Анализ материалов «Российской газеты» приводит к пониманию значимости использования стилистических фигур в современной прессе.

Так, в «Российской газете» очень часто удавалось увидеть примеры аллюзий:

«Мы находимся между двумя эмисферами, западной и восточной, и стараемся принадлежать к западной, являясь на самом деле восточной. Об этом очень интересно написал Солженицын в статье «Беспощадная погоня за новизной и как она разрушила современную западную культуру», опубликованной в «Нью-Йорк Тайме» в 1983 году. Он там писал о том, что постмодернизм, стремление к новизне стали важнее, чем содержание. И этим выделил важную сторону постмодернизма: древо западной культуры разрослось на корнях античности, через Возрождение до наших дней. И эта преемственность была сознательно нарушена во времена постмодернизма» (Друид А.С., 28.09.2009).

«Бросив в огненную пасть революционному Молоху молодость, зрение и здоровье, Н.Островский никогда не пожалел об этом, испытывая к революции одну лишь сыновью благодарность» («Рожденный бурей», 29.09.2009).

«Чтобы запустить механизм конкуренции, спора за власть в России, чтобы постоянно рождалась истина жизни, требуется усилием политической воли искусственно спровоцировать волнение общества» («Взрыв по доброй воле», 16.04.2010).

На страницах газеты можно встретить примеры реминисценций:

«Впрочем, это уже стало традицией: не только хорошо владеющий «великим и могучим» Квасьневский, но и лидеры других стран Центральной и Восточной Европы все чаще козыряют своим знанием русского языка» («Не растерять, не растеряться», 20.10.2009).

«Поневоле вспомнилось: «Богатство России Сибирью прирастать будет» и еще «Жизнь на Енисее началась стоном...». Посмотрим, что же изменилось со времен пребывания на сибирской земле Антона Палыча» («Остров социализма», 28.09.2008).

В газете часто встречаются заимствованные иноязычные слова.

Несмотря на то, что газета относится к деловым изданиям, в ее материалах часто можно увидеть примеры фразеологизмов, в особенности в заголовках статей.

Часто фразеологизмы вводятся в текст без изменения их значения и формы. В этом случае авторы используют абсолютные выразительные средства русской фразеологии - образность, экспрессивность, эмоциональность. Например: «Ищите женщину» от 13.12.2008; «Хождение за три моря» от 20.12.2008; «Без суда и следствия» от 20.12.2008; «На всякий пожарный» от 20.12.2008; «А глаз как у орла» от 25.12.2009; «На нет и суда нет» от 27.12.2009; «Совет да любовь» от 28.12.2009; «Первым делом - самолеты» от 20.12.2008.

Одним из способов индивидуально-стилевой обработки фразеологизмов состоит в замене одного из слов, входящих в состав устойчивого словосочетания, другим словом. В газете «Российская газета» широкое распространение получило лексическая трансформация фразеологических единиц, т.е. замена компонента на какую-то другую языковую единицу. Это самый продуктивный тип индивидуально - авторских преобразований, который помогает быстро установить контакт с читателем.

- по созвучию в исходной структуре: «Совет да корпорация» от 13.12.2010; «Держи карман уже» от 20.12.2009; « Ищите баню» от 20.12. 2009; «Из-под «галки» от 20.12.2008»,«Запретный хлеб сладок» от 22.12.2010;«Пошла коса на камень» от 24.12.2009; «Пробка» раздора от 25.12.2008; «Елки-копалки» от 25.12.2009; «Любви все должности покорны» от 25.12.2008; «Таможня дала срок» от 28.12.2009; «Инвестор попутал» от 28.12.2010; «О, спор, ты мир!» от 03.12.2008; « Трое в сугробе, не считая снеговика» от 28.12.2008; «У футбола нет плохой погоды» от 23.12.2007; «Дом, который построил Рузвельт» от 13.12.2008; «С гирей по жизни» от 20.12.2009; «Газ пишем, уголь в уме» от 20.12.2008; «Мученье-свет» от 05.12.2010.

- без созвучия в исходной структуре. Например: «Журавль в небе или «Форд» в руках» от 04.12.2009; «Трое в лодке и без охраны» от 27.12.2008.

