Вербализация концепта "любовь" в поэзии Серебряного века

Помимо наиболее распространённого социологического направления,

особый вклад в разработку проблематики, связанной с полом, внесла философия постмодернизма, к основным направлениям которой относят постструктурализм, постмарксизм, деконструктивизм, феминизм. Все они определяются как постмодернистские, так как, несмотря на ряд различий, имеют много общего:

отрицают устойчивые эпистемологические основы, неоспоримые теоретические предпосылки, абсолютные и универсальные нормы и всеобъемлющие теоретические системы;

отвергают положение о социальной целостности и понятие причинности и являются приверженцами плюрализма, разнообразия, фрагментарности и неопределённости;

ставят под сомнение идею единого, рационального субъекта основу западной мысли с эпохи Просвещения, рассматривая его как социально и лингвистически фрагментированный по причине того, что:

признают языковую концепцию реальности, считая то, что мы принимаем за реальность, результатом наследуемой нами лингвистической системы, т.е. социально и лингвистически сконструированным феноменом. Язык отделён от контактов с внешним миром, познаваемым только с помощью языковых форм. Следовательно, наши представления о мире не отражают реальность, существующую за пределами языка, а могут быть лишь соотнесены с другими языковыми выражениями.

Одной из значительных концепций постмодернизма, являющихся методологическим основанием гендерных исследований, является теория власти Мишеля Фуко. Особое внимание он уделил вопросам пола, который интерпретировал как один из важнейших параметров самоидентификации личности и как одну из сущностных категорий её экзистенциального статуса. Он обосновал высокую значимость пола в западноевропейской культуре и показал особую роль дискурсивных практик в достижении максимального контроля над индивидами на основании тезиса о недоступности реальности для человеческого понимания вне структур языка. "Мир это не сообщник нашего познания и не существует никакого предискурсивного провидения, которое делало бы его благосклонным к нам. Дискурс, скорее, следует понимать как насилие, которое мы совершаем над вещами, во всяком случае, как некую практику, которую мы им навязываем; и именно внутри этой практики события дискурса находят принцип своей регулярности" [38, с. 80]. По М. Фуко, пол личности становится объектом контроля и подчинения посредством четырёх типов дискурсивных практик: педагогизации пола ребёнка, истеризации и медикализации женского тела, социализации репродуктивной функции и психиатризации извращённого удовольствия [38, с. 204]. В целом работы представителей постмодернистской философии (М. Фуко, Ф. Лакана, Ж. Дерриды, Ж. Делеза) сыграли важную роль в критике фаллогоцентризма патриархатной метафизики, основывающейся на мизогинии (женоненавистничестве), означающей нейтрализацию и исключение женского из системы рационального философского мышления и организации общественной жизни. Эта установка господствовала на протяжении длительного исторического периода в интеллектуальной истории человечества. Её основанием является бинарная оппозиция разума и тела, где разум ассоциируется с рядом позитивных характеристик, носителем которых выступает мужское начало, а тело с негативными характеристиками, представленными женским началом, следствием чего становится тезис о субъектности мужского и объектности женского. В социальном контексте культуры с помощью данной бинарной логической концепции патриархатное мышление оправдывает подчинённое положение женщины в обществе и репрезентирует её как несовершенное, нерациональное и в то же время непокорное существо, неспособное управлять своим телом и поведением. Женская сексуальность и репродуктивная способность делают женщин подверженными телесным и духовным угрозам, вследствие чего они нуждаются в защите и особом контроле, определяющем патриархатное сознание и общественное устройство [20, с. 390-391]. Согласно постмодернистской концепции, сознание современного человека насквозь пропитано идеями и ценностями мужской идеологии.

Вместе с тем в науке до сегодняшнего дня нет единого взгляда на природу гендера. Его относят, с одной стороны, к мыслительным конструктам, или моделям, разработанным с целью более четкого научного описания проблем пола и разграничения социокультурных функций, с другой стороны.

