Исторический портрет Генриха IV как человека и как правителя

Некая преданность как в личных отношениях, так и в выборе своего окружения. Не стоит понимать, что Генрих IV всегда был верен своей жене, чему есть много опровержений. Просто, даже несмотря на довольно своеобразную совместную жизнь с Маргаритой Валуа Неоднократно упоминается многими исследователями, что Маргарита, впрочем как и Генрих, не была верна в браке, Генрих старался поддерживать с женой нормальные, дружеские отношения: «Тем не менее я оставалась при Генрихе Наваррском, как того требовал мой долг, а также из-за дружбы и доверия, которое он проявлял ко мне» Маргарита де Валуа, «Мемуары Маргариты де Валуа», http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Margo/frametext3.htm. Особенно чётко это проявилось уже после развода, когда Маргарита и Генрих вполне спокойно общались, и бывшая (уже на тот момент) королева получила вполне хорошее содержание. Говоря о личном окружении, стоит привести пример, когда Генрих, уже принявший католичество, всё равно продолжал поддерживать своих старых соратников - гугенотов, хотя уже скрытно: «…предоставил на мелкие Королевские слбственноличные расходы, состоящие по большей части в награждении тайно от Католиков, старых его военачальников и солдат Протестантских, служивших ему с толикими успехами» Сюлли, Максимильен де Бетюн деи «Записки…», стр. 314.

Умение очаровать собеседника, манипулировать им, привлечь его на свою сторону, Генрих показал ещё в раннем детстве, когда весь королевский двор был просто им очарован: «Маленький Генрих во время этого визита продемонстрировал стиль поведения, который будет характерен для него на протяжении всей жизни. Он имел обыкновение расположить собеседника или утомить его, вывести из себя или оттолкнуть, но в разумных пределах, чтобы не довести дело до окончательного разрыва. Он часто добивался желаемого от противника лестью или насмешками. В возрасте трёх лет и двух месяцев уже можно было предвидеть его карьеру обольстителя» Баблон, «Генрих IV», стр. 33.

В народной памяти Генрих остался как самый популярный король всех времён не только благодаря своей государственной деятельности, но и за любовь к прекрасному полу и выпивке. Особенно это заметно в народной песне, посвящённой ему:

Vive Henri quatre,Vive ce roi vaillant ! (bis)

Ce diable а quatre

A le triple talent

De boire et de battre

Et d'кtre un vert galant.

Chantons l'antienne Qu'on chant'ra dans mille ans. (bis)

Que Dieu maintienne

En paix ses descendants,

Jusqu'а ce qu'on prenne

La Lune avec les dents.

J'aimons les filles, Et j'aimons le bon vin (bis)

De nos bons drilles

Voilа tout le refrain :

J'aimons les filles,

Et j'aimons le bon vin По материалам спецкурса Мишель Дебренн «Малая история Франции»

В кратком переводе, в песне прославляется король Генрих IV, любитель женщин (J'aimons les filles) и хорошего вина (Et j'aimons le bon vin). Кроме того, восхваляется талант короля в битвах. Данная песня является ярчайшим примером того, что в памяти народа Генрих остался как народный король, которому не чуждо ничего земного. Стоит так же отметить менталитет французов, для которых прелюбодеяние не является смертным грехом, ну а если в этом замечен правитель, то это только добавляет ему популярности и народной любви.

Как человек своей эпохи, Генрих вполне спокойно относился к религии, используя последнюю как инструмент по достижению своих целей, будь то сохранение жизни в Варфоломеевскую ночь или желание взять Париж мирным путём. Имея наглядный пример в лице своего отца, который сам не раз менял как религию, так и союзников, Генрих с детства научился играть на чувствах людей и их отношении к религии. Можно сказать, что это было новаторством на тот момент: король не шёл на поводу своего вероисповедания, а сам подстраивал религию под себя. Его отношение к институту брака было вполне характерным для того периода, и, тем более, для нравов королевского двора. Как приводилось уже выше, большое количество любовниц и детей только добавляло популярности королю среди народа. В то же время, его первая жена Маргарита Валуа оставалась его союзницей даже после его смерти (хотя, естественно, последняя преследовала и свои цели): «Смерть короля заставила Маргариту бороться за сохранение мира во Франции -- гарантию обретенного ею благополучия. С этой целью она участвовала в последней ассамблее Генеральных штатов 1614 г., пытаясь привести к согласию непримиримых депутатов сословий напоминанием о военной угрозе Франции. Уверенная в своих способностях добиться желаемого, Маргарита прилагала все силы для укрепления на престоле новой династии в лице юного Людовика XIII» Плешкова Л.С., «Слово о королеве Марго», http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Margo/pred.phtml?id=896 .

