Окончание "старой эры" Приднестровья и её замена на Европейскую эру

4. Нижнее Поднестровье в период античной цивилизации

поднестровье сарматия славяне античный племя

Тира в римское время. Самый значительный греческий полис Поднестровья - Тира - был основан выходцами из Милета в VI в. до н. э. Он располагался на западном берегу Днестровского лимана в центре плодородного края, где вначале соприкасались племена скифов и фракийцев, а затем проходила граница между Римской империей и миром варварских народов, беспрерывно сменявших друг друга на подступах к нижнему Дунаю.

Первая характеристика Тираса (Днестра) и жителей города - тиритов принадлежит Геродоту. В последующих греческих и римских литературно-исторических памятниках Тира упоминается главным образом как географический объект, связанный с одноименной рекой, в результате чего резко возрастает ценность археологических, эпиграфических и нумизматических источников.

Тира была обычным греческим полисом, в который входили пригородные небольшие поселения. Это был город-государство, представлявший собой рабовладельческую демократическую республику и имевший типичное для античного полиса устройство. На протяжении всего доримского периода истории эллинское население играло доминирующую роль в жизни города.

По своему географическому положению и особенностям экономики Тира больше тяготела к Ольвии и Истрии, с которыми поддерживала тесные экономические, политические и культурные связи. Основу ее экономики составляли сельское хозяйство и ремесленные производства.

С началом римской экспансии Тира не претерпела значительных изменений, так как римляне всегда оставались к северо-востоку от устьев Дуная инородным меньшинством. Они не имели прочной основы среди населения. И только по мере назревания социальных конфликтов, а также перед лицом нарастающей угрозы со стороны варварских племен Тира переходит на проримские позиции.

Римское господство в Северо-Западном Причерноморье носило преимущественно характер военно-политического господства, что заставляло правительство империи уделять особое внимание организации и дислокации вооруженных сил на нижнедунайском участке границы. В период правления Клавдия (41-54) здесь были сосредоточены IV Скифский и V Македонский легионы, которыми командовал легат Мёзии. В конце 50-х годов V Македонский легион был временно переброшен в Армению для участия в военных действиях против парфян. Именно тогда произошли грандиозные столкновения римлян с варварами, которые приходятся на период наместничества в Мёзии Плавтия Сильвана. Его успешные действия были высоко оценены императором Веспа-сианом (69-79): «Плавтий так управлял Мёзией, что триумфальные почести полагались ему тогда больше, чем мне...»

Ко времени возвращения V Македонского легиона на Дунай в 71 г. в Мёзии находились дополнительно еще три легиона - I Италийский, V Alaudаe (Жаворонка) и VII Клавдиев. В годы правления Веспасиана (69-79) завершилось формирование нижнедунайской военной флотилии, названной Флави-евой Мёзийской.

О том, что Тира с конца 50-х годов вошла в сферу пристальных интересов Рима, можно судить по нумизматическим источникам - наличию монет с изображением сената, а также по введению в 56-57 гг. нового летоисчисления, что свидетельствует о каких-то важных политических событиях в жизни полиса и в общем его подъеме.

Присоединение Тиры к империи могло произойти во время правления Домициана (81-96), в период дакийских войн, так как после разделения Мёзии на Верхнюю и Нижнюю началось дальнейшее укрепление дунайского лимеса.

Еще более пристальное внимание дунайским границам уделялось при императоре Тра-яне (98-117), когда была образована провинция Дакия. Именно к концу правления Трая-на, после завоевания Дакии в 106 г., в Тире появляется римский гарнизон, что зафиксировано торжественной надписью по поводу открытия какого-то военного сооружения. Гарнизон был составлен из воинов трех нижнемёзийских легионов, а также вспомогательных отрядов. Более того, имеющиеся материалы позволяют утверждать, что Тира была одной из опорных баз римского флота.

В 117 г. жители Тиры торжественно отмечали вступление на престол императора Адриана (117-138), в честь которого была установлена статуя с верноподданнической надписью. Существует предположение о том, что, путешествуя по нижнему Дунаю в 117-118 и 123-124 гг., император Адриан посещал Тиру.

