Информационные войны в политической жизни (на примере масс-медиа России и США)

Идея рисунка 1 в том, чтобы показать ступени развития информационных систем. Любопытно, что та ниша, которую в своей эволюции перескочила Природа - подкласс 2, заполнена с помощью человека.

Итак, информационная война между двумя информационными системами - это открытые и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере.

Информационное воздействие осуществляется с применением информационного оружия, т. е. таких средств, которые позволяют осуществлять с передаваемой, обрабатываемой, создаваемой, уничтожаемой и воспринимаемой информацией задуманные действия.

Системы целенаправленного сбора информации и контроля за объектами в режиме реального времени выводятся из строя путем создания перегрузок, например: «Космическая техника, особенно базирующаяся на геостационарной орбите, совершенно не ремонтнопригодна, не может быть оперативно заменена и очень уязвима к воздействию современных средств радиоэлектронного подавления (РЭП). Дело в том, что приемные устройства связных и разведывательных спутников выполнены очень чувствительными и защищены только от помех или перегрузок, сравнимых по длительности с продолжительностью полезных сигналов. Мегаваттное воздействие с поверхности Земли, произведенное самодельными средствами РЭП на нужной частоте, неизбежно приведет к потере приемного устройства спутника, а, следовательно, к выводу из строя всего канала связи».

Для более сложной информационной системы, например такой, как человек, информационное воздействие, способное вывести из строя систему, это, прежде всего, активизация таких желаний, мыслей и провоцирование поступков, направленных на саморазрушение.

Понятно, что для информационных систем из разных классов информационное воздействие также играет различную роль. Так, для систем класса А более опасно прямое физическое воздействие, чем какая бы то ни было информация. Не случайно, до тех пор, пока люди были оснащены оружием, не содержащим микропроцессоров, говорить об информационной войне не имело смысла. Ее и не могло быть на том уровне развития и в том понимании, которым мы обладали тогда.

Системы класса В уже способны самостоятельно обрабатывать информацию об окружающем мире, а это значит, что если грамотно скомпоновать и целенаправленно подать эту информацию на вход этой самой системы, то появляется возможность управлять ее поведением.

Системы класса В образуют два пространства, в которых осуществляется их функционирование: кибернетическое и социальное.

Социальное пространство существует уже ни одно тысячелетие, но масштабные информационные войны начались только на исходе второго тысячелетия. Почему? Потому, что для систем с изменяемой целью победа в информационной войне является в общем случае алгоритмически неразрешимой проблемой. За время войны могут измениться цели у воюющей системы. Поэтому говорить о решении ряда задаче в этой области в общем виде не приходится.

Что же касается кибернетического пространства, то его возникновение и ознаменовало собой начало эпохи информационных войн.

Именно для кибернетических систем наработаны соответствующие средства, именуемые «информационным оружием». И именно в кибернетическом пространстве, используя это оружие, можно добиваться определенных побед.

Говоря о современной информационной войне технических систем, следует употреблять термины кибернетическая война и кибернетическое оружие. Они более правильно отражают суть происходящего, это отметил еще М. Делаграмматик, назвав свою статью «Последний солдат суперимперии, или кому нужна кибервойна».

Отметим, что методы ведения информационной войны имеют преемственный характер, т. е. алгоритмическая составляющая приемов и методов информационного воздействия на системы третьего подкласса может быть распространена, правда, с разной степенью эффективности и на системы более низкого подкласса. Это объясняется тем, что алгоритмы воздействия на низшие подклассы составляют алгоритмическую основу функционирования высших.

Информационное оружие имеет прямое отношение к алгоритмам. Поэтому о любой системе, способной по входным данным отрабатывать тот или иной алгоритм, можно говорить как об информационной системе - объекте информационной войны. Правда, на уровне информационной системы с модифицируемой целью (подкласс 3 класса В) понятие классического алгоритма уже начинает претерпевать серьезные изменения.

Итак, под войной информационных систем будем понимать их действия, направленные на получение материального преимущества, путем нанесения противнику ущерба с помощью соответствующего информационного воздействия.

В данном случае предполагается, что пока противник устраняет полученный ущерб, т. е. занят только собой, противная сторона имеет преимущество во внешнем мире. Понятно, что подобная война имеет смысл лишь для систем, потребляющих для своей жизнедеятельности общие ограниченные материальные ресурсы.

Глава 3. Информационные войны в современном мире

3.1 Информационная война против России

Характерной особенностью военно-политического конфликта в Южной Осетии с 07 августа 2008 по 13 августа 2008 го было активное использование ведущими мировыми державами государственных информационных структур.

События в Южной Осетии комментировали многие западные общенациональные газеты. И взгляд на происходящее событие был у каждой страны свой, исходя из политических интересов.

