Хрущев глазами историков и современников

Социальная политика

«С Хрущевым в основном ассоциируются только дома, „хрущевки». На данный момент, это все, что от него осталось, по крайней мере для нашего поколения. Интересно то, что происходит сейчас. А то, что было тогда, в общем-то, оно стирается из памяти».

«Ну, после сталинских времен, конечно, положительно. Я служил в армии, на флоте, и он издал такой указ: кто имеет образование, досрочно можно было демобилизоваться. Вот я демобилизовался на 6 месяцев раньше, чтобы поступить в институт здесь в Москве. Я ему благодарен. Хрущев, между прочим, в 1955-м году ввел социальное обеспечение. Тогда и понятия о пенсиях не было. Вот я пошел на пенсию в 50 лет тоже благодаря Хрущеву».

«Наши колхозники не имели паспортов? Хрущев им дал. Второе: жилье. Вы в подвалах не жили, в бараках не жили, так вот представьте себе, когда люди стали получать квартиры, они плакали и молились на Хрущева как на Господа Бога. Так что…

А остальное - мне наплевать. А вот эти две вещи - они для меня незабываемые».

Таковы мнения слушателей радио «Эхо Москвы» о социальной политике Н.С. Хрущева.

А вот забытые страницы:

О том, что случилось в небольшом городе Ростовской области, в Советском Союзе узнали лишь в конце 80-х. Власти очень долго скрывали произошедшее.

В первый день лета 1962 года рабочие крупнейшего не только в Новочеркасске, но и во всей стране электровозостроительного завода хмуро подходили к станкам и передавали друг другу новости о резком повышении цен на продукты почти на треть. А чуть раньше людям на столько же урезали зарплаты. Рабочие голодали, жили в бараках, жилищная проблема в городе не решалась.

По легенде, детонатором народного взрыва стали слова директора предприятия. «Не хватает денег на мясо и колбасу - ешьте пирожки с ливером», - сказал Курочкин рабочим сталелитейного цеха. «Да они еще, сволочи, издеваются над нами», - возмутились люди. Началась забастовка, включили заводской гудок. Пошли по цехам с призывом прекращать работу. Число протестующих росло стремительно, действовали стихийно. Перегородили Северо-Кавказскую железную дорогу, остановили пассажирский поезд, который шел из Саратова в Ростов. На тепловозе появился лозунг «Хрущева на мясо», а еще плакаты «Дайте мяса, масла», «Нам нужны квартиры».

Обстановка накалялась, в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Хрущев приказал министру обороны Малиновскому быстро навести порядок в городе и, если нужно, ввести войска. Попытки милиции остановить забастовку ни к чему не привели, волнение нарастало. Вечером в Новочеркасск ввели войска, танки и БТРы. В ответ рабочие сожгли портрет Хрущева, понимая, что власти с ними договариваться не хотят.

Ночью начались первые аресты. Задержанных рабочих избивали. Утром 2 июня люди провели на заводе митинг и на нем решили пойти к горкому КПСС в центре города и рассказать властям о том, как приходится выживать. В это же время в Новочеркасск из Москвы прилетела высокая комиссия - в ней были члены Президиума ЦК.

Колонна около пяти тысяч человек направилась к горкому, растянувшись на сотни метров. Революционные песни, плакаты Ленина, цветы, красные флаги - это, скорее, напоминало мирную демонстрацию, а не шествие бунтовщиков. У некоторых были лозунги с требованием поднять зарплату и снизить цены на продукты. В колонне были женщины и дети. Люди прошли три заслона танков и солдат, дошли до горкома. Часть рабочих ворвалась в здание, кто-то стал бить стекла. На площади были войска, они сделали несколько выстрелов поверх голов демонстрантов, но никто не поверил, что патроны боевые и что станут стрелять по людям.

Шквальный огонь по забастовщикам открыли из пулеметов и снайперских винтовок, как многие утверждают, с крыш и чердаков соседних домов. Кто стрелял, до сих пор неизвестно. Были убиты не только люди в толпе, но и несколько ребятишек, которые залезли на деревья посмотреть, что творится. Около клумбы упал пожилой человек, которому пуля попала в голову. Погибла беременная девушка, гулявшая в парке. В доме напротив горкома убили парикмахершу, еще несколько человек застрелили у здания горотдела милиции. «Кровавая суббота» - так назвали этот день в Новочеркасске по аналогии с кровавым воскресеньем 1905 года.

Двадцать шесть человек были убиты, больше сорока ранены. Тела погибших тайно вывезли за город и похоронили на трех заброшенных кладбищах в Ростовской области. Погибшие были сброшены в общие ямы кучей, завернутые в брезент. Только через тридцать лет активисты фонда «Новочеркасская трагедия» совместно с военной прокуратурой благодаря упорным поискам нашли свидетелей и места захоронения погибших. Залитую кровью площадь после расстрела отмыть не смогли и закатали новым слоем асфальта. Пошла война арестов. Семь человек обвинили в бандитизме и организации мятежа - им дали высшую меру, расстреляли. В том числе - и рабочего, который на митинге выступал, но к горкому не ходил - семья не пустила.