Свою независимость Тира окончательно утратила при Антонине Пие (138- 161), когда была включена в число римских провинциальных городов. Однако император даровал городу торговые привилегии, за что тириты откликнулись благодарственными посвятительными надписями и памятными монетами с изображением Антонина Пия и его наследника Марка Аврелия. Во время правления Марка Аврелия пошлинные привилегии граждан Тиры были снова подтверждены.

Процветал город и в годы правления Северов, о чем говорит найденный при раскопках монументальный посвятительный алтарь в честь Септимия Севера (193-211), возведенный в 202 г. Однако в этот период все виды деятельности граждан Тиры строго контролировались римской администрацией.

Являясь одним из дальних городов Нижней Мёзии, Тира поддерживала тесные взаимоотношения с другими центрами.

В начале III в. на охваченную экономическим и политическим кризисом империю двинулись различные варварские племена. Именно тогда, как писал историк и нумизмат П.О. Карышковский, «Тира сыграла роль утеса, о который разбилась первая волна варваров». Этой первой волной стало движение карпов, которые были разбиты в окрестностях Тиры в 214 г., о чем свидетельствуют эпиграфические источники, найденные в окрестностях Белгорода-Днестровского и в римской колонии Эск в Нижней Мёзии.

В середине 50-х годов III в. Тира подверглась основательному разгрому со стороны готов, двигавшихся в пределы империи, что подтверждают археологические находки. Эти же материалы говорят о том, что разрушение жилых кварталов и цитадели не привело к концу истории города. В сохранившихся свидетельствах о событиях 269-270 гг. у Засима есть прямое указание на строительство варварского флота у «реки Тираса, впадающей в Понт».

После готского разгрома Тира восстановилась, хотя в значительной степени и утратила черты античного полиса. В IV в. она уже мало чем отличалась от сельского поселения. Свое существование Тира прекратила внезапно - исследователи связывают ее гибель с гуннским нашествием. Косвенным подтверждением этому служат находки амфор из «послеготского дома», а также монета Валентиниана (364-375).

Экономика Тиры. Культурные и экономические связи в первые века нашей эры продолжали развиваться. Особый подъем экономики приходится на II - начало III столетия. Важное место в экономике Тиры занимала торговля, которая велась как сухопутным, так морским и речным путем. Мимо полиса проходил морской каботажный путь от островов Эгейского и Средиземного морей к Боспору Фракийскому, Дунаю, Тирасу, Борисфену, в Таврику и далее на восток. Современные исследователи считают, что античный торговый флот был достаточно мощным, средний тоннаж каждого корабля примерно равнялся тоннажу европейских парусных кораблей XVIII столетия.

Начиная с рубежа эпох и в первые века нашей эры активизировались связи Тиры с Египтом, Книдом, Малой Азией, а также с южнопонтийскими и восьмью западнопонтийскими центрами. Обнаруженные в ходе раскопок материалы дают представление о статьях тирасского импорта.

В римское время, как и в более ранние периоды, основу экономики Тиры составляло сельское хозяйство, поэтому ее благополучие зависело от сельскохозяйственной округи, в пределах которой размещались и земельные участки граждан. Тирасская хора занимала довольно значительную территорию. В ней были развиты полеводство, огородничество, садоводство и виноградство. Большую роль играло животноводство, а также рыбная ловля. Сельскохозяйственная продукция была важной статьей экспорта Тиры.

Ремесленное производство в Тире находилось на стадии относительно слабого развития, поскольку потребности жителей ограничивались товарами, поступавшими в результате активных торговых связей. Бытовые нужды населения удовлетворяли такие виды ремесел, как металлургическое, строительное, гончарное, ткацкое, ювелирное. Однако все они носили на себе отпечаток подражания и повторения привозных образцов.

Общественно-политическое устройство. В римское время в городе обозначился отход от традиционных демократических порядков. На первый план выдвигается коллегия архонтов, возрастает роль прота - первого архонта (главы коллегии), выделяется должность городского секретаря. Важные документы скрепляются печатями архонтов.

