Внешняя политика Англии во второй половине XVI в.

Тогда корабли поплыли дальше и бросили якорь у Кале, так как они не могли больше пройти к Дюнкерку.

В Кале они хотели дождаться герцога Пармского. Последний дал, однако, знать, что он не сможет прибыть раньше, чем через 8 дней. Адмирал ответил, что он желает плыть обратно в Испанию. Между тем англичан пустили навстречу армаде несколько горящих кораблей, что заставило испанцев обрубить якорные цепи и поспешить в открытое море. К тому времени каждый корабль оставил по два якоря на мели, а четыре крупнейшие галеры потерпели аварию и сломались под Кале.

На следующий день к 8 часам обе армады столкнулись снова и вели в течение 8 часов сильную перестрелку. В этой битве испанцы потеряли 4 корабля: две португальские галеры, один корабль из Бискайи и еще один. Все четыре пошли ко дну. Три больших венецианских корабля остались у берегов Фландрии под большой угрозой затопления. Из них два корабля достались жителям Флиссингена, а третий затонул. На одном находился начальник гарнизона Севильи. Как передают пленные, испанцы потеряли в битве при Кале 4 тыс. человек, в том числе начальника кавалерии севильской и неаполитанской.

К этому моменты испанцы еще должны были иметь 120 кораблей, хотя некоторые лица насчитывали только 110.

Большого галеона, посланного герцогом Флорентинским, после этой битвы никто не видел. Вслед за эти корабли отступили, и англичане в течение пяти дней гнали их вплоть до берегов Шотландии. Там испанцы пересчитали своих солдат и убедились в том, что уже потеряли 8 тыс. человек. Они были частью убиты, частью же погибли вследствие болезней.

Оттуда, не пополняя запасов провизии, армада направилась к Ирландии. Там снова погибло два корабля: один назывался «Св. Себастьян», а другой «Св. Матвей», на обоих было 465 человек.

Так как на кораблях испытывался острый недостаток пресной воды, пришлось у берегов Ирландии выбросить за борт много лошадей и мулов. Когда корабли отплыли от берегов Ирландии, главноначальствующий герцог де Медина Сидония приказал всем капитанам держать курс на Корунью ли на другую ближайшую испанскую гавань [16, c.198]. В течение 10 дней все корабли плыли весте. Потом, вследствие непогоды, герцог Сидония с двадцатью семью кораблями отстал, и было неизвестно, где он находится. Когда армада последний раз находилась вся вместе, в ней было не свыше 78 кораблей. Из больших галер не оставалось ни одной. Два корабля герцога Сидония сели на мель. Лишь 3-4 человека из его отряда спаслись. Они рассказывали, что адмирал имеет лишь 25 бочек вина, мало хлеба и совершенно не имеет воды. Его мачты ослабели и не позволяли натянуть все паруса. 10 сентября большой корабль «Мария-делла-Роза» был выброшен на берег Ирландии. На нем находился полковник Мигэль Оквендо - начальник одной из частей этого флота. Был на нем также и принц Асколи, побочный сын испанского короля, двадцативосьмилетний юноша. Кроме того, на нем было 10 знатных особ, 7 капитанов и 500 солдат. Все они погибли. Спасся лишь один человек, который доплыл, уцепившись за бревно. На этом корабле было 50 пушек и 25 других металлических орудий, а также 15 тыс. дукатов - серебряные реалы и золото.

В тот же день два больших корабля были прибиты к берегам Ирландии. На них было 850 человек, из которых 700 погибло, остальные взяты в плен.

Эти корабли разбились о берег. 12 сентября был выброшен на берег еще один большой корабль. 13 дворян, плывших на этом корабле, были пойманы, а 400 человек спаслись на суше. С другого корабля было снято 78 трупов. На следующем корабле были взяты в плен 3 дворянина, епископ и 79 солдат. Остальные погибли.

17 сентября погибло два больших корабля: «Св. Иоганн» и «Св. Мартин». Адмиралом был де Рикардо, и его корабль был едва ли не самым большим во всем флоте. На нем было 800 солдат, 60 португальских и 40 бискайских моряков. Все они уже в течение 4 дней ничего не ели.

Потом погиб еще галеон, на котором находились маркиз и старый гарнизон Неаполя и Севильи. Там были также дон Алонзо де Лайба, Местре де Кампо - начальник миланской кавалерии. 18 сентября из Ирландии пришло известие, что волны выбрасывают на берег много мертвых тел [16, c.199].

Неудача этого военного предприятия Испании объясняется как техническим превосходством английских судов, что очень показательно, поскольку Англия была гораздо более экономически развитой страной, нежели Испания, так и тем, что командующий Армадой Медина-Сидония ничего не сделал, чтобы соединиться с испанскими войсками Александра Пармского в Нидерландах. Сыграло роль и высокое качество английской артиллерии, более дальнобойной, чем испанская, а также и то, что английские моряки прекрасно ориентировались в водах Ла-Манша.

Позже Елизавета Английская дала оценку испанской политики.

“(Из письма Елизаветы Английской Генриху IV). Долголетние религиозные войны, которые велись во Франции, создавали благоприятный предлог для вмешательства Филиппа II во внутренние дела Франции. В качестве ревностного защитника католической религии Филипп II оказывал поддержку ослабленной королевской власти, а затем «католической лиге» в их борьбе против гугенотов.

Постепенно подчиняя их своему влиянию, он стремился поставить Францию в прямую зависимость от испанской монархии. Генрих IV, придя к власти, свою борьбу за единство и независимость Франции неизбежно должен был начать с изгнания испанских отрядов. Именно к этому моменту и относится приводимое ниже письмо английской королевы Елизаветы. Предлагая Генриху IV свою помощь против Испании, Елизаветы дает общую оценку всей внешней политике Испании” [16, c.194]. «Союз Филиппа II с папою имеет целью восстановить власть Рима, во всех христианских государствах. Испанский король, который уже давно задумал всемирную монархию, хочет благодаря союзу с папою достичь апогея, задуманного им могущества, прикрываясь при этом заботою о восстановлении папской власти и единства церкви.