Анализ имеющихся на данный момент работ позволяет определить ряд линий, по которым велась весьма интенсивная исследовательская работа. Изучались особенности письменных текстов, порожденных мужчинами и женщинами. Одной из первых работ в этой области было исследование Т.Б. Крючковой. Изучались особенности письменных текстов, порожденных мужчинами и женщинами.Втекстаххудожественнойпрозы анали-

зировалось и статистически фиксировалось употребление частей речи. Автор обнаружил, что в женских текстах количественно выше употребление местоимений и частиц, а в мужских более частотно употребление имен существительных [39].

А.А. Вейлерт, исследуя неподготовленные устные высказывания, обнаружил в женской речи большую частотность употребления глаголов и союзов. Обнаружилось также, что женщины имеют более развитый лексикон. В речи мужчин А.А. Вейлерт установил большую встречаемость прилагательных и наречий, более частое употребление абстрактных существительных [40]. О.А. Рыжкина и Л.И. Реснянская выяснили, что одни и те же лексемы воспринимаются мужчинами и женщинами как имеющие разную степень положительной или отрицательной оценки [41]. Влияние половозрастных особенностей говорящего на процесс вербальной коммуникации доказывается в работе Л.Р. Мошинской [42].

По результатам исследования И.Г. Овчинниковой, посвященного анализу воздействия языковых средств рекламы на реципиентов, мужчины менее чувствительны к тропам, а женщины склонны более высоко оценивать стереотипы, чем отклонения от них. На наш взгляд, в этом случае чистоту эксперимента нарушает разная профессиональная принадлежность групп информантов (женщины-филологи и мужчины-физики), что признает и автор работы [28]. В этой связи следует заметить, что вопросы разграничения гендерного и иных факторов, влияющих на языковую компетенцию и коммуникативноеобщение (социальные параметры, профессия, возраст, образ жизни и т.д.), представляют большую сложность и нуждаются в тщательной проработке.

В работе Е.А. Земской установлено, что женское ассоциативное поле выглядит более обобщенным и "гуманистическим" (природа, животные, повседневная жизнь), в то время как мужчины ассоциируют себя со спортом, охотой, профессиональной и военной сферами; большинство слов с суффиксами женского рода, обозначающих род занятий, оцениваются как обладающие "меньшим достоинством", чем соответствующие имена мужского рода; женщины чаще употребляют междометия типа "ой" [43].

Со ссылкой на экспериментальную работу Н.Ф. Верхоланцевой (1989) Е.И. Горошко [44, с. 25] утверждает, что "в образе современной женщины для мужчин основными оказываются черты, так или иначе связанные с ее отношением к мужчинам, для женщин же наиболее актуальными являются ее деловые качества. Различия касаются также эмоционально-оценочной стороны: мужчины относятся к современным женщинам сверхкритично, наделяя их в основном негативными характеристиками, женщины, напротив, чаще указывают слова, выражающие положительную эмоциональную оценку".

Е.И. Гапова и А. Р. Усманова утверждают, что "в образе современной женщины для мужчин основными оказываются черты, так или иначе связанные с ее отношением к мужчинам, для женщин же наиболее актуальными являются ее деловые качества. Различия касаются также эмоционально-оценочной стороны: мужчины относятся к современным женщинам сверхкритично, наделяя их в основном негативными характеристиками, женщины, напротив, чаще указывают слова, выражающие положительную эмоциональную оценку" [45, с. 54]. Этот вопрос нуждается, на наш взгляд, в дальнейшем исследовании. Отличительной чертой советской, а затем российской лингвистической гендерологии можно также назвать выраженную практическую направленность исследования мужской и женской речи.

