Геополитика Черноморско-Каспийского региона

Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа

ГЕОПОЛИТИКА ЧЕРНОМОРСКОКАСПИЙСКОГО РЕГИОНА



Содержание

1. Геополитическая парадигма евразийских исследований

2. Геополитическая ситуация в регионе

3. Геополитика стран региона

4. Политические системы стран региона

Литература



1. Геополитическая парадигма евразийских исследований

Геополитический ракурс евразийских исследований определяется прежде всего теми различными представлениями о геополитике, которые существуют в научной литературе. Геополитика была одним из влиятельнейших интеллектуальных направлений ХХ в., определяющим характер исследований в таких областях, как внешнеполитическая и военная стратегия государств, национальные интересы, анализ и прогнозирование локальных и глобальных международных конфликтов. Геополитику иногда называют географическим разумом государства, имеющим целью обеспечить надлежащими средствами его внешнеполитические действия и придать направление политической жизни в целом.

В узком значении геополитика - это наука, изучающая государства как географические (пространственные) «организмы» и обусловленность внешней политики государств географическими факторами. В широком значении геополитика - это наука об отношении Земли и политических процессов. Одни исследователи видят в геополитике науку, изучающую комплекс географических ффакторов, оказывающих большое влияние на стратегический потенциал государства и, соответственно, его политическую систему, внешнюю и внутреннюю политику. Другие считают, что геополитика анализирует отношения между Homo politicus и пространством, учитывая при этом влияние пространственных ффакторов на политические решения и на отношения в области политики, а также воздействие политической ситуации на организацию пространства и контроль над ним. Третьи исследователи геополитику определяют как форму политического проектирования, заключающуюся в том, что среди массы данных, присутствующих на географической карте, геополитик выделяет такие конфигурации, которые служат основанием для некоего выдвигаемого им политического проекта.

Геополитический ракурс евразийских исследований базируется на различных теоретико-методологических основаниях: это - западные геополитические концепции Евразийского хартленда и Римленда; Евразии - «Великой шахматной доски», а также различные российские нео- евразийские теории.

Концепция Евразийского хартленда была разработана британским ученым Х. Маккиндером в начале XX в. В этой концепции, рассматривающей фундаментальные аспекты географической причинности мировой истории, предлагается геополитическая формула, с помощью которой можно вычислить перспективу развития некоторых конкурирующих сил современной международной политической жизни. Основу концепции Евразийского хартленда составляют представления Х. Маккиндера о «мировом острове» и мировой истории как конфронтации между континентальными и океанскими державами. Самую недоступную часть «Мирового острова», включающего континенты Евразию и Африку, он назвал Хартлендом («сердцевинной землей»), или осевой зоной истории.

Хартленд как внутренний регион евразийского континента, недоступный для прямой экспансии океанских держав, территориально совпадает с Россией, образующей вместе с другими континентальными странами Евразии так называемый «Осевой регион». За господство над этим регионом, вокруг которого развивается вся мировая история, борются континентальные державы и морские страны «Внешнего полумесяца» (Великобритания, США, Канада, Япония и др.). Главной ареной борьбы выступают пограничные между сушей и морем регионы Большого «Внутреннего полумесяца», куда входят страны Средиземноморья, Западная Европа, Средний Восток, Индия и Китай. В различные исторические эпохи между странами «Внутреннего и Внешнего полумесяцев» могут возникать различные союзы и альянсы, но для глобальной политики, как считал Х. Маккиндер, это не имеет решающего значения, главное - это господство над хартлендом. Поэтому суть своей геополитической формулы Х. Маккиндер изложил в ставшем знаменитым изречении: «Тот, кто правит Восточной Европой, господствует над хартлендом; тот, кто правит хартлендом, господствует над Мировым островом; тот, кто правит Мировым островом, господствует над миром».

Геополитическая концепция Евразийского Римленда была разработана американским ученым Н. Спайкменом в начале 40-х гг. ХХ в. В отличие от Х. Маккиндера, выделявшего Хартленд в качестве осевой зоны истории, вокруг которой разворачивается борьба континентальных и океанских держав, Н. Спайкмен к таковой относил Римленд, в который он переименовал географическую зону «Внутреннего полумесяца». Эта территория, являющаяся буферной зоной между Хартлендом и Атлантикой и включающая в себя, наряду с Европой, Турцию, Ближний и Средний Восток, полуостров Индостан, Восточную Сибирь и Китай, выступает мировым центром силы и противостояния евразийских и атлантистских держав.

В этом противостоянии доминирующее положение принадлежит не России (Хартленду), а США, имеющим выход через Тихий и Атлантический океаны к обеим сторонам Римленда, а через Северный Ледовитый - и к самому Хартленду. Это уникальное географическое положение позволяет США путем контроля над Римлендом успешно блокировать континентальную мощь Евразии и доминировать на океанских просторах. При этом Н. Спайкменом была предложена геополитическая стратегия наступления «атлантистов» на континент, связанная с созданием форпостов в береговой зоне Римленда посредством установления военно-политического контроля и силового «удушения» береговых зон приморских стран Африки и Азии, включая Индию и Китай («тактика Анаконды»). В связи с этим Н. Спайкмен следующим образом перефразировал известный тезис Х. Маккиндера: «Кто контролирует Римленд, тот контролирует Евразию, а кто контролирует Евразию, тот контролирует судьбы всего мира».