Франция является театром, в котором разыгрывается политическая трагедия. Лига [католическая] поддерживается испанскими деньгами, - таковы последствия союзы папы с государями, принявшими на себя защиту римского первосвященника.

Последствия эти начались во Франции, но и распространяются и на все другие европейские государства, если только бог допустит это. Все христианские государи должны поэтому быть заинтересованы в данном вопросе. Они не захотят оставаться праздными зрителями борьбы, успешный исход которой будет иметь всеобщее значение.

Лучше всего обдумать меры к общему тесному союзу и обнаружить по крайней мере такое согласие и такую взаимную связь для охраны нашей политической независимости, которые не уступали бы согласию и союзной связи папы, испанского короля и их союзников, соединившихся с целью погубить нас» [16, c.195].

Борьба с Испанией после победы над Армадой. Воинственность Англии так же точно росла с развитием ее торговли. Разгром Армады стал поворотным пунктом в истории англо-испанской борьбы. С этого времени начинается все убыстряющееся падение морского могущества Испании. Соперничество между старой феодальной Испанией и Англией, страной новых, буржуазных тенденций, фактически завершилось победой Англии, которая с этого времени поднимается до положения великой морской державы. В Англии сразу же поняли значение разгрома испанской Армады и почувствовали свою силу. Английские помещики из новых дворян и богатое лондонское купечество оказали правительству поддержку. Морская война с Филиппом II продолжалась.

Еще в 1581 г. Португалия была присоединена к Испании. После разгрома Армады английское правительство решило поддержать дона Антонио, претендента на португальский престол, рассчитывавшего на то, что он сможет поднять восстание против Филиппа II в Португалии. В начале 1589 г. против Испании направилась экспедиция под командованием Нориса и Дрейка. С этой экспедицией ехал дон Антонио, которого предполагали посадить на португальский престол после взятия Лиссабона. Это был типичный пиратский набег очень большого масштаба: 150 английских кораблей имели на борту 18 тыс. человек. Основная цель экспедиции не была достигнута (от переворота в пользу дона Антонио пришлось отказаться), однако английские моряки нанесли большой вред Испании, разграбив ряд пунктов на испанском побережье. После этого слабость Испании стала совершенно очевидной, и в Англии начинается настоящая антииспанская горячка, когда купцы, дворяне, пираты и сановники снаряжали корабли для войны с Испанией и грабежа испанских владений. Жажда добычи, вот что одушевляло английских моряков на борьбу с Испанией.

2.2 Английская колонизация Ирландии

Английская колонизация Ирландии. Английское наступление на Ирландию началось в XII в., когда английские бароны (1169), а затем король Генрих II(1170--1171) захватили небольшую часть территории ирландских кланов на юго-востоке острова, и здесь образовались укрепленные владения английских феодалов («Пэль» -- «отгороженный район»). В XIII--XIV вв. англичане неоднократно пытались расширить свои владения в Ирландии. Смешение английских баронов с ирландской знатью привело к образованию англо-ирландской знати, которая стремилась к независимости от Англии. На основной не завоеванной части Ирландии феодализация шла медленно: там сохранялись клановые порядки.

Настоящая колонизация Ирландии Англией начинается в середине XVI в. Генрих VIII в 1541 г. принял титул короля Ирландии и потребовал, чтобы его рассматривали в этой стране как верховного собственника всей земли. Англо-ирландская знать теперь была обязана ему вассальной присягой и соответствующими повинностями, англо-ирландцам были запрещены ирландский язык, ирландская одежда и браки с ирландцами. Они должны были принять англиканское вероисповедание и церковь. Основное ирландское население осталось верно католической религии. Затем начался захват земли ирландских кланов (уже за пределами Пэля) и переселение туда английских колонистов. Англичане играли на вражде между вождями кланов.

Стремясь искоренить ирландские национальные обычаи, английское правительство пыталось поставить деятельность бардов под свой контроль и издало ряд законов, направленных против них. Так, в правление Эдуарда VI (1547-1553) был издан специальный закон, согласно которому ирландский поэт мог посвятить свою поэму только английскому королю. Нарушение этого закона каралось конфискацией имущества и тюремным заключением. В 1571 г. президентом Манстера Джоном Перротом также был издан закон, подвергавший преследованию ирландских бардов [4, с.52].

Положение Ирландии еще более усложнялось после смерти Эдуарда VI в связи с вступлением на английский престол королевы Марии Тюдор (1553-1558) - противницы реформации. Были изданы законы, отменившие все акты реформации, принятые Генрихом VIII и Эдуардом VI. Снова главою церкви был провозглашен папа и восстановлено главенство Рима в вопросах религии. Католическая реакция повлекла за собою разгул религиозного фанатизма в Англии, который отчасти затронул и Ирландию. Как в Англии, так и в Ирландии, начались жестокие преследования протестантов, запылали костры, на которых сжигали сторонников новой религии [4, с.57].

При Марии была проведена массовая конфискация ирландских земель с последующими раздачами английским колонистам. В 1586 г. после подавления восстания Десмонда были проведены новые обширнейшие конфискации и раздачи земель колонистам. Одновременно шло наступление на ирландские монастыри, сопровождавшееся секуляризацией. Ненависть к захватчикам-англичанам находила у ирландцев выражение в преданности католицизму.

Ирландия, в которой большая часть вождей и народа была враждебна английскому господству и сохраняла свою верность католичеству, представляла серьезную опасность для власти Елизаветы и ее сторонников в Англии. Иезуит Уолф в своем докладе об Ирландии для папы указывал на распространение среди ирландцев пророчества о том, что якобы гибель Англии должна начаться в Ирландии. «Там говорят, - сообщает он, - что тот, кто хочет победить Англию, пусть начинает с Ирландии». К тому же страны католической реакции действительно рассчитывали использовать Ирландию для вторжения своих сил в Англию. Сведения об этом доходили до Лондона и один из фаворитов королевы имел все основания предостерегать ее: «в Ирландии и Шотландии враги могут наиболее легко найти пути и средства для нашего уничтожения» и только надежно заперев эти «потайные ворота в Англию», можно надеяться отразить опасность вторжения католических сил в страну [3, c.89].