Следует также обратить внимание на тот факт, что, если авторы, исследующие мужскую и женскую речь, пользуются словами мужчины и женщины, то приписываемые лицам того или иного пола речевые особенности воспринимаются как природно обусловленные на что обратили внимание Е.А. Земская, М.А. Китайгородская и Н.Н. Розанова: "Типическая черта построения текста, свойственная женщинам, включение в ход разговора, беседы, диалога на какую-либо не связанную с конситуацией тему той тематики, которую порождает конситуация (обстановка речи, действия, которые производят говорящие и т.п.). Можно думать, что такое переключение тематики... не является особенностью женщин как людей определенного пола, но связано, скорее, с их социальными, семейными и т.п. ролями" [46, с. 12],например, с ролью хозяйки дома. Мужчинам, вынужденным совмещать два вида деятельности, также свойственно переключаться, как отмечают указанные авторы, но в силу социальных причин это происходит значительно реже.

Интересным исследованием в области гендерологии является работа Н. В. Серова о светоцветовой терапии с точки зрения гендера. В работе автор указывает, в чем заключается социокультурная специфика гендерных различий интеллекта. Н.В. Серов считает, что в хроматизме сознание (как компонент интеллекта, моделируемое белым цветом) подразделяется на правосознание и самосознание. Как уже говорилось, первым при нормальных условиях жизни в большей мере характеризуются женщины, поскольку репрезентативно они более законопослушны и социализированы. Так, характерными чертами женского правосознания являются "врожденное материнство, миролюбие, рассудочность, лучшая восприимчивость к воспитанию и обучению, меньшая криминогенность, лучшие вербальные способности и многое другое" [47, c. 3-4]. Самосознание же определяется приобретенной от социума "Я-концепцией", достоверно характеризующей мужчин, имеющих ярко выраженные черты повышенной самооценки, самоконтроля, самопознания и т. п. Кроме того, мужчина достоверно чаще женщин компетентен, властен, агрессивен, самоуверен и социально не ограничен вплоть до криминогенности. Давно замечена много большая восприимчивость к цветам женщин, чем мужчин. И не только из-за большей эмоциональности первых. Душа женщины раскрывается в цвете, поскольку слова ее предназначены для общества. А оно может и осудить ее душу. И даже оскорбить с позиций своей общественной морали" [47, с. 12-16].

Н.В. Серов отмечает: аналогично тому, как родившаяся в подсознании идея для ее воплощения должна пройти стадии осознания, логического контроля и т. д., так и цвет переходит в форму. Иначе говоря, если идея через чувства переходит в понятие, то было бы логичным соотнести цвет с идеей, а форму с вербализованным понятием и / или опредмеченным цветом, например, в одежде. Так, по данным А.В. Суховой, мужчины больше внимания обращают на контуры, а женщины на цвет [48, c. 233-234]. Итак, и гендер, и цвета связаны с представлением о мире.

Таким образом, следует подвести некий итог. В лингвистике термин "концепт" определяют по-разному, мы остановились на следующем: "…совокупность языковых и неязыковых средств, прямо или косвенно иллюстрирующих, уточняющих и развивающих его содержание". Термин "гендер" используется для описания социальных, культурных, психологических аспектов "женского" в сравнении с "мужским", то есть "при выделении всего, что формирует черты, нормы, стереотипы, роли, типичные и желаемые для тех, кого общество определяет как женщин и мужчин".

3. Концепт "любовь" в АСПЕКТЕ гендерной лингвистикИ

Гендерные исследования (гендерология) новая междисциплинарная область научных исследований, в центре которой находится пол как социо-культурное образование. В России, как известно, гендерология находится в процессе становления и институционализации. В последние годы в круг наук, связанных с гендерными исследованиями, все активнее вовлекаются не только социальные, философские, экономические науки, но и лингвистика, культурология, а также литературоведение. Хотя именно эта область методологически менее всего разработана как в зарубежном, так и в отечественном литературоведении.

Важной категорией гендера является гендерное самосознание [49]. "Гендерное самосознание, утверждает В. Макаров, является системой, элементами которой выступают, помимо гендерной идентичности, представления о собственном соответствии моделям феминности и маскулинности, оценка подобного соответствия и готовность поступать в плане создания собственной модели поведения. Гендерное самосознание это разновидность социального самосознания, которое обладает такими же признаками, как национальное или классовое самосознание" [50, с. 17]. Соответственно феминность и маскулинность основные формы гендерного самосознания, которые реализуются в определенном гендерном типе и способствуют формированию гендерной идеологии, реализуя ее в различных видах социального поведения. Наличие гендерного самосознания ведет к формированию гендерной поэтики.

