Сельскохозяйственное производство Приднестровья в пореформенный период XVII-XIX веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дипломная работа

Сельскохозяйственное производство Приднестровья в пореформенный период XVII-XIX веков

1. Ведение: Земельный фонд Приднестровья в 18-19 веках. Владельцы земли и землепользователи

Земля - основное средство производства в сельском хозяйстве. В надельном крестьянском землепользовании пореформенного периода наблюдались существенные межзональные различия. Прежде всего это касалось соотношения общинного и подворно-участкового распоряжения угодьями. Согласно данным земельной переписи 1877 г., в общинном пользовании у крестьян Подольской губернии находилось всего 5,4%, а Херсонской - 95,3% земли, т. е. различие в показателях было весьма существенным.

В земельном фонде Подольской губернии в 80-е годы частновладельческие участки составляли 44,3%, крестьянские (надельные и прикупленные) - 47,6, казенные - 2,7, удельные - 1,6, прочие - 3,8%. В частновладельческом земельном фонде дворянам принадлежало 38,8%, купцам - 1,2 и мещанам - около 10%. Пахотные угодья в губернии занимали около двух третей ее площади.

Следует отметить, что крестьянский земельный фонд внутри сельских общин подвергался дроблению, но устоял в своей общей величине: в 1905 г. он составлял 1 713 500 дес., или 47% от общего фонда землевладения.

Как распределялись земельные угодья в северной зоне видно из статистических данных по Балтскому уезду. В 1866 г. его общая площадь равнялась 713 423 дес., из которых под полями находились 440 тыс. дес., садами - 3 267, лесом - 60 142, лугами - 134 тыс., выгонами - 54 770, болотами - 2 628, песками - 8 350, водой - 3 785 и под строениями (усадьбами) - 18 574 дес.

Таким образом, полевые угодья занимали около 630 тыс. дес. (к ним необходимо прибавить земли под усадьбами, садами). Кроме того, в общем объеме земельного фонда более 650 тыс. дес. использовались как различные земледельческие и животноводческие полезные площади. Леса и воды составляли около 64 тыс. дес., а неудобий было незначительное количество - 3 460 дес. на 713 тыс. дес. всей площади уезда.

Через полстолетия в уезде почти все удобные земли были распаханы: поля составляли 90%, усадьбы - 7,5, сенокосы - лишь 2,2 и прочие угодья - 0,3%.

В пореформенный период на территории Тираспольского уезда, непосредственно в его приднестровской полосе, господствовала система государственного владения угодьями, а землепользователями являлись бывшие государственные крестьяне, колонисты, горожане и казаки. От с. Гоян и до с. Незавертайловка весь массив приднестровской полосы составляли бывшие казенные угодья. Частновладельческие участки к концу 90-х годов концентрировались в четырех волостях степной части уезда (к востоку от Днестра) - Захарьевской, Касольской, Малаештской 2-й и Гидиримовской.

Необходимо отметить, что земельная обеспеченность крестьянских дворов на землях, ранее подотчетных Министерству государственных имуществ, равнялась в конце XIX в. 12,2 дес. на двор (с колебаниями от 2,8 до 31 дес.). За этим общим показателем скрывалась прослойка безземельных крестьян. Так, в начале XX столетия в уезде проживали 3308 семей, располагавших лишь усадебными участками, а вместе с десятинщиками они составляли 10% практически безземельных сельских тружеников.

В структуре земельных угодий Тираспольского уезда, как и других уездов Приднестровья, прослеживается ускоренное расширение пашни. По хозяйственному назначению во второй половине 80-х годов земля распределялась следующим образом: усадьба и выгон - 3,6%, пашня - 56, пастбища - 20, сенокосы - 9,3, луга - 0,4, огороды и плантации - 2,5, лес - 2,4, плав - 1,2, целина - 1, неудобные земли - 3,1%.

Как следует из этих показателей, обрабатываемые земли составляли 60%, пастбища и сенокосы - 30%, целина занимала мизерную часть. Процесс утилизации земли под пашню происходил довольно быстро: в конце первого десятилетия XX в. пашня была доведена до 81,3%, пастбища сокращены до 10, сенокосы - до 2,1, лес - до 0,2, неудобья - до 0,3%, целина полностью распахана. Остались незаселенными и невозделанными лишь клочки бесплодной земли - солончаки, заболоченные участки, сухие водораздельные места, малоплодородные глиноземы.

Свидетельством существенного перераспределения земельного фонда уезда в послереформенный период являются следующие статистические данные.

В начале XX столетия в Тираспольском уезде весь фонд земельных угодий (по землевладению и землепользованию) делился на надельные - 163 751 дес., или 34,67%, купленные - 171 825 дес., или 36,4%, арендуемые - 136 761 дес., или 29% от общей площади. Следовательно, надельные земли составляли чуть более одной трети, а купленные и арендуемые земли возросли почти до двух третей от всего земельного фонда. Здесь довольно основательно утвердился земельный рынок, что коренным образом (в этом отношении) отличало юг от двух северных уездов Приднестровья.

Своеобразными были здесь и арендные отношения: если в северной зоне почти все крестьяне брали в аренду участки у помещиков, то в Тираспольском уезде они и отчасти мещане снимали на длительный период (годы) свободные участки у помещиков и городов. На арендованных землях создавались хутора. К примеру, в начале XX в. хуторяне составляли на земле Тираспольского уезда 24%, Григориопольского - 28 и Дубоссарского региона - 41% от общего числа арендаторов.

Особой категорией землепользователей в Тираспольском уезде являлись «десятинщики», т. е. мелкие арендаторы из безземельных крестьян и мещан. Возникновение этой категории относится к временам пребывания так называемой Очаковской области в составе Крымского ханства. На протяжении XIX в. она пополнялась беглыми людьми, бывшими «обязанными поселянами» и военными поселенцами, государственными крестьянами, безнадельными колонистами, мещанами, занимавшимися земледелием. После реформ ряды десятинщиков пополнились малоземельными или безнадельными крестьянами. Аренда имела натуральную, денежную и смешанную формы, но оплата зависела от площади арендуемого участка, расчет же проводился подесятинно. Арендовали земли в одиночку и группами, а при длительной аренде (12 и более лет) основывали временные поселения. Юридически десятинщики не были оформлены, лишь по частным вопросам, их касающимся, царские власти иногда издавали законоположения.

