В повести «Бэла» Азамат упрашивает Казбича продать ему коня. При этом в разговоре он употребляет такие понятия как лошадь, скакун, кобыла, конь («Славная у тебя лошадь! Если бы я имел табун в сто кобыл, отдал бы половину за твоего скакуна! В первый раз, как я увидел твоего коня… на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением… ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой» [Пр. 1; 3]), причем слово скакун в его речи встречается наиболее часто. Это связано с тем, что Азамат ценит в лошади ее бойкость, резвость, способность «крутиться и прыгать, раздувая ноздри», породистый вид. Казбич же, напротив, менее эмоционален, он чаще использует лексему конь, которая обычно употребляется, когда речь идет о верховой быстрой лошади.

Рассказывая о случае, произошедшем с ним и Карагезом, когда Казбич с абреками ездил отбивать русские табуны, герой в своей речи употребляет очень много глаголов с общим значением `быстрого перемещения': рассыпались, неслись, прыгал, бежали, пустился, бросились, выезжают, выскакивает, летит, кинулись, отличающихся, однако, смысловыми оттенками - `распределиться по пространству', `двигаться с большой скоростью', `быстро, резко двинуться в какую-нибудь сторону' и т.п. Синонимы в данном случае помогают не только разнообразить речь, но и сделать ее более эмоциональной, выразительной.

Разнообразить речь помогают и близкие по значению слова, не принадлежащие к синонимам. «Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого роду чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса». [Пр. 1; 26]

Необходимость избегать повторения слов особенно часто возникает при передаче диалога. Для обозначения факта речи употребляются различные глаголы: закричал отвечал, сказал, прибавил, спросил, бормотал, воскликнул, уверил, объявил, прибавил [Пр. 1; 27]. Подбирая новые слова для обозначения близких понятий, писатели не механически заменяют одно слово другим, а учитывают их разнообразные смысловые и экспрессивные оттенки.

Открытое использование синонимов предоставляет художникам слова большие стилистические возможности. В эмоциональной речи нанизывание синонимов служит усилению признака, действия. И именно в этой функции синонимы употребляются наиболее часто: «…и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию» [Пр. 1; 2], Эту же функцию усиления образа можно продемонстрировать на примере описания картины начинающейся бури в повести «Бэла»: «Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. <…>.Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока» [Пр. 1; 9,10]. Здесь лексемы мрачные и таинственные сближаются в значении `скрытые, темные, погруженные во мрак', что усиливает ощущение опасности, загадочности. Ветер не просто `издает протяжный, громкий звук, вой', но производит `резкий и высокий звук', быстро рассекая воздух; волны тумана `насыщенны, плотны', `расположены очень близко друг к другу' и при этом находятся в постоянном движении, вздымаясь и искривляясь.

Синонимы, выстраиваясь в ряд так, что каждый следующий усиливает предыдущий, создают градацию: «Тот… поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины» [Пр. 1; 8]. Так, лексема передать имеет значение `отдать, вручить, сообщить' какую-то информацию, не вдаваясь в подробности; рассказ (`словесно сообщить, изложить') предполагает уже изложение некоторых подробностей; наконец, последний глагол - нарисовать (`изобразить, представить в образах') наиболее ярко выражает желание героя описать в мельчайших подробностях горный пейзаж, причудливые образы, создаваемые контуром гор и т.д.

Повествуя о себе, Печорин говорит о том, что он «сделался нравственным калекой»: одна половина души его «высохла, испарилась, умерла» - не просто прекратила свое существование, а `потеряла влагу', `превратилась в пар', `исчезла'. Нагнетая образы, Печорин стремится произвести наибольший эффект на свою собеседницу [Пр. 1; 24].

В сцене разговора главного героя романа и Веры видим, как княгиня, узнав, что Печорин не любит княжну Мери, спрашивает его: «…зачем же ее [княжну Мери] преследовать, тревожить, волновать ее воображение?..» [Пр. 1; 25] С одной стороны, Вера пытается достучаться до Печорина, воззвать к его здравому смыслу, но с другой, - кажется, автор намеренно вкладывает в ее уста сразу несколько слов с близким значением - `мучить, беспокоить', показывая тем самым ее собственное беспокойное состояние, подверженность перечисленным ею чувствам чувствам.

