Особенности социально-экономического и политического развития Англии в первой половине XVII века

Первым английским моряком, который обогнул мыс Доброй Надежды и достиг в 1592 г. Ост-Индии был Джемс Ланкастер. В 1600 г. голландцы, используя свою монополию» сговорились между собой с целью поднятия цен; они подняли цены с 3 шиллингов за фунт до 6 и 8 шиллингов. Прямым ответом на этот шаг было создание в конце 1600 г. Британской Ост-Индской компании и вторичный визит Ланкастера в Ост-Индию в 1601 г. Он прибыл с флотом из пяти кораблей и, возвратившись с богатым грузом пряностей, принес компании солидные прибыли. Вскоре, однако, выяснилось, что голландцы слишком крепко обосновались на островах, и не дают возможности новой компании организовать там постоянную прочную базу. Голландский флот, состоявший из двенадцати судов, не покидал берегов Ост-Индии, поэтому для англичан торговля в этих водах была сопряжена с огромным риском; после продолжительной борьбы на море, длившейся около двадцати лет, голландцам удалось ликвидировать английскую факторию, основанную в Амбойне на Молукских островах. Именно в результате борьбы на Дальнем Востоке Голландия стала занимать место Испании в качестве основного соперника Англии на море.

После того как купцы Ост-Индской компании были вытеснены с островов, они устремились в Индию, где португальцы оказал им гораздо более слабое сопротивление. В 1612 г. четыре больших корабля под командой капитана Томаса Беста подошли к Сурату и разбили португальскую эскадру, пытавшуюся преградить им путь. После этого уже не трудно было получить раз решение от великого могола на организацию постоянных складов или фактории в Сурате. В 1614 г. англичане одержали еще одну морскую победу, которая упрочила их господство в индийских водах. В 1620 г. была создана фактория в Мадрасе, а в. 1633 г. в Хугли близ Калькутты. Позднее, когда Карл II женился на португальской принцессе Екатерине Браганцской, он получил в качестве приданого остров Бомбей. Этот остров в 1680 г. был отдан в аренду Ост-Индской компании, которая, таким образом, приобрела крупную, выгодно расположенную базу, откуда было очень, удобно вести торговлю. Серьезной политической силой в Индии компания стала лишь в XVIII в., однако еще задолго до этого она установила обширные, чрезвычайно выгодные торговые связи. Деятельность ее не ограничивалась Индией, а распространялась значительно дальше, вплоть до Персии и даже Японии, где у нее была фактория с 1613 по 1623 гг. [19, с.630].

Елизавета, как и все Тюдоры, прекрасно понимала значение торговли и важность поддержки купечества в условиях, когда оно еще не помышляло о борьбе с короной Яков I, родиной которого была Шотландия с ее неразвитой промышленностью и слабой внешней торговлей, своей весьма робкой и, в конце концов, происпанской политикой быстро восстановил против себя лондонское купечество, которое к этому времени вследствие своих экономических успехов начало ощущать и свою политическую силу. В связи с этим Яков предложил, чтобы все европейские монархи объединились против угрозы «мятеж»: он совсем не желал унижения испанской монархии ради вящей славы английской торговли.

В 1604 г. война с Испанией закончилась мирным договором, который был раскритикован, ибо в нем конкретно не говорилось об обеспечении права торговли с испанскими колониями. Но хотя договор был непопулярен, условия его были, пожалуй, наилучшими, которых можно было добиться; если бы договор не был заключен, то продолжение затяжных и нерешительных военных действий обошлось бы довольно дорого и не принесло значительных результатов. В 1616 г. сэр Уолтер Рэли, возглавлявший группировку, которая требовала войны с Испанией, получил разрешение отправиться с экспедицией в Южную Америку на поиски золота. Ничего не найдя, он вернулся в Англию и был обезглавлен по требованию испанского посла и к всеобщему возмущению купечества, которое считало его действия вполне естественными и заслуживающими всяческой похвалы.

Эти перемены во внешней политике привели к коренному изменению внутреннего положения в стране. Еще со времен Елизаветы и до самого «Порохового заговора» (1605) оппозиция католиков королевской власти всегда носила очень активный, а временами даже явно изменнический характер. После 1605 г. некоторое время преследовали главным образом крайнее крыло католиков -- иезуитов. Но в связи с развитием дружественных отношений с Испанией и последующей женитьбой Карла I на француженке Генриетте - Марии к католикам стали проявлять терпимость, а затем их даже приблизили ко двору. С этого времени они стали наиболее верными и решительными сторонниками престола, единственной значительной группировкой населения, на которую Стюарты могли опереться [12, с.178].

Пуритане, вышедшие из тех слоев общества, которые в свое время представляли самую надежную опору Тюдоров, теперь оказались в лагере оппозиции по отношению к режиму, который, по их мнению (не вполне соответствовавшему действительности), ставил своей целью восстановление католицизма в Англии и решительно противоречил их интересам. В связи с этим оппозиция короне стала как бы воплощением патриотизма, и широко распространилось мнение, что монархия и ее сторонники находятся в союзе с чужеземным врагом. Ведя подобную внешнюю политику, Стюарты потеряли основной источник силы короны -- союз с исторически наиболее прогрессивным классом в стране. В 1874 году компания распалась [21, с.170].