Десятинщики как категория землепользователей существовали и в начале XX в. Тогда в Тираспольском уезде, согласно корреспонденциям с мест, насчитывалось 27 104 чел. мещан-десятинщиков и 6 105 - безземельных крестьян. Последние имели усадьбы, а десятинщики и этим не располагали. Обе группы землепользователей арендовали участки у крупных землевладельцев. Этот же способ землепользования практиковали и бывшие помещичьи крестьяне - в уездах их было 159 «обществ», включавших 38 110 чел. обоего пола; размеры их земельных наделов неудержимо сокращались.

В землепользовании немецких колонистов была традиционной и юридически узаконенной специфическая преемственность поколений: хозяйство вместе с наделом передавалось одному наследнику, который продолжал хозяйствовать, используя дедовские и отцовские приемы. Затем все имущество (земля, скот, инвентарь) поступало также одному преемнику. Этот принцип строго нормировался, регламентировался и контролировался сельской общиной, которая руководствовалась вековыми традициями.

Приучение к крестьянскому труду было неотъемлемой частью воспитания. Дети, не являющиеся наследниками, либо готовились к ремесленно-промысловым занятиям, либо становились коллективными собственниками купленных на стороне угодий (конечно, с соблюдением принципа пропорциональности вложенным капиталам). Так возникали территориальные сообщества с долевым землевладением и землепользованием, т. е. с реальным и активным распоряжением принадлежавшими отдельным дворам участками в размерах, обусловленных денежными вкладами при покупке земли. Колонисты долго придерживались указанного первоначального надела в 60 дес. на хозяйство, но после реформы 60-х годов посемейный надел все-таки стал дробиться до известного предела: считалось, что на участке площадью менее 15 дес. ведение самостоятельного хозяйства уже невозможно и дальнейшее измельчение посемейной доли не допускалось общиной. Естественно, такая система аграрных отношений постоянно множила число безнадельных семей и одиночек. И хотя время от времени происходило отселение их на купленные групповые участки, в начале XX в. пятая часть бывших немецких колонистов принадлежала к разряду безземельных.

По-иному строились аграрные отношения в болгарских колониях, где в землепользовании доминировали принципы систематических и частых радикальных переделов и стремление к уравнению землепользования «по едокам». Немцы и болгары в подавляющей массе являлись деятельными хозяевами и хотели стабильной и спокойной жизни, поэтому неохотно шли на ломку традиционных устоев, хотя под влиянием новых капиталистических аграрных отношений постепенно отходили от общинных порядков и навыков. Сама история пореформенного периода склоняла их к индивидуальности в землевладении, отчасти в силу усиления значения частного сектора. Хозяйства, выделившиеся в общинах своей деловой хваткой и богатством, добивались обособления и проявляли неудовлетворенность общинными порядками по части землепользования.

Вольная продажа земли в крупных масштабах стала возможной только после реформ 60-70-х годов, и в первую очередь в селениях с подворно-участковым землевладением, а в селах с общинным землепользованием до аграрных преобразований первого десятилетия XX в. угодья в рыночный оборот не поступали. Последнему содействовала и политика царского правительства, направленная на поддержание сельской общины как коллективного землевладельца (закон 1893 г.).

Покупателями земли являлись купцы, разбогатевшие мещане, крестьяне-одиночки и целые коллективы, банки - крестьянский, дворянский, государственный, региональные. Землевладения купцов составляли в 1877 г. 43,5 тыс. дес. (66 владений), через 10 лет - 57,3 дес. (73 владения), мещан - соответственно 7 113 дес. и 12 400 дес. Характерно, что владения горожан за указанное время были доведены до 70 тыс. дес., а крестьян - лишь до 47 тыс. дес. В пореформенный период в Подольской из Северного Приднестровья. губернии происходил активный приток торгового капитала в землевладении: самые богатые люди - купцы приобретали обширные угодья. Наоборот, в крестьянском секторе удельный вес купленной земли оставался низким, составляя в середине 90-х годов всего 39%. Главная причина такого положения - безденежье, отсутствие дешевого кредита. Да и с открытием в 1881 г. Крестьянским банком кредитных операций крестьяне приобрели за 15 лет всего 42,5 тыс. дес., что составляло мизерную долю (2,6%) всего крестьянского фонда. В 1897 г. у крестьян было 48,6 тыс. дес. «купчей земли».

В дальнейшем на аграрном рынке выделился Балтский уезд, где к концу первого десятилетия XX в. купленные крестьянами угодья составляли 19% от их общего земельного фонда.

Бывшие немцы-колонисты покупали у помещиков Тираспольского уезда землю товариществами, устраивали на них выселки и даже целые селения и вводили свой традиционный порядок землепользования: пахотные и сенокосные угодья делили для подворного пользования соразмерно внесенному капиталу, а выгоны отводили в общее пользование с установлением для каждого поселянина определенного количества скота на одну купленную десятину.

Колонисты приобретали в собственность землю активнее и масштабнее, чем другие категории крестьян. Так, в Херсонской губернии только в течение 1861-1873 гг. они приобрели 128 724 дес., тогда как крестьяне других разрядов - только 23 724 дес. После реформы 60-х годов земельная обеспеченность крестьян (за исключением бывших военных поселенцев) оставалась предельно малой: по земельной переписи 1877 г. усредненный размер крестьянского надела землевладения на ревизскую душу составлял в Подольской губернии 1,9, а в Херсонской - 2,5 дес. при латифундийной помещичьей собственности (например, средний погубернский размер дворянского владения на Херсонщине равнялся в 1877 г. 963 дес.). В северной зоне Приднестровья крупными считались имения, насчитывавшие 2 тыс. дес. земли и более, а средними - от 600 до 2 тыс. дес. В конце XIX в. на территории Ольгопольского уезда типичными были латифундии площадью в 870, а в Балтском - в 565 дес.