Геополитическая концепция Евразии - «Великой шахматной доски», проигрывающая евразийско-атлантистскую «партию» на современном этапе, была разработана американским ученым З. Бжезинским в 90-х гг. прошлого века в качестве основы евразийской внешней политики США. З. Бжезинский считает, что после поражения и развала Советского Союза Евразия по-прежнему сохраняет свое геополитическое положение, поскольку на континенте, располагающем 80 % мировых запасов энергоресурсов, формируется новый центр экономического развития и растущего политического влияния. Поэтому рассматривая геополитику как теорию позиционной игры на «мировой шахматной доске», Бжезинский отмечает, что на евразийской «шахматной доске» продолжается борьба за мировое господство. Главными фигурами здесь выступают такие крупные государства со значительными внешнеполитическими амбициями, как Россия, Германия, Франция, Китай и Индия, которые имеют собственную геополитическую стратегию и их интересы могут столкнуться с интересами США. При этом ученый подчеркивает, что глобальные изменения на политической карте мира впервые в истории выдвинули на роль мирового лидера в Евразии неевразийскую державу, ставшую главным арбитром в отношениях между евразийскими государствами. Американское могущество в Евразии, как полагает

З.Бжезинский, должно положить конец амбициям других стран в отношении мирового господства.

Геополитической целью США является контроль над Евразией, позволяющий Америке сохранить исключительную глобальную власть и не допустить появления на политической арене соперника, способного бросить ей геополитический вызов. При этом тактика имперской геополитической стратегии США в Евразии заключается, во-первых, в предотвращении сговора между «вассалами», сохранении их зависимости и недопущении объединения «варваров»; во-вторых, в проведении «гуманизированной» геополитики с позиций силы: США не планируют военную колонизацию, они предлагают внедрять демократические ценности и «права человека» на евразийском континенте, а те, кто откажется от такого «подарка», могут его получить с помощью силы. В-третьих, американская геополитика в Евразии должна способствовать отдалению стран СНГ от России и, по возможности, ускорять ее собственный распад.

В последнее время появилось несколько российских геополитических концепций, имеющих отношение к евразийским исследованиям. Основу этих концепций составляют представления о том, что евразийское направление должно стать доминирующим в российской геополитике. Авторы этих концепций, с одной стороны, решительно отвергают геополитический сценарий З. Бжезинского, который предусматривает превращение России в региональную державу среднего уровня, ориентирующуюся на Европу. С другой стороны, они обосновывают неизбежность евразийского геостратегического выбора для России в XXI в., с упором на восстановление российского влияния на постсоветском пространстве.

В настоящее время наиболее популярными являются неоевразийские геополитические концепции А.С. Панарина и А.Г. Дугина. Геополитическая концепция А.С. Панарина сводится к следующему. В 90-х гг. XX в. Россия столкнулась, во-первых, с вызовом со стороны Запада, который стремится потеснить Россию с ее европейских границ; во-вторых, с вызовом со стороны мусульманского Востока, стремящегося вовлечь в сферу своего влияния не только республики Средней Азии и Закавказья, но и исламские анклавы, входящие в состав России; в-третьих, вызовом со стороны динамичного Тихоокеанского региона, готового к мирной колонизации российского Дальнего Востока и Сибири.

Геостратегия российского ответа на эти вызовы, считает А.С. Панарин, должна быть евразийской и антизападной, включающей реинтеграцию постсоветского пространства, полноценное присутствие в Европе, выход к морям.

Анализируя возможные сценарии реализации евразийской геостратегии России, А.С. Панарин полагает, что ее антизападными союзниками могут стать прежде всего Китай, Индия и Иран. К основным противникам он отнес Японию и Турцию, которые действуют в рамках атлантистской ориентации, а также прозападный исламский мир. Первым шагом на пути реализации евразийской геостратегии России, как считает А.С. Панарин, должна стать реинтеграция вокруг нее постсоветского пространства (страны Центральной Азии и Закавказья). Полноценное присутствие в Европе ученый связывает с созданием альянса «Москва - Берлин».

Основу геополитической концепции А.Г. Дугина составляет проект создания новой Евразийской империи, которая будет строиться согласно основному геополитическому закону, который гласит, что в истории постоянным и основным геополитическим процессом является борьба сухопутных, континентальных держав (с естественной формой идеократического политического устройства) против островных, морских государств (торгового, рыночного, экономического строя).

Автор отмечает, что после распада СССР геополитический баланс нарушился в пользу атлантизма (морских государств). Однако это не означает отмену основного геополитического закона, и поэтому создание новой сухопутной, континентальной (Евразийской) империи является потенциальной геополитической неизбежностью.

Новая Евразийская империя будет целостным геополитическим образованием, представляющим собой «конфедерацию Больших Пространств», в состав которой должны войти: Европейская империя на Западе (вокруг Германии и Средней Европы); Тихоокеанская на Востоке (вокруг Японии); Среднеазиатская на Юге (вокруг Ирана) и Русская империя в центре (вокруг России).

Единственной универсальной интегрирующей реальностью в будущей новой Евразийской империи, как считает А.С. Дугин, станет категорический императив стратегического объединения, т.е. такого геополитического альянса, который позволит по всем стратегическим направлениям эффективно противостоять атлантическим влияниям, американскому геополитическому давлению и политико-экономическому диктату. Поэтому основной целью этой империи будет борьба с атлантизмом и жесткий отпор той либерально-рыночной, морской цивилизации, которую воплощают сегодня в себе США и планетарные политические, экономические и военные структуры, которые служат атлантизму.

В связи с этим целью российской геостратегии в XXI в. является строительство новой Евразийской державы, которая должна будет стратегически и пространственно превосходить предшествовавший вариант - СССР. Основную роль в ней, считает А.Г. Дугин, будут играть русские, поскольку они контролируют те Земли, которые являются осевыми в евразийском геопространстве.

Строительство России как новой евразийской державы, находящейся в центре новой Евразийской Империи, должно будет скреплено, как подчеркивает А.Г. Дугин, осью «Москва-Берлин» в Европе; осью «Москва-Токио» на Востоке; осью «Москва-Тегеран» и «Москва - арабские страны» на Юге.

В отличие от А.С. Панарина, который видит в Китае потенциального геополитического союзника, А.Г. Дугин делает ставку на Японию и считает, что Китай может стать общим геополитическим врагом всей Евразии при реализации паназиатского проекта. Вместе с тем ученый отмечает, что в перспективе в Китае может утвердиться такой политический режим, благодаря которому он будет лоялен новой Евразийской империи.