Являясь одним из методов первоначального накопления, колониальная экспансия торговых компаний стимулировала процесс первоначального накопления, процесс разложения феодальных основ и начала развития капиталистических отношений. Выгодные торговые контракты компаний способствовали аккумуляции капитала в промышленности и торговле, созданию в Англии XVII в. новых отраслей промышленности, работавших на привозном сырье (шелковое и хлопчатобумажное производство), обеспечивали рынки для сбыта для продукции английских мануфактур. Внешняя торговля вызывала рост английской текстильной промышленности и приносила значительный доход в казну Англии

2 Социальная структура английского общества XVII века

2.1. Дифференциация крестьянства

Разные группы крестьянства выражали разные интересы. Еще в средние века английское крестьянство в правовом отношении распалось на две основные категории: фригольдеров и копигольдеров. В XVII в. земельные владения фригольдеров по своему характеру уже приближались к буржуазной собственности. В то же самое время копигольдеры являлись держателями земли на феодальном обычном праве, которое открывало много лазеек для вымогательств и произвола материальных лордов. Писатель-публицист второй половины XVI в. Гаррисон считал копигольдеров «наибольшей частью (населения), на которой зиждется благополучие всей Англии». В начале XVII в. в Средней Англии приблизительно 60 % держателей являлись копигольдерами. Мало того, даже в Восточной Англии, которая отличалась очень большим количеством фриголь-дерского населения, копигольдеры составляли от одной трети до половины держателей. Если же говорить о северных и западных графствах, то там копигольдеры имели очень большой процент населения. Копигольдеры, которые являлись основной массой английского крестьянства - йоменри, были бессильны перед волей лорда. Прежде всего, владельческие права копигольдеров были недостаточно обеспечены. Наследственными держателями являлась лишь небольшая часть копигольдеров. Большинство же из них держало землю 21 год. От лорда зависело, получит сын отцовский надел или по истечении срока держания будет лишен права на землю. Что касается имущественного отношения среди копигольдеров, необходимо отметить: рядом с прослойкой более или менее зажиточных копигольдеров была большая масса средних, а также мелких крестьян, которые с трудом содержали свое хозяйство и едва сводили концы с концами [22, с.200].

Дифференциация среди фригольдеров имела еще более резкий характер. Если крупные фригольдеры во многом были близки с сельским джентльменам-дворянам, то мелкие фригольдеры, наоборот, имели много общего с копигольдерами, они боролись за сохранение крестьянской надельной системы, за ограничение или уничтожение прав лордов на крестьянскую землю, за пользование общинными угодьями и т. д.

Необходимо также заметить, что, помимо фригольдеров и копигольдеров, в английской деревне было немалое количество безземельного населения, коттеров, которые использовались в качестве батраков и поденщиков, мануфактурных рабочих.

По мнению современников, в конце XVII в. коттеры составляли 400 тыс. человек. Эти сельские жители испытывали на себе как феодальный, так и капиталистический гнет. Не зря во время восстаний в их среде популярными были самые крайние лозунги типа « Как было бы хорошо перебить всех джентльменов и вообще уничтожить всех богатых людей...» или «Дела наши не поправятся до тех пор, пока не будут перебиты все джентльмены». Как всегда в подобных случаях, весь этот обездоленный люд - частью попросту нищие, бездомные бродяги, - затравленные нуждой и темнотой, в первую очередь отзывались на всякого рода мятежи и восстания, главную свою задачу видя в завладении богатствами более предприимчивых граждан [30, с.403].

2.2 Новое дворянство

Из этих характерных особенностей экономического развития предреволюционной Англии вытекало и своеобразие социальной структуры английского общества, которое определило расстановку борющихся сил в революции. Необходимо отметить, что английское общество, как и современное ему французское, делилось на несколько сословий. В своем «Описании Англии» (1577 г.) Уильям Гаррисон социальную структуру современного ему общества разделил следующим образом. «Мы в Англии, - писал он, - обычно подразделяем людей на четыре сорта».

Первый сорт - это джентльмены: титулованная знать, рыцари, эсквайры, а также те, кого именуют просто джентльменами. Второй - это бюргеры: члены городских корпораций, домовладельцы, плательщики налогов. Третий - йомены: зажиточная верхушка крестьян, владельцы земли на праве фригольда с годовым доходом в 40 шилл., а также зажиточные арендаторы. И, наконец, четвертый сорт - это поденщики, коттеры, копигольдеры, ремесленники. О них Гаррисон писал, что это люди, которые не имеют «ни голоса, ни власти в государстве, ими управляют, и не им управлять другими».

Однако, в отличие от той же Франции, эти сословия в Англии не были обособленными и замкнутыми и переход от одного сословия в другое проходил довольно легко и менее безболезненно. Томас Уилсон разделял английское дворянство на два разряда: высшее и низшее. Представителями первого были титулованные роды, которые обладали наследственным правом заседать в палате лордов (пэры). Однако, как замечал известный русский исследователь М. Барг, «родовитая знать Англии XVII в. не могла похвалиться древностью своих родов. В преобладающей своей части она была новосозданной: в лучшем случае - Тюдорами, в худшем - Стюартами. В самом деле, в первом парламенте Генриха VII заседало 29 светских лордов. Чего не сделала война Роз, доделали первые два Тюдора, завершившие разгром старой мятежной знати. В парламенте 1519 г. в стране оказалось лишь 19 светских лордов. Позднее, при Елизавете I, их число было доведено до 61, а при Якове I - до 91. Более половины состава палаты лордов 1642 г. получили свои титулы после 1603 г. Представить имущественный облик пэров позволяют следующие данные: годовая стоимость владений 61 пэра-роялиста составляла 1 841 906 ф.ст., т. е. в среднем 30 тыс. ф.ст. на одного. Только 16 пэров получали доход, превышающий эту среднюю сумму, зато доход многих был намного, ниже ее. Оскуднение значительной части знати было результатом сохранения феодального образа жизни, включая и формы утилизации земельной собственности. В случае отсутствия королевского фавора (должностей, пенсий, дарений) это приводило к неоплатным долгам и к неминуемой распродаже значительной части земельных владений» [8, с.300].