Есть примеры, в которых, напротив, синонимы образуют нисходящую градацию: «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине - чего бы, кажется, больше? - зачем тут страсти, желания, сожаления?..» [Пр. 1; 17]. Говоря о том, как хорошо, спокойно в горах, автор говорит, что здесь никчемна `сильная увлеченность чем-либо', более того, не нужно даже `влечение, внутреннее стремление', какое бы то ни было `огорчение' вообще.

Анализируя разнообразные стилистические функции синонимов, следует помнить, что благодаря устойчивым связям в пределах синонимии, отражающим системные отношения в лексике, каждое слово, имеющее синоним, воспринимается в речи в сопоставлении с другими словами синонимического ряда. Экспрессивно окрашенные слова как бы «проецируются» на их стилистически нейтральные синонимы.

Синонимия создает широкие возможности отбора лексических средств, но поиски точного слова стоят автору большого труда. Иногда нелегко определить, чем именно различаются синонимы, какие они выражают смысловые или эмоционально-экспрессивные оттенки. И совсем не просто из множества слов выбрать единственно верное, необходимое.

Работа с синонимами отражает творческую позицию писателя, его отношение к изображаемому Голуб И.Б. Стилистика русского языка. - 4-е изд. - М.: Айрис-пресс. - 2003. - С.25. Об упорном труде писателей при отборе синонимических средств можно судить по черновым вариантам рукописей художественных произведений.

А поскольку важнейшая стилистическая функция синонимов - быть средством наиболее точного выражения мысли, актуальным является анализ вариантов семантико-стилистической правки художественных текстов по авторским черновикам и разным редакциям.

Интересны синонимические замены М.Ю. Лермонтова, которых в романе «Герой нашего времени» насчитывается более ста. Так, в повести «Княжна Мери» читаем: «Я стоял сзади одной толстой (пышной) Здесь и далее в скобках указан вариант, употребленный М.Ю. Лермонтовым в рукописи дамы, осененной розовыми перьями» [Пр. 2, 48]. Употребив определение толстая вместо пышная, писатель, с одной стороны, избежал тавтологии, а с другой - подчеркнул свое презрительно-ироническое отношение к представительнице «водяного общества». В другом случае: «Я никогда не делался рабом любимой женщины, напротив: я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть... Или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным (упрямым) характером? [Пр. 2, 39]» Семантические оттенки, различающие синонимы упорный - упрямый, указывают на предпочтительность первого, подчеркивающего волевое, деятельное начало, в то время как второй осложняется оттеночными значениями вздорный, несговорчивый, сварливый, неуместными в контексте.

В повести «Максим Максимыч» при описании портрета Печорина обращает на себя внимание такая синонимическая замена: «…Его запачканные (грязные) перчатки казались нарочно сшиты ми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев» [Пр. 2, 10]. Лермонтов зачеркнул слово грязные, посчитав его неуместным при описании одежды своего героя. Неуместным же выглядело бы и просторечное треснуть в предложении: «Он не церемонился, даже ударил (треснул) меня по плечу и скривил рот на манер улыбки» [Пр. 2, 8].

Так работа писателя с синонимами делает речь более точной, отражает его отношение к изображаемому. Не случайно Печорин, думает о муже княгини Веры, со слезами на глазах благодарившем его за то, что Печорин собирается рисковать жизнью на дуэли, защищая честь княгини Мери, - бедняжка (бедняк) [Пр. 2, 79] - здесь звучит не только жалость, но и насмешка, презрительность. А ведь именно презрительное отношение, а не мщение [Пр. 2, 90]- чувство, более характерное для Печорина.

Произведя замену существительного женщины на провинциалки («Производить эффект - их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия» [Пр. 2, 25]), автор подчеркивает, что описанный тип мужчин вызывает восторги `наивных, простоватых' женщин, а не всех женщин вообще.

Нередко в результате неточного выбора синонима нарушается лексическая сочетаемость, например « “Видишь, я прав”, - сказал опять слепой, ударив в ладоши (ладони)» [Пр. 2, 15] С глаголами ударить, хлопать предпочтительнее употреблять лексему ладоши. В другом случае М. Лермонтов заменяет глагол вскакивать (`быстрым движением подниматься с места') на подниматься (`перемещаться вверх') [Пр. 2, 16]. Это связано с тем, что зависимое слово медленно (`неспешно') противоречит по смыслу первому глаголу.

