Санкции СБ ООН в отношении Ирака после аннексии Кувейта

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкции СБ ООН в отношении Ирака после аннексии Кувейта

После поражения в войне за Кувейт Ирак оказался в тяжелейшей ситуации, многократно осложненной экономическими санкциями. Для загнанного в угол Багдада практически все отношения с внешним миром сузились до взаимодействия с ООН, а точнее с ее Спецкомиссией по уничтожения иракского оружия и другими органами. Основные события развивались вокруг главной проблемы - выполнение Ираком требований резолюций СБ ООН. Только изредка мировые средства массовой информации затрагивали тему страданий иракского народа, добавляя также сюжеты о “жестоком иракском диктаторе”.

Однако привычные и монотонные сообщения из Багдада прерывались из-за международных кризисов, которые создавал иракский президент своими неординарными шагами. Тогда Си Эн Эн вновь с упоением начинало свои программы новостей так, как будто “победоносное" время “Бури в пустыне" вот-вот вернется.

В действительности эти и другие ходы иракского руководства свидетельствовали о том, что внутри страны проходили определенные процессы, изменения. Вообще характер и степень влияния уникальной ситуации, в которой находится Ирак с 1990 г., на общественные и политические институты еще станет предметом глубокого исследования, однако уже сейчас можно с осторожностью остановиться на некоторых моментах развития страны в этих невероятно тяжелых и болезненных условиях.

Во-первых, следует пересмотреть некоторые устоявшиеся оценки характера режима в Багдаде. Одни видят в нем личную диктатуру С. Хусейна, другие говорят о своеобразной “коллегиальной” или клановой диктатуре тикритского клана, третьи основной акцент делают на роль партии БААС. Распространена точка зрения на режим как систему доминирования суннитских кланов треугольника Мосул - Багдад - города среднего Евфрата.

Существенный фактор, влияющий на любого исследователя, - то, что в процесс осмысления характера режима привнесен значительный элемент эмоций. Официальная позиция Госдепартамента США, заключающаяся в полном отрицании права иракского руководства на продолжение управления страной, растиражирована и вошла в сознание американских избирателей. В мировых средствах массовой информации имя С. Хусейна уже давно стало олицетворением зла, жестокости и коварства.

Не менее мифологизирован образ иракского лидера и в России. Его антиамериканизм, близость в прошлом к СССР, успешное экономическое сотрудничество между двумя странами - все это способствовало рождению образа Ирака как преданного М. Горбачевым и Э. Шеварднадзе друга России. Для определенных оппозиционных политиков С. Хусейн стал своеобразным хранителем традиций и образа мыслей советских лидеров. Определенный дрейф претерпела и официальная внешняя политика России. Однако для того, чтобы отстаивать свои безусловно серьезные интересы в Ираке, все-таки следовало бы иметь четкое представление, с кем мы имеем дело и с кем придется работать в будущем.

Иракское общество имеет очень сложную и неоднородную структуру. Оно формировалось после политической консолидации страны под британским мандатом из совершенно разнородных этнических, религиозных, племенных и локальных сообществ. Даже известная “трехчленная” формула, т.е. южное шиитское большинство, политически лидирующие сунниты центра и курдский север, не отражает всей картины, поскольку все эти группы были разделены не менее серьезными границами, чем остальные сообщества. Первый иракский лидер король Фейсал I писал: “По-прежнему, - и я говорю это с сердцем, полным печали, - не существует иракского народа. Есть только трудно вообразимые массы человеческих существ, лишенных какой-либо патриотической идеи, вдохновленных религиозными традициями и вздором, не связанных никакими общими связями, склонных к пороку и анархии, постоянно готовых восстать против вообще любого правительства”.

Эти эмоциональные, но очень правильные слова можно с известной долей условности отнести и к современному Ираку. Вся система общественных связей в стране существует на двух уровнях. Имеется общенациональная консолидированная политическая структура. Но вместе с ней продолжает жить сложная запутанная и не всегда явная сеть традиционных связей. Самый идеологически подкованный борец за дело партии БААС все равно принадлежит какой-либо ашире, племени. И он должен периодически посещать племенные собрания у шейха, вникать в проблемы аширы и помогать соплеменникам. Если кто-либо ведет себя недостойно, если вспыхнула ссора или неприятности в семье, люди обращаются не в партийные или государственные органы, а к шейху. Такая система не является чем-то уникальным. Но особенностью именно Ирака является то, что сообщества, объединенные традиционными связями, не только не имеют каких-либо отношений друг с другом, но зачастую враждебны. Действительно, трудно вообразить наличие единства у курдов, туркоманов, персов, ассирийцев, армян, езидов, халдеев, сабейцев. Сунниты и шииты также разделены на многочисленные племена и группировки.

Это обстоятельство исключало и исключает на данном этапе возможность формирования какой-либо демократической системы государственного устройства Ирака. Это понимал король Фейсал I. Саддам Хусейн прекрасно осознает, с кем он имеет дело и кем он управляет.

Формирование общенациональной консолидированной политической структуры всегда относилось к главным приоритетам иракских правительств. Прогресс в этом направлении всегда был относителен, но, главное, как он достигался. Монархический режим, особенно в первые десятилетия своего существования, пытался идти к цели эволюционно-реформистским путем, пытаясь найти баланс, равновесие между традиционным и современным. Но и он не смог сохранить эту линию, когда под вопрос было поставлено само его существование.

Революционный режим, пришедший к власти в 1958 г., окончательно похоронил идею эволюционного развития. Насилие стало основным средством захвата и сохранения власти, а заодно и удержания “трудно вообразимых масс человеческих существ" в рамках единого государства. Трудно представить, что какое-либо другое средство могло помочь в этих условиях.

После серии переворотов в 1968 г. к власти пришел баасистский режим, который использовал данное средство так успешно и беспощадно, что до сих пор, потерпев поражения в войнах и лишившись большей части национального богатства, сохраняется у власти. Режим ловко пользовался социальной демагогией для прикрытия основной цели - установления полной монополии на власть и национальное достояние - нефть в интересах новых социальных групп. Такими группами стали выдвинувшиеся в результате переворота кланы Тикрита, Мосула и Рамади. Эти кланы не относились к числу благородных или традиционно занимающих привилегированное положение.

