Мировое хозяйство как арена взаимодействия глобальных и национальных факторов

Однако энергичное интегрирование НИС в мировую экономику, способствовавшее хозяйственному подъему и успехам в социальной сфере, имело и свои теневые, весьма опасные стороны. Оно наглядно продемонстрировало, что глобализация народнохозяйственных связей может не только способствовать экономическому прогрессу мирового сообщества и стран-участниц, но и явиться по отношению к ним мощным дестабилизирующим фактором, провоцирующим кризисные процессы с широким диапазоном действия.

Упоенные успехами, "азиатские вундеркинды" не отреагировали вовремя и должным образом на наметившуюся с середины 90-х годов тенденцию к изменению конъюнктуры на внешних рынках, связанную с понижением спроса на их главный высокотехнологический экспортный товар - бытовую технику. Не вызвало должного беспокойства и понижение рентабельности в ряде таких экслортоориентированных отраслях, как химия, судостроение и np, Вместо незамедлительного стимулирования структурной подстройки, процессов демонополизации, модернизации банковской системы и прочих реформистских акций, предприниматели из новых индустриальных стран, как бы забыв, что жесткий и необычайно динамичный современный мировой рынок не позволяет расслабляться, продолжали наращивать избыточные мощности, увеличивать финансовую задолженность и вкладывать неоправданно большую долю получаемых средств в недвижимость. "Перегрев" рынка недвижимости и явился одним из наиболее грозных толчков, вызвавших в 1997 году панику на международных финансовых рынках, став детонатором кризисных процессов, затронувших в той или иной мере все финансовые центры и продемонстрировав уязвимость мировой финансовой системы в целом.

Хотя показатели внутреннего развития азиатских НИС накануне событий 1997 года, казалось, не предвещали экономических потрясений, тем не менее, в хозяйствах этих стран к данному времени возникла определенная нестабильность и сложился целый ряд негативных явлений, в контексте которых развивались кризисные процессы. Концентрация экономической мощи в руках крупных семейных корпораций, тесно связанных с государственным аппаратом и подчинивших себе значительную часть финансовой сферы, все отчетливее демонстрировала свои опасные стороны - громоздкость негибкой управленческой системы, нерациональное распределение ресурсов, стимулируемое щедрыми правительственными субсидиями и различного рода привилегиями, распространение коррупции, сужение возможностей для функционирования среднего и мелкого бизнеса и т.д. В целом финансово-банковская инфраструктура стран ЮВА не соответствовала характеру и уровню их общеэкономического роста, она существенно отставала от производственной сферы и не была подготовлена в должной мере к вызовам глобализации.

Эти государства испытали на себе также воздействие тесной, фиксированной привязки курса национальных валют к доллару: начавшийся с 1995 г. рост курса доллара существенно ослаблял конкурентоспособность азиатского экспорта.

Рассматривая проблемы азиатского кризиса с позиций взаимосвязи национальных и мирохозяйственных отношений, нельзя не отметить, что упор на максимальное развитие экспортных отраслей обусловил относительную узость внутреннего рынка, который не смог оперативно выступить в роли действенного амортизатора внешнеэкономических неурядиц. Кризис со всей остротой поставил вопрос о гармонизации этих сфер хозяйственной деятельности, подчеркнув необходимость усилить внимание к развитию национальных рынков, к интенсификации субрегиональных экономических связей. Как показал кризис, большинство стран Юго-Восточной Азии не располагали достаточно развитыми современными институциональными структурами, необходимыми для эффективного и максимально безопасного использования массированного притока иностранного спекулятивного капитала. Коснемся одного из важных аспектов этой проблемы, связанного с экономической деятельностью государства. Как показала практика, кризис в наименьшей степени сказался на тех странах, экономика которых носит более закрытый характер, где отсутствует неконтролируемый массовый доступ предпринимателей к мировым рынкам капитала, а государство является очень активным субъектом хозяйственной жизни. Не самым разрушительным образом кризис повлиял на хозяйства той группы стран, которые активно заимствовали иностранные средства в условиях, когда экономическая роль государства не являлась значительной. В то же время наиболее сильные удары кризиса пришлись в свое время на Южную Корею, Таиланд, Индонезию, Малайзию - страны, где свободный доступ к мировым финансовым ресурсам сочетался с активным воздействием государства на экономику. В связи с этим напрашиваются выводы о том, что одной из серьезных причин возникшего азиатского кризиса явилось отсутствие адекватных современным реалиям механизмов увязки экономической политики данных государств с требованиями мирового финансового рынка, и что чем более открыто национальное хозяйство, тем более гибкой, выверенной и динамичной должна быть активная экономическая деятельность государства - ее направленность, масштабы, формы и методы.

