3 февраля 1930 г. за подписью наркома К. Е. Ворошилова была разослана во все военные округа директива (№ 25/ш), подтверждающая прежний порядок привлечения частей РККА. Приказ РВС СССР от 10 июля 1926 г. № 365/59 действовал на протяжении всего периода проведения операций «по кулачеству». В 1933 г. в связи с проявлением тенденций в округах привлекать армию для сельскохозяйственных работ Ворошиловым был вновь отдан приказ, подтверждающий основные положения использования армейских частей на «внутреннем фронте».

Таким образом, Красная армия не только не привлекалась, но и не рассматривалась властью как военная сила для осуществления политических решений в отношении крестьянства, хотя за годы Гражданской войны ею был накоплен немалый как боевой, так и организационный опыт, позволивший достаточно быстро справиться с массовым бандитизмом, как политическим, так и уголовным.

Научные исследования последнего времени, как мы отмечали ранее, свидетельствуют о том, что вопрос о привлечении армии к операциям по раскулачиванию и «влиянии столкновений на армию в связи с раскулачиванием» не был однозначным. Несомненно, что К. Е. Ворошилов, принял активное участие в отстаивании прежнего порядка использования войск Красной армии на «внутреннем фронте». Позиция наркома в этом вопросе имела серьезные основания. Одно из них -- волна «крестьянских настроений» не спадала; вопрос -- можно ли использовать армию, имеющую крестьянскую основу, в реализации антикрестьянской политики, для многих был однозначен. Было и другое обстоятельство, которое, скорее всего, учитывал Ворошилов. Постановление Политбюро «Об обороне СССР», принятое в июле 1929 г., нацеливало Красную армию к серьезным реорганизационным изменениям, связанным в том числе с разработкой мобилизационных мероприятий. Несомненно, что эта важнейшая как для страны в целом, так и для армии в частности работа требовала от военного руководства огромных организационных усилий и сосредоточения внимания на усилении боеготовности армии.

Усугубляли и без того непростую ситуацию развернувшиеся внутри военного ведомства споры между К. Е. Ворошиловым и М. Н. Тухачевским на перспективы модернизации Красной армии. Суть этих споров составляли вопросы соотношения между необходимостью и целесообразностью новых формирований внутри Красной Армии, позволявших усилить обороноспособность страны. Позицию, занимаемую К. Е. Ворошиловым в этих вопросах, исследователь вопросов мобилизационного планирования конца 1920-х -- первой половины 1930-х гг. О. Н. Кен выразил как позицию «оборонной достаточности», которая заключалась в реальном видении перспектив. В работе О. Н. Кена подробно описываются основные положения и ход обсуждения этих вопросов Кен О. Н. Мобилизацион-ное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. С. 163..

Обратим лишь внимание на следующее -- увеличение числа дивизий, в том числе стрелковых, кавалерийских, артиллерийских, предлагаемое М. Н. Тухачевским, требовало прежде всего увеличения призывного контингента, в большинстве своем состоявшего из тех же крестьян. Остроту спорам внутри военного ведомства, как точно отметил О. Н. Кен, придавало следующее обстоятельство: обе стороны имели общего оппонента в лице Генерального секретаря ЦК ВКП(б)76. Сталинская демагогия вновь проявилась сполна. С одной стороны, он был инициатором политики «милитаризации», с другой стороны -- политики «раскулачивания».

Таким образом, армия оказывалась в центре непростой ситуации, что называется -- между двух огней. Политика партии в деревне обострила до предела взаимоотношения между властью и крестьянством. Любая эскалация действий против крестьян отражалась не только на армии, но и на призывниках. Их недовольства, приумноженные на такие же настроения самих красноармейцев, могли спровоцировать взрыв, подобный Кронштадтскому мятежу, а может быть, и сильнее.