Город имел свою эру, чеканил разменную бронзовую монету, располагал собственными денежными средствами, сохранял право беспошлинной торговли. Все эти признаки полисной автономии далеко не безусловны, так как в Тире присутствовал римский гарнизон и все привилегии, дарованные гражданам, находились под постоянным надзором легата провинции.

Рост численности населения продолжался и в римское время, при этом его этнический состав был достаточно пестрым. Анализ антропонимического материала свидетельствует о делении жителей города на греков, римлян и варваров. Несмотря на пестроту и кажущуюся беспорядочность тирасских антропонимов, греческие традиции явно преобладали.

Уже в самом начале исследования Тиры было отмечено, что в городе проживали как «коренные граждане», так и люди, которые «не пользовались правом местного гражданства». Но определение общего количества населения и соотношения числа граждан, прочих свободных и рабов - лишь предположительно.

Археологические раскопки городских кварталов и некрополя, не раскрывая особенностей социальных противоречий, свидетельствуют о наличии среди горожан зажиточной прослойки.

Культура и религия. Находки, связанные с состоянием культуры и религии в римской Тире, весьма отрывочны и недостаточны. До настоящего времени здесь не открыто ни одного храма, а найденные строительные детали и надписи фрагментарны: из них можно получить лишь намеки на храмостроительство. Поэтому о религии граждан Тиры можно судить по монетам, на которых изображены Ника, Кибела, Геркулес, Афина, Зевс, Гермес, Дионис. Встречаются изображения речного бога р. Тирас.

Религиозные представления жителей города не имели четкого разграничения на эллинские и римские и носили присущий той эпохе синкретический характер. Об этом говорят статуэтки египетских божеств - Осириса, Беса, богини Секет, а также амулеты. О почитании египетских божеств свидетельствуют находки граффити с именем Исиды.

В Тиру проникали различные фракийские культы. Обнаружен алтарь в честь «непобедимого Митры» - иранского бога, поставленный римским военным моряком. Посвящения этому божеству от имени воинов особенно многочисленны в придунайских провинциях. У жителей Тиры вообще были очень распространены всевозможные святилища и домашние алтари.

Просуществовавшая тысячелетие античная Тира была связана с основными этапами развития древних племен Северо-Западного Причерноморья, с одной стороны, и с историей цивилизованных народов Причерноморья и Средиземноморья - с другой. Находясь в зоне контактов и столкновений различных этнокультурных и социальных общностей, она была одним из центров античной ойкумены. Город, располагавшийся на полноводной и судоходной реке, долго сохранял свои аграрные и торговые функции, был важным торговым портом на путях вдоль побережья и в глубь материка.

Выдающееся военно-стратегическое значение Тиры превратило ее в один из главных опорных пунктов римского владычества на Понте.

5. Древнейшие сведения о славянах

Происхождение и древнейший период в истории славян являются важной и вместе с тем сложной проблемой. Дошедшие до нас письменные данные весьма отрывочны и скудны. Узкий круг источников представлен немногочисленными сведениями античных авторов. Поэтому решение этого исторического вопроса во многом зависит от объединенных усилий археологов, историков, лингвистов, антропологов и других специалистов.

Венеды. Впервые название «венеды» было употреблено Плинием Старшим (23/24-79) для характеристики населения, обитавшего северо-восточнее Карпат: «Земли до речки Вистулы заселены сарматами, венедами, скирами и гиррами». Приведенная цитата из «Естественной истории» дает возможность определить основную территорию, которую занимали венеды в I столетии, - между сарматами на юго-востоке и германцами на северо-западе. Как известно, во времена Плиния сарматы прочно обосновались во всем степном Причерноморье - от Дона до Дуная. Скирам принадлежали земли в верховьях Вислы, а гирры занимали часть Висло-Одерского междуречья, что подтверждается и рядом источников.