Кроме того, Ирландия в силу своего географического положения имела важное значение и для борьбы Англии за господство на море, и для осуществления всей ее колониальной экспансии. Известный пропагандист морской экспансии Англии и собиратель документов об английских путешествиях и открытиях Ричард Хаклуйт в своем сочинении о торговле Англии с Америкой, поданном Елизавете в 1584 г., прямо утверждал, что подчинение Ирландии Англии непосредственно касается проникновения англичан в Северную Америку и торговли с ней. «Ирландия богата гаванями на южном и западном побережьях и является ближайшей к Америке частью Европы», - отмечал он в доказательство этого утверждения. Вот почему Елизавета с первых лет своего царствования стала так много внимания уделять Ирландии и тратить на ирландские дела большие средства, намного превышающие доходы, которые корона получала от Ирландии. Правительство пыталось соединить в своей ирландской политике обе охарактеризованные выше точки зрения на нее, следуя принципу, который был сформулирован в 1562 г. наместником графом Эссексом: «Не следует в Ирландии вводить управление, в котором правосудие не было бы поддержано силой» [3, c.91]. Первая массовая конфискация земель ирландских кланов и заселение их английскими колонистами были произведены при Марии и Елизавете в Ленстере, в двух графствах - Лейкс и Оффали, расположенных между Манстером, Коннотоми Пейлом и стратегически весьма важных, как для подчинения других ирландских территорий, так и для обеспечения безопасности Пейла от нападений ирландцев. Английские власти намеренно разжигали внутреннюю борьбу между вождями этих графств и провоцировали их нападения на Пейл, чтобы таким образом получить повод для расправы с вождями и конфискации земель местных жителей за измену.

В состав территории Манстера в XVI в. входило пять графств - Корк, Керри, Лимерик, Типперери, Уотерфорд. Природные условия этой провинции позволяли жителям заниматься не только скотоводством, но и земледелием. Значительная часть Манстера была покрыта лесом, годным для кораблестроения; прибрежные воды были богаты рыбой. Экономически Манстер был более развит, чем Коннот и Ольстер. На его побережье были расположены десять крупнейших портов Ирландии - Уотерфорд, Донеголл, Корк, Кинсайл, Лимерик и другие. Через эти порты в XVI в. из Ирландии в Англию, Францию вывозили шкуры, сало, лес, доски, зерно, шерстяную саржу, байку, овчины, рыбу, мясо, а импортировали из этих стран вина, железо, соль. В прибрежных водах Манстера ежегодно занимались рыбной ловлей суда из Англии, Франции, Испании и других стран; в этих водах процветало и пиратство.

Во второй половине XVI в. власть Елизаветы в Манстере усилилась, графство стали регулярно посещать разъездные судьи королевы. Было создано президентство. Ряд англо-ирландских лордов и вождей Манстера передали свои владения короне, получили новые пожалования и дворянские титулы.

Однако скорейшего осуществления английской колонизации Манстера требовали соображения внешнеполитического характера. 80-е годы XVI в. - это время обострения войны между Англией и силами католической реакции, возглавляемые Испанией. Елизавета добивалась усиления английского влияния в соседней Шотландии. Мария Стюарт была ее пленницей, а Испания готовила интервенцию в Англию. Высадка испано-итальянского отряда в Смервике произвела в Англии большое впечатление, о чем сообщал русский посол Федор Писемский, посетивший Лондон в том году.

Со времени проведения реформации Ирландия становится ареной распространения контрреформации, вдохновляемая римским двором и Испанией. Испания и папство, объединившись против Англии, всячески стремились использовать в своих политических интересах недовольство ирландского населения религиозной политикой английского правительства. В Ирландию стали засылать католических священников и иезуитов. Задача иезуитов состояла в том, чтобы проникать в дома священников, епископов, видных католических руководителей и ирландских клановых вождей, убеждать их сохранить верность католической религии и папе, как главе церкви. Они призывали население оказывать повсеместно неповиновение английским властям.

Иезуиты и папские эмиссары, выполняя указания Рима и Испании, использовали религиозный фанатизм ирландцев и под предлогом сохранения католической религии призывали народ поднимать восстания против английского правительства.

Тесные связи поддерживали иезуиты с купцами южных ирландских городов - Корка, Лимерика, Уотерфорда и других, которые вели оживленную торговлю с Испанией и были «настроены происпански». Во многих городах Манстера открыто действовали папские легаты. Влияние католической пропаганды было особенно сильным в районах, отдаленных от Дублина [4, c.58].

Правительство Елизаветы, жалуя лояльным представителям дворянства из западной части страны крупные поместья в Манстере, рассчитывало создать из них группу новой земельной аристократии, преданную короне. В обстановке обострения борьбы с Испанией и репрессий против антиабсолютистской оппозиции внутри Англии для Елизаветы это было политически весьма важно. Таким образом, осуществляя колонизацию Манстера, она как глава феодальной монархии следовала одному из главных принципов своей социальной политики, сформированному ею самой так: «Есть большое различие в достоинстве между графами и простыми джентльменами, и государь обязан поддерживать аристократию, и опираться на нее, обходясь с нею с должным уважением». В борьбе за ирландские земли в Манстере «благородные» искатели наживы при поддержке короны оттеснили незнатных авантюристов, хотя число последних в Ирландии все время возрастало, и они добивались, что документально подтверждается, получения поместий в Манстере.