Осознавая, что крестьянство может встать на свою защиту, как это было неоднократно в годы Гражданской войны, власть вынуждена была пойти на уступки, выведя семьи красноармейцев за пределы карательных действий при раскулачивании. Вместе с тем власть понимала, что в случае экстремального развития событий в деревне единственной опорой для нее может быть только регулярная армия. Поэтому спокойствие армии было залогом успешного осуществления политики партии в деревне. Если бы армия стала привлекаться к операциям по раскулачиванию, это создало бы условия для развития внутренней войны между армией и народом.

Мы не знаем, какие аргументы приводило военное ведомство в защиту прежнего порядка привлечения армии, мы также не знаем, какие взгляды на этот вопрос были у главного идеолога и вдохновителя «нового курса».

К сожалению, в архивах пока не найдены документы, проливающие свет на вопрос -- приходилось ли К. Е. Ворошилову отстаивать прежний порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте» перед сторонниками «ускоренных темпов». Как бы то ни было, главным остается следующий факт -- разумная позиция военного руководства победила над желанием тех, кто хотел быстрых успехов.

В РГВА среди материалов Штаба РККА сохранились документы, уточняющие некоторые аспекты обсуждения вопросов использования армейских частей в оперативных мероприятиях при раскулачивании.

Сравнение двух вариантов текстов общего пункта приказа 1926 г. и директивы 1930 г. показывает наличие некоторых расхождений, которые на первый взгляд не меняют суть дела.

В тексте приказа 1926 г. пункт «б» не был разделен на подпункты и предусматривал общий порядок привлечения армейских частей для всех внутренних районов страны, при этом основным критерием являлось «мнение органов ОГПУ», но «только с особого разрешения РВС СССР». В тексте директивы 1930 г. пункт «б» разделен на подпункты, которые уточняли условия привлечения частей: «а) при введении чрезвычайных мер охраны революционного порядка в форме исключительного или военного положения» и б) «при обычном положении». В первом случае требовалось разрешение соответствующего РВС военного округа, во втором -- разрешение РВС СССР. Как видим, уточнение коснулось не только разграничения ответственности между центральным (РВС СССР) и окружными (РВС округа) органами военно-политической власти. Определялись также условия, при которых органы местной власти могли оперативно принимать соответствующие решения, превышающие их полномочия. Кроме того, в варианте текста директивы 1930 г. был включен дополнительный пункт, обязывающий о всех случаях вызова частей РККА «немедленно доносить». Таким образом, текст новой директивы конкретизировал порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте» Кен О. Н. Мобилизацион-ное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. С. 168..

По всей видимости, отложенная в конце января директива была послана в округа 3 февраля, когда окончательно прояснилось, кто будет отвечать за исполнение соответствующих операций. На сегодняшний день поиск разосланного в военные округа текста этой директивы пока не дал положительных результатов -- ни в секретариате Ворошилова, ни в управлениях военных округов, куда она передавалась шифром с грифом «совершенно секретно», текст ее не обнаружен. Однако косвенные источники говорят о том, что в первых числах февраля в округа наркомом были посланы не одна, а две директивы, в которых подтверждался порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте». Наши знания о них основываются прежде всего на донесениях командующего МВО А. И. Корка в связи событиями в г. Медыни. Эти события последних чисел января 1930 г., когда личный состав дислоцирующегося в городе 243-го полка без согласования с военными инстанциями был привлечен к акции по раскулачиванию городского населения, получили широкий резонанс. Возможно, они стали причиной появления директивы, направленной наркомом в военные округа.

Так, в одном из своих донесений А. И. Корк докладывал К. Е. Ворошилову, что директива, «запрещающая привлечение войсковых частей к операциям изъятия или охраны выселяемых кулаков», получена им утром 3 февраля. Учитывая, что расшифрованная и совершенно секретная директива наркома не могла бы пролежать без движения в штабе округа даже один час, правомерно говорить о реальной дате этой директивы -- 3 февраля 1930 г. В другом донесении А. И. Корк указывает на получение им второй директивы от Ворошилова.