Еще более сотни арестованных отправили в лагеря строгого режима, большинству дали от десяти до пятнадцати лет. А страна спокойно жила, стремилась к светлому будущему и строила коммунизм. О трагедии в Новочеркасске ходили слухи, в прессе никаких сообщений не было. Впервые об этом написали лишь в 1989 году.

Но ведь массовые беспорядки, которые случились в 1962 году в Новочеркасске, были не первыми в СССР и не первыми при Хрущеве. Если говорить о числе участников, были и более крупные волнения. Например, события в Тбилиси в 1956 году, весной после XX съезда. Жертв там было даже больше, чем в Новочеркасске. Фактически, беспорядки и мелкие возмущения никогда не прекращались. Просто они происходили на периферии страны, а потом переместились в целинные и новостроечные районы.

Пожалуй, одно из наиболее известных событий - это волнения в Грозном в 1958 году, известные как бунт русского населения. Связаны они были с тем, что возвращались реабилитированные чеченцы, а власть не подготовилась к их приходу, поэтому начались проблемы. Чеченцы начали выдавливать русских. В сельских местностях это нормально проходило, а в городе вызывало серьезные конфликты, ведь Грозный был русский город. Но это не было античеченским выступлением или чеченским погромом, среди пострадавших оказалось гораздо больше русских и украинцев - партийных советских боссов.

Это было выступление против власти. Но от новочеркасских событий оно отличалось тем, что было направлено только против местных руководителей с попыткой привлечь внимание высшего руководства, в частности Хрущева. Они все время рвались послать Хрущеву телеграмму. И подобные возмущения против местной власти, но не против руководства страны, для Советского Союза были достаточно типичны.

Накануне новочеркасских событий тоже прошло несколько крупных выступлений. Два самых известных - в Муроме и в Александрове. Выступления носили антимилицейский характер, были дополнены требованиями, связанными с жильем, с продовольственным снабжением и тому подобное. В результате на проблемы действительно обратили внимание, секретаря обкома сняли и постарались навести порядок.

Периодически происходили волнения мобилизованных в армию. Иногда один эшелон, который вез мобилизованных солдат, пересекался с другим эшелоном, который вез, допустим, армянских студентов на целину работать. Между ними могли возникнуть стихийные конфликты. И подавляли все эти волнения достаточно жестко.

События же в Новочеркасске начались утром, примерно в половине восьмого, перед началом первой смены. По радио сообщили о повышении цен на мясо, молоко и прочее. А на заводе буквально за день до этого пересмотрели нормы, к тому же не в первый раз: до того норму выработки повышали в январе и мае.

В Москве о событиях в Новочеркасске узнали достаточно быстро. Уже к вечеру приехали первые представители с четкой инструкцией: попытаться договориться, но ни в коем случае не обещать снижения цен. К тому времени в здании заводоуправления бунтовщики блокировали Басова, первого секретаря обкома, и первая задача, которая была поставлена перед стянутыми в город военными, была не разогнать толпу, а освободить Басова. Военный спецназ должен был проникнуть на территорию и вывести секретаря обкома, что в конце концов он и сделал. У остальных военных были холостые патроны, им нужно было просто отвлечь внимание толпы. Толпа же восприняла это как слабость режима. Выглядело это действительно странно: сначала солдаты наступали, потом отошли. На самом деле это было прикрытие операции по вызволению Басова из плена.

Действительно, до сих пор точно неизвестно, кто начал стрелять в толпу, которая шла с портретами Ленина. Официальная версия гласит, что сначала некий солдат, на которого напали бунтовщики, выстрелил для самозащиты. Но некоторые очевидцы утверждали, что стреляли не перекрывшие площадь военные: выстрелы раздались с крыш, а перед этим солдатам было приказано отступить от толпы восставших. Есть несколько версий событий, но даже Главная военная прокуратура, которая в 1990 году проводила расследование, так и не добралась до истины.

Власти в Москве бунта в Новочеркасске испугались очень сильно. Есть сводка так называемых «враждебных антисоветских» проявлений, из которых ясно, что по всей стране было недовольство по поводу повышения цен. Новочеркасск для партийной верхушки послужил сигналом, что волнения могут произойти где угодно.

