Категория оценки рок-поэзии на примере текстов В. Цоя, Ю. Шевчука и И. Талькова

Поди ж, приятель, убирайся,

Да берегись: вперед ты мне не попадайся.

[ДДТ, «Волк и журавль»]

Перестроились, ублюдки, Во мгновение ока, И пока они у трона, Грош цена всем нам.

Перестроились, паскуды, Во мгновение ока, И пока они у трона - Грош цена всем нам! [И. Тальков, «Стоп! Думаю себе…»]

Таким образом, использование инвективной лексики является яркой особенностью рок-поэзии, что свидетельствует о негативной эмоциональной нагруженности текстов, о значимости отрицательной оценки, которую содержат слова, трактуемые нами как «бранные», например:

Дурак м. дура ж. глупый человек, тупица, тупой, непонятливый, безрассудный. || Малоумный, безумный, юродивый. || Шут, промышляющий дурью, шутовством. [Даль В., 1981 (репринт изд. 1880-1884), I, 501-502].

Паскуда и поскуда, об. южн. зап. олон. влад. твер. скверность, гад, гадость, касть, пакость; порча или убыток; || человек никуда негодный, мерзавец, пакостник, паскудник м. -ница. [Даль В., 1981 (репринт изд. 1880-1884), III, 22].

И то, и другое слово имеют отрицательную коннотацию как в общенародном языке, так и в авторских текстах. Таким образом, рок-поэты используют в полной мере ресурсы языка, не ограничиваясь литературной лексикой.

Это обусловлено необходимостью более точной передачи эмоциональной оценки и служит для выражения ёмкого и в то же время не допускающего разночтений мнения протестующего поэта:

Заискиваем перед вышибалою

Как будто вышибала выше Байрона;

Перед аэрофлотскою кассиршею,

На нас глаза презрительно скосившею.

[И. Тальков, «Заискивание»]

В частности, посредством указанных лексем передаётся эмоциональное состояние гнева, авторского неприятия описываемых фактов или лиц.

В особой степени это относится к так называемым «прецедентным лицам» - в текстах рок-поэтов чаще в их роли выступаю политические деятели:

Верный пес царя грозного Иосифа,

Скачет Егор в счастливую жизнь.

Старое к чертовой сносим мы,

Новая вера рванет - ложись!

[ДДТ, «Храм»]

Или

Что светит нам завтра, что греет сейчас?

На сколько удобней литованный крест?

За эти вопросы нам Пушкин воздаст,

Родня нас не выдаст, а Рейган не съест!

[ДДТ, «Ни шагу назад»]

Таким образом, как видим, эмоциональная оценка может быть реализована в текстах разнопланово. Здесь мы наблюдаем использование как имён нарицательных, так и имён собственных, которые вбирают в себя некий собирательный образ или признак. Но распределение подобных именований в текстах исследуемых нами авторов различно. В частности, если Ю. Шевчук, а в особенности «самый политичный музыкант всех времён» И. Тальков широко используют имена вождей и президентов как символический образ зла и помещают их в «отрицательный» контекст. При этом в творчестве Юрия Шевчука присутствует сатирическое начало, но лишь для усиления значения эмотивов, чего не обнаруживаем в произведениях Игоря Талькова, который, в частности, используя ключевые слова революция, война, вера, любовь, нагружает их особой эмоциональной оценочностью: война, революция как крайне отрицательные явления и вера, любовь - как противопоставленные им положительные факторы.

Характер текстов В. Цоя оказывается более личностным, но, несомненно, близким определённой группе людей. Он откровенен и честен в своих суждениях о стране и людях. Несмотря на присутствие лексики в положительной оценочностью: солнце, струны деревьев, цветы, музыка волн и т.д., для его поэзии более характерны эмотивы грусти: неуютно, тоска и т.п.

Таким образом, если, опираясь на анализ фактического материала в целом, выстроить своеобразную иерархию данных поэтов с точки зрения проявления положительной или отрицательной эмоциональной оценочности, то самым «радостным» из них оказывается Ю. Шевчук - с преобладанием элементов положительной оценки, следом за ним расположится В. Цой, у которого положительное и отрицательное проявляется в равной степени, и завершит этот ряд И. Тальков, поэт-борец и обличитель, использующий слова с отрицательной оценочностью: война, растерзание, визг, враждебный, дурак, вандал, палач, иуды (как нарицательное), разверзлись и т.д. - как знаки неприятия, отрицания определенных социальных явлений.

§2. Реализация эстетической оценки

Так как эстетическая оценка отражает непосредственную реакцию говорящего на различные стимулы объективной действительности, то отражение ужасного или, напротив, прекрасного мы видим в контексте реализации именно этой оценки.

Что касается эстетической оценки в русской рок-поэзии, которая, казалось бы, должна характеризовать все прекрасное, то в силу общей направленности она здесь редко является положительной, реализуясь часто посредством метафоризации:

В нас еще до рождения наделали дыр,

И где тот портной, что сможет их залатать?

Что с того, что мы немного того,

Что с того, что мы хотим танцевать?

[В. Цой, «Мы хотим танцевать»]

Метафоризация негативной оценки даёт возможность наиболее адекватно и зримо отразить внутренний мир поэта, для чего нередко используется «цветовое сопровождение»:

Черный пес Петербург - морда на лапах,

Стынут сквозь пыль ледяные глаза.

В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах

Пью названия улиц, домов поезда.

[ДДТ, «Чёрный пёс Петербург»]

К Санкт-Петербургу, своеобразной рок-столице страны, отношение у всех авторов благоговейное, почтительное. А потому в данном тексте Ю. Шевчука прилагательное черный (цвет) не содержит обычной для него негативной оценки (традиционно чёрное воспринимается как нечто грязное, мрачное, жуткое). Здесь же данное прилагательное используется как часть сложной (многословной) метафоры и несёт в себе значение `пасмурность (Петербурга)', и при этом отмечается «породистость», значимость этого каменного «пса» с ледяными глазами. Таким образом, эстетическая оценка выражена в контексте нестандартным цветовым решением и зоолексемой, что придаёт образу города индивидуальность и порождает своеобразную «интригу».