Надо заметить, что в газетах в качестве автономных (независимых от контекста) высказываний, то есть как самостоятельный комический речевой жанр, используются также шутливые трансформации разных устойчивых выражений непредикативного типа, например, названия кинофильмов, литературных произведений, произведений живописи: «Любви все должности покорны» от 25.12.2008; - Любви все возрасты покорны, «Таможня дала срок» от 28.12.2008 - Таможня дала добро.

2.3 Выводы

Статья Ольги Игнатовой «Подешевеют только чай и кофе», выпуск №4563 от 16.01.2008 г.

Продукты в Москве будут дорожать и дальше. Но рост цен ожидается в основном в пределах или чуть выше уровня инфляции. Об этом вчера на брифинге сообщил руководитель департамента продовольственных ресурсов столицы Александр Бабурин.

Наибольшие темпы роста цен специалисты прогнозируют на мясные и молочные продукты. Основная причина - нехватка отечественного сырья, вызванная продолжающимся сокращением в России поголовья крупного рогатого скота. Правда, Москва находится несколько в более выигрышном положении - столица, как известно, создала целую сеть агрохолдингов, которые, к примеру, активно развивают животноводство. Так что без мяса столица не останется, но из-за постоянного удорожания технологического процесса животноводческая продукция все равно будет дорожать. Мясо, сыры и масло сливочное могут подняться в цене на 10 - 15 процентов, молоко и молочные продукты - на 9-12 процентов. На 7-10 процентов в 2008 году дороже станут хлебобулочные изделия и алкогольные напитки. Причем спиртное может подорожать уже вот-вот. Связано это прежде всего с мировыми тенденциями: из-за перехода многих стран на биотопливо в мире резкими темпами растет потребление зерна. Поэтому российские производители в нынешнем году предпочитали отправлять внезапно подорожавшее зерно на экспорт.

А вот чай и кофе, как прогнозируют эксперты будут дешеветь: чай- на 2 процента, кофе - на 8 процентов.

Тем не менее, как отметил Александр Бабурин, в целом темпы роста цен на основные продукты питания в Москве уже четыре года подряд ниже, чем по стране, хотя покупательская способность москвичей гораздо выше из-за роста уровня жизни. В наступившем году столичные власти также обещают контролировать ситуацию и не допускать резких скачков стоимости продовольствия. «В прошлом году мы предприняли необходимые меры для недопущения роста цен и будем работать и дальше в том же духе, но не разрушая рыночных принципов», - заявил недавно мэр Москвы Юрий Лужков.

В результате количество продуктов, потребляемых москвичами, ежегодно растет. Если в 2004 году один житель столицы съедал в среднем 77,5 килограмма мяса в год, то в 2007 году его аппетиты выросли до 82 килограммов. В этом году, по прогнозам департамента, потребление мяса на человека вырастет почти до 85 килограммов, а к 2010 году- до 90 килограммов на душу населения в год.

За последние три года увеличилось в столице и потребление овощей - почти на 15 килограммов в год. Так, в прошлом году на москвича приходилось по 97 килограммов овощей, в этом году ожидается по 100, а к 2010 году - по 110 килограммов.

Зато вот рыбу москвичи почему-то не жалуют. В год каждый житель Первопрестольной съедает не более 17-18 килограммов рыбы и морепродуктов.

Такие невысокие показатели огорчают Александра Бабурина: ведь дары моря - одни из самых сбалансированных и полезных продуктов, которые должны быть в ежедневном рационе. Не зря же жители приморских стран и живут дольше, и реже страдают онкологическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями.

Статья Владислава Куликова «Уравнение с известными», выпуск №4913 от 20.05.2009 г.

Вчера глава Верховного суда Вячеслав Лебедев пообещал уравнять перед лицом правосудия чиновников с обычными гражданами. Для этого будут введены особые процедуры для споров человека с государством.

А жизнь нечистоплотных VIP-персон должна заметно усложниться. Пленум Верховного суда проведет масштабную ревизию всех уголовных дел, где обвинялись так называемые спецсубъекты - высокопоставленные лица, прокуроры, судьи, депутаты, которых нельзя судить обычным порядком. Но судить надо. Эти и другие важные новости прозвучали вчера в Москве на Совете судей.