В некоторых случаях неуместными кажутся слова с суффиксами субъективной оценки, разумно замененные синонимами без этих аффиксов. В картине надвигающейся бури куда уместнее выглядят темные, густые тучи, нежели редкие, легкие тучки («Между тем луна начала одеваться тучами (тучками) и на море поднялся туман» [Пр. 2, 14]). Уличенная в том, что ей некогда нравился Грушницкий, княжна Мери потупила именно глаза [Пр. 2, 65], а не глазки, поскольку глазки здесь выглядели бы слишком кокетливо и не подходили бы для данной ситуации.

Есть эпизоды, в которых употребление некоторых слов противоречит описываемой ситуации. Так, рассказывая в повести «Фаталист» о казаке, убившем человека и запершемся потом в доме, М. Лермонтов употребляет первоначально лексему изба, заменив ее впоследствии на хата («Убийца заперся в пустой хате (избе), на конце станицы» [Пр. 2, 104]). Оба синонима применяются для обозначения деревянного крестьянского дома, но именно хата - употребляется в украинских и южнорусских говорах, а как известно, действие этой повести происходит именно на юге России. И именно на юге России мы чаще встретим черешни, а не вишни («Ветки цветущих черешен (вишен) смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками» [Пр. 2, 20]).

Интересно обращение к двум похожим ситуациям:

Действие происходит у источника. «“Я замужем!” - сказала она [Вера]. “Опять? Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, но между тем”... Она выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали» [Пр. 1, 21] .

«Она [Вера] схватила меня за руки. Княгиня шла впереди нас с мужем Веры и ничего не видала; но нас могли видеть гуляющие больные, самые любопытные сплетники из всех любопытных, и я быстро освободил (выдернул) свою руку от ее страстного пожатия» [Пр. 2, 73].

Первоначально М. Лермонтовым в обоих случаях был употреблен глагол выдернуть, имеющий значение - `извлечь резким, отрывистым движением'. Во втором случае, однако, автор предпочел заменить его сочетанием слов быстро освободил - `устранил' руку, `избавился' от пожатий. Динамика здесь остается прежней, экспрессия - утрачивается. В действии Веры чувствуется раздражение, страх быть замеченной с мужчиной. Поведение Печорина, напротив, отличается рассудочностью, продуманностью поступка.

Таким образом, выбор слова определяется его семантико-стилистическими особенностями: учитывается то окружение, в которое попадает слово - в пределах фразы и в более широком контексте, принимаются во внимание и оттенки смыслового значения.

Заключение

Цель данной работы - показать роль синонимов и их функционирование в языке М.Ю. Лермонтова. Данной постановкой цели обусловлены следующие задачи:

рассмотреть состояние проблемы в теории лингвистики;

представить классификацию синонимов;

выявить функционирование синонимов в различных стилях;

изучить варианты стилистической правки романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» по авторским черновикам с целью выяснения дифференциальных оттенков синонимов.

Предметом рассмотрения данной работы являются синонимические связи и слова, отношения между которыми обусловлены этими связями, т.е. синонимы, встречающиеся в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» и черновых записях писателя, и их стилистические свойства.

Во многих широко распространенных случаях из нескольких синонимов автором выбирается один, наиболее соответствующий специфическим целям высказывания. При этом выборе особое значение приобретают все дополнительные оттенки значения, имеющиеся у отдельных синонимов. Как уже было показано, они иногда в полной мере препятствуют использованию того или другого синонима.

Основная функция синонима - это точное выражение понятия и задуманной эмоционально-экспрессивной оценки. Говорящий выбирает из ряда имеющихся в языке единиц ту, которая лучше всего отвечает его замыслу. Эта работа авторского сознания. В тексте, как правило, появляется только одна единица синонимического ряда, существующего в языке. Важность такого отбора подчёркивается редакционными поправками: поэт, писатель при совершенствовании своего текста, профессиональный редактор в работе над чужим текстом обязательно используют синонимические уточнения.