События грузино-осетинского конфликта вновь и со всей очевидностью показали, что против России ведется информационная война с использованием ведущих мировых СМИ. Действия России по обеспечению мира и безопасности на Кавказе были представлены как неоправданные и чрезмерные, а истинный агрессор - как жертва. Медийные корпорации государств-членов НАТО фактически лишили общественность своих стран возможности объективно оценить трагедию. После событий в Южной Осетии в мировые СМИ вернулись штампы «имперские замашки России» и «back in USSR». Такой имидж вредит России во внешней политике и бизнесе. Нас привыкают видеть агрессорами и «нечистыми на руку» партнерами. Нас боятся, и боятся с нами идти на диалог и договариваться.

Россия, защитив Южную Осетию и Абхазию и признав их независимость, поступила по справедливости. Однако, в результате информационной войны, мировое сообщество отказалось признать эти новые государства и осудило действия РФ. К сожалению, даже наши ближайшие партнеры, такие как Шанхайская организация сотрудничества и Белоруссия, не высказались однозначно в отношении статуса Южной Осетии и Абхазии. Тем не менее, народы этих стран, как и подавляющее большинство россиян, поддерживают решения Дмитрия Медведева. В этой ситуации Президенту и Правительству РФ как никогда необходима поддержка и понимание международной общественности. Передача правды, формирование нового облика нашей Родины и наших ценностей за рубежом должны стать государственной программой (в этом отношении можно взять пример с США) Цыганов В. В. Информационный менеджмент и национальная система информационного управления и противоборства/В. В. Цыганов. - Юбилейный: Издательство ПСТМ, 2008. - 28 с. С. 13-15.

«Война в традиционных СМИ развернулась задолго до начала обстрелов Цхинвала. Западные телеканалы достаточно длительное время акцентировали внимание на демократичности Саакашвили, превознося его ориентированность на Запад, и в негативном ключе освещали деятельность «сепаратистов» из Южной Осетии и Абхазии. Фактически шла подготовка общественного мнения, и пристрелка по информационному полю. Со стороны России же такой подготовки не было, и начавшаяся уже днем 8 августа информационная атака фактически стала для российских СМИ неожиданностью.

Выступления наших дипломатов и военных на Западе не продвигались совершенно. Интересно, что даже после завершения боевых действий в глазах западного обывателя миротворцем стал отнюдь не Медведев, а Саркози.

Для военной пропаганды, в первую очередь, визуальной, к каковой относится телевидение, характерен набор штампов, особенно относящихся к действиям противника, который, как и положено врагу, воюет нечестно. В прошедшей войне все эти штампы были обыграны не один раз - и весьма успешно, впечатлив тихих европейских обывателей» Шевяков Т., Жаров М. Хроники информационной войны//http://lib.aldebaran.ru.

Анализ публикаций общенациональной американской газеты «The New York Times» в период военных действий в зоне грузино-осетинского конфликта с 08 августа по 13 августа, показывает, что негативный образ России и ее лидеров в газете «The New York Times» формировался как агрессора, подстрекателя военных действий за счет применения в ее адрес и правительства, таких ярких экспрессивно-окрашенных высказываний, например, как:

- «Россия положила начало военной действительности»;

- «Россия провела авианалеты по грузинским целям»,

- «авианалеты одобрены Кремлем»,

- «Россия ведет кибервойну»,

- «Россия объявила «война началась»,

- «военное вторжение России»,

- «конфликт в Грузии - передел власти в России»,

- «российские военные самолеты напали на грузинские силы и гражданских жителей в Цхинвали»;

- «Россия начала военное действие в полном масштабе, на воздухе, земле и море»;

- «Кремль измывался и шантажировал своих соседей» и т. д.

В публикациях газеты «The New York Times» заранее одна из противоборствующих сторон (Россия) дискредитируется, а другая (Грузия) восхваляется и освобождается от вины за происходящее. Так, например, Грузия в материалах газеты «The New York Times» изображается жертвой, с помощью таких выражений, как: «российские самолеты обстреливали Грузию»; «российские бомбардировщики летели над Грузией»; «Тбилиси было эвакуировано»; «грузинские правительственные веб-сайты терпели крах»; «военное вторжение в Грузию»; «его (М. Саакашвили) ненавидят в Кремле»; «российские военные самолеты напали на грузинские силы и гражданских жителей»; Грузия как маяк демократии, Кремль хочет его (М. Саакашвили) убрать» и т.д.

Такая картина войны, в которой «герои» противостоят «варварам», побуждает читателя или аудиторию в целом самоидентифицироваться с добром и демонизировать зло. Газета «The New York Times» навязывает предвзятое суждение о России, закрепляя сложившиеся стереотипы восприятия.