Методологической основой гендерных исследований в литературоведении является концепция субъекта, теоретические основы которого заложены в работах В. Вулф "Второй пол" [51], с ее концепцией "Другого", исследованиях Ю. Кристевой, Люс Иригарай, Ж. Дерриды, Ф. Лакана, в которых была раскрыта особая роль женщины в оформлении структуры сознания человека [52].

Итак, гендерологическое направление, объектом которого являются зафиксированные в литературе социально-психологические стереотипы фемининности и маскулинности, воплощается в особой картине мира, особой точке зрения автора и героя, особой системе персонажей, в особом характере авторского сознания, объектно-субъектной системе, реализуются в особом типе женской-мужской литературы (речевых жанрах), репрезентирующихся в особенностях речевого поведения мужчин и женщин, особом стиле женской и мужской поэзии и прозы, а также в жанровой системе, имеющей также гендерное измерение [там же].

Что касается реализации концепта любовь, безусловно, он отражает представления о базовых ценностях, в которых выражены основные убеждения, принципы и жизненные цели, и стоит в одном ряду с концептами счастья, веры, надежды, свободы. Он напрямую связан с формированием у человека смысла жизни как цели, достижение которой выходит за пределы его непосредственно индивидуального бытия [53, с. 198-208].

С.Г. Воркачев считает, что в семантическом составе лексических единиц, передающих понятие любви в естественном языке, выделяются три уровня признаков. Прежде всего, это дефиниционные семы, совокупность которых совпадает с дефиниционной частью полного (но не избыточного) определения и позволяет выделить предмет из класса ему подобных. Признаки избыточные (redundant), несущие информацию, превышающую необходимый и достаточный минимум сведений для такого выделения, являются энциклопедическими. И, наконец, ряд семантических признаков занимает промежуточное положение между дефиниционными и энциклопедическими: они представляют собой переформулировку дефиниционных либо логические следствия из них и являются импликативными [53, c. 209].

Любовь возможно понять как непосредственное, глубокое и интимное чувство, предметом которого выступает, прежде всего, человек (но может быть и объект, имеющий особую жизненную значимость). Любовь представляет собой средство социализации человека, вовлечение его в систему общественных отношений на основе спонтанной и вместе с тем внутренне мотивированной потребности в движении к более высоким ценностям. Любовь единственный способ понять другого человека в его глубочайшейсущности. Существует множество типологий и определений любви, предлагаемых разными авторами, их историко-культурный анализ предлагаетсявследующем разделе.