В дальнейшем для крестьянского землевладения обеих зон Приднестровья характерна была дробность и сокращение размеров наделов. У земледельцев оставалось два пути, чтобы удержаться в составе крестьянства: либо при сокращении существующего размера надела пополнять семейный бюджет сельскохозяйственными или промысловыми заработками, либо расширять размеры землепользования арендой помещичьих угодий. Как известно, такие методы хозяйствования довольно широко практиковались крестьянами в 70-90-е годы XIX и в начале XX в.

Некоторое время после реформ межразрядные различия крестьян Подольской губернии еще не были изжиты: статистики их фиксировали в конце 80-х годов. Тогда из всей численности (100%) бывшие владельческие крестьяне составляли 30,6%, государственные крестьяне - 13,52, колонисты - 5,17 и евреи-земледельцы - 0,71%. Земельная обеспеченность у недавних крепостных крестьян оставалась низкой - от 1,8 до 4, а у государственных - от 2 до 6 дес. на ревизскую душу (т. е. на мужскую). А ведь хлебопашеством тогда было занято 75% населения губернии.

Например, земельная обеспеченность крестьянских дворов Балтского уезда свидетельствовала о глубоком имущественном расслоении. По градации начала XX в. безземельные дворы составляли 1,6%, с наделом до 2 дес. - 20,6, от 2 до 4 дес. - 27,6, от 4 до 6 - 18,2, от 6 до 10 - 19,5, более 10 дес. - 12,3%. Таким образом, немного более пятой части дворов имели свыше 6 дес., а почти четыре пятых части дворов не могли стабильно оставаться в разряде землеобеспеченных хозяйств.

Помещики стремились всеми способами удерживать при себе крестьян. Главным средством в этом являлась земля, особенно такие угодья, как луга, пастбища, лесные заросли («сервитуты»). В ходе осуществления реформ 1861-1869 гг. землевладельцы сумели сохранить их в своей собственности, а крестьяне не могли без них обходиться и вынуждены были пользоваться ими на кабальных условиях.

Большинство крупных землевладельцев Балтского уезда полностью или мелкими участками сдавали имения в аренду, получая оплату из доли урожая (большей частью исполу), меньшая же часть возделывала поля и снимала урожай с помощью наемных рабочих. Участились также случаи продажи земли одесским, кишиневским и балтским купцам. Основная часть пахотных земель засевалась пшеницей (озимой и яровой), кукурузой и ячменем.

В Ольгопольском уезде земельная обеспеченность селений десятилетиями неуклонно сокращалась и в начале XX в. достигла такого минимального размера, что без аренды крестьяне просто не могли обходиться. Крестьяне арендовали земли у местных помещиков и в монастырских имениях Бессарабской губернии. Преобладающей в Ольгопольском уезде являлась подворно-чересполосная система земледелия - типичное трехполье, а главными зерновыми культурами были пшеница (озимая и яровая), рожь, кукуруза, ячмень и овес.

В пореформенные десятилетия среди уездов Подольской губернии крестьянская аренда наибольшего распространения достигла в Балтском уезде, где преобладало экстенсивное землепользование. По данным за 1881 г., у крестьян в аренде находились 28 870 дес. разных угодий, а в Ольгопольском уезде - немногим более 15 тыс. дес.

Помимо довольно распространенной краткосрочной аренды пашни, пастбищ и сенокосов, крестьяне побогаче, располагавшие необходимыми производительными силами, прибегали к внутриобщинной краткосрочной аренде наделов малоимущих семей (за деньги, из доли урожая, исполу). Эта скрытая от глаз начальства аренда наделов односельчан, для известной части которых подобные сделки являлись вынужденными, была показателем хозяйственного бессилия, по своей сути - шаткого землепользования. Однако такая довольно распространенная земельная аренда служила для определенного числа дворов средством накопления материальных и денежных богатств, а в конечном итоге открывала наиболее перспективный путь к пополнению класса аграрной буржуазии.

В Тираспольском уезде аренда дополнительных к наделу угодий преследовала двоякие цели: у малоимущих - потребительские, у богатеющих дворов - предпринимательские.

2. Сельскохозяйственная техника Приднестровья в 18-19 веках

Определяющими элементами сельскохозяйственного производства являются земля, техническая база и основные производители сельскохозяйственной продукции - крестьяне. Развитие и совершенствование земледельческих орудий и машин составляют материальную основу прогресса этой отрасли народного хозяйства. В то же время поступательное движение сельского хозяйства вызывается объективной закономерностью развития общественного производства, качественного его обновления, вытекающего из сути капиталистического воспроизводства. Однако механизация сельского хозяйства стала возможной лишь во второй половине XIX столетия, в эпоху промышленной революции в России. Аграрный капитализм не мог развиваться на старой технической базе, необходимо было фронтальное ее обновление ускоренными темпами.

Этот исторический перелом не мог не затронуть все слои крестьянства. Он вовлек в свою орбиту преимущественно зажиточную часть. Средний слой социально распадался, а бедняки либо совсем лишались средств производства и опускались еще ниже, либо навсегда порывали с сельским хозяйством и вливались в ряды фабрично-заводских и транспортных рабочих.

Машины и заводские орудия оказывали существенное влияние на качество обработки почвы, уборки хлебов, на повышение урожайности зерновых и других культур. Но процесс механизации слишком растянулся во времени, не завершился в XIX в. и даже в первые два десятилетия XX в. Преобладающим остался ручной труд с его низкой производительностью. При наличии огромного земельного фонда и человеческого потенциала расширенное воспроизводство развивалось медленно и с большими трудностями.

Нельзя упускать из виду, что орудия и дорогостоящие машины заводского производства, техника хорошего качества и специального назначения были недоступны широкому слою земледельцев, которые продолжали довольствоваться инвентарем, изготовляемым на местах кузнецами, плотниками, фурщиками, колесниками и другими мастерами. Пользование такими орудиями труда замедляло полевые работы, в то время как сельскохозяйственное производство осуществлялось по законам сезонности и нельзя было пропускать оптимальных сроков сева и уборки хлебных и других культур во всех регионах, особенно в южной зоне, где весенне-летние периоды часто сопровождались суховеями.