Анализ публикаций общенациональной американской газеты «The New York Times» об участии России в грузино-осетинском конфликте в период военных действий с 08 августа по 13 августа, показывает, что 94% содержания материалов демонизируют образ России и несут негативную окраску действий страны в конфликте.

Таблица 1. The New York Times об участии России в грузино-осетинском конфликте

Анализ публикаций общенациональной газеты Великобритании «Times» в период военных действий в зоне грузино-осетинского конфликта с 08 августа по 13 августа, показывает, что негативный образ России и ее лидеров в газете «Times» формировался как агрессора, за счет применения в ее адрес и ее правительства, таких ярких экспрессивно-окрашенных высказываний, например, как: «Кремль наседает на своего крошечного соседа»; «Россия преследовала стратегию, нацеленную на «уничтожение демократии в Грузии»», «Россия ждала повода, чтобы вторгнуться в Грузию», «Россию «опасный и массивный хулиган», «российские военные угрожают Грузии гуманитарной катастрофой», «военное вторжение России», «российская агрессия», «непрерывная российская бомбардировка»; «(Россия) отказывается прекратить бои» и т. д.

Таблица 2. Times об участии России в грузино-осетинском конфликте

Проблема имиджа России в мировом сообществе назрела давно. Об этом неоднократно говорили, в том числе, и западные эксперты.

Грузино-осетинский конфликт стал лакмусовой бумажкой, показав истинное отношение мирового сообщества к России. И мы оказались практически информационно беззащитны. В будущем, в связи с обострением борьбы за мировые ресурсы, нарастает вероятность вооруженных конфликтов, в которые напрямую или косвенно может быть вовлечена РФ. При этом обычные войны (с применением вооруженных сил) будут неизбежно сопровождаться информационными войнами. Результаты последних будут во многом определять исход вооруженных конфликтов. К настоящему времени диапазон и интенсивность применения информационного оружия стали настолько велики, что имеются прецеденты достижения победы в конфликтах только за счет его использования, без применения традиционных средств вооруженной борьбы.

В октябре 1998 года Министерство обороны США приняло «Объединенную доктрину информационных операций». Примечательно, что первоначально она называлась «Объединенная доктрина информационной войны». Как указывают американские военные эксперты, информационная война состоит из действий, предпринимаемых с целью достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника, с одновременным укреплением и защитой собственной информации и информационных систем и инфраструктуры. Информационное противоборство осуществляется путем проведения мероприятий, направленных против систем управления и принятия решений (Command & Control Warfare, C2W), а также против компьютерных и информационных сетей и систем (Computer Network Attack, CNA).

До последнего времени в России практически не существовало ясной государственной позиции по этой проблеме. Только в сентябре 2000 года Президентом РФ была подписана Доктрина информационной безопасности России.

Задача опережающего управления информационными потоками со стороны России, применения перспективных отечественных разработок в данной области, а также проблема рационального использования информационных ресурсов диктуют необходимость освоения и использования новых инструментов государственной политики. Можно констатировать, что Россия нуждается в скорейшем создании национальной системы информационного управления и противоборства» Цыганов В. В. Информационный менеджмент и национальная система информационного управления и противоборства/В. В. Цыганов. - Юбилейный: Издательство ПСТМ, 2008. - 28 с. С. 13-15.

3.2 Информационная война США и Великобритании в ходе военной операции против Ирака

«В ходе подготовки и проведения США и Великобританией военной операции против Ирака одну из ключевых ролей сыграло ее тщательное и заблаговременное информационно-психологическое обеспечение (ИПО).

Одной из первостепенных задач этой операции явились реализация положений концепции информационной войны и проведение психологических операций на стратегическом и оперативно-тактическом уровнях. В мероприятиях по ИПО агрессии против Ирака были комплексно задействованы официальные информационно-пропагандистские структуры, СМИ, а также силы и средства ПсО ВС США и Великобритании. Основными объектами информационно-психологического воздействия являлись мировое общественное мнение, собственное население, а также военно-политическое руководство, вооруженные силы и население Ирака.

Функцию координатора работы по информационно-психологическому обеспечению агрессии против Ирака на стратегическом уровне выполнял официальный представитель Белого дома Ари Флейшер. Под его непосредственным руководством ежедневно проводились брифинги для представителей основных телеканалов и информационных агентств. В брифингах принимали участие два ключевых координатора Белого дома по работе с американскими и международными СМИ, официальные представители госдепартамента и Пентагона, а также старший представитель премьер-министра Великобритании. Помимо этого, недавно созданным отделом глобальных коммуникаций Белого дома (Global Communications Office) осуществлялась ежедневная рассылка информационных сводок, в которые были включены данные о потерях иракской армии и успехах коалиционных войск.