- Есть надежда, что в этом году будет решен вопрос с введением специальных процедур для рассмотрения административных споров, - заявил вчера глава Верховного суда Вячеслав Лебедев. - Мы подготовили соответствующий законопроект, который дополняет новыми главами Гражданский процессуальный и Арбитражный процессуальный кодексы.

Документ направлен президенту. Бремя доказывания в подобных процессах должно лежать не на гражданине, а на органе власти.

В эту категорию попадают и дела, например, о принудительном медицинском освидетельствовании. Или о направлении в психбольницу. В таких делах тоже нужен особый подход, даже если речь идет о, казалось бы, чисто семейном споре, когда забрать человека в «палату номер шесть» просят его родные. Мол, он невозможен, уберите его с наших глаз. На лечение.

Часто гражданина просят признать недееспособным самые близкие ему люди, чтобы не претендовал на квартиру, имущество, деньги. При умелых манипуляциях даже нормального человека можно записать в сумасшедшие. Поэтому Верховный суд намерен защитить слабую сторону в подобных процессах.

Вообще история вопроса стара как мир. Руководители Верховного суда давно заметили, что в зале суда простой человек заметно уступает государственным ведомствам, читай - бюрократам, их представляющим.

Дело даже не в пиетете, который питают некоторые (чего скрывать) люди в мантиях к сильным мира сего. Нет, даже если судья справедлив и беспристрастен, маленькому человеку сложно доказать свою правоту. Потому что у государственного ведомства сильные юридические службы, большие ресурсы, чтобы организовать нужные доказательства, собрать больше свидетелей, найти необходимые документы. Что делать?

Несколько лет назад предлагалось ввести специальные административные суды для рассмотрения подобных споров. Там у судей был бы глаз наметан, и они, как планировалось, могли бы чутко прислушиваться к голосу гражданина. Но идея не прошла по разным причинам, хотя публично против нее почти никто не высказывался.

Второй вариант, который предлагал Верховный суд, - принять кодекс об административном судопроизводстве. Об этом много писала «Российская газета». Он предлагал уравнять гражданина с бюрократом с помощью особых процедур. Законопроект опять попал под сукно, но идея, как оказалось, не умерла. Только теперь это будет не отдельный закон, а специальные главы в процессуальных кодексах. Для простого человека это уже детали, лишь бы он мог встать на один уровень с сильными мира. Хотя бы в зале суда.

Другое предложение, о котором рассказал вчера Вячеслав Лебедев, - создать апелляционные инстанции в судах общей юрисдикции. Они будут второй раз рассматривать дела, по которым первая инстанция уже вынесла решения. Один процесс - хорошо, а два, проведенных, как говорится, по полной программе - лучше. Больше шансов на справедливость.

- Сейчас обсуждается этот вопрос, - сказал Вячеслав Лебедев. - Проекты мы отработали. Эта тема непростая. Главное - отсутствие инфраструктуры. Создание отдельных апелляционных судов связано с большими затратами. Мы не хотели бы предлагать дорогой вариант, который, возможно, вызовет возражения. Я считаю, что это можно сделать с помощью переходных периодов. На мой взгляд, в гражданском процессе проект введения апелляционных инстанций может быть реализован уже в ближайшее время.

В уголовном процессе сложнее. Там, как правило, необходимо вызывать на процесс большее число свидетелей, потерпевших. Все это связано с затратами. Поэтому надо просчитывать.

- Действующее законодательство содержит подавляющее большинство элементов апелляции, - говорит Вячеслав Лебедев. - Кассационная инстанция может вынести новое решение, направить дело на новое рассмотрение, отменить решение. Кроме того, мы сейчас разрабатываем законопроект о судебной системе, который предусматривает в том числе и создание апелляционных инстанций.

Еще один законопроект предлагает налоговым органам штрафовать граждан без суда. Как ни парадоксально, это предложение тоже вносится в целях защиты граждан.