Причины появления второй директивы от 6 февраля 1930 г. уточняет опубликованный протокол заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 февраля 1930 г. В нем были зафиксированы результаты проведенного накануне, 4 февраля, опроса членов Политбюро по вопросу «о мерах в отношении кулачества». Среди принятых Политбюро решений было и относящееся к деятельности Московского обкома партии: «а) Отменить решение бюро Московского обкома от 31 января 1930 г. о выселении от 9 до 11 тыс. кулацких семейств (по 2-й категории), как не отвечающее постановлению ЦК о кулаках от 30 января 1930 г. и не согласованное с ЦК; б) Решение бюро Мособкома не рассылать, а если уже разослано, -- вернуть в бюро Мособкома» Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 101.. Несомненно, что этим решением Политбюро осудило не только действия московского партийного руководства, но и подведомственных ему медынских функционеров.

С учетом сказанного проясняются причины появления второй директивы Ворошилова от 6 февраля -- ведь в Медыни отличились не только гражданские, но и военные. Каковы бы ни были причины появления февральских директив наркома, важно главное -- они подтверждали прежние установки в отношении привлечения Красной армии для внутренних задач -- войска разрешалось использовать для проведения различных акций лишь с разрешения РВС военных округов либо РВС СССР.

Таким образом, на протяжении всего периода проведения операций «по кулачеству» действовали положения приказа РВС СССР № 365/59-1926 г. В 1933 г. был издан новый приказ № 004 от 3 марта, подтверждающий основные положения прежнего приказа. Однако новый приказ имел несколько измененный акцент: он затрагивал «порядок привлечения частей Красной Армии, не входящих в круг их обязанностей». Приказ этот адресовался «только РВС округов, армий и морей» и начинался словами: «В течение последних лет по различным поводам, лично и в письменной форме, мною неоднократно отдавались категорические приказания командующим и РВС округов и морей о запрещении им без специального в каждом отдельном случае разрешения РВС СССР привлекать красноармейские части для выполнения поручений, не входящих в круг их прямых обязанностей (различного рода работы, операции по изъятию контрреволюционных и кулацких элементов и т. д.). Эти мои постоянные категорические приказания диктовались теми соображениями, что Красная Армия как важнейшая часть социалистического государственного аппарата должна заниматься прежде всего возложенным на нее делом, т. е. боевой подготовкой красноармейцев, начсостава и соединений в целом, за что все мы отвечаем перед партией, перед правительством и перед всеми трудящимися» Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 103..

Причины появления нового приказа наркома о порядке использования войск разительно отличались от предыдущих.

Командующий войсками СКВО, «не испросив разрешения, принял участие в разработке широкой программы привлечения красноармейских частей к весенней посевной кампании и вместе с краевыми партийными органами прислал эту программу на утверждение в центр». За проявленную инициативу, нарушающую требования приказа, он получил от Ворошилова предупреждение -- ему было поставлено «на вид» за «невыполнение моих неоднократных указаний». При этом в приказе указывалось, что «в разработанном плане нет никаких указаний, как увязывает командование округа эту большую дополнительную нагрузку для войск с выполнением плана боевой подготовки».

В заключение нарком вновь подтверждал «всем РВС округов, армий и морей, всем командующим» установленный порядок -- «отвлечение красноармейских частей от их прямых обязанностей может происходить только в случае особо государственной важности и только с разрешения РВС СССР» Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 105..

Как следует из текста приказа, недовольство наркома было вызвано действиями подчиненного ему командующего, который хотел оказать помощь селу в посевной кампании. На первый взгляд -- уж куда более позитивное намерение. Однако окрик наркома потребовал сосредоточить внимание на прямой функции, возложенной на армию, -- боевой подготовке войск. Видимо, все «перегибы» политики партии в деревне отражались на призываемом в армию пополнении, его обучение основам боевой подготовки требовало больше усилий.

Как бы ни стремилось военное руководство держать под контролем действия своих подчиненных, всегда находились лица, проявлявшие большую активность, чем остальные. В этом отношении показательны тексты постановлений РВС трех военных округов -- Приволжского, Украинского, Ленинградского Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 106..

РВС военного округа работал в тесном взаимодействии с местным партийным руководством. Существовала практика, когда секретарь обкома (крайкома) ВКП(б) входил в состав РВС военного округа. Постановления РВС военного округа всегда подписывались командующим военным округом и начальником политуправления округа, одновременно являющимся членом РВС округа.