Итак, кризис, разразившийся в 1997 г, в странах Юго-Восточной Азии, явившийся для них самым сильным потрясением за многие десятилетия, был тесно связан с их интеграцией в мировой рынок и в то же время имел последствия, получившие глобальный резонанс. Его деструктивное влияние в той или иной мере ощутили и наиболее развитые страны, не только из-за происшедшего общего падения курса ценных бумаг на мировых биржах, но и в результате угрозы прекращения платежей азиатскими заемщиками, вследствие падения прибылей в инвестируемых предприятиях данного региона, из-за возможности разрушения сложившихся торговых связей и т.д. С развитием кризиса бегство иностранного капитала из стран ЮВА стало массовым явлением, что существенно усугубило их тяжелое положение. К тому же население этих государств начало изымать свои сбережения из национальных банков и переводить их в иностранную валюту. Большинство новых индустриальных стран прошли различные этапы финансового кризиса, и лишь некоторые из них, как, например, Гонконг, смогли избежать девальвации национальных валют.

Финансовый кризис в ЮВА сочетался не только с падением темпов экономического роста, но и с психологическим шоком, а также, как это произошло в Индонезии, и с политическими потрясениями.

Кризис в новых индустриальных странах Азии не мог не сказаться и на Японии. После того, как в Японии рухнул ряд крупнейших брокерских компаний, возникли сомнения относительно устойчивости ее финансовой системы, что на фоне общей депрессивной тенденции современного японского хозяйства было чревато серьезными последствиями. Не случайно в 1998 г. Япония, испытывая обострение структурно-финансового кризиса, стала единственной из стран с высокоразвитой экономикой, где отмечалось абсолютное падение производства.

Возникли опасения, что происшедший в начале 1998 г. обвал бразильского реала и начавшийся в стране экономический спад может вызвать «эффект домино» по всей Латинской Америке, на долю которой приходится пятая часть экспорта Соединенных Штатов.

Драма, разыгравшаяся на мирохозяйственной сцене, как бы воскресила образ звонящего по всем колокола. Ощутив очевидные толчки финансового кризиса, мировое сообщество быстро отреагировало на азиатские сюрпризы и оперативно выделило тяжело раненым «тиграм» весьма значительные суммы. Были использованы методы быстрого реагирования, которые отрабатывались в периоды предшествовавших финансовых кризисов в Латинской Америке, в том числе и оценивавшиеся как весьма эффективные действия во время обвала мексиканского песо в конце 1994 года.

Характерно, что сами азиатские НИС при общей «непрозрачности» их финансовых рынков в условиях бесконтрольного сращивания национального промышленного и финансового капитала слишком долго пытались игнорировать, а затем и скрыть истинное положение дел и своевременно не приняли никаких эффективных мер по ликвидации опасной ситуации.

Примечательно также, что когда на заседании Азиатско-Тихоокеанского экономического Совета в Квебеке в ноябре 1997 г обсуждались вопросы, связанные с выделением МВФ 68 млрд. дол. в виде "финансового поплавка" для охваченных кризисом "драконов" и стабилизации международной финансовой системы, то представители самих азиатских стран весьма сдержанно отнеслись к идее привлечь на эти цели дополнительные средства из их собственных государственных бюджетов, предпочитая перенести центр тяжести в решении возникших проблем на международное сообщество и его лидеров, на ведущие финансовые организации мира.