Разработка содержания информационного обеспечения боевых действий была поручена трем аналитическим центрам, тесно связанным с администрацией США: Potomac Institute for Policy Studies, Rand Corporation и American Enterprise Institute (AEI). Последнее учреждение играло главную роль.

«Черной» пропагандой на зарубежную аудиторию занималась также частная компания Рендон групп (Rendon Group), возглавляемая Джоном Рендоном. Rendon Group участвовала в информационной кампании по осуждению и разоблачению вторжения Ирака в Кувейт, а также во время операции «Буря в пустыне». Главная задача группы - дезинформация, рассчитанная, прежде всего, на зарубежных журналистов. Во время «Бури в пустыне» координацией ее деятельности занимался учрежденный Пентагоном отдел стратегического влияния.

В первой половине 2002 г. руководство США развернуло широкомасштабную информационно-пропагандистскую кампанию, направленную на формирование международного общественного мнения, а также благоприятных условий внутри Ирака в рамках подготовки к проведению военной операции в этой стране. Интенсивность и масштаб мероприятий психологического воздействия в течение года непрерывно возрастали, достигнув наибольшей активности к моменту начала боевых действий.

Основные тезисы стратегического ИПО военной операции против Ирака сводились к утверждениям о правомерности и соответствии военной акции нормам международного права, обвинениям режима С. Хусейна в саботаже работы инспекторов ООН, дезинформации мирового сообщества о наличии в Ираке оружия массового поражения, показу военной мощи американо-английской коалиции и стремления союзников избегать жертв среди мирного населения.

О некотором изменении общей тактики ведения информационной войны указывает то, что с первых дней военной операции американо-британскими войсками не была уничтожена информационная инфраструктура Ирака. Между тем, согласно директиве КНШ (Концепция борьбы с системами управления) телекоммуникационные системы противника должны быть выведены из строя в первую очередь. Отказ от применяемой ранее тактики объясняется первоначальными планами военного руководства коалиционных войск использовать информационную структуру Ирака впоследствии в своих целях.

Работа с представителями СМИ, освещающими боевые действия непосредственно на месте событий, была организована на основе опыта операции «Буря в пустыне», когда для представителей зарубежных изданий были созданы специальные журналистские «пулы», а корреспонденты телеканалов стран коалиции могли беспрепятственно сопровождать войска.

В рамках работы с журналистами зарубежных СМИ американо-британской коалицией в Катаре был создан международный пресс-центр, оснащенный цифровыми телефонными и интернет-линиями и спутниковой связью. В первые дни войны работа пресс-центра подверглась сильной критике со стороны аккредитованных в нем журналистов. За первые три дня боевых действий в нем не было проведено ни одного брифинга. В этих условиях журналистам, дежурившим в пресс-центре, зачастую приходилось брать интервью друг у друга.

При проведении брифингов в пресс-центре представители коалиционных войск использовали тактику дозированной подачи информации, ответов на вопросы журналистов, а также подтверждений и опровержений информации, предоставленной министерством информации Ирака и независимыми арабскими СМИ. Сразу после того, как по некоторым зарубежным новостным каналам проходила информация об уничтожении техники или военнослужащих коалиционных войск, в пресс-центре проводился брифинг, где до журналистов доводили, что такая информация является иракской пропагандой. Такой стиль работы был успешно использован американцами в ходе агрессии против Югославии, когда вся информация, идущая вразрез с официальной позицией командования операцией, решительно опровергалась. Подтверждения давались только после демонстрации в СМИ кадров уничтоженной американской техники, и то не сразу, а спустя несколько дней, когда актуальность происшествия теряла смысл.

Наряду с этим, представители коалиционного командования испытывали значительные затруднения в проведении пресс-конференций в условиях быстро изменяющейся обстановки. В частности, это касалось разъяснения случаев ведения так называемого «дружественного огня», когда официальный комментарий подавался спустя некоторое время, т. е. после того, как об эпизоде сообщало большинство мировых информационных агентств, что в конечном итоге отразилось на низком уровне доверия иностранных журналистов к пресс-центру коалиционных войск.

Задолго до начала боевых действий администрацией США были разработаны специальные требования, которые должны соблюдать журналисты, освещающие операцию в Ираке. Всех зарубежных журналистов, аккредитованных в пресс-центре коалиции, предупредили, что работа средств массовой информации будет подлежать контролю в соответствии с правилами, применяемыми во время проведения военной операции.