В новых экономических условиях возникла проблема использования пахотных орудий. Хотя тяжелый украинский плуг прошел многовековую проверку на целинных землях, он должен был уступить место более надежным и производительным плугам заводских образцов. В пореформенный период в южном Приднестровье быстро распространились двухлемешные плуги заводского производства систем Эккорта, Сака, Гека на конной тяге.

Механические предприятия заводского типа формировались в Херсонской и Подольской губерниях в послереформенное время, когда в крае сложилась относительно развитая сеть железнодорожных и водных путей, удешевивших и облегчивших доставку металла, каменного угля и другого необходимого сырья. На юге в 50-60-е годы существовало несколько мелких предприятий, производивших металлический инвентарь. В 1854 г. в колонии Гофнугсталь местный житель И. Ген открыл мастерскую по производству плугов. Первоначально он выпускал модификационные сабаны с железным станком. Этот плуг постепенно вытеснял деревянные плуги на территории Херсонской губернии. Вскоре Ген перешел к производству «колонистского плуга», отличительными чертами которого были: почти плоский лемех, сделанный как одно целое с подошвой, широкий железный отвал, изготовленный из ясеня грядиль, деревянный передок, металлическое крепление всех деталей. Регулирование ширины и глубины захвата плуга осуществлялось с помощью металлических винтов. Но плуг Гена унаследовал от сабана серьезный недостаток: лемех и отвал составляли почти прямой угол, а отвал по-прежнему представлял собой прямую доску, вследствие чего при подъеме вязких почв он забивался землей.

Плуги, сконструированные Геном, были взяты за образец иностранными фирмами (Рансома, Эккерта, Говарда). На английских заводах братьев Говард их называли англо-болгарскими. Впоследствии некоторые отечественные заводы копировали говардс-кие плуги или производили орудия, конструктивно близкие к иностранным образцам. Большинство германских и английских заводов производили цельнометаллические колонистские плуги специально для вывоза в Россию. Плугостроение в стране, в том числе на территории Новороссии, постоянно тормозилось конкуренцией с заграничными фирмами, поставлявшими дешевые и надежные в эксплуатации конструкции.

Преемники И. Гена, пытаясь устранить недостатки колонистского плуга, и отчасти из-за давления конкурентов из иностранных фирм, перешли к производству колонистского плуга измененной конструкции - так называемого новороссийского плуга, почти полностью металлического (деревянным оставался грядиль), с полувинтовым овалом, облегчающим оборот и рыхление почвы. Плуг обеспечивал захват борозды до 9 вершков шириной и до 5,5 вершков глубиной. Эта новая модель степного плуга успешно выдержала испытание временем.

Колонистские и новороссийский плуги с упряжкой в одну-три пары лошадей благодаря своей прочности и устойчивости применялись и на перелогах и на старопаш-ных землях. Хотя они и стоили немалых денег, но были дешевле плугов заграничных фирм (в начале 70-х годов плуги Гена продавались по 50 руб., плуг Рансома - по 75, плуг Говарда - по 65 руб.) и быстро распространились на юге России, на Кавказе и в Сибири. В 1866 г. разбогатевший Ген перенес мастерскую в Одессу, а через два десятилетия, выдержав конкуренцию с зарубежными фирмами, открыл завод и наладил крупносерийное производство плугов.

Влияние продукции, выпускаемой предприятиями Гена, на вытеснение примитивных сельскохозяйственных орудий в Приднестровье несомненно: плуги приобретались помещичьими и крестьянскими хозяйствами. Кроме того, Ген производил железные бороны, рала и другой инвентарь, а также сеялки, жатвенные машины, веялки, соломорезки. Одновременно в Одессе стали функционировать другие предприятия сельскохозяйственного машиностроения в качестве филиалов крупных западноевропейских фирм и целая серия специализированных складов с отделениями в Херсонской губернии.

В Подольской губернии в последней четверти XIX в. на близкой к Приднестровью территории были основаны и действовали известные заводы сельскохозяйственного машиностроения: в Балтском уезде - промышленника Ганицкого, в Могилеве-Подольском - Гольбарта, в Дуковцах - завод Лельбаха. В самом конце XIX в. аналогичные предприятия были открыты в Жмеринке, Проскурове и Городке. Кроме того, сложилась сеть складов по продаже машин и инвентаря, доставляемых из причерноморских и приазовских городов. Помещики Маньковецкие построили завод сельскохозяйственных машин в имении Боровка Ямпольского уезда, где выпускали машины усовершенствованных заграничных образцов.

В Подолии, как и на юге, происходил процесс превращения мастерских в заводы. В конце XIX в. на рассматриваемой территории довольно быстро распространились новые разновидности многолемешных плугов - «буккеров» (обычно трехлемешные, облегченные). Крестьяне называли их «скоропашками», так как пахали они быстро, но мелко, последнее понижало качество почвообработки и уменьшало плодородие почвы. Из-за высоких цен металлические плуги разных систем приобретались либо зажиточными дворами, либо менее состоятельными крестьянами в складчину, т. е. по одному на несколько хозяйств.

Через Подольскую губернию проходили пути транспортировки зарубежной техники, часть которой оседала в уездах губернии. Склады были основаны в Балте, Могилеве-Подольском, Вапнярке, Окнах, Песчанке, т. е. непосредственно в подольском Приднестровье или на сопредельных территориях. Всего на землях губернии к концу XIX в. действовало более 30 таких складов.

Внедрение в промышленность и сельское хозяйство паровых двигателей - свидетельство еще более крупного перелома в хозяйстве края. Однако количество их (и мощность) в сельской местности долгое время оставалось незначительным: в 1875-1878 гг. на всю Подольскую губернию приходилось 182 котла (1 665 лошадиных сил), на Херсонскую - 134 (1 222 л.с.), а в 1881 г. эта цифра увеличилась до 500.

Огромные цены на локомобили (в 60-70-е годы - более 7 тыс. и в 80-90-е годы - от 2 до 3,5 тыс. руб. серебром) делали их приобретение доступным только для крупных землевладельцев; менее состоятельные предприниматели прибегали к покупке локомобилей на паях. Понижение цен к концу века было кажущимся, так как изменился курс рубля. В южной зоне внедрение технических новшеств происходило более интенсивно. Машины и более современный инвентарь значительно уменьшали издержки производства.

