Стратегический треугольник Москва - Дели - Пекин

Особенностью военно-технического сотрудничества двух государств можно считать его рассчитанный на длительные сроки плановый характер. В 1994г. Индия стала первой страной, с которой Россия заключила долговременную, до 2000 г., программу военно-технического сотрудничества на общую сумму в 7-8 млрд. долл. (по другим данным, 8-10 млрд.). В 1998г. подписан вариант нового рамочного соглашения о военно-техническом сотрудничестве на период до 2010г., стоимостью 15-17 млрд. долл.

Москва предлагает включить в экспорт нетрадиционную продукцию - компьютеры, электронную технику и др. Индия, в свою очередь, борется с демпингом российских товаров, прежде всего стали. В 1998г. она установила минимальную пороговую цену на горячекатаную сталь российского производства, поставив под угрозу перспективы ее сбыта на индийском рынке (на черные металлы в последние годы приходилось более 20% российского экспорта).

В еще одной области двусторонних отношений -культурно-гуманитарной - за 90-е годы был достигнут немалый прогресс. Расширились контакты между представителями стран на различных уровнях и в разных областях. Увеличился поток туристов и возрос обмен специалистами, учеными и преподавательскими кадрами. Расширился контингент индийских студентов, обучающихся в российских вузах. Вырос интерес к индийской культуре в России, чему в немалой степени способствовала деятельность посольства Индии в Москве, а также общественных организаций и научных учреждений по связям с Индией.

Вместе с тем, сохранились некоторые старые и возникли новые проблемы. К числу первых надо отнести элементы формализма в двусторонних контактах, обилие принимаемых решений и проволочки с их реализацией. Причем это касается не только культурной сферы сотрудничества. Заметим, кстати, что отмечаемое некоторыми авторами социокультурное сходство двух стран объясняется отчасти силой и влиянием бюрократии, ее склонностью к «бумаготворчеству» и выдвижению малореальных целей.

К новым проблемам надо отнести перемены в отношении индийцев к России. В советское время она воспринималась как альтернатива Западу, миру бывших хозяев-англичан и могущественных американцев. Распад СССР удивил и огорчил многих в Индии, заставив пересмотреть точку зрения на тенденции мирового развития. Переоценка взглядов на социализм и Советский Союз, информация об экономическом кризисе и падении уровня жизни в России на фоне несомненных успехов в Индии способствовали появлению у некоторых индийцев чувства превосходства, желания «поставить русских на место». Именно этим можно в какой-то мере объяснить инцидент, связанный с содержанием в тюрьме в течение ряда лет без предъявления обвинения летчиков латышской компании, имеющих российское гражданство, и решением суда г. Калькутты, приговорившего их в начале 2000 г. к пожизненному заключению. Хотя этот случай, вероятно, скажется на восприятии Индии в России, он, несомненно, не способен существенно отразиться на двусторонних отношениях. Одной из плодотворных сфер сотрудничества на протяжении 90-х годов и особенно в конце десятилетия было взаимодействие по глобальным и региональным вопросам. Существенная общность позиций России, Индии и, как отмечалось выше, Китая, проявлялась в видении современного политического мира как многополюсного, свободного от диктата одного центра силы и влияния. Отсюда неодобрение в Индии идей продвижения НАТО на восток от Западной Европы, ее поддержка стремления Москвы остаться самостоятельной силой, на помощь которой можно было бы рассчитывать в случае конфликта интересов с Западом.