Дело в том, что судам приходится рассматривать миллионы исков налоговой, где взыскиваются суммы от двух копеек до пятидесяти рублей. Причем граждане с этими претензиями не спорят, и процесс становится формальностью. Теперь же предлагается разгрузить суды за счет таких дел. Налоговые инспекторы смогут сами выписывать квитанции. А если гражданин не согласится, у него есть право обратиться в суд.

Также Вячеслав Лебедев сообщил о важных постановлениях Пленума Верховного суда, которые сейчас разрабатываются. В их числе и готовится постановление о рассмотрениях дел в отношении обвиняемых в коррупции.

- Можно будет посмотреть картину: сколько реально в суде рассматривается таких дел, на каком уровне, в каком количестве ведется расследование подобных преступлений, - пояснил Вячеслав Лебедев.

Список Лебедева

Предложения и разработки Верховного суда:

1. Ввести особые процедуры для рассмотрения споров гражданина с государственными ведомствами - законопроект направлен президенту.

2. Ввести апелляционные инстанции.

3. Рассмотреть законопроекты о Верховном суде и о судебной системе.

4. Ввести досудебные процедуры для мелких налоговых взысканий.

5. Рассмотреть законопроект о выплате компенсаций гражданам, пострадавшим от судебной волокиты.

6. Подготовить постановление Пленума Верховного суда о практике рассмотрения дел в отношении коррупции VIP-персон.

7. Подготовить постановление Пленума о практике применения мер пресечения - будут разработаны критерии, по которым судьи смогут отправлять подозреваемого под арест или освобождать под залог, подписку о невыезде и тому подобное.

8. Подготовить проект постановления Пленума Верховного суда о практике назначения наказаний.

Виталий Дымарский «Россия, назад?», выпуск №5334 от 11.11.2010

Путешествия во времени - любимое занятие лучших интеллектуальных сил страны. Очередную такую публичную турпоездку в прошлое совершил Никита Михалков, человек с тысячью лиц - актер, режиссер, продюсер, бизнесмен, общественный деятель. А теперь еще и мыслитель, выпустивший в свет документ под названием "Право и правда. Манифест просвещенного консерватизма". (Полностью текст документа можно прочитать в Интернете)

Не скажу, что 4-дневные каникулы, дарованные нам по случаю нового, еще не усвоенного праздника, целиком ушли на изучение трактата, но какое-то время пришлось на него потратить. Дело в том, что, посчитав публикацию документа событием достаточно неординарным для нашей небогатой на умные разговоры общественной жизни, я попросил написать комментарии к нему своих студентов. И хочу предоставить слово именно им - людям, к которым в первую очередь должны быть обращены все проекты будущего.

Примечание: все приведенные ниже мнения отражают исключительно позицию их авторов и высказаны без какого-либо принуждения или давления со стороны преподавателя.

«Когда читаешь манифест, - пишет Настя, - невольно ловишь себя на мысли: а в каком веке это написано, в 19? Между строк читается преклонение перед властью, интеллигенцией, о простых людях мало что сказано. Михалков называет свою идеологию просвещенным консерватизмом, который строится на духовных основах православия. Конечно, он упоминает и другие традиционные для России религии, но православная церковь в его рассуждениях находится наравне с президентом. Не думайте, что я не верю в Бога, но какая может быть речь о господстве православия в таком многонациональном и многоконфессиональном государстве, как Россия? Зачем строить государство, которое развалилось всего век назад, ведь форма правления, описанная в манифесте, больше всего близка к монархии. Нужно учитывать ошибки прошлого, а не наступать на одни и те же грабли. Ведь обязательно найдутся те, кто будет недоволен новым государством и новым монархом, в таком случае Россию будет ждать еще одна кровавая революция».

Ей вторит Ольга: «Мне кажется, 21 век - наименее подходящее время для пропаганды проекта государства, основанного на религии. Еще пару сотен лет назад высказывались мысли о том, что со временем религия станет вызывать большую часть вооруженных конфликтов. О третьей мировой войне между исламистами и христианами пока говорить не приходится, но одна реакция французских мусульман на запрет ношения никаба в общественных местах уже заставляет задуматься. Неоднократно говорить о равенстве конфессий в стране и ссылаться на (православного) Бога чуть ли не в каждой главе - не опрометчиво ли?»