Но в степной полосе Херсонской губернии, а следовательно и в Тираспольском уезде, применение машин предполагало определенную величину пашенного клина, установленную практикой, - от 30 до 50 дес. Хозяйства в 20 дес. не могли производительно применять машины и использовали на полевых работах ручной труд, простые орудия, тягловых животных.

Замена устаревших орудий труда более совершенным инвентарем и машинами в крестьянской среде проходила медленно и затянулась на десятилетия, так как требовала значительных денежных средств, которыми большинство маломощных хозяйств не располагало. Поэтому по-прежнему применялись малопроизводительные земледельческие орудия. Несовершенство и нехватка их вынуждали тружеников полей вести свои хозяйства за счет перегрузки рабочей силы семьи, применения ручного труда. Словом, дорогостоящая техника была им «не по плечу». Некоторые крестьяне, располагая достаточными экономическими возможностями, были консервативными и невосприимчивыми ко многим прогрессивным начинаниям.

Относительно широкое внедрение в пореформенные десятилетия новой техники (металлических плугов, жатвенных машин, буккеров и др.) требовало увеличения поступательной скорости, которую могла обеспечить только хорошая лошадь, вол же вытеснялся из земледельческих работ.

Но сильных, выносливых и быстроходных лошадей содержали лишь крупные землевладельцы и зажиточные крестьяне. Мелкие крестьянские хозяйства использовали малосильное поголовье лошадей, что сказывалось на качестве обработки полей и суживало их хозяйственные возможности. Оснащенность земледельческой техникой в регионе различалась и территориально. В северной зоне аграрный капитализм прусского типа развивался в первую очередь в помещичьих экономиях, тогда как крестьянские хозяйства в подавляющем большинстве обрабатывали участки стародавним способом, примитивным инвентарем и воловьими упряжками; в целом оснащенность земледелия этого региона машинами и инвентарем заводского изготовления уступала югу.

Машины и новый инвентарь, рассчитанные на конную тягу, более быструю и сильную по сравнению с воловьей, были приспособлены к определенному характеру почв, специфическому подбору культур, местным системам земледелия и климатическим особенностям. Этот важнейший фактор сельскохозяйственного производства воздействовал на полеводство, садоводство, виноградарство и огородничество. Все меньше оставалось заброшенных земель. В то же время возраставший рыночный спрос на продукцию земледелия приводил к распашке пастбищ и даже луговых угодий, а свекольные и табачные плантации наступали на лесные массивы.

Техническая оснащенность преобладала при уборке зерновых и обмолоте. С 70-х годов крестьяне стали приобретать веялки, а помещики - веялки и сортировки. Что касается молотьбы убранного хлеба, то, например, в Балтском уезде землевладельцы пользовались главным образом паровыми молотилками, а крестьяне в большинстве своем хлеб гармановали.

3. Системы земледелия Приднестровья в 18-19 веках

Отраслевой состав сельского хозяйства в исследуемый период трансформировался: появлялись новые отрасли и подотрасли, исчезали старые, одни становились главными, другие - второстепенными, т. е. произошел качественный переход в системе ведения хозяйства от примитивных форм к более производительным.

В различных природных зонах взаимоотношения в сфере земледелия и животноводства были неоднородными в хозяйствах как крестьян, так и помещиков. Эти противоречивые отношения затрагивали основной вопрос сельскохозяйственного производства - использование земли - и изменялись в одних регионах постепенно, в других - быстро и остро, сопровождаясь разделением земельных угодий между пастбищно-животноводческими и земледельческими хозяйствами.

Во второй половине XIX столетия в Приднестровье завершилась межотраслевая эволюция; земледелие (во всем своем комплексе) модифицировалось в ведущую отрасль, а животноводство утратило свои прежние позиции. На протяжении пореформенных десятилетий в этих отраслях происходили процессы рационализации и специализации, дробления их на подотрасли. Изменялась взаимосвязь между ними, иной становилась кормовая база (например, зерновое производство давало разнообразную продукцию для коневодства, свиноводства, птицеводства и прочих отраслей). Система земледелия и животноводства, ее материально-техническая база также трансформировались. Безусловно, определяющим фактором этой эволюции являлось втягивание сельскохозяйственного производства в процесс углубления рыночных отношений.

Южная и северная зоны Приднестровья в социальном отношении и до реформ и после них были преимущественно крестьянскими. Но если накануне реформ довольно значительный удельный вес в крестьянстве составляли крепостные (в Подолии - 58,5%, в Херсонской губернии - 34%), то в 60-90-е годы эта категория феодального общества исчезла. Но в социальной структуре общества крестьяне оставались преобладающей составной частью.

В Тираспольском уезде в конце столетия на 537 населенных пункта приходилось 3 города, 7 местечек, 71 село и колония, 24 деревни и сельских поселка, 245 хуторов, экономий. По плотности населения выделялись волости Плосковская, Слободзейская, Лунговская, Коротнянская и Дубовская, где насчитывалось 70-80 чел. на одну квадратную версту, тогда как в других волостях - 20-28 чел. соответственно. В начале XX в. крестьяне в уезде составляли 81%, мещане и купцы - 18, прочие - 1%. Эти показатели сказались на экономическом районировании, производственной дифференциации территории.

Балтский, Ольгопольский и Ямпольский уезды имели общую историческую судьбу, характеризовавшуюся неограниченным господством магнатско-шляхетского и духовного сословий в крае, которое наложило свою печать и на различные сферы экономической жизни. Следы этого исторического своеобразия чувствовались не только в первой половине XIX в., но и в пореформенный период.

В 1864 г. была завершена реформа крепостной деревни, а в 1866-1867 гг. - казенной. В Балтском уезде стали жить в новых условиях 186 200, а в Ольгопольском - 144 400 крестьян. Не сразу исчезли их разрядные различия. Например, в Балтском уезде долго существовали 9 волостей бывших государственных крестьян и 27 волостей бывших крепостных (159 сельских общин с 147 помещиками). Различия сохранились у бывших поселенцев, «вольных людей», «халупников» и «огородников», т. е. безнадельных семей.

