Особенности развития ЕС как элитистского проекта

И, наконец, остаётся проанализировать роль экономических элит в расширении ЕС на восток. Известный факт, что посткоммунистические страны ЦВЕ подверглись процессам транзита и шоковой терапии. Стратегия «шоковой терапии», которая предписывает быстрый и болезненный процесс транзита, принесла с собой много проблем, которые в первую очередь коснулись рядового населения этих стран. Однако, именно в таком «шоковом» процессе транзита были очень заинтересованы западноевропейские ТНК и капитал. Можно даже предположить, что включение посткоммунистических стран ЦВЕ в ЕС явилось до некоторой степени мирной «аннексией», даже если на эти страны не было оказано прямого давления. В общем и целом, такая трансформация, организованная элитами, обернулась для населения и для политических систем этих стран рядом серьезных негативных последствий, несмотря на все блага Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) P. 141. Транзит должен был быть быстрым и резким, чтобы помешать старым секторальным группам влияния самоорганизоваться и заполнить привлекательные рыночные и административные ниши и каким бы то ни было образом препятствовать реформам. Рассмотрим пример Польши. Там была проведена доскональная приватизация: продажа рентабельных частей госкорпораций иностранным компаниям, увольнение (the release) тысяч людей, ослабление профсоюзов, ограничительная монетарная политика. На какое-то время были введены меры бюджетной экономии, вследствие долгов давление на страну также оказывал МВФ. В Польше началась гиперинфляция, последствиями которой были экспроприация накоплений, резкое сокращение промышленной производительности, понижение доходов рабочих и служащих. То есть, мораль сей басни такова, что национальные экономики посткоммунистических стран ЦВЕ были аффилированы с западными рынками достаточно брутальным способом и за короткий промежуток времени. Это, разумеется, могло бы быть сделано иначе, более плавно и контролируемо. В процессе транзита, структура производства и экспорта существенно изменилась: тогда как раньше эти страны экспортировали готовые промышленные товары в другие страны СЭВ, то теперь паттерны экспорта изменились, увеличилась доля сырья и примитивных (полузаконченных) товаров. Конечно, многие страны сейчас наращивают более технологичное и качественное производство, а в ряде стран транзит прошёл более успешно (Словения, Чешская республика). Однако, социальные последствия «шоковой терапии» никто не отменял - возросло неравенство, упал уровень рождаемости и повысилась смертность.

Оглядываясь назад, можно говорить об успешной битве западноевропейского капитала за предприятия ЦВЕ. Западный капитал был чрезвычайно заинтересован в возможностях инвестирования в этом регионе. Уже с начала 1990х гг., началась реальная драка за «куски пирога» и «девственную» с точки зрения рынка почву ЦВЕ. Примечательно, что в 2006 г. в Вене даже состоялась научная конференция под названием «Битва за Украину». Это неудивительно. Экономическое соперничество может принять характер «битвы без оружия». Посткоммунистические страны привлекали также тем, что они были своего рода «налоговыми оазисами» для западного капитала.

Западный капитал приобрел значительные выгоды от открытия восточноевропейских рынков и захвата контроля над крупными сегментами восточноевропейской экономики. Сегодня значительной долей частных корпораций Восточной Европы владеет западный капитал (30% и более). Уже в середине 1990х гг., 74% всех банков Венгрии, например, находилось во владении иностранного капитала - пропорция в два или три раза больше, чем в Западной Европе Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) P. 143. Экспорт в данный регион увеличился с эффектом взрывной волны. Так, с 1995 г. многократно вырос немецкий экспортный баланс, корпоративная прибыль увеличивалась больше, чем рос ВВП. Однако, тут интересна следующая деталь - вступление стран ЦВЕ в ЕС не было решающим событием для западного капитала и корпораций. Договоры об ассоциации между ЕС и посткоммунистическими странами привели к созданию зоны свободной торговли уже в 1990ые гг.

Безусловно, иностранные инвестиции в посткоммунистические страны во многих отношениях благоприятны и полезны. Они сыграли позитивную роль в создании новых рабочих мест, способствовали передаче технических и управленческих «ноу-хау», а также экономическому росту этих стран. Основной проблемой, повторимся, были именно скорость и чрезмерная жёсткость, с которой протекал процесс транзита. «Шоковая терапия», если суммировать, усугубила социальное неравенство, региональное неравенство, ситуацию с безработицей, сократила автономию ведения экономической политики в целевых странах. Немецкий экономист В. Ханкель Hankel, W. Why the euro system is unsustainable // Executive Intelligence Review, issue of August 2005. - URL: [http://www.larouchepub.com/other/interviews/2005/3232_hankel.html] (дата обращения: 16.04.2016) видит эту ситуацию как хрестоматийную иллюстрацию того, как создаются зависимые экономики, т.к. подрываются местная индустрия и занятость населения.

Расширение ЕС иногда критически расценивается не как декламируемое «возвращение домой», в Европу, а как, своего рода, мирная аннексия. В этом процессе переплелись интересы экономических и бюрократических элит ЕС, а также новых экономических и политических элит посткоммунистических стран. Кстати сказать, европейские элиты много средств вложили в «европеизацию» и «вербовку» последних. Переговоры о вступлении проходили в настроении «сильный-слабый»; страны-кандидаты должны быть принять всё «acquis communautaire», а также соответствовать всем Копенгагенским критериям 1993 г. Иногда в качестве эксперимента выдвигались сверх требования, т.е. страны-кандидаты ещё использовались как пробная площадка для будущих реформ Bohle, Dorothee and Greskovits, Bela. Capitalist Diversity of Europe's Periphery. - Capitalist Diversity of Europe's Periphery. - 2012. P. 316. .

Что касается переговоров, то главным намерением переговорщиков от ЕС было, чтобы страны-кандидаты чётко выполняли требовали МВФ; экономические и социальные проблемы, появляющиеся в процессе, обсуждались редко. По характеру это были явно переговоры неравных. На внутренние реформы и «европеизацию» было выделено 4 млрд евро - в расчёт на восемь стран в совокупности, что значительно меньше, чем для предыдущих вступающих.