Бесчинства англичан-колонизаторов, безжалостно подавлявших нередко ими же спровоцированные восстания, не знали предела: они уничтожали целые деревни, жгли и вытаптывали нивы, истребляли жителей. Нищета населения приняла ужасающие размеры. Ограбленные и порабощаемые ирландцы в 1594 г. подняли большое восстание (на севере, в Ольстере). Во главе встали графы Тиронский и Тирконель. Восстание затянулось на ряд лет, и англичанам пришлось вести настоящую войну [2, c.176]. Елизавета поспешила послать 22-тысячную армию во главе со своим фаворитом графом Эссексом, на которого в Лондоне возлагались большие надежды, но Эссекс потратил много времени на поход в Манстер и в следующем году был разбит в Ольстере войсками Лиги. Эссекс действовал нерешительно, начал переговоры с повстанцами и, вопреки приказаниям королевы, заключил мир с вождем восставших графом Тиронским. В сентябре 1599 г. Эссекс вернулся в Англию. Его лишили должностей и подвергли домашнему аресту. В 1601 г. он организовал заговор с целью ограничения абсолютистского режима. Эссекс надеялся на поддержку лондонской буржуазии. Однако его расчет не оправдался. Лондонские горожане не видели серьезных причин к восстанию, хотя в общем сочувствовали Эссексу, у которого было много друзей среди пуритан. Лишенный поддержки, Эссекс сдался. Его обвинили в государственной измене, судили и казнили 25 февраля 1601г. [2, c.177].

Популярность Тирона среди ирландцев очень возросла - возникла опасность создания под руководством Тирона общеирландской конфедерации против англичан.

Для дальнейших успехов борьбы Лиги очень важное значение имел вопрос о целях войны. Северная Лига не выдвинула какого-либо программного документа, в котором четко были сформулированы требования восставших. С самого начала было выдвинуто на первый план преследование католиков в Ирландии. Однако, как свидетельствует один очевидец событий в Ольстере, Тирон заявлял своим союзникам, что его заставило начать войну не только преследование католичества, но и «невыносимое угнетение и рабство Ирландии и страстное желание добыть ей свободу». Граф Эссекс по прибытии в Ирландию сообщал Елизавете о целях восставших: «Они не имеют другой цели, как сбросить иго покорности вашему величеству и вырвать с корнем всякое воспоминание об английской нации в этом королевстве».

Требования, выдвинутые Тироном при переговорах о мире в 1599 г., были программой Северной Лиги. В первом пункте были формулированы требования религиозного характера, а что касаемо политических требований, то Тирон и его единомышленники не были так радикальны. Они считали, что Ирландия должна оставаться под властью английской короны, что только один наместник должен быть англичанин, а все остальные должности в дублинском правительстве и в президентствах провинций должны занимать только ирландцы.

При такой умеренной программе, рассчитанной главным образом на удовлетворение стремлений ирландской родовой аристократии (получить в свои руки управление Ирландией при сохранении власти английской короны), война Северной Лиги с английскими колонизаторами Ирландии не могла встретить активной поддержки у всех слоев ирландского общества, во всех ее провинциях, и прежде всего у англо-ирландской знати, и привести к образованию столь необходимой для победы общеирландской конфедерации против англичан.

Англо-ирландская знать Пейла и других провинций Ирландии и даже часть ирландских вождей после победы на реке Блекуотер явно испугались, что Тирон и другие вожди Ольстера в случае дальнейших успехов возродят свою гегемонию в Ирландии. Усугубляло положение и то, что Тирон вел себя во время этого похода как потомок верховных вождей всех Ирландии О'Нилей, имевших обыкновение совершать объезды подчиненных территорий, чем еще более насторожил многих англо-ирландских и ирландских вождей. Но пока Тирон находился в Манстере, английские войска начали активные наступательные действия из Пейла. До этого в Ирландию были направлены большие подкрепления и сменено командование, наместником был назначен лорд Маунджой, а военным губернатором Манстера - Джордж Кэрю [3, c.98].

Прибывший Маунтджой в 1603 г. подавил восстание с исключительной свирепостью, после чего уже Яков I Стюарт провел новые конфискации [2, c.177]. Это были решительные и жестокие колонизаторы. Они следовали такому плану подавления восстания: вести против восставших опустошительную войну, сжигать деревни, истреблять мирное население, посевы, скот, лес и т.д.; на отвоеванных у восставших территориях строить крепости и форты и размещать в них сильные английские гарнизоны, закрепляя таким образом эти территории за короной; нейтральных и колеблющихся вождей - союзников Тирона привлекать на свою сторону различными посулами, обещаниями, прощениями и т.д.

Маунджой попытался разгромить Тирона еще на равнинах Манстера: он расположил на границе Пейла сильные отряды и начал наступление на Манстер, выделив соответствующие силы, которые должны были отрезать путь отступления Тирону в Ольстер. Но Тирону благодаря стремительным переходам удалось отойти в Ольстер и избежать разгрома. Тогда Маунджой и Кэрю совершили карательные походы против восставших вождей в Ленстере и Манстере и, оттеснив продолжавшие сопротивление отряды повстанцев в горы и леса, привели эти две провинции к покорности. Но Тирону все же удалось закрепиться в труднодоступных горных районах Ольстера, и все попытки разгромить его оказались безуспешными. Осажденный в Ольстере Тирон получал морским путем из Испании оружие, снаряжение и золото. Прибыли также два папских легата с правом выдавать ирландцам, сражавшимся с англичанами, индульгенции - грамоты об отпущении грехов. Возникла угроза соединения армии повстанцев на севере с испанскими войсками и повстанцами в Манстере. Поэтому Маунджой поспешил с главными силами английской армии в Кинзалу, намереваясь разгромить испанский отряд до его соединения с силами Тирона, а Кэрю со своими отрядами должен был удержать Тирона в Ольстере и не допускать его поход на юг и Кинзалу. Но Тирон со своими войсками пробился в Манстер и в конце ноября блокировал войска Маунджоя, осаждавшие Кинзал. Война достигла своего кульминационного пункта. По требованию осажденных в Кинзале испанцев Тирон 23 декабря начал решающее сражение с английскими войсками, однако в ходе сражения испанцы не смогли оказать ему помощь, и войска Тирона были разгромлены Маунджоем. Но Тирону, однако удалось отойти с остатками своей армии в Ольстер, а Тирконнель бежал в Испанию, где он вскоре и умер. Испанский отряд в Кинзале капитулировал на условиях свободного пропуска их в Испанию [6, c.100].