Наибольшие вливания были сделаны в экономику Южной Кореи, самую развитую и наиболее интегрированную в мировое хозяйство новую индустриальную страну, хозяйственный крах которой явился бы особо разрушительным для ее партнеров. Наряду с МВФ финансовые вложения а хозяйство Южной Кореи поступили от Всемирного и Азиатского банков, из средств "Большой семерки", где самым значительными явились взносы Японии и США. При активном содействии международного сообщества страны ЮВА начали постепенно выходить из кризиса. Явные признаки экономического выздоровления продемонстрировали Ю.Корея, Таиланд, Малазия, Тайвань и др. Согласно оценкам, в Азиатских НИС - Ю.Корее, Сингапуре, Гонконге, Тайване в 1999 г. не только прекратилось падение производства, но и начал осуществляться экономический рост, который составил по этой группе в среднем 0,5%

ВВП. Знаменательно, что жизнь оказалась кое в чем оптимистичнее весьма осторожных оценок. Так Ю.Корея, достигла в 1999 г. беспрецедентного за весь послевоенный период прироста ВВП - 8,9%; аналогичный показатель за 2000 г. составил 10%. Несмотря на низкий исходный уровень результаты эти нельзя не признать впечатляющими. Если критики глобализации именно в ней видели первопричину пронесшегося над Азией кризиса, связывая его в первую очередь с привлечением огромной массы иностранного капитала, который затем пустился в паническое бегство, то оппоненты, соглашаясь с важным значением данного фактора, отмечали при этом: «Только надо помнить, что без притока иностранного капитала в тех странах вообще ничего бы не было - не только кризиса, но и периода бурного развития экономики. Не случайно в 2000 году их уже заботила не опасность кризиса - они хотели бы снова привлекать побольше иностранного капитала». И его объем а страны Восточной и Юго-Восточной Азии в посткризисный период стал весьма ощутимо возрастать, уже в 1999 г. иностранные инвестиции в этот регион увеличились в целом на 11%.

Международные организации высказались за расширение экономической помощи пострадавшим от кризиса странам, за возобновление их привлекательности для иностранных инвесторов. МВФ предложил азиатским НИС широкую программу по схеме - «массированная помощь в обмен на структурные реформы». Данным странам рекомендуется существенная реструктуризация финансово-промышленной оферы. Это - «дробление» главных неплательщиков - крупнейших корпораций, переход к государству части долговых обязательств по поступившим из-за рубежа ссудам, выданным частным заемщикам, сокращение государственных расходов, включая социальные нужды, с целью снижения дефицита платежного баланса, а также - прекращение государственного субсидирования экспорта, более широкий доступ иностранных товаров на внутренние рынки и т.д. Предложенные меры, которые стимулируют процессы либерализации и способствуют увеличению открытости экономики азиатских НИС, естественно, нашли в странах ЮВА не только сторонников, но и многочисленных оппонентов, вызвав очередной виток почти не прекращающейся дискуссии об оценке деятельности МВФ.

Высказывались опасения, что предлагаемый пакет мер ударит по непосредственным национальным интересам азиатских стран, поскольку осуществленный в подобном неолиберальном контексте процесс структурной перестройки вызовет закрытие многих предприятий и увеличение безработицы, окажет негативное воздействие на экономический рост, ослабит позиции НИС в глобальной конкурентной борьбе и может поставить их в тесную зависимость от мощных иностранных конкурентов. Однако по утверждению МВФ, выдвигаемые им и поддерживаемые его весьма влиятельными сторонниками в государствах ЮВА жесткие и болезненные меры, в конечном счете, помогут азиатским странам заложить предпосылки для нового экономического подъема на модернизированной основе и обеспечить более прочные позиции в меняющейся ситуации мирового рынка. От того, какими путями пойдет реальное развитие азиатских НИС, в значительной мере будет зависеть панорама мирового хозяйства в первые десятилетия XXI века.

Хотя углубление и распространение финансово-экономического кризиса в целом удалось приостановить сравнительно быстро и он, по мнению большинства экспертов, в итоге не принял планетарного размаха, тем не менее, угроза мирового финансового потрясения оказалась настолько реальной, что привлекла усиленное внимание научных, политических и деловых кругов к самой проблеме глобализации, заметно снизила оптимистический настрой в оценках ее последствий и стимулировала распространение настороженно-критического отношения к ее неолиберальному варианту. В этом контексте стала все более отчетливо осознаваться необходимость гибкого и эффективного контроля над функционированием финансовой сферы, сбой в которой способен привести к катастрофическим результатам для всего мирового сообщества. На повестку дня был доставлен вопрос о формировании «новой глобальной финансовой архитектуры я, о выработке стратегии эффективного международного антикризисного сотрудничества.