Указанные нами постановления окружных РВС нацеливали на развертывание практической работы в армейских рядах по осуществлению январских решений партии о сплошной коллективизации крестьянских хозяйств и ликвидации кулачества как класса. Они отличались между собой как датировкой (в ПриВО -- 20 января, Украинском -- 2 февраля и Ленинградском -- 6 февраля 1930 г.), так и тональностью содержания. Наиболее лаконичной и выдержанной была директива РВС ЛВО, наиболее радикальной -- директива РВС ПриВО. Директиву УВО отличала осторожность в формулировках. Возможно, что на тональность этих директив оказало влияние время их принятия. Хотя между ними разница в несколько дней, но в эти промежутки зачастую принимались ключевые решения Центра.

Обзор окружных постановлений РВС показал -- командование военных округов было в курсе всех принимаемых в Центре решений по ликвидации кулачества как класса. Эта информация приходила к ним как по линии Центра и ОГПУ, так и по линии местных органов. Несмотря на официальный запрет привлечения армейских частей, все же были предусмотрены ситуации, заставляющие войска (или часть их) держать в состоянии боевой готовности.

Среди местных функционеров было немало, проявляющих свою инициативу в угоду общей политике Центра. Однако мало кому известно, что такие случаи были и в Красной армии. Примером инициативы местных военных органов является информационное письмо ПУ ПриВО с предложением организовать социалистическое соревнование. Письмо это было послано 31 января 1930 г. в адрес начальников соответствующих управлений СКВО, УВО, Кавказской Краснознаменной армии. Обращают внимание два обстоятельства: прежде всего автор письма -- все тот же ПриВО, известный нам по своей инициативной директиве от 20 января; второе -- дата письма -- на следующий день после постановления Политбюро по кулачеству.

Несмотря на стремление военного руководства держать под контролем ситуацию в войсках и пресекать ненужные и политически вредные инициативы, невозможно было предусмотреть все и вся.

советский армия межвоенный боеготовность

Заключение

Красная армия в 1920-х гг., хотя и именовалась рабоче-крестьянской, более чем на 2/3 по социальному составу являлась крестьянской. По данным на весну 1925 г., армия имела в своем составе: крестьян -- 72,5%, рабочих-- 16,7, прочих-- 10,8%. Количественные показатели соответствовали следующим цифрам: крестьян -- 369000 человек, рабочих -- 84 673 человек, прочих -- 55370 человек1. Итоги военной переписи 1926 г. показали дальнейший, хотя и незначительный рост численности крестьян в составе армии. По данным на 17 декабря 1926 г., армия имела в своем составе: крестьян -- 77,4 %, рабочих -- 15,1, прочих -- 7,8 %.

Проведенное реформирование армии в середине 1920-х гг. и окончательный переход к смешанной системе войск определили новые принципы комплектования армии, предусматривающие сочетание элементов устройства постоянной кадровой армии с территориальными частями, организованными по принципу милиционной армии. Переход на смешанную систему комплектования позволил пропускать через армию большую часть призывного контингента, составляющего наиболее активную часть мужского населения страны в возрасте от 21 до 40 лет.

Из десяти военных округов (объединений), существовавших на территории СССР к 1930 г., только два были полностью кадровыми -- САВО и ОКДВА; два -- полностью территориальными -- ПриВО и СибВО; к ним же относился и МВО, в составе которого действовала только одна кадровая дивизия; пять округов -- ЛВО, БВО, УВО, СКВО, ККА, имели в своем составе как кадровые, так и территориальные дивизии.

Таким образом, смешанное устройство Красной армии способствовало военизации населения через систему сборов при территориальных частях. Учитывая, что большая часть районов сплошной коллективизации и раскулачивания находились на территории военных округов, имеющих в своем составе территориальные формирования, крестьянское недовольство могло стать серьезной проблемой не только для власти, но и армии.