Отношение граждан посткоммунистических стран к вступлению в ЕС было двояким, и данные разных опросов могут отличаться. Можно только сказать наверняка, что реалии вступления и членства пошатнули изначальное воодушевление, т.к. многие надежды не оправдались. Демократический характер расширения, в некоторой степени, сомнителен, т.к. этот процесс решался элитами без особой общественной дискуссии.

Один из главных выводов этой части исследования заключается в том, что зачастую разные виды элит объединяются для общих или дополняющих друг друга целей. В ЕС явно наблюдаются согласованные усилия политиков, крупных корпораций и еврократии по продвижению «Еврокорпораций», субсидированию НИОКР в стратегических секторах во имя технического прогресса и политико-военной независимости. Анализ поведения и предпочтений экономических игроков показывает, что ЕС - это не такой либеральный проект, каким они себя позиционируют, т.к. там сильны механизмы рыночного вмешательства и протекционизм. Грубо говоря, Евросоюз представляет собой зону, в которой крупный бизнес «старой» Европы (прежде всего, Германии и Франции) получает гарантированную прибыль за счёт отрицаемой на словах, но весьма изощрённо выстроенной на деле протекционистской системы. При этом барьеры носят, как правило, нетарифный характер и связаны с разнообразными стандартами, над внешней абсурдностью многих из них весьма наивно смеяться.

Аналогичным образом еврозона является территорией, на которой столь же гарантированную прибыль получает уже не весь крупный бизнес «старой» Европы, но его финансовая часть. ЕС гарантирует прибыль бизнеса наиболее развитых стран Европы (причём, как правило, континентальной), и это важнейший мотив экономических элит поддерживать евроинтеграцию Делягин, М. Прощай, унылая Европа! // Интернет-сайт информационного-аналитического проекта «Однако». - URL: [http://www.odnako.org/almanac/material/proshchay-unilaya-evropa/] (дата обращения: 12.04.2016).

Итак, в этом параграфе подтвердилось, что европейская интеграция - это политический проект, с превалирующими политическими мотивами и целями: единая Европа недостаточно интегрирована экономически, там до сих пор не сформировался полноценный единый внутренний рынок. Были рассмотрены конкретные примеры влияния экономических элит на интеграцию в сюжетах с Европейским объединением угля и стали, Единым внутренним рынком Жака Делора, Общей сельскохозяйственной политикой, лоббированием, а также наиболее масштабным расширением ЕС на Восток. Изучив экономический аспект расширения, мы пришли к выводу, что западноевропейский капитал и ТНК здорово выиграли от реформ «шоковой» терапии, поскольку это помешало старым секторальным группам влияния самоорганизоваться и заполнить привлекательные рыночные и административные ниши, а также обеспечило бесповоротность реформ. «Мирная аннексия», успешная битва западноевропейского капитала за рынки ЦВЕ произошла огромной ценой подрыва экономической самостоятельности этих стран, безработицы, неравенства и пр. Однако, выяснилось, что вступление стран ЦВЕ в ЕС не было решающим событием для западного капитала и корпораций. Договоры об ассоциации между ЕС и посткоммунистическими странами привели к созданию зоны свободной торговли уже в 1990ые гг. То есть расширение было в первую очередь мотивировано политически. Также мы выясеили, что зачастую разные виды элит объединяются для общих или дополняющих друг друга целей. В ЕС явно наблюдаются согласованные усилия политиков, крупных корпораций и еврократии по продвижению «Еврокорпораций», субсидированию НИОКР в стратегических секторах во имя технического прогресса и политико-военной независимости. Что касается единой валюты, то евро наиболее выгодно финансовому сектору, нежели рядовым гражданам, и эта тема будет подробнее разбираться в Главе 3.

§3. Бюрократические элиты ЕС (еврократия)

Для того, чтобы понять динамику европейской интеграции, крайне важно проанализировать её «мотор» - бюрократические элиты. В ЕС сформировалась уникальная в мире, особенная бюрократия, с сильными политическими и законотворческими функциями, помимо обычных функций бюрократии (регулятивной, исполнительной, информационной, посреднической и т.п.). Как ни странно, роли бюрократии уделяется немного внимания в большинстве исследований европейской интеграции. В данном исследовании мы постараемся восполнить этот пробел.

Буквально понятие «бюрократия» означает «господство канцелярии», сословие чиновников (от франц. bureau - бюро, канцелярия и греч. kratos - сила, власть,); в позитивном смысле это «организация профессиональных государственных служащих для квалифицированного, эффективного исполнения общественной политики» Бюрократия (НФЭ, 2010). - URL: [http://ponjatija.ru/node/10420] (дата обращения: 10.04.2016), однако, присутствуют и негативные трактовки, как, например, следующая: «замкнутый слой высших чиновников, противопоставляющий себя обществу, занимающий в нем привилегированное положение, специализирующийся на управлении» Взгляд на бюрократию М. Вебера, Р. Мертона, А. Гоулднера. - URL: [http://www.grandars.ru/college/sociologiya/ponyatie-byurokratii.html] (дата обращения: 10.04.2016). Бюрократическое управление эволюционирует. Так, например, «[б]юрократия сегодня не является безразличной, предсказуемой и определенной, как она описана в идеальной модели М. Вебера. Это динамично развивающийся слой, который все в большей степени ориентирован на инновационные изменения. […] [С]овременная бюрократия даже пытается руководить политиками» Бюрократия (НФЭ, 2010). - URL: [http://ponjatija.ru/node/10420] (дата обращения: 10.04.2016).

Характер бюрократии у разных наций и культур отличается; на ЕС же особое влияние оказали французская и немецкая бюрократические культуры. Начиная со Средневековья, в этих странах непрерывно увеличивалась власть государственных институтов, в ущерб другим автономным центрам политической силы. В конце 19 в., там сформировался «организованный капитализм», что подразумевало тесную интеграцию частных корпораций, ассоциаций, государственной администрации и политики с целью достижения национальной мощи и автаркии. М. Вебер выделяет три причины распространения экстенсивной государственной бюрократии: экспансия самого капитализма; развитие средств коммуникаций и транспорта; развитие консьюмеризма, благосостояния общества и политики государства благоденствия. Все эти причины также относится и к распространению еврократии. Одновременно с этим приходят и проблемы, связанные с бюрократией: например, её потенциальный конфликт с демократией.