По мнению Нины, главное место в рассуждениях Михалкова занимает власть: «Здесь она - главная уполномоченная сила в государстве. Она решает, она постановляет, она изменяет или оставляет неизменным. Без каких-либо советов, без настоящих демократических свобод, как при монархии. Чем это, по сути, и будет являться».

«На понятии «свобода», - продолжает уже знакомая нам Ольга, - основан весь манифест. Но смогут ли быть свободными граждане страны, во главе которой стоит единоличный правитель? Показательна фраза из манифеста: «Наряду с верховной президентской властью в России существует власть высшая, управляющая. Она конституционно разделена на три ветви: законодательную, судебную и исполнительную». Говорит ли это о том, что президент - верховный правитель государства, не ответствен ни перед кем? Да. Похожа ли такая схема на схему правового государства, одним из условий существования которого является разделение властей? Нет».

Настя в связи с этим задается риторическим вопросом: «А где найдутся люди, которые заслужат доверие всего народа?» И отвечает: «Сколько я ни думала над этим, ответа так и не нашла».

А вот первой реакцией Михаила на манифест было «недоумение, связанное в первую очередь с образом Михалкова как этакого барина, «радеющего за Рассею». Нарочито старорежимное название, «клюквенное» содержание, являющееся суррогатом громких слов и ностальгии по славным временам Империи, отсутствие революционно новых мыслей - все это создавало впечатление некоего лубка, за глянцем которого пустота».

Однако Михаил ставит в заслугу автору манифеста то обстоятельство, что «поставлен вопрос наиболее, пожалуй, актуальный на государственном уровне на данный момент: вот уже два десятилетия в России фактически отсутствует национальная идеология. Так и не найден спасительный концепт, за которым потянулся бы весь народ, а ведь с закрытыми глазами далеко не пройдешь, пустыми словами о величии здесь не поможешь. В современных реалиях государство не может полноценно развиваться, постоянно озираясь назад, невозможно только ориентироваться на ценности прошлого, не видя перед собой глобальной цели».

«Манифест Михалкова, - продолжает Катя, - очень богат различного рода лозунгами, призывающими граждан вести себя определенным образом: «Мы не должны и не можем допустить этого!»; «С теми, кто этого не понимает и не признает, нам не по пути!»; «Эйфория либеральной демократии закончилась! Пришла пора - делать дело!». Соглашаться с ними или не соглашаться, следовать или нет - личное дело каждого. Но вопрос о том, что ждет нашу страну через несколько десятилетий и как следует развиваться России, остается до сих пор поднятым. Интересно, кто еще всем нам осмелится дать прямой ответ на него?»

«Сегодня, думаю, у многих людей существуют в голове такие идеи, которые Михалков выложил в своем манифесте, - пишет Эмиль. - Но в наше время это все реализовать просто нереально по нескольким причинам. В первую очередь хочу сразу сказать что, мне не нравится политический взгляд Михалкова, так как консерватизм затормаживает процесс развития государства в целом. Михалков предлагает то, чего давно нет, 100 лет уже нет. Все разрушено до основания. Корни отрезаны, их уже не вернешь, не вырастишь заново. Михалков под видом «просвещенного консерватизма» и критики современной экономики и проблем современного российского общества, по сути, создает подмену понятий. Я считаю, что этот манифест является некой саморекламой».

Завершу студенческие размышления зарисовкой Нины:

"Представьте себе флотилию маленьких уютных лодок, плывущих посреди океана. Все вокруг вроде бы прекрасно, солнце ласково, вода плещется тихо и приятно, неумолимо неся людей туда, куда ей, воде, нужно. Только из лодки выйти нельзя. Посреди океан, а вёсел нет в комплекте. Попробуешь - и власть (она же - вода), вездесущая и могучая, вмиг утопит своевольника. И перечить ей было бы как-то странно. Она же и великая, и могучая. Да и вообще, это же Океан, Стихия, божественная (и, бывает, совсем непостижимая) сила, а не объединение людей, она на человеческом языке не разговаривает, у нее свой язык, особый, и все проблемы она решит как-нибудь сама, без вашей помощи. Такая власть не дает людям свободы - плыви, куда везу, тебе ведь не на что жаловаться, да и традиция же. Лодка у тебя комфортная, на месте мы не стоим, вперед двигаемся, новое познаем, старое не забываем, чем же плохо?.. Вот такая добрая сказка. В ней и власть- владычица, и человек-щепка, и свобода-репка. Всего понемногу».