Красная армия к середине 1920-х гг. представляла собой достаточно стабильную в политико-моральном отношении общность людей. Влившийся в армию молодняк 1903 г. рождения отличался политической активностью и желанием получить в армии «известный круг знаний, и притом таких, которые могли бы принести пользу после выслуги положенного срока». Причем среди молодняка многие были активистами еще до призыва в армию. Реформирование армии способствовало повышению статуса ее в обществе, особенно среди крестьянской части. Расширение территориального строительства усиливало связи между армией и крестьянством. Среди молодого пополнения крайне незначительным было распространение «крестьянских» и «налоговых» настроений.

Переход к насильственным методам в аграрной сфере отразился на настроениях личного состава Красной армии, особенно рядового и младшего комсостава, проявившись в усилении «крестьянских настроений». В основе этих настроений лежала позиция крестьян-красноармейцев, которые либо поддерживали, либо не поддерживали мероприятия власти в отношении деревни. Сущность «крестьянских настроений» составляли вопросы, являющиеся основными для жизнедеятельности деревни: размеры хлебозаготовок; товарные отношения на рынке; цены на хлеб; снабжение деревни промышленными товарами; размеры с/х налога и самообложения. С развертыванием колхозного строительства и проведением массового раскулачивания к ним добавились вопросы «перегибов» при осуществлении этих мероприятий. По мере развертывания борьбы с кулачеством на смену «крестьянским настроениям» пришли «кулацкие настроения». Переименование «настроений», примененное соответствующими органами в угоду политической ситуации в стране, не изменило их сути.

При переходе к политике ликвидации кулачества как класса Красная армия была выведена из-под удара этой политической кампании -- семьи красноармейцев не подлежали раскулачиванию. Уступки эти были вызваны рядом причин. Среди них не последнее значение имел крестьянский состав Красной армии, особенно ее территориальных частей, составлявший большинство внутренних военных округов. Эти части представляли для власти наибольшую угрозу, так как получали доступ к оружию на время сборов. Уступки со стороны власти выразились в запрете на раскулачивание крестьянских семей, члены которых находились на службе в Красной армии. Развитие событий, когда переменники и бывшие красные партизаны стали активно участвовать в крестьянских выступлениях, заставили власть расширить круг лиц, не подлежащих раскулачиванию. Со временем к ним были причислены и красные партизаны.

При осуществлении мероприятий по ликвидации кулачества как класса силовые функции Красной армии были задействованы только в приграничных районах страны, где могла возникнуть угроза ее безопасности. Армия -- в виде отрядов или усиленных групп -- была оставлена в качестве резерва на случай чрезвычайных ситуаций. Исследование показало, что в массе своей армия как вооруженная сила не была использована против крестьянских выступлений, хотя примеры несанкционированного привлечения военнослужащих имелись по всем военным округам.

Военное руководство требовало от командования военных округов соблюдать существующий порядок привлечения частей Красной Армии на «внутреннем» фронте, изложенный в приказе РВС СССР 1926 г. Оно осуждало действия армейских частей, участвующих в раскулачивании или подавлении крестьянских выступлений. Известно, что события в Медыни в январе 1930 г. и действия командования СКВО в марте 1933 г. вызвали со стороны военного руководства целый ряд директив, подтверждающих существующий порядок использования армейских частей на «внутреннем» фронте.