Поддержка восставших ирландцев Испанией и попытка испанской интервенции в 1601 г. вызвали у англо-ирландских лордов, особенно в Пейле, серьезную тревогу. Экономические и политические связи их с Англией к концу XVI в. значительно укрепились и расширились, и перспектива подчинения Ирландии господству Испании не могла стать среди них популярной. Все это облегчило английским властям создание против Тирона коалиции из англо-ирландских лордов и позволило даже набрать карательные отряды, главным образом из англо-ирландцев Пейла. В 1604 г. Дэвис с удовлетворением сообщил в Лондон, что, когда побежденный Тирон проезжал через Пейл, «джентльмены высшего сорта» отказались предоставить ему ночлег [3, c.99].

Армия Маунджоя после отступления Тирона в Ольстер начала опустошать этот край, массами убивая жителей, истребляя посевы и скот, чиня грабежи, причем его отряды состояли главным образом из англо-ирландцев Пэля. Особенно жестокому разгрому было подвергнуто графство Тирон - родовые владения О'Нейлей. Маунджой решил изгнать всех жителей этого графства на южный берег реки Блекуотер, чтобы в случае возвращения О'Нейля, он ничего не нашел там кроме «гарнизонов королевы». Посевы уничтожались на корню.

Вскоре восстание О'Нейля было подавлено с большой жестокостью; Тирон сдался англичанам. Было истреблено около половины всего населения острова, «вся страна опустошена, те, кто избежал меча, погибли от голода», - сказано в одном официальном документе. «Вашему величеству не над чем повелевать в этой стране, как только над кучами пепла и трупами», - писал Маунджой Елизавете. «Большой голод имел место повсюду в Ирландии», - говорится в Анналах четырех магистров [6, c.100].

Порабощение Ирландии и массовое обезземеливание ирландцев английскими лендлордами не только увеличивало богатство нового дворянства и буржуазии в Англии, но укрепляло их союз и способствовало осуществлению этими классами буржуазно-дворянского аграрного переворота в Англии, экспроприации английского крестьянства и сохранению в деревни лендлордизма.

Ирландские крестьяне во всех трех национально-освободительных войнах второй половины XVI века в Ирландии составляли основную силу. Но в своих действиях крестьяне показали себя политически недостаточно зрелыми и разобщенными. Они слепо верили католическому духовенству и знати, возглавлявшей борьбу, не видя ее узкоклассовых и родовых целей. Они не выдвинули своей программы, а также своих руководителей, способных объединить локальные выступления под едиными крестьянскими лозунгами. В этом нашли свое выражение присущие всякому крестьянскому движению средневековья черты - стихийность борьбы, недостаточная сознательность и организованность в ней, локальность выступлений. Но были и специфические для Ирландии условия, усилившие эти черты, а именно - живучесть родовых связей и воспитанная многовековым господством клановой системы покорность вождям, экономическая и политическая раздробленность страны, репрессии английских властей, массовые экспроприации крестьян и их эмиграция, большое влияние католической пропаганды [6, c.102].

2.3 Взаимоотношения Англии с Шотландией

англия колонизация парламент империя

Проблема объединения Англии и Шотландии должна рассматриваться в свете вековой борьбы шотландского народа против повторяющихся попыток завоевания и подчинения со стороны английского государства.

Предпринятая Эдуардом I в 1286 г. Попытка завоевания Шотландии увенчалась лишь временным успехом: восстание Уильяма Уоллеса, а затем Роберта Брюса привели к длительной борьбе. В 1328 г. После разгрома английских войск правительство Англии должно было признать независимость Шотландии. Начавшаяся вскоре Столетняя Война ослабила возобновившийся натиск англичан на Шотландию и, хотя борьба продолжалась, Шотландия сохранила свою независимость [17, c.108].

После окончания баронских войн и установления твердого тюдоровского правления, Шотландия становится одним из объектов пристального внимания английской дипломатии. Генрих VII Тюдор отдал свою дочь Маргариту в жены Иакову IV Стюарту, что, однако не помешало шотландскому королю напасть на Нортумберленд. Только после гибели Иакова IV в битве при Флоддене Маргарита, ставшая регентшей при малолетнем сыне, заключила мир с Англией. Начавшиеся внутренние усобицы вынудили ее бежать в Англию. Период наметившегося утверждения английского влияния в Шотландии на этом закончился. После разгрома шотландских войск англичанами в 1542 г. в битве при Сольвей Мосе и смерти Иакова V регент при малолетней Марии Стюарт Иаков Гамильтон не допустил ее брака с английским наследным принцем Эдуардом, так как Генрих VIII ставил условием брака переезд Марии в Англию.

Мария Стюарт была отвезена во Францию. Победа профранцузской партии во главе с Марией Гиз была закреплена, когда Мария Стюарт вышла замуж за будущего французского короля Франциска II. Новый военный конфликт между Шотландией и Англией сопровождался усилением гонений на протестантов в Шотландии со стороны правительства Марии Гиз. С момента своего восшествия на престол Елизавета Тюдор начинает оказывать поддержку шотландским протестантам. Военные действия прекратились только в 1560 г. По Эдингбургскому миру Мария Стюарт и Франциск II отказались от прав на английский королевский титул. Но когда Мария Стюарт стала править в Шотландии и позднее, во время ее пребывания в английском плену, усилия английской дипломатии были направлены на всемерное укрепление английского влияния в Шотландии и на возможное заключение союза. Усилия эти увенчались успехом в 1586 г., когда Иаков VI заключил союз с Елизаветой Тюдор [17, c.111].

Изучение материалов, связанных с историей англо-шотландского союза, дает основания считать, что этот союз был для Англии нужен не только в силу нависшей над ней угрозой испанского вторжения, хотя в 1586 г. это, очевидно, было основным, но и как один из этапов давно задуманной акции по проведению в жизнь плана исподволь подготовленной унии Англии и Шотландии, являющейся на деле акцией присоединения.

Английскому государству необходимо было решить вопрос о наследнике престола. Вопрос этот уже в 60-х г. был поводом для столкновений правительства с парламентом, причем правительство не признавало права парламента на обсуждение этого вопроса.

Очевидно, дело заключалось в том, что правительство воздерживалось от сколько-нибудь определенных высказываний, не желая создавать поводы для внутренней борьбы и внешнеполитических осложнений. В это же время многое свидетельствует о том, что дело было в конце концов решено в пользу Иакова Стюарта. Об этом свидетельствует обширная переписка Елизаветы с Иаковом Стюартом.