Круг аристократического дворянства в стране был довольно узок. Младшие сыновья пэра - титулованного лорда, - получавшие лишь звание рыцаря, не только формально переходили в состав низшего дворянства (джентри), но и по образу жизни очень часто становились дворянами-предпринимателями, близкими к буржуа. С другой стороны, городские буржуа, которые приобретали дворянские титулы и гербы, оставались носителями нового, капиталистического способа производства. В результате английское дворянство, оставаясь единым как сословие, было расколото на два социальных слоя, которые во время революции оказались по обе стороны баррикад.

Большое количество дворянства - в первую очередь это касалось его мелкой и средней части - к началу революции 1640 - 1660 гг. свою роль видело в помощи ускорению капиталистического развития страны. Продолжая оставаться классом земледельческим, это дворянство, в сущности, было уже новым дворянством, поскольку свою земельную собственность оно нередко использовало не столько для получения феодальной ренты, сколько для извлечения капиталистической прибыли. Перестав быть рыцарями шпаги, дворяне превратились в рыцарей наживы. Джентльмены (ими в XVII в. преимущественно назывались представители нового дворянства - джентри; более богатые джентльмены назывались сквайрами; часть их получала от короля титул рыцаря) становились удачливыми коммерсантами, которые не уступали представителям среды городского купечества.

«Благородное» звание не становилось преградой, когда, например, предприимчивый джентльмен хотел торговать шерстью или сыром, плавить металлы или варить пиво, добывать каменный уголь или селитру. Другими словами, любое дело считалось вполне оправданным и не зазорным, если оно приносило высокую прибыль [34, т.1, с.267].

С другой стороны, зажиточные финансисты и купцы, приобретая земли, вступали в ряды джентри. Любопытно отметить, что уже в 1600 г. доходы английского джентри значительно превышали доходы пэров, епископов и зажиточных йоменов, вместе взятых. Именно джентри с наибольшей активностью выступало на рынке в качестве покупателей коронных земель и владений обедневшей знати. Так, например, из общего количества земли, которая была продана в 1625 - 1634 гг. на сумму в 234 437 ф.ст., джентльмены и рыцари скупили больше половины. С 1561 по 1640 г. джентри увеличило свое землевладение почти на 20 %, в то время как землевладение короны за тот же период уменьшилось на 75 %, а землевладение пэров - более чем наполовину. Таким образом, экономические успехи нового дворянства явились прямым следствием его приобщения к капиталистическому развитию страны. В целом составляя часть дворянского сословия, в социальном отношении оно выделилось в особый класс, который был теснейшим образом связан с буржуазией. Одной из главных задач новое дворянство считало задачу превращения своих все возрастающих земельных владений в свободную от феодальной зависимости собственность буржуазного типа. Однако абсолютистский режим противопоставлял чаяниям нового дворянства все более жесткую систему феодального контроля за его землевладением. Палата по делам опеки и отчуждений, которая была учреждена при Генрихе VIII, при первых Стюартах превратилась в орудие феодального гнета. Рыцарское держание, на праве которого дворяне могли владеть землей, стало основой феодальных притязаний короны и явилось одним из источников ее налоговых доходов. Таким образом, становится совершенно очевидным тот факт, что незадолго до революции крестьянской аграрной программе, которая заключалась в стремлении уничтожить все права лендлордов на крестьянские наделы - превратить копигольд во фригольд, противостояла аграрная программа нового дворянства, стремящегося уничтожить феодальные права короны на свои земли. Одновременно с этим джентри пыталось ликвидировать также и традиционные крестьянские права на свои земли (наследственный копигольд). Наличие этих аграрных программ - крестьянско-плебейской и буржуазно-дворянской - явилось одной из самых важных особенностей Английской революции XVII в. Другая часть дворянства - преимущественно знать и дворяне западных и северных графств - по своему социальному характеру и устремлению являлась как бы полной противоположностью новых дворян. По образу жизни и по источнику доходов они продолжали оставаться феодалами, получая со своих земель традиционную феодальную ренту. Их землевладение сохраняло средневековый характер. Эти вельможи, которые испытывали немалые трудности в своем экономическом положении, так как их традиционные доходы очень отставали от их потребностей, тем не менее, свысока смотрели на дворян - дельцов и не собирались делить с ними ни свои привилегии, ни свою власть. Для представителей этого дворянства были характерны пристрастие к столичной жизни и увлечение придворными интригами, погоня за внешним блеском. Часто их окружало огромное количество слуг. И если бы они систематически не получали от короны поддержки в форме различных пенсий и синекур, щедрых денежных подарков и земельных пожалований, то их полное разорение неминуемо наступило бы [32, с.376].

Об экономическом упадке феодального дворянства красноречиво говорит большая задолженность аристократии: к 1642 г., т.е. к началу гражданской войны, долги дворян, поддерживавших короля, составляли около 2 млн. ф.ст.

Старое дворянство связывало свое благополучие с абсолютной монархией, которая охраняла феодальные порядки. Таким образом, английская буржуазия, которая поднялась против феодально - абсолютистского режима, имела против себя не все дворянское сословие в целом, а только часть дворянства. В то же время другая его часть, причем наиболее многочисленная, оказалась ее союзницей [15, с.548].

2.3 Английская буржуазия и низшие слои населения

В начале XVII в. английская буржуазия по своему составу была очень неоднородна. Так, например, ее верхний слой состоял из нескольких сот наиболее денежных представителей лондонского Сити и провинции. Это были люди, которые пожинали плоды тюдоровской политики покровительства отечественной промышленности и торговле. В качестве откупщиков и финансистов, обладателей королевских монополий и патентов они были тесно связаны с короной. С феодальной аристократией они были связаны как кредиторы и нередко участники привилегированных торговых компаний. Основную массу английской буржуазии представляли торговцы средней руки и высшего слоя цеховых мастеров. Последние выступали против фискального гнета, против злоупотреблений абсолютизма и засилья придворной аристократии, хотя в то же время не могли не видеть в короне опору и стража своих средневековых корпоративных привилегий, которые давали им возможность монопольно эксплуатировать подмастерьев и учеников. Неудивительно, что представители этой части английской буржуазии вели себя как правило, очень осторожно и не всегда были до конца последовательны в своих действиях.