Для Подольской губернии характерны были нараставшее малоземелье, относительное и абсолютное перенаселение. Так, по Х ревизии (1858 г.) общая численность жителей губернии составляла 1 046 тыс., в 1897 г. - уже 2 811 тыс. человек, а земельный фонд оставался прежним. С каждым годом возрастал людской потенциал, оставшийся невостребованным, лишним в местном сельскохозяйственном производстве.

Несмотря на то, что в результате реформы 1861 г. количество земли у помещиков сократилось, значительное место в общем объеме площади занимали по-прежнему крупные землевладельцы. При этом следует отметить, что подольские помещики (в том числе проживавшие в Ольгопольском и Балтском уездах) находились в правовом отношении в несколько иных условиях, чем херсонские (в том числе помещики Тираспольского уезда). В Подольской губернии до второго десятилетия XX в. не было земств из-за недоверия царских властей к местным помещикам (этническим полякам), подверженным «реставрационным», сепаратистским настроениям в надежде на восстановление былой Речи Посполитой. Хотя в Ольгопольском и Балтском уездах наряду с крупными землевладельцами-поляками (потомками былых магнатов и шляхты) на пожалованных и купленных землях сложилась прослойка землевладельцев непольской ориентации, все-таки главными и довольно богатыми оставались первые.

Приспособление подольских землевладельцев к рыночным переменам проходило медленно, «прусским путем», т. е. за счет сокращения крестьянского землепользования и усиления эксплуатации бывших крепостных через кабальную аренду, ростовщические операции, «помощь» бедствующим дворам. Например, в Ольгопольском уезде преобладали владельцы крупных хозяйств, среди которых выделялись бывшие магнатские семьи: Юрьевичи, Шембеки, Сабакевские, Березовские, Кальмы, Бржозоские, Яро-шевские, Барчевские - и новые собственники: Гудовичи, Трубецкие, Долгоруковы, Витгенштейны, Тутолмины.

Поместья сохранились и в новых социально-экономических условиях как форма организации крупных хозяйств. Но они деформировались под воздействием нараставшего процесса товаризации сельскохозяйственного производства; здесь возникали новые фольварки, фермы, изменялась структура помещичьих хозяйств; развивалось помещичье предпринимательство сельскохозяйственного и промышленного направлений.

Однако многие землевладельцы, использовавшие прежде всего труд крепостных крестьян, не сумели переориентироваться и оказались в кризисной ситуации. Они искали выход в привлечении денежных средств извне, главным образом путем получения больших ссуд из Дворянского, Государственного и коммерческих банков. Росла задолженность, имения закладывались и перезакладывались. Более половины владельцев имений фактически проедали свои хозяйства, будучи не в состоянии выполнить долговые обязательства.

В Тираспольском уезде дворянское землевладение сформировалось значительно позже, чем в Подолии, владельцы имений отличались этническим многообразием («захожие»). Да и крепостные отношения здесь были слабее подольских. Непосредственно в приднестровской полосе роль крупных землевладельцев оставалась малозначительной. И перестраивались они главным образом по «американскому» пути.

Развитие производительных сил в сельском хозяйстве находило свое выражение в усовершенствовании приемов обработки почвы, смене систем земледелия, накоплении и углублении профессионального опыта и знаний.

В южной зоне до 60-х годов в крестьянском земледелии господствующей оставалась переложная система. Затем произошел переход к более производительному использованию сельскохозяйственной площади - паровой и четырехпольной системам (под системой земледелия понимается комплекс хозяйственных мероприятий по поддержанию и даже восстановлению плодородия почвы). Появление четырехполья с черным паром и удобрением, включением в полевой севооборот картофеля и травосеяния (главным образом бора и клевера на зеленый корм и сено) являлось важным сдвигом в системе земледелия. Но утвердилось оно не повсеместно. Долгое время существовали смешанные формы систем, а переложная удерживалась в отдельных местах до начала XX в.

Особенность перехода от переложной системы к паровой на территории Тираспольского уезда и в южной полосе Балтского состояла в том, что здесь не утвердилось классическое трехполье, а практиковались двухполье и паропереложная система, т. е. посевы чередовались с паром, а при сильной выпаханности участков их оставляли на несколько лет под «короткий перелог» (главным образом под пастбище) с последующей распашкой и повторением посевов. В этой системе восстановителем плодородия служили пар и перелог.

Таким образом, на юге к концу XIX в., как правило, применялось несколько систем: переложная, паровая, двухпольная и четырехпольная, земледельцы чередовали их в зависимости от урожайности данного поля.

В секторе крупного землевладения - у помещиков, купцов-землевладельцев, других собственников и арендаторов угодий внедрялись плодосмен, комплекс агроприемов, возделывание плантационных культур и трав, т. е. осуществлялось эффективное использование обрабатываемых земель под товарные культуры. В то же время в погоне за ростом количества реализуемого на рынке зерна и технических культур некоторые хозяйства многогодично и односторонне использовали земли под определенные культуры.

Хотя эволюция переложной системы земледелия в рассматриваемый период не завершилась полным и повсеместным утверждением паровой системы четырехполья и плодосмена, прогресс в земледелии отражал степень интенсивности землепользования и природопользования, т. е. переход к более высокой продуктивности земли. Если на крестьянских полях северной зоны Приднестровья в течение всего пореформенного периода удерживалось трехполье, то у помещиков и у крупных землевладельцев уже в 70-е годы стали утверждаться четырех-пятиполье и плодосмен.

Конечно, переложной цикличной системе был присущ ряд недостатков, но она прошла испытание суровой практикой такого способа поддержания плодородия на протяжении длительного периода. К числу существенных недостатков следует отнести сложившееся чередование в посевах культур - крестьяне еще не дошли до рациональной обработки земли и до применения различных севооборотов.

Примером использования переложной системы может служить распределение угодий в начале 70-х годов в Воронковской волости Балтского уезда (бывшие государственные крестьяне). Всей удобной земли в волости было 12 124 дес., из которой 6 062 дес. засевались, затем эта половина находилась под перелогом шесть лет - из них три года в качестве сенокоса (3 031 дес.) и три года под пастбищем (3 031 дес). На одном поле хлеб сеяли только два года подряд.

