 км от советской границы.

После вхождения в Гродно части Белорусского фронта разделились в направлениях Августе и Сувалки, Белостока и Беловежской пущи. Войска Войска Украинского фронта заняли города: Сарны, Луцк, Тернополь, Бугач, Станислав. Пользуясь успехом наступления передовые отряды начали бои за Ковель и Стрый. Примечательно, красная армия подходила ко Львову, который был осажден. Обороной руководил польский генерал Лангер. Немцы предлагали сдать город и сложить оружие. Поляки заявили, что сдадутся только красной армии. Тем временем между 19 сентября в 4 часов утра разведывательные дозоры 24-й легкотанковой бригады на автомобилях в близи населенного пункта Винники (что под Львовом) попали под огонь 137-го полка вермахта. Экипажи оказали сопротивление, гитлеровцы подожгли автомобили, пока не взорвались бензобаки разведчики вели бой. После подхода основных сил силы вермахта начали отступление. Удалось завладеть двумя немецкими самолетами, тремя зенитными установками и двумя противотанковыми пушками. Танкисты совместно с кавалерийским полком 2-го кавкорпуса готовились к наступлению развивать наступление. Тем временем немецкое командование, осознав всю сложность ситуации, связалось с командованием красной армии с предложением о совместной операции, целью которой был захват горда Львов. На этот шаг советские войска не пошли, выступив с встречным требованием об отводе немецких вооружённых сил от города. В Полдень 20 сентября после согласования с главнокомандованием был получен призаз о перемещение войск на 10 км западнее Львова и оставить право владения городом за советскими войсками. Через два дня польский гарнизон сдался советским войскам. Несмотря на это продолжались отдельные столкновения вермахта с частями красной армии в данном районе. В Москве были приняты меры. Советское руководство обратилось с протестом немецким представителям 23 сентября.

На Белорусском фронте тоже не обошлось без конфликта советских и немецких подразделений. Только немцы уже заняли Белосток, естественно оставили они его не охотно с условиями. Они заключались в следующем, что пока немецкий гарнизон выходит из города в него войдет не более 120 советских солдат. Условия были приняты и первыми вступили казаки полковника И.А. Плиева из 6-й кавалерийской дивизии.

Что касается общего отношения введения войск у населения Польши, то конечно она не была однозначной. Поляки были недовольны, проявляли враждебность. Однако жители Западной Украины и Западной Белоруссии встречали воинов Красной Армии, как правило, радушно, хлебом-солью, цветами, красными флагами. Во многих городах и селах проходили многолюдные митинги, участники которых приветствовали приход советских войск. В то же время и здесь зажиточные слои населения относились к Красной Армии враждебно.

В тоже время в столицах Германии и СССР решалась судьба Польши Первоначально советское правительство предлагало сохранить ее как государство. Но это представлялось невозможным и решено было разделить Польшу по условленной границе линии рек: Писса, Нарев, Висла, Сан.

Встал Вопрос и о Прибалтике. Как и с Польшей по отношению к Латвии и Эстонии не было разработано конкретной линии поведения и соответственно методов из привлечения в зону ответственности Советского Союза. Более того советская сторона была заинтересована в Литве, поэтому выступила с предложением уступить Германии г.Любин и часть Варшавского воеводства до Буга. Германии потребовалось несколько дней для принятия решения. После чего Риббентроп вылетел в Москву и в ходе двухдневных переговоров произошло укрепление советско-германских отношений подписанием 28 сентября нового договора «О дружбе и границе». В новом договоре отобразились последний пожелания советской стороны. Теперь общая граница проходила по линии рек Нарев - Буг - Сан. Такой вывод был сделан после неблагосклонного отношения населения к вошедшим советским войскам, чтобы избежать дальнейших осложнений. Также этим пунктом продолжалось ограничение продвижения вермахта на восток. В приложение к договору была внесена карта с соответствующими отметками с уже включенной Литвой в зону ответственности СССР. А также три протокола: один конфиденциальный и два секретных. В первом договоре стороны пришли к соглашению о переселения немцев с занятых территорий советскими войсками в Германию; во втором протоколе фиксировались новые границы и «сферы интересов» двух стран, которые были проведены по этническому принципу; в третьем было соглашение больше о средствах массовой информации, в которых бы пресекалась польская агитации против договаривающихся сторон.

Новую границу, в историю, вошедшую под названием «линия Керзона» между Советским Союзом и Гитлеровской Германией, признала мировая общественность в лице США, Великобритании, Франции. Проходила эта линия по рекам: Нарев, Западный Буг, р. Сан до ее истоков, включая Ужекский перевал. Все советские войска, которые зашли дальше установленной линии были возвращены за ее пределы не позднее 9 октября.

Все свои действия Советский Союз направлял на сохранения добрососедских отношений с Германией и одновременно ограничить ее продвижение в восточном направление. Литву выводили из немецкой ответственности по тем же соображениям. Гарнцу переместили с целью избежание дальнейших осложнений в отношениях с мировым сообществом и Гитлером. Сохранению добрых отношений также способствовали впечатляющие результаты ведения боевых действий вермахта.

