Могилев в годы немецко-фашистской оккупации (1941-1944 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

29

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования республики Беларусь

Могилевский государственный университет им. А.А. Кулешова

Кафедра археологии и специальных исторических дисциплин

Тема: Могилев в годы немецко-фашистской оккупации (1941-1944 гг.)

Выполнила:

Студентка 3 курса группы «Г»

исторического факультета

Райкова И.П.

Научный руководитель:

Табунов В.В.

Могилев 2009

Содержание

Введение

1. Население Могилева

2. Судьба Могилевских архивов

3. Здравоохранение

4. Формирование новых органов власти

4.1 Госаппарат

4.2 Законодательство

5. Культурная жизнь во время войны

6. Организация народного образования в условиях оккупации

Заключение

Литература

Введение

Размышляя о военных действиях в Могилеве, на ум идут одни и те же моменты, заученные еще со школы: город обороняясь с 3 по 26 июля, смог задержать немецкие войска, особенно отличились 172-ая дивизия, 1-ый полк 110-ой дивизии и 601-ый и 443-ий артиллерийские полки. И ассоциации обычно одни и те же: Буйничское поле, Пашково - Гаи, Полыковичи. Могилевчане возможно ещё могут вспомнить имена прославленных защитников и освободителей города, но редко кто ответит, что было с Могилевом с августа 1941 года по июнь 1944. Ведь осталось большое количество жителей не успевших эвакуироваться и покинуть город. И они как-то жили, хоть жизнь их из описания выглядит менее героической, чем у их фронтовых родственников и друзей, которые отвоёвывали покой Родины с винтовкой в руках. Мирное население, оккупированное немцами, не вело открытых боевых действий, но мне кажется, что выживание в тех сложнейших условиях, было не менее героическим, чем в условиях фронта.

Ни в коем случае не хочется умолять заслуги и героизм бойцов, воевавших с фашистами. Их вклад в Победу громаден. В их честь называют улицы, чествуют их заслуги в праздники, не одно серьёзное мероприятие не проходит без участия ветеранов. И это, конечно, правильно. Но почему же так редко вспоминают людей, проведших дни оккупации в Могилеве? Разве легко было в один миг потерять и своё правовое положение, и родственников, в чём-то повинных перед новым режимом и три года жить в полной неизвестности о завтрашнем дне.

Возможно, тема эта близка ещё и потому, что в детстве никто не рассказывал мне о героизме на фронте. Была и есть лишь вполне типичная бабушка, которая в 25 лет осталась с двумя детьми на руках в оккупированном городе без мужа и средств к существованию. Мужа, летчика авиабазы в Могилеве, в первый же день войны посетили двое в штатском и попросили спрятать подконтрольный ему самолет в лесу. С того самого дня никто из родственников живым его не видел. Лишь в 1944-м пришла похоронка из города Сорочинска (теперь такого города и на карте нет). Типичность ситуации заключается в том, что жителей Могилева с такими же судьбами можно считать сотнями, практически традиционной была ситуация, когда семьи оставались без кормильца. Вот героизм как раз и заключался в том, что нужно было как-то выжить и вырастить детей, в условиях голода, постоянного дефицита продуктов и в полной социальной незащищённости.

Целью данной работы является: анализ различных аспектов жизни населения Могилева в условиях немецко-фашистской оккупации в период с 1941 по 1944 гг. При достижении поставленной цели были сознательно упущены моменты, связанные с героической деятельностью подпольщиков и партизан. Подвиг их не забыт и достаточно хорошо освещён в соответствующей литературе [1, 2, 3, 4, 5, 6]. Данная работа посвящена жизни могилевчан в условиях войны, но за скобками военных действий.

1. Население Могилева

Оккупацию население приняло не однозначно. Во-первых сохранялась иллюзия, что фашисты пришли ненадолго и Красная Армия в скором времени отобьёт завоёванные территории, во-вторых оставалась надежда, что немцы народ цивилизованный и мирное население не тронут.

Так или иначе, после прихода к власти, немецкие власти взялись за наведение своих порядков. Начали с поголовного учета граждан. Могилевчане должны были зарегистрироваться в городском управлении (здание бывшей 3-ей школы по улице Ленинской, 41). Те, кто уклонялся от регистрации или давал неверные сведения, подвергались суровым наказаниям по законам военного времени: штрафовались либо подлежали аресту.

Все горожане обязаны были зарегистрироваться в 3-хдневный срок. 10 марта 1942 года начальник тыловых войск области издал распоряжение, в котором предписывалось бургомистрам всех местностей свести в списки всех жителей, проживающих в общине. Коммунисты и те, кто когда либо служил в Красной Армии вносились в списки только с разрешения местной комендатуры. Тем, кто попал в списки, выдавались удостоверения личности на немецком и русском языках.

С 7 октября 1941 года комендатура запретила покидать город.