В геополитической концепции А.Г. Дугина особое место отводится исламскому миру, в котором ученый видит естественно дружественную геополитическую традицию. А.Г. Дугин считает, что эта традиция более других евразийских религиозных конфессий осознает свою несовместимость с американизмом. А поскольку и сами атлантисты видят в исламском мире в целом своего противника, то новая Евразийская империя имеет в его лице верных союзников. Обе стороны стремятся к единой цели: подрыв и прекращение западного доминирования на планете.

Важное значение в геополитической концепции А.Г. Дугина имеет ось «Москва-Тегеран», которая, как он подчеркивает, с одной стороны, «рассекает» атлантистскую «анаконду» и открывает России безграничные перспективы к приобретению все новых и новых плацдармов внутри и вне Евразии. С другой стороны, ось «Москва-Тегеран» будет способствовать разрешению важнейших проблем Закавказья и народов Кавказа. К оси «Москва-Тегеран» А.Г. Дугин подключает и Ереван, поскольку Армения является важнейшим стратегическим звеном, скрепляющим Россию с Ираном и отрезающим Турцию от Евразии.

По мнению А.Г. Дугина, Чечня, Абхазия, Дагестан и другие республики Северного Кавказа остаются зонами конфликтов из-за столкновения в них геополитических интересов атлантистской Турции с евразийской Россией. Если подключить иранскую геополитическую линию, то конфессиональная основа для столкновения между исламом и православием на Кавказе, создаваемая турецкими и российскими «агентами влияния» атлантизма, рухнет, и в регионе восстановится мир.

Таким образом, неоевразийские геополитические концепции А.С. Панарина и А.Г. Дугина отличаются прежде всего масштабностью проектов: основная идея А.С. Панарина заключается в реинтеграции постсоветского пространства и превращении России в региональную державу среднего уровня, у А.Г. Дугина - в создании новой евразийской империи и строительстве России как евразийской державы мирового уровня. Общим является то значение, которые они придают альянсам России с Ираном на Юге и с Германией в Европе. Различия касаются выбора других антизападных союзников: у А.С. Панарина это - Китай, Индия, часть исламского мира, включая мусульманские регионы Средней Азии и Закавказья, у А.Г. Дугина- Япония и весь исламский и арабский мир.



2. Геополитическая ситуация в регионе

Геополитические регионы выделяются из мирового геополитического пространства на основе существования общих геостратегических интересов, наличия или проектирования интеграционных связей и цивилизационно-культурных, экономических, политических взаимодействий. Черноморско-Каспийский геополитический регион Евразии подразделяется на три тесно взаимосвязанных субрегиона: 1) Причерноморье: 2) Кавказ и Юг России; 3) Прикаспий. Каждый из этих сложноструктурированных субрегионов обладает определенной геополитической целостностью, которая основана на географическом факторе, общности экономических интересов, коммуникативного пространства и историко-культурного развития. В то же время Черноморско-Каспийский регион в целом и все его субрегионы представляют узел открытых и латентных противоречий.

Черноморско-Каспийский регион, географически являясь частью Евразии, примыкает к Римленду, что предопределяет борьбу за контроль над регионом великих держав прошлого и современных блоков (НАТО и ЕС; ОДКБ, СНГ, ШОС; виртуальный исламистский «халифат»).

Во второй половине ХХ в. в Черноморско-Каспийском регионе до распада СССР доминировала Организация Варшавского договора (военный союз континентальных европейских социалистических государств при ведущей роли Советского Союза).

Причерноморье входило либо в состав СССР (Грузинская ССР, РСФСР, УССР), либо в Организацию Варшавского договора (Румыния, Болгария). Исключение составляла Турция, являвшаяся членом НАТО. Геополитическая ось региона «Кавказ и Закавказье» полностью была частью СССР (Северо-Кавказский экономический район РСФСР, Азербайджанская ССР, Армянская ССР, Грузинская ССР). Каспийский субрегион, исключая Иранское побережье, также был частью Советского Союза (Астраханская обл., Калмыцкая АССР, Дагестанская АССР, Азербайджанская ССР, Туркменская ССР, Казахстанская ССР). В условиях «холодной войны» основные угрозы безопасности в ЧКР исходили от США и НАТО, использовавших Турцию в качестве своего стратегического плацдарма. Определенная напряженность существовала в отношениях с Исламской Республикой Иран, которая ограничивалась в основном сферой идеологического противостояния.

Радикально геополитическая ситуация в регионе изменилась после распада СССР. Российская Федерация, по сравнению с СССР, утратила многие военно-стратегические и экономические преимущества в Черноморско-Каспийском регионе. Высокая степень политической и экономической интеграции региона была разрушена. Геополитическая ось Черноморско-Каспийского региона оказалась сегментированной в связи с утратой Грузией целостности, выхода ее из СНГ и переориентацией на НАТО и ЕС; конфликтом между Азербайджаном и Арменией в связи с проблемой Нагорного Карабаха. Сложная экономическая ситуация, вызовы безопасности со стороны исламистских экстремистов и террористов характеризуют сегодня геополитическую ситуацию на Юге России.

В Причерноморском субрегионе геополитическая ситуация в значительной степени трансформировалась в пользу НАТО. В НАТО, наряду с Турцией, вступили Болгария и Румыния. Грузия, Молдавия и Украина включились в проект «Восточное партнерство», который вопреки миротворческим декларациям направлен, как показывают публикации секретных документов Wikileaks, на вытеснение России из региона. В Черноморско-Каспийском регионе Россия, кроме Краснодарского края, имеет военно-морские базы в Севастополе (Украина) и Республике Абхазия, которая не признается США и НАТО и рассматривается ими как оккупированная территория. Хотя Украина и примыкающая к региону Молдова входят в СНГ, приоритетом для них являются ЕС и с оговорками НАТО. Интеграционные проекты в ЧерноморскоКаспийском регионе либо малоэффективны - ОЧЭС (Организация черноморского экономического сотрудничества), либо являются антирос- сийскими - ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова).