Это уже новые кланы, объединенные жаждой власти и денег, живущие по новым законам борьбы без правил. Новый режим не просто рвал с прошлым и вел к консолидации иракского общества под лозунгами панарабизма, социализма и единства. Паразитический капитализм, выращенный им, также не имел целью только лишь передачу полного контроля над национальной экономикой в руки группы высших партийных бюрократов. Баасизм в Ираке окончательно разрушал сложную традиционную систему отношений, имевшую определенную иерархию и упорядоченность. На место представителей старых уважаемых фамилий пришли новые лидеры. Они самоорганизовались по привычному клановому принципу, но внутри новых кланов царили другие законы и порядки. Полная ими монополизация власти представляет собой грубое нарушение традиции. И в 1997 г., спустя 29 лет после захвата власти, тикритцы остаются в глазах родовитых багдадцев узурпаторами.

Политика “кнута и пряника" стала единственным способом сохранения власти. “Кнут" стал использоваться не просто умело, а повсеместно, а “пряник" благодаря росту доходов от нефти стал достаточно весомым. Национализировав Иракскую нефтяную компанию (консорциум крупнейших ТНК), правительство полностью захватило в свои руки все доходы от нефти и довело экспорт до 3,3 млн. баррелей в день в 1979 г. Огромные средства позволили не только реализовывать программы развития и вооружения, но существенно повысить жизненный уровень населения.

Вместе с этим росла роль государства в экономике (80% ВВП). Частный сектор, сконцентрированный в сельском хозяйстве, строительстве и торгово-посреднической деятельности полностью контролировался режимом, поскольку все инвестиционные программы базировались на государственном финансировании. “Режим, который стал синонимом "Саддам Хусейн и его круг", контролировал экономику в значительно большей степени, чем кто-либо из его предшественников. Он оказался в положении, позволяющем ему предоставлять патронаж и контракты почти без ограничений”, - писал один иракский исследователь. Система была построена так, что только небольшая группа контракторов и посредников, связанных напрямую с членами тикритского клана, получила возможность получать сверхприбыли.

За это время шел быстрый процесс урбанизации. Значительная часть населения получила возможность работать в госаппарате или на госпредприятиях. Широкая программа социального обеспечения, субсидий существенно подняла уровень жизни населения, поставив в полную зависимость от государства.

Саддам Хусейн еще со спецбюро партии БААС начал строить всеобъемлющую и сложную систему специальных служб. Убийства противников внутри страны и за рубежом, устранение заговоров, пытки и показательные процессы стали постоянным фоном жизни в стране.

К моменту “Бури в пустыне" иракское общество подошло в очень сложном состоянии. Его традиционная структура была довольно сильно деформирована революционным режимом. Общенациональное единство поддерживалось не столько за счет адекватных связей, сколько насильственно и из-за общего интереса в получении своей доли от государственного пирога.

Нельзя не отметить, что режиму удалось сыграть на инстинктах и привычках иракцев не самого лучшего свойства. Длительная зависимость от государства и невозможность самореализации в независимых от него сферах деятельности привели к распространению паразитических настроений. Захват, а главное, разграбление Кувейта были не просто авантюрой высшего руководства. Они были поддержаны большинством населения, а особенно теми военными и сотрудниками спецслужб, которым удалось поучаствовать в дележе кувейтских сокровищ. До последнего времени в Багдаде без каких-либо моральных ограничений свободно продавалось и перепродавалось то, что удалось вывезти из оккупированного Кувейта.

Поражение в войне, экономическая блокада и восстание на юге и севере страны поставили режим на грань выживания. Именно “естественное" падение режима и образование нового предвидели американцы, но этого не произошло. Один из основных факторов, определивших его выживание, - клано-племенной. “Иные государства уже потерпели бы крах, подвергнувшись массированному шоку событий 1991 г., но система отношений патрон-клиент оказалась слишком прочной. Это в значительной степени объясняет, почему режим по-прежнему существует”.

Военное поражение в сочетании с экономической блокадой и репрессивной практикой режима глубоко потрясли и без того хрупкие основы иракского общества. Результатом стала примитизация всех сторон общественной жизни, замедление темпов развития или даже распад общенациональных связей. Социальная активность все более стала замыкаться в рамках семьи и традиционных этно-конфессиональных групп. Этому способствовал целый ряд причин. Деловая активность снизилась и приобрела самые примитивные формы. Привлекательность бюрократической карьеры или перспективы работы в госсекторе потеряли свою былую привлекательность. Система образования быстро деградировала. Иракцы лишились привычной возможности выезжать за рубеж. Мир как бы сузился. Естественной реакцией стало обращение к традиционным ценностям. В системах племенных отношений, кланах, узких конфессиональных групп рядовые иракцы находили защиту, понимание и заботу, чего они лишились на общегосударственном уровне. Парадоксально, но именно это помогло выжить режиму, так много сделавшему для их уничтожения.

Тикритский клан в свое время сумел монополизировать политическую власть только путем использования насилия и благодаря С. Хусейну. Однако сохранил ее он во многом потому, что за революционной партийной фразеологией он всегда скрывал глубоко традиционную опору на суннитские кланы среднего и северного Ирака, выходцы из которых составили костяк спецслужб, армии и бюрократии. Режим за годы своего правления укрепил эти кланы тем, что в главу угла поставил силовые методы достижения целей, подчинив им все остальные. Паразитический слой военных стал основной социальной силой, стоявшей за вторжением в Кувейт.

На связанных племенными обязательствами и традициями элитных военных, сотрудников спецслужб и бюрократов в военной униформе опирался С. Хусейн, когда в результате поражения в войне против сил коалиции, режим оказался на грани падения.