В документах Могилевской горуправы (а именно в её статистическом подотделе) сохранились сведения по численности населения в городе. Итак, согласно материалам на 28 августа 1941 года в Могилеве проживало 45200 человек, из них 17557 мужчин и 27643 женщины. В том числе 16077 детей в возрасте до 14 лет (до войны в городе проживало почти 100 тысяч человек). По национальному составу картина выглядела следующим образом: русских 16851 чел., белорусов - 9747, украинцев - 10466, поляков - 1032, латышей - 186, немцев - 78, литовцев - 70, эстонцев - 13 и прочих национальностей - 120 человек. Также учитывалась возрастная структура населения: юношей 15-18 лет - 1420 чел., мужчин от 19 до 60 лет - 6283 чел., свыше 60 лет - 1061 человек и женщин 1746 [8.2].

По составу представлены чернорабочие 7685 чел., домохозяйки - 6974 чел. Из 43-х специальностей, наибольшее количество составляли: счетно-конторские работники - 2227, рабочие основных профессий - более 2 тысяч, швеи - 634, железнодорожные рабочие - 66 1, врачей и медработников - 848, учителей - 772, торговых работников - 526, официантов - 371, шоферов - 387, 252 почтовых работника, 87 агрономов. Учащихся - 2557, пенсионеров - 549, неграмотных - 2842 человек Еврейское население в отчёте не учитывалось По материалам В. Иванова, зав. отделом по архивам и делопроизводству Могилевского облисполкома..

Конечно, на данные приведенные выше повлияли и всеобщая мобилизация, и уход части населения вместе с отступавшими частями Красной Армии, многочисленные жертвы в результате военных действий, частые расстрелы (особенно еврейского населения), переселение части горожан в деревню, где было легче прокормиться и т.д.

При оккупационном режиме продолжали работать почти все промышленные предприятия (за исключением эвакуированных из города): торфозаводы, мастерские, школы и больницы. Немецкое командование вело строгий учет рабочих. Трудоспособное население в обязательном порядке обеспечивалось работой. 10 января 1942 года городская управа распорядилась трудоустроить неработающую молодежь 1923-24-25 годов рождения. Каждый день в 10 часов утра молодые люди обязаны были отметиться в управе и получить направление на работы.

За трудоустройство населения, рабочие места отвечали Бюро работы г. Могилева. Во главе стоял инспектор по труду из Германии - Рейман. Нередко, по особому распоряжению особо ценные специалисты, находящиеся в немецком плену, освобождались и направлялись на предприятия. К 14 марта 1942 года по сведениям промышленного отдела горуправы, на предприятиях города работало 310 военнопленных, к сельхоз работе последних не привлекали.

Это же бюро занималось отправкой молодежи в Германию. На этом стоит остановиться подробней.

Немецкое правительство ещё в конце 1941 года развернуло агитацию для отправки населения для работ в Германию. Широко рекламировалась хорошо устроенная, сытая жизнь в метрополии. Семьям завербованных обещали ежемесячно выплачивать по 150 рублей, а с сентября 1943 года - по 200 рублей на каждого выехавшего на работу в Германию. Согласно приказу Верховного командования германской армии от 10 мая 1942 года районные начальники и волостные старшины лично ответственны за количество и качество поставляемой рабочей силы. При этом устанавливались следующие условия: «Завербовать можно только неквалифицированных рабочих мужского и женского пола. Нельзя завербовывать следующих лиц:

1. специалистов по металлу: слесарей, механиков и т.п.;

2. квалифицированных железнодорожников;

3. ближайших родственников/родителей русских добровольцев и полицейских;

4. семейных рабочих моложе 15 лет;

5. лиц, имеющих на своем иждивении детей моложе 14 лет или больных, дряхлых близких родственников, которых нельзя передать в чужие руки;

6. явно больных, слабых, хилых;

7. воздерживаться от вербовки лиц из семейств в которых уже кто-либо работает в Германии, поскольку они не едут добровольно.

8. В первую очередь нужно завербовать холостых, начиная с 15-летнего до 25-летнего возраста. Во вторую очередь - семейных без детей.

Завербовать можно, в последнюю очередь, целыми семьями, если в семье нет детей моложе 10 лет. Уезжающие должны взять с собой:

1. личные документы, паспорта, метрики и др.

2. как можно больше одежды, особенно зимней, и обувь.

Населению следует объяснить, что отправка рабочих является мероприятием исключительно важным, ведь едущие в Германию будут работать в благоприятных условиях; все желающие и способные работать имеют возможность обучиться ремеслу» [8.7].

Уже по прошествии четырёх месяцев стало понятно, что желающих добровольно покинуть Могилев и уехать работать в Германию очень мало.

Первым шагом по преодолению низкой численности уезжавших стала разнарядка на отправку молодёжи (по численности населения). Позже в ход пошли аресты и облавы.

По неполным данным облгосархива, в Германию было вывезено 24880 человек [8.1]. Из них около трёх тысяч граждан уехали добровольно.

2. Судьба Могилевских архивов

Война застала врасплох не только местное население, но и архивы, находящиеся на территории области. Не вывезенным остался не только Госархив Могилевской области, но и хранившиеся в Могилёве фонды Центрального государственного архива Октябрьской революции (ЦГАОР) и Центрального исторического архива (ЦГИА) БССР. Эти архивы были объедены оккупантами в единый исторический архив, который находился в ведении отдела народного образования горуправы.