В данной связи в кругах экономических лидеров мирового сообщества подчеркивается необходимость обеспечения «прозрачности» национальных финансовых рынков, наличия максимально полной и сопоставимой информации как о международных финансовых потоках, так и о состоянии хозяйств всех стран-заемщиков, о вероятности рисков в реализации конкретных проектов на уровне этих государств, а также в масштабах мирового рынка капитала в целом. Поднимается вопрос о создании своего рода сигнальной системы, с помощью которой можно было бы сдерживать наиболее опасные финансовые потоки; рассматривается проблема введения международного налога, величина которого варьировалась бы в зависимости от срочности вложения иностранного капитала и таким образом в какой-то мере смогла бы воздействовать на вихревые потоки «горячих денег», набеги и стремительные оттоки которых способны разрушить национальные финансовые рынки. К сожалению, реализация этих мер - отнюдь не простая задача, ибо наталкивается на эгоистические интересы мощных финансовых групп.

Вели наиболее продвинутые государства Азии и Латинской Америки уже весьма тесно интегрировались в мировое хозяйство и в достаточной степени испытали на себе и позитивные, и негативные стороны данного сложного, противоречивого процесса, из этого не следует, что другие, менее развитые регионы представляют собой, как правило, некие абсолютно изолированные общности, совершенно индифферентные к глобалистским тенденциям. Это относится даже к самому отсталому региону земного шара - к странам южной, субсахарной Африки, которые в массе своей находятся на доиндустриальной стадии развития, где к тому же еще сильно влияние родовых и племенных отношений. Здесь в наиболее широком масштабе и в самой острой форме воспроизводится принявшая характер глобальной угрозы проблема бедности, связанная с крайне примитивной экономической базой и высоким, непрекращающимся ростом населения. Являясь очагом непрерывных конфликтов между племенами и государствами, удерживая первенство по распространенности СПИДа, этот регион угрожает безопасности всего мира. Разумеется, что при чрезвычайно низком уровне социально-экономического развития, с тенденциями застоя и стагнации, в атмосфере политической нестабильности страны субсахарного региона, в большинстве своем, не в состоянии лишь собственными силами осуществить прорыв и вырваться в сколько-нибудь обозримом будущем на качественно новые рубежи.

Мировое сообщество предприняло немалые усилия в этом направлении, однако несмотря на значительные иностранные вливания в экономику беднейших африканских стран, 80-е годы в целом стали для этих государств "упущенным десятилетием" по контрасту с так называемой Тихоокеанской революцией, которая развернулась в тот же период в ряде стран Юго-Восточной Азии. Приток иностранных инвестиций, технологическая помощь развитых стран необходимы для государств субсахарного региона, однако не менее важен выбор правильной стратегии развития. А она оказалась в целом малоэффективной, ибо базировалась на имитационной модели модернизации, воспроизводящей западный опыт, не учитывающей национальной специфики крайне отсталых африканских стран и особенности современного процесса глобализации. Стратегия эта исходила из поэтапного воспроизведения стадий индустриального развития, пройденного западными государствами, и направляла значительную часть отпущенных средств на развитие крупных промышленных объектов. Однако попытки создать в этом регионе очаги индустриализации, возведя ряд металлургических и машиностроительных объектов, сделать ядром модернизации передачу технологий и даже строительство предприятий "под ключ" наталкивались на очень низкую подготовку местных рабочих, на отсутствие квалифицированных управленческих кадров, неразвитую инфраструктуру, на несоответствие этого курса традиционным ценностям африканских народов.

Ориентация на объемные крупномасштабные проекты сопровождалась разрушением экологических систем, насильственным, болезненным перемещением тысяч людей на новые места жительства. Острая нехватка инвестиций в большинстве южно-африканских государств стала соседствовать с неконтролируемым оттоком национальных капиталов в богатые страны. Концентрация значительной части иностранных средств на индустриальных объектах способствовала застою сельского хозяйства, усилила миграцию сельских жителей в города, где они пополнили взрывоопасную массу армию маргиналов, обитателей трущоб, живущих в вопиющей антисанитарии, воспринявших наиболее негативные, асоциальные ^ели поведения.

Несмотря на то, что во многих странах субсахарной Африки были достигнуты определенные позитивные сдвиги - в области здравоохранения, образования, создания анклавов современной коммуникационной инфраструктуры, во многих государствах региона происходило дальнейшее снижение душевого ВВП, обострялась продовольственная проблема; около 2025% южноафрикакцев из беднейших стран не могут и поныне существовать без постоянной помощи извне.

