Репрессии в Карелии в 30-е годы

О том, что думали люди о происходящем, оставаясь наедине с собой, свидетельствуют личные документы, например, дневник 35 -летнего заместителя редактора газеты «Красная Карелия» коммуниста с 1920 г. Василия Михайловича Градусова. Оставив в Ленинграде семью, он по решению Ленинградской парторганизации в 1933 г. приехал в Карелию для «укрепления» республиканской газеты. Убеждённый коммунист, партийный интеллектуал, человек системы - таков автор в начале дневника. 18 мая 1937 г. он записывает свои впечатления от областной партконференции, на которой обсуждались решения февральско - мартовского Пленума ЦК ВКП (б): «Основное, характеризующее конференцию - бдительность, она пёрла даже через край. Это здоровое качество - непримиримость к политическим ошибкам». Начавшиеся аресты коллег вызывают поначалу у него гнев по отношению к арестованным: «Вот гады какие! Ну что было нужно этим вельможам?»

Важным аргументом в правомерности арестов служит для автора дневника фактор возможного предательства в случае военной опасности: «Если их не перебить, то в случае войны они могут больших делов наделать. Это будут первые головорезы и вешатели от фашизма». В обстановке взаимного недоверия, подхалимства подчинённые иногда с облегчением принимали весть об аресте зарвавшихся начальников, привыкших руководить путём разносов и хамства. Вот и Градусов отмечает в дневнике: «Свершилось! Хозяин взят… Как я рад, как я доволен. Много попортил ты мне, гад, крови, много неприятностей доставил…»

Переоценка происходящего, как правило, начиналась тогда, когда критике подвергался сам человек. В сентябре 1937 г. В. М. Градусов был исключён из партии. Потрясённый, он пишет в дневнике: «Это что-то невероятное. И я твёрдо уверен, что это недоразумение будет урегулировано». Однако теперь уже вокруг него всеобщее отчуждение. Ещё несколько месяцев назад непримиримый к оступившимся В. М. Градусов пишет: «Как мне тяжело. Какие люди звери. Встретишь на улице - не здороваются. Избегают как прокажённого. Отчуждённость людская - сильнее смерти».¹¹Верхоглядов В. 1937: Дневник Василия Градусова // Их называли КР. - Петрозаводск: Карелия, 1992. С.270 - 273. Впереди были бесплодные попытки устроиться на работу, безденежье, а затем и ночной арест.

Реакции и поведение арестованных можно разбить на несколько этапов. Вначале, как правило, люди испытывали шок, не могли поверить в случившееся, казалось, что происходящее не имеет к ним никакого отношения. Н. Г. Осиненко, например, рассказывала, что сразу же после ареста её доставили на допрос, где предъявили обвинения в принадлежности к контрреволюционной группе и подготовке отравления продуктов. Арестованная немедленно заявила протест, назвала обвинения необоснованными и объявила голодовку. Однако допрос продолжался. Кончился этот этап сильнейшей психологической травмой. Человек как бы подводил черту под всей своей прежней жизнью. При длительном пребывании в тюрьме паника сменялась безразличием, всё происходящее достигало сознания человека как бы в приглушённом виде. Казалось, все помыслы человека сосредотачивались на том, как пережить сегодняшний день.

На допросах применялись жестокие пытки. Арестованный работник Каробкома ВКП (б) Я. Миляйс в чудом переправленной незадолго до гибели записке в ЦКК сообщал о длившемся беспрерывно с 1 по 28 июля 1937г. допросе: «За всё время спать мне давали три раза, тут же, на полу. Один раз шесть часов, второй - четыре и третий раз два часа.

Это когда я уже не мог сидеть на стуле, валился на пол, отливали водой, заставляли стоять у стены. Но я всё равно падал. Тогда мне давали поспать».²² Трубин А. Тайна квартала №22№ // Их называли КР. - Петрозаводск: Карелия, 1992. С.301 - 302.

Результатом таких допросов часто становились галлюцинации, расстройства психики. Никто не знал, как долго он будет находиться под арестом, когда со стоится суд. Эта неопределённость была одним из наиболее тягостных психологических факторов. Иногда люди были готовы подписать любые показания, рассчитывая, что тем самым приблизят суд, на котором удастся всё объяснить. Бывший главный врач Пудожской райбольницы Ф. Ф. Шаблеев писал жене: «Как ни возмущался мой разум, но, просидев 136 часов на следственном стуле безвыходно, без сна, почти без приёма пищи, я в полубессознательном состоянии вынужден был признать себя виновным. Иначе, сказали, что следствие даст заключение об абсолютной виновности, меня будут судить заочно. Теперь, когда следствие заканчивается, они меня успокаивают, что большого наказания не будет».¹¹ Письмо главного врача Пудожской райбольницы Ф. Ф. Шаблеева от 15. 09. 37 // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997. С. 227. Ф. Ф. Шаблеев был расстрелян 5 октября 1937 г.