Новый договор означат и принял символичное название «о дружбе…», что свидетельствует о желание дальнейшего сотрудничества и сближения. Создавалось мнение для общественности, что отношения достаточно благоприятные, того требовали соображения безопасной линии поведения: отстаивание своих позиций, но не оказаться между жерновами в случае слишком близкого сотрудничества с немцами со стороны запада, ведущего с ним «странную войну». Или не поссориться с Германией, из-за этого пришлось на время свернуть тесные контакты с другими государствами.

В отличие от первого договора, не дававшего определенности в отношение двух стран, новый определил дальнейшую работу. Ведь в состав Советского Союза возвращались западные территории, пришло понимание, что Москва получила свободу действий в Прибалтике.

Объективные обстоятельства требовали от Москвы принятия конкретных мер и выработки четкого плана к странам прибалтийского региона. Конечно, формирование мер происходило из военно-стратегических соображений, а это диктовало базирование частей и формирование частей на данной территории.

Также следовало разместить в портах для контроля водной акватории силы Балтийского флота. Следовало направить все силы, для сдерживания вооруженных сил Германии или быть готовыми им противостоять.

После Польши окончательно стала понятным, что отсидеться в случае конфликта между немцами и русскими не получится в западных странах. В Латвии, Эстонии и Литве тоже перестали строить иллюзии на это счет как политическое руководства, так и рядовые жители. Советская сторона первая предприняла шаги, предложив договоры о взаимопомощи. Предложения были приняты, т.к. того требовали соображения безопасности. Но тем не менее для скорости реализации подписание советскому руководству пришлось надавить на руководителей государств.

Шедшая война в Европе мешала поддержанию исторических связей прибалтийского региона с западными державами от этого сильно ослабла экономика, соответственно возникали различные социальные проблемы. При составлении договора были учтены эти факты, советское руководство гарантировало странам поставки различного сырья для поддержания работоспособности имеющегося производства и образования новых. Создание занятости населения и надежда на выравнивание экономической ситуации имели положительные отклики у жителей Прибалтики.

По договору предусматривалось различное оказание помощи в том числе и военной. В странах одобрили нахождение советского контингента войск и базирование военно-морского флота. Все пункты договоров не в коем случае не посягали на суверенитет или государственное устройство Литвы, Латвии, Эстонии. Но в тоже время принимались меры против образования на данных территориях площадки для наступления на Советский союз. В воспоминаниях, опубликованных участником советско-латвийских переговоров 1939-1940 гг. министром иностранных дел Латвии В.Мунтерсом в Риге в 1963 г., отмечается, что при подписании договора латвийская делегация исходила из того, что «только так можно сохранить латышский народ, обеспечить ему мир, не допустить уничтожения его Германией».

В подразделениях красной армии, отправлявшихся для несения службу в Прибалтику строго доводилось, что они ни в коем случае не должны вторгаться во внутренние дела этих стран. Планов о перестройки общественной жизни в русло советского типа ведения хозяйства не существовало. Народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов инструктировал советского представителя Никитина в Эстонии 23 октября 1939 г.: «Нашей политики в Эстонии в связи с эстоно-советским пактом о взаимопомощи Вы не поняли. Из ваших последних шифровок... видно, что Вас ветром понесло по линии настроений «советизации» в Эстонии, что в корне противоречит нашей политике. Вы обязаны, наконец, понять, что всякое поощрение этих настроений насчет «советизации» Эстонии или даже простое непротивление этим настроениям на руку нашим врагам и антисоветским провокаторам. Вы таким неправильным поведением сбиваете с толку и эстонцев. Вы должны заботиться о том, чтобы наши люди, в том числе наши военные в Эстонии, в точности и добросовестно выполняли Пакт о взаимопомощи и принцип невмешательства в дела Эстонии». Подобную «взбучку» получали дипломаты и в других странах региона. Кроме наркома иностранных дел нарком обороны так же наставлял своих подчинённых. В приказе от 25 октября 1939 г. № 0162 говорилось:

«Разъяснять всему личному составу наших частей дружественную политику Советского правительства по отношению к Эстонии. Договор о взаимопомощи с Эстонией призван обеспечить прочный мир в Прибалтике, безопасность Эстонии и Советского Союза. Весь личный состав наших частей должен точно знать, что по пакту о взаимопомощи наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться».

Все приказы и распоряжение ведомств неукоснительно доводились и выполнялись на местах. Кроме того, специальным приказом регулировались отношения бойцов красной армии с мирным населением, по которому все без исключения военнослужащих обязали выполнять требования органов местного самоуправления. Не мешать им в проведение любых мероприятий и исполнять свои обязанности. Предписывалось соблюдать и уважительно относиться к законам и действующим порядкам в союзнических государствах. В общественных встречах и митингах участия не принимать. Дежурные офицеры и их помощники в гарнизонах или местные представители власти имеют право проверять документы у советских военнослужащих, задерживать их с последующей передачей офицеру РККА.