В данной работе, под еврократией понимается преимущественно, но не эксклюзивно, Европейская комиссия (её политические и административный блоки). Можно выделить четыре отличительные особенности ЕК: а) монополия на законодательную инициативу (такой привилегий не обладает ни одна бюрократия мира); б) ЕК следит за имплементацией права ЕС в государствах-членах, т.е. является их надзирателем или супервайзером; в) коллективная ответственность ЕК. Однако, ограниченные портфолио отдельных комиссаров не мешают Комиссии в целом достигать более глубокой интеграции; г) все члены еврократии, кроме 28 еврокомиссаров, назначаются, а не избираются. Это усиливает безличный характер еврократии. Комиссия также вовлечена в разработку законодательства в развитие ранее принятых регламентов и директив (т.н. регулятивное исполнение) - делегированных и имплементирующих актов (ст. 290 и 291 ДФЕС). Всё это происходит в системе комитологии. Из лекций Д.А. Леви «Основы лоббирования в институтах Европейского союза» на ФМО СПбГУ, автор данной работы узнала, что Комиссия в своей регулятивной деятельности зачастую демонстрирует творческий подход: например, есть закон, принятый обычной законодательной процедурой, но технический регламент, принимаемый Комиссией, разворачивается в другую сторону и фактически изменяет форму закона. Процедуры вокруг этого процесса крайне запутанны, сложны и постоянно меняются, что затрудняет их анализ и вообще общественный контроль. Комиссия - также сосредоточение высоко квалифицированного (по крайней мере, по идее) экспертного знания, как правило, в области права, бизнеса, технических вопросов. Правовая служба играет центральную жизни в работе ЕК, т.к. всё, что делает ЕК, должно опираться на Договоры и соответствовать их букве. В целом, европейское право и институты ЕС поддерживают друг друга посредством сцепленной системы бюрократии и права, подпитывающей себя изнутри.

С одной стороны, это правда, что гражданские служащие не борются за власть и не продвигают свои цели и повестки так, как это делают политики и бизнесмены. Обязанность бюрократа - это исполнять приказы своего легитимного начальства; подобным образом, и еврократия должна подчиняться своим главным «принципалам» - государствам-членам. С другой стороны, еврократия наделена особыми властными полномочиями в качестве «хранителя договоров», а также органа, продвигающего истинно «общеевропейские интересы». Каковы же эти интересы? Так как в ЕС слабо развита публичная сфера и демократический процесс ограничен, ЕК имеет достаточно много свободы в определении этих интересов.

Важно, что евробюрократы, работающие в Брюсселе, Страсбурге и Люксембурге - это только часть бюрократической машины, функционирующей по всему ЕС. Еврократия также полагается на обширные сети национальных администраторов и экспертов из частных институтов. Более того, в национальной исполнительной власти стран-членов созданы специализированные «европейские департаменты», ответственные за поддержание контактов с Брюсселем и имплементацию регламентов ЕС. Это можно окрестить «замещающей еврократией» (или европейской бюрократией второго уровня). Замещающая бюрократия в странах-членах насчитывает от 17900 до 36200 человек Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) (p. 166). Taylor and Francis. Kindle Edition. - почти столько же, сколько и основная. Различные бюро (департаменты, секции, индивиды), ответственные за повестку ЕС на локальном уровне, действуют на национальном уровне, а также уровне провинций и коммун. В задачи этих бюро входят имплементация директив ЕС, распределение средств из фондов ЕС, консультирование местных органов власти и компаний на тему доступа к фондам ЕС, сбор, анализ и архивация информации, распространение информации о ЕС. Действительно, еврократия большое по численности, чем кажется! Бюрократические элиты ЕС включают в себя также служащих системы агентств и комитологии. В структуре институтов особенно могущественны Генеральные директора (главы Генеральных директоратов, которых в Комиссии на сегодняшний день 34 European Civil Service (Directorates-General). - Материал из Википедии. - URL: [https://en.wikipedia.org/wiki/European_Civil_Service#Directorates-General] (дата обращения: 10.04.2016)), а также КОРЕПЕР (второй уровень Совета Министров, включает постоянных представителей - «послов» - стран-членов в ЕС). Генеральные директора - высший чин невыборной административной части Европейской комиссии - можно образно окрестить «баронами», «серыми кардиналами» и «тайными строителями европейской интеграции», т.к. они обладают глубоким экспертным знанием своей области, внутренней работы Комиссии, а также большой сетью политический контактов. В этой области произошли некоторые улучшения (Р. Проди ввёл правило ротации), однако, это не меняет следующего факта: сами еврокомиссары непосредственно обсуждают и принимают лишь небольшое количество решений, 97% повестки дня составляют «пункты B», решённые на более низких и менее подотчётных уровнях ЕК. В Совете Министров существует достаточно похожая ситуация.

Личные интересы еврократов: после того, как бюрократия была однажды учреждена, её члены развивают определённые интересы, касающиеся сохранения и улучшения своих позиций. Экономисты-исследователи бюрократии рассматривают последних в качестве «максимизаторов пользы», которые рационально преследуют собственные цели. Эти цели включают в себя не только узкие эгоистические цели, связанные с удержанием рабочего места и базовыми доходами, но также включают широкий спектр социальных ценностей (social goods): власть, денежное вознаграждение, органичный удобный круг обязанностей, личная верность своей рабочей команде или бюро в целом, желание служить обществу согласно собственным видениям, преданность определенной стратегии/проекту, репутация в обществе. В международных бюрократиях дополнительные стимулы исходят из вызовов мультикультурной среды.