В Беларуси все архивы находились под руководством советника по делам архивов генерал-комиссариата д-ра Рааля. На уровне рейха дела архивов контролировал штаб министерства А. Розенберга по делам восточных земель. По большому счету Розенберг сам руководил вывозом документов из оккупированных земель.

12 декабря 1941 года оккупантами польский костёл был передан верующим (до этого в помещении костёла хранились архивы). В связи с открытием костёла, документы и стеллажи были перевезены в сарай клуба швейников. В феврале 1942 года было расхищено помещение в братской церкви, где также находился архив.

Весной 1943 года по требованию Розенберга заведующий отделом народного образования Наркевич направил 12 безработных учителей для подготовки и упаковки документов, которые в январе-феврале 1944 года были вывезены из Могилёва в Белосток.

Немцев больше всего интересовали документы по истории городов, имевших магдебургское право, по истории и религии зарубежных конфессий и т.д. Так из Могилёва в числе прочих были вывезены документы дворянского, депутатского собрания, мещанские архивы, майоратные акты, родословные материалы дворянства и их семейные архивы.

Из Риги, Минска и Могилёва (по справке НКВД СССР) все архивные документы были сосредоточены в Силезии в районе города Троппал и населённых пунктах Майдельберг, Гросс-Берлиц, Грабин. В начале 1945 года все архивы попали в руки архивистов Латвии и Украины.

Директива отдела государственных архивов народного комиссариата внутренних дел БССР от 15 января 1945 года предписывала начальнику НКВД Могилёвской области реэвакуировать в первом полугодии 1945 года документы центральных государственных архивов и Госархива области к месту их дислокации в город Могилёв из Риги, для чего было заявлено 8 вагонов (5 вагонов на февраль и 3 на март 1945 года).

Приказом НКВД БССР от 23 апреля 1944 года и директивой УНКВД по Могилёвской области от 7 марта 1945 года было предписано всем начальникам РОНКВД области, начальником отдела «Смерш», ОББ, 1-го отделения УНКВД и другим инстанциям «Сдать имеющиеся документальные материалы периода немецкой оккупации в архивный отдел УНКВД по Могилёвской области для разработки в целях обеспечения сохранности, эффективного использования в народнохозяйственных, научных в оперативных целях» [8.3].

Отдел секретных фондов Государственного архива Могилёвской области возобновил свою деятельность в 1943 году в Кричеве сразу же после освобождения города от немецко-фашистских захватчиков.

Часть документов этих фондов в период с 1991 года были рассекречены. Последними в октябре 1993 года были рассекречены фонды с документами периода Великой Отечественной войны. Отдельные документы, в основном касающиеся прав человека и «третьих лиц» переведены на режим ОД (допуск ограничен). В настоящее время с некоторых документов ОД снят.

3. Здравоохранение

В условиях оккупации и постоянной опасности вспышек эпидемий крайне важно было создать центры медицинской помощи населению. Так, в числе первых оккупационными властями в 1941 году в Могилеве был создан медико-санитарный отдел, возглавляемый И.И. Степановым.

В отчете о работе своего отдела за август 1941 года И.И. Степанов писал, что в горбольнице и закреплённых за ней госпиталях налажено питание больных, переливание крови. Ставился вопрос о увеличении снабжения медикаментами. В это время в стационаре находилось 1194 раненых военнопленных и 193 гражданских пациента [8.8].

В ведении Могилевского медико-санитарного отдела находилось 123 учреждения. В городской больнице имелось 500 коек, работало в ней 240 человек. Немцы сохранили все клинические отделения, не тронули богатую медицинскую и учебную библиотеки, (полностью сохранилась библиотека бывшей фельдшерской школы).

Городская поликлиника имела 20 кабинетов, 419 стационарных коек, в ней работало 100 человек.

Как и все оккупированные медицинские учреждения того времени Могилевская городская больница находилась в тяжёлом продовольственном состоянии. Питание выдавалось дважды в день. К завтраку больные получали по стакану молока и 200 гр. (в 1943 году - 250 гр.) хлеба. На горячий обед приходилось: мясо - 40 гр., картофель - 200 гр., крупа - 20 гр., жиры - 5-10 гр.

В условиях тотальной нехватки продовольствия больные получали только 25% необходимой пищи. Не редко больные умирали от истощения. В таких условиях всем бургомистрам было предписано собрать с каждого двора по 1-2 кг картофеля и других овощей и передать в городскую больницу для того, чтобы хоть как-нибудь поправить положение.

Труд медицинских работников оплачивался, оплата за 8-ми часовой день зависела стажа, специальности и составляла:

· врач - 600-800 руб.;

· фельдшер - 350-400 руб.;

· старшая сестра - 350-400 руб.;

· лаборантка - 350-450 руб.;

· сестра со среднем мед. образованием - 300-350 руб.;

· санитарка - 200 руб.

Больница и амбулатории в период оккупации также были платными. Плата была следующая:

· приём у врача-терапевта стоил от 1 до 3-х руб. Посещение на дому врача-специалиста (зубной или гинеколог) до 10 руб.