При этом все руководство Советского Союза, в том числе и лично Хрущев, понимали, что цены повышать действительно необходимо - надо было спасать остатки экономической организации страны. Политика подкупа народа, проводимая впоследствии Брежневым, стала фактически результатом страха властей перед новочеркасскими событиями. Сейчас в таком контексте эти события никто не хочет рассматривать, но нетрудно сказать, что бы было с экономикой и с тем же снабжением населения, если бы не повысили цены. Хрущев был хозяйственник, он это понимал. Этим и объясняется жесткость его позиции. Для него это было принципиальное решение, и он прекрасно знал, на что он идет. Нельзя сказать, что в новочеркасских событиях были на одной стороне все плохие, а на другой - все хорошие. И плохие, и хорошие, как всегда это бывает, были по обе стороны баррикад и примерно в одинаковых пропорциях. А потом уже победители решили, где были все хорошие, а где оказались все плохие.

Внешняя политика

Со времен начала Холодной войны внешняя политика глав нашего государства всегда была поделена на 2 важнейшие части: отношения с Западом и отношения со странами социалистического лагеря.

В правление Н.С. Хрущева внешняя политика СССР определялась термином «разрядки», при чем относительно обоих сторон этой самой политики. Требовалось улучшить отношения с Западом: решить Берлинский вопрос, поднять проблему разоружения, наладить политические связи. В то же время, после сталинской эпохи в стане социалистических стран тоже было не всё гладко: возникали прения среди союзников, особенно остро стояла ситуация с Югославией.

Запад

Противостояние с Западом в основном развивалось на 2 фронтах - в Берлине и на Кубе.

Данные опроса общественного мнения в 2009 году: 58 % россиян вообще не знают, кто принял решение о возведении Берлинской стены;

50 % россиян не понимают смысла ее создания;

52 % россиян не знают, почему она была разрушена.

В 1945 году на Потсдамской конференции союзники поделили Германию на четыре оккупационных зоны, но Берлин оказался в подвешенном состоянии. Он тоже был разделен на секторы, о его статусе шли споры, а пока именно там можно было почти беспрепятственно попасть из одной зоны в другую.

Среди многих западных историков и журналистов распространено мнение, что Хрущев не просто приложил руку к созданию Берлинской стены, но лично принимал решение о ее строительстве. Недавно был опубликован секретный протокол о переговорах Хрущева с его немецким коллегой, первым секретарем ЦК Социалистической единой партии Германии Вальтером Ульбрихтом. Они обсуждали ситуацию в Берлине, которая в июле 1961 года резко обострилась. Едва ли не каждый день до тысячи человек уходили из Восточного Берлина в Западный, где уровень жизни не шел ни в какое сравнение с социалистической частью города.

Беседа в Кремле 1 августа 1961 года растянулась больше чем на два часа. Тогда-то и решили закрыть границу между Западным и Восточным Берлином. Оригинал стенограммы президентский архив России недавно передал Государственному архиву современной истории ФРГ. «От вас бежало много инженеров. Подумайте: может, нам следует отправить своих специалистов? Эти не сбегут», - первым затронул тему утечки кадров Хрущев. На его вопрос, сколько человек регулярно уходит на Запад, Ульбрихт ответил: «Официально в Берлине семьдесят пять тысяч, но реально таких людей больше».

Первый секретарь ЦК СЕПГ советовался, как сделать так, чтобы подготовка к закрытию границы не вызвала панику среди жителей Берлина. Хрущев предложил до введения нового режима на границе населению ничего не объяснять, иначе бегство на Запад усилится и возникнет столпотворение на подступах к Берлину. А это, как был уверен Никита Хрущев, могло привести к массовым демонстрациям и беспорядкам. Он предлагал действовать иначе - СССР попросит ГДР в интересах соцстран границу закрыть. «Две недели на подготовку хватит, а когда все будет готово, власти ГДР объявят населению, что вводится запрет на проезд. Кто хочет пересечь границу, сможет сделать это лишь с разрешения властей». Но возник вопрос, как контролировать улицы, одна сторона которых в Восточном, а другая в Западном Берлине. На это Ульбрихт предложил выходы из домов, которые ведут в Западный Берлин, замуровать, а в других местах поставить заграждения из колючей проволоки.

Стена вокруг Западного Берлина выросла за одну ночь. Это случилось 13 августа 1961 года. После часа ночи по местному времени над Бранденбургскими воротами погасли огни. По радио передали срочное сообщение: «Правительство ГДР вводит новый порядок ради надежной защиты советского лагеря». Многие немцы были шокированы бетонной стеной, которая в считаные дни окружила Западный Берлин и окрестности на расстоянии сто пятьдесят километров. Часть города превратилась в остров за колючей проволокой. По данным правительства ГДР, при попытке пересечь Берлинскую стену погибли сто двадцать пять человек. По данным западных стран, число погибших при попытке убежать из Восточного Берлина превысило тысячу, сотни человек были ранены.