Валерий Зорькин «Необходима осторожность», выпуск №5160 от 16.04.2010 г.

Сразу оговорю - речь пойдет не о каком-то особом пути России, проклинаемом одними и восхваляемом другими. А просто о российской реальности. И ее соотношении с определенными правовыми нормами, то есть регуляторами.

Право является мощнейшим социальным регулятором. Мы все знаем, что происходит с транспортным средством - автомобилем, кораблем или самолетом, - если отказывают регуляторы. Недавние трагические события в Смоленске напомнили нам всем, что именно в таких случаях происходит.

Они напомнили и о другом. О том, что даже если физические устройства - механические, электронные и иные, обеспечивающие регуляцию, - находятся в полном порядке, есть столь же неотменяемые регуляторы. А именно - правила, которые надо неукоснительно соблюдать. Перестал соблюдать правила - жди катастрофы. Или обыденной - когда на дорогах бьются пренебрегающие правилами водители. Или - экстраординарной. Чем, в сущности, пренебрежение политическими правилами так уж отличается от пренебрежения правилами дорожного движения? Мы видим на сегодняшнем киргизском примере, что неуважение политических правил приводит к большой крови и - боюсь, что еще далеко не избытой - общенародной трагедии. «Посеешь ветер - пожнешь бурю».

Кто же отвечает за экстраординарные эксцессы? Конечно, те, кто теряет способность управлять - неважно чем, движением автомобиля, самолета или обществом. Регуляторы перестают работать, общество оказывается в состоянии дерегуляции, такое состояние порождает сначала кровавые эксцессы, а затем чрезвычайные усилия по преодолению этих эксцессов.

В связи с обсуждаемой проблематикой напомню строки Есенина о Ленине:

«А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон».

К бушующему разливу привела системная дерегуляция, порожденная неспособностью элиты Российской империи вовремя исправить регуляторы, позволявшие эффективно управлять государством и обществом. Говорят, что история не знает сослагательного наклонения. Но есть такое понятие «альтернативная история». Мы все учимся на опыте. В естественных науках это эксперимент, а в науках гуманитарных, собственно политических, поучительный опыт - это всегда исторический опыт. «Народ, забывший свою историю, обречен на то, чтобы повторять ее вновь», - сказал в начале 20 века выдающийся американский философ Джордж Сантаяна в своей классической работе «Жизнь разума».

Мы не устаем поражаться точности этой фразы. Но почему-то время от времени «наступаем», как говорят в России, «на те же грабли». Почему?

Здесь важно найти базовую метафору. Я решил предложить есенинскую. В ее основе два элемента, которые обладают, как мне представляется, не только поэтической ценностью. Первый элемент базовой метафоры - «бушующий разлив». Второй элемент - «бетон». «Бушующий разлив» - это дерегулированная реальность, которой надо предписывать определенные нормы. «Бетон» - сами эти нормы.

Все мы понимаем, что современная Россия нуждается в других (не тех, о которых писал Есенин) нормах для того, чтобы занимать достойное место в 21 столетии, отвечать на требования, выдвигаемые своим обществом, развивать собственные культурно-исторические традиции.

Уважая величие собственного прошлого, ужасаясь историческим злодеяниям и отвергая их героизацию, мы должны смотреть вперед. Нельзя быть страной с непредсказуемым прошлым.

Ведь не единожды в истории «бушующий разлив» кому-то приходилось «заковывать в бетон». Если не хотим, чтобы кто-то начинал «заковывать в бетон», а уж тем более туда «закатывать» (а ведь как легко одно переходит в другое!), не надо допускать дерегуляции, то есть «бушующего разлива». А уж если допустил такой «разлив» - то либо «бетон» новой исторической парадигмы, либо конец той исторической личности, которая, войдя в состояние «бушующего разлива», не может из этого состояния выйти.