Иракский лидер в первую очередь попытался консолидировать правящий тикритский клан. От всех его членов в критической ситуации требовалась не просто лояльность, а активная "работа" на всех направлениях по возвращению контроля с использованием любых крайних методов. Именно поэтому с весны 1991 г. на первый план в президентском окружении выдвинулись братья С. Хусейна по матери Ватбан и Сабауи Ибрагим Аль-Хасан и двоюродный племянник президента Али Хасан Аль-Маджид.

Оправившись от шока поражения в войне, С. Хусейн спешно стал искать опору не просто в лице наиболее способных тикритцев, а в кровных родственниках, привязанных к нему еще и узами кровавых преступлений. В критических условиях методы манипулирования кровными родственниками, просто тикритцами и старыми доверенными людьми типа Т. Азиза и достижения баланса путем противовесов различных по степени, характеру и источнику влияния фигур не могли обеспечить сохранения власти. Саддам Хусейн стал создавать не просто коллегиальный орган руководства, а именно клан, спаянный кровным родством, соучастием в преступлениях, контролирующий все без исключения стороны жизни. Все люди этого клана понимали и понимают, что их судьба и будущее неразрывно связана с судьбой С. Хусейна. Без него они, их дети и родственники не могут не только участвовать во власти и получать материальные блага, но просто сохранить жизнь. Пример Х. Кямеля показывает, что и за пределами Ирака они не смогут найти себе места, и никакие деньги не способны решить эту проблему. Все они стали заложниками режима, вместе с которым они должны выжить или погибнуть.

Уже на X региональной конференции партии БААС в сентябре 1991 г. были закреплены новый состав и новые негласные правила игры. Этой конференции предшествовала сложная комбинация. Восстание шиитов на юге, курдов на севере и потеря контроля над целыми районами и племенами требовали жестких и компетентных действий. Для руководства ими был выбран двоюродный племянник президента Али Хасан Аль-Маджид. До войны в Заливе он с 1984 г. возглавлял Главное управление безопасности Министерства внутренних дел, основной задачей которого была борьба с внутренней оппозицией. Получив пост министра по делам местного самоуправления, он до 1990 г. фактически контролировал провинциальные органы управления, используя широкий спектр методов иракских спецслужб.

Наконец, во время войны С. Хусейн назначил его губернатором Кувейта со всеми сложными задачами по организации кувейтского “народного правительства”, созданию агентурной сети. Он проявил себя как блестящий организатор упорядоченного “вывоза" кувейтского имущества. Поскольку награблено было так много, что основной проблемой был транспорт, все военные чины получили право на использование определенных средств по перевозке товара в соответствии с рангом. Например, старшие офицеры могли вывозить по несколько грузовиков в месяц. Кроме этой индивидуальной добычи, кувейтский губернатор организовал широкомасштабный вывоз всего промышленного оборудования и другого имущества для нужд государства. Были демонтированы и перевезены в Ирак даже опоры линий электропередач. Административный талант Али Хасана проявился и в том, что начался процесс перерегистрации автотранспорта и выдачи иракских номерных знаков с обозначением провинции Кувейт.

В критической ситуации потери контроля над большей частью страны и перспективой падения режима в марте 1991 г. он был назначен на ключевой пост министра внутренних дел. Сведения о многочисленных заговорах, раскрытых при его личном участии в этот год носят отрывочный и противоречивый характер. Очевидно многие из них представляли собой превентивные активные мероприятия служб безопасности с целью спровоцировать и нейтрализовать ненадежных и неугодных лиц. Однако никто не может оспаривать факт крайне неустойчивого положения С. Хусейна в это время. Дипломатические источники в Багдаде подтверждали сам факт подготовки заговоров и некоторые попытки уничтожить иракского лидера, давшие основания для Администрации США надеяться на скорую смену режима.

Широкие масштабы приобрело восстание в Курдистане, лидеры которого в течение уже длительного времени вели борьбу против властей в Багдаде за обретение независимости и использовали ослабление режима для организации крупномасштабного восстания. Его подавление было возможно только с использованием армии. Для выполнения этой задачи был выбран Хусейн Кямель Хасан Аль-Маджид из семьи президента. Под его непосредственным руководством во время войны элитные пять дивизий республиканской Гвардии были выведены из под удара сил антииракской коалиции.

Для сохранения лояльности этой опоры правящего режима в марте 1991 г. Хусейн Кямель добился повышения на 100 динаров месячного содержания постоянных служащих Республиканской гвардии и на 25 динаров - военнослужащим срочной службы. Укрепив положение элитных частей, 28 марта он начал крупномасштабное наступление на восставших курдов. Во время операции Хусейн Кямель проявил себя не только как талантливый организатор и управленец. Правительственные силы превзошли все использованные ранее стандарты самого жестокого подавления и уничтожения мирного населения. Поскольку операции на севере почти совпали с подобными действиями по восстановлению контроля на юге страны, то активно применялось переселение целых ашир (иракское название племен) с юга на север и наоборот. Они размещались чересполосно, активных лидеров уничтожали, навязывались марионеточные шейхи. Учитывая этническую разнородность севера и юга Ирака, эта мера напоминает старую ассиийскую практику сохранения лояльности завоеванных провинций империи. Масштабы наступления были впечатляющими. В результате на начало апреля 1991 г. число мирных курдов, бежавших в районы турецкой и иранской границ, достигло 1 млн. человек, к концу месяца эта цифра удвоилась. Только вмешательство сил антииракской коалиции и установление специальной зоны безопасности в иракском Курдистане остановили кровопролитие.

На юге Хусейн Кямель действовал в тесной связке с министром внутренних дел Али Хасаном. Подразделения Республиканской гвардии заняли основные центры шиитских провинций. Их действия были быстрыми и крайне жестокими. Агентурная сеть работала таким образом, что ее основной задачей было не выявление и нейтрализация активных противников, а "валовый" сбор всех слухов и сведений о любом недовольстве. Время не позволило Али Хасану наладить ювелирную сыскную работу и вместе с армией он начал массовые репрессии. Очевидцы событий в Неджефе, Кербеле и других городах рассказывали, что военнослужащие Республиканской гвардии сгоняли всех подозреваемых вместе с семьями в определенные места. Мужчин привязывали к танкам или бронетранспортерам, их семьи расстреливали, а затем им самим методично перерезали горло.