Люди шли на разные ухищрения, чтобы перебраться через стену. Кто-то пытался перелететь ее на воздушном шаре, кто-то перелезть по веревке, перекинутой между окнами соседних домов. По оценкам историков, за попытку побега из ГДР в тюрьмах оказались семьдесят пять тысяч человек, а за его организацию грозило и вовсе пожизненное заключение. Разрушили стену только спустя двадцать восемь лет.

За эти годы стена превратилась для кого-то в привычную часть жизни, а для кого-то в символ разделения мира на два лагеря. В Восточном Берлине само слово «стена» считалось чуть ли не крамольным, вместо него говорили «государственная граница» или «антифашистский вал».

С 1962 до 1988 года покинули ГДР приблизительно семьсот тысяч человек, причем две трети из них - легально. Остальные бежали различными способами, в том числе и через знаменитый туннель, прокопанный под стеной. В каком-то смысле шла торговля людьми - кто мог заплатить хорошие деньги, тот мог перебраться в ФРГ.

Военное руководство Советского Союза утверждало, что, кроме сохранения ГДР, стена дала еще один важный эффект - на два года был нанесен серьезный ущерб стратегической работе США и других западных держав на территории ГДР и других социалистических стран. Поэтому стена прекрасно вписалась в концепции той эпохи - на войне как на войне, пусть даже это - «холодная война».

Не оправдывая ни в коем случае Берлинскую стену, необходимо все же сказать, что это не единственная в мире подобная стена. Американцы строят стену, чтобы отгородиться от иммигрантов из Мексики. И это не вызывает особого шума в мировой политике. Израиль строит стену против арабов. Это тоже не привлекает большого внимания. А Берлинская стена превратилась в одиозное явление. Хотя именно тогда у властей не было другого выхода - иным способом перекрыть границу было нельзя, а бегство населения из ГДР становилось все масштабнее.

В 50-х годах, еще до строительства стены, шли разговоры о возможном объединении Германии. Сталин предлагал вариант с условием сохранения нейтралитета Германии и невступления ее в какие-либо блоки - это было до вступления ФРГ в НАТО и ЕС. Но с западной стороны даже не рассматривали эти предложения, и США фактически мешали воссоединению Германии до тех пор, пока не пришли такие времена, когда ФРГ смогла просто поглотить ГДР. В СССР же продолжали этот вопрос поднимать, и уже после смерти Сталина Берия собирался вновь попытаться объединить Германию. Однако тогда это было не очень реально, а кроме того, и для Советского Союза все-таки было очень важно сохранить под контролем хотя бы маленькую часть Германии.

Уже позже, после того как были заключены четырехстороннее соглашение по Западному Берлину, московский договор между СССР и ФРГ и несколько других соглашений, то есть наметилось сближение между двумя частями Германии, со стороны Советского Союза не раз предпринимались попытки поговорить с руководителями ГДР. Сначала с Ульбрихтом, потом с Хонеккером. Предполагалось договориться о том, что тогда называлось «гуманизация правил перехода», то есть отменить наиболее одиозные правила. О сломе стены речи не было, но даже о смягчении условий договориться не удалось.

По данным опроса общественного мнения, в Германии 10 % населения считает, что до разрушения Берлинской стены жилось лучше.

ФРГ после Второй мировой войны была выделена от США и других стран очень хорошая помощь по плану Маршалла. В ГДР ничего подобного не было, поэтому, конечно, стартовая позиция у ФРГ была гораздо лучше, и многие предпочитали убегать туда. Если бы у Советского Союза был такой же план материальной поддержки ГДР, возможно, история пошла бы по другому пути, потому что и в ГДР добровольно остались очень известные, авторитетные для немецкого общества люди, например Брехт, которые считали, что ГДР лучше, чем ФРГ.

Для интеллектуалов в ФРГ в 70-х и частично в 80-х годах ГДР была такой моделью, которая при условии внесения некоторых изменений могла бы быть лучше, чем ФРГ. Во время падения стены писатель Грасс сказал: «Ну, так получилось, но как-то не совсем». Пала не только стена - разрушилась мечта об ином, не капиталистическом и не американском пути.

Многие немцы в ГДР говорили, что поглощение их ФРГ очень обидно: «Мы действительно хотели создать нечто свое. Но народ выбрал не идею, а сосиски».

Для целого поколения ГДР - это страна со стеной. И в ФРГ не так много людей стремилось к разрушению стены и объединению Германии. Поколение выросло с уверенностью, что никаких изменений не будет и быть не может. Немцы не сами приняли решение о возведении стены, и не от них в большей степени зависело ее разрушение. В основном все зависело от того, как поведут себя великие державы - Советский Союз, Соединенные Штаты, Франция и Англия.