Каспийский субрегион является относительно благополучным с точки зрения сотрудничества региональных держав, хотя неразрешенным остается вопрос о переделе Каспийского моря между Ираном и странами СНГ - Азербайджаном, Российской Федерацией, Казахстаном и Туркменией. Ситуация осложняется из-за стремления западных стран вмешиваться в Каспийские проблемы, а также постоянных угроз США и НАТО под предлогом ядерной программы Ирана развязать военные действия, которые неизбежно затронут все прикаспийские государства. События в арабском мире и Северной Африке в 2011-2012 гг. свидетельствуют о реалистичности использования подобного сценария против Ирана и других стран Черноморско-Каспийского региона.

Процессы глобализации и регионализации, усиление роли экономических ффакторов, сложная и неопределенная динамика политических процессов определяют сегодня геополитику основных факторов в Черноморско-Каспийском регионе. К таким геополитическим факторам в регионе относятся: Россия, США и НАТО, Турция, Иран и государства Южного Кавказа (Грузия, Армения и Азербайджан), Украина.

Крушение биполярной системы и уход с геополитической и исторической арены сверхдержавы СССР поставили перед Россией проблему определения своей геополитической идентичности и международного статуса, без чего невозможно обосновать национальные интересы и приоритеты, стратегию своего развития.

Геополитическая идентичность определяется не только территориально-пространственным расположением государства, местом в системе международных отношений, но и исторической памятью, цивилизационно-культурным развитием, мировоззрением и другими факторами. Геополитическая идентичность - это «мы-образ», связанный с представлениями граждан о месте своего государства в мире и отношений с другими странами.

Системный кризис идентичности постсоветских государств сказался и на неопределенности геополитической идентичности России, расколе общества и интеллектуалов на несколько идеологических течений, которые не могут прийти к общей позиции. Значительная часть правящей элиты и обслуживающих ее либеральных интеллектуалов рассматривает Россию как часть Европы и выступает за ускорение интеграции России в европейские и евроатлантические структуры. В то же время, по результатам социологических опросов, большинство россиян не идентифицируют себя с Европой, с Западом. Неоевразийцы, исходя из законов классической геополитики, считают «западничество», ведущее страну к катастрофе, предательством интересов России как ведущей континентальной державы, сердцевины Евразии (Хартленда). Националисты, не примыкающие к евразийцам, рассматривают Россию с изоляционистических позиций как самодостаточное государство при государствообразующей роли русского народа. Авторы, выдвигающие компромиссные точки зрения на геополитическую идентичность России, отвергают указанные позиции как односторонние, а традиционную геополитику - как не отвечающую современным реалиям. Они полагают, фактически не разделяя геополитическую и социальную идентичность, что геополитическая идентичность России многослойна, сочетает в себе черты, характерные для обществ Востока и Запада.

На наш взгляд, неконфронтационные варианты неоевразийства наиболее адекватно отражают геополитическую идентичность России как Малой Евразии, ядро которой составляют русские, сплотившие вокруг себя другие народы, принадлежащие к периферии разных религий, культур и цивилизаций. Россия по своему современному потенциалу не может претендовать на статус сверхдержавы, который имел СССР. Безусловно, Россия сохраняет статус великой региональной державы в Евразии, но этот статус является дискуссионным. Падение за последние 20 лет военного, экономического и культурного потенциала, ослабление позиций в международной архитектуре позволяют многим зарубежным и российским аналитикам отрицать такой статус. В то же время остающийся ракетно-космический и ядерный потенциал, прямой выход территории России к Европе, исламскому миру и Азиатско-Тихоокеанскому региону дают ей возможность влиять, играть ключевую роль при формировании любых блоков и определении геополитических сценариев. Сохраняющийся совокупный потенциал и геополитическое положение России позволяют считать ее великой мировой державой, которая находится в начальной фазе преодоления кризиса.

В этой связи жизненные интересы России связаны с постсоветским пространством, т.е. государствами, входившими ранее в состав СССР, а также сформировавшимися к тому времени общим цивилизационно-культурным, экономическим, информационным, экологическим и другими пространствами Евразии.

Одной из зон жизненных интересов России является Черноморско-Каспийский регион, поэтому экспансия, любое усиление присутствия здесь НАТО, исламистских террористических сетей и т.д. представляют собой вызов, а иногда прямую угрозу национальной и региональной безопасности, целостности государства, оттеснения его на север Евразии.

Национальным интересам России отвечают стабильность в Черноморско-Каспийском регионе, урегулирование межгосударственных и внутригосударственных конфликтов, подавление терроризма, безопасность коммуникаций, туризма, конструктивное взаимодействие стран в экономической, социально-политической и культурной сферах, а также пресечение совместными усилиями наркотрафиков.

Любой конфликт в Черноморско-Каспийском регионе может перерасти в общерегиональный и поэтому быть угрозой безопасности России. Одна из проблем в Черноморско-Каспийском регионе - большое количество территориальных споров и пограничных конфликтов межгосударственного и внутригосударственного характера.

Основные угрозы региональной и российской национальной безопасности связаны с тем, что Черноморско-Каспийский регион находится в зоне Римленда, а ЮФО и СКФО являются приграничными федеральными округами России. В постсоветских условиях «Кавказ - солнечное сплетение Евразии» трансформировался в проблемное геополитическое «подбрюшье» России.

Внутрирегиональная ситуация характеризуется конфликтными эт- нополитическими процессами. Их острота определяется превращением формальных административных границ союзных республик и автономий времен СССР в государственные, что породило территориальные споры и на их основе конфликты во всех постсоветских государствах региона и СКФО Российской Федерации. В результате вооруженных конфликтов возникли государства де-факто: частично признанные государства Абхазия и Южная Осетия и непризнанные Нагорный Карабах и примыкающее к Черноморско-Каспийскому региону Приднестровье. Замороженное состояние данных конфликтов содержит в себе потенциальную возможность нового обострения, разрастания и вмешательства третьих стран. Внутренние этнополитические проблемы и территориальные споры существуют в Турции, Иране, Туркмении, Казахстане и на Юге России.