Однако наиболее опасными были колебания, сомнения и попытки использовать ситуацию для захвата власти со стороны соратников президента и отдельных представителей правящей элиты. Борьба с этой угрозой стала основной обязанностью наиболее доверенных братьев С. Хусейна по линии матери от второго брака.

Ватбан Ибрагим Аль-Хасан никогда не пользовался популярностью в баасистских кругах, его обвиняли в некомпетентности, поведении, "недостойном революционера". Только по настоянию матери С. Хусейн продвигал его по служебной лестнице. В середине 70-х годов он становится губернатором Тикрита - родного города клана президента, затем перешел на работу в Совет революционного командования (СРК). После смерти матери в 1983 г. Ватбан вместе с другими братьями был освобожден от всех занимаемых постов, обвинен в коррупции и посажен под домашний арест. Его возвращение к государственной деятельности состоялось накануне войны в Заливе. В 1990-1991 гг. возглавлял службу личной безопасности президента в ранге заместителя министра внутренних дел.

Значение этой службы после войны многократно возросло. Росло и влияния самого Ватбана. В мае 1991 г. он вновь становится губернатором провинции Салах Ад-Дин (с центром в городе Тикрите), но одновременно с этим сохранил за собой контроль за агентурной сетью по всей стране. Поскольку практически все высшие руководители страны происходят из этой провинции, он имел возможность отслеживать настроения лидирующих кланов. В это время Ватбан раскрыл целую серию антиправительственных заговоров.

В это же время выдвинулся второй брат С. Хусейна - Сабави. Он возглавил еще одну спецслужбу - службу общей безопасности. Они координировали свои действия с третьим братом - Барзаном Ат-Тикрити, который в течение уже длительного времени является представителем Ирака при международных организациях в Женеве с самыми широкими функциями, включая шпионаж, установление тайных контактов с деловыми кругами в Европе, управление зарубежными инвестициями Ирака.

Трем братьям принадлежит основная заслуга сохранения безопасности режима. Все попытки совершить переворот или покушение на жизнь президента были сорваны.

Влияние круга настолько возросло, что они смогли устранить основное препятствие для распространения своего влияния - Хусейна Кямеля, который в октябре 1991 г. полностью завяз в боевых действиях в Курдистане. Он оказался вне постоянного контакта с президентом и не смог отследить возникшую внезапно угрозу. Ватбан, Сабави и сын президента Удей обвинили Х. Кямеля в попытках создать собственный культ личности. Они убедили Саддама Хусейна в том, что яркая звезда молодого удачливого политика может оставить в тени главное светило. В ноябре Х. Кямель отстраняется от должности и становится советником президента.С. Хусейн всегда оставался верен своей политике оставлять отставников вблизи себя для использования в будущих "перетусовках" или просто для сохранения контроля.

Так сформировался послевоенная структура власти с еще более консолидированным ядром наиболее ближайших доверенных родственников. Но, как и ранее, Саддам Хусейн использовал и аутсайдеров, но только тех, кого он знал долгие годы. Возможности других амбициозных кланов пробиться к власти свелись к нулю. В операциях на юге принимал участие заместитель С. Хусейна по СРК Иззат Ибрагим Ад-Дури, ранее занимавший пост вице-президента. Он давно примкнул к баасистскому движению и в течение десятилетий доказывал свою преданность президенту. В качестве заместителя главнокомандующего вооруженными силами страны он контролировал осуществление операций на юге как своеобразный комиссар. Его дочь одно время была замужем за сыном президента Удеем. Прикрытием системы власти семейного клана стал измененный Совет министров, во главе которого был поставлен старый коллега С. Хусейна по партии шиит Саадун Хаммуди.

Наконец, лишился своего поста начальник военной разведки Тауфик Джесем Ас-Самараи, чем президент крайне обидел суннитский клан Ас-Самараи, представители которого монополизировали эту спецслужбу. Это решение президента заложило основу конфликта, выразившегося в бегстве генерала в 1995 г. из Ирака и начало им антиправительственной деятельности из Сирии.

Слишком большая зависимость от братьев из одного подразделения тикритского клана Ибрагим, которые полностью взяли в свои руки контроль над системой спецслужб, не могла устроить С. Хусейна на длительную перспективу. Братья не пользовались популярностью в среде баасистов, особенно настороженную реакцию они вызывали среди старой багдадской элиты, мнение которой очень много значит в Ираке.

Как только с восстаниями было покончено, а судьба любых заговорщиков и членов их семей и кланов определена достаточно четко, С. Хусейн начал искать фигуры, которые бы сбалансировали влияние китов безопасности и изменили сдержанно высокомерное отношение к режиму среди багдадцев. В первой половине 1992 г. такие изменения начали проявляться в приближении президентом Х. Кямеля. В должности советника главы государства ему поручили курировать министерства нефти и промышленности и минеральных ресурсов. Одновременно с этим Удей, который к тому времени уже контролировал молодежное и спортивное движения, был избран председателем Синдиката иракских журналистов. Уже в 1991 г. он начал издавать газету “Бабель”, ставшую самым влиятельным печатным изданием в стране. Подобными назначениями С. Хусейн подыграл честолюбивым устремлениям молодым представителям клана, но остался верен своей практике игры на взаимных противоречиях и соперничестве приближенных. Неприязненные отношения Удея и Х. Кямеля ни для кого не являлись секретом. Оба с ранней молодости были одержимы жаждой власти и никто не хотел уступать положение второго человека в Багдаде. Даже в бешеной страсти к женщинам они напоминали друг друга.

С другой стороны, этими назначениями С. Хусейн ознаменовал переход к периоду восстановления нормальной жизни в стране. Талантливый организатор Х. Кямель получил задачу практического руководства всем комплексом восстановительных работ и выполнением новых проектов, символизирующих стойкость иракцев перед лицом американской и сионистской агрессии. Самое главное, он начал активно заниматься сохранением и восстановлением потенциала по производству вооружений и сокрытием от инспекторов Спецкомиссии Р. Экеуса остатков оружия массового поражения. Удей, который не является бесталанным в области журналистики и молодежного оргстроительства, должен был по замыслу отца оживить эти сферы жизни, ставшие достаточно примитивными, что серьезно угрожало ростом недовольства среди молодых.