Эксклюзивными правами на освещение боевых действий обладали «Си-эн-эн» (CNN) и «Би-би-си» (ВВС). Кроме того, журналисты прикреплялись непосредственно к подразделениям, участвующим в боевых действиях. Для этого был принят специальный термин - «embedded journalists», т. е. «прикрепленные», «вживленные» журналисты. Эффективность этого решения проявилась в первые дни операции, когда в интернете можно было в режиме реального времени просматривать кадры наступления коалиционных войск, снятые с американских танков. Расчет делался на то, что журналисты, преодолевающие тяготы боевых действий вместе с солдатами, не будут писать плохо о своих «сослуживцах». Всего к боевым частям американской армии были «прикреплены» 662 журналиста, еще 95 находились в британских подразделениях. Общенациональные телеканалы США - «Эй-би-си» (ABC), «Эн-би-си» (NBC), «Си-би-эс» (CBS), «Си-эн-эн» (CNN) и «Фокс» (Fox) - и информационное агентство Ассошиэйтед Пресс получили по 26 мест. Из печатных изданий, помимо солидных «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Уолл-стрит джорнэл», «Ньюсуик» и «Тайм», каждое из которых могло направить по 10 журналистов, в боевых порядках находились и корреспонденты малоизвестных региональных газет. В зону боевых действий были направлены лучшие американские репортеры: Тед Коннел (ABC), Скотт Пелли (CBS), Уолт Роджерс и Вульф Блицер (CNN), Оливер Норт (Fox), Питер Арнетт (MSNBC).

Американская администрация, учитывая опыт освещения некоторыми арабскими СМИ, и в первую очередь телеканалом «Аль-Джазира», операции США в Афганистане, предприняла ряд мер по снижению эффективности негативного освещения боевых действий ВС США и Великобритании мировыми СМИ.

Между тем, тенденциозность подачи материала не могла не вызвать ответной реакции со стороны американской и британской аудиторий. Ряд антивоенных организаций устроили 3 апреля 2003 г. акцию протеста у вашингтонского бюро телекомпании Fox в связи с необъективным освещением войны в Ираке. Официальную жалобу руководству телерадиокомпании ВВС на «одностороннее освещение» войны в Ираке направила член палаты общин британского парламента Элис Мэхон.

В интересах информационно-психологического воздействия на аудиторию арабских стран администрацией США при финансовом участии частных инвесторов из Саудовской Аравии, Кувейта, Ливана и Объединенных Арабских Эмиратов в противовес «Аль-Джазире» был создан новый арабский спутниковый телеканал «Аль-Арабия» (в переводе с арабского языка - «Арабский»). Уставной капитал составил 500 млн. долл. (стартовый капитал «Аль-Джазиры» - 140 млн. долл.). «Аль-Арабия» начал свое вещание 20 февраля 2003 г. В начале телеканал работал 12 часов в сутки - эфир заполнялся новостями и аналитическими программами. С 3 марта 2003 г. «Аль-Арабия» начал круглосуточное вещание.

Между тем, работа нового канала так и не смогла составить реальной конкуренции «Аль-Джазире» и вызывала нарекания, в том числе и в странах, участвующих в определении информационной политики нового канала. В разгар боевых действий против Ирака Кувейт выразил недовольство освещением войны «Аль-Арабией», намереваясь закрыть его бюро в эмирате. Министр информации Кувейта указал, что «Аль-Арабия» «необъективно освещает войну и передает неверные сведения, искажающие позицию Кувейта».

Столкнувшись с трудностями по информационному доминированию в освещении боевых действий в Ираке, военно-политическим руководством США и Великобритании предпринимались различные шаги по нейтрализации влияния так называемых «независимых» СМИ. В первую очередь это касалось арабских телеканалов и изданий, в особенности катарского телеканала «Аль-Джазира».

Канал «Аль-Джазира» обладал большей свободой действий в Ираке, чем западные новостные агентства. На территории страны вне военных частей работали 8 телегрупп «Аль-Джазиры». Работа телеканала оказывала негативное воздействие на образ антииракской коалиции. Командование англо-американских войск неоднократно подвергало резкой критике «Аль-Джазиру», обвиняя его в том, что он превратился в «рупор иракской пропаганды». Помимо Багдада, где работали и западные агентства, журналисты и операторы «Аль-Джазиры» передавали последние известия из Басры и Мосула.

Американо-британская коалиция не смогла заблаговременно просчитать силы и возможности Ирака по оказанию противодействия информационно-психологическому давлению.

Военно-политическое руководство Ирака активно использовало все пропагандистские ресурсы страны для оказания эффективного противодействия ведущейся против Ирака психологической войне. Сильной стороной Ирака в этом вопросе являлся тотальный контроль государства и спецслужб за информацией, её источниками и каналами получения внутри страны. Иракская пропаганда преследовала две основных цели:

- максимально затруднить информационно-психологическое воздействие противника на собственное население и вооружённые силы путём осуществления контрпропагандистской работы;

- оказать давление на население и военно-политическое руководство арабских государств региона, чтоб убедить их не оказывать поддержки США и их союзникам.