Большое значение имеет для Дели поддержка Москвой его стремления поднять свой международный престиж, в частности, занять место постоянного члена Совета Безопасности ООН. Россия также заинтересована в согласованной с Индией позиции на международных форумах и конференциях. Авторитет этой страны в мировых делах увеличивается и может быть сравним по многим параметрам со значением Китая. Некоторый сбой, произошедший в отношениях между двумя странами в связи с испытаниями Индией ядерных устройств в мае 1998 г., носил неглубокий характер. Москва должна была проявить солидарность с развитыми государствами - членами одного с ней «клуба восьми». Однако она отказалась поддержать политику экономических санкций, к которой призывали и прибегли США, Япония и некоторые другие страны. Со своей стороны Дели с пониманием относится к усилиям Москвы навести порядок на Северном Кавказе, справедливо усматривая немало общего между своими действиями против кашмирских террористов и операциями Москвы по борьбе с чеченскими боевиками. Симпатии двух государств на рубеже веков скреплены сходным характером угроз - опасностями местного сепаратизма, «настоянного» на идеях исламской солидарности.

Весьма согласованно действовали дипломатические ведомства двух государств в период кризиса в Косово в марте-июне 1999г. Главным был при этом не мусульманский фактор, хотя представляется, что для Индии он имел определенное значение, а прецедент с нарушением прав суверенного государства без санкции ООН и одобрения всего мирового сообщества.

Вместе с тем, подобно Пекину, Дели не собирается в нынешней ситуации отказываться от исключительно выгодных для него в экономическом, да и в политическом отношении контактов с Западом. Не случайно президент К.Р. Нараянан осенью 1999г. назвал США и Россию двумя главными стратегическими партнерами Индии. Такое заявление не противоречит и политике российской стороны, также установившей разветвленную сеть партнерских связей с Америкой и другими развитыми государствами.

Таким образом, двустороннее сотрудничество Москвы и Дели остается весьма тесным и органичным. Оно отвечает конкретным интересам обеих сторон, а долговременный характер партнерства предопределен комплексом геополитических констант: отсутствием общей границы и наличием «полосы отчуждения» в виде «языка» мусульманских сообществ, простирающегося в широтном направлении по центру Евразийского материка.

2.3 Китайско-индийские взаимоотношения

Определенный динамизм присущ на нынешнем этапе и отношениям между Китаем и Индией. Однако им еще далеко до уровня российско-китайских и российско-индийских связей. Начавшийся уже в середине 50-х годов подспудный отход от кратковременного «братства» Китая и Индии перешел с 1959г. в стадию открытой размолвки, а осенью 1962 г. привел к пограничной войне, в которой китайские войска доказали свое превосходство над индийскими. «Добавив к урону оскорбление», пекинское руководство пошло на одностороннее прекращение огня и отвело свои войска на исходные позиции. Попытки решить пограничную проблему по горячим следам не принесли результата, несмотря на посредничество влиятельной группы афро-азиатских государств. Понизив уровень дипломатических контактов (отозвав послов), стороны не перешли грань полномасштабного их разрыва, но дважды в ходе индийско-пакистанских конфликтов (в 1965 и 1971 гг.) Пекин занимал позиции, которые в Дели, да и в мире, рассматривали как угрожающие, чреватые вступлением Китая в войну против Индии. С 1976г. по инициативе Индии произошло восстановление в полном объеме двусторонних дипломатических отношений, и начался медленный и неровный процесс улучшения связей, где камнем преткновения являлись пограничные споры, ситуация в пригималайском районе, а также альянс КНР с соседом - антагонистом Индии - Пакистаном и взаимные обвинения в поддержке оппозиционных и сепаратистских выступлений на национальных окраинах друг друга.

После серии безуспешных переговоров в первой половине 80-х годов и кратковременного обострения обстановки на китайско-индийской границе в конце 1986 - весной 1987 гг. наметился сдвиг, связанный с изменением всего алгоритма международных связей как в мире, так и в регионе. Состоявшийся в декабре 1988 г. визит премьер-министра Индии Р. Ганди в Пекин был первым контактом на высшем уровне после почти 30-летнего перерыва. Он стал возможен в условиях потепления советско-китайских отношений, отсутствия оппозиции визиту со стороны Москвы. Василенко И.А. Геополитика современного мира. Учебное пособие. -- М.: Центр, 2006 - 215 С.