Поскольку Удей и Х. Кямель сыграли наиболее заметную роль в истории санкционного Ирака, на их личностях следует остановиться более подробно.

Хусейн Кямель Хасан Аль-Маджид происходит из суннитской семьи Аль-Хасан, входящей в клан Аль-Маджид, тикритский клан президента, которому доводится отдаленным кузеном. Родством с будущим президентом он и воспользовался, когда баасисты окончательно захватили власть в 1968 г. Не имея никакого образования, он сразу поступил в армию, в которой кадровые офицеры старой школы менялись на баасистов. Молодым лейтенантом был замечен С. Хусейном и переведен в его службу личной охраны, являясь членом семьи, стал самым доверенным телохранителем. Ему доверяли сопровождение жены С. Хусейна и дочерей во время их шоп-туров в Лондон и Париж в 70-80-е годы. Он не получил никакого серьезного образования, за исключением курсов высшего командного состава при Военной академии им. Бакра, где получил степень магистра военных наук. В какой-то промежуток времени X. Кямель прошел спецподготовку на курсах телохранителей на Кубе.

Взлет его карьеры начался после 1982-1983 гг., когда он лично предотвратил покушение на жизнь С. Хусейна. В 1983 г.Х. Кямель попросил руки старшей дочери президента - Рагды. Несмотря на серьезные возражения со стороны Барзана Ат-Тикрити, который рассчитывал выдать ее за своего сына, получил согласие на брак. И уже как зять президента в середине 80-х годов получает звание полковника и задачу начать формирование первых подразделений Республиканской гвардии, призванной стать противовесом и гарантом лояльности армии. В 1984-1985 гг. он часто появлялся за спиной президента на публичных мероприятиях, что на иракском политическом языке означает особое положение в системе власти, независимо от официальной должности.

В 1986 г.Х. Кямель стал помощником начальника государственной организации технической промышленности Амера Рашида Аль-Обейди (ныне министр нефти). В течение года получил звание бригадного генерала и стал главой этой организации. Возглавил Совет национальной безопасности, входивший в службу специальной безопасности, с задачей получения Ираком доступа к западным военным технологиям.

Проявил себя талантливым организатором и администратором. Занял ключевое положение в процессе реализации иракской программы вооружений, включая создание ОМП. Свою деятельность начал с переоценки имевшихся в наличии ресурсов. Создал сеть контактов по всему миру в целях привлечения специалистов и техники. С 1987 г. начал осуществление широкой программы собственных научно-исследовательских работ и добился прорыва в области собственного производства Ираком вооружений. В 1988 г. организация была выведена из подчинения министру обороны и превратилась в Министерство промышленности и военного производства.

Выдвинувшись на вторые позиции в государстве, активно использовал свое положение для личного обогащения - основные военные контракты заключались при условии отчисления ему 10% от суммы сделки.

Особенности биографии отразились на личности Х. Кямеля, превратив его в пресытившегося человека, цинично применявшего подкуп, шантаж во взаимоотношениях с политиками и деловыми людьми других стран. Однако непомерная тяга к власти и легкий и приятный в общении характер, конкретность и нетерпение толкали его на авантюры.

Удей, сын С. Хусейна, во многом напоминает своего теперь уже покойного родственника. Но если Х. Кямель умел сдерживать себя и легко выходил из конфликтных ситуаций, Удей подчас полностью теряет контроль над собой, безнаказанность и вседозволенность, испытанная с ранней юности, в сочетании с средневековыми традициями клана оказали доминирующее влияние на его личность.

Еще обучаясь на инженерном факультете Багдадского университета Удей обозначил свои амбиции. В отличие от своего брата Кусея, предпочитающего незаметное, но эффективное влияние через спецслужбы, ему хотелось быть лидером толпы, публичности. В 1985 г. он основал спортивный клуб Рашид, ставший местом притяжения молодежи, затем началось издание газеты "Аль-Баас Ар-Риядый", журнала "Ар-Рашид"

Быстрый рост влияния амбициозного Удея был прерван в 1988 г. Тогда С. Хусейн был занят любовной интригой с женой директора “Иракских авиалиний”. Недовольный этим Удей не смог смириться с этим и в порыве ярости убил посредника - слугу отца К. Ханна. Разгневанный отец потребовал вынесения смертного приговора, только “требования общественности” заставили его отменить. Удей на год удалился с общественной арены, скрываясь в Иордании.

Уже в 1989 г. он возвращается в Ирак, получает степень магистра Багдадского университета и должность председателя Олимпийского комитета в ранге министра. Получив в 1982 г. возможность контролировать прессу и другие средства массовой информации, Удей начал диктовать свою волю. В Багдаде широко комментировались его любовные похождения, героини которых сразу же получали должности дикторов на иракском телевидении.

С введением этих лиц структура власти приобрела более или менее стабильную форму, которая сохранялась в 1993 и 1994 гг., ознаменованных ростом формального и неформального влияния сына и зятя. В 1993 г.Х. Кямель официально стал министром промышленности и минеральных ресурсов, контролируя и Министерство нефти, а Удей добился поста председателя Объединения творческих работников. Их сфера влияния не пересекались и соперничество не выливалось в активные действия. На формальном уровне С. Хусейн успешно манипулировал аутсайдерами, неизменно сохраняя узкий круг приближенных.