Обратим внимание, что в один день -- 30 января 1930 г., вышли два постановления, определяющие будущее деревни. Первое -- постановление Политбюро ЦК ВКП(б), задающее направление всей будущей работе и нацеленное на ликвидацию кулачества как класса. Второе -- от имени РВС СССР, определяющее степень участия Красной армии в подготовке новых колхозных кадров для обновленной советской деревни. Не стоит сомневаться в едином указующем персте обоих постановлений, учитывая, что РВС СССР являлся военно-политическим органом, а ПУ РККА действовало в составе военного ведомства на правах отдела ЦК ВКП(б). Подтверждением сказанного может служить первый пункт постановления РВС СССР об участии Красной армии в колхозном строительстве: «Готовить всю массу красноармейцев и младшего начсостава для активного участия в строительстве социалистической деревни, в массовом колхозном строительстве и ликвидации кулака как класса. Уже в текущем году необходимо добиться, чтобы все 100 % красноармейцев и младших командиров -- крестьян, увольняемых из РККА, были вовлечены в колхозы. Эта задача должна пронизать содержание партийно-политической работы в течение всего периода пребывания красноармейцев и младшего начсостава в рядах РККА. Обращает на себя внимание и другое обстоятельство. Постановление РВС СССР в отличие от секретного постановления Политбюро было опубликовано 1 февраля 1930 г. в центральной печати -- не в специальной военной, каковой являлась газета «Красная Звезда», а в центральном органе исполнительной власти -- газете «Известия». Заметим также, что подписавший данное постановление К. Е. Ворошилов был указан только первой частью своей должности -- председателем РВС СССР; вторая часть его должности -- народный комиссар по военным и морским делам, была опущена. Думается, что в этих, на первый взгляд, мелочах и совпадениях присутствовала логика и воля главного инициатора всего «нового курса».

Парадокс ситуации состоял в противоречивости указаний и действий, вытекающих из установок. С одной стороны, военное руководство постоянно напоминало своим подчиненным о прямых обязанностях, которыми должна заниматься армия -- о боевой подготовке. В том же постановлении РВС СССР от 30 января 1930 г. говорилось: «Ни одного часа, ни одной минуты за счет боевой подготовки! Больше внимания делу боевой подготовки!» С другой стороны, подготовка колхозных кадров внутри армии требовала значительного времени, которое приходилось выкраивать за счет главной задачи армии. Известно, что после постановления РВС СССР работа по подготовке колхозных кадров была построена на систематическом обучении красноармейцев и младшего состава последнего года службы необходимым навыкам при стопроцентном охвате.

В завершение отметим, что власть, опираясь на различные структуры и используя различные средства, смогла удержать под своим контролем ситуацию в Красной армии, не позволив превратиться угрожающей волне «крестьянских настроений» в шторм. Несомненно, что в этом большая заслуга принадлежала армейским политорганам, которые в своей работе использовали весь арсенал форм и методов воздействия и воспитания на красноармейцев, накопленный в годы Гражданской войны и последующие.

Список использованной литературы

1. Бабаков А. Советские военные округа (К истории строительства)//ВИЖ. 1982. № 9.

2. Баренцев Г. Л. Содержание и организация политического воспитания Красной Армии. Л., 1927.

3. Берхин И.О территориально-милиционном строительстве в Советской Армии// ВИЖ. 1960. № 12. С. 9-19

4. Берхин И. Б. Военная реформа в СССР (1924-1925 гг.). М.: Воениздат, 1958. 660 с.

5. Ващенко П. Ф., Рунов В. А. Военная реформа в СССР//Военно-исторический журнал. 1989. № 12.

6. Вырвич А. Красная Армия в борьбе с неграмотностью. М., 1925.

7. Вишняков Н. П., Архипов Ф. И. Устройство Вооруженных Сил СССР. М.: Военный вестник, 1927.

8. В. И. Ленин и Советские Вооруженные Силы. М., 1980.

9. Геронимус А. Партия и Красная Армия: Исторический очерк. М.; Л., 1928.

10. Дайнес В. О. От гражданской войны к миру (Красная Армия в 20-30-е годы)//ВИЖ. 1992. № 10. С. 2-10.

11. Данилов В. Д. Органы руководства Советскими Вооруженными Силами. 1921-1941. М„ 1982. 382 с.

12. Данилов В. Строительство центрального военного аппарата в 1924-1928 гг.//ВИЖ. 1972. № 6. С. 80-86.

13. Данилов В. Создание Штаба РККА (февраль 1921 г. - март 1924 г.;//ВИЖ. 1977. № 9. С. 85-89.

14. Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 101-106.

15. История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970. Т. 3-5.

16. Дегтерев Л. Политработа в Красной Армии. М.; Л., 1926.

17. Евдокимов Е. Л. Политические занятия в Красной Армии. Л., 1933.