Поэтому когда люди перешли через стену, то это произошло в какой-то степени по команде, а вовсе не стихийно. Равно как Ульбрихт спрашивал в 1961 году Хрущева, строить ему стену или нет, так же Хонеккер спрашивал Горбачева, могут ли они ввести новые правила передвижения по Берлину. От ГДР был запрос в СССР, и они получили ответ: «Это ваше дело и решайте сами». Советский посол, получив такое указание устно по телефону, не поверил и потребовал письменного разрешения. И получил его, потому что политика Горбачева состояла именно в предоставлении всем свободы выбора. Он говорил: «Мы, как Варшавский договор, обязаны защищать их от внешнего нападения, если оно вдруг состоится. Но мы не имеем права вмешиваться в их внутренние дела».

Как ни странно, сеть агентов ЦРУ в это время в Восточной Германии была очень плохой. Американцы были недостаточно информированы и даже не знали, что делать. Поэтому реакция США оказалась на удивление тихой, чего, конечно, никто не ожидал. Франция в лице Франсуа Миттерана объединение поддержала, получив от Колля взамен целый ряд экономических уступок, а Англия была против. По этому поводу есть известная фраза-анекдот, которую приписывают Маргарет Тэтчер: «Я так люблю Германию, что две страны - лучше, чем одна». Но конечно, после переговоров и опять-таки экономических уступок Тэтчер тоже заявила о поддержке.

За время существования стены, как было сказано выше, выросло целое поколение, для которого Советский Союз и Берлинская стена - неразрывно связанные понятия. По обе стороны этой стены выросли совершенно разные люди, с разной культурой и ценностями и даже говорящие уже на слегка различающихся языках. И хотя после объединения какое-то время была эйфория, но потом жители Восточного и Западного Берлина продолжили жить по своим законам и традициям. Физически стена была разрушена, но еще долго продолжала незримо существовать.

Другой проблемой переговоров и разногласий с Западом, и особенно с США, было разоружение. В ядерной гонке Советский Союз, к удивлению США, достиг значительных успехов. Однако это было трудное соревнование, которое налагало на нашу экономику непосильное бремя и не позволяло повысить уровень жизни советских людей, который оставался по прежнему низким.

Действия СССР в этом направлении были очень активными: во второй половине 50-х годов было сделано множество инициатив в области разоружения. Было предложено резко сократить все виды вооруженных сил и оружия, причем приступать к разоружению предлагалось немедленно, не предусматривался какой либо контрольный механизм, разоружение должно было проводиться сразу, без разбиения на этапы. Но западные лидеры недаром были известны своим прагматизмом, поэтому инициативы СССР, будучи рассмотренными как нереальные и не заслуживающие обсуждения, были также отвергнуты.

Советское правительство пыталось отстоять свои предложения. Для этого было проведено крупное одностороннее сокращение Вооруженных сил. В августе 1955 г. Верховный Совет СССР принял решение о их сокращении на 640 тыс. человек. На сокращение пошли и другие социалистические страны Европы. На это снижение численности армии не закончилось: 14 мая 1956 г. руководство СССР решило в течение года осуществить еще более значительное сокращение своих Вооруженных Сил на 1,2 млн. человек сверх проведенного в 1955 г. В 1957 г. СССР внес в ООН ряд предложений о приостановке испытаний ядерного оружия; о принятии обязательств об отказе применения атомного и водородного оружия; о сокращении вооруженных сил СССР, США, Китая до 2, 5 млн. , а затем до 1, 5 млн. ; о ликвидации баз на чужих территориях. В 1958 г. СССР прекращал в одностороннем порядке проведение ядерных испытаний, ожидая аналогичного шага от западных стран. А в сентябре 1959 года Н. С. Хрущев выступил на Ассамблее ООН с программой «всеобщего и полного разоружения» всех стран, которая была довольно холодно встречена капиталистическими странами. Но в целом западные страны настороженно отнеслись к инициативам СССР и выдвинули ряд таких встречных условий, как разработку мер доверия и контроля за исполнением принятых решений. А от этих мер в свою очередь отказывался Советский Союз, рассматривая их как вмешательства во внутренние дела. Получился замкнутый круг: Советский Союз делал предложения, заранее зная, что на них не согласятся.

Главным своим противником на международной арене СССР рассматривал США. Это было следствием того, что эта страна была единственным противником, способным поразить Советский Союз. Для нейтрализации этой угрозы главную ставку в развитии Советской Армии Н.С. Хрущев делал на развитии Ракетных войск стратегического назначения, подчас пренебрегая развитием других родов видов войск. Такая политика была недальновидной, и в дальнейшем принесла значительный урон Вооруженным силам СССР.

Н. С. Хрущев был первым главой не только советского, но и русского правительства, который нанес визит в США в сентябре 1959 года. Две недели он путешествовал по Америке. Визит за кончился переговорами с президентом США Эйзенхауэром. Однако никаких соглашений подписано не было. Тем не менее в этой встрече были заложены основы прямого диалога между двумя странами в будущем.