Черноморско-Каспийский регион - один из важнейших источников углеводородного сырья, узел коммуникаций, источник биоресурсов, центр рекреации и т.д., что, наряду с военно-стратегическими интересами, привлекает сюда крупнейших геополитических ффакторов в Евразии.

В современных условиях основные вызовы безопасности России в Черноморско-Каспийском регионе связаны с деятельностью:

1) Неправительственных исламистских сетей и террористической агрессией против России. Наряду с локальными целями террористы ориентированы на превращение виртуального имарата Кавказ в реальный, первоначально на территории северокавказских субъектов Российской Федерации;

2) США и НАТО, которые на протяжении последних 20 лет постепенно ослабляют позиции России в этом регионе. Наиболее успешно такая стратегия осуществляется в Причерноморском субрегионе. Признание Россией независимости Абхазии, смена политического режима на Украине привели к неустойчивому сдерживанию экспансии Запада;

3) Грузии, взявшей на себя функции форпоста США и НАТО на Кавказе, которая постоянно генерирует утопические проекты создания единого Кавказа под своей эгидой. Несмотря на нереализуемость этих проектов, они являются пропагандистской ширмой для поддержки экстремистов и сепаратистов на российском Кавказе и провокаций против антизападных частей элит в самой Грузии и в других государствах Южного Кавказа и используют для этого любой информационный повод.

Кроме того, основные вызовы безопасности России в Черноморско-Каспийском регионе обусловлены:

1) конкуренцией различных региональных вариантов углеводородных коммуникаций (российских «Южный поток», «Голубой поток» и внероссийских «Набукко» и др.), шелкового пути. Эта конкуренция имеет не только экономическое, но и геополитическое измерение, что может отразиться на архитектонике современной геополитической ситуации в регионе. В связи с этим представляется позитивной активизация в регионе Китая, особенно в Прикаспийском субрегионе;

2) неконтролируемой миграцией, которая требует усиления контроля над ее потоками и каналами;

3) возросшей активностью наркотрафиков, требующих скорейшего принятия мер на трансгосударственном уровне по их блокированию и подавлению;

4) интенсивной хозяйственной деятельностью в хрупкой экологической системе региона, которая создают угрозы безопасности как России, так и всем региональным державам.

Эти и другие вызовы и угрозы безопасности в регионе не могут быть разрешены в пользу одной из региональных держав. Все они в той или иной степени актуально или в перспективе заинтересованы не в конкуренции друг с другом и конфликтах, а в системном региональном сотрудничестве. Многополярность Черноморско-Каспийского региона нуждается в институционализации при ограничении возможностей внешних факторов поддерживать региональную нестабильность. В этом плане представляются актуальными предложения лидера Международного евразийского движения, геополитика А.Г. Дугина, направленные на то, чтобы: 1) переиграть США в центрально-азиатском пространстве, не вступая с ними в прямую конфронтацию; 2) помешать США в реализации проекта «Великий Ближний Восток»; 3) создать мощную стратегическую конструкцию по оси «Москва-Тегеран» вплоть до военнополитической интеграции и размещения взаимных военных объектов на территории обеих стран; 4) стараться максимально сближаться с Турцией в ее новом геополитическом курсе на независимость от американского и глобального влияния; 5) сорвать проект «Великой Центральной Азии» и реорганизовать Прикаспийский регион на «сухопутных» (евразийских, многополярных) основаниях, рассматривая Каспий как «внутреннее озеро» континентальных держав; 6) воспрепятствовать созданию азиатского «санитарного кордона» между Россией и Ираном; 7) интегрировать в единое экономическое и таможенное пространство Россию, Казахстан, Таджикистан.

Одними из геополитических факторов в Черноморско-Каспийском регионе являются США и НАТО. Мировой кризис усилил тренд смещения мирового лидерства из евроатлантического центра в Индийский и Тихий океан (Индия, Китай, Корея, «азиатские драконы»), что меняет геополитическую роль ЧКР, который в отдаленной перспективе может способствовать либо оттеснению Европы на периферию мирового развития, либо включению ее в континентальную модель развития. Поэтому позиция Запада в Черноморско-Каспийском регионе определяется не только экономическими интересами, но и геостратегическими приоритетами.

Не обладая необходимыми ресурсами для контроля над Черноморско-Каспийским регионом, США и НАТО ориентированы на поддержание управляемой нестабильности в регионе, чтобы не допустить установление Pax Euroasiatica. Стратегическим их союзником выступает Грузия, через которую дестабилизируется ситуация на Южном Кавказе и в Северо-Кавказском федеральном округе России, в том числе через интриги вокруг подготовки Сочинской Олимпиады-2014, постоянную актуализацию «черкесского вопроса» - трагических последствий Кавказской войны и мухаджирства XIX в., использование технологий «мягкой силы».

Многочисленные клубки геополитических, региональных, этно- конфессиональных и других противоречий в регионе делают такую стратегию крайне опасной, чреватой крупномасштабными военными столкновениями. Такие же последствия могут иметь война США и НАТО с Ираном или попытки спровоцировать гражданскую войну в регионе по ливийскому сценарию. Это осознают часть элиты США и значительная часть европейских политиков, что в перспективе открывает пути стратегического сотрудничества ЕС, России и других стран в Черноморско-Каспийском регионе, но в рамках многополярного мира. Постоянно усиливается интерес Китая к данному региону, но он пока не стал здесь самостоятельным геополитическим актором, исключая Каспийский субрегион.