В целом не удалось в корне переломить характерные для многих государств этого региона застойные, регрессивные, паразитарно-деструктивные тенденции, пагубные для местного населения и ставящие под угрозу стабильность мирового сообщества.

Представляется, что наиболее перспективным путем преодоления отсталости субсахарного региона и формирования необходимых предпосылок для его вхождения в систему мирохозяйственных связей являются, прежде всего, массированные вложения в человека, развитие широкой сети инфраструктуры, отвечающей достаточно высоким международным стандартам, создание современных институциональных, в первую очередь, государственных структур. Становится все более очевидной необходимость уделять серьезное внимание сельскохозяйственному комплексу - основе решения продовольственной проблемы, содействовать развитию малого и среднего производства, способного наиболее полно и эффективно использовать имеющиеся местные возможности. Остро встает вопрос об упорядочении финансовой сферы этих стран, которая, как правило, резко разбалансирована.

Рассматривая перспективы южноафриканского региона с позиций мирохозяйственного подхода, многие эксперты заключают, что уже в не столь отдаленном будущем значительная часть южноафриканских стран могла бы не ограничиваться ставшей для них обычной ролью поставщиков сырья, получателей гуманитарной помощи и несостоятельных заемщиков финансовых средств. Нужно задействовать нестандартные подходы, учитывая специфику глобальных проблем, возникших на изломе тысячелетий и уникальные резервы, которыми обладает данный регион. Одна из самых серьезных экологических проблем - угроза нехватки кислорода в экономически развитых странах в результате, как интенсивного загрязнения окружающей среды, так и резкого снижения эффективности основных источников кислорода на планете из-за вырубки лесов в бассейне Амазонки и в субсахарной Африке, Прекратив варварское уничтожение ценнейших лесных богатств и хищническое разрушение почв, сконцентрировавшись на их охране и восстановлении с помощью современных достижений в этой области, при активизации уходящих вглубь веков традиционных ценностей, связанных с преклонением перед природой, ныне отсталые южноафриканские страны могут превратиться в своего рода экологический барьер, нейтрализующий опасные издержки научно-технического прогресса и в результате занять достойное место в системе современного международного разделения труда, получая при этом экономические выгоды в форме экологической ренты.

Интенсивное развитие цивилизованного курортного бизнеса, широкое распространение международного экологического туризма в южноафриканских странах способны так же весьма быстро принести ощутимый социально-экономический эффект, помогая преодолевать накопившиеся проблемы и способствуя формированию предпосылок для всесторонней модернизации данного региона.

Говоря о проблемах современного мира, хотелось бы подчеркнуть, что традиционно используемая дихотомия "Север-Юг" становится весьма условной, неадекватной их непосредственному географическому наполнению и приобретает вое более метафорический характер. Отнюдь не на Севере находятся такие вполне процветающие государства, как Австралия и Новая Зеландия, нельзя назвать сосредоточением нищеты конгломерат "азиатских тигров" и Южно-Африканский Союз, Когда в августе 1997 года окончился срок пребывания Гонконга под эгидой Великобритании и он присоединился к КНР, королева Елизавета II заявила, что бывшая колония уходит из Британского содружества более богатой, нежели сама Англия.