Наиболее опасным короне слоем буржуазии являлись предприниматели нецехового типа, организаторы рассеянных или централизованных мануфактур, инициаторы колониальных предприятий. Их деятельность как предпринимателей не могла развернуться на полную мощь, так как связывалась цеховым строем ремесла и политикой королевских монополий. В то же время как торговцы они были в большой степени оттеснены владельцами королевских патентов от заморской и внутренней торговли. Именно эта прослойка буржуазии являлась наиболее яростным врагом феодальной регламентации ремесла и торговли. Низшие слои трудящихся - мелкие ремесленники в городе и мелкие земледельцы-крестьяне в деревне, а также довольно многочисленный слой городских и сельских наемных рабочих - представляли собой преобладающую часть населения страны. К сожалению, их интересы в то время в достаточной мере не были представлены ни в парламенте, ни в местном управлении, что и позволило им стать той решающей силой, которая ускорила созревание революционного кризиса в Англии. Опираясь на них, буржуазия и новое дворянство смогли свергнуть феодализм и абсолютизм и прийти к власти [6, т.3, с.376].

3 Общественно - политическое развитие Англии

3.1 Особенности английского абсолютизма

Еще в период правления Тюдоров (1485 - 1603 гг.) в Англии установилась абсолютная монархия. Сохранялась она и при Стюартах, но между абсолютизмом Тюдоров и Стюартов было большое различие. Многие буржуазные ученые говорят, что Тюдоры были дальновидны, проницательны, проводили умную политику и поэтому прекрасно ладили с подданными. Стюарты же были в Англии пришельцами, не отличались особым умом, были деспотичны, политически близоруки и поэтому восстановили против себя подданных.

Период правления Тюдоров был именно таким периодом, когда феодалы уже не могли сохранять свою власть в прежних формах, а буржуазия еще не могла установить свое господство. При Тюдорах положение старой родовой феодальной знати сильно пошатнулось. Это явилось следствием уничтожения многих знатных родов в междоусобной войне в конце XV века и упрочения положения короля за счет конфискации имущества побежденных противников. При Тюдорах стала появляться новая знать - выходцы из среднего дворянства и верхушки складывающейся буржуазии.

Она поддерживала короля, от милости, которого в значительной мере зависела. Тюдоров поддерживала также буржуазия - суконщики, купцы, зажиточные ремесленники - все те, кто был заинтересован в прекращении гражданских войн и феодальных междоусобиц, подрывающих промышленность и торговлю. В сильной королевской власти 6уржуазия видела защитнику от крупных феодалов. В свою очередь королю для укрепления его позиций нужна была поддержка со стороны буржуазии, которая к этому времени стала уже довольно сильным в экономическом отношении классом. В то же время буржуазия не могла еще угрожать королевской власти. На политическую власть она еще не претендовала. Поэтому, исходя из собственных интересов, корона поддерживала буржуазию. Королевская власть покровительствовала торговле и промышленности. Одновременно поощряя тем самым возвышение класса буржуазии, и видела в них необходимые условия как национальной мощи, так собственного великолепия.

В своей внешней политике Тюдоры защищали интересы английской буржуазии, ведя борьбу с ее главным врагом - Испанией. Победа над Испанией была для английской буржуазии необходимым условием процветания, так как Испания являлась собственницей богатейших колоний и опасной, соперницей в торговле. Испанский королевский двор был центром реакции в Европе. Ведя борьбу с Испанией, английская буржуазия и новое дворянство одновременно боролись против тех, кто в самой Англии поддерживал феодальную реакцию, прежде всего против старой знати. И Тюдоры поддерживали буржуазию, не предвидя того, что по мере усиления она станет претендовать на политическую власть и тяготиться королевской опекой.

Таким образом, буржуазия и новая знать были заинтересованы в наличии сильной королевской власти. В этом скоро оказалась заинтересованной и старая феодальная знать - недавний противник королевской власти. Государственный аппарат насилия и принуждения был нужен господствующей верхушке для защиты от поднимавшегося народного движения,

Эта общая заинтересованность всех привилегированных слоев населения позволила королевской власти усилить свое могущество. Устойчивости абсолютной монархии при Тюдорах, хотя она и была формой господства феодального класса, способствовало отсутствие в тот период острых противоречий между английским дворянством и буржуазией. Это объяснялось отчасти наличием многих общих интересов у этих классов в Англии, но главным образом тем, что в XVI веке производительные силы страны еще могли развиваться в pамках старых производственных отношений. Английский абсолютизм в XVI--XVII веках имел ряд отличий от классического абсолютизма. Важнейшими из них были: 1) сохранение парламента, 2) отсутствие постоянной армии (в мирное время в Англии существовала милиция - народное ополчение) 3) значительное влияние местных органов управления, при известной слабости центрального бюрократического аппарата. Все это в какой-то степени ограничивало власть английского короля.

Сохранение Тюдорами парламента объяснилось тем, что парламент не представлял тогда силы, сколько - нибудь оппозиционной монархии. Представители феодальной знати, нового дворянства и буржуазии в парламенте в силу своей заинтересованности в сильной королевской власти не оказывали сопротивления ее политике, тем более, что во многом эта политика отвечала их интересам [29, с.180].

Что касается армии, то островное положение Англии требовало наличия большого и сильного флота, но позволяло обходиться без постоянной армии, которая была одним из важнейших орудий абсолютной монархий во Франции.

Известная слабость централизованного чиновничьего аппарата в Англии объяснялась отчасти нежеланием задевать интересы провинциального дворянства, из среды которого издавна вербовались шерифы, мировые судьи и другие должностные лица на местах, а отчасти - соображениями чисто финансовыми. Выборные представители. Власти не получали жалованья, тогда как на содержание назначенных чиновников пришлось, бы тратить значительные суммы. Таково было положение английской монархии в XVI веке.