В существовании бюрократии заинтересованы разные общественные группы. С точки зрения экономических элит, бюрократия - это жизненно важный инструмент координации и управления в системе продвинутого капитализма. Предприниматели и корпорации заинтересованы в определённых правилах игры на рынке, в законах и регламентах, которые бы действовали по всему ЕС. К тому уже, как уже было указано, еврократия, при поддержке государств-членов, проводит активную индустриальную политику, финансирует ряд отраслей.

Пожалуй, самая важная часть нашего рассуждения о бюрократических элитах - это их социальные характеристики. Повторим, что в Европейской Комиссии - главном наднациональном институте ЕС - отмечается особое влияние французской административной культуры; среди сотрудников также большая пропорция французских граждан. Несмотря на провозглашаемую политику ЕС гендерного равенства, высшие руководящие должности в ЕК, в том числе невыборные, занимают мужчины - это ёмко отражено в выражении «male bastion». Бэкгрануд большинства служащих ЕК - высшее образование в сферах права или экономики. Учитывая, что ЕС не является полноценным государством, размер ЕК достаточно большой, в её работе присутствует некоторая запутанность - например, экономическими вопросами занимаются шесть директоратов. По мнению бывшего комиссара по вопросам предпринимательства и промышленности Гюнтера Ферхойгена, 50% активности КЕС - внутренняя координация. Зарплаты европейских служащих щедрые, от 2600 до 18000 евро, в зависимости от категории, плюс множество компенсаций и привилегий, связанных со спецификой работы и статусом (пособие экспата в 505 евро, пособие на содержание дома, детей, служебные поездки и т.п. Salaries for staff, Parliament members and Commissioners. - URL: [http://en.euabc.com/word/814] (дата обращения: 13.04.2016)). Британская газета «Телеграф» сокрушается, что месячная зарплата одного из пяти евробюрократов (в совокупности 10000) превышает аналогичное вознаграждение премьер-министра Д. Кэмерона Waterfield, Bruno. 10,000 European Union officials better paid than David Cameron. // Ежедневная газета “The Daily Telegraph”, сетевое издание. - 21 May 2014. - URL: [http://www.telegraph.co.uk/news/worldnews/europe/eu/10847979/10000-European-Union-officials-better-paid-than-David-Cameron.html] (дата обращения: 13.04.2016). Существующая разница в доходах между уровнями ЕС и стран-членов означает символическую субординацию национальных государственных служащих европейским. Евробюрократы также освобождаются от уплаты местных налогов. Столь высокие зарплаты евробюрократов можно объяснить не только соображениями престижа, а также, в какой-то степени, необходимостью привлечь наиболее продвинутые, квалифицированные кадры (зарплаты специалистов с аналогичной квалификацией в ведущих международных компаниях - выше). И, наконец, среди других привилегий - это пожизненная позиция в структурах ЕС либо, при необходимости реформировать/сокращать штат, «золотое рукопожатие» на досрочную пенсию (сами пенсии тоже очень высокие). То есть, можно сказать, что работа на ЕС - это беспроигрышная лотерея. Также, не трудно догадаться, что возможность карьеры в институтах ЕС очень привлекательна, на вакансии очень большой конкурс.

Создатель политической антропологии Крис Шор, анализируя бюрократические элиты ЕС, особо отмечает феномен «engrenage» Engrenage (фр.) - steady “meshing together” или cцепление, связь., возникающий в среде элит и между разными их группами. В ЕК происходит ресоциализация индивидов, приобретается новое европейское сознание. Можно посмотреть на службу в еврократии под разными углами. Многим из-за изолированности и оторванности бюрократических элит от общества она представляется как, своего рода, «золотая клетка». Евробюрократы, живущие далеко от родины, образуют в трёх ключевых штаб-квартирах органов ЕС «дипломатические гетто» (есть даже специальные карты Брюсселя с демаркацией основных районов обитания евроэлит). Службу в ЕК также характеризует иерархичность, большие объёмы письменной работы, особая роль неформальных связей чиновников (по национальности, партиям, клубам и тайным обществам). В процессе работы у евробюрократов формируется новый образ мышления, особый необычный стиль жизни, даже новый язык, сленг («евроспик», см. Главу 1).

Последнее, о чём часто забывают, говоря о демократическом дефиците ЕС и его слабой легитимности, - это факторы коррупции и недобросовестного менеджмента в недрах институтов (особенно ЕК). Финансовые нарушения ЕК и практика кумовства гремели в СМИ и общественности в конце 1990х. - начале 2000х гг. Одному колледжу ЕК даже пришлось уйти в отставку (Комиссия Ж. Сантера). Важно, что ЕС не менее защищён от коррупции, чем любые страны мира; более того, плохие практики государств-членов (особенно южно- и восточноевропейских) порой «переезжают» в Брюссель вместе с политиками и чиновниками.

Административная интеграция через «чёрный ход»: налажены достаточно плотные неформальные связи ЕК с национальным регулятивными агентствами, ЕК действует проактивно, используя эти сети как «чёрный ход» для гармонизации регулятивных практик. Сильные стороны ЕК как регулятора - это новаторский подход и эффективный административный ресурс Martens, Maria. Administrative Integration through the Back Door? The Role and Influence of the European Commission in Transgovernmental Networks within the Environmental Policy Field // Journal of European Integration, 30:5, pp. 635-651. - 2008. - URL: [http://www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/07036330802439608] (дата обращения: 16.04.2016).

Из данного параграфа можно сделать следующие выводы: еврократия - это достаточно закрытая и удалённая структура со своей идеологией (европеизм), ценностями и нормами поведения (политкорректность). Для евробюрократов успех ЕС и дальнейшее поступательное развитие интеграции важны не только с точки зрения безопасности, заработка, престижа (первые три ступени пирамиды А. Маслоу), но и с позиции более высоких мотивов - их личности и её целостности, их идентичности, и это не удивительно. В работу зачастую очень вкладываются и работают на ЕС всю жизнь. Многие еврократы амбициозны, видят себя миссионерами и миротворцами; практически каждый еврокомиссар/директор стремятся сделать как можно больше на своём посту, чтобы оставить след в истории и закрепить значимость своего портфолио, а зачастую и из альтруистических устремлений. Один Генеральный директор анонимно высказался в интервью: «Yes we belong to the European ruling class!» One GD, interviewed by the Identity Foundation (2003, p. 72), bluntly stated: "Yes, we belong to the European ruling class." The title of this study--"Considerations About the Clandestine Wrights of Europe"--seems to be quite accurate. Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) (pp. 158-159). Taylor and Francis. Kindle Edition.. Это кратко суммирует видение бюрократическими элитами самих себя, на наш взгляд.