Что же мешает употреблять их в этой фразе, несмотря на сходство в значении? Препятствием оказываются разнообразные второстепенные, дополнительные оттенки в этих словах.

Так, слово грядущий по сравнению с будущий характеризует торжественную речь. Оно вызывает в памяти стихотворные строки, где оно исключительно выразительно: Грядущие годы таятся во мгле (Пушкин); Его грядущее иль пусто, иль темно (Лермонтов). Поэтому оно и неуместно в простом деловом сообщении. Разглядывать обозначает чисто конкретное действие с помощью глаз (разглядывать полустертую надпись, разглядывать тропинку) -- "распознавать зрением" и в деловой речи с более широким и отвлеченным значением -- "изучать что-либо, знакомиться с чем-нибудь" -- неупотребительно. Утилизировать -- чисто технический термин, приложимый к материалам (утилизировать кости, утилизировать отходы нефти) и неуместный по отношению к явлениям языка. Союз да по сравнению с и, помимо его особого, присоединительного оттенка, выделяется тем, что он не проникает в деловую, научную речь; так, нельзя сказать: Подлежащее да сказуемое -- главные члены предложения; Широта да долгота определяют положение места на земной поверхности.

Проделанный опыт показывает, как те или другие особенности в значении синонима, не всегда отчетливо заметные, определяют его употребление. Умение разграничивать синонимы, выбирать из них наиболее уместный и точный представляет важный стилистический навык.

В то же время синонимы, обозначая одно понятие, могут выдвигать разные его особенности или отмечать разное отношение к обозначаемому им предмету или явлению, вследствие чего синонимы иногда не только не замещают один другой, а противопоставляются один другому; в этих случаях особенно ярко вырисовываются их отличия в значении и экспрессии. Так, одно понятие передвижения ногами передают глаголы ходить и шествовать, или один процесс принятия пищи -- глаголы есть и вкушать, но эти глаголы противопоставляются в таких примерах:

Библиографический список

Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. - «Вопросы языкознания», 1955, №1.

Винокур Г. Культура языка. Очерки лингвистической технологии. - М., 1975.

Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка / А.Н. Гвоздев. - изд. 3-е. - М. : Просвещение, 1965.

Голуб И.Б. Стилистика русского языка. - 4-е изд. - М.: Айрис-пресс, 2003.

Горбачевич К.С. Словарь синонимов русского языка. - М.: Изд-во Эксмо, 2005.

Кодухов В.И. Рассказы о синонимах. Книга для учащихся. - Л.: Просвещение, 1971.

Литературная энциклопедия. - 1937. - Т.10.

Львов М.Р. и др. Методика обучения русскому языку в начальных классах - М.: Просвещение, 1987.

Ожегов С.И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. - М., 1974.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка/ РАН, - М., 2003.

Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. - Изд. 4-е, испр. Учебник для вузов. - М., «Высшая школа», 1977.

Словарь синонимов под ред. А.П. Евгеньевой. - М., 1975.

Словарь синонимов. Справочное пособие/ Под ред. А.П. Евгеньева. - Л.: Наука, 1975.

Соловьев В.Д. Экспериментальные методы исследования семантической близости слов / В.Д.Соловьев // II Международные Бодуэновские чтения: Казанская лингвистическая школа: традиции и современность (Казань, 11-13 декабря 2003 г.): Труды и материалы: В 2 т. / Под общ. ред. К.Р. Галиуллина, Г.А. Николаева.- Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2003.- Т. 1. - С. 181.

Стилистический энциклопедический словарь русского языка /Под ред. М.Н.Кожиной. - М.: Флинта: Наука, 2003.

Сухотин В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языке. - М., 1960.

Учебный словарь: Русский язык. Культура речи. Стилистика. Риторика/ Т.В. Матвеева - М.: Флинта: Наука, 2003.

Фаворин В.К. Синонимы в русском языке, - Свердловск, 1953.

Щерба Л.В. Современный русский литературный язык. - Избранные работы по русскому языку. - М., 1957.

Щерба Л.В. Современный русский литературный язык. - Избр. работы по русскому языку. - М., 1957, С. 121.

Тексты

Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени // Лермонтов М. Ю. Сочинения: В 6 т. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954-1957. Т. 6. Проза, письма. - 1957.