Эстетическая оценка восприятия героя, не похожего на остальных, «другого» - с точки зрения общепринятой морали и норм поведения - достаточно частотна в произведениях И. Талькова, например:

Не гнетут меня гримасы грубиянов продавцов

Неприветливость кассирш не унижает,

Когда они палят мне что-то мерзкое в лицо

успехов по работе им желаю.

[И. Тальков, «Гармония»]

В данном тексте лирический герой противопоставляет себя всему дурному, что присутствует в окружающем социуме, но не воинственно, а именно оценивающе, для чего используются лексемы с отрицательной эстетической оценочностью: гримаса, грубиян, неприветливость, мерзкий.

И здесь следует заметить, что общим для реализации эстетической оценки в рок-поэзии является следующее: помимо метафоризации, которая является основным средством передачи эмоциональной оценки, реализация эстетической оценочности достигается нередко с помощью использования пейоративов:

Оглянулся, все тихо, хвоста вроде нет

Колодец двора, яма чёрного хода.

Заколочено. Чёрт бы побрал этот свет,

Липнущий сверху чухонским уродом.

Выход - гнилая пожарная лестница

Хрупкая, сволочь, и окна вокруг. [ДДТ, «Террорист»]

Эстетическая оценка в рок-поэзии нередко объективируется посредством прилагательных и наречий и может быть абсолютной или относительной - в случаях, когда она представлена сравнительными формами:

Напрасно унываешь; ты, видимо, не знаешь,

Что в мире существует гармония,

Напрасно унываешь,

И для тебя чем хуже - тем лучше для тебя!

[И. Тальков, «Гармония»]

Эстетическая оценка предполагает наличие определенной эстетической константы, социально стандартной и общепринятой. Однако рок-поэзия, являясь продуктом так называемой андеграундной среды, несколько смещает эту постоянную, разрушая эстетические каноны. В частности, это находит отражение в оценке окружающего мира:

Ты не можешь здесь спать,

Ты не хочешь здесь жить.

[В. Цой, «Последний герой»]

При оценке бытовой составляющей социума, Виктор Цой постоянно говорит о неуютности и дискомфорте вокруг, но при этом не считает данное положение вещей определяющим фактором, так как это не является для поэта самым важным, исходя из чего все окружающее воспринимается как должное, само собой разумеющееся для подобного рода деятельности и образа жизни:

Нет дома. Никого нет дома.

Я лишний, словно куча лома.

[В. Цой, «Бездельник»]

Сравнение куча лома с участием разговорного элемента куча содержит в себе отрицательную эстетическую оценку: куча лома как нечто некрасивое.

В целом, в текстах рок-поэтов доминирует мотив обнажения действительности, желание показать правду жизни без эстетических прикрас. Это касается как социальной жизни, духовной, так и политической и идеологической её стороны:

В анабиозе доживает век Москва - ей все равно.

Уселись звезды на святые купола давно, давно,

(В анабиозе доживает век Москва - дошла, дошла.

Над куполами Люциферова звезда взошла, взошла.)

Наблюдая свысока, как идешь ты с молотка за пятак,

Как над гордостью твоей смеется бывший твой халдей с Запада.

[И. Тальков, «Родина моя»]

Империя рушилась, резали власть

Тайны дворцовых теней,

Но земля победила, не позволив пропасть,

Превратила нас в стаю камней.

[ДДТ, 180 см]

Эстетическую оценку несут здесь как отдельные лексемы: анабиоз, халдей, за пятак, рушиться, резать; так и сочетания, среди которых - устойчивые, традиционные, закрепленные в узусе и индивидуально-авторские: доживать век, идти с молотка, Люциферова звезда.

При этом для творчества Игоря Талькова и Юрия Шевчука в особой степени характерна оценка политической ситуации в стране. И здесь в некоторых текстах эстетическая оценка пересекается с этической, потому как реализация системных отношений может касаться самых нравственно-значимых элементов жизни: смеяться над гордостью.

Одним из самых значимых лексических элементов в контексте реализации эстетической и этической оценок является слово Бог (бог):

Твоя сажал сад, сансемилья, бананы,

Твоя улыбчив как юный бог,

Твоя не слушал советов сбоку,

И вот твой бананы зачах.

[В. Цой, «Сельва»]

Здесь одна из основных смысловых доминант эстетической оценки (ср.: красив как бог) - понятие «бог» - обыгрывается Виктором Цоем с шутливой иронией, но сохраняет общую направленность эстетической оценки слова с положительной коннотацией.

Таким образом, проанализировав реализацию эстетической оценки в текстах рок-поэтов, мы пришли к следующим выводам. Одна из особенностей рок-поэзии - преобладание элементов, разрушающих эстетику бытия: гнилой, пыльный и т.п., в силу того, что ведущей является установка на выявление безобразного в мире, авторы нередко используют пейоративны: урод, сволочь и подоб. - и просторечную лексику: поди, в лом и т.д. Поэтам свойственно стремление показать мир неглиже, в всёй его неприглядности, без прикрас, что является общей тенденцией для рок-культуры в целом.

§3. Реализация этической оценки

Этическая оценка - это показатель нравственного уровня человека, репрезентирующий его зависимость от определённых заповедей, норм морали и нравственности. В силу этого этическая оценка небезразлична к понятию архетипа - нормы, образца, примера, потенциальных требований, предъявляемых к объекту, а потому лексика со значением этической оценки (герой, предатель, ложь и подоб.) в текстах рок-поэтов оказывается вполне традиционной:

Ты мог быть героем,

Но не было повода быть.

Ты мог бы предать,

Но некого было предать…

[В. Цой, «Подросток»]

И когда нам так хочется громко и долго кричать,

Вся огромная наша родня умоляет молчать.

И частенько, не веря уже в одряхлевших богов,

Сыновья пропивают награды примерных отцов.

[ДДТ, «Я получил эту роль»]

Господин президент, назревает инцидент:

Мы устали от вранья, в небе - тучи воронья.

Хватит!

[Тальков, «Господин президент»]

В исследуемых нами текстах этическая оценка выражена по преимуществу на лексическом уровне, при этом используются слова, называющие или характеризующие такие качества, как патриотизм, вера, любовь:

Прекрасная любовь, там ждут тебя живые,

Позволь себя увидеть тем, кого ведут на смерть

Там по уши в грязи, но все же не слепые,

Дай разуму свободы, дай чувствам не истлеть

[ДДТ, «Прекрасная любовь»]

В творчестве поэтов любовь традиционно выступает как высшее чувство. Но при этом у каждого автора это любовь своя, особенная. Так, Ю. Шевчук, будучи лириком, олицетворяет любовь, наделяя ее почти физической способностью спасать людей. Высокая прекрасная любовь в тексте рок-поэта аллюзивно связывается с блоковской Прекрасной Дамой, что, как нам думается, отнюдь не случайно и является здесь авторской реминисценцией.