18. Жилин В. А. Организационное строительство Вооруженных Сил: История и современность. М., 2002. 584 с.

19. Золотарев В. А., Тюшкевич С. А. Опыт и уроки отечественной военной истории. М., 1995.

20. Золотарев В. А. Отечественные военные реформы. М., 1997.

21. Иовлев А. М. Деятельность КПСС по подготовке военных кадров. М., 1976.

22. Иовлев А. Техническое перевооружение Красной Армии в годы первой пятилетки//ВИЖ. 1964. № 12. С. 3-13.

23. Кен О. Н. Мобилизационное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. 472 с.

24. КПСС и военное строительство. М., 1982.

25. Конюховский В. И. Борьба Коммунистической партии за укрепление Красной Армии (1921-1941 гг.). М., 1958.

26. Коробочкин И. Основы политического воспитания Красной Армии. Л., 1930.

27. Кузьмин Н. Ф. На страже мирного труда (1929-1940 гг.). М, 1959.

28. Лобов В. Н. Военная реформа. Исторические предпосылки и основные направления. ВИЖ. 1991. № 11.

29. Лобов В. Н. Очерки истории отечественных военных реформ. М., 1995.

30. Малиновский Л. П., Стуцка К. и Смородинов И. Милиционно-территориальное строительство. М.: Военный вестник, 1927.

31. Мальцев Н. Л. Кадровая или милиционная?//ВИЖ. 1989. № 11. С. 35-41.

32. Минаков С. Т. За отворотом маршальской шинели. Орел: Орелиздат, 1999.

33. Минаков С. Т. Советская военная элита 20-х годов (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орел: Орелиздат, 2000.

34. Мишанов С. А. Военная реформа и внутриполитическая борьба в СССР (1924-1928 гг.) (По материалам западной историографии)//Военная реформа: Итоги и перспективы. М., 1991. С. 32-42.

35. Мовчин Н. Комплектование Красной Армии (Исторический очерк). Изд. Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА, 1926. 292 с.

36. Очерки советской военной историографии/Под ред. П. А. Жилина. М., 1974.

37. Партия и армия. М., 1977.

38. Павленко Н. Некоторые вопросы развития теории стратегии в 20-х годах//ВИЖ. 1966. № 5. С. 10-26.

39. Печенкин А. А. Военная элита СССР в 1935-1939 гг. Репрессии и обновление. М.: ВЗФЭИ, 2003. 172 с.

40. Ростунов И. Советская военная историография в межвоенный период. ВИЖ. 1967. № 11. С. 86-93.

41. Ростунов И. У истоков советской военной историографии. ВИЖ. 1967. № 8. С. 84-96.

42. Ростунов И. О начальном этапе развития советской военной историографии (1917-1923 гг.).

43. Савко Н. Очерки по истории партийной организации в Красной Армии. 1918-1923 гг. М., 1928.

44. Славин И. Общие основания политической работы в Красной Армии. М.; Л., 1928.

45. Скипский Г. А. Боеспособность территориальных частей Красной армии на Урале в 30-х гг.//Мир и война: 1941 год: Научная конференция, проведенная Гуманитарным университетом (г. Екатеринбург) 9 дек. 2001 г./Ред. В. Л. Берсенев и др. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001. С. 170-191.

46. Соколов Б. В. Красная Армия в межвоенный период (1921-1941 гг.). М.: Знание, 1990.

47. Советские Вооруженные Силы: История строительства. М., 1978.

48. Сувениров О. Ф. Трагедия РККА. 1937-1941. М.: ТЕРРА, 1998.

49. Таль Б. История Красной Армии: Краткий общедоступный очерк. М., 1929.

50. Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1931-1934 гг. М.: МОНФ, 2000.

51. Троцкий Л. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991.

52. Цветков И. Ф. Организационно-мобилизационные органы и организационные структуры Военно-Морского Флота России (1695-1945). СПб.: ЦКП ВМФ, 2000.

53. Черушев Н. С. «Невиновных не бывает...». Чекисты против военных. 1918-1953. М.: Вече, 2004. 528 с.

Размещено на Allbest.ur