В первой половине XVII века, уже при Стюартах, экономическое развитие страны привело к значительным изменениям в соотношении классовых сил. Абсолютная монархия, отражавшая и защищавшая интересы феодального класса, стала уже несовместимой с новыми условиями.

Яков I, вступивший на английский престол в 1603 г. неоднократно заявлял, что король не обязан подчиняться законам, что он является верховным властителем над всей страной, «...является господином над всяким лицом, которое в ней обитает», и имеет «право жизни и смерти над каждым из обитателей». Эти абсолютистские идей поддерживались англиканской церковью и феодальной знатью, которые в усилении власти короля видели гарантию сохранения своего экономического и политического могущества.

Имея перед глазами пример французских королей, Стюарты продолжали тюдоровскую политику широкого вмешательства королевской власти в различные сферы жизни страны. В изменившихся условиях они действовали прежними методами, но к своему большому изумлению и неудовольствию, натолкнулись на довольно упорное сопротивление. Это сопротивление в начале их царствования по форме носило робкий, верноподданнический характер, но чем дальше, тем оно становилось упорнее и откровеннее.

К концу 30-х годов XVII в. Стюарты увидели, что парламент, и судебные органы, а также вооруженные силы страны (милиция и флот) все высказывают недовольство политикой правительства. Особенно заметным было недовольство в парламенте.

Английский парламент в XVII веке состоял палаты лордов и палаты общин. Палата лордов не избиралась, в ней были представлены пэры светские, занимавшие места на правах наследования, и духовные, получавшие доступ в палату в связи с занятием какой - либо высшей церковной должности. Большая часть членов этой палаты получила свои титулы и назначения от Стюартов, и поэтому Стюарты могли надеяться на их поддержку. Например, титул баронета, можно было купить у Стюартов за 1000 - 1200 ф.ст.

В палате общин дело обстояло несколько иначе, так как она была выборным органом. И хотя депутаты этой палаты отнюдь не являлись подлинными представителями английского народа, но в то же время они меньше зависели от правительства, чем члены палаты лордов. Выборы в палату общин производились на основе закона 1430 г., предоставлявшего избирательное право в графствах мужчинам, достигшим 21 года и получающим не менее 40 шиллингов годового дохода с земельной собственности.

В городах, имеющих право на представительство в парламенте, круг избирателей ограничивался обычно верхушкой городского населения. Право быть избранным формально ничем не ограничивалось, но фактически социальный состав представителей графств совершенно точно определялся постановлением, изданным еще в середине XV века. «Представителями графств могут быть избираемы только наиболее уважаемые личности между рыцарями и между теми из эсквайров и джентльменов, которые имеют право на возведение в рыцарское достоинство, но отнюдь не такие, которые имеют лишь звание йомена. Другими словами, в период Стюартов от графств в парламент избиралось среднее и крупное дворянство - как старое, феодального склада, так и новое, обуржуазившееся. В выборах депутатов от графств практически участвовала лишь незначительная часть избирателей, так как у мелких фригольдеров не было ни времени, ни средств для поездки на выборы, производившиеся обычно в столице графства. От городов чаще всего избирались также дворяне, жившие либо в самом городе, либо по соседству с ним.

Фактически палата общин состояла из земельных собственников и той части буржуазии, которая в какой - то мере была связана с землевладением. По мере того, как интересы нового дворянства и буржуазии стали расходиться с интересами феодальной монархии и феодального дворянства, в парламенте нарастала оппозиция, отражавшая растущее недовольство правительством вне стен парламента [6, с.134].

Недовольство Стюартами в стенах парламента и вне его находило свое отражение и в других звеньях правительственного аппарата. Даже судебный аппарат, комплектовавшийся по правилу «судья занимает свое место до тех пор, пока это угодно королю», в 20 - 30-х годах XVII в. проявлял известную оппозиционность. Далеко не все дела в судах стали решаться в соответствии с желаниями правительства. Недовольство политикой правительства проявлялось и во флоте.

3.2 Политика первых Стюартов

С 1603 г. королем Англии стал сын казненной Елизаветой шотландской королевы Марии Стюарт - Яков VI Шотландский, принявший в Англии имя Якова I. Противоречия между феодально-абсолютистский строем и развивающимися буржуазными отношения при новой династии сказались особенно остро. Яков I сразу же по приезду в Англию стал оплотом всех реакционных феодальных сил стран. Феодальная аристократия, еще частью католическая на западе и севере Англии, возлагала на нового короля, сына католички Марии Стюарт, большие надежды, полагая, что он восстановит в Англии католицизм или, во всяком случае, отменит наиболее стеснительные для католиков законы, установленные при Елизавете Тюдор. Англиканское духовенство со своей стороны, учитывая конфликты Якова с шотландскими пресвитерианами, возлагало на него не меньшие надежды, рассчитывая на помощь в борьбе с всё более распространявшимся в Англии пуританизмом. Но сами пуритане тоже ожидали от нового короля облегчения свое положения, полагая, что Яков, получив воспитание под надзором кальвинистских богословов и будучи королем протестантской Шотландии, не захочет пойти по стопам своей матери и поддерживать католическую веру. В действительности Якову I были ненавистны теократические и тираноборческие настроения наиболее крайних шотландских кальвинистских проповедников Нокса и Бьюкенена, идеи которых тщетно пытались, а привить его воспитатели в Шотландии. Он был убежденным поклонником абсолютистских доктрин, развивавшихся в XVI в. в ряде стран континентальной Европы, особенно во Франции. Политический строй Франции и Испании, двух государств Европы, где королевская власть к XVII в. получила законченные абсолютистские формы, казался Якову I идеалом. Стремление новых классов английского общества (буржуазии и нового обуржуазившегося дворянства) к ограничению королевского абсолютизма и к использованию английского парламента в этих целях, явившееся уже с конца XVI в., встретило со стороны Якова I осуждение и противодействие.