В картине мира В. Цоя любовь есть чувство естественное, простое и понятное, но от этого не менее высокое. Автор не использует стилистических приемов и фигур, оперируя только прямыми номинациями:

Ты часто проходишь мимо, не видя меня,

С кем-то другим, я стою не дыша.

Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе,

Ты идешь не спеша, не спеша...

О, но это не любовь...

[В. Цой, «Это не любовь»]

В свою очередь, Игорь Тальков в своем творчестве говорит о любви как о сильном чувстве, которое может быть внезапным, запретным, терзающим. При этом данное чувство даётся человеку от Бога - неслучайно лексемы любить (любя) и Бог обнаруживаются в одном и том же контексте:

Да я бы мог, конечно, отпустить

Тебя, но это не поможет

Чужому горю, ведь простить

Меня мой дом уже не сможет;

Расстаться можно и любя,

Боль рассосется понемногу,

Но только, обманув себя,

Мы обмануть не сможем Бога.

[И. Тальков, «Моя любовь»]

С ключевым этическим элементом Бог соотносятся слова семантического поля «Вера». Вера - чувство очень сложное, и для рок-авторов понимаемое не всегда однозначно. В первую очередь, лексемы вера, верить и т.д. характерны для произведений И. Талькова и Ю. Шевчука, чему имеются экстралингвистические объяснения: авторы являются сторонниками традиционно русских этических воззрений, а потому они нередко касаются вопросов религии, в частности - религиозных, христианских обычаев:

Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил,

Чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил,

Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,

Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась.

[ДДТ, «Я зажёг в церквях все свечи»]

Здесь находит отражение известная традиционная установка, которая вербализуется в общенародном языке устойчивыми сочетаниями жить по-божески, жить по-христиански.

Вера Бога выступает не только как показатель нравственности, но и как некое этическое мерило:

Верит в Вас как в Бога,

Измождённая страна,

Коммунизмом поражённая

Очнувшаяся от сна.

[И. Тальков, «Господин Президент»]

Этическая оценка, заключенная в устойчивом сравнении верить как в Бога здесь является, безусловно, положительной, при этом смысловая антонимия веры в Бога и коммунизма и, следовательно, атеизма усиливает эффект данной этической оценки, базирующейся на культурном архетипе. Таким образом, отношение к вере для представителей рок-поэзии выступает как высшее проявление этического начала.

В целом рок-поэзия - в её образцах, к которым можно отнести произведениях избранных нами авторов, - высоко этична. Неслучайно один из основных мотивов творчества рок-поэтов - мотив правды и честности, что является показателем человечности, гражданственности, ответственности перед миром и собой.

Неприятие лжи и её осуждение находит вербальное выражение в произведениях всех рассмотренных нами авторов:

Небеса на коне, на осеннем параде

Месят тесто из тех, кто представлен к награде,

А по ящику врут о войне...

[ДДТ, «Осенняя»]

Не та, конечно, правда,

Что в «можно» надо втиснуть,

А та - святая правда -

Без лжи и компромиссов.

И пусть твердят ублюдки,

Что истина опасна, -

Она не проститутка,

Чтоб быть всё время разной.

[И. Тальков, «Правда»]

Понимание правды и истины в авторских текстах - бескомпромиссное, что реализуется посредством лексем правда, истина, ложь, врать и т.п., при этом в ряде случаев имеет место контекстуальная антонимия: святая правда, истина - проститутка, где в каждом слове ярко появляется этическая оценочность: святой (+), правда (+), истина (+) - проститука (-).

Слово ложь, в свою очередь, нередко находится в отношениях синонимии с лексемой предательство, отражая авторский взгляд на вещи: тот, кто лжет, является предателем. По этому поводу уместно привести один фрагмент из интервью Игоря Талькова, которое он дал 10 февраля 1990 года, во время своих гастролей в Воронеже:

Вопрос журналиста:

- Что Вы не приемлете в человеке, в человеческих отношениях между собой?

Ответ:

- Лжи, предательства. Всё, пожалуй, на этом всё строится.

По большому счёту такая острота восприятия неправды, конечно, обусловлено временем, политической ситуацией в стране, и экстралингвистические социальные факторы здесь очень сильны, потому в произведениях автора ощутима эпоха и настроения, имевшие место в описываемый период. Возможно, со временем и мотивы творчества и общий настрой изменились бы, ведь мы говорим здесь об ушедшем поэте. Но, с другой стороны, анализируя тексты Юрия Шевчука широкого временного диапазона, можно с уверенностью говорить о сохранении основных этических доминант и мотивов. У всех рассмотренных нами авторов этические оценки, выраженные лексически и семантически, по своей сути совпадают и основываются на общечеловеческих нормах. Общие этические доминанты для авторов - это любовь, вера, правда, свобода. Для Игоря Талькова и Юрия Шевчука - это высшие этические доминанты. В то же время следует заметить, что в области этической оценочности может проявляться и индивидуально-авторская специфика. В частности, для творчества Виктора Цоя не свойственно использование слов религиозной тематики, чему мы находим экстралингвистическое объяснение: в силу своей национальной принадлежности поэт был носителем не только российской, но и восточной культуры, отсюда, вероятно, и особая значимость образа Солнца в его поэзии.

§4. Реализация сенсорной оценки

Сенсорные оценки - это результат познания действительности посредством органов чувств, так как они основаны на ощущениях, реакциях пяти органов чувств. Безусловно, всякое ощущение является индивидуализированным, субъективным. Однако, исследуя тексты рассматриваемых нами рок-авторов, мы установили, что сенсорные оценки не столько передают субъективное представление об описываемом объекте действительности, сколько служат способом характеризации внутреннего состояния, эмоциональных переживаний лирического героя, что свойственно поэзии вообще.