Значительный интерес представляет письмо Елизаветы Тюдор Чесфорду от 28-го июля 1582 г. Письмо посвящено проблеме улаживания пограничных конфликтов и удовлетворения жалоб шотландцев, а также вопросу о выдаче убийц и других преступников. В письме говорится, что шотландцы жалуются на отказы английских властей выдавать преступников и убийц, на внезапные налеты на дома и грабежи со стороны английских поданных. Королева пишет: «Нам в высокой степени неприятны такие беспорядки, и мы изыскиваем все способы, чтобы наказать нарушителей», но, говорится далее, «мы не сомневаемся, что наш добрый брат король (шотландский) примет во внимание, что у нас имеются гораздо большие основания для жалоб, и что он прикажет, чтобы правосудие свершилось, и мы получили бы удовлетворение за такие необычайные и ужасные нападения» [17, c.115].

Таким образом, охрана границы и поддержание порядка на ней обходилось очень дорого, и это заставляло правительство взыскивать меры для поддержание добрососедских отношений хотя бы с шотландским королем, т.к. наладить отношения с ненавидящим англичан населением границы представлялось делом мало реальным. За добрососедские отношения надо было платить. Пенсия, выплачиваемая Иакову, и объяснялась в значительной мере указанными соображениями [17, c.116].

Идея объединения Англии и Шотландии ради наведения порядка на границе, сокращения издержек, захвата шотландских земель и доходов под прикрытием передачи английской короны Иакову подготавливалось английской дипломатией особенно энергично с середины 80-х гг. Письма Елизаветы Иакову, выплата пенсии, обещание передать корону - все это части одного плана, существенной деталью которого были устранение с дороги и казнь Марии Стюарт. Иаков знал о готовящейся расправе, но принимал от Елизаветы деньги и был ее союзником в войне против Испании. Когда у Иакова возникали сомнения в том, что корона достанется ему, он начинал принимать свои меры, например, интригуя с графом Эссексом, но все это было явлением временным, и английское правительство в 1601 году переходит уже к более активной подготовке унии [17, c.118].

Изложенные выше соображения и материалы показывают, что уния Англии и Шотландии отнюдь не была неожиданностью, отнюдь не была результатом обстоятельств, если не случайных, то и не столь уж закономерных. Трактовка объединения Англии и Шотландии именно как объединения равноправных партнеров, а не присоединения Шотландии, обдуманного и давно запланированного, весьма характерна для английской буржуазной историографии (Ниль, Блэк, Кларк и др.), тогда как на деле рассмотренные нами материалы позволяют с достаточной определенностью ставить вопрос о том, что переход английской короны к Иакову Стюарту был тщательно подготовлен руководителями английского государства и явился закономерным результатом продуманной тюдоровской политики в отношении Шотландии [17, c.119].

24 марта 1603 г. Елизавета Тюдор умерла, назначив своим преемником Якова, сына Марии Стюарт. Это означало практически соединение Англии и Шотландии под властью одного государя.

3. Английская дипломатия и торговля во второй половине XVI в.

Вторая половина XVI в. была временем значительных успехов английской внешней торговли. Усиление отечественного торгового флота и активизация деятельности купечества, обладающего большими денежными богатствами, позволили Англии в этот период решительно отказаться от услуг ганзейских, венецианских и испанских купцов-посредников. В торговле со странами Западной Европы укрепила свои позиции английская компания Купцов-авантюристов - крупнейший экспортер сукна. При Елизавете было создано большое число новых торговых компаний: Московская, Гвинейская, Венецианская, Восточная, Марокканская, Левантийская, Ост-Индская, которые значительно расширили географию английских торговых связей и стали завоевывать прочные позиции в торговле со многими странами [18, c.44]. Политика Тюдоров в отношении крупных купеческих компаний во многом казалось противоречивой. Борьба между рядовыми купцами и могущественной лондонской купеческой олигархией, определяла линию поведения правительства, которое хотело лишь в общей форме «покровительствовать торговле и ремеслам» в целях получения с них возможно больших доходов.

Именно это обуславливало появление многих законов и постановлений, нужных и полезных английскому купечеству в целом, особенно учитывая отношения с Испанией и борьбу Англии за преобладание на морях.

Акт о навигации снимал всякие ограничения для торговли морской рыбой, ввезенной в Англию английскими подданными на отечественных судах. Далее в законе говорилось, что не только рыба, но и съестные припасы и прочие товары не могут отныне перевозиться из одного порта в другой в пределах королевства на иностранных кораблях под страхом конфискации грузов. Воспрещалось только привозить в Англию рыбу, упакованную в бочки, во избежание ее плохого качества.

Французские вины и тулузская вайда также могли ввозиться в Англию только на английских кораблях под страхом конфискации товаров. Единственное исключение из этого закона было сделано для лярошельских вин, ввоз которых был разрешен в Уэлс и Монмаутшир.

Таким образом, согласно статуту о навигации, вся перевозка товаров между различными пунктами Англии, а также весь экспорт английских товаров, и экспорт и импорт рыбы и вин целиком передавались в руки английских судовладельцев, что способствовало увеличению количества торговых судов и образованию капиталов. Этот документ свидетельствовал о стремлении тюдоровского правительства, любыми средствами поощрить развитие торгового флота. Английские подданные могли экспортировать пшеницу, рожь, ячмень, горох, бобы, солод на принадлежащим англичанам кораблям [19, c.99].

Особенно в XVI столетии начинает приобретать значение продовольственная проблема в Англии, превращаясь в проблему государственную. Сокращение хлебопашества, вызванное огораживаниями, зачастую очень остро ставило вопрос о нехватке зерна, и правительство было вынуждено постоянно думать о создании необходимого хлебного запаса [19, c.100].