Разрыв между развитыми, богатыми и отсталыми, бедными странами нашел свое отражение в центролериферийном подходе к мировому хозяйству и к глобальной общности в целом. Сложившийся в 90-x годах в связи с проблемами модернизации развитых стран при рассмотрении вопросов более равномерного размещения на их территории производительных сил, он получил затем мирохозяйственное измерение. Большую роль в теоретической разработке этой проблемы сыграли труды И. Валлерстайна. Закладывая в основу членения мирохозяйственного организма феномен общественного разделения труда, связанный со страновыми и региональными различиями в уровнях, характере и формах экономического развития, центро-периферийный подход отразил асимметрию и иерархичность связей всемирного хозяйства. Однако если в 70-е и отчасти 80-е годы данный методологический принцип получил широкое признание, то к концу 80-х гг. стала отмечаться некоторая его ограниченность. Стремительное возникновение экономических центров в ареалах «третьего мира» при резкой и динамичной дифференциации традиционного периферийного ландшафта, появление определенных феноменов периферийности в центре, бурные процессы регионализации, формирующие свои собственные центро-лериферийные отношения в условиях нарастающей тенденции к многополярности современного мира, умножение и усложнение передаточных промежуточных звеньев между центром и периферией, образование новых форм периферийности на постсоциалистическом Севере при сужении ее пространства на Юге вся эта нарастающая полифония привела к тому, что познавательно-аналитическая ценность центро-периферийного подхода все чаще стала вызывать сомнения. Высказывались соображения, согласно которым четкое центро-периферийное видение мира может считаться достаточно адекватным лишь для первых стадий процесса глобализации, а его усложнение, в конечном счете, ведет к такой модификации подобного членения, когда «оба полярных понятия теряют смысл», что «может рассматриваться в контексте движения к сетевому обществу». Однако это - скорее всего тенденции, достаточно отдаленного будущего. На сегодняшний же день представляется, что тип центро-периферийного неравенства в основе своей сохраняется, но становится более гибким, обратимым, лишенным четких контуров.

В литературе, однако, можно встретить и более жесткую точку зрения отраженную, к примеру, в объемистой монографии Р. Хасбулатова, где центро-периферийному подходу противопоставляется концепция, согласно которой мировое хозяйство предстает в качестве единой динамичной системы, в состав которой входят страны, находящиеся на различных этапах сложного и неравномерного процесса формирования и развития социально-рыночного хозяйства как наиболее перспективного и характерного феномена современной глобальной экономической эволюции, осуществляемой в специфических национальных формах. Однако и подобная позиция, по нашему мнению, не исключает полезности центро-периферийного подхода, возможности применения его для общей характеристики сложившейся в мире на данный момент расстановки экономических сил. К тому же употребляемое Валлерстайном понятие полупериферии смягчает жесткую дихотомию, в которой часто упрекают центро-периферийный подход.

Что касается характера отношений между развитыми и развивающимися странами, то их, исходя из старых стереотипов, неправомерно сводить всецело лишь к отношениям эксплуатации, к неэквивалентному обмену. Хотя подобная тенденция, безусловно, существует, ее абсолютизация не кажется корректной, учитывая, что в современных условиях реальные центро-периферийные связи гораздо более сложны и многомерны.

Государственная независимость бывших колоний и полуколоний, прекращение 'холодной войны", в ходе которой "третий мир" был ареной противостояния социализма и капитализма, идеологизация экономических связей существенным образом трансформировали характер центро-периферийных отношений. У развивающихся стран значительно возросла возможность маневрирования, существенную роль сыграло совершенствование международной законодательной базы, способствующее если не перекрытию, то, во всяком случае, - сужению каналов внеэкономического принуждения. Но, разумеется, общая мирохозяйственная ситуация, включая отношения центра и периферии, далека от идиллии. В соответствии с принципами неолиберализма, она определяется, прежде всего, действием жестких законов рынка, где экономическое неравенство партнеров, естественно, ставит менее развитые страны в неблагоприятное положение. Поскольку в процессе глобализации в каждый данный отрезок времени на тот или иной товар, как правило, существует единая цена, складывающаяся на основе интернациональных общественно необходимых издержек, то менее развитые страны из-за более высоких совокупных затрат получают соответственно меньшие доходы; не имеют они и инновационной прибыли, что также препятствует их успешному интегрированию в мировое экономическое сообщество.

Характерно, что в первые десятилетия после распада колониальных империй многие аутсайдеры с мировой периферии были отброшены назад в результате разрыва традиционных социально-экономических связей с метрополиями, в силу отсутствия эффективной стратегии национального развития при общей отсталости своей экономической базы.

Как уже отмечалось, существуют весьма сильные монополистические тенденции, при которых международные компании, особенно имеющие сырьевые концессии, стремятся вывозить продукцию из развивающихся государств по более низким ценам, а импортировать в них свои товары - по более высоким, или же "сбрасывать" туда экологически грязные производства.