· Хирургические операции стоили:

· трепанация черепа, ушные операции, удаление зоба - 100 руб.,

· аппендицит - 80 руб.,

· гинекологические - 100 руб. (аборты - 60 руб.),

· пломбирование зубов - 5 руб.

Услуги среднего медперсонала (банки, уколы, массаж) - от 1 до 3-х руб. [8.8].

В несчастных случаях неотложная помощь оказывалась бесплатно. На дому неотложная помощь с 8-ми вечера до 8-ми утра оказывалась дежурным врачом по специальному вызову за плату. Стоило это 6 руб. Родовспоможение на дому стоило 10 руб.

Работа туберкулезного диспансера проводилась бесплатно.

Поскольку в Могилеве и области было большое количество беженцев, находившихся в крайней нужде, при предъявлении ими документа о их тяжёлом положении, медицинская помощь им оказывалась бесплатно. Разрешение на выдачу такого документа имели начальник города, бургомистр и его заместители. Всё оплачивалось городским управлением.

В Могилеве действовали органы социального обеспечения. По мере сил они помогали неимущим, оказывали бесплатную медицинскую помощь, снабжали продовольствием. В середине декабря 1941 года гаулейтер В. Кубе подписал распоряжение о выдаче помощи в случае болезни:

«Помощь, для не женатых, составляет 40% выработанной за неделю до начала болезни заработной платы, для женатых - 60%. В случаи сдельной заработной платы, в основу ложиться средняя оплата последних шести недель».

«… если причиной болезни является несчастный случай на предприятии, помощь выплачивается на протяжении 10 недель».

«…право на помощь можно считать действительным, если больной работал на предприятии не менее 6 недель»

«…помощь может быть предоставлена только тогда, если больной предоставит свидетельство о своей болезни от врача, не позже 3-х дней с начала болезни».

«Евреи не имеют права на помощь».

«…будут наказаны тюрьмой или штрафом те, кто принимает или оказывает помощь не предусмотренным в этом распоряжении способом» [8.8].

Помимо этого, было подписано распоряжение о борьбе с заразными заболеваниями и эпидемиями, распространению которых способствовало движение военнопленных, беженцев, сельского населения, а также отсутствие мыла, недостаточное количество бань и т.д.

В этот период работало всего две бани - на Луполово и шелковой фабрике, но попасть в них было крайне сложно, часто случались перебои с водой.

Кроме вышеперечисленного, причиной эпидемий было и то, что городские организации и воинские части вывозили отбросы и мусор из выгребных ям и уборных на пустующие огороды и пустыри в черте города. Еще в январе 1942 года, до начала оттаивания снега немецким солдатам было приказано убрать весь мусор и отбросы в специально отведенные для этого места.

30 июня 1942 года в городе по особому предписанию было открыто 4 прививочных пункта: при городской поликлинике, Луполовской, железнодорожной амбулаториях, амбулатории шелковой фабрики.

Несмотря на тяжелые условия, в которых приходилось работать медперсоналу, удалось избежать эпидемий. Сыпнотифозное отделение в основном справлялось с наплывом заболевших. Смертность чаще всего была связана с поздней госпитализацией больных из близлежащих деревень.

4. Формирование новых органов власти

4.1 Госаппарат

могилев фашистский оккупация архив

Захватив территорию, немецкое командование устанавливало на ней новые административную систему и органы управления. Вся оккупированная территория была разделена на рейхскомиссариаты, состоявшие из генеральных округов, областей (гебитов), округов, районов, уездов, волостей. Во главе этих административно-территориальных образований были поставлены рейхс-, генеральные, гебит- и районные комиссары. Оккупированные области не имели единой гражданской администрации и унифицированного управления во всех городах и районах. В городах создавались управы, во главе которых был городской глава. В каждом районе, а иногда и в волости создавались комендатуры, при которых имелись военная охрана и полицейское управление.

Военный комендант был неограниченным диктатором в районе (волости). В волостях назначались старшины (бургомистры), в деревнях и селах - старосты. На занятой территории были запрещены все советские государственные органы и общественные организации.

Беларусь не стала исключением. В августе 1941 года по распоряжению 7 отдела Военного управления фельдкомендатуры было образовано Могилевское городское управление.

В состав горуправления входили: общеадминистративный отдел, отдел народного образования, жилищный, строительный, санитарный, промышленный, общетехнический, топливный, благоустройства, торговый, финансовый, земельный, отдел ЗАГС, пожарная команда, отдел труда и пенсионный отдел, подотдел переписи, адресный стол, вспомогательная полиция, епархиальное управление.

Штат городского управления и отделов имел свойство постоянно расти. В связи с этим городской голова издал приказ о недопустимости расширения штатов и увеличении окладов. Тем не менее, штаты росли и увеличивались. К концу войны городское управление имело ещё 12 отделов.

Все отделы юридически считались независимыми учреждениями, но фактически они зависели от городского головы, который в свою очередь зависел от военных властей.