Такой продуманный подход позволял избежать негативного отношения населения к советской стороне. Более того, подтверждение можно найти в речи латвийского министра иностранных дел Ю.Урбшиса, который заявил, что Советский Союз ни разу за все время нахождения советских войск не отступил от пунктов договора. Местные органы власти все также исполняют свои обязанности, как и до подписания соглашений.

Естественно, никто из военнослужащих не вел работу по воздействию на жизнь местного населения и органов управления. Коррективы в их жизнь вносились само по себе от самого факта нахождения союзных войск на территории государства. Скажем, что оппозиция в прибалтийских республиках могла влиять на жизнь своей страны куда большим образом. Конечно нельзя считать, что красная армия оккупировала прибалтийские страны.

Подведем итог. Определенность в отношениях между Москвой и Берлином появилась после воссоединение белорусских и украинских территорий с СССР. Новый заключённый договор с пересмотром некоторых моментов о разграничение «сфер влияний» в целом стал подтверждение порядочных партнерских отношений. Москве это дало уверенность, что она может свободно проводить свою политическую линию и не встречать возражений от партнера в своих регионах. Можно выделить законность действий Сталина и его сподвижников. Советские войска вступали на территорию Польши в четко продуманный момент, с соблюдением основных норм международного, что было признано зарубежными наблюдателями. Тоже самое можно говорить об нахождение войск в Прибалтике, как и следовало они выполняли свои задачи в рамках нахождения на территории союзного государства и были достойными гостями, согласно взаимному договору.

Если вопрос в Прибалтике удалось решить мирным путем, то с Финляндией дело обстояло сложнее. Существовало не безосновательное мнение что территорию Финляндии может использовать Германия в случае начала войны против СССР. И 5 октября 1939 г. СССР обратился к Финляндии для решения территориального вопроса с целью укрепления безопасности Ленинграда и входа в Финский залив. Это была не первая попытка урегулировать вопрос, не встречавший понимания в Хельсинках, заручившиеся поддержкой западных держав. 7-11 октября финны начали военные учения и эвакуацию населения с границы СССР. В Москве ободренные успехами в Прибалтике решили попробовать договориться с позиции силы и тоже были выставлены войска на границе. И 12 октября переговоры начались, появилась возможность решить вопросы мирным путем. Но не найдя общего языка, страны стали анализировать свои военные возможности. Финские войска могли, используя линию Манергейма продержаться до прихода союзников. С этим расчетом 9 ноября были свернуты переговоры. После советской провокации 26 ноября на советско-финской границе и сделанной ставки в пользу силового решения конфликта 30 ноября 1939 г. советские войска перешли в наступление.

Мы не будем разбирать ход этой войны и исключение СССР из Лиги Наций. Нам интересна реакция, оценка и роль Германии в этой войне. Нам следует указать на двойственность отношения Германии к советско- финляндской войне и действиям СССР в отношении Финляндии. Одно - это эмоциональное отношение к Финляндии в этой войне. Другое -политическая позиция. Первое было основано на былых союзнических чувствах времен Первой мировой войны, но прежде всего учитывались политические интересы, связь с советским правительством, что было отображено в воспоминаниях И. фон Риббентропа. Эту позицию понимали и видели в Суоми, что отображено в мемуарах фельдмаршал К.Г. Маннергейм. Германия во всех вопросах старалась избегать критики советского руководства, а после обращение финской стороны советскому руководству было передано немецкое послание, в котором указывалось на английское вмешательство и непричастности Рейха.

Никто до войны в Германии не верил в успех Финской обороны, поэтому ее поведение во время переговоров воспринимались как «театральный гром». В высших немецких кругах бытовало больше презрительное отношение за противную политическую позицию к Третьему Рейху в Лиге наций, поэтому в вопросе об оказание помощи бывшему союзнику была четкая мотивация, которая определялась не только нынешним положением дел.

Более того, немцы были заинтересованы в победе русских, т.к. свой интерес у них был связан с нейтральной Норвегией и Швецией для развития собственных планов. Слухи января 1940 г. о том, что западные демократии собираются помогать против Советского Союза через Норвегию, серьезно обеспокоил Берлин стремившегося любым путем не допустить нарушения нейтралитета интересующих государств. Начало войны было ожидаемо немецкой стороной не было никаких сомнений, что началу послужила советская провокации. Реакция Великобритании и Франции в невозможности оказать помощь маленькому северном государству радовала Германию. Положение сложилась в пользу Германии: Советский Союз занят и потому не способен что-либо сделать в тылу у Германии. И желательно, чтобы это продолжалось как можно дольше. Более того, у СССР обостряется конфликт с Великобританией.

Советско-финляндская война выявила неподготовленностью Красной армии, боевая ценность Москвы представилась немцам, как весьма незначительна. Но финны не моли рассчитывать на победоносный для себя исход войны с СССР, когда была проведена работа над ошибками в Красной Армии, увеличены средства для достижения цели. Февральские успехи РККА, предел возможностей Финляндии вели к ожидаемому итогу. Обеспокоенные начавшимися успехами Красной Армии на «финляндском фронте», что должно было привести к поражению Финляндии и заметному усилению позиций Германии и СССР в Скандинавии, Англия и Франция начали энергично готовиться к оказанию реальной вооруженной и технической помощи финнам. Такой ход событий, т.е. непосредственное вмешательство в войну английских и французских войск, был совершенно нежелателен ни для Германии, ни для СССР. 12 марта 1940 г.- заключен Мирный договор. От Финляндии потребовали принять довоенные условия Москвы. Для немцев показательное ее неучастие в войне, тайные поставки снаряжения и вооружение через Венгрию и Италию послужит будущему сближению с Суоми.