Глава III. Внутренняя политика Генриха IV

К моменту восхождения на престол, Генрих IV получил страну в крайне плачевном состоянии: отсутствие чёткой экономической политики правительства, многолетние гражданские войны и бунты городов хорошо подкосили благосостояние страны. Недаром, фраза Генриха «La poule au pot du dimanche» Курица в горшке по воскресеньям обращённая к крестьянам, на тот момент считалась фантастической и мало выполнимой. Ибо как и в прошлые разы, основная тяжесть ведения военных действий ложилась на крестьян, которые в тот период и мечтать не могли о курице хотя бы раз в неделю.

Ко всему этому добавлялась и неспокойная религиозная обстановка в стране: проблема противостояния гугенотов и католиков по-прежнему не была решена. Плюс движение Лиги в провинциях и агрессивные действия со стороны Испания, которая неоднократно выступала против Генриха Наваррского.

Вполне естественно, что первоначальной проблемой для Генриха IV было наведение порядка и мира в стране, и лишь потом уже поднимать экономику, а для этого нужно было решить три большие задачи: победить дворянство Лиги, которое в многочисленных губернаторствах заняло командные позиции; завершить войну с Испанией и издать новый указ о религиозной терпимости. Генрих IV с большим энтузиазмом приступил к решению этих трех задач и в первый раз показал, в чем состояло его политическое мастерство. В делах с Лигой он сделал ставку исключительно на переговоры и деньги. Безоглядно опустошая и без того скудную государственную казну и используя все мыслимые источники займов, он между 1595 и 1598 гг. купил преданность всех противников и по одному привлек их на свою сторону, среди них также и Гиза Майенна. И с Испанией король пытался быстро прийти к миру к неудовольствию своих английских и нидерландских союзников. Когда в 1597 г. испанцы взяли Амьен и стали угрожать Парижу, король принял посреднические услуги папы Клемента VIII. Второго мая 1598 г. в Вервене был подписан мир. Филипп II из этого мира не мог получить никакой политической или территориальной выгоды. Когда через несколько месяцев он умер, эпоха испанского господства в Европе подошла к концу.

Вне всяких сомнений, издание Нантского эдикта (13.04.1598 г.) было самой крупной акцией Генриха IV по установлению мира в стране. Ни несгибаемые протестанты, ни ортодоксальные католики после смены религии короля не превратились в его сторонников. Короля упрекали в религиозном лицемерии и продолжали более или менее открыто вести публицистические бои против него, отголоски которых раздавались во Франции более тридцати лет. Протестанты, лишившись вождя, делали все, чтобы сохранить свою политическую, военную и синодальную организационную структуру. Хотя были и те, которые прекрасно понимали и переход Генриха в католичество, и Нантский эдикт: «Вот удар, разрушивший партии и надежды сеньоров на возможность продолжать свои мятежи и восттания» Жан де Серр о переходе Генриха IV в католичество, цитата по О.А Вайнштейн «Западноевропейская средневековая историография», стр. 392. Именно такой точки зрения придерживались «политики» - движение, которое, в отличие от гугенотов и Католической лиги, не представляли собой партии в собственном смысле слова. Это было скорее общественное направление, имевшее сторонников преимущественно среди высшего чиновничества, литераторов и учёных, представлявших интересы богатой буржуазии северо-французских городов. «Политикам» симпатизировали умеренные гугеноты (Лану, Ла Попленьер, Жак Боден). Так что нельзя говорить, что в своём стремлении принести покой в страну за счёт религиозных изменений Генрих был одинок. Постепенно появляется прослойка людей, которая судит человека не по его религиозной принадлежности, но по его человеческим качествам. В то же время, Генрих Наваррский стал замечать (и это не скрывалось), что многие его соратники-гугеноты не согласны с его курсом, направленным на мир, и ищут способы продолжения вооруженного конфликта.

Таким образом, Генрих IV вскоре после смены религии -- теперь с позиции короля -- научился оценивать опасность, которую представлял для единства королевства протестантизм с его тенденцией развиваться в «государство в государстве». Тем не менее, король решился на честную, не только тактически понятую политику в отношении своих бывших единоверцев. Он был глубоко убежден в том, что только мирное сосуществование обеих конфессий может обеспечить Франции мир, о котором мечтало так много людей. Его жизненный опыт помог ему понять, что не только у протестантов была тенденция к сословному обособлению. Между 1589 и 1598 г. во Франции было много «государств в государстве», и самым упрямым был, конечно, Париж с испанским гарнизоном в своих стенах и идеями Лиги в сердце. И даже с ним в 1594 г. король обошелся с монаршим милосердием.