Смена систем земледелия заняла период в несколько десятилетий. Наличие в зонах большого земельного фонда, принадлежавшего помещикам и крестьянам, жившим на казенных землях, позволяло расширять посевные площади на основе экстенсивных систем, так что долгое время зерновое хозяйство развивалось вширь, с сохранением перелогов. Такое ведение хозяйства было характерным для Тираспольского и Балтско-го уездов в первые десятилетия после аграрных реформ.

Распашка удобных земель (на две трети и даже четыре пятых в подольском Приднестровье), интенсификация сельскохозяйственного производства привели к смене переложной системы на паровую, а в ряде мест - на плодосмен. В нарастающем темпе целина превращалась не только в пашни под зерновые культуры, но и в сады, виноградники, огороды и баштаны, табачные и другие плантации, где сложились и утвердились специфические методы более рационального землепользования.

В Тираспольском уезде переложная система имела некоторое своеобразие: земля обрабатывалась два-четыре года, потом оставлялась в перелог на неопределенное время, «смотря по величине дач», причем в непосредственной близости от Днестра, в полосе наибольшей обжитости отдых земли был менее продолжительным.

Использовалось нескольких видов перелогов, различавшихся приемами обработки земли, числом урожаев, снимаемых с распаханного участка, периодами пользования пашней, выгоном и сенокосом, порядком смены культур. А в 90-е годы уже преобладала паровая система, но не в форме классического трехполья. Необходимо иметь в виду, что специфической особенностью природопользования в южной зоне являлся продолжительный цикл сезонных операций (с марта по октябрь). Но засушливый климат часто сокращал вегетационный период возделываемых культур, и земледельцам приходилось выполнять работу спешно, в сжатые сроки.

По топографическим и почвенным признакам южная зона Приднестровья делилась на две полосы - заливаемую и нагорную («толочную»), различавшиеся степенью увлажненности и почвенным покровом. Наиболее часто затоплялись приречные земли к югу от Григориополя, включая самые низовые угодья в Незавертайловской, Граднец-кой и Беляевской волостях (две последние по административному делению входили в Одесский уезд). Часто заливы длились неделями, но случались и очень продолжительные - в конце 70-х годов зафиксировано водостояние, продолжавшееся 2-2,5 месяца. В таких местах прерывались полевые работы и крайне затруднялись транспортные сообщения. Конечно, в первую очередь страдали долголетние растения. При этом самыми пагубными были летние разливы, в результате которых вся левобережная долина покрывалась толстым слоем ила.

Жители отдельных селений, расположенных ниже Тирасполя, ограждали затопляемые участки дамбами. Система же природоохранных мероприятий в пределах всей южной зоны еще не сложилась. Целенаправленных землеустроительных работ в Ти-распольском уезде не велось. В землепользовании и домостроительстве традиционно преобладали вытянутые вдоль реки длинные приднестровские села, полевые угодья которых раскинулись от берега далеко на восток. Принадлежавшие общинам земли начинались в усадьбах и простирались своеобразными «лентами» на многие версты.

Одним из существенных изъянов участков, расположенных в отдалении от Днестра, было их слабое обводнение. Бывшая Очаковская область представляла собой сухую, «жженую» степь и полосу земель с низкими грунтовыми водами, редкими проточными источниками в виде родников, мелких речек и ручьев, которые, как правило, пересыхали в середине лета. Этот фактор затруднял сельскохозяйственные работы на протяжении всего XIX в.

По сведениям с мест, в Тираспольском уезде в 1866 г. существовало более 70 селений, находившихся на водоразделах и испытывавших хронический недостаток в питьевой воде. А вследствие растянутости надельных участков затруднялась доставка ее работающим в знойные недели жатвы.

В результате бессистемного использования землевладельцами пахотных угодий (например, бессменные долголетние посевы одной культуры) происходило истощение и даже разрушение почвенного покрова. Угодья требовали умелого и разумного обращения на протяжении всех циклов смены полей (пашня - залежь - сенокосный клин). На надельных же землях при общинном землепользовании перечисленные циклы использования земли не допускались; в подворном и арендном вариантах - применялись повсеместно.

Несмотря на бедность грунтовых водных источников, большая часть земель Тираспольского уезда подвергалась эрозии вследствие воздействия атмосферных осадков. Почва была изрезана глубокими речными долинами и балками, водоразделами которых служили узкие возвышенности, редко переходящие в плоскости. Из-за всхолмленности и рыхлости почвенного покрова дождевые потоки и таявший снег почти не задерживались в грунте. Бурные потоки вешних вод и ливневых дождей подхватывали верхний слой вспаханной земли и размывали склоны, а разливы постепенно превращались в растущие овраги. Результатом такого пагубного воздействия осадков была потеря удобных земель и образование крупных площадей эродированных почв. Для остановки этих процессов, укрепления склонов и создания противоэрозийной устойчивости необходимы были определенные средства, которыми сельские общины в большинстве случаев не располагали.

Крестьяне пытались бороться с эрозионными процессами, но им не хватало профессионализма и экономических возможностей, чтобы успешно противостоять разрушению ценного, жизненно необходимого почвенного покрова. Подвергались эрозии почвы и в южной полосе балтского Приднестровья.

С переходом на трехполье средством поддержания плодородия эксплуатируемых участков служил пар. Органические удобрения не применялись, не использовались также посевы бобовых на зеленое удобрение, лишь в помещичьих экономиях в начале XX в. стали практиковать выращивание клевера.

земельный сельскохозяйственный приднестровье животноводство

4. Зерновое производство Приднестровья в 18-19 веках

В пореформенные десятилетия выращивание зерна с высокой потребительской и рыночной ценностью являлось ведущим в сельскохозяйственном производстве края. К 90-м годам XIX столетия в Приднестровье зерновое производство носило уже четко выраженный торговый характер. Главными хлебными культурами были пшеница, кукуруза и ячмень.