Советское руководство наблюдало за ситуацией на западе, где шла «странная война». В связи с этим, возникала надежда на ее длительное протекание и наличие времени на подготовку флота, воздушных и наземных сил. В случае, если при ведении войны все-таки будут проводиться боевые действия, германские силы получат достойный отпор от совместных англо-французских усилий. Что в свою очередь приводило бы их к общему ослаблению, а за это время советское государство, не принимая участия в войне, могло наращивать обороноспособность своих рубежей.

Но подобным надеждам советского руководства не суждено было сбыться. Чтобы в будущем не вести войну на два фронта гитлеровская Германия принимает решение вывести Францию из войны, считая, что свои планы в отношение России она может выполнить только при условии бездействия на западе. К тому же необходимо было пользоваться нейтральной позиции советского государства и официальным состоянием войны с Францией и Великобританией. Контроль французской территории только бы всячески укрепил нацистскую Германию. Более того, в Берлине понимали, что время уже не работает на них, необходимо наращивать темп, ведь это дарит противнику лишние «мгновения» для различных приготовлений.

И вот Франция подчинена, англичане сбежали, оставив снаряжение во Фландрии. Германское руководство следит за дальнейшими шагами Великобритании, ожидая, что она сядет за стол переговоров и надавив на нее можно будет затащить ее с Германо-итальянский союз. От Великобритании требовалось только подтверждение главенства Германии в Европе, тогда даже пропадала необходимость возвращать колонии.

Между тем, на континенте остались две реальные военные силы: союзнические Третий Рейх с Италией и СССР, с которыми порвали дипломатические связи после Зимней войны. Теперь никто не мог помешать Гитлеру в осуществление планов продвижения на Восток за счет Советского Союза. Страны внешне продолжали следовать рамкам договоренностей, демонстрировали теплые отношения, но советское руководство уже ожидало сообщений о стягивание сил к своим границам и дальнейшего развития Гитлеровских планов. Вскоре ожидания подтвердились: вермахт сосредотачивал силы в Восточной Пруссии, где начался призыв вооруженные силы Германии, и комплекс дополнительных мероприятий, которые можно было расценить как подготовку для введения войск в Прибалтику. С западного фронта в западную Польшу и к территории Литвы наращивалась группировка войск. В итоге к середине июля в восточных территориях, подчиняющийся германии находилось около 48 дивизий. Одновременно с началом контроля прибалтийских районов войсками Советского Союза, немецкие военно-морские силы стали проводить крейсерские операции в близи Финского залива, обосновав это наблюдением за судами, идущих в Швецию, а оттуда грузы перевозились к берегам Великобритании.

Об отношениях ненадежных элементов в высших эшелонах власти прибалтийских стран с гитлеровскими представителями докладывала советская разведка летом 1940 г. Но эта тенденция прослеживалась еще во время Зимней войны, достоверно известно нарушение соглашений Латвией и Эстонией, оказывающих поддержку Финляндии. Была даже организована отправка добровольцев на фронт. Несмотря без конфликтов и невмешательство во внутренние дела Прибалтики советских военных Литва вела диалог с фюрером в феврале 40-го г. об установление немецкого протектората. Многих разочаровывало неэффективное ведение боевых действий красной армии, авторитет советского государства падал. Значимость Германии росла совмести с успехами вермахта. Поэтому усиливалось антисоветское движение в прибалтийском регионе. Сюда в летний сезон стали наплывать потоки репортёров и туристов из Рейха. Естественно, такое положение дел не устраивало советское руководство, ситуация требовала принятию мер.

Первый шаг заключался в составление ноты протеста и последовательное уведомление стран прибалтийского региона. В середине июня им сообщалось примерно следующие положение, что вызвана необходимость для формирования нового правительства, которое бесхитростно будет выполнять и вести жизнь в рамках союзного договора. А также об увеличение численности контингента советских войск, сумма которых вместе с войсками стран Прибалтики в самом деле была недостаточной для отражения мощного удара вермахта и люфтваффе. Такие меры оправданы соображениями безопасности в ежедневно усложняющейся обстановке. Однако, требование о смене правительства было прямым свидетельством нарушения международного права, т.к. непосредственно вмешивалось во внутреннюю политику независимых государств. Но критиковать Сталина и его окружение за такой тон и давление со стороны силы было бы ошибочно. В условиях военного времени этим приемом пользовались многие государства, выполняя задачи в национальных интересах. И еще не единожды в мире будут нарушаться правовые нормы в стратегических интересах. Например, англичане пустили под воду французский флот за два до того, как прервали дипломатические отношения с государством. Или высадка в Иране союзных войск без согласования с правительством государства, или захват англичанами в 1941 г. Мадагаскара, который принадлежал невоюющей Франции. Можно еще долго продолжать, когда правила игнорировались ради общего дела.