Великая поэзия в очень многих странах выполняла и политическую, и философскую миссию. Выполняли такую миссию англичанин Шекспир или итальянец Данте? И все же в России поэзия была выдвинута на передний край философско-политической мысли. И поражаешься тому, насколько в этом смысле пересекаются поэтические, философские и политические прозрения таких разных российских поэтов, как Пушкин и Есенин.

Есенин говорит о «бетоне» и «бушующем разливе» своего времени. Но Пушкин в «Медном всаднике» проницательно и провидчески анализирует все ту же коллизию. Народного всплеска и сдерживающего этот всплеск петровского «гранита», в который «одета Нева».

Задумываясь о соотношении реальности и регулирующих ее норм, мы обращаемся к великим пушкинским образам, в которых поразительно сочетаются чурающаяся рациональности поэтическая фантазия и философская, политическая математика. Нет, не арифметика, а именно математика - причем даже не высшая, а высочайшая.

Скачущий по волнам создатель империи, пытающийся эти волны смирить, состязается с трагическим «маленьким человеком», а сам этот «маленький человек» и жертва стихии, и начало, ей сопричастное, - разве все это не высочайшая политическая математика?

Гениальность нашей поэтической образности, ее глубина и многомерность, ее способность соединять в себе эстетическое и гносеологическое начала... Как эта наша гениальность соотносится с нашей же неспособностью взять столь необходимый правовой барьер? И есть ли на самом деле связь между одним и другим?

Мне кажется, что связь есть. Что-то постоянно сопротивляется в сокровенных глубинах нашей исторической личности окончательному разделению всего и вся на этику, эстетику и гносеологию. Это что-то веками нашептывает нам, что такое окончательное разделение порождает отнюдь не только приобретения. Что есть оно - некое окончательное начало, в котором эстетическое (то есть прекрасное), этическое (то есть правовое) и гносеологическое (то есть истинное в научном смысле этого слова) образуют единое целое.

Но это не означает, что Россия может сегодня отказаться от того, что можно назвать системной архитектурой права, то есть от этики в ее структурной и системной самодостаточности.

Высокие идеалы всеединства, поиск которого, конечно же, представляет собой неотменяемый и неизымаемый вклад наш в мировую мысль, - это одно. А косная и в чем-то даже реакционная почвенность - совсем другое. Воистину, настал момент, когда путаница в этом вопросе должна быть преодолена окончательно! Слишком высокую цену может заплатить Россия, если мы не осознаем кровавую трагичность всего, что связано с любым «бушующим разливом». И моральную ответственность за то, чтобы этого «разлива» не допустить.

Но что значит «не допустить»? Это же не «держать и не пущать», и даже не «подмораживать»! Это - приводить регуляторы в соответствие с обществом. То есть проявлять бережную заботу об этих регуляторах и категорическую решимость в том, что касается своевременной переналадки, замены уже неработающих такими, которые отвечают требованиям современности.

Надо ли доказывать, что эта переналадка предполагает беспредельное уважение к регуляторам как таковым? Конечно же, если речь идет о регуляторах, совместимых с фундаментальными человеческими представлениями о «должном» и «праведном». То есть о том, что называется «гуманизмом» в широком и единственно верном смысле этого слова. И тут опять можно и должно вспомнить о пушкинском отношении к дерегулятивному, а не регулятивному воздействию деспотии и тирании на общество. Поэт писал в своей знаменитой «Вольности»:

«Владыки! вам венец и трон

Дает Закон - а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон».

Тут важно все - и наличие чего-то, стоящего выше владык, и то, что поэт именует это, стоящее выше владык, именно «Законом» с большой буквы. Никакой изощренный специалист по философии права не мог бы тогда дать более точной и емкой формулировки. Да и теперь тоже.

