Свое понимание внешнеполитической стратегии России еще до окончательной дезинтеграции СССР Б.Н. Ельцин изложил на пятом (внеочередном) Съезде народных депутатов РСФСР 28 октября 1991 г. Оно сводилось к нескольким базовым тезисам. Россия планировала войти в мировую экономику на равных правах со всеми суверенными государствами, приняв участие в международных финансовых и торговых организациях, подписав соглашения о преобразовании своей валютной и внешнеторговой системы в соответствии с международными стандартами. Новый лидер России, как и руководство доживавшего последние месяцы Союза, был готов на значительные уступки западным партнерам в обмен на их поддержку демократических преобразований в стране. Он заявил о необходимости придать гласности стратегические данные, обязательные для вступления в международные организации, подтвердил готовность принять и соблюдать основные принципы устава Международного валютного фонда. В докладе было высказано предложение пригласить экспертов МВФ, Всемирного банка, Европейского банка реконструкции и развития для выработки совместного плана сотрудничества и шагов по осуществлению российских экономических реформ. Впредь Москва должна была взять курс на полнокровное партнерство и интеграцию с Западом.

Данная стратегия стала реализовываться на практике, и отнюдь не только по воле нескольких реформаторов, а под воздействием всей ситуации внутри и вокруг России. Демократические силы, которые пришли к власти, горели желанием в сжатые сроки построить в России свободное правовое общество и процветающую рыночную экономику. Запад представлялся им главным политическим и идеологическим союзником в грандиозном деле возрождения России. Отчуждение от Запада, по их мнению, грозило тем, что мог быть упущен уникальный шанс преображения России.

внешняя политика российская реформа

Российский президент неоднократно подчеркивал, что Россия и лидер западного лагеря - США - имеют "общие интересы" и поддерживают "стабильные, хорошо отрегулированные и основанные на партнерстве" отношения, благодаря чему "паритет в ядерной мощи перестал быть необходимым". Выступая на сессии Совета Безопасности ООН 31 января 1992 г., Б.Н. Ельцин выделил то обстоятельство, что Россия "рассматривает Соединенные Штаты и другие страны Запада не только как партнеров, но и как союзников". Президент разъяснял, что Москва теперь разделяет с Западом основополагающие внешнеполитические принципы: "главенство демократических прав и свобод личности, законности и морали".

Не менее важным был тот факт, что Запад принимал сторону Б.Н. Ельцина и демократического лагеря в их борьбе с внутренними противниками. Так было во время августовского путча 1991 г. В ходе противостояния между исполнительной и законодательной властью в октябре 1993 г. российский президент вновь запросил моральной поддержки у западных лидеров и немедленно получил ее. Лидеры демократического движения полагали, что связь с Западом оберегала новую Россию от реванша внутренней реакции. Министр иностранных дел России А.В. Козырев проводил мысль о том, что стратегическое партнерство с Западом вдохновляло и облегчало демократическое развитие России, поэтому он не рекомендовал слишком акцентировать внимание на "агрессивной политике защиты национальных интересов в отношении с партнерами".

Одновременно Запад представлялся демократической власти основным источником помощи, необходимой для успешных экономических реформ. Западное сообщество располагало передовыми технологиями и крупными финансовыми ресурсами, на получение части которых рассчитывала Россия. По крайней мере, в начале 1992 г. все ветви власти сходились во мнении, что внимание российской дипломатии должно быть сфокусировано на формировании в стране эффективной, динамичной экономики, получении доступа к мировым рынкам и финансам, интеграции России в глобальную систему производства, потребления, торговли и труда.