И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев. М.: Художественная литература, 1975.

Приложение

Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени // Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954-1957.

1. Я знаю, старые кавказцы любят поговорить, порассказать; им так редко это удается: другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой, и целые пять лет ему никто не скажет "здравствуйте" (потому что фельдфебель говорит "здравия желаю"). А поболтать было бы о чем: кругом народ дикий, любопытный; каждый день опасность, случаи бывают чудные, и тут поневоле пожалеешь о том, что у нас так мало записывают. [С. 208 ]

2. Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию; потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал. [С. 210]

3.- Славная у тебя лошадь! - говорил Азамат, - если бы я был хозяин в доме и имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич!

- Да, - отвечал Казбич после некоторого молчания, - в целой Кабарде не найдешь такой. <…> Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу. Конь мой прыгал через пни, разрывал кусты грудью. <…> Вдруг передо мною рытвина глубокая; скакун мой призадумался - и прыгнул. Задние его копыта оборвались с противного берега, и он повис на передних ногах; я бросил поводья и полетел в овраг; это спасло моего коня: он выскочил.

<…>

Казбич молчал.

- В первый раз, как я увидел твоего коня, - продолжал Азамат, когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить. Я умру, Казбич, если ты мне не продашь его! - сказал Азамат дрожащим голосом. [С. 212]

4. - Да, - отвечал Казбич после некоторого молчания: - в целой Кабарде не найдешь такой. Раз, - это было за Тереком, - я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не посчастливилось, и мы рассыпались, кто куда. За мной неслись четыре казака; уж я слышал за собою крики гяуров, и передо мною был густой лес. Прилег я на седло, поручил себя Аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу. Конь мой прыгал через пни, разрывал кусты грудью. Лучше было бы мне его бросить у опушки и скрыться в лесу пешком, да жаль было с ним расстаться, - и пророк вознаградил меня. Несколько пуль провизжало над моей головою; я уж слышал, как спешившиеся казаки бежали по следам... Вдруг передо мною рытвина глубокая; скакун мой призадумался - и прыгнул. Задние его копыта оборвались с противного берега, и он повис на передних ногах; я бросил поводья и полетел в овраг; это спасло моего коня; он выскочил. Казаки все это видели, только ни один не пустился меня искать: они верно думали, что я убился до смерти, и я слышал, как они бросились ловить моего коня. Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по оврагу, - смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжают из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагёз; все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и начал молиться. Через несколько мгновений поднимаю их - и вижу: мой Карагёз летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных конях. Валлах! это правда, истинная правда! До поздней ночи я сидел в своем овраге. Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? во мраке слышу, бегает по берегу оврага конь, фыркает, ржет и бьет копытами о землю; я узнал голос моего Карагёза: это был он, мой товарищ! [С.213]

5. Конь же лихой не имеет цены:

Он и от вихря в степи не отстанет,

Он не изменит, он не обманет. [С.213]

6. Мало-помалу она приучилась на него смотреть, сначала исподлобья, искоса, и все грустила, напевала свои песни вполголоса, так что, бывало, и мне становилось грустно, когда слушал ее из соседней комнаты. [С. 220]

7. - Я твоя пленница, - говорила она, - твоя раба; конечно ты можешь меня принудить, - и опять слезы. [С. 220]

8. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. [С. 223]

9. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. [С. 223]

10. Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока... [С. 223]

11. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. "И ты, изгнанница, - думал я, - плачешь о своих широких, раздольных степях! Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки". [С. 226]

12. Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял… [С. 228]

13. Половину следующего дня она была тиха, молчалива и послушна, как ни мучил ее наш лекарь припарками и микстурой. [С. 228]

14. Перечитывая эти записки, я убедился в искренности того, кто так беспощадно выставлял наружу собственные слабости и пороки. [С. 249]

15. "Есть еще одна фатера, - отвечал десятник, почесывая затылок, - только вашему благородию не понравится; там нечисто!" Не поняв точного значения последнего слова, я велел ему идти вперед и после долгого странствования по грязным переулкам, где по сторонам я видел одни только ветхие заборы, мы подъехали к небольшой хате на самом берегу моря.