При таких условиях он спокойно встретил ожидаемое сопротивление и быстро издал эдикт. Этот текст, подписанный в Нанте по поводу примирения с Меркером, в своей основе существенно не выходил за рамки того, что раньше полагалось протестантам: свобода совести по всей стране; свобода культа во всех местах, где проходили богослужения между 1596 и 1597 г., а также, смотря по обстоятельствам, в служебных местах и в замках дворянства; никаких богослужений в Париже и в радиусе пяти миль; зато неограниченная правоспособность, беспрепятственный допуск ко всем должностям и создание следственной палаты со смешанным религиозным представительством в некоторых парламентах. В остальном король особым указом предоставил гугенотам на восемь лет более ста безопасных мест и объяснил таким способом, который резко критиковался католической стороной, как серьезно он относился к безопасности своих бывших единоверцев и боевых соратников. Правда, как позже отметила протестантская сторона, это была временная уступка. Однако она явно выходила за рамки всех прежних уступок в этой области, и в следующие десятилетия оказалась весьма ценной для французского протестантизма. Тем более, что король по истечении срока допустил переговоры о продлении этой уступки.

Настоящим новшеством религиозной политики Генриха IV был даже не этот эдикт, а его отношение к тому, что он издал: в первый раз за время религиозных войн французский король сдержал свое обещание заботиться в последующие годы о претворении эдикта. Снова и снова Генрих IV искал прямых объяснений с членами Парижского и других парламентов, которые упорно сопротивлялись ратификации эдикта. Чтобы доказать им неоправданность их сопротивления и узость взглядов, он ссылался на собственное прошлое и из своего богатого жизненного опыта именно в религиозных вопросах сделал вывод, что нужно пользоваться лучшей политической концепцией, чем узколобые догматики обеих партий: «20 лет я руковожу партией Религии (т.е. гугенотов), это дает мне сведения обо всех. Я знаю, кто там хочет войны, кто -- мира. Я знаю тех, кто ведет войну за католическую веру из честолюбия или за испанскую партию, и я знаю таких, кто хочет только воровать. Среди протестантов были люди любого сорта, так же, как и среди католиков...» (выдержка из речи перед членами Парижского парламента, 16.02.1599 г.). И если было необходимо, король указывал споим парламентариям путь в будущее, предлагал альтернативу долгой, бесплодной, разрушительной гражданской войне: «Мы не должны делать никакой разницы между католиками и гугенотами, мы все должны быть хорошими французами» (оттуда же).

Во время таких споров он последовательно формировал свой образ как независимого от партийных ссор и частных интересов, стоящего выше сиюминутных конфликтов монарха, которому жизненный опыт позволял почти все знать лучше, чем его подданные. Это не было еще аргументацией Людовика XIV, который один знал больше, чем все его подданные только потому, что он был король. Но и у Генриха IV после 1598 г. отчетливо проявилась черта авторитарного высокомерия в отношении политиков всех мастей. Видные представители партий прошлых десятилетий, как католики, так и гугеноты, и среди них дю Плесси-Морней, постоянно вынуждены были покорно сносить высокомерие короля, которое при случае выражалось в шутке: «Я благодарю вас, -- выговаривал король делегации Парижского парламента, резко возражавшей против возвращения иезуитов, -- за заботу, которую вы проявляете к моей персоне и моему государству. Все ваши замечания хранятся в моей памяти, мои же в вашей -- нет. Вы указали мне на трудности, которые кажутся вам большими и достойными внимания, и вы не подумали о том, что все, что вы мне сказали, я обдумал и взвесил восемь или девять лет назад; лучшие решения на будущее восходят к размышлениям о прошлых событиях, и здесь я обладаю большими познаниями, чем кто-либо другой». Это говорил уже абсолютный монарх 17 века, и Генрих IV не только привел достаточно аргументов, но и показал, что он не шутит.