В обязанности городского головы входило прежде всего внедрение «нового порядка» на территории города, наблюдение за строгим исполнением всех распоряжений фельд- и ортскомендатур. Голова имел право направлять и регулировать все стороны жизни города: управы, её отделов, всех других учреждений. В том числе налагать административные и дисциплинарные штрафы, взыскания, отправлять на принудительные работы, арестовывать, проводить вербовку людей для работы в Германии, отменять и изменять решения мирового суда.

4.2 Законодательство

Законодательство, установленное на оккупированной территории четко разграничивало права немцев и лиц, не являющихся немецкими подданными. Различными были и меры наказания за одни и те же совершенные правонарушения.

Чаще всего применялась система штрафов. Штрафовали практически за всё. Это могло быть и хождение по улице без документов, и нарушение уличной тишины, и несоблюдение светомаскировки, и появление в общественном месте в нетрезвом состоянии, и уклонение от обучения детей в школе, и нежелание регистрации животных и их ветеринарных прививок, опоздание или не выход на работу, нарушение или невыполнение распоряжений властей и т.д.

Другим самым распространённым наказанием была смертная казнь, которая могла приводиться в исполнение и без решения суда. Из указа Министра восточных территорий о вынесении специальными судами приговоров о смертной казни лицам, неповинующимся оккупационным властям, Берлин, 23 августа 1941 года:

«Местное население обязано вести себя в соответствии с немецкими законами и с приказами, изданными для него немецкими властями. Поскольку местные жители не являются немецкими подданными или лицами немецкой национальности, они подлежат следующему особому положению о наказаниях:

· все лица, осуществляющие акт насилия против немецкой империи или против органов власти, находящихся на территории оккупированных восточных областей;

· все лица, намеренно разрушающие учреждения, принадлежащие немецким властям, объекты, служащие деятельности немецких властей, или сооружения, служащие общественным интересам;

· все лица, распространяющие враждебные немцам слухи путем ведения ненавистнической или подстрекательской пропаганды;

· все лица, подстрекающие к неподчинению указам или постановлениям немецких властей;

· все лица, совершающие акты насилия, направленные против немецких граждан или лиц немецкой национальности в связи с их принадлежностью к немецкому народу;

· все лица, совершающие акты насилия против военнослужащих немецкой армии, немецкой полиции, в том числе её вспомогательных сил,

· представителей управления государственной трудовой повинности, работников немецких властей, служебных органов или партийных организации НСДАП;

· все лица, намеренно совершающие поджоги и тем самым разрушающие общенемецкое имущество или же имущество немецких граждан либо лиц немецкой национальности;

· подлежат смертной казни, а в менее тяжелых случаях заключению в каторжную тюрьму» [8.6].

Другим документом, красочно описывающим законодательство того времени можно считать письмо руководителя партийной канцелярии М. Бормана рейхсминистру А. Розенбергу от 23 июля 1942 года об обращении с местным населением:

«Многоуважаемый партайгеноссе Розенберг!

Фюрер желает, и я сообщаю Вам об этом по его поручению, чтобы Вы позаботились о соблюдении и проведении следующих принципов в оккупированных восточных областях:

1. Если женщины и девушки в занятых восточных областях делают аборты, то это для нас только к лучшему; немецкие юристы не должны ни в коем случае возражать против этого. По мнению фюрера, следует даже допустить торговлю противозачаточными средствами в занятых восточных областях, так как мы совершенно не заинтересованы в росте ненемецкого населения.

2. Опасность того, что ненемецкое население в восточных областях начнет расти сильнее, чем до сих пор, очень велика, так как все жизненные условия для ненемецкого населения становятся, само собой разумеется, намного лучше. Именно поэтому мы должны принять необходимые меры против роста ненемецкого населения.

3. Для ненемецкого населения в занятых восточных областях ни в коем случае не должно вводиться немецкое медицинское обслуживание. Не может быть и речи, например, о прививках и подобных профилактических мерах для ненемецкого населения (тем не менее, как отмечено выше в Могилёве финансировалось немецкими властями 4 прививочных пункта).

4. Ненемецкое население ни в коем случае не должно допускаться к высшему образованию. Если мы совершим эту ошибку, то сами вырастим грядущее сопротивление. По мнению фюрера, совершенно достаточно, чтобы ненемецкое население - в том числе так называемые украинцы и белорусы - умело читать и писать.

5. Ни в коем случае не следует проводить какие-либо меры по воспитанию в ненемецком населении чувства хозяина! Необходимо действовать прямо противоположно!

6. Вместо нынешних письменных знаков в будущем следует обучать в школах нормальному шрифту.

7. В старом рейхе, подчеркнул фюрер, слишком многое регламентировано и предписано; мы не должны ни в коем случае повторять эту ошибку в

8. восточных областях. Для ненемецкого населения, следовательно, не следует слишком многое регламентировать: здесь следует ограничиться лишь самым необходимым. Немецкая администрация должна поэтому в любом случае быть малочисленной; областной комиссар должен работать с местными должностными лицами; ни в коем случае не должно быть единой администрации вплоть до генерального комиссара или рейхскомиссара» [9].

Справедливости ради стоит сказать, что кроме таких откровенно репрессивных мер, немецкое правительство прекрасно понимало, к чему ведет долгое совместное нахождение солдат и местного населения.