Иллюзиям от визита Никиты Сергеевича в США неожиданно положил конец инцидент, когда 1 мая 1960 года американский самолет разведчик был сбит ракетой над Уралом. Пилот был захвачен живым вместе со шпионской аппаратурой. США были поставлены в затруднительное положение. Эйзенхауэр взял ответственность на себя. Н. С. Хрущева критиковали и соотечественники и союзники за чрезмерную уступчивость, поэтому он был вынужден принять серьезные дипломатические меры.

Инцидент случился накануне новой встречи в верхах, назначенной на 16 мая в Париже. Советское правительство более двух лет требовало такой встречи. В тот момент, когда все уже собрались во французской столице, Н. С. Хрущев потребовал, чтобы перед началом переговоров американский президент принес извинения. Поэтому переговоры не могли быть даже начаты. Уже согласованный ответный визит, который Эйзенхауэр как первый американский президент должен был нанести в СССР, был отменен.

Обстановка обострилась. СССР был окружен цепью из 250 американских баз. Однако новые факторы давали ему возможность преодолеть этот барьер и поразить далекого противника. Дело в том, что после берлинского кризиса в СССР была испытана водородная бомба, которая была эквивалентна 2500 бомбам, сброшенным на Хиросиму.

Все эти события предвосхищали то, что историки теперь называют «когда холодная война могла стать горячей». Этот кризис получил название «карибского», или, как его называют в странах Запада, «ракетного кризиса». Он поставил мир на грань мировой катастрофы, так как СССР и США, как никогда ранее, оказались у черты термоядерной войны.

Американский политолог Дж. Т. Аллисон много лет спустя после драматических событий "черного октября" 1962 г. отмечал: "История не знает других периодов, аналогичных по своей трагичности тем дням, когда Соединенные Штаты и Россия остановились у кромки ядерной пропасти. Никогда прежде не существовала столь высокая степень вероятности того, что колоссальное число человеческих жизней вот так внезапно все оборвутся. Если бы война разразилась, она означала бы неминуемую гибель 100 миллионов американцев и не менее стольких же европейцев. По сравнению с этой катастрофой естественные (природные) стихийные бедствия и массовые уничтожения людей более ранних периодов истории выглядели бы совсем незначительными". Спустя четыре десятилетия после кризиса, когда появилась возможность ознакомиться с рядом недоступных ранее документов по обе стороны океана, когда уже нет в живых двух из трех главных участников той драмы, многое представляется совсем по-иному. Стало ясно, что почти сразу же вслед за сравнительно благополучным завершением Карибского кризиса с ведома тогдашнего президента США Белый дом инспирировал в средствах массовой информации серию журналистских публикаций и даже аналитических обзоров, которые не только "слегка подправляли историю", но и в извращенном виде преподносили события, явившиеся прологом противостояния двух сверхдержав. Мировой общественности настойчиво внушалась мысль: в Карибском кризисе повинен исключительно СССР. Не случайно в аналогичных публикациях прямо-таки "приклеилось" словосочетание: "Кубинский ракетный кризис". От обывателя намеренно скрывается (до сих пор!) предистория конфликта, его истинные пружины.

Безнаказанные (до 1 мая 1960 г.) полеты сверхвысотных самолетов-разведчиков "Локхид U-2" над всей территорией СССР и даже над Москвой (сейчас это документально подтверждено), создание единой цепи не только авиационных, но и ракетных баз по периметру границ СССР в Западной Европе, Турции и на Дальнем Востоке, непрекращающиеся провокации в Западном Берлине, настойчивое стремление военно-политической верхушки ФРГ добиться оснащения бундесвера тактическим ядерным оружием - все это создавало тревожную предгрозовую обстановку. Баллистические ракеты НАТО, размещенные в Великобритании ("Тор"), Италии и Турции ("Юпитер") и оснащенные ядерными боеголовками были способны "накрыть" все советские жизненно важные объекты и административные центры до самого Урала и делали малоэффективными почти все мероприятия гражданской обороны (учитывая подлетное время этих ракет 7 - 10 минут). В феврале 1962 г. сотрудниками Главного разведывательного управления (ГРУ) был получен ряд секретных документов военно-политического руководства НАТО, среди которых выделялись обновленный "План ядерной войны N 200/61" и "Перечень целей для нанесения ядерных ударов по территории СССР".