Генриха IV в новых исследованиях по праву называют основателем абсолютной монархии во Франции. Это не значит, что система и техника управления при нем выглядела так же, как при Людовике XIV. И это не значит также, что он во многом не обращался к предшественникам, таким как Людовик XI, Франциск I или Генрих III. Именно сравнение с ними показывает, в чем заключалась его самобытность. Он не изобрел новых средств и путей для усиления монархической власти, прошлое дало ему достаточно примеров и инициатив, особенно правление Генриха III. Однако он их переработал и в форме интенсивного «личного правления» заботился, чтобы надзор и контроль осуществлялись королем.

Сутью этого личного правления была эффективная организация процесса подачи советов. Генрих IV в принципе не изменил королевского Совета. Однако он отобрал у этого большого традиционного совещательного органа компетенции по всем вопросам «большой политики», как внутренней, так и внешней, и передал их небольшому кругу доверенных лиц. Это также не было изобретением короля, но по свидетельствам современников, он использовал этот инструмент столь нетрадиционно и эффективно, что это бросалось в глаза и казалось новшеством. Для назначений в этот маленький орган, разделенный к тому же на ведомства, Генрих в основном использовал персонал Валуа, и это тоже было примечательной чертой политических действий этого здравомыслящего политика. Бесспорно, он нашел в них лучших и опытнейших людей, владевших техникой власти: Шеверни, Белльевр, канцлер Генриха IV, Вилльруа, один из четырех государственных секретарей и «лучший человек» короля, кроме Сюлли; наряду с ними Силлери, Жан-нен, де Ту, Арлей и другие, происходившие из судейского сословия. Генрих IV не особенно жаловал этих людей и любил иронизировать по поводу их канцелярских манер; однако он хорошо знал, что обойтись без них он не мог, и не давал поводов сомневаться, что их верность будет вознаграждена, о чём неоднократно свидетельствует Сюлли, подробно расписывая, как Генрих награждал его каждый раз после удачно выполненного задания. К тому же они представляли лишь половину его политической мудрости в выборе персонала; вторую же половину представлял один-единственный человек -- Максимильен де Бетюн, герцог де Сюлли, который носил этот высокий титул только с 1607 г., но еще во время Варфоломеевской ночи как гугенотский воин-дворянин примкнул к Генриху Наваррскому и с тех пор верно служил королю.

Карьера Сюлли была единственной в своем роде по сравнению со всеми остальными в 16 веке. Сюлли носил множество звучных и доходных титулов, среди них с 1598 г. звание «суперинтенданта финансов», которое он превратил в доминирующую функцию во всей королевской финансовой администрации; но за всю жизнь он не освоил роли первого министра, как это сделал Ришелье при Людовике XIII. Он был и остался преданным и близким соратником короля, и никогда не возникало опасности, что Сюлли поступит иначе, чем того хотел король. Поскольку мы можем предположить, что реорганизация финансовой администрации, а с ней и всей государственной администрации в направлении создания централизованной бюрократической системы, которая прошла при Сюлли, соответствовала желанию короля и была проявлением и результатом его личного правления.

С помощью финансового совета, подразделения королевского Совета, Сюлли удалось за несколько лет получить представление о финансовых ресурсах королевства. Он сделал это совершенно независимо от местных и провинциальных чиновников, к замене которых незамедлительно приступил, в чем, однако, так же мало преуспел, как и все другие режимы 17 и 18 веков. Были и причины быть недовольным и парижским высшим чиновничеством: «В сию Парижскую бытность, труднейшее было для меня дело, приводить начальствующих при государственных сборах казны, а особливо главнаго Государственного сборщика вредный обычай, по которому расхищалася оная от временщиков» Сюлли, Максимильен де Бетюн деи «Записки…», стр. 35-36. Одновременно, где только мог, он потеснил провинциальные сословные собрания, поскольку они имели право участия в финансовой администрации провинций, а причины сомневаться в компетентности провинциальных чиновников тоже имелись: «Подложное наименование вещей, отменения должнаго, подделывания, поборы: и так сказать подписки под истину, двойные определения и должности, не упоминая об этом нарочно сохраняемом бепорядке течения всех письменных дел, при котораго помощи скрывающийся злодей весьма ясное для себя имеет зрение; во время, когда другим предполагает он непроницаемый мрак. Довольно сего, что взыскав в казну две только должныя зарплаты как настоящего тогда, так и трёх сряду пред оными прошедших годов, без труда собрал я больше пяти сот тысяч талеров, потерянных уже совсем для Его Величества» Там же, стр. 279-280. Парижская и провинциальные счетные палаты, ответственные за контроль и спорные дела финансовой администрации, Сюлли тоже подверг сомнению; четыре раза он создавал так называемые судебные палаты, чрезвычайные трибуналы, где должности занимали верные чиновники, которые, по крайней мере, на ограниченный срок лишали счетные палаты существенных полномочий. Естественно, что активная деятельность Сюлли по контролю над казной (с которой кормились многие дворяне) не нравилась королевскому двору, и он сам не раз вспоминает, как Генриху IV жаловались на него, пытаясь очернить в глаза короля. Генрих IV и Сюлли посылали в провинции чиновников короны на определенный срок и тем самым отменяли полномочия соответствующих инстанций. Такие «комиссии» были предшественниками интендантов, и в отдельных провинциях, прежде всего в Лионе, где не было парламента и провинциальных штатов, мы видим во времена Генриха IV (и его предшественника) такого интенданта, хотя он тогда еще так не назывался.