В Акте о навигации затрагивались также вопросы о привилегиях английского купечества, ставившие их в особое положение по сравнению с иностранными купцами, и меры поощрения торговли и судоходства, продовольственный вопрос, и порядок привлечения на службу во флот рыбаков и матросов. Закон отвечал стремлениям английской буржуазии, а также нового дворянства, вытеснить с внешнего и внутреннего рынка иностранных купцов-конкурентов и полностью сосредоточить экспорт, а также внутренние перевозки в руках англичан. Издавая этот закон абсолютистское правительство и парламент закладывали основы морского могущества Англии, так как развитие торгового флота было обязательной предпосылкой преобладания Англии на морях и прологом к возникновению королевского флота. Победа над Испанией в конечном итоге была бы невозможна без предварительного укрепления рыболовного и торгового флота Англии.

Тюдоровский навигационный акт являлся совпадением интересов абсолютной монархии с интересами и потребностями буржуазии.

Для характеристики тюдоровской политики в отношении торговли и мореплавания большое значение имеет записка «О неудобствах расширения привилегии на ввоз большого количества вина в королевство». В этой записке говорилось, что вредным и убыточным для Англии является такое положение, когда большое количество товаров ввозится в королевство, нежели вывозится из него. Стоимость ввезенных иностранных товаров превышает стоимость отечественных товаров, вывозимых из страны [19, c.104].

Большое значение для понимания экономической политики Тюдоров в области внешней торговли и мореплавания представляет позиция короны в борьбе за торговое преобладание Англии в Европе и, в частности, в истории взаимоотношений Англии и Северонемецкой Ганзы.

В конце XV века, несмотря на неоднократные попытки английских купцов вытеснить ганзейцев из английской внешней торговли, они все же утвердились в Лондоне. Услуги, оказываемые Ганзой английскому правительству, были настолько значительны, что правительство не могло отказаться от политики поддержки немецких купцов. Тем более, что в ту пору английское купечество было еще слабым и возможные доходы от английских торговых компаний слишком проблематичными, чтобы идти на разрыв с ганзейцами. Конфликт с Ганзой немедленно повлек бы за собой изгнание английских купцов из портов Германии.

Только в 1552 г. английское правительство отняло привилегии у Ганзы. Это было началом конца деятельности ганзейских купцов в Англии. Во второй половине XVI в., на фоне быстрого развития английского купеческого капитала, финансовые интересы короны уже могли быть обеспечены займами и субсидиями собственно английского происхождения. В соответствии с этим Тюдоры начали больше считаться с интересами купеческих компаний, дававших займы правительству. В правлении Марии Тюдор, по просьбе Филиппа II, привилегии Ганзы были восстановлены. Однако это восстановление было уже не полным, так как включало в себя два условия: во-первых, группа прусских городов Ганзы должна была взять на себя обязательство принять английских купцов и не чинить им препятствий; во-вторых, немецкие купцы должны были обещать не нарушать монополии компании купцов-авантюристов на торговлю грубошерстными сукнами с Нидерландами. Теперь немецкие купцы могли отправлять грубое шерстное сукно только в свои порты в Германии [19, c.114].

В 1557 г. английское правительство увеличило пошлину на экспорт сукна для ганзейцев, тем самым уровняв их с англичанами. После этого Ганза прекратила торговлю с Англией. Только в 1560 г. ганзейцы были снова допущены к торговле в Блекуел Холле в Лондоне. В течение 16-ти лет между компанией купцов-авантюристов и ганзейцами шла борьба, ни одна, ни другая сторона не хотела мириться с существующими ограничениями. Ганза не желала отказываться от привилегированного по сравнению с англичанами положения. С другой стороны, компания купцов-авантюристов, поддержанная в данном случае правительством, стремилась получить торговую монополию в центральной Европе.

Англо-ганзейская борьба достигла особенной остроты в 1563-1564 гг., когда прекратилась торговля англичан с Нидерландами. Временное торговое соглашение, заключенное между Англией и Нидерландами, было нарушено в 1563 г., после того, как Королева Елизавета приказала захватить испанскую флотилию, груженную золотом и серебром. Разрыв произошел по инициативе Нидерландов, возмущенных пиратскими действиями англичан.

Разрыв торговых отношений с Нидерландами придал особое значение северным немецким портам, и Ганза попыталась, воспользовавшись ситуацией, восстановить свои былые привилегии в Англии [19, c.115].

В это время Филипп II Испанский предложил Ганзе союз против Англии. Ганза отказалась пойти на испанские условия, но и в тоже время не открыла своих портов англичанам. Однако не все немецкие порты были членами Ганзы. В частности, г. Эмден в 1564 г. разрешил англичанам вести торговлю через свой порт и сильно выиграл на этом. Правда, Эмден был неудобен для торговли, и через год англичане возобновили торговлю через Антверпен.

Переговоры между Англией и Гамбургом привели к тому, что в 1567 г. между ними было заключено соглашение на десять лет. В 1569 г., когда сношения с Антверпеном прекратились во второй раз опять-таки из-за конфискации английской королевской флотилии с грузом серебра, торговля с Гамбургом уже шла полным ходом [19, c.116].

Расхождение интересов в области внешней торговли между Англией и Испанией ясно ощущалось уже при Марии Тюдор. Английское купечество было крайне недовольно внешней политикой Марии именно потому, что правительство не принимало мер к обеспечению нужд и потребностей английской торговли и мореплавания. В частности, весьма характерна история с восстановлением ганзейских привилегий, которые были возобновлены по просьбе Филиппа Испанского к явному ущербу и возмущению лондонских купцов.

При Елизавете Тюдор в правительственной политике в этом отношении произошел поворот. Уже в начале 60-х годов, когда изменилась политика в отношении Ганзы, были приняты меры и к ограничению испанских претензий. В то же время противоречия между Англией и Испанией все более и более обострялись и чем дальше, тем все яснее становилось, что интересы английских купцов и предпринимателей могут быть обеспечены только за счет Испании.