В то же время в рок-поэзии и на уровне сенсорных оценок проявляется определенная специфика: в большинстве случаев здесь очевиден и ощутим мотив протеста, что вновь полностью совпадает с концепцией рок-поэзии в целом. Так как сенсорные оценки фиксируют реакции на различные объекты действительности пяти органов чувств человека: слуховых (звуковых), зрительных, органов осязания (тактильных), обоняния и вкуса, мы считаем необходимым остановиться на реализации каждой из них в отдельности.

Слуховая сенсорная оценка в тестах рок-поэтов создаёт градуированные ряды. Понижение и повышение звучания создаёт шкалу положительных и отрицательных оценок.

Реализация слуховой сенсорной оценки в проанализированных нами текстах осуществляется с помощью использования глаголов соответствующей семантики:

Те, кто слаб, живут из запоя в запой,

Кричат: Нам не дали петь!

Кричат: Попробуй тут спой! [В. Цой, «Попробуй спеть вместе со мной»]

Градация отрицательных слуховых оценок создаёт чувство дисгармонии, обозначая лексически отклонение от нормы:

Тише, тише, тише, тише, тише, парень, не шуми.

Вдруг услышат твои речи заграничные враги.

И, не дай Бог, в их эфире прозвучат твои слова,

Что чего-то у нас нету и не так идут дела. [ДДТ, «Тише-тише»]

Пребывая в состоянии прострации,

Дед не верил больше средствам информации,

Демонстрации считал мистификацией,

А над лозунгами просто хохотал. [И. Тальков, «Дед Егор»]

Для анализируемых нами текстов характерны индивидуально-авторские ассоциации, обусловленные логикой семантики и прагматики:

Далеко, далеко,

В беззаботные дни

Я смотрю, как легко Исчезают они.

Слышу я тишину,

Что молчит в тишине,

Вижу мир да войну,

Грею ночь на огне…

[ДДТ, «Далеко-далеко»]

Как видим, реализация слуховой сенсорной оценки осуществляется и посредством введения в текст лексем с семантикой молчания или безмолвия, тишины. Для музыки протеста эти мотивы, казалось бы, не столь свойственны. Однако, рассматривая лирику анализируемых авторов, мы выявили целый ряд подобных фактов. Тексты личного характера, касающиеся внутреннего мира, мировоззрения, интимных чувств героя просто изобилуют словами с этими семами, нередко усиливая мотив одиночества героя:

Я в одиночестве бездонном

В каком-то доме у окна

Стою и слышу, как крадется тишина. [И. Тальков, «Три дома»]

А дни идут чередом - день едим, а три пьем,

И, в общем, весело живем, хотя и дождь за окном.

Магнитофон сломался,

Я сижу в тишине, чему и рад вполне. [В. Цой, «Кончится лето»]

Следует в то же время заметить, что в текстах Виктора Цоя мотив тишины, объединяясь с мотивом одиночества, как правило, не содержит в себе отрицательной оценки: состояние тишины и одиночества здесь не горькое и безысходное, а временное, конечное, а иногда цикличное: действия закольцованы, но существуют и перерывы, и они вполне естественны и необходимы для того, чтобы герою начать всё сначала.

Слуховая оценка может быть реализована не только на лексическом, но и на фонетическом уровне. В частности, что касается звукописи в исследуемых текстах, то в первую очередь мы выявили здесь использование ряда стилистических фигур, в структуре которых обнаруживаются намеренные звуковые параллели, повторы. Прежде всего речь идет об эпифоре:

И мы могли бы вести войну

Против тех, кто против нас,

Так как те, кто против тех, кто против нас

Не справляются с ними без нас.

[В. Цой, «Муравейник»]

В данном случае имеет место раздельная эпифора. Она подчёркивает экспрессивность, сообщая выразительность отрывку, выделяя конец речевого такта и усиливая роль паузы между тактами речи. При поверхностном восприятии текста он может показаться неким затейливым ребусом, однако использование данного приёма и рассчитано на то, чтобы читатель испытал необходимость вернуться и перечитать, вникнуть в то, о чём говорит автор.

Помимо эпифоры, достаточно частотным приёмом, связанным со звукозаписью, является в поэтических текстах другая стилистическая фигура - анафора. Как показал наш анализ, данная фигура наиболее характерна произведениям В. Цоя. В контексте его творчества это вполне объяснимо, потому как автор пользуется приёмом стилизации, имитируя разговорную речь, которая предполагает спонтанные повторы, тавтологию, использование бытовой лексики. Всё это способствует реализации установки автора на доступность и близость аудитории:

Здесь трудно сказать, что такое асфальт.

Здесь трудно сказать, что такое машина.

Здесь нужно руками кидать воду вверх.

[В. Цой, «Музыка волн»]

Приём лексического повтора, совмещенный с анафорой, присутствует и в произведениях И. Талькова, например:

Ты далеко от меня и не можешь помочь, Ты так стремишься найти свое счастье с другим, Ты далека от меня и несчастлива с ним.

[И. Тальков, «Память»]

В целом, значимость слов с реализованной слуховой сенсорной оценочностью в рок-поэзии объясняется, на наш взгляд, не только её содержательными особенностями, но и спецификой жанра, рассчитанного именно на восприятие текста на слух.

Другой разновидностью сенсорной оценки является зрительная. Зрительная сенсорная оценка обусловлена рядом показателей, связанных с восприятием света и цвета, света и его отсутствия. Так, дихроматическая лексика двухцветна, связана с антонимией света и тьмы или контрастных цветов, например: белого и чёрного и др. При этом зрительная оценка объектов не всегда связана с показателями положительной и отрицательной оценки (они характерны, в основном, для группы лексики «свет - тьма»). Цветовая лексика отличается наличием определенной символики, ей свойственна индивидуальность отбора слов зрительной оценки в разных авторских системах.

Помимо прочего, для передачи зрительной сенсорной оценки используются лексемы с семантикой зрительного восприятия:

Мы стояли на прошлом, мы ждали начала,

Прижимаясь к стене, где исчезли они.

Где еще одну жизнь одна смерть обвенчала

Парой вспышек огня, да в эти смутные дни... [ДДТ, «Ветер»]

Однако наиболее ярким проявлением зрительной оценки оказывается цветопись. Несмотря на то, что в целом цветопись малохарактерна рок-поэзии, её вкрапления оказываются способом репрезентации яркого индивидуального почерка автора:

После красно-жёлтых дней

Начнётся и кончится зима.