Ни Сюлли, ни его господин не испытывали большого почтения к правам остальных высших судебных палат и пытались их ограничить или нейтрализовать, та же судьба постигла и сборщиков. О чем бы ни шла речь, складывается следующая картина: за открытым, дружелюбным, веселым лицом первого Бурбона скрывается другое, суровое лицо сознающего свою власть абсолютного монарха: «Великой надлежит быть твердости духа и мало людей, которые бы столько могли в себе иметь оный, чтоб отважиться им на ненависть целаго общества, в толикой находящегося знати и силе, каково есть во Франции общество собирателей государственных доходов, чтоб устоять противу подарков, обольщения, выкруток и ронырств всех сих взысканцов, большею частию имеющие подпоры и согласия между собою, ни на что оные не обращая, как чтоб ослеплять им, подкупить на свою сторону, или обманывать имеющих над ними власть» там же, стр. 281.

Именно в своей последней фазе религиозные войны нанесли стране тяжелый экономический ущерб. Из расчетных книг крупных землевладельцев и церковных десятинных актов мы знаем, как сильно в эти годы снизилось производство зерна, сердцевины французской экономики. Повсюду увеличивались площади необработанных земель. Производство полотна и шелка сократилось наполовину. Мародерствующие войска, местные и иностранные, принесли голод и эпидемии -- к концу века еще раз во Франции угрожающе распространилась чума. Шла не только религиозная война между большими партиями, но и малая война между крестьянскими общинами и странствующими солдатами и разбойничьими бандами. На Юге, в Лимузене и Перигоре, в 1594 и 1595 гг. произошли крупные крестьянские восстания. Крестьяне боролись против тройного налогового бремени, которое наложили на них землевладельцы, церковь и король.

То, как Генрих IV отреагировал на эту ситуацию, было типичным для времени его правления и его манеры поведения. С помощью своего изобретательного суперинтенданта Сюлли он между 1599 и 1602 г. поднял и без того высокие прямые налоги на землю, тогда как талью, преимущественно «крестьянский налог», существенно сократил. Это принесло ощутимое облегчение, но обнаружилась оборотная сторона медали -- значительно возросли непрямые налоги, особенно налог на соль (габель). Вот как Сюлли в 1597 году описал проект написания будущей налоговой реформы, отвергая идею по усилению налогового гнёта на крестьян: « Способы сии могли быть раздроблены на-два разные рода, легчайшие и простые, чтоб увеличить пошлины и раскладки на народ; а другие труднейшие состояли во изобретении новых источников, откуда бы потекли деньги. К первым прибежище не соответствовало по мнению моему благоразумной политике: после толиких злоключений, нашедших на бедных поселян. Новое ещё для них одних было бы обременение, во время, когда они только что начали собираться с силою, и познавать, что такое есть успокоение. Сие бы довершило их разорение; лишило Государя впред, обильнейших, или лучше сказать, единственных истинных прибежищ» Там же, стр. 308.

Конечно, многим французским крестьянам стало легче уже потому, что миновало время войны и внутренних беспорядков. Однако у крестьян появились новые враги: с одной стороны, оправившаяся церковь привела в порядок свое десятинное управление, с другой -- старое и новое поместное дворянство, которое алчно зарилось на собственность задолжавших или разоренных крестьян. Именно в эти годы восстановления в почти всех провинциях доля собственности самостоятельного крестьянства упала ниже 50%. Но, несмотря на это, Генриху удалось достигнуть стабильности в государстве, того, чего так долго не хватало Франции: «Король, успокоив, как он говорил, благодаря своему мужеству и благоразумию все бури, которые так долго волновали государство, жил в своём королевстве…Заботливо стараясь найти пригодные средства, чтоб унять всякую злобу, вражду и частные распри, оказывать каждому правосудие без лицеприятия, улучшить свои доходы и облегчить положение народа» Сюлли, «Economies royales», цитата по Хрестоматии по истории средних веков, Т. 3, стр. 176.