Группировку войск в Прибалтике усилили 17 июня 1940 г. 10-тью стрелковыми дивизиями и 7-мью танковыми бригадами. В незамерзающие порты Таллина и Двинска вошла группа кораблей и вспомогательных судов Балтийского флота, что позволяло в случае войны действовать круглый год и проводить различные противокорабельные и противолодочные операции, высаживать десанты в глубь Европы, блокировать перемещения транспортных судов, перевозящих сырье. В Прибалтике находились аэродромы, позволявшие советским бомбардировщикам осуществлять операции против Берлина.

Планы были осуществлены советской стороной и проанализированы специалистами разных стран. Например, немецкий представитель Р.фон Котце в Латвии констатировал, что такое количество военнослужащих явно не предназначались для усмирения латвийского правительство. Наверняка, расчёт был сделан с учетом немецкой опасности. И констатировал, что скорее всего это оборонительные силы.

Аналогичную мысль выказал и посол в Литве Э. Цехлин, 21 июня 1940 г., сообщавший, что такое количество силы советское правительство направила в Прибалтику из-за недоверия к немецкой стороне для своевременной организации обороны. Мало вероятно, что это всего лишь демонстрация силы для жителей Прибалтики. Также посчитали и в Великобритании, что высказал министр иностранных дел Э.Галифакс.

Тем временем, в Прибалтике начались народные мирные митинги и демонстрации, которые способствовали началу образований новых советских правительств. Войска Красной армии обеспечивали порядок, а из-за войны образованная изоляция стран прибалтийского региона от Западных государств, не давала надежды буржуазным правительствам получить какую-либо внешнюю поддержку, именно эти факторы придавали ситуации мирный характер. Это был немаловажный факт для признания законности нового народного правительства зарубежными властями. Например, выборы, состоявшиеся в Латвии, были признаны легитимными девятнадцатью странами, имеющих с ней дипломатические связи.

После июльских выборов в 1940 г. в которых жители Прибалтики приняли массовые участия, в Литве и Латвии были образованы народные сеймы и Государственная дума в Эстонии. В республиках было объявлено установление советской власти, после чего обнародовано прошение о включение в состав СССР Советской Латвии, Советской Литвы и Советской Эстонии направленное в Верховный Совет СССР.

Факт присоединения прибалтийских государств в состав Советского Союза в 40-ом г. полностью отвечал потребностям ведению внешнеполитических дел советского правительства. Но этот механизм был продиктован внешними динамическими по своему характеру изменениями вокруг советского государства и в частности антисоветские движения, протекавших в прибалтийских республиках.

На митингах и демонстрациях в Прибалтике общество отстаивало мнение о формирование новых демократических правительств, которые пришли бы на смену авторитарным режимы и положили начало для коренных преобразований в жизни этих стран. Определенная часть общественности высказывалась за вступление в состав СССР, из соображений получения гарантии на безопасность и на защиту от гитлеровских завоеваний. Здесь ставится под сомнения непосредственная необходимости объединение республик советским руководством, в конкретно тех условиях лета 1940 г. С наращиванием военных сил в Прибалтике Советский Союз получал некоторое стратегическое равенство перед противостоящими силами, а политика на государственное объединение Прибалтики с Советским Союзом можно считать дипломатической недальновидностью советского руководства. Для зарубежных наблюдателей вполне понятны и логичны были приемы связанные с увеличением численности войск, смена ненадежных правительств и установлением новых в условиях грозящей опасности. Эти принятые мере, были поняты, когда произошло признание народных правительств. Но дальнейший ход событий был принят как политические амбиции советского руководства, стремившегося основать как можно больше советских республик, когда прибалтийские республики были включены в состав СССР. Последовала немедленная реакция, вероятных союзников против германской агрессии, проявившаяся в охлаждение отношения СССР с Англией и США. Самое худшее заключалось в том, что именно в это время, все больше противоречий возникало между советским и гитлеровским руководством. В этой обстановке необходимо было налаживать диалоги и выводить на более тесное сотрудничество. Возьмем в пример отношения с Соединенными Штатами Америке, госдепартамент заявляет официальном обращение 1 июля 1940 г., что американское правительство готово продолжать сотрудничество с правительством Советского Союза, не видит причин прерывать торгово- экономическое сотрудничество между СССР и США, насколько это возможно в условиях ведения войны на европейском континенте. Но американское правительство было вынуждено предпринять некоторые недружественные меры, связанных с политикой советского правительства в отношение «прибалтийского вопроса». В США были заблокированы фонды прибалтийских республик в июле 1940 г., а также задержало золото, закупленное ранее Госбанком СССР у этих стран.