Еще, будучи королем Шотландии Яков I написал два трактата - «Царский дар» (1599) и «Истинный закон свободной монархии» (1603) в которых «коронованный автор» развивал теорию абсолютизма в тот самый момент, когда в Англии этот политический строй уже начал вызывать против себя глубокое недовольство. «Шотландские короли, - писал Яков, - существовали до установления сословий и рангов, до созыва парламентов, до издания законов. Ими была распределена земля (среди знати), ими были образованы различные сословия так же, как ими были созданы различные правительственные учреждения. Короли были творцами законов, а не законы творцами королей». По мнению Якова, парламент не обладает законодательными правами. Он (парламент) может издавать законы, но лишь в том случае, если «королевский скипетр коснется их», т.е. если они будут утверждены королем. В чисто средневековом стиле Яков I подчеркивал божественное происхождение королевской власти. «Монархи - божьи наместники», - заявлял он по своем прибытии в Англию уже в первом парламенте. - «Кто, кроме бога, может быть судьей между королем и его народом?..» «Рассуждать о том, что бог может и чего не может, есть богохульство. Рассуждать о том, что может государь и чего не может, есть бунт. Я не позволю рассуждать о моей власти. Монархический порядок есть самый высший на земле порядок. Монархи - божьи наместники. Они сидят на божьем престоле. Сам бог называет их богами», - рассуждал Яков I перед тем же парламентским собранием. Король не раз признавался, что с трудом выносит английский парламент. Положение английского короля казалось Якову I странным. «Удивляюсь, - говорил он о парламенте испанскому послу Гондомару, - как мои предки допустили такое учреждение. Я застал уже его готовым, когда приехал сюда. Я вынужден мириться с тем, от чего не могу никак отделаться». Считая свою власть абсолютной, Яков I негодовал, когда парламент отказывался предоставить королю право взимания налогов. «Ведь могут же брать пошлины короли Франции, Дании, Испании. Почему же я не могу этого делать?» - говорил он раздраженно в 1610 г. Пытаясь добыть деньги помимо парламента, Яков I широко практиковал торговлю патентами на всякие торговые и промышленные монополии, восстановив, таким образом, практику, в свое время уже решительно осужденную парламентом.

Однако рост абсолютистских тенденции в идеологии и политике Англии объяснялся не только личными взглядами Якова или влиянием иностранных (французских и испанских) образцов. С конца XVI в. начинает меняться характер английского абсолютизма, который из прогрессивного становится все более реакционным, все более выявляет свою феодальную сущность и делается препятствием развитию в стране буржуазного строя [11, с.115].

Абсолютизм, возникший в условиях разложения феодализма и складывания капиталистических отношений, помог развитию английской буржуазии и нового дворянства, во многом активно содействуя процессу первоначального накопления капитала со всеми его насилиями и жестокостями. Но вызревавший в английском феодальном обществе новый буржуазный строй уже не мог мириться с абсолютизмом, который в силу самого своего характера, в силу своей феодальной природы содействовал интересам буржуазии лишь постольку, поскольку он стремился к увеличению доходов казны. Буржуазия и новое дворянство хотели в свою очередь подчинить своим интересам всю внутреннюю и внешнюю политику государства, захватить в свои руки финансы и церковь. Поэтому прежние верные союзники и покорные подданные короны - буржуазия и новое дворянство - становились в оппозицию королевскому абсолютизму, используя для этого старинное учреждение - парламент, который из послушного, каким он был в XVI в., делается в XVII в. оппозиционным. Важнейшую роль играло то, что против абсолютизма нарастало недовольство народных масс, возмущенных свирепым законодательством о бедных, возраставшими государственными налогами, продажностью и пристрастием к роскоши королевских чиновников, беспощадным подавлением крестьянских волнений.

При этих условиях абсолютизм все сильнее опирался на наиболее peaкционные феодальные группы английского общества, в значительной мере на тех, с кем ему еще недавно приходилось вести борьбу. В то же время эти феодалы все теснее сплачивались вокруг короля, который являлся для них опорой в борьбе, как против растущего недовольства народных масс, так и против посягающей на их господство буржуазии. Отсталая часть дворянства (особенно на севере и на западе страны), которая не могла использовать для улучшения своего экономического положения ни огораживании, ни обезземеления крестьян, ни капиталистического фермерства, теряла часть своих доходов вследствие падения рент, что было результатом «революции цен». Отчасти ей удавалось сохранять эти доходы путем увеличения рент и других феодальных поборов с зависимого крестьянства. Но еще большее значение для этой части дворянства имела королевская служба, занятие административных, судебных, военных я придворных должностей со связанными с ними денежными доходами и подачками. Взятки и воровство из казенного сундука пополняли то, что феодал терял на падении ренты. Близость к королю была источником получения постоянных и верных доходов. Поэтому значительная часть дворянства, главным образом та его часть, которая была меньше затронута буржуазным перерождением на данном этапе развития феодализма, группировалась вокруг короля, забыв о былых притязаниях на политическую самостоятельность. Она была заинтересована в том, чтобы король был свободен от контроля в области собирания и траты государственных доходов, так как это лучше обеспечивало ее собственные доходы.

Старая феодальная английская знать была истреблена почти полностью во время войн Алой и Белой розы. Выросшая на пожалованиях и подачках Тюдоров и Стюартов, новая феодальная знать не только не была в оппозиции к абсолютизму, но, наоборот, была заинтересована в усилении бесконтрольной власти короля.

Таким образом, значительная часть дворянства была горячей защитницей королевского абсолютизма. Притязания буржуазии и нового дворянства на контроль над короной и, особенно, над взиманием налогов, над действиями королевских чиновников, над расточительностью двора были для придворной знати покушениями на «священнейшие права» монарха.