§4. Сравнение видения интеграции европейскими элитами и европейскими гражданами

В данном параграфе мы собираемся выявить, что общее и чем отличается. Будет показано, что доминирующее значение для интеграции - это то, как видят элиты. Именно они влияют на форму развития европейского проекта.

Политическая конгруэнтность - (от лат. congruф - «Я согласуюсь, я схожусь») - это совпадение разделяемых политических ценностей и видений Croucher, Richard and Upchurch, Martin. Political congruence: a conceptual framework and historical case study // Labor History, 53:2, 205-223. - 2012. - URL: [https://www.academia.edu/1606780/Political_Congruence_a_conceptual_framework_and_historical_case_study] (дата обращения: 16.04.2016). Существуют различные методы измерения политической конгруэнтности: так можно выявить степень раскола или консенсуса между элитами и гражданами. Наиболее распространённым из таких методов является модель Э. ДаунсаДаунс, Энтони. - Материал из Википедии. - URL: [https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B0%D1%83%D0%BD%D1%81,_%D0%AD%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%B8] (дата обращения: 16.04.2016), согласно которой политики должны отражать предпочтения электората и принимать позиции, очень близкие, если не идентичные, позициям своих избирателей. Соответственно, различия, обнаруживаемые эмпирическим путём, означали бы, что представительство работает слабо. Касательно представительства в ЕС, интерес представляет коллективная работа «Европа элит» в рамках тематического проекта IntUne, посвящённого европейскому гражданству Book review: The Europe of Elites. A Study into the Europeanness of Europe's Political and Economic Elites Edited by Heinrich Best, Gyorgy Lengyel, and Luca Verzichelli. - URL: [http://blogs.lse.ac.uk/lsereviewofbooks/2013/02/06/the-europe-of-elites-a-study-into-the-europeanness-of-europes-political-and-economic-elites/] (дата обращения: 16.04.2016). Фокус-группы проведённых опросов и анкетирования - члены национальных парламентов Метод анализируемого исследования состоит в том, что политические позиции и видения правительства высчитываются на основе ответов парламентариев из правительственных партий. Однако, у автора данной работы вызывает сомнение тот факт, что опрашиваемые - это конечные и ведущие лица, принимающие решения в европейской политике. К тому же, помимо явных, существуют и тайные формы политической власти. (здесь: политические элиты), исполнительные директора и иные члены бизнес-элит, а также избиратели из 15 стран-членов ЕС (1145, 15115, 608 человек соответственно); анализ результатов проходил по трём измерениям (граждане-парламент-правительство) и пяти вопросам-проектам (помощь регионам, ОВППБ, европейская армия, единая социальная и налоговая системы). Согласно авторам и рецензентам «Европы элит», существующие стереотипы не подтвердились: раскол между элитами и массами не так повсеместен и страшен, как «его малюют». Он варьируется по секторам политики и между странами-членами. Так ли это на самом деле и адекватно ли используемое определение элит? Прежде чем отвечать на эти вопросы, вкратце представим выводы авторов. По вопросам увеличения помощи отстающим регионам, а также целесообразности общей внешней политики ЕС между гражданами и элитами ЕС в принципе наблюдается согласованность, за некоторыми исключениями (например, граждане и элиты ФРГ скептически относятся к региональной помощи в связи с наболевшим вопросом о субсидировании Восточной Германии). Большинство стран с перспективой быть получателями дополнительной помощи выступают за более активную региональную политику, в то же самое время, страны, которые надеются получить меньше, находятся внизу списка. В ряде стран (Болгария, Греция, Венгрия, Португалия), все группы - избиратели, экономические элиты, парламентарии, правительство - поддерживают первый вариант. Во Франции, Британии, Польше, Словакии, Италии существует разница в степени одобрения региональной помощи между гражданами и политическими элитами. Дания - единственная страна, где правительство не поддерживает эту идею, в отличие от местных парламентариев, бизнес-элит и населения. По поводу необходимости ОВППБ существует консенсус, однако, разнится степень энтузиазма (граждане - «скорее за, чем против», или «чуть тёплая» поддержка; элиты - определённо за, сильная поддержка). В отношении единой европейской налоговой системы и единой системы социальной безопасности консенсуса не существует. Касаемо усиления общеевропейской обороны также наблюдаются существенные различия. В большинстве исследуемых стран элиты отдают предпочтение европейской армии, что контрастирует с позициями избирателей, которые склоняются к «двойной защите» национальной и европейской армий. Два государства-члена - Британия и Болгария - поддерживают только национальный вариант, Дания - единственная страна, где и элиты, и граждане хотят располагать только национальной армией. Примечательно, что экономическим элитам более чем другим группам импонирует идея общеевропейской армии. Цель объединения национальных систем социального обеспечения вызвала поддержку граждан всех пятнадцати стран, тогда как элиты по этому вопросу разделились. В частности, политические элиты, а также экономические элиты богатых западноевропейских стран (Великобритания, Дания, Австрия) выразили сопротивление этой идее. Вопрос общей налоговой системы вызвал оппозицию даже кое-где на массовом уровне - так, на этом сошлись граждане и элиты Великобритании, Эстонии и Дании.

Важно, что на лицо видна разница в идеологиях и видениях о том, какое предназначение и задачи единой Европы. Для граждан единая Европа имеет смысл и ценна во многом из-за надежд на социальную составляющую - «Европа благосостояния, справедливости, демократии» (к слову, вклад ЕС в благосостояние народов - вопрос очень спорный!), а для элит важно великодержавное предназначение ЕС, ЕС как мощный глобальный игрок. Экономические элиты стран-членов являются наиболее про-интеграционной группой по всем пяти пунктам, за рядом исключений. Между ними и политическими элитами наблюдается в значительной степени согласие. Однако, это не универсальный шаблон - способность сохранить собственный вариант государства благосостояния или благоприятный режим низкого налогообложения важна как для политиков, так и избирателей в некоторых государствах-членах.