Удей в это время активно занимался сколачиванием состояния и распространением своего влияния на специфические виды бизнеса, распространившиеся в Ираке в условиях санкций. Он получил возможность контролировать государственные закупки за рубежом продуктов питания. Через доверенные компании частного сектора он продавал часть импорта по рыночным ценам, что приносило огромный доход из-за существующего дефицита. Он взял под контроль нелегальную торговлю с Иорданией и Турцией, все пятизвездочные гостиницы Багдада, перевозки. Но самым главным достижением стало упорядочение черного рынка валюты. Хотя незаконный обмен долларов по-прежнему карался смертной казнью, ряд валютчиков под покровительством Удея стали открыто заниматься исключительно прибыльными обменными операциями. Все же, кто пытался поучаствовать в бизнесе периодически отстреливались под предлогом борьбы с спекуляцией. Кроме этого Удей организовал нелегальный вывоз иракской нефти через Иран в сотрудничестве с сыном иранского президента Рафсанджани.

Амбиции Удея к середине 1995 г. стали распространяться значительно дальше привычных для него сфер деятельности. И в этом случае он неминуемо должен был столкнуться с другими влиятельными членами тикритского клана. Растущее внутреннее напряжение привело к столкновению.8 августа 1995 г. семья и родственники С. Хусейна собрались на вечеринку в одной из резиденций. Из-за какого-то незначительного вопроса между Удеем и его дядей Ватбаном вспыхнула ссора. Старший сын президента давно известен своим дурным характером и неспособностью контролировать себя в сложных ситуациях. Его естественной реакцией на ссору стала стрельба. Удей выхватил пистолет и прострелил Ватбану ногу. Но на этом не успокоился и, обратившись к Х. Кямелю, пообещал, что вскоре наступит и его очередь.

Хусейн Кямель в это время готовился к визиту в Болгарию. Для оплаты каких-то закупок там им было приготовлено 60 млн. долл. наличными. Очевидно расценив угрозы как серьезные, X. Кямель уговорил свою жену, брата с женой (второй дочерью президента) покинуть страну. На правительственных "Мерседесах" они выехали в направлении иорданской границы. В районе контроля ВИП сотрудники спецслужб, вначале спокойно обеспечивавшие пропуск, забили тревогу, когда узнали дочерей президента. Тогда охрана X. Кямеля под угрозой применения автоматического оружия заставила открыть путь.

Обстоятельства побега не вполне ясны. X. Кямель раскрыл очень много информации по программам иракских вооружений, а также попытался объединить вокруг себя оппозицию. Но в феврале 1996 г. он неожиданно вернулся в Багдад. Там он, все его родственники и дети были уничтожены представителями тикритских родов, которые по официальной версии не могли иначе, как кровью смыть позор.

ирак кувейт правящий режим

Скорее всего, С. Хусейн частично позволил этим событиям произойти, а частично и спланировал их. Конечно, никто из деятелей такого ранга, как X. Кямель, не может просто выехать в сторону границы и через пять часов спокойно ее пересечь без того, чтобы президент не знал об этом. Как представляется, побег был на руку С. Хусейну. Он смог “сдать” информацию по вооружениям, сохранив свое лицо и обвинив в сокрытии ее X. Кямеля. Сыграв на неуемной жажде власти второго человека в государстве, который попытался с помощью оппозиции и американцев стать претендентом на президентское кресло, С. Хусейн вскрыл всю слабость оппозиции. Всему миру и особенно внутри страны было показано, что ждет деятеля любого ранга, посягнувшего на власть.

Но эти события также наглядно продемонстрировали, по каким законам живет тикритский клан, его образ мыслей. Эти законы скорее похожи на те, которые царят в крупных мафиозных кланах, а не на традиционные племенные нормы. И дело тут вовсе не в личности самого С. Хусейна, просто сформировавшаяся на сегодняшний день иракская элита действительно мыслит такими средневековыми категориями. А президент наиболее четко осознал для себя суть и законы этой страны.

Результатом перегруппировки сил стало еще большее укрепление личной власти С. Хусейна. Ватбан Ибрагим Хасан в течение года был прикован к постели. Влияние Сабави также снизилось. Он не занимал никаких официальных постов и не мог в одиночку играть существенную роль. В результате событий исчез не только X. Кямель, но и все его окружение. Ближайший к С. Хусейну круг поредел. Теперь в нем остались только Удей, Кусей. Барзан Ат-Тикрити остался в стороне от происходящего. Однако его отношения с С. Хусейном сохранили как доверительность, так и оттенок неуверенности.

Иракскому лидеру срочно было необходимо изменить фасад режима. Даже в Багдаде открыто заговорили о семейных “разборках” и средневековых методах управления как о чем-то неприемлемом для XX в. В ответ на это вносятся изменения во временную конституцию страны, и уже не СРК, а народ на референдуме голосует за президента. Триумф С. Хусейна 15 октября 1995 года легко было предугадать.

Но С. Хусейну этого было недостаточно. Только члены самого тикритского клана могут создать угрозу президенту, поэтому он всегда пытается восстановить нарушенное равновесие внутри семьи. В феврале 1996 г. некоторые представители родов Мусаллат, Нада, Альбу Насер, Альбу Омар отказались участвовать в физическом уничтожении X. Кямеля и его родственников. Для С. Хусейна это означало, что их благонадежность поставлена под вопрос. Внутри клана только тот имел право на участие во власти, кто делами подобного рода подтвердил это право. Клан спаян не только общими интересами, но и общими преступлениями. В марте С. Хусейн организовывает широкую внутриклановую встречу в Тикрите, чтобы вновь добиться согласия. Но многие отказались в ней участвовать. Для иракского президента это было толчком к немедленным действиям. Личная преданность оставалась основным критерием при назначении на должности. Малейшее отклонение неминуемо влекло опалу или физическое уничтожение. Весной и летом представители родов Нада, Маджид, и даже Альбу Насер (рода бывшего президента и покровителя С. Хусейна Ахмеда Хасана Аль-Бакра) были уволены из армии, служб безопасности и Республиканской гвардии. Чистка, коснулась руководителей основных спецслужб. В июле бывший начальник Управления военной безопасности Таха Аббас Аль-Ахбаби был назначен начальником Главного управления общественной безопасности МВД. Генерал Мухаммед Ат-Тикрити возглавил военную разведку.