Согласно двум сообщениям от 9 и 11 марта из надежного источника в Службе национальной безопасности США, утверждают в своей монографии А. Фурсенко и американский политолог Т. Нафтали, крупномасштабные советские ядерные испытания, проведенные осенью 1961 г., удержали США от дальнейшего продвижения их планов превентивного ядерного удара по СССР (эти испытания убедили американское руководство, что советский военный потенциал оказался более мощным, чем оно полагало ранее). Тем не менее, председатель КГБ представил Н. С. Хрущеву очень тревожный доклад: "...Согласно данным, которыми располагал Пентагон, СССР в настоящее время не имеет достаточного количества ракет для уничтожения стратегических баз НАТО. Однако через некоторое время Советский Союз будет располагать такими ракетами в достаточном количестве. Сейчас Соединенные Штаты имеют возможность эффективно использовать свою бомбардировочную авиацию для уничтожения советских ракетных баз и других военных объектов. Но через некоторое время оборонная мощь СССР еще более увеличится и эта возможность исчезнет...". И делался вывод: "Существующее в настоящее время соотношение сил между США и СССР в военной области позволяет Соединенным Штатам рассчитывать в случае войны на успех...".

Напряженная ситуация складывалась в районе Кубы. В печать просочились сведения о том, что осенью 1962 г. в Карибском бассейне состоятся крупномасштабные маневры ВМС США под кодовым названием "Филбриглекс-62". Будут отрабатываться все этапы штурма береговой обороны и освобождения близлежащего к Кубе острова от власти "диктатора Ortsac" (если это имя читать справа налево, получается "Кастро"). Намек более чем прозрачный. В рассекреченных в 1990-е годы документах ("Кубинский проект" или Операция "Мангуста") следовало: на октябрь 1962 г. намечалось свержение режима Кастро, и уже не с помощью кубинских эмигрантов, а регулярными вооруженными силами США (на что не отважился бывший президент Д. Эйзенхауэр). Указанные документы, обнародованные лишь недавно, но они стали известны кубинской и советской разведке уже тогда. Поэтому явившаяся ответом на многочисленные угрозы безопасности, как СССР так и Кубы, советская стратегическая операция под кодовым названием "Анадырь" отнюдь не являлась "иррациональным решением Советов", как это пытаются представить в западных средствах массовой информации.

Формально Карибский кризис начался с очередного нарушения американским разведывательным самолетом "Локхид U-2" суверенитета воздушного пространства Республики Куба. 14 октября в 23.30 самолет-шпион, пилотируемый майором ВВС США Р. Хейзером поднялся с авиабазы Эдварде (шт. Калифорния). Произведя с большой высоты аэрофотосъемку кубинской территории самолет вернулся на базу. Начался процесс обработки и изучения разведданных. Через 12 часов помощник президента по национальной безопасности М. Банди получил дешифрованные снимки, сделанные самолетом "U-2". На них вблизи города Сан-Кристобал (западная оконечность Кубы) были зафиксированы развернутые ракетные позиции с двумя готовыми к старту баллистическими ракетами (БР) SS-4.

Кеннеди, получив первую информацию о размещении советских БР средней дальности на Кубе, решил действовать жестко, но скрытно. Он немедленно создал "Кубинскую кризисную группу", то есть по сути дела штаб по управлению кризисной ситуацией, ставшей известным позже под названием Исполнительного комитета Совета национальной безопасности (СНБ) или "Экскома". В него вошли кроме Банди министр обороны Р. Макнамара с двумя заместителями (Р. Гилпатрик и П. Нитце), председатель Комитета начальников штабов (КНШ) М. Тэйлор, директор ЦРУ Дж. Маккоун, государственный секретарь Д. Раек (с заместителями), министр юстиции Р. Кеннеди (брат президента), помощник президента - глава представительства США в ООН Т. Соренсен, министр финансов С. Диллон, а также троица экспертов из "бывших": министра обороны Р. Ловетта, госсекретаря Д. Ачесона и посла в СССР Л. Томпсона. Заседания "Экскома" стали проходить ежедневно (а иногда - в апогее кризиса - по нескольку раз в день) с соблюдением всех мер конспирации, причем со сменой места сбора группы.

Очень условно членов кризисного штаба управления ситуацией (их позиции часто менялись) можно разделить на две группы: "голуби" и "ястребы". К числу первых принадлежал и министр обороны Макнамара. Он подошел к вопросу о размещении на Кубе советских ракет средней дальности как к чисто геополитической проблеме, как к акту, который несколько усиливал советский стратегический ядерный потенциал по отношению к американскому, но не означал каких-либо кардинальных изменений в соотношении ядерных средств сдерживания. По мнению Макнамары, не было особой разницы в том, что Советский Союз, стремясь достигнуть полного стратегического паритета с США, будет развертывать дополнительное число МБР на своей территории или разместит ракеты средней дальности на Кубе. К этому времени Макнамара уже признавал, что так называемое "ракетное отставание" США от СССР не существует, а напротив, Советский Союз вынужден "догонять" США, сделавшие, как это было не раз до и после этого, очередной рывок в этой сфере гонки вооружений.