Организация противодействия проводившейся против Ирака психологической войне была возложена на Министерство культуры и информации, командование ВС, руководство правящей партии Баас и лично Саддама Хусейна.

Иракская сторона использовала для оказания информационно-психологического воздействия радиопередачи и листовки. В качестве идеологического базиса контрпропагандистской операции использовались общие для всех государств региона темы исламского единства, солидарности и защиты исламской морали.

Основные тезисы иракской пропаганды:

- главной целью планируемой американской агрессии является не уничтожение мифического иракского оружия массового поражения, не смена государственного руководства, а контроль за богатейшими нефтяными месторождениями страны, а позднее и всего региона;

- поведение американских военных в арабских странах нарушает требования исламской морали и оскорбляет религиозные чувства мусульман;

- моральное состояние солдат антииракской коалиции не позволит им длительное время переносить тяготы войны в условиях пустыни;

- столкнувшись лицом к лицу с иракскими солдатами, защищающими независимость своей родины, американские военные, привыкшие вести «дистанционные» боевые действия, обратятся в бегство.

Основная угроза информационным усилиям американо-британской коалиции исходила от деятельности министерства информации Ирака. В период боевых действий оно перешло на чрезвычайный режим работы. На начальном этапе боевых действий министру информации Ирака Мохамеду ас-Саххафу удавалось оперативно реагировать на распространяемую подконтрольными коалиции СМИ дезинформацию. С начала бомбардировок Ирака он ежедневно проводил пресс-конференции официальных лиц для оставшихся 60-70 зарубежных журналистов, где официально опровергал информацию о захвате иракских городов и больших потерях. Была организована работа с представителями СМИ сразу же после нанесенных авиаударов. Министр информации Ирака лично определял места, разрешенные для демонстрации в зарубежных СМИ, часто сам сопровождал иностранных корреспондентов.

1 апреля 2003 г. Тони Блэром было отдано распоряжение о начале кампании по противодействию негативному освещению войны в Ираке в арабских средствах массовой информации. Алестер Кемпбелл, глава департамента по связям с общественностью администрации Блэра, заявил, что правительство в попытке что-либо противопоставить заявлениям, которые делают арабские средства массовой информации, столкнулось с определенными трудностями. Тони Блэр дал интервью нескольким арабским изданиям, в которых пытался донести до арабских читателей, что целью военной акции является освобождение, а не завоевание Ирака.

С целью противодействия негативному освещению событий в рамках министерства иностранных дел Великобритании был создан специальный «штаб по исламским средствам массовой информации». В новом органе было предусмотрено специальное должностное лицо, отвечающее за тесное взаимодействие с представителями арабских СМИ.

Видеосюжеты с пленными и убитыми американскими и британскими солдатами, показанные 23 марта 2003 г., вызвали возмущение в американском обществе и среди политиков. Понимая, что имена попавших в плен солдат, все равно станут известны, представители Пентагона приняли решение впредь сначала информировать близких и родственников пленных солдат. Военное ведомство выпустило предупреждение для прессы, в котором требовалось не идентифицировать пленных до того, как будут поставлены в известность их семьи.

Особое беспокойство руководства США вызвал показ по американским телеканалам интервью с родственниками погибших и плененных солдат коалиции. 25 марта 2003 г. штаб сухопутных войск США разослал во все воинские гарнизоны и части, направившие свои подразделения в Ирак, указание взять под контроль работу с семьями погибших или попавших в плен военнослужащих. В документе предписывалось вручить родственникам памятку с рекомендациями о линии поведения при общении с представителями СМИ.

Штаб подготовил две памятки: для членов семьи погибшего военнослужащего и для членов семьи попавшего в плен или пропавшего без вести.

Оба варианта содержали предупреждения о необходимости проявлять благоразумие и сдержанность в общении с представителями СМИ. Семьям военнослужащих, попавших в плен, не рекомендовалось разговаривать с журналистами. При этом приводились следующие аргументы: «иракский режим использует СМИ для манипулирования общественным мнением, исходя из своих интересов. Любое интервью, данное журналисту, может быть показано иракцами вашему близкому, находящемуся в плену. Иракский режим может произвольно переделать и отредактировать интервью, исказить смысл высказываний, чтобы запугать вашего близкого, оказать на него психологическое давление с целью усилить у него естественные в таком положении волнение и страх. СМИ будут передавать ваше интервью по всему миру, даже если вы дадите его только местному телевидению или газете, ваши комментарии будут показаны или напечатаны другими СМИ в США, Ираке или странах Ближнего Востока».