У монархии был и другой союзник - англиканскую церковь. Англиканская церковь всецело поддерживала «главу церкви» - короля, королевская власть была гарантией сохранения огромных богатств, остававшихся еще у церкви (после секуляризации монастырских имуществ) в виде епископских, деканских и капитульских земель. Королевская власть гарантировала англиканству положение господствующей, единственно признанной государством церкви, поступление в ее пользу десятины и других многочисленных доходов.

В борьбе между силами буржуазии и силами феодализма, которая особенно обострилась с начала XVII в., королевская власть, являясь оплотом феодальных порядков, стала центром притяжения всех реакционных сил. В своей административной, финансовой, религиозной, внешней политике она все более становилась на путь феодальной реакции, углубляя те противоречия, которые разделяли феодальные и буржуазные группировки в Англии.

Феодальная реакция сказывалась и в финансовой, и в церковной, и во внешней политике королевской власти. Восстанавливались давно забытые феодальные платежи и поборы, воскрешались давно уже, казалось, избитые феодально-рыцарские обычаи. В церковной области все более открыто возвращались к некоторым католическим обрядам, все более усиливались гонения на пуритан. В области внешней политики королевская власть явно стремилась к союзу с феодально - абсолютистскими и «атоническими странами - Испанией и Францией. В то же время союз с протестантской Голландией - Соединенными провинциями - потерял свое значение. По всем этим вопросам внутренней и внешней политики шла непрерывная борьба между короной и парламентом в течение всех первых десятилетий XVII в.

Парламенты, собиравшиеся при Якове I, резко высказывались как против абсолютистской «теории» Якова I, так и против его реакционных мероприятии в области внутренней и внешней политики.

Уже первый парламент, собравшийся в 1604 г. и действовавший с перерывами до 1611 г., представил королю особую «Апологию палаты общин». В этом произведении заявлялось, что Яков I «неправильно осведомлен» о взаимоотношениях между короной и парламентом: у короля нет абсолютной власти, он (король) делит свою законодательную власть с парламентом, парламентские привилегии являются «прирожденными вольностями английского народа». «Великое заблуждение думать, - говорилось в «Апологии», - что привилегии парламента, в частности привилегий общин Англии, принадлежат ему по королевской милости, а не по праву. Мы получили эту привилегию в наследство от наших предков так же, как мы получили от них и наши земли и всякое другое имущество, которым мы владеем». Уже в первом парламенте Якова I коммонерам (членами палаты общин) был резко поставлен вопрос о праве установления налогов, на что претендовал Яков I. Парламентские юристы заявляли, что право устанавливать налоги принадлежит верховной власти и может быть осуществлено только королем в парламенте (обычная формула парламента, обозначавшая, что в данном случае речь идет именно о правах парламента). В петиции, поданной королю в начале 1611 г., парламент требовал отмены всех налогов, взимаемых правительством без утверждения их палатой общин [5, с. 530].

Весьма характерным для деятельности первого парламента Якова I было сделанное королю предложение отказаться от прав феодальной опеки и прочих поборов, связанных с правами короля как верховного сеньора Англии. Общины предлагали за отмену этих феодальных прав короля предоставить ему ежегодно доход в виде субсидий размером в 200 тыс. фунтов. «Великий контракт», как называли это соглашение, не состоялся. Король счел эту сделку недостаточно выгодной для себя.

Созванный в 1614 г., после почти четырехлетнего перерыва, второй парламент заседал всего два месяца и был распущен королем, так как общины снова потребовали, чтобы король прекратил сбор всех неутвержденных парламентом налогов. Яков был так разъярен выступлениями оппозиции, что распорядился даже сжечь представленный ему меморандум парламента по вопросу об импозициях (налоговом обложении). Несколько депутатов палаты общин, выступавших наиболее активно против короны, было арестовано.

После этого Яков не созывал парламента почти целых семь лет. Лишь в 1621 г. собрался третий парламент Якова I. При его открытии члены парламента выразили недовольство монополиями, число которых все увеличивалось вследствие того, что король вел широкую торговлю ими. Парламент собственной властью привлек к судебной ответственности наиболее ненавистных монополистов, фактически восстановив, таким образом, свою судебную власть заглохшую было при Тюдорах. Парламент пошел и дальше. Не ограничиваясь преследованием купцов - монополистов, парламент привлек к ответственности и королевских министров, подписывавших патенты на монополию. Среди привлеченных оказался и канцлер королевства, известный ученый и философ Френсис Бэкон, барон Веруламский, обвиненный парламентом во взяточничестве. Яков I оспаривал право парламента судить его министров, но не смог помешать судебному процессу над своим канцлером. Палата лордов, которой собственно принадлежало право судить королевских министров, выступала в этом вопросе заодно с палатой общин. С точки зрения лордов, Френсис Бэкон был «выскочкой», «новым человеком». Сама политика укрепления центрального административного аппарата, проводившаяся Бэконом (особенно в судебной области - усиление значения канцлерского суда и др.), создала ему много врагов в среде придворной аристократии и высокопоставленных юристов.

Оппозиция абсолютизму Стюартов достаточно выявилась уже при Якове I. Критика финансовой, церковной, внешней политики его правительства поднималась каждый раз при созыве нового парламента. Выступления представителей парламентской оппозиции при Карле I, вступившего на престол в 1625 г. после смерти своего отца, стали еще более резкими. Неудачи внешней политики давали особенно большой материал выступавшим в парламенте ораторам. Парламент сильно урезывал субсидии королю и ограничивал сбор их короткими сроками, решительно протестуя в то же время против попыток Карла I самовольно собирать налоги.

Уже первый парламент Карла I, собравшийся в июне 1625 г., оказался чрезвычайно кратковременным. Он был распущен королем спустя несколько недель после созыва (в августе 1625 г.).