Весьма важными были достижения Генриха IV в области развития ремесел и торговой политики. Он поощрял инициативы в этой сфере и проявил себя первым «меркантилистом» Франции, которому многим были обязаны Ришелье и Кольбер. Промышленность по производству массовой и роскошной одежды сильно окрепла, производство шелка было поддержано стимулированием выращивания тутовых деревьев и разведения шелковичных червей. Консультируемый компетентными хозяйственниками (Оливье де Серр, Бартелеми де Лаффема и др.), король нацелился на политику активного торгового баланса и поощрял французских купцов к продвижению в североамериканские колонии.

Хотя бы коротко, следует сказать о Генрихе IV -- покровителе искусств. Генрих IV вошел в историю французского королевства как один из великих зодчих. В Лувре, по его личной инициативе, была построена «большая галерея», в Фонтенбло -- «овальный двор». В обоих случаях король был скорее продолжателем. Однако в Париже он действовал совершенно самостоятельно, там он был градостроителем: Королевская площадь в Маре, известная с первых дней Революции как площадь Вогез, является его творением, как и площадь Дофине на западной оконечности острова Сите.

Из них следует, что он представлял общественное распределение ролей в своем государстве в соответствии с обычаем, причем его высказывания о воинском долге дворянства и продуктивном труде крестьян, ремесленников и всех, кто занимался промыслами, а также о духовенстве очень содержательны. Генрих IV был практиком, он был далек от теоретических спекуляций и от интенсивного чтения современной политико-теоретической литературы. Он был человеком беседы, непосредственного контакта, стремился сопоставлять интересные точки зрения, внимательно выслушивать собеседника и осмысливать сказанное.

Нет никаких признаков того, что он ставил под вопрос традиционную роль и функции дворянства. Он не желал решающего влияния герцогов и пэров на государственные дела, которые были исключительной прерогативой короля и его приближенных. В общем, он видел в дворянстве, принадлежность к которому чувствовал всю жизнь, ведущую, неотъемлемую, с военной точки зрения, силу своего государства. Поскольку это дворянство нужно было защищать от себя самого, Генрих IV принимал соответствующие меры, например, издал эдикт, запрещавший дуэли, и без большого успеха настаивал на его исполнении. В этом смысле Ришелье был его учеником.

Правда, между королем и дворянством были расхождения, причины которых крылись в уже давно ощутимом кризисе французского (да и всего европейского) дворянства на исходе 16 и в первой половине 17 века. Король был глубоко убежден в общественном значении дворянства, но он не хотел его видеть на важных постах в Совете, а в городах и провинциях Франции приставлял к дворянским губернаторам контролирующих и надзирающих лиц. Это вызывало недовольство дворян и поддерживало их готовность к бунтам, от которых не было избавлено правление Генриха IV.

И еще одно тяжело ударило по старинному дворянству: продажа и наследование должностей. Генрих IV и Сюлли поощряли и то и другое. Между 1602 и 1604 гг. они активизировали интенсивно практикуемый со времен Франциска I метод и по фискальным причинам в 1604 г. (эдикт Пуле) благодаря ежегодному сложению полномочий чиновников (годичное право) сделали возможной наследственную передачу, то есть продажу должностей. К тому же они сдавали в аренду всю систему одному финансисту (Пуле).

Старинное дворянство критиковало продажу должностей. Оно видело опасность в том, что многие «новые люди» из низов постепенно продвинутся в дворянство, и будут размыты древние сословные границы. Даже видные члены королевского Совета во главе с Белльером вели борьбу с системой и поддерживали традиционные государственно-правовые ценности французской монархии. Каждая должность, говорили они, исходит от короля как верховного законодателя страны, она может предоставляться на основе чести и квалификации, а не за деньги путем торговли.

Сопротивление обеих групп не имело успеха. Решение Генриха и Сюлли значительно способствовало распространению торговли должностями в абсолютистской Франции и, в сущности, внедрило наследование должностей. Это был неизбежный и необратимый процесс в монархии, которая уже давно решила идти путем бюрократизации, то есть увеличивать число чиновников не представителями высших сословий, работающими на общественных началах, а путем привлечения совершенно нового персонала. А как иначе это государство должно было оплачивать своих чиновников, то есть кормить их, если не широкой приватизацией их доходов?