Таким образом, можно выявить некоторые тенденции. Тогда как элиты более про-интеграционны в вопросе европейской армии, широкая общественность более про-интеграционна по отношению к объединённой налоговой системе и системе социальной безопасности. Такие различия можно объяснить тем, что элиты тяготеют к расширению своей власти, прав и возможностей, а народ стремится к более благоприятному, справедливому разделению ресурсов. То есть, по мнению элит, объединение власти и ресурсов европейских государств в общую европейскую оборонную систему привело бы к коллективному увеличению влияния на международной арене и долгосрочному миру в непосредственно европейском регионе. Расширение государства благосостояния и справедливая налоговая политика, перераспределение национального богатства и другие материальные стимулы являются основными мотивами для граждан поддерживать интеграцию. Во многих государствам на уровне не-элит существует надежда, что общая система социальной безопасности будет означать приспособление социальной политики к высочайшим европейским стандартам и создание панъевропейской системы перераспределения, включающей в себя межнациональный трансфер финансовой помощи.

Очевидно, что такой расклад не по душе экономическим элитам, они слабо поддерживают единую Европу социального протекционизма и нисходящего перераспределения. В свою очередь, передача контроля над военными делами была бы не столь выгодна населению. Войны, даже кажущиеся оправданными и необходимыми, крайне непопулярны среди европейцев, и передача военных компетенций на уровень ЕС означала бы потерю контроля избирателей за национальной оборонной политикой и конкретными лицами, ответственными за это.

Команда «Европы элит» также заключает, что, хотя и партии являются основными посредниками между гражданами и элитами, совпадение между позициями центрального партийного офиса и парламентариев настолько сильно, что можно усомниться, что партии действительно следуют народным предпочтениям по проблемам ЕС. Скорее партийные элиты формируют свои собственные предпочтения в изоляции от масс.

Разные приоритеты. Начиная с Маастрихта и заканчивая подписанием Лиссабонского договора в 2007 г., элиты фокусировались на углублении и расширении Европы и на увеличении потенциала принятия решений на наднациональном уровне. Интересы и заботы элит переместились от вопроса сдерживания Германии к проблеме увеличения политической легитимности и эффективности расширенного ЕС. В свою очередь, граждане были озабочены несколько иными вещами: экономическим спадом в Европе в начале и середине 1990х. гг., рисками эрозии государства благосостояния вследствие старения населения и международной конкуренции и, наконец, проблемой миграции в результате предстоящих или свершившихся расширений. Другими словами, начиная с 1990х. гг., в европейской политике наблюдаются разъединение и раздор. Стратегии элит заключались в деполитизации Европы, это ярко проявилось в создании еврозоны и независимого ЕЦБ. Тем временем, население очень персонально и остро ощутило на себе регулятивную силу ЕС в таких новых областях его компетенций, как пограничный контроль, валюта, гражданство, фундаментальные права. Усилилось ощущение, что национальные парламенты теряют всё больше контроля и проигрывают брюссельской бюрократии European Identity. Edited by Jeffrey T. Checkel and. Peter J.Katzenstein. - New York: Cambridge University Press. - 2009. P. 16.

Авторы монографии «Политика Европейского союза» Х. Лелайвельдт и С. Принцен Princen, Sebastian and Lelieveldt, Herman. The politics of the European Union (Cambridge Textbooks in Comparative Politics). - Cambridge University Press. - 2011. P. 162-163 так формулируют суть расхождений между правителями и управляемыми. Элиты больше поддерживают политические предприятия с функциональным оттенком (валюта, иммиграция), тогда как граждане придают бОльшую важность стратегиям, которые смягчают эффекты единого внутреннего рынка: социальная политика, политика в области занятости населения, охрана окружающей среды.

Рассинхронизация элит и не-элит также бросается в глаза, когда мы сравниваем позиции граждан и партий, парламентариев. Последние всегда оказываются гораздо более про-интеграционными, чем граждане (например, во Франции за Маастрихтский договор еле-еле набралось большинство - 51,1% избирателей, тогда как французский парламент одобрил его 89% голосов Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) (p. 13). Taylor and Francis. Kindle Edition.). Во многих государствах-членах все мейнстримные партии долгое время были безоговорочными сторонниками интеграции, однако, к счастью, ситуация меняется. С начала 1990х. гг., появляются партии с евроскептической программой, и спектр их широк - от крайне правых до крайне левых; также традиционные партии начинают проявлять больше разнообразия и критики в отношении ЕС (в Польше, Дании, Швеции, Великобритании). То, что раньше выделялось как «британский подход», сейчас более распространено.

Примечательно, что для многих авторов еврофилия элит - это дело отнюдь не горячей привязанности к Европе (по опросам, самоидентификация рядовых элит в качестве европейцев обычно является «надстройкой» над национальной и локальной идентичностями), а т.н. «когнитивной мобилизации», подразумевающей высокую образованность и передовые взгляды на вещи. То есть, грубо говоря, чем ты более умный и продвинутый, тем больше ты поддерживаешь дальнейшее объединение Англ. термин «unification».. Миф это или реальность, мы рассмотрим позднее в Главе 3.

Раскол элит и граждан начал ярко проявлять себя в 1990х. гг.. Например, ЭВС был поддержан 85% ведущих ЛПР и 53% населения в 1996 г. В 2008 г. более 90% политических и экономических элит подтвердили свою позитивную оценку членства своих стран в ЕС («benefited»). На шкале, определяющей, зашла ли интеграция слишком далеко (0) и стоит ли ей продолжаться (11), средние показатели позиций элит составили 7,1 для старых стран-членов и 6,0 для «новичков», экономические элиты опередили политиков везде на 1-2 десятых. У граждан агрегированный показатель по тому же вопросу составил 5,4.