Горе ты моё от ума,

Не печалься, гляди веселей. [В. Цой, «Красно-жёлтые дни»]

Замена именования времени года - осени - авторской описательной конструкцией «красно-жёлтые дни» генерирует зрительную оценку. В данном случае можно предположить положительную оценочность.

Отсутствие цвета, напротив, воспринимается негативно:

Я еду к тебе: это странное место -

Туман на болоте без цвета и дна.

Я твой вечный жених, золотая невеста,

Лезут мысли как мухи стекла окна. [ДДТ, «Мама, разбуди меня вечером»]

Ты восходила в небе унылом,

Грустившим осенним дождём,

И ночь удивилась, когда озарилась

Твоим необычным огнём,

И всё ожило, и всё заиграло,

Как будто настала весна

И небо свой цвет, прежний цвет обретало,

Очнувшись от долгого сна.

[И.Тальков, «Звезда»]

Как только вечер

Скроет остатки дня

И обратится в ночь,

Ты овеваешь

Туманным сном меня

И улетаешь прочь.

[И. Тальков, «Странница в ночи»]

Если говорить о конкретных цветах и оттенках в арсенале исследуемых авторов, то их диапазон невелик. Основными цветовыразителями можно считать колоративы черный, белый, красный, которые позволяют реализовать зрительную сенсорную оценку, а через нее - и эмоциональную:

Из-под черных рубах рвется красный петух,

Из-под добрых царей льется в рты мармелад.

[ДДТ, «Родина»]

И есть ещё белые, белые дни,

Белые горы и белый лёд.

Но всё, что мне нужно -

Это несколько слов,

И место для шага вперёд.

[В. Цой, «Место для шага вперед»]

Как видим, поэтический контекст, несмотря на специфику тематики и направленности рок-поэзии на «отрицание», всё же предполагает использование цветообозначений. Чаще колоративная лексика имеет место при описании пейзажа, природных явлений, то есть служит своеобразной поэтической кистью художника слова, продуцируя в полной мере поэтический образ.

Рассматривая реализацию сенсорной оценки в текстах рок-поэтов, невозможно не обратиться к менее частотным разновидностям сенсорной оценки: вкусовой, осязательной (тактильной) и оценке органов обоняния. Вариативность значения слов нередко обусловливает переменчивость оценки - она может быть как положительной, так и отрицательной, так как само по себе слово «лишено параметра объективной истинности».

Любовь к тебе открыла мне глаза,

И я увидел мир.

Я узнал его вкус, его цвет.

Она разбудила мой слух,

И я услышал, как вздыхают цветы.

Любовь изменила мои черты,

Мой голос и взгляды.

Когда ты уйдешь, я не стану прежним -

Я умру. [И. Тальков, «Любовь к тебе открыла мне глаза»]

В данном тексте мы обнаруживаем редкий пример синтеза почти всех видов сенсорной оценки. Лирический герой текста говорит о любви, используя для передачи чувства лексику сенсорных ощущений: увидел, узнал вкус, узнал цвет, услышал. Глаголы совершенного придают тексту динамичность, «продвигая» действие вперед и усиливая оценочный эффект.

Носителем сенсорной оценки может служить лексика, содержащая сему качества:

Человечье мясо сладко на вкус.

Это знают Иуды блокадных зим.

Что вам на завтрак? Опять Иисус?

Ешьте, но знайте, мы вам не простим.

[ДДТ, «Революция»]

О-o, это странное место Камчатка,

О-o, это сладкое слово «Камчатка».

[В. Цой, «Камчатка»]

В последнем случае лексема сладкий употребляется в метафорическом значении, и положительная оценка выходит на передний план. В целом, положительную сенсорную оценку репрезентируют именования внутренне близких автору (лирическому герою) реалий. Это то, с чем связаны приятные ощущения или воспоминания.

Так, «Камчатка» В. Цоя - это своеобразное место паломничества, единения людей общих взглядов: это место вынужденной работы автора постепенно превратилось в репетиционную базу музыкантов.

Сенсорная оценка нередко реализуется посредством так называемых конкретизаторов, уточняющего эту оценку. В частности, тексты Юрия Шевчука и Игоря Талькова содержат конкретизатор обонятельной оценки:

Руки твои здесь остались держать

Голоса и запахи мира

Помню, как ты обнимала глазами

Полет голубиного поля.

[ДДТ, «Небо над озером»]

Улыбки при свете неверной луны,

И зыбкие ветки и звон тишины,

Шагов приближение, полет мотылька,

И запах сирени издалека.

[И. Тальков, «Игра в четыре руки»]

Поскольку само слово запах не несет в себе определенной оценки, именно конкретизатор позволяет её выявить. Так, запах сирени оценивается как приятный, доставляющий удовольствие, что позволяет говорить о наличии положительной коннотации.

Для передачи обонятельной сенсорной оценки могут использоваться метфоры, символические именования, например:

Сено пахнет вечным летом,

Сено колет и щекочет,

А Егор-то, ох, Егор-то,

А Егор чего-то хочет…

[ДДТ, «Деревня»]

В данном случае сочетание вечное лето выступает как гипербола, символ абсолютного счастья, несущий в себе положительную оценку. В сочетании же с глаголом пахнуть данная оценка трансформируется в сенсорную.

В редких случаях при реализации сенсорной оценки используется контекстуальная антонимия, например:

Я набрал его в ладонь,

Сплюнул в белый грязь и пыль.

То ли небыль, то ли быль,

То ли вечность, то ли вонь...

[ДДТ, «Мёртвый город»]

Если лексема вонь изначально содержит в себе сенсорную обонятельную (отрицательную) оценку, то слово вечность её лишено, однако вступая в пределах контекста в антонимические отношения со словом вонь, оно развивает положительную сенсорную оценочность.

Следующей разновидностью сенсорной оценки является осязательная (тактильная) оценка. Ощущения тепла, холода, гладкой поверхности и т.д. характерны для любого человека. Для творческого человека их вербализация оказывается инструментом чувствоописания, служит для конкретной передачи оттенков состояния окружающего мира, а также позволяет индивидуализировать общепринятое восприятие того или иного предмета.

Большая женщина на плахе косметических решений.

Очередной хирург, подав наркоз, наводит красоту.