Методы работы НКВД были одинаковыми во всей стране. В результате безвинными жертвами политических репрессий 30 - х гг. только в Карелии стали десятки тысяч людей.

Карельским историко - просветительским обществом «Мемориал» подготовлена «Книга памяти» жертв репрессий - наших земляков. Но точное их число неизвестно, тем более, что результаьы переписи населения 1937 года уничтожены.

Жестокая статистика показывает, что, хотя количество финнов и их доля в структуре населения Карелии были незначительны, наибольшее число репрессированных в республике составили именно финны. Это прямой результат проведения в Карелии «операции по финнам». Главными очагами национальных репрессий стали крупные поселения финнов - выходцев из Америки, Канады, Швеции, и Финляндии.

И. Чухин приводит фрагмент из проекта приказа НКВД СССР о проведении финской операции. В нём было предложено не ограничиваться репрессиями против финнов, но и провести их « среди карельского и вообще финно - угорского населения».²² Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С. 78. Именно этим определяется второе место карелов среди репрессированных. В десяти районах традиционного проживания южных и северных карелов именно они составили основную массу пострадавших. В районах компактного проживания русских в структуре репрессированных также преобладает эта национальность.

Масштабы репрессий зависели не только от числа жителей. В качестве других важных факторов И. Чухин называет следующие:

Близость к главным силам НКВД (Петрозаводск, Прионежье, Кондопога);

Активность чекистов в проведении репрессий (Заонежье, Петровский район, где четыре оперуполномоченных НКВД сфальсифицировали столько же дел, сколько десятки работников центрального аппарата НКВД);

Наличие в районе крупных колоний финских переселенцев (Петрозаводск, Кондопога, Прионежье, Калевала) и спецпоселенцев (Кандалакша, Пудожский район, о. Гольцы);

Пограничное положение района (Петровский, Пряжинский, Олонецкий, Ведлозерский, Ругозерский, Калевальский, Кестеньгский).

Социальный состав репрессированных, партийность и религиозная принадлежность, половозрастные особенности зависят от особенностей района.

Столица республики г. Петрозаводск являлся самым крупным населённым пунктом, административным, промышленным и культурным центром Карелии. По замыслу следователей НКВД здесь располагались и центры контрреволюционных организаций. В городе находились и главные оперативные силы чекистов, поэтому число репрессированных в 1937 - 38 гг. оказалось здесь самым большим - 1164 человека. Из этого числа лишь 20% составляли уроженцы Карелии. Среди арестованных 593 финских переселенца,330 русских, по 20 человек поляков и евреев, по16 человек латышей и украинцев, 10 белорусов. Подвергся кардинальной «чистке» целый ряд республиканских ведомств: обком и горком ВКП (б), КарЦИК, радиокомитет, издательства республиканских газет, Союз писателей и другие творческие организации, Кареллес, Управление связи, Карелпотребсоюз, Карелпушнина, Карелпродторг, Госбанк, наркомздрав, комвуз, пединститут. Основная масса арестованных - мужчины 25 - 40 лет, однако в городе в эти годы было арестовано 105 женщин.¹¹ Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С. 84.

Вторым крупным промышленным центром республики был Кондопожский район. В районе проживала крупная колония финских граждан. Эти обстоятельства определили и особенности репрессий. Среди репрессированных работники бумкомбината, служащие городских кондопожских организаций, работники Ленлеспрома, кирпичного завода, ГЭС, «Сунстроя». Репрессии затронули практически всё руководство района. Кондопожские чекисты были инициаторами борьбы с финским национализмом, и именно отсюда началась операция по финнам.

Пограничные Ведлозерский, Пряжинский и Олонецкий районы были плотно заселены сельскими жителями, поэтому основные репрессии были проведены среди колхозников. Оперативный удар был направлен на коренное население районов - карелов.

В пограничном Калевальском районе «оперативный удар» был направлен не на местных жителей, а на переселенцев. Из 460 человек, подвергшихся репрессиям в районе, 264 человека, или 58 процентов, составили финны. В самом северном Кандалакшском районе республики было репрессировано 417 человек, или 1,1 процента населения. Особенностью этого района было строительство крупной гидроэлектростанции на реке Нива, где работали тысячи крестьян, выселенных в начале тридцатых годов из Ленинградской области. Именно на них и был направлен главный удар.