Демократическое руководство нового государства находило в развитых западных странах образец для развития России. Оно хотело так осуществить назревшую модернизацию экономики и политического устройства, чтобы максимально "вестернизировать" собственную страну, добиться, по словам А.В. Козырева, "превращения России из опасного больного гиганта Евразии в члена западной зоны сопроцветания". Глава внешнеполитического ведомства призывал соотечественников учиться у передового "клуба держав" жить "цивилизованным образом", в частности, подготовить и осуществить совместные программы реформ в сфере экономики, безопасности и конверсии при прямом участии западных экспертов на всех этапах. В схожем ключе высказывались и другие влиятельные демократы.

Движимая такими мотивами, Москва проводила ярко выраженную прозападную политику. Она стремилась проявлять "конструктивизм" в международных делах, что, как правило, выливалось в одобрение действий и позиций западных правительств, зачастую копировании их, а также в учете мнения США и западноевропейцев и по внутренним российским делам.

Вторым (после сближения с Западом) важнейшим компонентом внешней политики новой России стало налаживание дружественных связей с бывшими советскими республиками. Демократы приветствовали роспуск СССР в 1991 г. не только потому, что это открывало единственный легальный путь к устранению М.С. Горбачева с президентского поста. В России в силу целого ряда причин сложилась широкая оппозиция "имперской" политике.

Демократические партии и либеральная интеллигенция исходили из того, что демократизация сделала роспуск СССР неизбежным. Сопротивление этому процессу могло спровоцировать конфликты и войны по югославскому сценарию. Выдвигался также аргумент, что без предоставления свободы другим народам Россия никогда не станет нормальным демократическим государством. Кроме того, Е.Т. Гайдар и другие ориентированные на Запад экономисты в правительстве придерживались мнения, что союзные республики превратились в "экономическое ярмо", препятствие реформам и сохранение субсидий для них, подыгрывание их капризам свели бы на нет успех жесткой монетаристской политики.

Демократы надеялись, что новые независимые государства будут благодарны России за предоставленную свободу, а общие идеалы и задачи бывших союзных республик позволят им тесно сотрудничать между собой. Существовала и уверенность в том, что Россия, как наиболее мощное государство, выдвинется на роль признанного лидера новых равных и независимых государств региона. Многие российские политики и простые граждане к тому же сентиментально верили в тягу других народов к сохранению "братских уз".

На более рациональном уровне руководство РФ полагало, что интеграционные импульсы будут подпитываться взаимозависимостью в области экономики, "неразделимостью" созданного ранее военного потенциала. Сказывалось и то, что российских лидеров связывала со многими деятелями обретших независимость стран совместная борьба против коммунистического тоталитаризма. Проявления враждебности в ряде районов постсоветского пространства интерпретировались в Кремле как адресованные старому режиму, а значит, временные по своему характеру.

В Москве ожидали, что вслед за всплеском эйфории от независимости возобновится процесс взаимосближения бывших союзных республик. Предполагалось, что для обеспечения этого достаточно было перевести отношения с ближним зарубежьем на принципы, "успешно апробированные в Европе: нерушимость и открытость границ, права человека и права меньшинств, взаимовыгодное сотрудничество". В начале 1992 г. в Министерстве иностранных дел России утверждали, что "идеи единства наших народов уже наполняются содержанием: достигнуты соглашения о единой обороне, едином военно-стратегическом пространстве, формируется система социально-экономических взаимосвязей"; призывали "наращивать достигнутое" в сфере интеграции.

В целом очевидно, что российское правительство отнюдь не забыло о постсоветском пространстве как о чем-то несущественном и о какой-то обузе (что утверждали критики внешней политики Кремля). Напротив, с самого начала демократическое правительство России всячески подчеркивало, что отношения с новыми соседями являются "главным приоритетом", что у России есть "жизненно важные интересы" на всей территории бывшего СССР. Другое дело, что первоначальные наивные представления о безоблачности перспектив интеграции мешали выработке рациональной стратегии, не позволяли добиваться поставленных целей.