Также рассуждения о расколе между элитами и гражданами пронизаны духом того, что это нормально и даже хорошо, т.к. народ всегда позднее осознаёт свои реальные интересы, если вообще осознаёт. А элиты, якобы, могут отделить воспринимаемые, иллюзорные интересы от истинных, объективных и служить во имя их (“perceived” vs. “real” interests) Keulman, Kenneth and Koуs, Agnes Katalin. European Identity: Its Feasibility and Desirability. - Plymouth, Lexington Books. - 2014. P. 182. С такими интерпретациями трудно согласиться человеку демократических взглядов.

Отношение к членству и выгодам, извлекаемым из европейского проекта. Евробарометр, на протяжении многих лет отслеживающий общественное мнение о ЕС, провёл сравнительный опрос ведущих ЛПР и граждан. На вопрос, явилось ли членство в ЕС чем-то хорошим или плохим для вашей страны, 94% ведущих ЛПР ответили положительно, 2% - отрицательно и 4% - нейтрально («ни хорошо, ни плохо»). Это сильно отличается от мнения широкой общественности, из которой 48% ответили положительно, 15% отрицательно и 28% нейтрально.

Самое большое различие между этими двумя опросами - это спектр ответов. Среди ведущих ЛПР (TDMs) между странами обнаружилась незначительная вариация (14%): самый высокий уровень поддержки был зафиксирован в Германии (98%), самый низкий среди ЛПР в Швеции (84%). Вариация по странам гораздо более заметна и составляет 48%: самый высокий показатель в 75% по Ирландии, Италии и Нидерландам, самый низкий в 27% в Австрии и 29% в Швеции. Если рассматривать позиции разных групп ЛПР, то поддержка лидеров СМИ составила 91% и 96% среди гражданских служащих Eurobarometer Surveys. Top Decision Makers Survey. Summary report. - URL: [http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/top/top_en.htm#4] (дата обращения: 18.04.2016).

Немного поздние опросы приводят к похожим выводам. Во-первых, степень гордости за принадлежность к Европе также разнится: она высока в Италии, Люксембурге, Бельгии, Франции, Испании, Португалии и Ирландии, но ниже в Скандинавии, Великобритании, Австрии и Германии. Во-вторых, выясняется, что политические элиты испытывают более сильную гордость за то, что являются европейцами, нежели избиратели. Это особенно относится к евродепутатам: в девяти странах из пятнадцати разрыв велик. В целом по ЕС, немногим более половины (55%) избирателей гордятся своей европейской принадлежностью, аналогичный показатель составляет две трети (68%) членов национальных парламентов и три четверти (75%) евродепутатов Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) (pp. 19-20). Taylor and Francis. Kindle Edition.!

Чтобы «завоевать» или обеспечить согласие граждан на дальнейшую интеграцию, элиты прибегают к ряду стратегий, о которых пойдёт речь в следующей части параграфа.

Многочисленные данные, представленные выше, показывают, что поддержка гражданами европейской интеграции в большинстве случаев вялая, «чуть тёплая». По ЕС в целом, процент тех, у кого твёрдо позитивное отношение к ЕС, составляет чуть более 50%; среди значительных подгрупп населения и в некоторых странах-членах у большинства негативное отношение; у ЕС нет ясной и широко приятой идентичности в разных странах-членах. Существует устойчивый тренд того, что отношение к интеграции не меняется в лучшую сторону с течением времени. С начала-середины 1990х. гг. уровень поддержки ЕС мало-помалу падал и с тех пор никогда не поднимался вновь Haller, Max (2008-05-05). European Integration as an Elite Process: The Failure of a Dream? (Routledge Advances in Sociology) (p. 257). Taylor and Francis. Kindle Edition.. Эти отрезвляющие факты хорошо известны «архитекторам» ЕС. Вполне ожидаемо, что европейские элиты приложат существенные усилия, чтобы побороть такое скептическое отношение, и попытаются «воспитать» в населении более позитивное отношение к интеграции. Они также предпримут усилия по непрерывному мониторингу общественных настроений в странах-членах ЕС с тем, чтобы быть в состоянии реагировать на потенциально опасные негативные отношения. Эти два предположения правдивы.

Можно уверенно утверждать, что ни одно современное политическое сообщество не инвестирует столько средств в связи с общественностью с тем, чтобы улучшить свой имидж и оправдать свои действия, сколько это делает ЕС. Это политическое сообщество использует стратегию убеждения (принятую на вооружение ещё в начальные годы интеграции Ж. Монне) в качестве инструмента политического руководства (две другие стратегии - это руководство посредством централизации власти и через рыночные механизмы). Существует два способа убеждения: идеологическое внушение (обработка), к которому часто прибегают тоталитарные режимы, а также рекламные и PR-кампании, типичные для демократий. Но их предназначение суть одно и то же. Совокупный эффект рекламных и публичных кампаний может быть очень мощным, если они проводятся длительный промежуток времени. Таким образом, они ведут к традиционной легитимности в веберовском смысле, которая состоит в том, что политические институты принимаются как должное и приобретают легитимность за счёт их продолжительного существования.