В 90-х годах визиты между высшими руководителями двух стран приобрели регулярный характер. В 1991 г. Индию посетил с ответным визитом премьер Госсовета КНР Ли Пэн, в 1993г. в Китае побывал Нарасимха Рао. В 1996г. состоялся визит в Индию Цзян Цзэминя, а в следующем году - ответная поездка Нараянана. Наиболее существенными из состоявшихся обменов высокими делегациями были визиты 1993 и 1996 гг., когда стороны подписали направленные на создание атмосферы доверия соглашения о поддержании мира и порядка в пограничных районах вдоль линии фактического контроля.

С мая 1998г. отношения между Пекином и Дели вступили, как уже отмечалось, в полосу кризиса. Оправдывая перед западным сообществом испытания ядерного оружия, руководство Индии указало на Китай как на главную для себя угрозу и потенциального противника номер один. Естественная негативная реакция Пекина на эти заявления привела к снижению уровня двусторонних связей. Спад, однако, продолжался недолго. В ходе упоминавшегося визита в Китай министра иностранных дел Индии (июнь 1999 г.) стороны объявили об устранении разногласий, подтвердили приверженность пяти принципам мирного сосуществования (панчашила) и договорились о мерах по созданию механизма по обеспечению безопасности.

Торговля между Китаем и Индией возобновилась в 1977г., оставаясь долгое время крайне незначительной по объему. К 1988 г. она достигла 246 млн. долл. и находилась на этом уровне до 1991г. Затем начался неуклонный рост товарооборота. В середине десятилетия он превысил 1 млрд. долл., а в 1998г. приблизился к 2 млрд., обогнав, таким образом, объем индийско-российской торговли. В то же время для Китая даже такой товарооборот едва превышает полпроцента общего, а для Индии - находится в пределах полутора процентов.

Военная составляющая в торгово-экономических связях практически отсутствует, но контакты между оборонными ведомствами установлены. Их главы в середине 90-х годов обменялись визитами. Крайне ограниченными оставались масштабы культурно-гуманитарного сотрудничества. Гималаи и горно-пустынный ареал к востоку от них, как и в прежние века, служат барьером, разделяющим гигантские скопления людей, населяющих южную и восточную полуостровные части Азии. Морскими и воздушными видами сообщения пользовались в 90-е годы лишь немногочисленные группы официальных лиц, журналистов и туристов.

Наиболее активным было взаимодействие дипломатий двух государств по ряду вопросов мировой политики, связанных с преобладанием в ней влияния Запада и его односторонними силовыми акциями. Особенно явно близость позиций Пекина и Дели проявилась в период косовского кризиса 1999г. Оба государства обеспокоены также проблемой исламского экстремизма. Индия озабочена его воздействием на ситуацию в Кашмире, а Китай - на положение в его северо-западных областях, прежде всего бывшем Восточном Туркестане, ныне - Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Характерно при этом, что в конце 90-х годов наблюдалось одновременное оживление оппозиционных настроений и усиление террористической активности в Кашмире и Синьцзяне.

Вместе с тем, в сфере мировых и региональных процессов между двумя азиатскими гигантами остается немало точек расхождения. Главная из них - выше уже упомянутое стремление Индии пополнить ряды членов ядерного клуба. Китай с неодобрением и осуждением отнесся к ядерным испытаниям в Индии по ряду соображений. Во-первых, они были ударом по его престижу, ибо до них КНР являлся единственной азиатской ядерной державой, а после мая 1998г. в Азии оказалось сразу три государства, обладающих прошедшим испытания ядерным оружием, - Китай, Индия и Пакистан. Во-вторых, взрывы в Индии явились определенным вызовом безопасности Китая. И дело не только в том, что индийская сторона оправдывала их проведение угрозами с его стороны, но также в обозначившейся как реальность перспективе столкнуться в обозримом будущем с действительно сильным ядерным соседом. Показательно в этом смысле, что опубликованный в Индии для обсуждения в сентябре 1999г. проект ядерной доктрины предусматривает создание комплексов ракетно-ядерных сил, и, по некоторым сведениям, Дели планирует обзавестись арсеналом в 400 боезарядов, что превосходит нынешнее их число (примерно 300) у Китая. Наконец, в-третьих, Пекин не может не учитывать последствий превращения Южной Азии в ядерную зону, понимая, что этот факт увеличивает также и меру его ответственности за мир и спокойствие там. Традиционно тесные связи с Пакистаном, сотрудничество с ним по военной линии увеличивают трудности при определении политического курса Китая на южно-азиатском направлении.