В первые месяцы после ухода фронта на восток Могилёвская комендатура принимала решительные меры по прекращению разгула грабежей, мародерства, бандитизма и воровства, налаживанию разрушенного военными действиями городского и сельского хозяйства. Под страхом смерти было приказано немедленно сдать разграбленное имущество, товары и продукты из магазинов, складов, баз, учреждений, незанятых квартир, сельхоз инвентарь, коров, лошадей и т.д., а также военную технику и амуницию, оставленную Красной Армией и Вермахтом. Показательным можно считать случай, разобранный городской управой 13 сентября 1941 года, когда заместитель начальника 7-го жилищного района И.К. Овсянников присвоил пианино при конфискации имущества из квартиры гражданки Лаптевой Я.Г.: «Учитывая чистосердечное признание чиновник - вор снят с должности без права работы в государственных учреждениях, на него наложен крупный штраф» [9].

Приказы запрещали под страхом смерти оказание помощи и приюта советским бойцам, коммунистам, евреям, военнопленным, партизанам. Запрещалось пить воду из колодцев, которые использовали немцы, держать голубей, плавать на лодках по Днепру, пользоваться велосипедами, ближе чем на 100 метров подходить к железной дороге.

Населению было приказано сдать оружие, боеприпасы, бинокли военного образца, радиоприёмники, патефонные пластинки на еврейском языке и революционного содержания.

Были приказы и распоряжения Управления службы порядка города Могилева, запрещающие без санкции гестапо, за исключением коммунистов и евреев, а также о недопущении пьянства, мародерства, присвоении имущества, посещения солдатами в форме в служебное время рынков. За это и другие проступки многие блюстители службы порядка увольнялись и строго наказывались. Немецкие военнослужащие, уличённые в изнасиловании, приговаривались к расстрелу.

Власти установили условия лесопользования, рыбной ловли, охоты, выделения неиспользуемых земельных участков для городского населения в размере 6-10 соток для производства овощей для собственных нужд. Установили плату за пользование холодной и горячей водой, канализацией и т.д. Кстати, практически вся, даже обязательная сдача населением товаров или продуктов оплачивалась, за исключением реквизируемого имущества.

Выделялось оконное стекло, строительные материалы и пустующие помещения, в случае разрушения жилья, пострадавшим от бомбёжки и обстрелов.

Для оказания помощи «потерпевшим и пострадавшим от военных действий» была создана соответствующая комиссия, действовавшая до 6 декабря 1941 года.

Бургомистру предписывалось строго следить за чистотой и санитарным состоянием города.

Организовывалась частная торговля, мелкокустарное производство, восстанавливалось промышленное и сельское хозяйство, устанавливалось обязательное обучение детей от 8-15 лет, вводилась обязательная трудовая повинность детей и молодежи с 15-20 лет.

5. Культурная жизнь во время войны

В августе 1941-го года небольшая группа артистов начала работу по созданию театра в Могилеве. В комнатах частных квартир, фойе кинотеатра готовилась программа первого спектакля. 25 декабря 1941 года состоялось открытие Могилевского эстрадного театра, который впоследствии стал называться драматическим. Театр не имел своего помещения и свои постановки вынужден был проводить в случайных помещениях, кино, в том числе в зале при госуправлении. Посещаемость была не высокая. Репертуар состоял в основном из водевилей. Классический репертуар отсутствовал. Концерты даваемые случайно собравшимися артистами, ставили целью не художественное воспитание публики, а чисто меркантильные цели.

Русская театральная группа почти не развернула своей работы (3 спектакля в месяц).

В феврале 1942 года между городским головой И.С. Фелициным и директором Могилевской театральной группы В.А. Судзановым был заключен договор о предоставлении в арендное пользование театральной труппе городского театра со всем его оборудованием и инвентарем сроком до 1 июля 1942 года. Труппа обязалась ставить не менее 8 спектаклей в месяц (спектакли шли каждую субботу и воскресенье). Это улучшило положение театра.

Постепенно, уже к середине 1943 года, театр из небольшой труппы актеров вырос в организованный коллектив из 18 человек, имеющий в своем составе режиссерскую коллегию и художественного руководителя. Штат технических работников увеличился с 2-х человек до 24-х. Особенным успехом у зрителей пользовались Смирнов, Михайлов, Скопин, Куликов, Абтрашкевич, и другие. Театр ставил исключительно большие произведения русской и западно-европейской драматургии. Это 15 крупнейших работ. Среди них: «Коварство и любовь», «Без вины виноватые», «Хозяйка гостиницы», «Гроза», «Свадьба Кречинского», «Вторая молодость», «Бесприданница». Театр поставил в городе 142 спектакля, которые посмотрели 45000 зрителей [13]. Выезжал на гастроли в Оршу, Чаусы.

В сентябре 1943 года в Могилеве был создан детский театр. Он показал пьесу «Дорогая гостья», «Жар-птица» и музыкальную инсценировку «Праздник цветов». Среди участников были и воспитанники детского дома.