В памятке для семьи погибшего военнослужащего в качестве аргумента против общения с прессой в более мягкой форме приводились рекомендации серьезно отнестись к тому, что данное кому-либо интервью или отдельные его части могут быть растиражированы по всему миру, включая Ирак.

Одним из основных способов информационно-психологического воздействия американо-британской коалиции явилось распространение дезинформации. Еще до начала операции в мировых СМИ были растиражированы слухи о бегстве и убийстве вице-премьера Ирака Тарика Азиза и домашнем аресте сына Хусейна Удэя, который тоже якобы хотел тайно уехать за границу. Как правило, такая информация подавалась в виде «неподтвержденных данных» или сообщений «источников в Пентагоне».

История с вице-премьером Азизом, которая прошла в новостных выпусках сразу нескольких информационных агентств, поставила многие мировые издания в трудное положение, когда вице-премьер Ирака дал пресс-конференцию в Багдаде, и ложь стала очевидной. Таким образом, доверие к средствам массовой информации, которые транслировали слух о смерти Азиза, оказалось подорванным.

Слухи о том, что иракские солдаты будут сдаваться в плен тысячами, также не подтвердились. Информация Пентагона о пленении под Ум-Касром целой иракской дивизии мгновенно вызвала массу вопросов представителей зарубежных СМИ к показанным кадрам. Почти все пленные оказались безоружными, одетыми в гражданскую одежду и больше похожими на крестьян, чем на солдат регулярной армии.

В различных СМИ неоднократно подвергались насмешкам и иронии сообщения американо-британского командования о взятии города Басра и порта Ум-Каср. В сводках американских СМИ они были взяты, по меньшей мере, трижды за двое суток.

Первой информацию об обнаружении «огромного завода по производству химического оружия» в Эн-Наджафе сообщила своим зрителям телекомпания Fox News. Другие американские каналы тут же подхватили эту новость. Между тем официального подтверждения столь значительного успеха американцев, оправдывающего всю военную операцию по разоружению Ирака, так и не поступило.

Анализ мероприятий информационного обеспечения военной операции США и Великобритании против Ирака позволяет сделать вывод, что, несмотря на огромный потенциал и опыт ведения информационной войны, накопленный информационными структурами вооруженных сил США за последние несколько десятилетий, их эффективность оказалась значительно ниже той, которая планировалась первоначально. Превосходства в медийно-информационной сфере американо-британским информационным структурам достичь не удалось. Наличие альтернативных и оппозиционных коалиционным информационных каналов во многом оказывало негативное и нейтрализующее воздействия на информационные усилия американо-британской коалиции.

Тем не менее, в результате активного ИПО военно-политическому руководству США и Великобритании удалось обеспечить:

- устойчивую поддержку войны в Ираке общественностью своих стран;

- высокий уровень морально-психологического состояния союзной ударной группировки, во многом обусловленный отсутствием значительных потерь в личном составе;

- одобрение действий союзников или нейтральное к ним отношение со стороны определенного количества государств мира;

- ослабление международного авторитета стран, выступивших против агрессии: России, Франции, ФРГ.

Таким образом, оказавшись в ситуации, когда большинство стран мира не поддержало односторонние действия США и Великобритании, военно-политическое руководство США рассматривало информационные операции в качестве одного из важнейших факторов, способствующих укреплению позиций страны на международной арене. В ходе агрессии США и Великобритании против Ирака информационному обеспечению боевых действий уделялось существенное внимание, как на начальном, так и в ходе последующих этапов операции.

Информационным структурам США и Великобритании удалось достичь определенных успехов в ИПО агрессии против Ирака. В частности, проведение информационной кампании способствовало обоснованию необходимости начала «превентивной» войны против режима Саддама Хусейна, угрожающего всему человечеству оружием массового поражения. За счет того, что несколько десятков стран формально высказались за проведение одностороннего силового воздействия, информационные структуры коалиции создали видимость поддержки мировым общественным мнением своих действий.

Ведение массированной дезинформации позволило ввести в заблуждение как войска и население Ирака, так и мировое общественное мнение. При этом особое внимание уделялось информационной нейтрализации стран, выступивших с резкой критикой агрессии (Франции, ФРГ, России).

Новые формы информационно-психологического обеспечения, такие как внедрение журналистов, представляющих СМИ США и Великобритании, в боевые подразделения, позволили добиться существенной поддержки боевых действий общественностью стран коалиции.

Наряду с этим, информационные структуры США и Великобритании на разных этапах операции испытывали определенные трудности в ИПО. Так, попытки США воздействовать на принятие в СБ ООН резолюции, санкционирующей применение силы против Ирака, и последующие за этим односторонние боевые действия негативно сказались на международном имидже Соединенных Штатов и Великобритании. Большинство государств мира восприняло силовую акцию в обход санкций СБ ООН как агрессию.