Большая женщина, ты снова гладка, но где-то семя,

Которым мы тебя набили, чтоб увеличить полноту.

[ДДТ, «Большая женщина»]

Прилагательное гладкий содержит в себе положительную тактильную оценку, однако в данном случае она реализуется в ироническом контексте.

Рассматривая тексты рок-поэтов, мы обнаружили достаточное разнообразие средств передачи тактильной оценки (холодный, горячий, ровный, гладкий и подоб.):

Мое место слева, и я должен там сесть,

Не пойму, почему мне так холодно здесь,

Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год.

И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.

[В. Цой, «Троллейбус»]

Может быть, когда была красивая да ровная,

Да все разъела, брат, слеза слепая, бездуховная...

[ДДТ, «Цыганочка»]

Назначение тактильной оценки в данных контекстах - характеризация окружающего мира (например, погодных условий), человеческих качеств, внешних особенностей, состояния внутреннего мира героя:

Все проходит, в постели чую чье-то дыханье,

Свет включил - налетели: мысли, чувства, желанья,

Дуя нежно мне в ухо: Люба, Вера, Надюха,

Отвечает играя: "Я ж твоя дорогая!"

[ДДТ, «Жизнь на месте»]

Авторы реализуют сенсорную оценку многообразно и сквозь призму собственного мироощущения. Специфика жанра предполагает, что она не может не присутствовать в данных текстах, так как именно эмпирический способ познания мира оказывается для авторов одним из важнейших.

§5. Реализация рациональной оценки

В отличие от других исследователей, мы полагаем, что рациональная оценка может быть понята более широко и включать в себя параметры, связанные с объективными, выявляемыми на уровне рацио, показателями: меры, логического соответствия объективной реальности.

При таком понимании внутри рациональной оценки можно выделить две разновидности: количественную оценку и собственно рациональную (логическую) оценку.

Количественная оценка характеризует меру, объем, величину описываемого предмета, указывает на признак действия или признак признака.

Заискиваем перед вышибалою

Как будто вышибала выше Байрона;

Перед аэрофлотскою кассиршею,

На нас глаза презрительно скосившею.

[Тальков, «Заискивание»]

В данном примере реализация этой оценки весьма интересна. Здесь мы отмечаем и физиологическую оценку внешности, некий конкретизатор роста (выше Байрона), и - параллельно - оценку морального уровня, духовного облика. Недаром сравнение проводится с поэтом, который является одним из самых ярких представителей мировой литературы.

Реализация количественной оценки в текстах рок-поэтов ожидаема, и её необходимость здесь несомненна, так как произведениям авторов характерна экспрессия, а использование реализованной количественной оценки с экспрессивной окраской, а также включение эмотивной лексики, позволяет осуществить это наилучшим образом:

В новом районе, бывшем загоне,

Вырос огромный цементный кокон.

Серая пыль, затвердев в бетоне,

Схватила и держит тысячи окон. [ДДТ, «Дом»]

В целях усиления экспрессии нередко авторы используют лексический повтор, тавтологию, также реализуя количественную оценку:

Далеко-далеко беззаботные дни,

Я смотрю как легко исчезают они.

Слышу я тишину, что молчит в тишине,

Вижу мир да войну, грею ночь на огне. [ДДТ, «Далеко-далеко»]

Той же цели служат интенсификаторы (всё, еле, уже и подоб.):

Это всё, что останется после меня,

Это всё, что возьму я с собой.

Это всё, что останется после меня,

Это всё, что возьму я с собой. [ДДТ, «Это всё»]

Засыпая, я вижу твои глаза,

Но они говорят мне «нет».

Удивляюсь, как я ещё жив.

[В. Цой, «Любовь - это не шутка»]

К средствам интенсификации можно отнести и числительные с семантикой большого количества:

Что будет стоить тысяча слов,

Когда важна будет крепость руки?

[В. Цой, «Мама, мы все тяжело больны»]

В новом районе, бывшем загоне,

Вырос огромный цементный кокон.

Серая пыль, затвердев в бетоне,

Схватила и держит тысячи окон.

[ДДТ, «Дом»]

Но вот в погожий вечер ошалелый почтальон

Ему вскричал: «Василий! Ты выиграл миллион!

Письмо тебе - смотри! Тебе, ведь это факт...»

Вам дальше слушать ни к чему, потом был только мат.

[ДДТ, «Миллион»]

В первом примере мы видим реализацию количественной оценки в собирательной функции, означающей множество, и в данном случае бесполезное множество (тысяча слов). Во втором контексте лексема тысяча - тысяча окон - также используется в значении «неопределенно большое количество», однако здесь мы, исходя из общего контекста, уже не фиксируем отрицательной оценки.

Иную ассоциацию порождает существительное миллион. С одной стороны, оно здесь реализует свое прямое значение - номинирует определенную сумму, с другой - в силу экстралингвистических параметров текста, которые связаны с политической ситуацией в нашей стране, эта сумма воспринимается как эталон богатства, хорошей жизни.

Количественную оценку могут привносить в текст и частицы:

Когда невзгоды за бортом

Глотают воду синим ртом,

И мы о них почти не вспоминаем.

[ДДТ, «Привет М…»]

Здесь реализуется так называемый «минимализм горы», который продвигает значение глагола (или любого признака) к нижнему пределу, граничащему с отрицанием.

Таким образом, реализация количественной оценки в рок-поэзии весьма значима. Количественные указатели выполняют здесь разнообразные функции, генерируя обобщение, собирательность образа или выступая в качестве приёма создания языковой игры, то есть используются как вспомогательный инструмент иронии.

Отличительной чертой рок-поэзии является установка на критическое, вдумчивое восприятие окружающее действительности. Отсюда значимость рационального начала, логической модальности, что находит выражение на уровне рациональной и логической оценочности.

Так, лексика, реализующая рациональную оценку, репрезентирует относительную устойчивость норм, соотносясь с ценностями общепринятыми и равнозначно понимаемыми всеми членами данного сообщества:

Я смотрю наверх, там, где мы живем,

Так спокойно, да сыро, да правильно.

Я ж из тех, кому нет победы днем.

Я, как степь, дышу сном неправедным. [ДДТ, «Новое сердце»]

Дебатов много - шум и гам,

Один кричит: «Я не отдам!»,

Другой кряхтит: «Мы не начнем...»

Вот так уж сорок лет живем.