Спорные вопросы между Англией и Испанией возникли благодаря ряду серьезных злоупотреблений, еще ранее совершенных англичанами в отношении фламандских подданных испанского короля. Это было нарушение старинных договоров между двумя этими странами. Первое злоупотребление состояло в том, что в Англии были запрещены некоторые фламандские мануфактуры. Другое в том, что было проведено значительное повышение таможенных пошлин, портовых и других поборов с товаров, посылаемых из Фландрии в Англию. И третье - это постановление английской королевы о мореплавании. В нем отдавалось предпочтение английским кораблям, перевозившим английские товары во Фландрию, в результате чего англичане получили монополию в данной отрасли торговли и совсем вытеснили из нее фламандцев. Кроме того, в Англии имели место постоянные придирки к фламандским подданным Испании. Англичане захватили их имущество и товары, требуя гарантий в том, что фламандцы продадут свои товары в короткий срок и обратят вырученные деньги в английские товары. В итоге фламандские подданные не могли вести дела в Англии по своему усмотрению.

Таким образом, основным ущербом, наносимым английской политикой испанским интересам, были всевозможные ограничения по отношению к фламандским товарам и предприятиям, а также постановление английского правительства, направленное на поддержку английского мореплавания, развитие английского флота и обеспечение привилегированного положения английскому купечеству во внешней торговле. Также важной причиной конфликтов между Англией и Испанией являлись многочисленные пиратские нападения, совершенные под предлогом недавней войны между Англией и Францией. Эти нападения принесли неисчислимые потери, не говоря уже о том, что они вызвали враждебные чувства народа Испании по отношению к англичанам. Испанское правительство отправляло ряд письменных жалоб английской королеве, не получив на них никакого ответа. Раз дружеские протесты не помогли, испанское правительство вынуждено искать других лекарств [19, c.118].

Закупорка каналов внешней торговли в 1586-1587 гг. послужила для Англии лишь последним толчком к тому, чтобы начать наконец открытую борьбу за европейский рынок. Конфликт между Англией и Испанией носил глубокий характер, будучи обусловлен всем ходом предшествующего развития.

Купцы-авантюристы не потеряли своего рынка в Германии, тогда как ганзейцы хотя и имели подворье в Лондоне, были фактически все это время лишены большей части своих привилегий в Англии. Основная причина этой неудачи Ганзы кроется в отсутствии национального единства Германии и в экономическом, и в политическом смысле, и в наличии этого единства в Англии. Выражала это единство и тюдоровская экономическая политика [19, c.124].

3.1 Англо-русские отношения

Около половины XVI столетия торговля Англии на Западно-Европейских рынках все падала и падала, между тем как торговля Испании и Португалии, благодаря заморским открытиям, сделанным Христофором Колумбом, Васко де-Гама и другими отважными мореплавателями, росла неслыханным образом. Англичане, которые, в виду бедности их собственной территории, всегда старались добывать себе средства к существованию путем морской торговли, не могли при таких обстоятельствах остаться позади других наций [20, c.25].

В XVI веке у Англии установились довольно оживленные экономические отношения с Русским государством [5, c.449]. Появление англичан в Белом море относится еще к 1553 г. Три английских корабля были отправлены из Темзы на поиски северного пути в Китай. Два из них погибли в Ледовитом океане, а один попал к устьям Северной Двины, откуда его капитан Ричард Ченслер был отправлен в Москву. Место, где это судно пристало, находилось поблизости монастыря Св. Николая. Англичане немало были удивлены, узнав, что новая страна есть страна христианская. Они скоро узнали, что она принадлежит Московскому царю, о котором они имели очень смутное представление. Они встретили здесь самый радушный прием. Гражданские власти, тотчас уведомленные о случившимся, оказали им соответствующие почести, а Холмогорский воевода отправил в Москву донесение, в котором извещал царя о прибытии посланника английского короля Эдуарда по имени Ченслера в сопровождении «гостей». Царь Иван Васильевич особым указом предписал предоставить Ченслеру и «гостям», свободный путь до Москвы, куда они и прибыли в конце 1553 года [20, c.27].

В Москве Ченслер был осыпан милостями и щедротами нашего государя и получил привилегию свободно торговать на русской территории. Затем он возвратился в Англию. Его возвращение глубоко взволновало весь народ и правительство. Привилегии его компании были значительно увеличены, а сам Ченслер снова был отправлен в Москву на этот раз уже с официальным письмом от королевы Марии и короля Филиппа к царю Ивану Васильевичу [20, c.30]. Однако в этом письме речь шла только о торговых сношениях. Англичане испрашивали новых привилегий для своих торговцев. Царь охотно исполнил их просьбу и даровал им широкие привилегии. Со своей стороны, он просил того же для русских купцов.

После того как англичане неожиданно нашли свободный путь для сношений с Россией, в Англии образовалось торговое товарищество, известное под именем «Русской» или «Московской» компании, - ''Russia Company'', ''Muscovy Company'', получившее в 1555 г., по хартии английского правительства исключительное право на торговлю с Россией [21, c.1]. Так завязалась торговля Москвы с Англией. Создание Английско-Московской компании привело к регулярным торговым сношениям Англии с Россией. Из России англичане вывозили лен, пеньку, сало, воск, мед, меха и т.д. А в свою очередь они ввозили сукна, галантерейные товары, медикаменты, оружие, серу, селитру, свинец. Английские купцы жили не только в Москве, но и в Ярославле, Вологде, Великом Устюге и некоторых других городах. Отправляясь на восточные среднеазиатские рынки, английские негоцианты совершали длительные путешествия через Русское государство по Волге и далее по Каспийскому морю. Однако английские купцы и поддерживавшее их английское правительство склонны были рассматривать Русское государство как своего рода торговую колонию, где им была бы обеспечена полная монополия на весь русский экспорт и вывоз [5, c.449]. Получив право беспошлинного торга в Московском государстве, предприимчивые англичане в большом числе стали ездить в Белое море со своими товарами и скупать в обмен русские товары. Они основали свои подворья во многих русских городах, объездили весь север нынешней России, хорошо его узнали и описали [22, c.146].

Первый торговый договор между двумя нациями был дисконтирован нашим первым посланником в Лондон Осипом Григорьевичем Непея. Позже Непея возвратился, нагруженный подарками для своего государя и для самого себя. Вместе с ним прибыл новый английский посол Энтони Дженкинсон [20, c.31].