Дальнейшее уточнение венедских территорий засвидетельствовано у Корнелия Тацита (55-120) - современника Плиния: «Венеды... ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только существуют между певкинами и феннами». В данном случае «певкины» (певки) - часть бастарнского племени окельтизированных германцев, обитавших на нижнем Дунае, а «фенны» - часть угро-финского населения, занимавшего территорию от Уральских гор до северо-восточной Прибалтики. Характеризуя венедов, Тацит подчеркивал их оседлый, связанный с земледелием образ жизни, противопоставляя его кочевым сарматам. Венеды, по его словам, «сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, притом с большой быстротой. Все это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне».

Со второй половины II в. территория, заселенная венедами, увеличивается. Клавдий Птолемей (90-160) в своем «Географическом руководстве» выделяет их из огромного числа племен Европейской Сарматии: «Занимают Сарматию многочисленные племена: венеды по всему Венедскому заливу, выше Дакии - певкины и бастарны...» Автор, начиная перечисление великих народов Сарматии именно с венедов, подчеркивает, что они, несомненно, принадлежали к числу ведущих народов Восточной Европы.

Клавдий Птолемей, наряду с Плинием и Тацитом, определяет венедов I-II вв. как автохтонное население. Он также упоминает славян не только под названием «венеды», но, видимо, и под самоназванием - «ставани», указывая место их обитания южнее галиндов и судинов (племен балтийской группы) до аланов. Такое размещение ста-ванов в значительной степени согласуется с данными Плиния и Тацита о венедах. Что касается III в., то здесь сведения о венедах еще более скудны, поскольку к середине этого столетия относятся многочисленные переселения племен и война варваров с Римской империей.

При изучении проблем расселения и перемещения славян ценнейшие материалы дает римская картография. В 1507 г. в Аугсбурге в библиотеке Конрада Певтингера был обнаружен пергаментный свиток древней карты Европы, Африки и Азии в виде таблиц с нанесенными на ней дорогами, городами и расстояниями между ними. Специалисты связывают эту карту с именем римского географа Кастория. Этот итинерарий датируется II-IV вв., а отсутствие в нем гуннов позволяет отнести его ко времени до 375 г.

Материалы этих таблиц также удивительно совпадают с данными Плиния, Тацита, Птолемея, помещенными в VIII таблице на окраине «венеды-сарматы». На этом же уровне расположены Альпы Бастарнские (Карпаты). Второе местоположение венедов локализуется между Дунаем, ближе к его дельте, и Днестром.

Еще одним свидетельством пребывания венедов на дунайской границе могут служить монеты императора Волузиана (251-253), сына и соправителя Требониана Галла, имевшего в своем титуле эпитет «Венедский». Иордан также отводит славянам указанные территории: «От истока Вислы на неизмеримых пространствах основалось многочисленное племя венедов».

Процессы этногенеза. На основании письменных источников можно только в общих чертах наметить географические рамки расселения славян и определить их непосредственных соседей. К сожалению, сведения о венедах весьма скудны, поэтому в освещении древнейших этапов развития славянства большое значение имеют археологические материалы.

Начиная с рубежа нашей эры славяне постепенно расширяли свои границы, втягивая в процесс этногенеза соседние племена.

Во времена Плиния и Тацита на территории Подолии, Волыни и Верхнего Поднест-ровья формируется своеобразная группа древностей на базе пшеворской и постзаруби-нецкой культур. По мнению некоторых исследователей, носителями этих культур являлись близкородственные этносы, известные древним авторам под названием «венеды». Это были оседлые земледельческие племена, оставившие после себя памятники зуб-рицкой группы.

Сходная картина формирования новой общности на базе древностей постзаруби-нецкого круга прослеживается в Поднестровье - это так называемая киевская культура. Следовательно, в границах указанного региона от Западного Буга до Сейма во II столетии н. э. наблюдается процесс консолидации этих культур в единую культурно-историческую общность.