В этом отношении следует кратко осветить три стратегии ЕС: а) информационные и PR-кампании, продолжительные во времени и с недавних пор усиленные; б) усилия по мониторингу мнения европейских граждан посредством регулярных, ежегодных исследований Евробарометра; в) специфические информационные и публичные кампании накануне принятия/предложения важных решений. Такой, своего рода, маркетинг европейской интеграции и PR-кампании, предпринимаемые ЕС, занимают ключевое место в его деятельности. На протяжении десятилетий, ЕС распространяет буклеты и глянцевые брошюры, организует посещения Брюсселя и проводит туры по административным зданиям ЕС. В подобных брошюрах обычно провозглашается, что ЕС во многих отношениях - это удивительная история успеха; за более чем 50 лет, он поднял уровень жизнь его граждан до беспрецедентного уровня; был создан единый внутренний рынок без границ и единую валюту, евро; это важный экономический центр силы и ведущий донор средств в пользу развивающихся стран и т.п. Подобным образом, все достижения Европы за последние десятилетия приписываются ЕС. После того, как народы Нидерландов и Франции отвергли Конституцию ЕС, информационные и PR-усилия ЕС были значительно усилены. В структуре ЕК важное место занимает Директорат по коммуникациям, он находится под ответственностью самого Ж.К. Юнкера, Президента ЕК. После ратификационных кризисов, было решено усилить коммуникационную политику на общеевропейском и национальном уровнях. Это включило в себя создание «европейских публичных пространств», где люди могут получить информацию и обсудить проблемы ЕС с его служащими; новую Интернет-стратегию по интерактивным дискуссиям и новую аудио-визуальную стратегию для производства программ по делам ЕС. Коммуникационные усилия также включали в себя расширение сотрудничества с СМИ и поставку им более качественных новостей и актуальных материалов, визиты официальных лиц ЕС в страны-члены и учреждение там «европейских послов доброй воли», организацию «Круглых столов за демократию» в городах стран-членов. Тем не менее, ясно, что все эти усилия не нацелены на реальное решение проблемы низкого интереса и ухудшающегося имиджа ЕС в глазах граждан. Комиссия 2004-2009 г. провозгласила коммуникации своей стратегической задачей. В 2005 г. был принят план действий по улучшению коммуникационной составляющей деятельности ЕС. Коммуникационная политика с тех пор была много раз дополнена. Из последних нововведений - мероприятия по веб-рационализации (2012 г.), обновление корпоративной визуальной идентичности Комиссии в Интернете (2011 г.), из более ранних шагов - новая Интернет-стратегия ЕК по коммуникациям с гражданами (2007 г.), инициатива электронной Комиссии 2006 г., Белая книга по европейской коммуникационной политике от 2006 г. и, наконец, «План D за демократию, диалог и дебаты» от 2005 г. Как мы можем видеть, за проблему взялись серьёзно. Коммуникационная стратегия, принятая в 2005 г. ЕК, имеет несомненный элитистский характер, т.к. только крошечная пропорция 500-миллионного населения ЕС была затронута проводимыми мероприятиями. За три года реализации «Плана D» официальные лица ЕС совершили около 300 поездок в страны-члены и примерно 20000 комментариев были оставлены на форуме для онлайн-дискуссий «Европа дебатов» Материалы Интернет-сайта «Европа дебатов». - URL: [http://www.debatingeurope.eu/] (дата обращения: 18.04.2016). Вместо настоящего диалога между гражданами и чиновниками, вся коммуникационная стратегия - это, скорее, улица с односторонним движением, по которой гражданам передаётся информация о достижениях и успехах ЕС. Конкретный опыт вышеупомянутых круглых столов зачастую был разочаровывающим. И сама проблема разочарования граждан в ЕС, связанного с демократическим дефицитом и фокусом ЕС на (неолиберальной) рыночной интеграции, не рассматривается по существу. Все референдумы по делам ЕС показали, что, когда граждане реально имеют возможность решить что-то своими голосами, возникают бурные общественные дискуссии. Игнорирование этого аспекта - составная часть фокуса информационных кампаний ЕС на «предоставлении результатов» и цели «разъяснить, углубить и легитимировать новый консенсус в Европе» Communication from the Commission to the Council, the European Parliament, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions - The Commission's contribution to the period of reflection and beyond - Plan-D for Democracy, Dialogue and Debate /* COM/2005/0494 final */ URL: [http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=celex%3A52005DC0494] (дата обращения: 18.04.2016). По особым важным случаям и решениям, ЕС проводит систематические PR-кампании с тем, чтобы получить одобрение граждан на достижение поставленных ЕС целей. Одна такая кампания детально анализируется антропологом Крисом Шором Shore, Cris. Building Europe: the cultural politics of European integration. - Routledge. - 2000. P. 97. Это была кампания по введению евро в 1996 г., многие черты этой стратегии могут быть обнаружены и в других кейсах. Данная кампания, проводимая ЕК, включала в себя разработку и распространение программных, концептуальных документов; проведение опросов общественного мнения; составление приемлемого для ЕП бюджета; обновление кадрового состава посредством приёма релеватных специалистов, в т.ч. по маркетингу; обеспечение качественной бюрократической инфраструктуры. В то время, введение евро было очень сложным и спорным вопросом (в Германии, большинство граждан было против этого). Элиты ЕС, включая ведущих национальных политиков, таких, как канцлер ФРГ Г. Коль, рассматривали единую валюту как масштабный политический проект, который бы помог продвинуться на пути интеграции. Однако, этот политический аспект единой валюты был преуменьшен и деполитизирован европейскими элитами; евро было представлено гражданам как «безопасное и надёжное предприятие» Ibid. P. 98, с исключительно позитивными последствиями для всех стран-членов и их граждан. С целью сформировать позитивное восприятие евро было предпринято множество мер, включая листовки, брошюры, новостные публикации и информационные подборки, конференции, круглые столы, радио- и ТВ-выступления, видео по информированию профсоюзов и бизнес-сообществ о преимуществах евро для рабочей и деловой среды. Несмотря на то, что на публике официальные лица ЕС утверждали, что Европу нельзя строить без согласия её граждан, видения и позиции общественности были на практике расценены как нечто, что может быть и должно быть изменено, в соответствии с заранее составленным планом по введению евро. ЕК, в частности, пыталась уменьшить свою политическую роль и представить себя как беспартийного информационного брокера (посредника), для этой цели даже само слово «кампания» для описания коммуникационно-маркетинговой (пропагандистской) деятельности ЕК было заменено на выражение «информационная деятельность». Главной причиной запрета слова «кампания» было то, что оно подразумевает наличие предмета спора; «информационная активность» не только помогает сконструировать нейтральный, беспартийный имидж ЕК, но и скрыто преподносит единую валюту как вопрос, не подлежащий обсуждению, лежащий за пределами соревновательной политики Англ. термин «politics».. В личных интервью, представители ЕК были неспособны замаскировать двусмысленность такого семантического разделения. Негативные результаты опросов общественного мнения в этом случае не были приняты в расчёт; то, что думали граждане, не было решающим фактором для результатов кампании по продвижению евро.