Торговля и продажа должностей в следующие десятилетия дали значительную прибыль короне, и она была вынуждена по фискальным причинам создавать новые должности и продавать их. Из набранных таким способом чиновников (служащих) выросла прочная социальная опора монархии; правда, эти служащие из-за того, что должность являлась их собственностью, обладали большой степенью самостоятельности, однако были принципиально настроены на лояльное отношение к короне, как к гаранту их должности (и ее материальной ценности).

Так французское ренессансное общество при Генрихе IV постепенно меняло свое лицо. Дворянство, прежде всего высшая аристократия, доминирующая сила в век религиозных войн, окончательно уступило назначению государственной администрации. «Новые люди» начали овладевать положением и занимать ключевые позиции в центре, регионах, городах и общинах. Эти люди по своему происхождению были буржуа. Вырисовывались контуры нового сословия, судейского дворянства, которое надолго стало социальным базисом монархии Бурбонов.

Естественно, что первоначальной задачей, на момент пришествия к власти, для Генриха было снижение социальной накаленности в стране: будь то смена религии или подкуп лигистов, целью было прекратить вооруженные действия на территории Франции. Успешно играя на народной нелюбви к испанским войскам, которые помогали Лиге, Генриху удалось подавить оппозиционное движение, используя как методы грубой физической силы, так и экономические (подкуп). Решим эту проблему, можно было заключить мир с Испанией, что вскоре и было сделано.

Решив проблемы с внутренней и внешней угрозой, Генриху пришлось заняться социально-экономическими проблемами, реформируя и политику государства в плане религии, и в плане государственной структуры и налоговой политики.

Отличительной чертой его реформ является то, что впервые государство выразило свою политику в отношении религий (Нантский эдикт), при этом проявив изрядную толику толерантности. С другой стороны, каждая из сторон, будь то католики или гугеноты, считали уступки слишком сильными или слабыми, и полного мира в стране не наступило, но первый, и очень важный шаг был сделан.

Проводя экономические реформы, Генрих IV во многом слушался своего верного Сюлли, который, как уже отмечалось выше, считал, что государство не должно увеличивать налоговый гнёт на крестьян и стоит найти альтернативные и новые (в то время) источники финансирования казны. Проводимая политика протекционизма позволила торговой элите упрочить свои позиции

Заключение

Подводя итоги всему вышесказанному, можно отметить, что весь XVI век Франция находилась в состоянии постоянных социально-экономических изменений и конфликтов. В течение XVI века Франция постепенно выбивается в экономические лидеры Западной Европы, что, кроме роста экономики, требовало и определенных изменений в государственной политики в области финансов. При Генрихе IV были найдены новые источники пополнения казны, как торговля должностями. Проводимая Генрихом политика меркантилизма во многом была инновационной и позволила торговле страны увеличивать как обороты, так и дало толчок к росту промышленности в стране.

Стране нужен был лидер нового поколения, понимающий процессы, происходящие в ней, плюс способный прекратить гражданские междоусобицы в самой Франции. Именно эту роль и выполнил Генрих IV, проведя необходимые реформы и принеся мир в страну.

Будучи человеком «нового времени», он более скептично относился к проблеме вероисповедания, что позволило ему в нужных ситуациях менять вероисповедание в пользу необходимости. В то же время он осознавал, что стране необходим чёткий курс в плане религий, что и повлекло создание Нантского эдикта.

Изучение биографии Генриха и воспоминаний его современников, позволяет сказать, что он был «истинно народный» правитель:

· Спокойно общался с людьми, стоящими ниже его в сословной иерархии, что придавало ему популярности среди простого люда

· Во многом популярность обусловлена и подвигами на любовном фронте, что очень «ценится» среди французов, и любовные интриги лишь добавляли ему рейтинг

· Будучи воспитанным довольно в простой обстановке, Генрих не был «испорчен» придворным воспитанием, чем он сильно отличался от своих сверстников-принцев

· Успех в военных действиях также добавлял рейтинг Генриху Наваррскому в стране.

Но, даже будучи «народным» правителем, Генрих Наваррский жестоко пресекал любые крестьянские бунты, оставаясь монархом абсолютизма, но не демократии.

На формирование личности Генриха очень сильно повлияло его воспитание и его родители, дав ему наглядный пример, как сильно религия может влиять на отношения речь идёт о постоянных спорах и спорах родителей Генриха на религиозной почве, и, в то же время, как можно спокойно менять вероисповедание в угоду обстоятельствам. Умение очаровать, которым Генрих отличался ещё с детства, позволило ему сформировать вокруг себя круг верных людей (тот же Сюлли), которые были до фанатизма преданы своему королю.