В первой половине III в. этот процесс был прерван движением готов, что подтверждается как археологическим материалом, так и сведениями древних авторов, в том числе и Иордана. Стремительно двигавшийся к югу, в страну «Ойюм», поток захватывал в процесс движения к границам империи и негерманские племена. Однако не только движение готов и других варварских племен послужило причиной дестабилизации и потрясений. Историческая обстановка этого периода характеризуется неустойчивостью, переменами, социальными, политическими и этническими сдвигами, которые происходили под влиянием Римской империи как на ближней, так и на дальней ее периферии. Сложившаяся ситуация послужила толчком к распаду старых и созданию новых общностей, перекраиванию этнических границ и освоению новых территорий.

Культура типа Этулия. В III столетии низовья Днестра и Дуная заселяют группы, оставившие памятники типа Этулия, основные компоненты которых свойственны земледельческому населению. Земледельческий характер памятников отразился прежде всего в топографии и планировке поселений, небольших по площади и расположенных на пологих склонах долин речек и ручьев или на небольших мысах. Культурный слой крайне беден и выделяется лишь на местах остатков построек. Одна из специфических особенностей поселений - незначительное количество жилищ при многочисленных хозяйственных ямах, большая часть которых концентрировалась на отдельных участках в стороне от жилых построек. Единственный тип жилищ - прямоугольные или иногда трапециевидные полуземлянки - совершенно не характерен ни для населения степей Северо-Западного Причерноморья в предшествующее время, ни для синхронных черняховских памятников.

Генетические истоки этулийских жилищ, как и самого населения, следует, очевидно, искать севернее, в обширной зоне украинской лесостепи и практически по всей Центральной Европе, где традиция углубленных в землю строений имела древние корни.

Памятники типа Этулия явно входят в круг культур «горшечных». Лепные горшки, изготовленные из рыхлого комковатого глиняного теста с примесью шамота и различного рода органических добавок, решительно преобладали в наборе посуды. Орнаментировались горшки редко - обнаружены лишь насечки на краю венчика, иногда ряд пальцевых вдавлений под ним. Лепные миски достаточно разнообразны, но в целом эта категория посуды составляет незначительный процент. На всех поселениях встречаются конические крышки, а также керамические диски. Ближайшие аналоги керамического комплекса памятников типа Этулия находятся в кругу северных памятников - на ранних памятниках киевской культуры, в волыно-подольской зубрицкой группе, а также в днестровско-западнобугской группе черняховской культуры.

Хозяйство населения, оставившего памятники типа Этулия, характеризуется сочетанием земледелия и животноводства. Урожай убирался серпами и перерабатывался ступами, ротационными жерновами. Последние найдены на многих поселениях, в том числе и в с. Чобручи Слободзейского района. Видовой состав стада отличался преобладанием крупного рогатого скота, а также большим количеством лошадей, мелкого рогатого скота и свиней.

Производимый совокупный продукт обеспечивал не только внутренние потребности, но и торговлю. О существовании торговых отношений с позднеантичными центрами и близлежащими провинциями свидетельствует значительное количество импортов. К ним относится ремесленная гончарная сероглиняная керамика, различного рода амфоры, стеклянные кубки, бусы и ряд других изделий.

Погребальный обряд известен по материалам двух могильников и нескольких захоронений, впущенных в курганы более раннего времени. В отличие от синхронных черняховских могильников с их биритуализмом, эту-лийские характеризуются только трупосож-жением. По деталям погребального обряда они подразделяются на пять типов, широко представленных в различных пропорциях и вариациях в древностях «полей погребений» Центральной и Восточной Европы латинского и римского времени. Однако этулийские могильники отличаются удивительной бедностью инвентаря. По этому показателю они более всего приближаются к могильнику Киреевка на р. Убеди, относимому исследователями к киевской культуре. Ряд специфических особенностей сближает этулийские захоронения с погребальной обрядностью носителей зарубинецкой и пшеворской культур.