Кемский район был одним из наиболее крупных и промышленно развитых. Здесь находились мощный железнодорожный узел, морской порт, леспромхоз, сплавная контора, лесо- и шпалозаводы, воинские части, наконец, собственная тюрьма. Однако за время операции репрессировано 311 человек, или 2,5 процента населения. Основную часть репрессированных (50 процентов) составили русские, примерно по 25 процентов - карелы и финны.

«Трудно утверждать, что такая «слабая» работа явилась следствием нравственной позиции местных чекистов, но справедливость требует сказать, что в районе был репрессирован по политическим мотивам пом. оперуполномоченного РО НКВД В. Десятков»¹¹ Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С. 86..

В пограничном Кестеньгском районе более 40 процентов репрессированных были обвинены в проведении шпионской деятельности. Две трети арестованных составляли местные жители - карелы.

Репрессии в Лоухском районе не отличались какими-то особенностями. То же бессмысленное уничтожение колхозников, рыбаков, лесорубов, рабочих слюдяных рудников.

По численности населения Медвежегорский район находился на третьем месте в республике. В те годы это была фактически вотчина огромного Беломоро-Балтийского комбината НКВД СССР. Всего же из 322 человек, репрессированных в районе, уроженцы Карелии составили 53 процента. Остальные - приезжие, в том числе 38 финнов, 14 украинцев, 10 поляков, 6 латышей, 4 еврея, белорус, татарин, немец, чех, венгр, норвежец.

По социальному составу примерно одинаковую долю составили работники сельского хозяйства, лесозаготовители, рабочие и служащие. Особенностью района стало значительное число арестованных работников НКВД.

Чекисты Петровского района были инициаторами и главными застрельщиками в деле разгрома «повстанческого движения в Карелии». В придуманных схемах повстанческих групп (есть такие и в следственных делах) нашлось место и 17-летнему колхознику В. Фепонову из Тюппелы и 69-летнему пенсионеру В. Васильеву из Гомсельги, единоличнице М. Аникиевой из Спасской Губы и домохозяйке А. Осиповой из Липчеги.

Причем чекисты Петровского района не разбрасывались по мелким деревням. Но уж где поставили на карте «крестик», то изымали максимум контрреволюционеров. В административном центре с. Спасская Губа было арестовано 67 человек, практически все местное руководство. Подавляющее большинство репрессированных - местные карелы: колхозники, лесорубы, рыбаки, охотники, конюхи, сапожники…

Репрессии в Пудожском районе по своим масштабам были одними из самых «незначительных»: пострадало 1,3 процента населения. Еще одной особенностью репрессий в Пудожском районе стала большая группа арестованных граждан пожилого возраста. Старше 40 лет оказались 149 человек, или 37 процентов репрессированных. Среди них Ф. Епишин (74 года), Г. Петушков, М. Пантелеев, П. Рясянен, Е. Савин (все старше 65 лет) и др.

Огромную территорию в средней части Карелии - от Финляндии до Сегежи - занимали Ребольский и Ругозерский районы.

В Ругозерском районе социальный состав подвергшихся репрессиям более равномерный: по 25 процентов составили колхозники, лесозаготовители и рабочие. По национальному составу основная доля принадлежит карелам.

Сегозерский район по числу населения занимал одно из последних мест в республике. Однако масштабы репрессий здесь значительные (3,1 процента населения). Социальный состав репресированных в районе распределяется равномерно между колхозниками, рабочими, лесозаготовителями и служащими. Как и во всех национальных районах, главный удар приелся по карелам, арестовано также 53 переселенца и 14 русских.

Аналогичная ситуация отмечалась и в соседнем Тунгудском районе. Основной удар традиционно пришелся на коренное население - карелов, тогда как русских было репрессировано 3 человека, финских переселенцев - 41. По социальному составу 44 процента составили колхозники.

Сорокский район также испытал на себе влияние ББК НКВД СССР в плане демографической ситуации. Из 351 репрессированного в районе около 40 процентов составили уроженцы других мест: финны, украинцы, поляки, евреи, литовцы, латыши, эстонцы, белорусы и даже по одному китайцу и корейцу. В социальном составе преобладают рабочие (43 процента) лесорубы и рыбаки.

Шелтозерский район являлся одним из самых маленьких по территории и численности населения (его граница на севере проходила в районе Шокши). Следовательно и масштабы репрессий здесь были меньше. Коренным населением района были вепсы, но не они стали главным объектом репрессий. Вепсов было арестовано 16 человек, тогда как финнов 27 человек и около 40 русских.¹¹ Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С.137.