Как человек своей эпохи, Генрих вполне спокойно относился к религии, используя последнюю как инструмент по достижению своих целей, будь то сохранение жизни в Варфоломеевскую ночь или желание взять Париж мирным путём. Имея наглядный пример в лице своего отца, который сам не раз менял как религию, так и союзников, Генрих с детства научился играть на чувствах людей и их отношении к религии. Можно сказать, что это было новаторством на тот момент: король не шёл на поводу своего вероисповедания, а сам подстраивал религию под себя.

Будучи «политиком» в полном смысле этого слова, Генрих IV даже после перехода в католичество и не смотря на все обиды своих гугенотских сторонников, не забывал об их помощи и помогал им, скрывая, правда, это от католической части своего окружения. Его действия как политика позволили улучшить экономическое состояние страны и успокоить социальную обстановку в стране.

Об успешности и необходимости его действий в плане реформ прекрасно говорит, что до сих пор он считается самым популярным королём Франции среди французов. Как человек и как правитель он прекрасно вписывался в ту обстановку, в которой находилась Франция в тот период и воистину был «народным королём», отвечая как экономическим, там и социальным нуждам страны.

Благодаря силе своего характера

Во многом его политика была продолжена Ришелье и Мазарини, да и о том, что курс в управлении был правильный говорят воспоминания Henri de Rohan, в которых автор мемуаров говорит, что, фактически, политика государства после смерти Генриха не изменилась, а сама его смерть не вызвала каких-либо волнений в государстве.

Список использованной литературы:

Источники:

1. Rohan, Henri de (1579-1638), «Memoires du duc de Rohan, sur les choses advenues en France depuis la mort de Henri le Grand», 1646

2. Документы по истории гражданских войн во Франции (1561-163), М.-Л., 1962

3. Маргарита де Валуа, «Мемуары Маргариты де Валуа», http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Margo/frametext3.htm

4. Нантский эдикт // Хрестоматия по истории средних веков, Т.3, М., 1950

5. Сюлли, Максимильен де Бетюн де, «Записки Максимилиана Бетюна герцога Сюлли, первого министра Генриха IV приведенные в порядок и примечаниями снабденные новейшого вновь просмотренного издания в Лондоне», М., 1770

Монографии:

1. Баблон, Жан Пьер, «Генрих IV», Ростов-на-Дону, 199г.

2. Вайнштейн О.Л., «Западноевропейская средневековая историография», М., 1964

3. Варфоломеевская ночь: событие и споры (сборник статей), М., 2001

4. Лозинский А.А. «Кульминационный этап гражданских войн во Франции XVI века (автореферат)», М., 1978

5. Лучицкий И.В., «История феодальной реакции во Франции в XVI и XVII веках», Т.1, 1871

6. Люблинская А.Д., «Особенности культуры Возрождения и Реформации во Франции» // Культура эпохи Возрождения и Реформации, Л., 1981

7. Малинин Ю.П., «А.Д. Люблинская о некоторых проблемах Возрождения и Реформации», // Культура эпохи Возрождения и Реформации, Л., 1981

8. Немилов А.Н. «Значение Реформации для культурной общности Северного Возрождения» // Культура эпохи Возрождения и Реформации, Л., 1981

9. Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции XIII-XVIII веков, М,, 1960

10. Плешкова Л.С. «Слово о королеве Марго», http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Margo/pred.phtml?id=896

11. Плешкова С.Л., «Французская монархия и церковь (XV-середина XVI века)», М., 1992

12. Райцес В.И., «О некоторых радикальных тенденциях во французском реформационном движении середины XVI века» // Культура эпохи Возрождения и Реформации, Л., 1981

13. Токарева Т.Н., «Политические взгляды Сюлли», М., 1999

14. Трофимова О.В. «Города в гугенотском движении во Франции XVI века», Ярославль, 1983

15. Уваров П.Ю., «Французское общество XVI в. Опыт реконструкции по нотариальным актам», М., 2003

16. Шишкин В.В. «Французский королевский двор и политическая борьба в конце XVI - первой трети XVII века», Спб., 1996

17. Эльфонд И.Я., «Политические учения эпохи Возрождения и Реформации (Франция)», Саратов, 1991

18. Эрланже Филипп «Резня в ночь на святого Варфоломея 24 августа 1572 г.», Спб, 2002

Размещено на Allbest.ru