3.1 Этимологический анализ лексемы любовь КАК ЯДРА КОНЦЕПТА

Внутренняя форма этого концепта, т. е. выражающих его слов любить, любовь, не такая строгая и ясная как можно ожидать от содержания. Она противоречива, разорвана и местами как бы исчезает из ментального поляконцепта. Глагол любить по своему происхождению и форме каузативный, т. е. Означающий "вызывать в ком-то или чем-то соответствующее действие, заставлять кого-то или что-то делать это" [1, c. 83]. По своей форме любити он в точности соответствует древнеиндийскому lobhauati "возбуждать желание, заставлять любить, влюблять" [54, c. 145]. Также возможно провести параллели к глаголу лыбнуться, корни которого мы находим и русском языке: у-лыбнуть (обмануть), у-лыбнуться (пропасть), лыбить, лыбиться, у-лыбиться, "улыбаться". В значении этого русского глагола видны компоненты "обмануть", "исчезнуть", которые можно объединить в одном "сбить со следа" [54, c. 146]. Такой в точности семантический компонент представлен в древнеиндийских глаголах, которые совмещают два значения "заблудиться, сбиться с пути, прийти в беспорядок" и "жаждать чего-либо" [55, c. 146]. Глагол лъбнуть в такой форме долго не существовал, а стал по форме приближаться к другому глаголу льнути, лнути, лнуть "льнуть телом и душой к кому-либо" [там же]. Словарь Д.Н. Ушакова определяет его так: "Испытывая нежное, дружеское влечение, стремится быть ближе к кому-либо" [56, c. 236]. Каузативный глагол любить, покинув свое исходное место и значение (вызывать любовь, влюблять), занял место глагола лъбнуть и, в сочетании с приставкой по-, принял его значение "впасть в состояние любви, полюбить" [1, c. 83]. Глагол лъбети "пребывать в состоянии любви, влечения к чему-либо или кому-либо", сохранялся дольше в виде любети. С приставкой у- он означал "понравится, полюбиться". Улюбити был активным глаголом действия "полюбить кого-либо, что-либо", а улюбети глаголом неактивного состояния "понравится, полюбиться" [1, c. 83]. Фонетическое сходство любити и любети способствовало тому, что последний по форме и семантике как бы влился в первый. Таким образом, глагол любить занял место остальных глаголов и вобрал в себя их значения, были стерты смысловые различия. Семантика старого глагола состояния проступает в причастии на -имъ, которое сохраняет свое исконное не пассивное, а медиальное значение, т. е. значение действия, совершающегося "для себя", "внутри себя" [1, c. 84]. Так, старославянское лежимъ буквально "лежимый" значит не "укладываемый", а лежащий; подобно этому любимъ значит не только "любимый", но и "любящий" [1, c. 84]. В старославянском языке оно могло быть формой только глагола любити, а в древнерусском формой как любити, так и любети; у этого причастия, как и у глагола, к тому же сохранялось старое управление дательный падеж, указывающий на стремление к цели, вместо внимательного [54, с. 146]. Нужно сказать, что глагол, как бы не касаясь существа концепта, оформляет отношения действий с концептом, и поэтому на первый план выходят материальные отношения. Так, улыбка, улыбнуться становится действием-ответом на "возбуждение любви", а греческое слово от того же корня как пассивное причастие означает не чувство, а тело продажную женщину, блудницу.

В народном быту вместо люблю говорят жалко, жалею (кого). Жалеть глагол того же спряжения, что древнерусское любети, но передает не само чувство любви, а физическое ощущение от него, его след в душе: жалеть от того же корня, что жалить [54, c. 147]. Опять-таки и при этом способе выражения концепт "любовь" остается не затронутым и не выраженным, на него лишь извне, по внешним признакам намекается. К существу концепта приближается, насколько это возможно, не глагол, а имя древнерусское любъ [1, c. 85]. Это слово может выступать и как имя прилагательное любъ, люба, любо "милый, милая, милое", и как наречие: любо "мило, хорошо", и как существительное имя любви, "любось" любы или любо [54, c. 147].

Ю.С. Степанов отмечает, древнерусское слово любо (существительное) воспроизводит древнейший индоевропейский способ образования абстрактных имен чувств, качеств и т. п. без всяких суффиксов от прилагательных, так, например, в латыни: verum "истина", по форме просто прилагательное среднего рода "истинное, верное". Позднее в истории каждого отдельного языка эти первичные имена заменяются суффиксальными латинское veritas, русское любы, любовь.

Что означал сам корень люб- ? Ближайшую и единственно точную параллель к славянскому дает готский язык, где имелось прилагательное liufs "милый, любимый" [54, c. 147] и производные от того же корня. Однако это качество было лишь одним из значений данного корня. Косвенным образом, по семантическим следам восстанавливают еще два значения: "надежный", готское ga-laubjan "верить"; "ценный", готское ga-laufs; все эти значения как бы совмещены в древневерхненемецком ga-laub "возбуждающий доверие, приятный" [54, c. 147]. Плюс значение в современном немецком glauben "верить", glaub муж. "вера" (в том числе и в христианскомсмысле) [54, c. 148]. Эти семантические признаки указывают на то, что концепт "любовь" развивался по той же семантической модели "взаимных отношений двух лиц". Глагол любить, каузатив, первоначально означал, что некто "сам" возбуждает желание, чувство любви в "другом", после чего наступает "состояние любви"[1, c. 86]. Это заставляет обратить внимание на элемент "попеременного сравнения", взаимного уподобления двух лиц. Действительно, его можно найти в русской и английской языковых моделях этого чувства в концепте "нравится". Действию "нравления предшествует внутреннее состояние подготовки, "приноровления", протекающее в "ней" или в "нем" [1, c. 86]. Это более точно выражается словами "подходят, начинают подходить друг к другу" здесь перед нами элемент сравнения.