Из 8605 репрессированных в республике в 1937-1938 гг. граждан лишь 15 человек, или 14, 1 процента получили в виде наказания лишение свободы. Этот показатель резко отличается от среднего по стране (примерно 50 процентов) и практически не имеет аналогов среди других регионов СССР. Выделенный республике «лимит» на репрессии - 3700 человек (1-я кат. - 2800, 2-я кат. - 900 человек) был нарушен не только по количеству, но и по соотношению 1-й и 2-й категорий. Не 3, как установило Политбюро и НКВД для Карелии, а 9 расстрелянных и 1 - к лишению свободы из каждых 10 человек. Таков злодейский результат.

Наиболее агрессивно действовали чекист Карелии против финнов и карелов, расстреляно соответственно 90,7 и 88,1 процента репрессированных.²² Такала И. Р. Национальные операции ОГПУ / НКВД в Карелии. С. 153.

«Причины подобной кровожадности, - пишет И. Чухин, - кроются в особенностях тех людей, которые осуществляли и направляли репрессии в Карелии³³ Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С.137. .

Говоря о жертвах, нельзя забывать и о палачах.

Главным орудием репрессий стали внесудебные органы, прежде всего так называемые «тройки», состоявшие из начальника НКВД, секретаря областного комитета партии и прокурора.

«Вряд ли кто из репрессируемых присутствовал на заседаниях Тройки. Во-первых, это было физически невозможно, поскольку за день нужно решить судьбу, например, 456 человек. Во-вторых, во всех протоколах местом проведения заседания указан г. Петрозаводск, а расстрелы производились в 15 населённых пунктах республики. Осуждённые в Петрозаводск не этапировались, а зачастую даже и не были арестованы».⁴⁴ Там же. С. 163.

Специфика работы Особой тройки НКВД КАССР, которая пришла на смену Тройке НКВД КАССР, заключалась в том, что её заседания были посвящены исключительно борьбе с финским, а затем и немецким, польским, английским, латвийским, эстонским, шведским, японским, турецким, французским шпионажем.

Наряду с внесудебными органами в репрессиях участвовали и народные судьи. И хотя внешне атрибуты гласности судебного разбирательства соблюдались (прокурор, защитник, свидетели, последнее слово подсудимого), говорить об объективности невозможно.

Кто же были эти люди, вершившие неправедный суд и расправы? Это: глава НКВД Карельской АССР К. Я. Тенисон, сам репрессированный весной 1938г., сменивший его С. Т. Матузенко, также арестованный в декабре 1938г., заместитель наркома А. Е. Соолоницын, секретарь обкома ВКП (б), участвовавший в заседаниях тройки, М. Н. Никольский, репрессированный в мае 1938 г., сменивший его Иванов Н. И., снятый с должности в июне 1938 г., Сменивший его Г. Н. Куприянов, арестованный в 1950 г. по обвинению в измене родине, председатель Спецколлегии Главсуда Карелии А. П. Ковалелис, нарком внутренних дел Карелии с 1939 г. М. И. Баскаков, прокурор Карелии Г. С. Михайлович. Как видим, многие палачи сами стали жертвами репрессий. У всех у них в биографиях много общего.

После отстранения Э. Гюллинга, Г. Ровио, начальника ГПУ, прокурора и председателя Верховного суда КАССР, общий уровень грамотности и нравственности карельского производства еще более понизился. Три класса за плечами у К. Тенисона, семь классов у А. Солоницына. Пограничная школа, которую окончил С. Матузенко, едва ли дала ему серьезное гуманитарное образование. «К тому же все они были военными людьми, для которых линия всего поведения заключалась в простой формуле: получил приказ - выполнил - доложил об исполнении. В этой формуле просто нет места для рассуждений и нравственных оценок. Виноваты ли в этом «военная косточка», многолетняя практика вооруженной борьбы и насилия, страх или пьянство? Кто знает… Однако вечно существующий шанс совести не был ими востребован».¹¹ Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С.153.

Партийное руководство также не блистало образованностью. Стремительное и во многом незаслуженное вознесение к власти в тоталитарном государстве, безусловно, требовало от них полной и беспрекословной поддержки всех инициатив главного «вождя». Вся их идеология заключалась в том, чтобы не просто выполнить, а обязательно перевыполнить, доказав таким образом свою преданность.

Другим важным обстоятельством являлось то, что все перечисленные люди, кроме М. Н. Никольского, были чужаками на всей этой земле, даже родственные узы не связывали их с народом Карелии.