Противоречивый характер китайско-индийских взаимосвязей выявляется и при рассмотрении их интересов в ареале Индийского океана. Обе державы понимают значение торгово-транспортных путей, пересекающих океан с запада на восток. Нефть, добываемая в странах Аравии и Персидского залива, широким потоком направляется в Азиатско-Тихоокеанский регион. Индия и Китай в крупных размерах импортируют нефть и нефтепродукты, и в будущем их потребности в ввозе энергоносителей возрастут. Отсюда - стратегическое значение присутствия в водах Индийского океана.

Дели с начала 80-х годов приступил к программе строительства крупного океанского флота. КНР значительно раньше начала создание военно-морских сил и к середине 90-х годов имела почти 400 боевых кораблей, свыше 50 подлодок, в том числе несколько атомных. Количество подводных и надводных боевых судов у Индии в 10-12 раз меньше, но у Китая нет непосредственного выхода в Индийский океан. Его, в принципе, могут обеспечить Пекину тесные связи с руководством Пакистана и Мьянмы (Бирмы). Логистически (с учетом транспортно-географических факторов) более эффективным для Китая является, несомненно, последний вариант. Сообщения об аренде им у Мьянмы пунктов морского базирования и о сооружении станции слежения близ принадлежащих Индии Андаманских островов подтверждают предположения о соперничестве военно-морских сил двух держав в районе Бенгальского залива.

Сильным раздражителем в отношениях Пекина и Дели оставался комплекс их сложных связей с Пакистаном. Расстановка сил в этом треугольнике сложилась в основном в 1962-1963 гг., вслед за пограничной войной Китая и Индии и подписанием китайско-пакистанского соглашения о разграничении ответственности в зоне фактического контроля двух стран в районе Кашмира и Синьцзяна. Поздняков Э.А. Геополитика. -- М.: АСТ, 1995 - 267 С. С рубежа 80-90-х годов в привычном соотношении произошли некоторые подвижки. Пекину удалось снять заметный крен в пользу Исламабада в позиции по кашмирскому спору, но в индийском и мировом общественном мнении закрепилось представление о том, что Китай продолжал оказывать Пакистану существенную помощь в совершенствовании ракетной техники и ядерного оружия.

Давно отлаженные и глубоко укорененные связи между военными чинами и оборонными ведомствами двух государств, без сомнения, вызывали тревогу и недовольство военного и разведывательного сообществ Индии.

Неудовольствие Дели вызывает, безусловно, и то обстоятельство, что Пекин, благодаря тесным связям с Исламабадом, способен оказывать реальное и весьма существенное влияние на развитие ситуации на субконтиненте. Это обстоятельство наглядно проявилось в ходе вооруженного противостояния между Индией и Пакистаном в мае-июле 1999г. в секторе Каргил на линии контроля в Кашмире. Пекин и Вашингтон оказались двумя внешними силами, которые способствовали прекращению огня и переводу противоборства в скрытую фазу. Дели позитивно оценивает умеренную и конструктивную роль китайской дипломатии, но при этом испытывает, очевидно, определенное раздражение в связи с превращением Китая в одного из действующих «ответственно», широко признанных и влиятельных членов мирового сообщества. Имеются еще два обстоятельства, отрицательно сказывающиеся на китайско-индийских взаимосвязях. Первое - нерешенность погранично-территориальной проблемы. Ее суть на данном этапе связана с сохраняющимися претензиями Индии на часть территории, фактически контролируемой Китаем в районе Аксай Чина, или так называемого западного сектора протяженной китайско-индийской границы. Попытки разрешить пограничный спор, который отбрасывает «длинную тень» на двусторонние отношения, предпринимались многократно. В 1981-1987 гг. состоялись восемь раундов переговоров на эту тему между представителями двух государств. В 1988г. стороны договорились о создании объединенной рабочей группы для разрешения застарелого конфликта.