Здесь, однако, следует заметить, что и развивающиеся страны, когда возникает возможность извлечения монопольной прибыли, отнюдь не пренебрегают ею. Достаточно вспомнить, как государства ОПЕК в 70-х - начале 80-х гг. искусственно взвинтили цены на нефть, паразитарно приобретая на данном неэквивалентном обмене сотни миллиардов долларов. Знаменательно, что с особой силой этот ценовой произвол ударил по развивающимся странам, по тем из них, которые, не имея собственных запасов нефти и возможностей интенсивно внедрять энергосберегающие технологии в силу сложившейся ситуации вынуждены были резко увеличить свою внешнюю задолженность и испытать серьезные сбои в общем экономическом развитии. Парадоксален, хотя и все более одиозен тот факт, что и некоторые экспортеры нефти - Мексика, Венесуэла, Нигерия, впав в эйфорию от хлынувшего в них потока нефтедолларов и уверовав в то, что подобное положение будет длиться вечно, крайне нерационально расходовали как эти доходы, так и иностранные займы, оказавшись в итоге в серьезной долговой зависимости.

В целом же в условиях углубляющейся глобализации экономических связей характер взаимоотношений между развитыми и развивающимися странами начинает постепенно изменяться. Новая историческая ситуация, тенденции, перешедшие в XXI век, диктуют свои императивы в отношениях к ареалу бывших колониальных и зависимых стран, как бы неоднороден он ни был. Мир становится все более взаимосвязанным, современные производительные силы, как уже подчеркивалось, требуют возрастающей синхронизации в своем планетарном распространении. Расширяющиеся контакты между центром и периферией не смогут развиваться нормально, если партнеры говорят на различных "технико-экономических" языках, в отсутствии быстрого информационного обеспечения и всей эффективной современной инфраструктуры.

Неслучайно руководители стран «Восьмерки» на Окенавской встрече 2000 года заявили о необходимости активно помогать «третьему миру» в вопросах компьютеризации. Конечно, сама по себе компьютеризация, да еще при низком образовательном уровне населения в отсталых регионах, не в состоянии обеспечить их экономический подъем, однако, отсутствие достаточно развитых современных информационных сетей будет, безусловно, препятствовать реализации данной цели.

Традиционно "третий мир" привлекал развитые страны, прежде всего, своими природными ресурсами и дешевой рабочей силой, однако в перспективе значение этих факторов, по мнению экспертов, будет уменьшаться из-за внедрения новых трудо- и ресурсосберегающих технологий. Учитывая мощный, высокоэффективный экономический потенциал государств-лидеров, происходящую здесь постоянную инновационную гонку и связанное с ней быстрое моральное старение оборудования и готовой продукции, капиталу этих стран требуются все новые сферы приложения, все новые рынки сбыта высокотехнологичной продукции - как средств производства, так и предметов потребления.

С этой точки зрения страны периферии в принципе обладают огромным потенциалом. Уже к середине 90-ых годов на их долю приходилось около 20% экспорта из промышленно-развитых государств. Однако для того, чтобы в полной мере задействовать соответствующие резервы «третьего мира», необходимо произвести там глубокие изменения в подготовке и воспроизводстве рабочей силы, в обеспечении определенных стандартов жизненного уровня, в создании достаточно емкого рынка {при том, что снижение экспортных возможностей периферийных государств подрывает платежеспособный спрос местного населения).

В силу подобного рода обстоятельств мировой экономический авангард уже не должен быть безусловно заинтересован в консервации отсталости стран "третьего мира". В том же направлении действует и опасность дестабилизации мирового порядка в результате роста нищеты в отсталых регионах земного шара. Как гласит пословица, «Бойся бедного соседа», Бедность чревата конфликтами, пугая угрозой массовой, неконтролируемой миграции в преуспевающие страны, реальностью создания при помощи иностранных специалистов оружия массового поражения и угрозой его безрассудного применения. Поистине апокалиптическую картину нарисовали в свое время такие крупные ученые как А. Тойнби и Р. Хейлбронер, связывая возможность глобальной катастрофы с нерешенными проблемами государств "третьего мира". Хейлбронер не исключал, что задавленные и униженные нищетой и отчаянием эти страны обзаведутся средствами массового уничтожения, "приставят свой ядерный пистолет к голове пассажиров первого класса" и потребуют от них глобального перераспределения накопленных богатств в пользу неимущих и страждущих, в результате чего может начаться повсеместная «война всех против всех», Стремление же не допустить или преодолеть этот хаос и деградацию способно стимулировать введение жесткого авторитарного или даже тоталитарного международного правления. Подобный катастрофический сценарий, который будоражил умы многих в период осознания кризиса индустриальной цивилизации, пока, к счастью, не воплощается в жизнь, однако возможность серьезнейших конфликтов между наиболее отсталыми и развитыми странами, разумеется, некоим образом нельзя сбрасывать со счетов, тем более, как уже подчеркивалось, распространение международного терроризма, опаснейшей угрозы XXI века, теснейшим образом связано с этими противоречиями.