В театрах Могилева, помимо представлений, для школьников устраивались концерты белоруской музыки, ансамбля народных инструментов, детского хора учащихся музыкальной школы и хора Николаевского собора, церковного хора певчих «Грайко», хора Борисо-Глебской церкви, коллектива городской эстрады, состава духовного оркестра Службы порядка.

Начинались дневные спектакли в Могилеве в 11 часов, вечерние в 18 часов. Билеты на вечерние спектакли служили пропуском на улицах после комендантского часа. Цены на билеты были примерно 14-15 руб. Посещаемость театра была неплохая. Работали в городе кинотеатры: «Зорька», «Родина», «Луч».

Шли кинофильмы преимущественно с русскими надписями и пользовались успехом. Билеты стоили 4-6 руб. В репертуаре из художественных фильмов преобладали приключенческие фильмы. Хронику заполнял обзор военных событий, жизнь в Германии и т.д.

Устраивались ремесленно-кустарные выставки. Нерабочими праздниками были объявлены рождественские праздники. Пасха, 20 апреля - день рождения фюрера, 1 мая - праздник труда. Торжественно отмечался «день освобождения» - 22 июня.

6. Организация народного образования в условиях оккупации

Как было сказано выше, при Могилевской городской управе в июле 1941 года был создан отдел народного образования, возглавляемый Г.Л. Наркевичем Отдел подчинялся городскому голове и ежемесячно отчитывался о своей деятельности. Немецкая полевая комендатура давала указания и рекомендации по работе отдела. В ведении отдела был широкий круг вопросов, в том числе и забота о детях. Молодежь до 18 лет составляла 28% населения (без учёта гетто). В гетто детей насчитывалось 29% от общей численности узников.

10 сентября 1941 года Генеральный секретарь Беларуси обратился с заявлением:

«Приказываю: поветовым комиссарам главных комиссариатов Минска и Баранович распорядиться, чтобы до 1 октября школы в Генеральном округе снова были открыты. Обязательное обучение устанавливается для мальчиков и девочек от 14 до 17 лет…» [8.6].

Согласно приказу полевой комендатуры города Могилева №581 все родители обязаны своих детей в возрасте от 8 до 15 лет посылать в школу и наказывать, если они уклоняются от учёбы. На родителей, которые игнорируют обучение своих детей, налагается взыскание в форме выговора, денежного штрафа до 300 руб. и до 4 месяцев лагерей (можно заменить 4000 руб. штрафа).

По приказу №5/34 от 22 января 1942 года по Могилевскому городскому управлению с 1 января 1942 года в школах проводилось преподавание немецкого и родного языков: русского или белорусского. Соответственно был переработан и учебный план.

Учебников для белорусской национальной школы не было. Только в конце сентября 1941 года поступил в продажу «Беларускi правапiс» Б. Тарашкевича. Тем не менее, при полном отсутствии учебников, советскими пользоваться запрещалось. В феврале инспекция белорусских школ стала выпускать журнал «Белорусская школа». Его задача состояла в помощи в школе и белорусской культуре. Финансировался он на деньги оккупационных властей.

Регистрация учащихся началась в сентябре 1941 года. Детей школьного возраста в Могилёве в 1941 году насчитывалось 5100 человек, а в 1942 - 3300 человек [8.6].

В октябре были проведены мероприятия по восстановлению зданий школ, установлению точного количества учителей и детей школьного возраста. Еврейские учителя и дети не учитывались. Для учета детей заводились школьные карточки. Эти карточки сопровождали детей школьного возраста в течение всего времени посещения ими школы.

С 15 ноября 1941 года начались занятия.

В годы оккупации в Могилеве работало 9 школ с 125 классами и 177 учителями. В школах обучалось 4665 учеников. 1941-1942 учебный год продолжался с 15 ноября по 15 июля - 175 дней [8.6].

Школы были 7 летними. В первый класс поступали дети с 7-9 летнего возраста, в 5 класс - школьники, окончившие 4-классную школу. Школьники, окончившие школу, могли посещать 8 (дополнительный) класс. В этом классе преподавались практические дисциплины, такие как ведение домашнего хозяйства, бухгалтерские курсы, печатание на пишущей машинке и т.п.

При Могилевском окружном отделе Народного просвещения, существовавшим с 3 марта 1943 года, функционировала окружная комиссия по изучению белорусского вопроса в Могилевском округе. Комиссии было предложено периодически рассматривать и давать своё «авторитетное» заключение по следующим вопросам:

1. История белорусского народа.

2. Белорусский язык в его современном и историческом состоянии.

3. Белорусская литература.

4. Культура белорусского народа.

5. Искусство белорусского народа.

6. Сельское хозяйство и промышленность.

В результате многочисленных сложностей оккупационного города в начале 1942-1943 учебного годов в 9 школах Могилева занималось 3963 учащихся, к концу учебного года осталось 2145 учащихся. В 1943 году был закрыт отдел народного образования. Только по приказу бургомистра №49 от 1 февраля 1944 года он был восстановлен.