Да слишком много бурных слов

О том, кто болен, кто здоров,

Не загреметь бы в мир иной,

Наполним Небо Добротой [ДДТ, «Наполним небо добротой»]

В то же время отношение автора к подобным универсалиям зачастую полярно отличается от общепринятого, подчеркивая противостояние поэта и социума:

Спасательный круг,

Я вдохнул в тебя труды многих лет,

Пусть я трижды неудачный поэт,

Но всегда старался мыслить.

[И. Тальков, «Спасательный круг»]

Оценка достоверности/недостоверности сообщаемого может быть оформлена при помощи вводных слов типа: правда, точно, кажется, а также при помощи модальных частиц: якобы и др.:

Я пророчить не берусь,

Но точно знаю, что вернусь,

Пусть даже через сто веков,

В страну не дураков, а гениев.

[И. Тальков, «Я вернусь»]

И как коварна вода,

Та, что причал омывает

Якобы безобидной волной.

[И. Тальков, «Призвание»]

В модальном слове якобы выражается псевдодостоверность, то есть отрицание того, что кажется очевидным для всех, но только не для поэта, который как провидец понимает настоящее положение вещей. Здесь присутствует и доля иронии, некая насмешка над всеобщей слепотой.

В целом, оценочно нагруженные лексемы, связанные с практической деятельностью человека, и создают тот объективный и субъективный континуум, определяющий условия реализации процесса коммуникации в тексте, репрезентируя отношение говорящего к сообщаемому.

Заключение

В ходе работе нами было проанализировано более 400 текстов произведений отечественных рок-поэтов, которые могут быть признаны классиками этого жанра, - Виктора Цоя, Игоря Талькова и Юрия Шевчука. В результате исследования реализации категории оценочности в текстах данных авторов мы пришли к следующим выводам.

Категория оценки играет важную роль в формировании содержания текста и в понимании действительности через призму личностного опыта, возраста, психологических особенностей и т.д. При этом поэт создаёт в каждом конкретном случае свой, особенный, индивидуально-авторский образ мира. Так, характерной особенностью оказывается отражение в текстах исторического времени, политической ситуации, что обусловливает вербальную презентацию авторской социальной позиции. Представителям рок-поэзии свойственно наличие яркой индивидуальной оценки окружающей действительности, в чем прослеживается специфика этого направления в целом, а потому категория оценки находит свое выражение практически во всех произведениях авторов.

В то же время полагаем, что значимость индивидуального начала сказывается на тех различиях, которые выявлены нами в процессе анализа текстов разных авторов (как в средствах реализации оценки, так и в отношении ее типологии), а потому даже при общности тематики и направленности рок-поэзии достаточно сложно подвести их под один знаменатель. В связи с этим представляется целесообразным подытожить наши рассуждения выводами по каждому из поэтов в отдельности.

Так, если говорить о реализации оценочности в текстах В. Цоя, то зачастую здесь оценочность сведена к констатации, прямому авторскому «заявлению». В. Цой в своих текстах очень лаконичен и конкретен, он обходится «без полутонов» (Есть лишь любовь и есть смерть). Тем не менее, в его творчестве оценка играет не столь значительную роль. В его текстах эмоциональная оценка реализована неявно, неярко, в чем мы усматриваем одну из особенностей его поэзии.

Что касается реализации эстетической оценки, то ее проявление в авторских текстах также нечастотно. Для представителя андеграундной культуры несвойственно следование эстетическим нормам, напротив, авторы зачастую ставят перед собой цель эпатировать публику, осознавая себя личностью, противопоставленной социуму, отсюда - отрицание прекрасного как проявления некоей фальши, внешней атрибутики обманчивого мира (белая гадость лежит под окном).

Весьма своеобразно выражена в поэзии В. Цоя этическая оценка. Неслучайно многие исследователи называют Виктора Цоя самым деструктивным автором своего периода. Здесь также сказалось противопоставление поэта «толпе» и власти, исходя из чего все то, что осуждалось в обществе, воспринималось автором и его окружением как единственно верный взгляд на мир и единственно возможный путь существования. Это обусловило включение в тексты единиц с негативной этической оценкой (Ты мог бы предать, но некого было предать).

В то же время достаточно активно и многообразно проявляется в поэзии В. Цоя сенсорная оценочность. В целом, в силу специфики жанра она не может не присутствовать в анализируемых текстах, так как именно эмпирический способ познания мира оказывается для авторов одним из важнейших (сижу в тишине; сладкое слово; здесь холодно и т.д.).

Особенности реализации количественной оценки также глубоко индивидуальны, поскольку практически все нас окружающее мы соизмеряем со своими собственными эталонами. Так, в текстах В. Цоя мы видим проявление количественной оценки с использованием слов, обозначающих неопределенно большое количество (Что будет стоить тысяча слов).

Самым лиричным из всех рассмотренных нами авторов, по мнению исследователей, является Юрий Шевчук, а потому в его текстах доминируют эмоциональная и сенсорная оценки. Так, эмоциональную оценку содержат в себе частотные в его текстах лексемы страдание, рад, везёт (мне) и др. Для лирика и рок- поэта это возможность выразить то, что он чувствует - со всеми оттенками грусти, радости, разочарования или безудержного веселья.

Сенсорная оценка в текстах Ю. Шевчука по преимуществу оказывается слуховой (Слышу я тишину и подоб.), что для автора-музыканта вполне объяснимо. В ряде случаев сенсорная оценка акцентируется автором посредством лексического повтора (Тише, тише, тише, тише, тише, парень, не шуми).

В свою очередь этическая оценка здесь не несет в себе налёта эпатажа и сближается с культурной нормой (Сыновья пропивают награды примерных отцов). Она является средством выражения согласия или несогласия с чем-либо в связи с определёнными событиями, явлениями и т.д. (А по ящику врут о войне...). При этом в поэзии Ю. Шевчука прослеживается религиозное начало, а именно православное, следование христианским канонам (Я зажег в церквях все свечи, но одну, одну оставил, чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил…; Наполним небо добротой…). Данный факт также способствует индивидуализации этической оценки и - одновременно - влияет на реализацию эстетической оценки (Откровение, пот на небесах, откровение…). При этом эстетическая оценка может быть выражена автором крайне скупо или, напротив, максимально поэтично (Легким движеньем вспорхнув на подмостки оттаявших крыш…), а иногда - с напором, иронией (Читает стихи о коварстве героев и верности крыс). В целом, для Ю. Шевчука свойственно стремление к объективности суждения о мире, зачастую он выступает здесь именно как наблюдатель, и всё же наблюдатель оценивающий, что делает его поэзию еще более интересной в контексте нашего анализа. Отметим, что в произведениях данного автора мы обнаружили реализацию всех типов оценок, причём в иных пропорциях, нежели у других авторов.