В точности такой же элемент мы находим в английской модели I like her (him) "Она (он) мне нравится", даже по буквальному, этимологическому, смыслу слова "Я подобен ей (ему)" [1, c. 86]. Отличие от русской модели лишь в том, что (Я) представлен здесь более активным в субъектной, а не в объектной форме. Но элемент сравнения подчеркнут определеннее. Глагол like "нравится, любить" по происхождению то же самое слово, что like "подобный". Предшествовали им исторически древнеанглийское lician "нравится", готское leikan с тем же значением основаны на словах со значением "тело, плоть" общегерманское lika, древнеанглийское lic, средневерхненемецкое lich, современное немецкое leiche женского рода "труп" [54, c. 148], от которых происходят прилагательное со значением "подобный" в английском языке.

Русское норов имеет индоевропейский прототип, который выступает таким же компонентом сравнения в сложных прилагательных. Отличие от германской модели в том, что там компонентом сравнения выступает "тело", а здесь "дух, характер, нрав".[55, c. 65].

Компонент "подобие" внутри концепта "любовь" выступает не в статичном, а в динамичном плане, скорее как уподобление друг другу, чем просто как "подобие". Это отражено в русском влюбить ( в себя ), "заставить любить" [55, c. 44]. Резюмируя, следует сказать, что внутренняя, языковая форма концепта "любовь" складывается из трех компонентов:

"взаимное подобие" двух людей;

"установление, или вызывание этого подобия действием"; осуществление этого действия, или, скорее, цикла действий по "круговой модели".

3.2 О ТИПОЛОГИИ ВИДОВ ЛЮБВИ

О любви говорится в самых древних мифах Греции и Рима (Эрос у греков, Амур у римлян). Любовь ранней античности можно назвать античным эросом. Это как бы предлюбовь, в ней еще много общеприродного, свойственного и животным. Тема любви выражается тогда в скульптуре, лирической поэзии, трагедии. Уже тогда любовь получает психологическую окраску, понятие любви в своей эволюции усложняется и сужается, любовь как чувство приобретает все большую ценность. Любовь становится ценностью в результате распада древнего синкретизма общества и личности, личность осознает все больше свои отдельные, частные интересы. В лирике появляется (Овидий, Гомер, Архилох, Сапфо, Мосх, Бион и т.д.) мотив верности любви, ревности; что можно считать признаком появления индивидуальной любви.

Классической типологией видов любви до сих пор считается античная типология, различающая такие типы любви как: филия, сторге, агапе, эрос [56, c. 29]:

ФИЛИЯ (philio греч. любовь-привязанность, симпатия, дружба,на англ. это будет синонимом не to love, а to like). Означает связь индивидов, обусловленную социальным или личным выбором. Духовная, открытая, основанная на внутренней симпатии любовь, выражающая соединение подобных принципов.

СТОРГЕ (storge-греч. привязанность) означает любовь-привязанность особого семейно-родственного типа, это нежная, уверенная, надежная любовь, которая устанавливается между родителями и детьми, мужем и женой, гражданами отечества. Порождает чувство родовой общности. Сторге предполагает уже готовые, сложившиеся социальные отношения вне свободы и сознательного выбора.