Окончательное решение оставалось за президентом, который оказался в сложном положении. Кубинская проблема играла очень большую роль в внутриполитическом положении администрации Кеннеди. По словам Соренсена, она превратилась в "политическую ахиллесову пяту". Провал интервенции в заливе Кочинос в апреле 1961 г. вызвал непрекращающуюся критику в адрес президента и его советников со стороны самых разных группировок правящей элиты и общественных сил. Конкурирующая с демократической республиканская партия за несколько месяцев до промежуточных выборов (в ноябре 1962 г.) объявила, что Куба станет "главной проблемой предвыборной кампании". Сенаторы-республиканцы и целый ряд других законодателей правого толка обрушились на Кеннеди за то, что он якобы ничего не предпринимает в отношении Кубы. В заявлениях на заседаниях в палате представителей и в сенате, в предвыборных речах в самых различных уголках США, в интервью и статьях большинства органов печати и телевидения кубинский вопрос, особенно советские усилия по укреплению оборонного потенциала Кубы, становились средством разжигания шовинистических страстей в предвыборных дебатах между республиканцами и демократами.

Накануне Карибского кризиса линия президента перед лицом этих все более усиливавшихся нападок поначалу заключалась преимущественно в том, чтобы сбить накал страстей, показав общественному мнению, что "советская угроза" со стороны Кубы преувеличена. Вместе с тем, смертельно боясь импичмента за проявленное "благодушие", Кеннеди с самого начала обсуждения данной проблемы на "Экскоме" исходил из того, что он должен реагировать "на вызов Советов" предельно жестко. Президент считал, что если не будет действовать решительно, то его собственный кабинет перестанет в нем видеть твердого и надежного лидера. Он почти полностью утратит поддержку в обеих палатах Конгресса, доверие союзников США по НАТО. Как впоследствии писал один из участников принятия решений в период Карибского кризиса, Р. Хилсмен, "Соединенным Штатам не угрожала смертельная опасность, а вот администрации - наверняка".

Таким образом, верховный главнокомандующий ядерной супердержавы - президент Кеннеди в ходе Карибского кризиса принимал ответственнейшие решения, руководствуясь по существу не интересами национальной безопасности США, а узкопартийными, фактически "клановыми" интересами. О том, что президенту не терпелось продемонстрировать свою "решительность" и "жесткость" перед оппонентами и общественным мнением свидетельствуют и недавно рассекреченные переговоры президента с представителем США в ООН Э. Стивенсоном. В своем первом разговоре президент упомянул две альтернативы: либо "хирургически точный бомбардировочный удар" по советским ракетным позициям, либо какие-либо иные меры военного характера (в том числе заброска на Кубу ряда диверсионных групп) против боеготовности ракет. Стивенсон не побоялся в специальной, написанной в спешке от руки докладной записке предостеречь Кеннеди от подобных действий, заявив, что они чреваты ядерной войной.

Тем не менее, от принятия подобного авантюрного решения Дж. Кеннеди удержали не аргументы Стивенсона, а более весомые, чисто прагматические причины. Немаловажную роль, в частности, сыграл министр обороны Макнамара, который, поняв, что его сугубо геостратегический подход к проблеме и рекомендация "вообще ничего не предпринимать в данной ситуации" не устраивают президента, занялся поиском "приемлемой" силовой акции. В качестве таковой Макнамара со своим заместителем Гилпатриком предложил осуществить военно-морскую блокаду Кубы.

Подкрепляя свою позицию противника нанесения бомбардировочного удара по советским ракетам на Кубе, Макнамара заявил, что КНШ считает "хирургически точный" налет не имеющим практической ценности. В силу этого военные настаивают на массированной атаке против абсолютно всех кубинских военных объектов при одновременном вторжении на остров морской пехоты. И то, что ВВС не могут и не хотят осуществить ограниченный "хирургически точный" бомбардировочный удар, оказалось для Кеннеди сильнейшим аргументом против бомбардировки Кубы вообще. Приняв решение об объявлении США морской блокады Кубы, президент заменил в текстах документов, обосновывающих эту, по сути, агрессивную готовящуюся акцию, термин "блокада" на более спокойное, по его мнению, слово "карантин".

На специальном инструктаже для представителей печати министр обороны США Р. Макнамара заявил, что США не остановятся перед потоплением советских судов, доставляющих на Кубу оружие "наступательных типов". Подобного рода высказывания быстро "просачивались" в печать, на радио и телевидение, которые активно нагнетали тревожную атмосферу, предсказывая скорую "пробу сил". Конечно, тактика политического шантажа этим не исчерпывалась. Чрезмерное нагнетание политической напряженности грозило и самим его инициаторам. Р. Кеннеди признавал позднее, что "президент Кеннеди наметил курс событий, привел их в движение, но уже не мог контролировать их..."

Решающую роль в том, что события были поставлены под контроль, сыграл именно СССР. Заслуга же президента Кеннеди состояла в том, что он в конце концов устоял перед давлением "ястребов" из Пентагона, призывавшими к немедленному началу боевых действий.

Таблица. Краткая хроника событий