Информационная война на начальном этапе операции против Ирака была проиграна за счет того, что большинство мировых агентств и СМИ, исходя из позиций своих стран, фактически оказывали нейтрализующее воздействие на попытки информационного доминирования США и Великобритании в освещении боевых действий. США также оказались в информационной зависимости оправдывать цели войны после того, как после завершения операции ОМП в Ираке так и не было найдено.

Информационные структуры США оказались не готовы к высокому уровню информационного противодействия со стороны соответствующих структур Ирака. В частности, массированную кампанию по дезинформации пришлось прекратить ввиду того, что большинство фактов быстро опровергалось, что негативно сказывалось на авторитете американских и британских информагентств.

Заключение

Мы живем в эпоху стремительных перемен. Их ускорение формирует информационное общество, для которого характерен дефицит информации, нужной для принятия решений. Это лишает человека самостоятельного мышления, превращая его в послушного ученика экспертов, которые часто оказываются агентами влияния заинтересованных лиц. Возникают невиданные ранее возможности овладения капиталом и властью путем информационных операций и войн Панарин И. Ук. Соч. - с.390.. Традиционное обществознание оказалось не готово к этому и не смогло снабдить членов общества знаниями об управлении информационной борьбой. Те же, кто овладел этими знаниями, приобретают кажущуюся извне магической способность использовать любые изменения в свою пользу, овладевая капиталом и властью Толстобров А. В. Информационная война США и Великобритании в ходе военной операции против Ирака//http://www.iimes.ru/rus/stat/2004/14-11-04.htm.

Информационное превосходство - способность собирать, обрабатывать и распределять непрерывный поток информации о ситуации, препятствуя противнику делать то же самое. Информационное противоборство осуществляется путем проведения мероприятий направленных против систем управления и принятия решений, а также против компьютерных и информационных сетей и систем. В общем смысле, информационная война - это любое действие по защите наших собственных информационных функций, независимо от применяемых средств.

Подобное наблюдалось во многих конфликтах в международной жизни. Скажем, во время конфликта на Ближнем Востоке или в бывшей Югославии. Летом 2008 года во время столкновения с Грузией наша страна столкнулась с мощной идейной атакой Запада. Анализ статей из российских и зарубежных газет показал, что западные журналисты были обмануты грузинской пропагандой, уверявшей, что русские солдаты напали первыми. К сожалению, наши военные 3 дня не пускали в город журналистов, что и дало пищу слухам. Но как только ситуация прояснилась, многие корреспонденты опровергли тезис о российской агрессии.

Информационная война вокруг Цхинвали продолжалась до конца прошлого года, причем удачей наших военных стали кадры, показывающие, как Саакашвили жует свой галстук или убегает от якобы появившихся российских самолетов.

Информационная война в Ираке была проиграна западными СМИ. Мир отказался верить в необходимость кровопролития. После удачных информационных атак на С. Хуссейна наступил период споров. А в конце 2008 г. Б. Обама сделал политику Буша в Ираке основной мишенью своей предвыборной критики. Арабские СМИ давно сообщали о нарушениях прав человека в Ираке, о ложной агитации американцев, якобы несущих идеал демократии. Особенно велика роль в разоблачении западной пропаганды телеканала «Аль-Джазира».

Огромную роль здесь, конечно, сыграло развитие СМИ, и в особенности, Интернета и телевидения. Телевидение стало оружием ужасной силы в руках тех, кто имеет к нему доступ, поскольку вобрало в себя такие важные факторы «всемогущего» коммуникационного канала как моментальность, оперативность информации и визуальную стимуляцию. С его помощью можно наиболее эффективно вершить судьбы людей, поскольку мало кто не поверит глазам своим.

Итак, в данной дипломной работе был рассмотрен феномен информационных войн. Мы изучили историю возникновения понятия «информационная война», рассмотрели механизмы воздействия «информационных атак», привели современные примеры техники ведения информационных войн. Ввиду всего вышесказанного считаем, что цель дипломной работы достигнута.

Список использованной литературы

1. Байгузин Р. Информационная война/Р. Байгузин. - М., 2000.

2. Брусницин Н.А. Информационная война и безопасность/Н.А. Брусницин. - М.: Вита-Пресс, 2001.

3. Гриняев С.Н. Информационная война: история, день сегодняшний и перспектив//http://www.infwar.ru.

4. Доктрина информационной безопасности РФ//Российская газета. 28.09.2000.

5. Завадский И.И. «Информационная война - что это такое?//Защита информации. «Конфидент». № 4, 1996.