Возможно, кто-то из них и терзался муками совести, тем более, оказавшись сам на этом «скором суде». Но тысячу раз был прав Ф. Достоевский, когда писал: «Кровь и власть пьянят: развиваются загрубелость, разврат, уму и чувству становятся доступны, наконец, сладки самые ненормальные явления. Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, и возврат к человеческому достоинству, раскаянию и возрождению становится невозможен…». ¹¹ Цит. по: Чухин И. Карелия - 37: идеология и практика террора. С. 156.

Таким образом, методы работы НКВД были одинаковыми во всей стране. Масштабы репрессий в республике зависели не только от числа жителей, но и от близости района к главным силам НКВД; активности чекистов в проведении репрессий; наличия в районе крупных колоний финских переселенцев и спецпоселенцев; пограничного положения района.

Если национальный состав репрессированных в республике был специфичен (пострадало больше финского и карельского населения), то социальный состав был самый различный: видные политические, партийные, административно - хозяйственные деятели республики, представители творческой интеллигенции, врачи, учителя, инженеры, рабочие, колхозники; мужчины, женщины, старики, дети, - главное было выполнить и перевыполнить план по арестам и расстрелам.

Отличительными чертами людей, проводивших репрессии и зачастую самих становившимися жертвами были: низкий уровень образования, отсутствие способности к рефлексии, стремление как можно лучше выполнить приказ, упоение властью, отсутствие сострадания к невинным жертвам. Кроме того, большинство из этих людей были чужаками на карельской земле.

Заключение

Репрессии в Карелии начались в первой половине 30 -х гг. с борьбы с кулачеством и проводились по социальному признаку. С 1933 г. проводится операция по «очищению» приграничной полосы Лениградской области, которая свелась к выселению всего финноязычного населения из районов, пограничных с Финляндией и Эстонией и открыла череду других национальных репрессий.

В 1937 - 1938 гг., в Карелии проводились, как и во всей стране, массовые репрессии. Проводились они по общим планам Центра, но имели свою специфику. Трагичной оказалась судьба финской диаспоры в Карелии в годы сталинского террора. На долю финнов, чья численность в середине 1930 - х гг. едва превышала 3 % населения, пришлось 40 % всех репрессированных.

Методы работы НКВД были одинаковыми во всей стране. Масштабы репрессий в республике зависели не только от числа жителей, но и от близости района к главным силам НКВД; активности чекистов в проведении репрессий; наличия в районе крупных колоний финских переселенцев и спецпоселенцев; пограничного положения района.

Если национальный состав репрессированных в республике был специфичен, то социальный состав, как и по всей стране оказался самым разнообразным: видные политические, партийные, административно - хозяйственные деятели республики, представители творческой интеллигенции, врачи, учителя, инженеры, рабочие, колхозники; мужчины, женщины, старики, дети, - главное было выполнить и перевыполнить план по арестам и расстрелам.

Отличительными чертами людей, проводивших репрессии и зачастую самих становившимися жертвами были: низкий уровень образования, отсутствие способности к рефлексии, стремление как можно лучше выполнить приказ, упоение властью, отсутствие сострадания к невинным жертвам. Кроме того, большинство из этих людей были чужаками на карельской земле.

Список источников и литературы

Источники

1. Акт приёмки Пудожского РО НКВД от 4 апреля 1937 г. // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997. С. 154.

2. Выступление на XIV областной партконференции наркома внутренних дел Карелии С. Матузенко // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997.С.149 .

3.Докладная записка зам. председателя ОГПУ Г. Ягоды И. Сталину №50948 от 25. 12. 33 г. «О ликвидированных с 1930 по 1933 год наиболее важных контрреволюционных организациях по СССР» // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997.С.124 .

4.Из истории раскулачивания в Карелии, 1930 - 1931 гг. Документы и материалы. - Петрозаводск: Карелия, 1991. - 296 с.

Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997. - 254 с.

Объяснительная записка младшего лейтенанта милиции М. Ефремова // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997. С. 217.

Письмо главного врача Пудожской райбольницы Ф. Ф. Шаблеева от 15. 09. 37 // Неизвестная Карелия: Документы спецорганов о жизни республики. 1921 - 1940. - Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 1997. С. 227.

Постановление ЦИК и СНК КАССР «О колхозном строительстве и ликвидации кулачества как класса в республике» от 5 марта 1930 // Из истории раскулачивания в Карелии, 1930 - 1931 гг. Документы и материалы. - Петрозаводск: Карелия, 1991. С.35.

Постановление бюро Карельского обкома ВКП (б) «Об утверждении плана мероприятий по очистке 22 км пограничной полосы Карельской АССР от кулацкого и антисоветского элемента» от 8.08. 31 г. // Из истории раскулачивания в Карелии, 1930 - 1931 гг. Документы и материалы. - Петрозаводск: Карелия, 1991. С. 139.

Литература