Атлантистскому проекту противостоит не менее агрессивный геополитический проект исламистов, провозгласивших виртуальный Кавказский имарат и стремящихся превратить его в халифат, используя террористические методы борьбы.

Основными геополитическими акторами в Черноморско-Каспийском регионе являются также Турция, Иран и страны Южного Кавказа. В постбиполярном мире геополитика Турции претерпела существенные изменения. В 90-е гг. прошлого века проявились романтические надежды на восстановление на Кавказе роли Турции, которую она играла до его присоединения к Российской империи в XIX в., и пропаганду геополитических идей пантюркизма, связанных с созданием «тюркского полумесяца» - от Косово и Албании до Якутии, в котором важная роль отводилась Кавказу и государствам Средней Азии. Турецкие спецслужбы и неправительственные организации активно работали на Кавказе, оказывали поддержку экстремистским и сепаратистским движениям, в том числе в Чеченском кризисе.

Особые отношения у Турции сложились с Азербайджаном (два государства - один народ), но продолжают оставаться сложными с Арменией из-за исторической памяти о геноциде армян в Османской империи в 1915 г., на которую наложились проблема Нагорного Карабаха и конфликт между Азербайджаном и Арменией. В новом веке политика Турции становится более сложной и внутренне противоречивой. Взаимовыгодное сотрудничество с Россией, взаимная заинтересованность Турции и России в стабильности в регионе вынуждают руководство Турции, оставаясь членом НАТО и сохраняя ориентацию на вступление в ЕС, все чаще занимать самостоятельную позицию по отношению к тем или иным акциям США и НАТО на «большом Востоке». Среди элиты Турции и у населения происходит усиление евразийских предпочтений. В частности, историческое соперничество Турции и Ирана уступает место пониманию общих интересов в Черноморско-Каспийском регионе. В то же время «арабская весна» породила у части турецкой элиты соблазн «неоосманизма», реставрации лидерства Турции на территориях бывшей османской империи.

Другим геополитическим актором в Черноморско-Каспийском регионе является Иран. В состав Персидской империи входили многие народы региона, иранская культура оказала сильное влияние на цивилизационно-культурное развитие Кавказа и Прикаспия. Иран практически два века не ведет агрессивных войн. Радикальная риторика лидеров Исламской Республики Иран в отношении Израиля, НАТО и США, несмотря на реальную вполне прагматичную политику, под давлением США привела к международной изоляции Ирана. Это сказывается и на отношениях со странами, которые заинтересованы в разностороннем сотрудничестве с Ираном, - Арменией и Россией. Отношения с Ираном также осложняются различным подходом к разделу Каспийского моря. Но серьезных противоречий между Россией и Ираном, являющихся естественными геополитическими союзниками, нет. Большая азербайджанская диаспора (Южный Азербайджан) создает предпосылки для латентной напряженности между Ираном и Азербайджаном. Постоянные угрозы США, Израиля в отношении Ирана в связи с подозрениями о военном характере ядерной программы являются серьезным дестабилизирующим фактором в Черноморско-Каспийском регионе. В перспективе ось «Москва-Ереван-Тегеран» может стать одной из основ евразийской (континентальной) системы безопасности.

Большую роль в регионе играют также такие геополитические акторы, как государства Южного Кавказа. После распада СССР новые государства Южного Кавказа в составе СНГ имели шанс стать важным игроком с общими целями, основанными на общей исторической судьбе, экономических и политических интересах. Однако этого не произошло и в настоящее время говорить об общих геополитических интересах государств Южного Кавказа не приходится.

Армения традиционно ориентируется на Россию, но не имеет с ней общей границы, что сказывается на качестве российско-армянских отношений и вынуждает армянскую элиту (в той или иной степени это касается всех постсоветских государств) колебаться в своих геополитических приоритетах с учетом активности и влиятельности армянских диаспор. Важнейшим фактором является проблема Нагорного Карабаха.

Экономический потенциал Азербайджана привлекает внимание США, которые усиливают в нем экономическое и военное присутствие. Азербайджан, как и Армения, одновременно входит в «Восточное партнерство» и СНГ, но Азербайджан вышел из ОДКБ и является членом ГУАМ. Противоречивость геополитики Азербайджана, его колебания в приоритетах между Западом и Россией определяются близостью к Турции и поиском сил, способных помочь ему восстановить суверенитет над Нагорным Карабахом.

Крайние формы великогрузинского национализма правящих элит независимой Грузии, их стремление лишить малочисленные народы автономии привели к восстаниям и обретению независимости Южной Осетии и Абхазии. Режим М. Саакашвили занял открыто антироссий- скую позицию, переориентировался на США и НАТО. Попытка в августе 2008 г. силой разрешить Юго-Осетинский конфликт привела к агрессии Грузии при фактической поддержке НАТО не только против государства де-факто, но и российских миротворцев. Разгром войск агрессора в ходе пятидневной войны положил начало международному признанию Республики Южная Осетия и Республики Абхазия, которые стали союзниками России в регионе и дали согласие на расположение военных баз. Проблема непризнанного (Нагорный Карабах) и частично признанных государств является трудноразрешимой проблемой, оказывающей долговременное влияние на развитие и нестабильность геополитической ситуации.

Геополитика государств региона, внешних факторов, международных блоков находится в стадии трансформации, но в конечном счете определяется соотношением интересов и сил евроатлантического мира и постепенно укрепляющегося континентального евразийского сотрудничества. Преодоление двойной идентичности (атлантистской и евразийской) региональных держав - условие стабильности в регионе.



3. Геополитика стран региона

Россия и Иран. В геополитике России по отношению к Черноморско-Каспийскому региону можно наметить некоторые ориентиры,

направленные на конструирование в нем ситуации политической многополярности. При этом ключевым здесь будет вопрос эффективного противостояния стратегии США в этом регионе. Американская стратегия объявила зоной своих национальных интересов пространство всего мира, и поэтому у США есть набор стратегий перераспределения регионального баланса сил в свою пользу для каждой точки политического пространства Земли.