На фоне этих событий резко возросло влияние Удея. Он являлся одним из самых активных участников чисток, не только выполняя волю отца, но и самостоятельно вскрывал неблагонадежные элементы. При этом он исходил из необходимости расстановки своих людей на ключевые посты. В январе 1996 года он настоял на отставке старого друга и соратника С. Хусейна X. Хаммади, который, занимая пост министра культуры и информации, мог составить конкуренцию Удею. Он также вмешался в процесс назначения министра обороны и настоял на принятии своей кандидатуры - Султана Хашима Ахмеда Ат-Таи. Влияние Удея помимо таких традиционных сфер, как валютный рынок, культура и информация, внешняя торговля, распространилось и на спецслужбы, в деятельность которых он все более активно вмешивался. Именно с подачи Удея был отправлен в отставку бессменный начальник личной охраны президента Аршад.

Второй сын президента Кусей сильно отличается от своего брата. Он никогда не демонстрирует стремление играть публичную роль, держится в тени, уравновешен, сдержан. Его личная жизнь, по сравнению с братом, также лишена слишком ярких красок. Но сфера его деятельности неизбежно превращает Кусея в одну из ключевых фигур режима. Он возглавляет специальный координирующий орган и руководит всеми спецслужбами. Это позволяет практически не только обладать всей информацией по стране, но влиять на принятие решений. Кроме того, он является главнокомандующим спецподразделениями Республиканской гвардии, которые реально могут, как обеспечить безопасность президента, так совершить переворот.

Взаимоотношения между братьями всегда носили ровный характер. Периодически для публики демонстрируется братская дружба и любовь. Однако, практически каждый из них играет свои собственную игру. Основным вопросом остается проблема наследника, на роль которого претендуют оба брата. Сам Саддам Хусейн играет на этом, но всегда сохраняет борьбу в определенных рамках. Отношения между братьями несколько раз уже доходили до критического уровня, и отец лично вмешивался, чтобы предотвратить разрыв.

После разрешения кризиса 1995 г.С. Хусейн на некоторое время отодвинул Удея, отстранив его от участия в публичной политике. Результатом стало исчезновение портретов Удея с полос центральных газет, низкая активность многих подконтрольных ему структур, включая различные творческие объединения. Вместе с этим в 1996 г. он продолжал наращивать активность в сфере экономики. Под прикрытием Национального олимпийского комитета выросла гигантская теневая структура. Она использовала влияние своего патрона на спецслужбы и контролировала помимо традиционных сфер валютного рынка и закупок продовольствия операции по поставкам нефти в обход санкций.

Основная борьба в 1996 г. развернулась не между Удеем и Кусеем, а между Удеем и Барзаном. Отношения между ними никогда не были безоблачными. В свое время скандалом закончился брак Удея с дочерью Барзана. Она бежала после развода в Женеву. Главным камнем преткновения стала борьба за международные контракты. Представитель Ирака при международных организациях в Швейцарии контролирует иракские капиталы за рубежом и обеспечивает взаимодействие режима с европейским бизнесом. Как только Ирак вновь стал поставлять на мировой рынок нефть и производить закупки гуманитарных товаров, встал вопрос о том, кто будет контролировать этот бизнес. Удей всегда резко возражал против принятия условий “гуманитарной" резолюции и только обещание С. Хусейна поручить ему контроль за ее выполнением убедило его снять возражения. Барзан начал активно работать независимо от него. Заключив ряд сделок с фармацевтическими компаниями Швейцарии, Барзан нарушил негласное соглашение. В ответ Удей попытался организовать проверку финансовой стороны деятельности дяди в Женеве. Имя Барзана упоминалось в связи с делом о присвоении средств X. Кямелем, затем его обвинили в присвоении гуманитарной помощи и т.д. В результате позиция Барзана по отношению к режиму к концу 1996 года стала более критической. Он позволил себе открыто дать нелестную характеристику Удею. Его отношения с С. Хусейном также оставляют желать лучшего.

Внутри же страны С. Хусейн попытался восстановить согласие в семье. Он позволил Удею и Кусею совместно провести операцию по стабилизации курса динара. Они организовали печатание денег и скупку крупной партии валюты. Так укреплялась братская дружба.

Саддам Хусейн начал процесс примирения Удея с оппонентами. Вновь был возвращен к активной политике Али Хасан Аль-Маджид. Вместе с Кусеем он руководил операцией по захвату Эрбиля в Курдистане в октябре 1996 г. Затем он вернул X. Хаммади, договорился о его примирении с Удеем. Но оставались неудовлетворенными Ватбан и Сабауи, а также другие представители их клана.

К концу 1996 г. влияние Удея вновь возросло до такой степени, что скрытое недовольство многих представителей правящего клана выросло в открытую оппозицию. Ватбан после августовских событий 1995 г. сначала долгое время провел в больнице, а затем его положение вместе с Сабауи было таково, что многие говорили об их домашнем аресте. Саддам Хусейн тщательно контролировал все их шаги. Но группа недовольных не ограничивалась только братьями президента. К ним примкнул подполковник Намир Дахам из клана Аль-Хасан, который занимал важную должность в спецохране и мог контролировать все передвижения Удея. Неожиданно с середины ноября 1955 г.С. Хусейн приказал снять группу спецохраны сына.12 декабря Удей вместе с одним из знаменитых иракских певцов передвигался в автомобиле в районе Мансура. Движение там в вечерние часы очень интенсивное и на красный сигнал светофора его “Мерседес" остановился. Тогда сзади из машины выскочило пять человек, одетых в спортивные костюмы. Прямо из сумок они произвели ряд выстрелов. Удей был ранен в ноги. Пытаясь уйти, он нажал на педаль газа, автомашина резко взяла с места, и несколько пуль попали в позвоночник. Характер покушения, место и другие обстоятельства вызывают целый ряд вопросов.

Сразу вслед за происшествием С. Хусейн вызывает своих братьев. Результаты встречи не известны, но никаких действий после нее предпринято не было. Официальные обвинения Ирана и его агентов, т.е. иракской оппозиции, ничем не были подкреплены. Барзан в Женеве позволил себе ряд нелестных комментариев об Удее.