Итак, не будем относить тираническое, деспотическое к сфере подлинно регулятивного. Регуляция - это задаваемые правила, находящие отклик в сердце людей и потому соблюдаемые. Вчера в сердце людей находили отклик одни правила. Завтра будут находить другие. Что-то в сердце будет находить отклик всегда. А что-то останется в священном хранилище, именуемом «традиция». И, оставаясь там, начнет оказывать уже не прямое, а косвенное регулятивное воздействие.

Почвенность - это благоговение перед традицией, перехлестывающее через край. Почвенник обожествляет определенные регуляторы как таковые. Этим он напоминает музейного работника, стоящего в коленопреклоненной позе перед паровым двигателем 19 века и пренебрежительно игнорирующего какие-то там реактивные, видите ли, двигатели. То ли дело двигатель паровой, надежный, знакомый и так далее.

Упорный (не хочу говорить «упертый») почвенник, в социальном и политическом смысле слова, еще неадекватнее этого аллегорического музейного работника. В самом деле, предположим, что аллегорический музейный работник становится министром транспорта. И имеет возможность продиктовать транспортной отрасли свои аксиологические преференции. В конце концов, граждане могут ездить и в поездах на паровозной тяге. Да, это отбросит далеко назад, не позволит стране, в которой затеян подобный транспортный эксперимент, конкурировать с другими странами мира. Но, по крайней мере, теоретически можно доехать от Москвы до Петербурга и даже до Сибири с паровозом, почему бы нет?

А вот попытка использовать в обществе определенного типа традиционные, но устаревшие правовые регуляторы, - провальна. Подчеркиваю - речь идет не о том, что такое использование сделает общество менее эффективным и динамичным. А о том, что оно приведет к полной дерегуляции того общества, на котором будет поставлен подобный эксперимент. И не в «бетон» его закует, а вызовет этот самый «бушующий разлив». Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Как известно, есть два типа общества - общество традиции и общество модерна. Регуляторы традиционного общества работают только до тех пор, пока есть соответствующая им социальная реальность. Например, реальность крестьянской общины. Коллективистская реальность вообще, коллективизм.

Мировой опыт не дает оснований для утверждения о том, что возврат в традиционное общество вообще возможен. Пока что никому не удавалось «повернуть вспять колесо истории». Даже те могущественные силы, которые стремились «повернуть колесо истории вспять», как мы знаем, провалились.

И потому, что были разгромлены. Вот-вот мы отпразднуем 65-летие Победы в войне, где они были разгромлены.

И потому, что созданный ими отвратительный порядок, названный «новым», никак не был на самом деле возвратом в классическое традиционное прошлое. Он был тиранией, системной дерегуляцией, то есть прячущимся под маской деспотии внутренним хаосом, экспериментами в части создания новых форм тиранического управления - чем угодно, только не возвратом к классическому традиционному обществу.

Итак, даже самые радикальные почвенники лишь мечтают о том, что их страна вернется к добрым старым временам и традиционным регуляторам. Они страну к доброму старому социальному качеству, в котором эти регуляторы являются работающими, - не возвращают. Они, образно говоря, не создают «паровоза», в который можно поставить «паровой двигатель». Они пытаются запихнуть «паровой двигатель»... даже не в «электровоз», а в «самолет». Понятно, к чему это приводит! К системной дерегуляции, и только. Чем больше почвенники на словах апеллируют к добрым старым регуляторам, чем больше они, возлюбив эти регуляторы, отказываются сами создавать регуляторы новые и склоняют к такому отказу других, тем больше общество лишается регулятивности вообще.

Традиционные общества Европы, все больше уходя от той социальности, в рамках которой работали добрые старые регуляторы, теряли регулятивность как таковую. Элиты тех обществ отказывались от перехода на новые регуляторы - политические, социальные, правовые, культурные и так далее. И одновременно не могли, естественно, обеспечить эффективность старых регуляторов. Это можно было сделать, повторяю, только вернув общество целиком в доброе старое время. А этого уже не хотели и не могли сделать даже самые радикальные роялисты, поклонявшиеся доброму старому времени. Поклоняться-то они - поклонялись, но не более того. Да и в поклонении их уже был какой-то надрыв. А что такое надрыв? Это когда ты скрываешь свою неискренность не от других, а от самого себя.