В частности, для Ближнего Востока у США имеется «Greater Middle East Project» (G. Achcar). Он предусматривает «демократизацию» и «модернизацию» ближневосточных обществ и изменение структуры национальных государств в регионе (вероятный распад Ирака, появление нового государства Курдистан, возможное расчленение Турции и т.д.). В целом смысл проекта - усилить военное присутствие США и НАТО в регионе, ослабить позиции исламских режимов и стран с сильно развитым арабским национализмом (Сирия) и способствовать углубленному внедрению глобалистских паттернов в традиционную религиозную структуру обществ данного региона.

Россия заинтересована в прямо противоположном сценарии, а именно в: 1) сохранении традиционных обществ и их естественном развитии; 2) поддержке арабских стран в их стремлении к построению обществ на основании уникальной этнической и религиозной культуры;

3) сокращении количества или полном отсутствии американских военных баз на всем Ближнем Востоке; 4) развитии двухсторонних связей со всеми региональными державами этой зоны - в первую очередь, с Турцией, Египтом, Саудовской Аравией, Израилем, Сирией.

Оптимальным для России был бы выход Турции из состава НАТО, что позволило бы резко интенсифицировать стратегическое партнерство с этой евразийской по своей идентичности страной, пропорции между традиционным обществом и современностью в которой весьма напоминают российское общество. Турция за последнее десятилетие резко изменила манеру геополитического поведения, из надежного оплота ат- лантизма превращаясь в самостоятельную региональную державу, способную проводить независимую политику даже тогда, когда она расходится с интересами США и НАТО и противоречит им. Поэтому сегодня вполне может идти речь о создании оси «Москва-Анкара», о которой пятнадцать-двадцать лет назад и речи быть не могло (A. Дугин).

Далее к Востоку располагается самый главный элемент многополярной модели евразийского сектора - континентальный Иран, страна с многотысячелетней историей, уникальной духовной культурой, ключевым географическим месторасположением. Ось «Москва-Тегеран» является главной линией в выстраивании того, что еще К. Хаусхофер называл евразийской «пан-идеей». Иран является тем стратегическим пространством, которое автоматически решает задачу превращения Heart- land^ в глобальную мировую силу. Если интеграция с Украиной является необходимым условием для этого, то стратегическое партнерство с Ираном - достаточным.

Совершенно очевидно, что в настоящее время Россия не имеет ни желания, ни возможности самостоятельно аннексировать эти территории, чего никогда не удавалось ей исторически и в более выигрышных условиях (все русско-персидские войны давали России лишь частичный перевес и способствовали реорганизации в ее пользу территорий Южного Кавказа и Дагестана). Кроме того, российское и иранское общества различны и представляют собой далеко отстоящие друг от друга культуры. Поэтому ось «Москва-Тегеран» должна представлять собой основанное на рациональном стратегическом расчете и геополитическом прагматизме партнерство во имя реализации многополярной модели мироустройства - единственной, которая устраивала бы и современный Иран, и современную Россию.

Иран как любая «береговая зона» евразийского материка теоретически обладает двойной идентичностью: он может сделать выбор в пользу атлантизма, а может - в пользу евразийства. Уникальность сегодняшней ситуации заключается в том, что политическое руководство Ирана, в первую очередь, националистически и эсхатологически настроенное шиитское духовенство, стоит на крайних антиатлантистских позициях, категорически отрицает американскую гегемонию и жестко выступает против глобализации. Действуя в этом ключе более радикально и последовательно, нежели Россия, Иран закономерно стал «врагом США номер 1». В этой ситуации у Ирана нет никакой возможности далее настаивать на такой позиции без опоры на солидную военно-техническую силу: своего потенциала Ирану в случае конфронтации с США явно не хватит. Поэтому Россию и Иран объединяет в общее стратегическое пространство сам исторический момент. Ось «Москва-Тегеран» решает для двух стран все принципиальные проблемы: дает России выход к теплым морям, а Ирану - гарантию ядерной безопасности.

Сухопутная сущность России как Heartland^ и сухопутный (евразийский) выбор современного Ирана ставят обе державы в одно и то же положение по отношению к стратегии США во всем ЦентральноАзиатском регионе. И Россия, и Иран жизненно заинтересованы в отсутствии американцев поблизости от своих границ и в срыве перераспределения баланса сил в этой зоне в пользу американских интересов.

У США также имеется план «Великой Центральной Азии», смысл которого сводится к дроблению этой зоны, превращению ее в «евразийские Балканы» и вытеснению отсюда иранского и российского влияния (P. Firat). Этот план представляет собой создание «санитарного кордона» на южных границах России, который призван отделить ее от Ирана. В этот «санитарный кордон» должны входить страны «Великого шелкового пути» - Армения, Грузия, Азербайджан, Афганистан, Узбекистан, Киргизия и Казахстан, которые планируется поставить под американское влияние. Первым аккордом этого сценария является размещение военных баз в Средней Азии и развертывание американского военного присутствия в Афганистане.

Задача России и Ирана - сорвать это проект и реорганизовать политическое пространство Центральной Азии таким образом, чтобы удалить оттуда американское военное присутствие, прорвать азиатский «санитарный кордон» и совместно выстроить геополитическую архитектуру Прикаспийского региона и Афганистана. У России и Ирана здесь полностью совпадают стратегические интересы: то, что выгодно России, выгодно Ирану, и наоборот.

Но эта ситуация становится прозрачной только в том случае, если мы посмотрим на этот регион геополитически и с учетом императива построения конкретной многополярности. Если же рассматривать Российскую Федерацию и Исламскую Республику Иран как два национальных государства с эгоистическими и меркантильными целями, то картина станет менее очевидной. В этом случае создастся поле для разнообразного обыгрывания различий между иранским и российским обществами в целях политических манипуляций. Так, для российского общественного мнения глобалистскими центрами заготовлен инструментальный миф об «агрессивном исламском фундаментализме» иранской политической системы и о том, что со стороны иранских религиозных «фанатиков» Россия может получить в какой-то момент «прямой удар», в том числе и «военный». Этот тезис несостоятелен по нескольким причинам: реальные стратегические интересы Ирана, если и выходят за национальные границы, то только в западном направлении.