Самый факт существования чрезвычайно глубокого разрыва в качестве жизни между Севером и Югом признается повсеместно, однако его динамика, определяемая взаимодействием разнообразных тенденций, становится объектом острой полемики. Не вдаваясь в данном контексте в ее специальное рассмотрение, отметим лишь, что одна оппонирующая сторона продолжает традиционно утверждать о продолжающемся расширении пропасти между Севером и Югом в результате неуклонного подъема качества жизни в государствах-лидерах, на базе нового технологического способа производства, в силу отсутствия эф.

В целом вырисовывается несущая некоторый заряд «осторожного оптимизма», тенденция, хотя и не вызывающая эйфории, учитывая, прежде всего, глубокую дифференциацию в конгломерате государств, объединенных метафорическим понятием Юга. Приведенные расчеты подтверждают, что в наименее развитых его странах, обостряется продовольственная проблема, уровень экономического развития, выраженный в душевом энергопотреблении, почти не возрастает и в развивающихся странах в целом чрезвычайно низок. Тем не менее, принципиально важно, если складываются определенные предпосылки для преодоления глубокого разрыва между авангардом и арьергардом мирового сообщества и сделаны хоть какие-то реальные шаги для смягчения этой острейшей глобальной проблемы.

Существенные успехи в данной области, как уже отмечалось должны быть связаны с созданием благоприятных условий для предпринимательской деятельности, для развития частного национального бизнеса, с повышением образовательного и квалификационного уровня населения, с улучшение медицинского обслуживания, в контексте адекватного стратегического курса при наличии необходимой политической воли и отсутствии вооруженных конфликтов.

Неотъемлемым компонентом в реализации этой задачи являются многосторонние внешнеэкономические контакты, включая прямые инвестиции, направленные на модернизацию экономики. Не случайно, в известном докладе ООН "Будущее мировой экономики" В.Леонтьев подчеркивал, что возможность ликвидации сложившегося разрыва между Севером и Югом непременно связана с существенным притоком в экономически отсталые регионы иностранных ресурсов и их эффективным использованием. Без этого, утверждал автор, нельзя добиться того, чтобы там темпы экономического роста устойчиво превышали бы темпы роста народонаселения, что является необходимым условием ликвидации нищеты и преодоления социальной напряженности в маргинальных ареалах земного шара. В данной связи ООН рекомендует, чтобы 1% внутреннего национального продукта индустриальные страны ежегодно выделяли бы на нужды развития отсталых регионов. Примечательно, что более продвинутые из стран "третьего мира" считают, что, им более выгоден поворот от помощи к взаимовыгодному сотрудничеству, предполагающему ликвидацию по отношению к ним различного рода внешнеэкономических ограничений. Естественно, что и развитые страны желают, прежде всего, чтобы их вклад в модернизацию 'третьего мира" строился на основе нормальных экономических отношений, приносящих прибыль. Однако в их среде при широком и перспективном взгляде на проблему растет понимание необходимости оказывать отсталым регионам и определенную целевую безвозмездную помощь, руководствуясь не только и не столько чисто гуманистическими, сколько прагматическими соображениями. В частности, в этом контексте ряд стран экономического авангарда ставит вопрос о списании долгов наиболее отсталым государствам. Характерно, что Пражская сессия МВФ и МБ в сентябре 2000 г. приняла важные конкретные решения в данном направлении.

В целом же, рассматривая проблемы экономического развития отдельных государств с позиций мирохозяйственного подхода или характеризуя функционирование мирового хозяйства, необходимо учитывать существование и противоречивое взаимодействие здесь двух различных тенденций - жесткой конкуренции глобального рынка с одной стороны и международного сотрудничества с другой. Последнее, как уже отмечалось, диктуется императивами современных производительных сил и настоятельностью решения глобальных проблем, от чего в конечном счете зависит поддержание основ цивилизации и сохранение жизни на земле.