В течение последующих лет прошло 10 заседаний этой группы с участием заместителя министра иностранных дел Китая и его коллеги, секретаря МИД Индии. Выше уже упоминалось о заключении подготовленных этими встречами соглашений, касающихся положения в зоне соприкосновения пограничных и приграничных сил двух государств. Достигнутая в июне 1999г. договоренность о формировании механизма обеспечения безопасности означает, что поиски решения проблемы будут продолжены. Стороны одновременно, по существу, подтвердили желание положить спорный вопрос «под сукно» и развивать связи без постоянной оглядки на него. Второе осложняющее двусторонние связи обстоятельство - тибетский вопрос. Восстание части местного буддийского населения в Тибетском районе КНР в 1959г. и бегство в Индию духовного главы крупнейшей общины гэлукпа-далай-ламы серьезно осложнили индийско-китайские отношения и явились одной из причин, способствовавших их кризису на протяжении 60-80-х годов. Продолжающееся пребывание далай-ламы в Индии и сохранение напряженности в Тибете и в 90-х годах негативно отражалось на китайском восприятии действий руководства соседней страны. В начале 2000г. границу между Тибетом и Индией смог перейти еще один лидер тибетско-буддийской общины - кармапа-лама. Этот факт заставил вновь обратить внимание на нерешенность тибетского вопроса в Китае и взрывоопасный характер, который он может иметь для отношений между двумя государствами.

Подводя итог рассмотрению достижений и проблем во взаимосвязях Пекина и Дели, можно сделать вывод о том, что, в отличие от двух других сторон «треугольника» Россия - Китай - Индия, эта сторона является наименее выраженной, намеченной лишь пунктиром. На рубеже веков перспективы преобразования китайско-индийского партнерства в стратегическое едва просматриваются, хотя, разумеется, нельзя исключить их появления в более или менее отдаленном будущем.

Заключение

Данная курсовая работа рассмотрела все задачи, которые мы перед собой поставили: было рассмотрено возникновение идеи формирования стратегического треугольника «Москва - Дели - Пекин»; выявлены перспективы политического «треугольника»; рассмотрены российско-китайское стратегическое партнерство, отношения между Индией и Россией, китайско-индийские взаимоотношения.

В первой главе мы выявили, что идею формирования стратегического треугольника «Москва - Дели - Пекин» выдвинул в декабре 1998г. премьер-министр России Е.М. Примаков в ходе официального визита в Индию. Хотя Е.М. Примаков подчеркнул, что его предложение не носит официального характера и он имел в виду лишь желательность такой структуры, как «геополитический треугольник», вопрос о новом «тройственном союзе» постепенно занял заметное место в дискуссиях по вопросам международной и региональной политики. «Треугольник» Россия-Индия-Китай видится не как военно-политический блок или союз, а скорее как система гибкого партнерства. Ключевыми задачами этого партнерства будут борьба с общемировыми вызовами - глобальным терроризмом и экстремизмом и экономическое взаимодействие в условиях углубления глобализации. Экономические резервы "треугольника" на сегодняшний день практически не задействованы. Важными аспектами сотрудничества могли бы стать агросфера, совместная разработка минеральных, топливно-энергетических и лесных ресурсов Сибири и Дальнего Востока, обрабатывающая промышленность. Россия, КНР и Индия могут координировать свои проекты в освоении космоса, авиации, энергетике, машиностроении и другом при желательной ориентации на рынки друг друга.