Полный месяц светил на камышовую крышу и белые стены моего нового жилища; на дворе, обведенном оградой из булыжника, стояла избочась другая лачужка, менее и древнее первой. [С. 250]

16. Прислушиваюсь - напев старинный, то протяжный и печальный, то быстрый и живой. [С. 254]

17. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине - чего бы, кажется, больше? - зачем тут страсти, желания, сожаления?.. [С. 261]

18. Через минуту она вышла из галереи с матерью и франтом, но, проходя мимо Грушницкого, приняла вид такой чинный и важный - даже не обернулась, даже не заметила его страстного взгляда, которым он долго ее провожал, пока, спустившись с горы, она не скрылась за липками бульвара... [С.267 ]

19. Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?.. [С. 268]

20. Мы друг друга скоро поняли и сделались приятелями, потому что я к дружбе неспособен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае - труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня есть лакеи и деньги! [С. 269]

21. - Я замужем! - сказала она.

- Опять? Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, но между тем... Она выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали. (А потом он - вынул свою…) [С. 278]

22. Я старался понравиться княгине, шутил, заставлял ее несколько раз смеяться от души; княжне также не раз хотелось похохотать, но она удерживалась, чтоб не выйти из принятой роли; она находит, что томность к ней идет, - и, может быть, не ошибается. [С. 290]

23. Он смутился и задумался: ему хотелось похвастаться, солгать - и было совестно, а вместе с этим было стыдно признаться в истине. [С. 295]

24. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла… [С. 297]

24. - Но если я ее не люблю?

- То зачем же ее преследовать, тревожить, волновать ее воображение?.. [С. 298]

25. Я вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал. [С. 323]

26. Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого роду чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса. [С. 329]

27. «Скажи, любезный, - закричал я ему в окно, - что это - оказия пришла, что ли?» - Он посмотрел довольно дерзко, поправил галстук и отвернулся; шедший возле него армянин, улыбаясь, отвечал за него, что точно пришла оказия и завтра утром отправится обратно. - «Слава богу! - сказал Максим Максимыч, подошедший к окну в это время. - Экая чудная коляска! - прибавил он: - верно какой-нибудь чиновник едет на следствие в Тифлис. Видно, не знает наших горок! Нет, шутишь, любезный: они не свой брат, растрясут хоть англинскую!»

- «А кто бы это такое был - подойдемте-ка узнать...»

Мы вышли в коридор. В конце коридора была отворена дверь в боковую комнату. Лакей с извозчиком перетаскивали в нее чемоданы.

- Послушай, братец, - спросил у него штабс-капитан: - чья эта чудесная коляска?.. а?..

Прекрасная коляска!.. - Лакей, не оборачиваясь, бормотал что-то про себя, развязывая чемодан. Максим Максимыч рассердился; он тронул неучтивца по плечу и сказал: «Я тебе говорю, любезный...»

- Чья коляска?.. моего господина...

- А кто твой господин?

- Печорин...

- Что ты? что ты? Печорин?.. Ах, боже мой!.. да не служил ли он на Кавказе?.. - воскликнул Максим Максимыч, дернув меня за рукав. У него в глазах сверкала радость.

- Служил, кажется - да я у них недавно.

- Ну так!.. так!.. Григорий Александрыч?.. Так ведь его зовут?.. Мы с твоим барином были приятели, - прибавил он, ударив дружески по плечу лакея, так что заставил его пошатнуться...

- Позвольте, сударь; вы мне мешаете, - сказал тот, нахмурившись.

- Экой ты, братец!.. Да знаешь ли? мы с твоим барином были друзья закадычные, жили вместе... Да где ж он сам остался?..

Слуга объявил, что Печорин остался ужинать и ночевать у полковника Н...

- Да не зайдет ли он вечером сюда? - сказал Максим Максимыч: - или ты, любезный, не пойдешь ли к нему за чем-нибудь?.. Коли пойдешь, так скажи, что здесь Максим Максимыч; так и скажи... уж он знает... Я тебе дам восьмигривенный на водку...

Лакей сделал презрительную мину, слыша такое скромное обещание, однако уверил Максима Максимыча, что он исполнит его поручение. [С. 240 - 241]

Размещено на Allbest.ru