Собравшийся в феврале 1626 г. второй парламент Карла I оказался настроенным еще более оппозиционно. И снова как когда - то это делал Яков I, король вступил в «конституционные споры» со своим строптивым парламентом. Карл вызвал членов палаты общин к себе во дворец, где канцлер от имени короля «разъяснил», что они не имеют прав привлекать к суду королевских министров, что устранение злоупотреблений в аппарате государственного управления есть дело короля, что созыв, продолжительность сессий и роспуск парламента зависят исключительно от королевской воли. Карл I распустил 15 июня 1626 г. и второй парламент. Король опубликовал прокламацию, в которой еще более откровенно подчеркнул абсолютистский принцип независимости королевской власти от парламента. Ответственность за свои действия, утверждала прокламация, король несет только перед богом. Вместе с тем правительство распорядилось взимать утвержденные парламентом пошлины и объявило новый принудительный заем, затрагивавший не только купцов и банкиров, но и средние слои населения. Взимание не утвержденных парламентом налогов и попытки разместить среди населения принудительный заем встретили упорное сопротивление в широких слоях английского народа. Ответом на это сопротивление были многочисленные аресты. Правительство донимало отказавшихся платить налоги тяжелыми военными постоями.

Весной 1628 г. Карл I снова созвал парламент. Он открылся 17 марта 1628 г. Прения приняли с самого начала чрезвычайно острый и резкий характер. Парламент потребовал от короля гарантии ряда личных и имущественных прав, сформулированных в документе, ставшем известным под названием «Петиции о праве» (7 июня 1628 г.). «Петиция о праве» включала следующие четыре пункта: 1) население не должно быть против желания принуждаемо к займам и к уплате налогов, не утвержденных парламентом; 2) никто не может быть арестован и лишен имущества, иначе как по законному приговору суда и закону страны; 3) прекращены аресты гражданских лиц по законам военного времени; 4) должны быть прекращены военные постои в домах.

«Петиция о праве» ссылалась на «Великую хартию вольностей» XIII в., которую парламентская оппозиция толковала не в соответствии с ее действительным содержанием, а в духе предъявленных королю требований, как на документ, будто бы ограничивавший власть короля в интересах «народа». Карл I вынужден был утвердить петицию, так как только при этом условии парламент соглашался дать ему деньги. Но вскоре, же после этого король начал нарушать данные им обязательства, толкуя их совершенно по-иному, чем парламент, прежде всего в отношении сбора налогов.

Новая сессия парламента (январь - начало марта 1629 гг.) прошла так же бурно, как и предыдущие. Парламент резко критиковал церковную политику правительства, усматривая в ней все больший и больший крен в сторону католицизма. Парламент протестовал также против взимания королем наряду с утвержденными парламентом налогами (предоставленные королю парламентом субсидии) и не утвержденных парламентом сборов, всякого рода торговых пошлин и т. п. 2 марта 1629 г. Карл I распустил парламент, твердо решив не собирать его вновь, а править уже совсем без парламента. Роспуск парламента в 1629 г. был расценен оппозицией как реакционный государственный переворот. Перед тем как разойтись, парламент принял резолюцию с призывом к населению не платить не утвержденных парламентом налогов. «Врагом английской свободы, - говорилось в этой резолюции, - является тот, кто будет платить не утвержденные парламентом налоги». Тут же следовало предупреждение по адресу противников пуританства: «Смертельным врагом государства объявляется каждый, кто будет вносить новшества в религию...» [24, с.10].

В результате одиннадцать лидеров парламента были посажены в тюрьму. Особой королевской прокламацией объявлялось, что будут расцениваться как «оскорбления королевского величества» всякие разговоры о том, что кто-либо может предписать королю срок созыва нового парламента. Так в Англии начался одиннадцатилетний период беспарламентского правления. Казалось, английский абсолютизм принимал формы, аналогичные абсолютным монархиям континентальных стран, где представительные учреждения давно уже перестали созываться. В начале 30-х годов абсолютизм почувствовал себя настолько прочно, что смог сам перейти в наступление. В стране воцарилась злейшая политическая реакция. Карл I и его феодальное окружение, уже не хотели идти ни на какие уступки оппозиции. Абсолютизм вступил на путь политики «напролом», как называли ее сами приверженцы короля.

Роспуск парламента и активное вмешательство короля в экономическую и социальную жизнь Англии повлекло за собой создание напряженной обстановки в стране естественный следствием, которой стало восстания в Шотландии и Ирландии. В 1625 г. Карл I издал «Акт о ревокации», согласно которому аннулировались все земельные пожалования, королями Шотландии, начиная с 1540 года. Дворяне могли сохранить эти земли в своей собственности, но при условии денежной компенсации, которая шла на поддержку церкви. Этот указ затрагивал большую часть шотландского дворянства и вызвал массовое недовольство. В том же году парламент Шотландии под давлением короля санкционировал обложение налогом на четыре года вперед. Это вскоре привело к тому, что налогообложение земель и доходов в стране стало постоянным, а такая практика не соответствовала традиционным для Шотландии представлениям об источниках финансирования короля. Второй и последней ошибкой короля стала политика сближения шотландского пресвитерианства с англиканством. В 1636 г. за подписью короля были изданы реформированные каноны шотландской церкви, в которых отсутствовало упоминание о пресвитериях и приходских собраниях, а в 1637 г. введена новая литургия, культ святых, богатое церковное убранство и предусматривающая целый ряд англиканских элементов. Эти реформы были восприняты в шотландском обществе как попытка реставрации католических обрядов и вызвали консолидацию всех сословий в оппозиции католицизму, епископату и авторитаризму короля. В ответ в Эдинбурге вспыхнуло восстание, которое было поддержано во многих частях Шотландии. В 1639 г. восставшие шотландцы перешли английскую границу, нанесли поражение английским войскам и заняли северные графства.