Во второй главе мы рассмотрели позиции сторон в отношении стратегического треугольника «Москва - Дели - Пекин».

В первом параграфе, рассматривая российско-китайское стратегическое партнерство, мы пришли к выводу о том, что накануне XXI века между Россией и Китаем наладились широкие и взаимовыгодные контакты в различных областях. Это позволяет сторонам надеяться на долгосрочное партнерство, имеющее весьма существенный для них характер.

Что касается партнерских отношений между Индией и Россией, то двустороннее сотрудничество Москвы и Дели остается весьма тесным и органичным. Оно отвечает конкретным интересам обеих сторон, а долговременный характер партнерства предопределен комплексом геополитических констант: отсутствием общей границы и наличием «полосы отчуждения» в виде «языка» мусульманских сообществ, простирающегося в широтном направлении по центру Евразийского материка.

Наконец, в третьем параграфе мы рассмотрели китайско-индийские взаимоотношения: в отличие от двух других сторон «треугольника» Россия - Китай - Индия, эта сторона является наименее выраженной, намеченной лишь пунктиром. На рубеже веков перспективы преобразования китайско-индийского партнерства в стратегическое едва просматриваются, хотя, разумеется, нельзя исключить их появления в более или менее отдаленном будущем.

Список использованной литературы

1. Василенко И.А. Геополитика современного мира. Учебное пособие. -- М.: Центр, 2006 - 384 с.;

2. Девятов А. Китай и Россия в двадцать первом веке. -- М.: Аспект, 2002 - 248 с.;

3. Дусинский И.И. Геополитика России. -- М.:Инфра, 2003 - 183 с.;

4. Киселев С.Г. Основной инстинкт цивилизаций и геополитические вызовы России. -- М.: Наука, 2002 - 130 с.;

5. Колосов В.А. Российская геополитика: традиционные концепции и современные вызовы. // Общественные науки и современность 1996 - №3 - с.86;

6. Колосов В.А., Мироненко С.М. Геополитика и политическая география. - М.: Аспект Пресс, 2001 - 304 с.;

7. Кудинов Л.Б. Геополитические интересы и стратегия России в азиатско-тихоокеанском регионе в XXI веке. -- М.: Николо М, 2001 - 148 с.;

8. Михайлов Т.А. Эволюция геополитических идей. -- М.: Инфра, 1999 - 74 с.;

9. Неклесса А.И. Глобальное сообщество: картография постсовременного мира. -- М.: Николо М, 2002 - 124 с.;

10. Неклесса А.И. Россия в системе геоэкономических координат XXI века // Неклесса А.И. Путь в XXI век: стратегические проблемы и перспективы российской экономики. -- М.: Наука, 1999 - 317 с.;

11. Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе: (между атлантизмом и евразийством). -- М.: Наука, 1995 - 115 с.;

12. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. -- М.: Центр, 1999 - 265 с.;

13. Петров В.Л. Геополитика России. -- М.: Гардарика, 2003 - 307 с.;

14. Поздняков Э.А. Геополитика. -- М.: АСТ, 1995 - 267 С.

15. Позднякова Э.А. Геополитика: теория и практика. - М.: АСТ, 1998 - 283 с.;

16. Разуваев В.В. Геополитика постсоветского пространства. -- М.: Наука, 1993 - 192 с.;

17. Торкунов А.В. Современные международные отношения и мировая политика. -- М.: Просвещение: МГИМО, 2004 - 270 с.;

18. Улунян А.А., Сергеев Е.Ю. Новейшая история зарубежных. - М.: Просвящение, 2000 - 193 с.;

19. Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. -- М.: Аспект, 2002 - 356 с.;

20. Шершнев Л.И. Об оптимизации приоритетов России: прогнозы и реалии / Доклад на «круглом столе» в рамках постоянно действующей международной конференции и проекта Союза цивилизаций России -- Индии -- Китая - Москва, 08.04.04.