А в начале XX в. среди яровых зерновых культур, возделываемых на территории, примыкавшей к Днестру, первое место занимала пшеница, второе - кукуруза, вытеснявшая овес и ячмень; на расстоянии 40-50 верст от берега встречались только посевы кукурузы, главным качеством которой были универсальность (как продовольственной и кормовой культуры), высокая урожайность, засухоустойчивость.

К началу XX столетия в подольском Приднестровье озимые сорта пшеницы в 7 раз превосходили яровые по валовому сбору. Урожайность зерновых по Подольской губернии в первой половине 60-х годов была невысокой и составляла сам-4-5 (в среднем 40-50 пудов с 1 дес.). Во второй половине 80-х годов зерновые давали тот же сам-4-5, просо - сам-13 и кукуруза - сам-26.

Отметим, что в пределах северной зоны существовали различия в природно-климатических условиях. Почвы Ольгопольского уезда по потенциальному плодородию превосходили Балтский уезд, но обширные лесопокрытые площади последнего надежнее защищали поля от суховеев. Поэтому в Балтском уезде было «при влажном лете весьма хорошо», а при менее влажных сезонах наблюдался «повсеместный урожай».

В Ольгопольском уезде, в отличие от более северных и восточных уездов губернии, система земледелия оставалась трехпольной, а из посевных культур преобладали яровые.

В конце XIX - начале XX в. культивировались разнообразные сорта пшеницы, овса, ржи, т. е. производилась хлебная продукция, «без которой жить нельзя крестьянину», и значительная часть зерна направлялась на рынок.

В Тираспольском уезде с 60-х годов XIX по начало XX в. структура посевных площадей со всей очевидностью свидетельствовала о зерновой направленности полевого земледелия. В относительных процентных показателях она имела следующую градацию: из всей площади было занято под пшеницей 45,5%, ячменем - 22, кукурузой - 17,3, рожью - 11, овсом - 26,3%, проса, гречихи и бобовых сеяли мало, под картофель было отведено 0,6% пашенного клина. Другие культуры высеивались на еще меньших площадях: бахчевые - на 1 203 дес., подсолнух - на 140, табак - на 176 и травы - на 573 дес.

Стремительное возрастание продажи зерна стимулировало расширение пашенного клина за счет кормовых угодий и черного пара. В рассматриваемое время в уезде пар был практически сведен на нет: из 346,3 тыс. дес. возделываемой площади он занимал чуть больше 2,4 тыс. дес. и, следовательно, терял свое значение как фактор восстановления плодородия почвы.

В Новороссийском крае, в том числе и в Херсонской губернии, как отмечали современники, «каждое отдельное хозяйство, соображаясь как с собственными экономическими обстоятельствами, так и с условиями климата, и с почвой, и с пространством своего участка, создает свой собственный севооборот». Посевы были смешанные, но преобладал яровой клин из-за ограниченной возможности возделывания озимых хлебов. Среди яровых культур ведущими являлись пшеница арнаутка, просо, кукуруза, ячмень и лен. Эти культуры выдерживали летнюю максимальную температуру. Арнаутку сеяли на так называемых твердых почвах, на целине и старых перелогах, «по пласту». Она хорошо переносила засуху и заморозки, пользовалась большим спросом на внутренних и внешних рынках из-за высоких мукомольных качеств. Кукурузу, просо и ячмень в основном потребляли на месте, а лен являлся главным образом экспортной культурой.

В сельскохозяйственном производстве обеих зон необходимо было считаться с факторами риска. К таковым относились налеты саранчи, которая являлась опасным вредителем, наносившим невосполнимые потери зеленой растительности на полях, огородах и в садах. Ее разрушительное действие наиболее часто захватывало значительные по площади места в южной зоне. От этого бедствия страдали целые села, деревни и хутора, но в первую очередь - ослабевшие хозяйства. Обычно для борьбы с саранчой крестьяне вынуждены были целыми общинами выходить на участки, подвергавшиеся поражению, и уничтожать ее подручными средствами, огнем, проведением земляных инженерных работ.

Еще более губительными (особенно для южной полосы Балтского уезда) являлись засуха и повальные поражения поголовья эпизоотиями, случавшимися в пределах всего Приднестровья. Острая экономическая необходимость заставляла крестьян резко сокращать численность скота, а для приобретения семян, продовольственного зерна и корма прибегать к займам у местных ростовщиков под кабальные проценты, что, безусловно, на ряд лет подрывало хозяйственный потенциал пострадавших дворов. Землевладельцы северной зоны меньше страдали от засухи, чем в более степном Тираспольском уезде, хотя неурожаи в подольском Приднестровье повторялись в среднем через 3-4 года, в Балтском - уезде через 4 года, а хорошие урожаи здесь бывали только раз в 6 лет.

5. Технические культуры

Культивирование сахарной свеклы в уездах подольского Приднестровья было связано с развитием сахарной промышленности. Как правило, на выращивании ее специализировались селения, расположенные относительно недалеко от заводов (в радиусе 12-15 верст) и от транспортных магистралей, что облегчало доставку сырья. Занятие этой культурой обеспечивало крестьянские хозяйства ценными кормами для скота (ботвой, жомом, патокой). Конечно, главными были посевы сахарной свеклы, но выращивались и кормовые сорта. К концу 80-х годов в губернии урожай свеклы составлял более 92 тыс. берковцев (каждый равнялся 10 пудам).

Свекловичные плантации приносили довольно высокие по тем временам доходы - 60-65 руб. серебром с одной десятины в сезон. Но свекла требовала тщательного ухода, поэтому, кроме собственно крестьян, в крупных свеклосеющих хозяйствах, как и на сахарных заводах, широко применялся дешевый труд сезонных рабочих.

А потребность в рабочей силе все возрастала в связи с увеличением плантаций свеклы: во второй половине 70-х годов они в совокупности составляли от 22 до 26 тыс. дес. Часть собранных корнеплодов отправляли на более отдаленные заводы Подолии.

В 70-90-е годы, со строительством Грушевского, Шамраевского, Рыбницкого и других заводов, в Балтском уезде неподалеку от предприятий появлялись свекловичные плантации, т. е. ряд селений специализировался на выращивании этой технической культуры.