Чрезвычайно самобытным и интересным для исследования является творчество И. Талькова. Категория оценочности в его произведениях реализуется весьма специфично, так как поэзия автора очень экспрессивна. Значительную роль здесь играют средства выражения эмоциональной оценки. Поэт был ярым монархистом, и те изменения, которые произошли в стране в известный период, изменения, которые разрушили, по его убеждению, некогда мощнейшую державу, его очень возмущали. В силу своих политических взглядов Игорь Тальков всё своё негодование отражал в текстах, что обусловливает приоритет эмоциональной оценки (В страну не дураков, а гениев; Перестроились, ублюдки… и т.д.). Кроме того, сам поэт высоко ценит истинные моральные и этические нормы, что также находит свое отражение в текстах (Мы устали от вранья, в небе - тучи воронья). Анализируя его творчество, мы выявили значительное количество концептуальных, ключевых для автора лексем, отражающих этическое начало: любовь, вера, свобода и т.д. При этом Игорь Тальков - поэт тонко чувствующий. Одновременно с его, как казалось, брутальностью, в его текстах мы видим тонко подмеченные чувства, ощущения. Поэтому он активно использовал арсенал сенсорных оценок (небо свой цвет, прежний цвет обретало; я услышал, как вздыхают цветы) вкупе со средствами реализации количественной оценки (Пусть я трижды неудачный поэт).

В целом, в произведениях рок-поэтов мы обнаружили большое количество средств реализации оценок. В то же время при общности типов оценок у разных авторов частотность реализации того или иного типа оценки различна. Общее процентное соотношение типов оценок в произведениях всех трёх рассмотренных нами авторов таково:

· Эмоциональная оценка31%

· Эстетическая оценка13%

· Этическая оценка12%

· Сенсорная оценка29%

· Рациональная оценка15%

Исследование творчества трёх знаковых рок-поэтов нашего времени выявило наличие у каждого из рассмотренных авторов определённые закономерности, дальнейшее изучение которых представляется нам актуальным и перспективным. Несмотря на то, что анализ оценочности всегда несёт в себе некоторую долю субъективности исследователя при восприятии авторского текста, такой анализ такого самобытного и малоизученного культурного пласта, каким является рок-поэзия, не только значимо сугубо в языковедческих целях, но и позволит, на наш взгляд, вывести андеграундную поэзию на новый уровень, продемонстрировав настоящие образцы жанра, вышедшие из-под пера своеобразных классиков этого направления.

Список использованной литературы

1. Азнаурова Э.С. Стилистический аспект номинации словом как единицей речи // Язык, номинация, виды наименований. - М.: Наука, 1977.

2. Актуальные направления современной лингвистики: Тезисы конференции молодых научных сотрудников и аспирантов / Отв. ред. В.Н. Телия. - М.: Наука, 1989. - 134 с.

3. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку // ВЯ - 1993. - №3. - С.15-27.

4. Апресян Ю.Д. Языковая аномалия // Филологические исследования. - М.-Л.: Наука, 1990. - С.51-52.

5. Арутюнова Н.Д. Вступительная статья // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. -- М.: Наука, 1990.

6. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык [к проблеме языковой «картины мира»] // Вопросы языкознания. - 1987. - №3. - С.3-11.

7. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.

8. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора. Синтаксис и лексика // Лингвистика и поэтика. - М.: Наука, 1979. - с.147-173.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896с.

10. Балли Ш. Французская лингвистика. - М.: Изд-во иностр. лит., 1961. - 297 с.

11. Барт Р. Избр. работы. Семиотика и поэтика. - М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. - 616 с.

12. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1986. - 445 с.

13. Беляевская Е.Г. Семантика слова: Учебн. Пособие. - М.: Высшая школа, 1987. - 128 с.

14. Берлизон С.Б. Эмоциональное значение - особый компонент смысловой структуры слова / фразеологические единицы // Вопросы описания лексико-семантической системы языка: Тезисы докладов научной конференции. - М., 1971. - Ч.1. - С.55-61.

15. Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. - М.: Изд-во «Космополис», 1994. - 238с.

16. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. - М., 1980. - С.320-355.

17. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. - М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288с.

18. Вольф Е.М. Варьирование в оценочных структурах // Семантическое и формальное варьирование. - М., 1979. - С.273-294.

19. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. -- М.: Едиториал УРСС, 2002 [Лингвистическое наследие XX века].

20. Вольф Е. М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. -- М.: Наука, 1988.

21. Голуб И.Б. Стилистика современного русского языка. - Л., 1986. - С. 102-103.

22. Гридин В.Н. Экспрессивность // Лингвистический энциклопедический словарь. - 1990. - 685с. - с.591.

23. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, тт. 1-4. - М., 1981 [репринт изд. 1880-1884].

24. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. - М.: Международные отношения, 1979. - 256с.

25. Деятельностные аспекты языка / Отв. ред. В.Н. Телия. - М.: Наука, 1988. - 212с.

26. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи: Психологическая интерпретация речевого воздействия. - Ярославль: Ярославский государственный университет, 1990. - 81с.

27. Ивин А. А. Логика норм. - М.: Изд-во МГУ, 1973.

28. Канке В. А. Философия: Учебник. 3-е изд. -- М.: Логос, 2000.

29. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М: Наука, 1987.

30. Климкова Л.А. Ассоциативное значение слов в художественном тексте // Филологические науки. - 1991. - №1. - с.45-54.

31. Колшанский Г.В. Соотношение объективных и субъективных факторов в языке. - М.: Наука. - 1975. - 231с.

32. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. - Л.: Искусство, 1970.

33. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М., 1990. - 685с.

34. Лукьянова Н.А. О соотношении понятий экспрессивность, эмоциональность, оценочность // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. - Новосибирск, 1976. - Вып.5. - с.20-32.

35. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.