С 15 августа 1941 года начала работать музыкальная школа. Учащихся - 173 человек, учителей - 10 человек. Работали классы: рояль, скрипка, пианино, пения и народных инструментов. Обучение было платное. Плата за одного ученика - 40 руб. Позднее, в 1944 году плата возросла до 100 руб. Плата бралась непосредственно педагогами и немецкими властями не регламентировалась. Школой устраивались и платные концерты. У местного населения они популярностью не пользовались, но оккупанты подобные мероприятия посещали довольно часто.

В целях борьбы с детской беспризорностью ранее существовавший детский дом был реорганизован. По улице Ледетовской, 4 в городе 1 ноября 1941 года был открыт детский дом №2 для детей 8-15 лет.

Заведующим детским домом был назначен К.Е. Лаврентьев На тот период в детском доме воспитывалось 100 человек. Обслуживающий персонал - 12 человек. Занятия в 1941/1942 учебном году должны были закончиться в июне, а экзамены в 4-м, 7-м классах должны были состояться с 1 по 12 июля. Испытания проходили по русскому языку устному и письменному, алгебре устной и письменной, физике и геометрии. Учебные планы выполнялись и даже предусматривалось повторение материала. Не смотря на это, детский дом испытывал нехватку средств.

Также для привлечения к себе внимания со стороны молодежи, оккупантами в Могилёве были открыты: школа строителей, в которой обучалось 86 учеников (столяров-плотников - 34, кровельщиков-жестянщиков - 29, каменщиков-штукатуров - 12, печников - 11), и школа металлистов, в которой обучалось 82 человека [8.6].

Обе школы занимались по установленной программе и выполняли заказы на ремонт зданий или изделий. Заказы поступали от военного командования.

Внешкольная работа строго регламентировалась. В каждом конкретном случае в школы присылались инструкции. Даже поход в кино должен был быть согласован с администрацией школы.

К высшему образованию, как уже сказано выше, население на оккупированной территории не допускалось.

Заключение

В преддверии скорых праздников, посвященных освобождению белорусских земель от немецко-фашистских захватчиков, снова будет сказано немало тёплых слов об освободителях Беларуси. В связи с этим хотелось бы, чтобы люди вспомнили о тех немногочисленных могилевчанах, переживших оккупацию.

Тема оккупации Могилёвщины историками и исследователями рассматривалась не так пристально, как хроника боевых событий Великой Отечественной Войны. А между тем, период с 1941 по 1944 года таит в себе ещё множество вопросов.

Таким образом, в результате проведённой работы были сделаны следующие выводы:

1. главной целью политики немецко-фашистских захватчиков в оккупированном Могилёве, как и в других городах Беларуси, было подчинение материальных ресурсов и основной массы населения интересам Третьего рейха;

2. для достижения поставленной цели оккупанты использовали разветвлённый административный и хозяйственный аппарат, состоявший как из представителей немецкой администрации, так и из местных коллоборционистов;

3. население оккупированного Могилёва утратило социальные и юридические свободы, ему был придан статус подконтрольного неарийского народонаселения;

4. многие аспекты социально-культурной жизни города (образование, медицина) несли на себе печать нацистской оккупации, выражавшейся, например, в избирательном подходе к оказанию первой помощи - таковую запрещалось оказывать евреям, в пропаганде через театр и кино идей национал-социализма (превосходство арийской расы, «освобождение» Беларуси от большевизма и т.д.).

Литература

1. Памяць. Магілёў. - Мн.: Беларуская энцыклапедыя. - 1988.

2. Памяць Беларусi 1941-1945. Рэспублiканская кнiга. - Мн.: Беларуская энцыклапедыя. - 2005.

3. Волчок Г.И. Оборона Могилева летом 1941 года. - Могилев, МГУ им. А.А. Кулешова, 2003; Героическая оборона Могилева // Універсітэтскі веснік. - 2003. - №5; Симонов увидел победу уже под Могилевом / Зямля і людзі. - 2003. - 11 чэрвеня; Могилев - город героический // Веснік Магілёва. - 2005. - 6 красавіка.

4. Великая Отечественная война советского народа (в контексте Второй мировой войны). - Мн.: Издательский центр БГУ, 2004; Вялікая Айчынная вайна савецкага народа (у кантэсце Другой сусветнай вайны). - Мн.: Выдавецкі цэнтр БДУ, 2004.

5. Борисенко Н.С. Днепровский рубеж: трагическое лето 1941-го. - Могилев, 2005.

6. Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне. Энцыклапедыя. - Мн., 1990.

7. Солдатами были все. - Мн., 1972.

8. Могилевские ведомости. Цикл публикаций «Архивы дают показания» - №72 (176) 22 сентября 1993 г.; №74 (178) 29 сентября 1993 г.; №77 (181) 8 октября 1993 г.; №78 (182) 13 октября 1993 г.; №80 (184) 20 октября 1993 г.; №36 (240) 31 марта 1994 г.; №84 (286) 4 августа 1994 г.; №67 (271) 18 июня 1994 г.

9. www.nawu.ru

10. Пушкiн I. Гiстарычная i культурная спадчына г. Магiлева, МГТУ, 2006.

11. Круталевiч В.А., Юхо I.А. Гiсторыя дзяржавы i права Беларусi (1917-1945).

Размещено на Allbest.ru