Провозглашение социалистического курса, объявление прибалтийских республик о союзничестве с советским правительством было объяснимо и понято как жителями данного региона, так и международной общественностью. Но спешное вхождение в состав СССР Латвии, Литвы и Эстонии, перевод их жизни на в модель сталинского социализма, сопровождавшееся решительными, насильственными методами для введения преобразований в хозяйственной и культурных сферах, перечеркнувших веками существовавших укладов, что весьма осложнило внутриполитическую ситуацию. И в наши дни можно увидеть негативные результанты проведенных политических акций советским руководством в Литве, Латвии и Эстонии. советский германский война

1.3 Смена внешнеполитического курса СССР

Внешний курс СССР менялся с середины 30-х гг., в то время как в Германии начитались военные приготовления и реваншистские лозунги, звучавшие все громче. В Советском Союзе подвинули идеи о «мировой революции» и о интернациональном долге на второстепенный план, выдвинув вперед политику защищающую и отстаивающую национальные интересы государства. Хоть в пропаганде и сохранились места чтобы использовать старые тезисы. Отображение смены курса можно увидеть в 1934 г. на съезде ВКП(б) в докладе Сталина, где ключевую роль занимают территориальные проблемы, а не отстаивание равенства угнетенных народов.

Постепенно, ощущая угрозу, исходившую от запада и в первую очередь от Германского оружия. В стране начинается возрождение идеи о служение на благо Великого Отечества, воспитания патриотизма, культа оборонного сознания народа, приводились исторические параллели, например, обращение к непреходящему примеру служения народу и Отечеству Александру Невскому, князю герою.

Конечно нельзя в одночасье поменять идеологические установки и в той же речи Сталина на партийном съезде можно услышать: «Народы СССР будут драться насмерть за завоевания революции. Она будет самой опасной для буржуазии еще и потому, что война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран». Понятно, что Руководитель страны говорит не о мировой революции, а о достижениях страны после октября 1917 г. Отсюда же пошел в народ тезис «И на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом». В Европе уже шла вооруженная борьба с противником, поэтому необходимо нанести советским войскам удар, который позволит прорвать фронт и соединиться с уже борющимися силами. А не как многие считают, что Красная Армия всех сильней. Согласно этим формулировкам можно определить несколько принципиальных установок советского правительства на международной арене:

1. СССР отстаивает миролюбивые интересы и стремится наладить деловые контакты с мировой общественностью.

2. Страна наращивает военный и экономический потенциал не с целью захвата мира, а укрепляет ее обороноспособность для решительных наступлений на врага, который решится напасть.

В полевом уставе 1939 г. было зафиксирована вторая установка следующим образом: «Если враг навяжет нам войну, Рабочее-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий. Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника».

К сожалению, сочетание советской пропагандой идеи о мировой революции с военным термином «наступление», которое почему-то приравнивают к «агрессии», а не форме ведения боевых действий противоположной обороне, привело к рассуждениям о вынашивание планов советским руководством на ведение «наступательной войны», которая была провозглашена советским руководством с времен революции, что в корне не верно.

Имеется только одна записка от 15 мая 1941 г. от народного комиссара обороны и начальника генерального штаба председателю СНК СССР И.В. Сталину, в которой после проведенного анализа европейской ситуации, предлагается план развёртывания советских вооруженных сил на приоритетных направлениях в случае начала войны с Третьим Рейхом и его союзниками. Говорилось, что гитлеровцы в любой момент могут нанести удар, т.к. прошла мобилизация сил и подготовлено тыловое обеспечение. В связи с этим предлагалось сразу перехватить инициативу у противника и нанести удар в начале развертывания немецких войск, пока полностью не будет сформирован фронт и не произведено взаимодействие родов войск.65 Неизвестно была ли доложена эта единственная никем не подписанная записка руководителю страны, составленная Генеральным штабом, в которой рассматривается возможность нанести упреждающего удара по уже готовящемуся к захвату Советского Союза противнику. Преследовалась цель срыва этой подготовки, а никак не уничтожение Германии, которая провела мобилизацию, а вся экономика работает на нужды войны, в отличие от советского государства, которому необходимо время, чтобы перестроить свою экономику и формировать, и готовить войска. Именно поэтому предлагалось разбить главные силы противника, находящихся вблизи советских границ, выйти к рекам: Нарев, Висла и овладеть районом Катовице. После чего разгромить силы Центра и Северного крыла Германского фронта, овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.

В плане «Барбаросса», например, ставилась задача полностью ликвидировать советские вооруженные силы, подчинить полстраны. Есть же разница между, уничтожением армии и разгромить главные силы противника. Выйти на довоенную территорию с довоенными границами или захватить территорию суверенной страны. Записка свидетельствует не об наличии хорошо подготовленного плана территориальной экспансии или о ходе разработки такого плана. Рассматривалось одно из решений, продиктованных международной обстановкой мая 1941 г. К тому же, предложение было отправлено в архив, дальше стен Генштаба не вышла.