Саддам Хусейн реагирует очень странно. Производятся аресты в одном из спецподразделений Республиканской гвардии, расквартированном в жилом комплексе Аль-Кадисийя (св. 200 человек). Операцией руководил командующий спецчастями гвардии генерал-лейтенант Кямаль Мустафа Ат-Тикрити, брат которого Джамаль Мустафа Ат-Тикрити женат на третьей дочери С. Хусейна. Никаких результатов следствие не дало.

Но этих результатов и нельзя было ожидать. Скорее всего, сам С. Хусейн “позволил" совершить это нападение. Не случайно охрана Удея была снята накануне. Обращает на себя внимание характер ранений. Нападавшие явно стреляли по ногам. Пять человек с автоматическим оружием за несколько секунд могли превратить машину в решето. Даже тяжелые ранения в позвоночник объясняются тем, что "Мерседес" рванул с места, и условия стрельбы резко изменились.

Политически покушение устранило мощный и непредсказуемый раздражитель, который угрожал миру в семье. Под шумок расследований сместили целый ряд неугодных лиц, начался активный процесс омоложения аппарата. Фигурой номер 2 стал Кусей. Он захватил контроль над экономической империей своего брата. Именно к Кусею стали обращаться как иракские, так и иностранные бизнесмены за предоставлением покровительства. (Следует отметить, что подобная практика сохранилась и по сей день.) Но для этого Кусей прошел “крещение" кровью. В октябре 1996 года он руководил операцией в Курдистане, которая привела к международному кризису. До этого второй сын не принимал участие в операциях подобного рода, что давало возможность наблюдателям говорить о том, что Кусей не замешан в преступлениях режима и вполне может рассматриваться как преемник С. Хусейна, что Кусей может на известных условиях устроить Запад. После октябрьской операции возможность такого маневра крайне невелика. Так еще раз наглядно показано действие внутриклановых законов. Тикритская семья может сохранить свое положение только вместе с С. Хусейном. По крайней мере, ее лидирующие фигуры не смогут претендовать ни на какую роль, если режим сменится. Это, однако, не исключает участия в будущем раскладе сил тех, кто занимает особую позицию. Но они не могут при этом входить в “ближний” круг Саддама Хусейна.

Ярким примером является Барзан. Его отношения с президентом в 1996 г. охладели. Барзан позволил себе занять несколько двусмысленную позицию по отношению к Х. Кямелю. Но и это не главное, в декабре 1996 г. он не просто в публичных заявлениях охарактеризовал Удея как человека, недостаточно цивилизованного и не подготовленного к власти, но и позволил себе критически говорить о режиме в целом.

Сможет ли он стать будущим иракским президентом? Ряд обстоятельств говорят в пользу Барзана. Он - фигура, приемлемая для тикритского клана в целом, а также для остальных суннитских кланов. Барзан вполне может обеспечить целостность Ирака, ибо вполне владеет ситуацией в спецслужбах, может организовать их работу. Конечно, все рассуждения о его приверженности либеральным ценностям не более, чем реакция на мировую ситуацию. Но важным является то, что Барзан давно знаком с правилами игры на Западе и готов по ним строить свою карьеру. Соответственно, с ним можно договариваться. Более того, у него есть каналы связи с США. Еще в ходе президентской кампании имели место контакты Б. Ат-Тикрити с членами Республиканской партии, некоторыми конгрессменами, лицами, имеющими связи в Демократической партии. Однако открытым остается вопрос о том, как он сможет заменить С. Хусейна. Если режим треснет в результате народных выступлений, то шансы Барзана не велики. Но и сам такой сценарий маловероятен. При верхушечном перевороте он должен очень быстро среагировать. Еще большее чутье необходимо при случайном уничтожении Саддама Хусейна.

Вообще, объяснение событий в Багдаде с точки зрения идеологической борьбы или каких-либо широких политических процессов непродуктивно. Тикритская семья, определяющая всю политику, представляет собой намертво спаянную участием в преступлениях (с точки зрения стороннего наблюдателя) группу. Только вместе ее участники могут сохранить безграничную монополию на власть и ресурсы страны. В ней нет места для человека с собственным мнением, ибо только единовластный лидер может сохранить беспрекословную дисциплину - залог выживаемости группы. Такие группы известны, примером может быть семья Аль Капоне и т.д.

1997 год ознаменовался относительно успешным результатом лечения Удея. Хотя его нервная система очень пострадала, он постепенно возвращает сферы своего влияния. Но в полной мере это ему вряд ли удастся.

По-прежнему единственно независимым игроком остается сам президент. Ноябрьский кризис 1997 г., вызванный выдворением инспекторов ООН, свидетельствует о готовности иракского лидера нарушать спокойное течение событий и вызывать потрясения. Он также свидетельствует о том, что иракский лидер продолжает мыслить категориями внутриклановой борьбы и переносит их на мировую арену. Поскольку они неадекватны современному мировому порядку, такие кризисы следует ожидать и в будущем.

Этому способствуют и изменения в социальной структуре общества. Несмотря на все меры по дотированию и распределению продуктов и товаров первой необходимости жизненный уровень иракцев упал до рекордно низкой отметки. Средний класс, который ранее включал в себя самые широкие категории госслужащих, интеллигенции, занятых в доминирующем госсекторе экономики, быстро размывался, сейчас по положению он почти сравнялся с низами. Всеобщее распространение получили апатия, состояние безысходности. Нет необходимости описывать положение огромного количества деклассированных элементах, поставленных на грань выживания. Для этого имеется статистика ООН, а их количество исчисляется миллионами. Как это ни парадоксально, но есть и выигравшие. В условиях санкций упор в сторону развития частного сектора, который был принят с 1987 г., приобрел особые формы. Государственные структуры не могли обеспечить выполнение целого ряда задач в условиях блокады. Это и нелегальная торговля нефтью, и ввоз оборудования и запчастей, и налаживание производства самых необходимых потребительских товаров. Под патронажем первых лиц государство сформировались целые империи, материальное благополучие которых связано с режимом санкций.