Иран самым серьезным образом относится к шиитскому сегменту общества в Ираке (а это большинство), к Сирии, ливанской Хезболле и к палестинскому сопротивлению (особенно к его шиитской фракции «Джижад-уль ислами»). Российские мусульмане практически все шииты (кроме представителей не особенно религиозной азербайджанской диаспоры), никакой идеологической пропаганды Иран в России и в исламских странах СНГ не ведет. При этом иранское руководство прекрасно осознает, что только Россия способна по-настоящему предупредить жесткие формы американского вторжения. И наконец, никаких территориальных споров - даже отложенных - у Ирана и России на сегодняшний момент нет.

Аналогичные мифы относительно России (с цитированием эпизодов из истории царистского империализма и советской идеологической пропаганды) запускаются в иранское общество с теми же целями - воспрепятствовать, насколько это возможно, созданию главной несущей конструкции всей потенциальной квадриполярной структуры. Странно было бы ожидать от глобалистов и атлантистских геополитиков, что они будут спокойно наблюдать за тем, как на их глазах создается смертельно опасное для их мировой гегемонии российско-иранское стратегическое партнерство.

Все пространство Средней (или Центральной) Азии геополитически представляет собой ромб, на двух - северной и южной - вершинах которого можно расположить Москву и Тегеран (Россию и Иран). Между ними располагаются (с запада на восток) Южный Кавказ (Армения, Грузия, Азербайджан), Туркмения, Афганистан, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия. В этой зоне располагаются несколько консоли-

дированных политически и экономически государств с региональными амбициями (Армения, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Туркмения) и несколько более хрупких и зависимых образований (Грузия, Таджикистан, Киргизия). Оккупированный США и войсками НАТО Афганистан представляет собой совершенно отдельное явление.

В перспективе многополярного мира у России и Ирана рамочные условия (удовлетворяющие их стратегическим интересам) той стратегической модели, которую следует выстроить из этих стран, полностью совпадают. Допустимо все, кроме реализации проекта «Великой Центральной Азии» или «Великого шелкового пути». Например, и Россию, и Иран категорически не устраивает проамериканская ориентация современной Грузии и расположение на ее территории американских военных баз. В этом смысле Грузия противопоставляет себя всей региональной модели и выступает форпостом атлантизма, глобализации и однополярного мира. А в спорных вопросах, где нет очевидных геополитических интересов США (например, в Карабахском вопросе), картина более сложная, и ни у Ирана, ни у России нет однозначных фаворитов. Иран по внутриполитическим соображениям, сохраняя нейтралитет, больше помогал Армении, равно, как и Россия. Но и у Ирана, и у России, тем не менее, сохранились ровные отношения с Азербайджаном.

Эта конструкция несколько меняется в последние годы в силу трансформации турецкой политики, которая все больше выходит из-под контроля США. Следовательно, турецкое влияние в Азербайджане перестает носить однозначно атлантистский характер. Вместе с тем часть армянских элит все теснее взаимодействует с США и глобалистскими инстанциями, что также не проходит бесследно для российско- армянских и иранско-армянских отношений. Но все эти изменения не превышают пока уровня флуктуаций, не меняющих принципиальной расстановки сил. Такая ситуация сохранится вплоть до решительных сдвигов в Карабахском вопросе - в какую бы то ни было сторону.

Турция. Базовым импульсом турецкой геополитики в регионе являются древнейшие пласты тюркского этногенеза, которые и лежат в основе исторического возвышения турок, создавших гигантскую мировую империю. Ее сердцевинным фрагментом остается современная Турция.

Степные кочевники, древние тюрки, были, как известно, носителями ярко выраженного континентального, сухопутного начала. Они сложились в этнос в просторах Евразии и там же впитали энергию экспансии, воли и власти. Как и другие евразийские кочевники - монголы, скифы, гунны, авары, готы, аланы и т.д., тюрки несли в своей культуре принцип кочевой империи, объединяющей под своим контролем и пустынные пастбища, и районы, заселенные оседлыми - более миролюбивыми - народами.

Кочевые империи являются постоянным интегрирующим элементом всей евразийской истории. В этом смысле предыстория современной Турции и даже предыстория Османской империи уходят корнями в чистую стихию евразийства. Глубинное архаическое евразийское начало следует считать потенциальной «закваской» турецкой геополитики.

Второй уровень - это собственно османская геополитика. Здесь происходит существенное изменение изначального тюркского импульса: вступают в действие исламский фактор и этнически и культурно сложная структура завоеванных турками территорий. Здесь мы имеем геополитический симбиоз между исторической геополитикой ислама и сложнейшей многовековой геополитической системой Средиземноморья и Ближнего Востока.

Арабские завоевания, положившие начало исламской ойкумене, в своем истоке являются, безусловно, сухопутными и континентальными. Само же Средиземноморье было клубком противоположных геополитических тенденций, где сухопутный принцип вечно сражался с морским. Причем, помимо прямого противостояния сухопутного Рима морскому Карфагену, эти же начала более завуалированно и тонко сходились и в каждой отдельно взятой цивилизации этого ареала - в Египте, Сирии, Месопотамии, Греции, Антиохии, Персии. Оттоманская империя собрала весь этот сложный геополитический конгломерат под евразийским контролем жестких степняков. Именно они за счет своей имперостроительной энергетики и простой, но жестокой воинской этики смогли сплавить эту разнородную массу в единую геополитическую систему. Но, установив свой контроль над огромными пространствами от Магриба до Балкан и Кавказа, турки сами постепенно впитывали геополитические тенденции, свойственные покоренным цивилизациям.