2. Формирование общественного сознания в СССР накануне Великой Отечественной войны

2.1 Отражение внешней политики в сознании людей

Известно, что в СССР проводилась пропаганда против гитлеровской Германии с 1933-1939 гг., но настоящего расцвета достигла, после доклада М.М. Литвинова Сталину, в котором сообщалось, что в Третьем Рейхе во всех сферах общественной жизни и с большим размахом при помощи всех возможных средств информирования населения ведется антисоветская пропаганда. Поэтому в 1935 г. предлагалось разработать систему по противодействию фашисткой пропаганды. На самом деле до принятия этого решения в стране давно работали общественные деятели в антифашистком направление. В художественной литературе, кинолентах любили представлять возможную войну Советского Союза со странами Гитлеровской коалиции. Благодаря книжных страницам и кадрам кинолент формировался образ о победоносной войне, которую начнет противник и ему будет не по силам справиться с мощью советской обороны. Противник обязательно отступит, а в тылу его будет ждать гнев трудового населения, перерастающего в революцию. Под фашистом канонично использовался образ немецкого солдата, особенно после войны в Испании. В вооруженных силах СССР даже мишени имели схожие очертания с немецкой формой и снаряжением. Поэтому неудивительно, что у советского человека было понимание: фашист - значит немец.

До заключения пакта Молотова-Риббентропа пропагандистские шаблоны практически не нарушались. Но первый шаг к переменам можно увидеть после Мюнхенского сговора, когда в октябре официальный представитель Германии Ф. Шуленбург с наркомом иностранных дел СССР договорились об ограничениях, связанных с проведением пропагандой против друг друга.

Конечно на курс ведения идеологической работы с населением повлияло выступление И. Сталина на XVIIIсъезде ВКП (б). После напоминания об агрессивных действиях стран Германского блока, прикрывающимися антикоммунистическими настроениями в обществе, но на самом деле ведущих борьбу против интересов ведущих европейских государств, таких как Великобритания и Франция. Как указывает лидер государства, буржуазные демократии сами повинны в своих и международных бедах, из-за проведения политики основанной на различных уступках агрессивному блоку. Далее следовала критика ведущих западных стран, из-за их отказа от проведения в жизнь политики коллективной безопасности. Вместо того, чтобы совместными усилиями дать отпор агрессивным странам, выбран путь невмешательства, преследующего цель столкнуть гитлеровскую Германию с союзниками против Советского Союза. В большей части выступления прослеживается вполне понятные замечания в адрес проводимой политики западных государств, выступающих за мир. Но также в речи вновь упоминаются конкретные страны, готовые развязать войну. Только общий контекст сводится к тому, что в целом вся опасность исходит от капиталистического западного мира. Такое умозаключение вполне соответствует всем идеологическим рамкам того времени. Однако только люди имеющие достаточно высокий опыт наблюдения за международной политикой, смогли увидеть в обычной официальной речи предпосылки для смены курса в политике.

После захвата Чехословакии Германией весной 1939 г. в обществе был серьезный подъем антифашистских настроений. Народ выражал уверенность, что если Германия и нападет, то получит достойный отпор.

После очередных безуспешных переговоров с Англией и Францией в печати от 20 июня 1939 г. опубликовали статью Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР.», которая получила большое количество откликов людей, способных анализировать происходящие события и делать выводы. В это время народ был убежден, западные страна намеренно ведут так долго переговоры и что они не к чему не приведут. Реальную работу англичане и их сторонники ведут с гитлеровской Германией, стараются усилить последнюю, чтобы в нужный момент направить ее мощь против советского народа. Подтверждаются подобные наблюдения примерами из истории или недавними событиями, связанные с политикой невмешательства. То есть советские граждане, наблюдавшие за внешнеполитической ситуацией, определяли и видели главного врага не в агрессивной Германии, а прагматичной Великобритании, которая добивалась разрушения советского мира и ослабление германского государства чужими руками. Эти рассуждения вполне соответствовали курсу советской пропаганды и внешней политике.

После снятия М.М. Литвинова со своего поста в мае 1939 г. произошло некоторое смягчение в высказываниях относительно Германии. Зато сразу после заключения пакта были исключены статьи изобличающих фашизм. В кинотеатрах более не показывали кинофильмы, в которых обнаруживались против германского настроения. В библиотеках из публичного доступа были удалены все сомнительные произведения, зато в открытым доступе была нацистская литература. Пояснения были даны в выступление Молотова на специальной Сессии Верховного Совета СССР, в котором нарком обозначил договор, как поворотную точку в истории Европы, основанную на нормализации отношений между двумя сильными государствами. Принятые соглашения, по его словам, позволяют избежать масштабных боевых столкновений. Недовольных заключенным договором можно считать настоящими разжигателями войны между странами его заключившими. Естественно, особую роль в заключение Молотов отвел Сталину, увидевшего возможность нормализовать ситуацию во внешней политике. Кроме этого говорилось, что именно ему принадлежит заслуга разоблачения демократических западных государств, желающих поссорить Германию и Советский Союз. В речи также признавалось, что в стране находились люди, которые ослепла от антифашистки агитации и не видели настоящей угрозы безопасности страны. Причину о резком повороте к Германии назвал довольно размыто, вызвано изменившейся обстановкой сегодняшнего дня.

В речи наркома можно увидеть новые политические установки. Теперь запрещалось проводить антифашистские взгляды в общественную жизнь. Критика западных государств только приветствовалась.