В качестве третьего направления российской внешней политики выкристаллизовалось освобождение от "груза" советской дипломатии. Москва проявила готовность к самокритике, признанию и исправлению прошлых ошибок. Кремль в той или иной форме покаялся за вторжения в Венгрию, Чехословакию, Афганистан, политику в отношении балтийских стран, навязывание воли восточным немцам, манипулирование "освободительными движениями" и коммунистическими партиями в разных частях земного шара, жестокое обращение с японскими военнопленными, тотальный шпионаж против Запада и т.д.

Произошли очевидные изменения в политике России по отношению к Восточной Европе, коммунистическим режимам и компартиям, государствам "третьего мира". Распространено мнение, что новые российские лидеры просто решили уйти из Восточной Европы, отказавшись от стремления сохранить за собой "внешнюю империю". Действительно, нацеленная на сближение с Западом страна более не нуждалась в "восточноевропейском буфере", который выглядел теперь преградой на пути к цели. Тем не менее, важнейшим мотивом изменения подхода Москвы к Восточной Европе было неприятие ею прежних коммунистических режимов аналогично тому, как российские демократы отвергали власть КПСС внутри страны.

Россия хотела иметь дело с реформированными соседями и верила в светлые перспективы сотрудничества с ними. Президент Б.Н. Ельцин раз за разом говорил о сохранении стратегической важности Восточной Европы и об активной роли России в этом регионе. Случилось, однако, что экс-союзники распавшегося СССР сами отошли от Советского Союза. В таких обстоятельствах трудно было проводить эффективную политику, обеспечивая сохранение в Восточной Европе мощного российского присутствия.

Что же касается неевропейских социалистических государств - Северной Кореи, Кубы, Китая, Вьетнама, - то они не выражали позитивных эмоций по поводу событий в России. Их шокировал антикоммунизм нового российского руководства и смертельно напугала перспектива, что смена общественного строя на родине большевизма не только эхом отзовется за рубежом, но и спровоцирует российских демократов на прямое вмешательство в дела других стран. Москва, в свою очередь, разорвала все идеологические узы с коммунистическими режимами, предполагая их скорый крах. Кремль присоединился к хору западных стран, осуждавшему нарушения прав человека на Кубе и и КНДР, попробовал поучать Пекин на тот же счет.

Охладели отношения России с бывшими идеологическими и геополитическими партнерами СССР в "третьем мире". Перемены в нашей стране с большим скепсисом воспринимали в Индии, Ираке, Ливии, Эфиопии, Никарагуа, десятках других государств. Причиной были не только недостатки российской дипломатии, но и объективное расхождение интересов новой России и прежних советских друзей. Москва нуждалась в партнерстве с Западом, а они жаждали по-прежнему играть на противоречиях, сталкивать "сверхдержавы" к собственной корысти.

Не удерживал Россию на рельсах прежней дружбы и экономический расчет. Общество буквально требовало перестать кому-либо в чем-либо помогать, а заняться вместо этого устройством российской жизни. Став президентом Российской Федерации в 1990 г., Б.Н. Ельцин осудил "разбазаривание" национальных ресурсов. В октябре 1991 г. он запретил оказывать помощь зарубежным странам и попытался перевести сотрудничество с традиционными партнерами в русло взаимной выгоды. Требования о выплате долгов и призывы "избавиться от идеологических шор и бездумных расходов" в "третьем мире" лишь углубляли отчужденность бывших партнеров СССР от новой России.

Вместе с тем Россия предприняла усилия по налаживанию или расширению контактов со стабильными, умеренными и экономически сильными странами в развивающемся мире (многие из них прежде игнорировались Советским Союзом или сами не хотели иметь дел с коммунистической "сверхдержавой"). Определенные шаги были сделаны для проникновения на рынки оружия стран Персидского залива. Продвинулось вперед экономическое сотрудничество с Ираном, ЮАР, Южной Кореей, Тайванем, государствами АСЕАН, Австралией и Новой Зеландией. В Латинской Америке и особенно в Африке Москва действовала более вяло.

Заключение