Хронологические рамки памятников типа Этулия (середина III - самый конец IV в.) устанавливаются по имеющимся предметам, которые исчезли во времена правления императора Валента (364-378), очевидно, в период гуннского нашествия 375 г. оявление в низовьях Днестра и Дуная выходцев с севера, из зоны обитания венедов, по времени совпадает со второй волной движения готов к юго-востоку, что приводит к оттоку части населения из разных регионов лесостепной зоны на юг и отрезает их от сородичей. Судьбы населения, которое воспринималось Плинием Старшим и Тацитом как «венеды-венеты» и обитало между сарматами, бастранами и феннами, оказались разными. Перекочевав на юг, носители культуры типа Этулия, вероятно, вступили в активные контакты с позднеантичным и кочевым сарматским миром и начали оформляться в новую общность. Вполне допустимо, что к 50-м годам III в. вновь возникшая общность могла предпринять самостоятельную попытку проникнуть на территорию империи. Именно тогда император Волузиан получил почетный титул «Venedicus» - «Венедский».

Не противоречат этому и данные таблиц из библиотеки К. Певтингера, которые указывают, что расселение венедов удивительно точно соответствует местоположению памятников типа Этулия. Некоторые ученые считают, что название «венеды» на ити-нерарии было дописано в III столетии, о чем говорит и палеография.

Венеды упоминаются на таблицах еще дважды - это венеды-лугии и венеды-сарматы в районе Альп Бастарнских (в Прикарпатье). Если принять раннюю дату дорожника, то венедам-лугиям могли бы соответствовать памятники пшеворско-зарубинецкой общности зубрицкой группы на верхнем Днестре, а венедам-сарматам - северные памятники типа Этулия на среднем Днестре под с. Алчедары в Шолданештском районе. И все же здесь остается много неясностей, которые требуют специальной разработки и дальнейшего накопления материалов.

Таким образом, на земли Приднестровья и близлежащие территории славяне проникли в III-IV вв. Однако это были их первые эпизодические появления, которые, как и весь культурно-исторический процесс, были прерваны гуннским нашествием. И только после распада державы Аттилы во второй половине V - начале VI в. пришедшие в движение многочисленные славянские племена появились на Дунае со своими уже сложившимися культурами - пражско-корчакской и пеньковской.

Литература

1 История греческой литературы / Под ред С.И.Соболевского. Т.1-3. М., 1946-1960.

2 История римской литературы / Под ред С.И.Соболевского. Т.1-2. М., 1959-1962.

3 Античная Греция: Проблемы развития полиса / Отв. ред. Е.С.Голубцова. Т.1-2. М., 1983.

4 Эллинизм / Отв. ред. Е.С.Голубцова. Т.1: Экономика, политика, культура. М., 1990. Т.2:

5 Восток и запад. М., 1992.

6 Культура древнего Рима / Отв. ред. Е.С.Голубцова. Т.1-2. М., 1985.

7 Cambridge Ancient History. Vol. 1-12. Cambridge, 1928-1939; 2nd. ed. - Vol. 1 - . Cambridge, 1976 - .

8 Бузескул В.П. Всеобщая история и ее представители в России в ХIХ и начале ХХ века. Ч. I-II. Пб., 1929-1931.

9 Бузескул В.П. Открытия ХIХ и начала ХХ века в области истории древнего мира. Ч. 2. Пг., 1924.

10 Захаров А.А. Очерк изучения римской истории во второй половине ХIХ и начале ХХ века // Ферреро Г. Величие и падение Рима. Т.2. СПб., 1998. С.700-738.

11 Историография античной истории / Под редакцией В.И.Кузищина. М., 1980.

12 Леонтьев П.М. Обзор исследований о классических древностях северного берега Черного моря // Пропилеи, кн.1. М., 1851.С.67-101.

13 Нетушил И.В. Краткое обозрение разработки римской истории. Харьков, 1916.

14 Семенов-Зусер С.А. Скифская проблема в отечественной науке. Харьков, 1947.

15 Фролов Э.Д. Русская наука об античности: Историографические очерки. СПб., 1999.

16 Цибукидис Д.И. Древняя Греция и Восток. Эллинистическая проблематика греческой историографии (1850-1974). М., 1981.

Размещено на Allbest.ru