Выказался нарком иностранных дел и по поводу характера будущей европейской война, говоря, что попытки затянуть СССР в войну на стороне англичан против немцев не представляет никаких интересов для советского правительства, поэтому все желающие пусть воюют сами, исключительно группами капиталистических государств за новый передел мира и за управлением над ним. Советское руководство питала надежды, что западные страны устроили полномасштабную борьбу и ослабили бы друг друга.

Подписанный пакт был для населения страны как гром среди ясного неба. Все понимали, что пакт не только меняет международную политику, но и жизнь советского народа, для которого было странно осознавать, что неужели прекращена всякая борьба против завоевательной политики гитлеровского руководства? Присутствовало и недоверие к словам руководства, говорившему о конце советско-германской вражды. Для многих договор казался необходим немцам только для отвлечения внимания, чтобы спокойно подчинять небольшие европейские государства. Чувствовалась опасность и обман, который был выражен в нарушение договора и нападение на советское государство. Никто в обществе не испытывал от новой дружбы радости, казалось, что это только вынужденная мера для решения проблемы. Поэтому некоторые приняли это обстоятельство как неизбежный путь к войне. Было и другое мнение, соответствовавшее изначальным расчетам руководства, о занятие нейтралитета, пока другие воюют.

Следующая смена настроений произошла с началом Второй мировой войны. Как не странно, но сочувствовали не полякам, а немцам. Польша советскому человеку представлялась как место скопления враждебного буржуазно-помещичьего государства, расположенного в непосредственной близости от советской границы. Поэтому и успехи вермахта, население принимало довольно радостными возгласами.

После заключения договора советскому руководству необходимо было показать немецкому правительству, что по сути в стране отсутствуют антифашистские настроения, поэтому они убирались из печатных изданий, кинофильмов, театральных сцен. Некоторые граждане, замечали, что пакт возвращает постепенно страну в русло традиционных дипломатических отношений. Это убеждение окрепло после возвращение в состав государства Западных территорий Украины и Белоруссии. Подобное мнение разделял академик Вернадский.

В целом пакт о ненападение в советском обществе и руководстве не вызывал полное доверие к гитлеровской Германии. Не было чувства, что миновала гроза войны. Что подтверждается сообщением в газете Правда от 30 августа 1939 гг., в котором говорится об увеличение численности войск на западной границе с целью предотвращения возможных неожиданностей. Помимо этого, происходил неполный призыв на службу резервистов, что вызвало тревогу и к закупкам товаров первой необходимости.

Советское правительство считало возможным и то, что Германия нарушит договор о ненападении и вермахт перейдет линию разграничения государственных интересов Германии и СССР. Для этого18 сентября 1939 г. стороны еще раз подтвердили свою готовность следовать рамкам соглашений. По этой же причине, был отдан приказ частям советских войск о переходе границы и о решительных действиях в отношении немцев, чтобы заставить их покинуть территории советских интересов и защитить братьев украинцев и братьев белорусов. Из речи не следовало, что частям Красной Армии предстоит покрыть себя славой в боях именно с польской армией, а белорусов и украинцев освободить и защитить именно от «польских правителей». В отношении польской армии Молотов дал понять, что она разбита немцами. Про польское же руководство было прямо сказано, что оно бросило страну на произвол судьбы и скрылось в неизвестном направлении. Поэтому можно сделать предположение, что эти слова относились к любому вооруженному формированию, к какому бы оно государству не принадлежало.

Следует заметить, что после выхода в обозначенной линии, разграничения интересов и выход войск на позиции, все опасения отошли в сторону. В продолжение отношений был подписан Договор о дружбе и границах. Документ был опубликован в печати, но без секретных соглашений с комментарием, что с подписанием договора от 28 сентября 1939 г. создано прочное основание для мирной жизни в Восточной Европе. А в случае войны с Великобританией и Францией будут консультировать друг друга. Соответственно, если война начнется, то в ней повинны западные демократии. Так произошло деление на противоборствующие лагеря. Под влиянием государственной пропаганды, общество постепенно, начало смотреть более миролюбиво на немцев после похода на польскую территорию.

Следующим этапом с изменением настроений была Зимняя война. После исключения 14 декабря 1939 г. Советского союза из Лиги Наций, он был признан агрессором на международной арене под давлением Франции и Англии. В Москве оспаривали это решение, которое было принято в нарушение протокола голосования в Совете Лиги. Советское правительство заявило о свободе от обязательств в печати, в свою очередь этот поступок позволил начать подготовку западным странах войны против СССР и организовать помощь финнам. После окончания военных действий озабоченность вызывали юго-западные границы СССР, т.к. под влиянием английского правительства и французского находились Румыния, Турция, Иран и Афганистан. В случае военного конфликта западные страны могли атаковать нефтепромыслы в Баку. С севера срочно были переправлены войска к южным граница. В печати все больше говорилось, о накале Советского Союза с Турцией, что позволяло делать вывод о скором начале войны. В связи с этим в войсках были не патриотические настроения. Солдаты идти на фронт добровольно не желали. Решению конфликт способствовало начало второй мировой войны, т.к. Англии и Франции стало не до антисоветских выступлений.