АГАПЕ (греч. любовь к ближнему) понятие в дохристианском миропонимании, означающее деятельную, озаряющую любовь в отличие от эроса или "страстной любви". В последствии в раннехристианской обрядности таинство евхаристии совершалось вечером, поэтому агаре это "вечеря любви" или "тайная вечеря". Предполагалось братское отношение верующих между собой. Позже евхаристия и "вечеря любви" были жестко разграничены в христианстве. Агапе разумная любовь, возникающая на основе оценки какойлибо особенности любимого, его черт характера и т.д. Эта любовь основана не убеждении, а не на страстном чувстве.

ЭРОС (греч. любовь) 1. Мифологическое олицетворение любви и сексуальности; 2. Персонифицированное обозначение сексуального инстинкта жизни (влечение) и сохранения. Словом, эрос обозначается чувства, направленные на предмет с целью полностью вобрать его в себя. Любовь-страсть.

Эмпедокл, софисты и пифагорейцы понимали любовь безлично, абстрактно.

Платон сыграл важную роль в процессе формирования концепта любовь. Платон рассказывает об андрогинах (двуполых людях), которых Зевс, чтобы их ослабить, разрезал на две половинки: "Итак, каждый из нас это половинка человека… и поэтому каждый из нас ищет всегда соответствующую ему половину" [57, c. 129]. Духовные мотивы любви у Платона определили концепцию "платонической любви", которая у философа легко соединяется с любовью к прекрасному, к вечному обладанию благом, к мудрости и добродетели. Постичь мир совершенных идей, пребывая среди сотворенных подобий, можно лишь посредством приобщения к тем телесным предметам, где образы воплощены наиболее адекватно, т. е. к прекрасным. Подняться к царству нетленных образцов может лишь влекомый эросом [57, c. 130].

Платон строит свою знаменитую лестницу любви и красоты: от единичного прекрасного тела к прекрасным телам вообще затем к красоте души затем к неукам и т.д. "до самого прекрасного вверх" (Пир). Платоном поставлена последняя точка в семантическом расслоении понятия любовь: любовь, ведущая человека по первым, доступным большинству, ступеням означенного восждения, он называет Афродитой Пандемос (всенародной); поднимающую же на вершину лестницы, к самой идее прекрасного, Афродитой Уранией (небесной) [57, c. 131].

Аристотель уделял немного внимания проблеме любви. Понятие любви гармонично входит в его общефилософскую концепцию: в движении небесных сфер проявляется некая вселенская любовь к духовному принципу движения неподвижному перводвигателю [ там же ].

В целом, в античности любовь выступает как некая безличная сила, а эстетический идеал, характерный для классического полиса, задавал установку на изначальное единство и гармонию тела и духа. Грек не задавался вопросом о природе и сущности любви.

3.3Анализ концепта "любовь" с религиозной точки зрения

Идеал, внесенный христианством идеал всеобъемлющей любви как основы человеческого бытия. Этот идеал сформировался в позднеантичном мире.

В Ветхом Завете главным принципом взаимодействия Бога с человеком был страх, в Новом Завете уже любовь, подчинившая страх себе. Воплощение Сына Божия рассматривается как акт любви Бога к людям. Любовь к ближнему необходимое условие любви к Богу. Любовь, таким образом, становится главной ценностью в христианскую эпоху. Всепрощающая любовь к ближнему делает человека равным Богу. Любовь в Новом Завете высшая ценность, высшее благо, без которого и вне которого все позитивное в мире утрачивает свой смысл; это предел нравственного и бытийного совершенства человека. "Всеобъемлющая, всепрощающая любовь к людям главное орудие в руках христиан против существующего зла и насилия, вся раннехристианская культура устремлена к воплощению идеалов христианского гуманизма в жизнь" [57, c. 143]. Августин для него истинное познание Бога возможно через любовь, любовь к ближнему у Августина не самодовлеюща, она есть лишь путь к Богу. В этом и есть высшая ценность любви. Августин проводил резкую грань между вожделением и любовью [57, c. 143]. "Разврат это не удовлетворение желания, а наслаждение им. Порочность заключается в вожделении наслаждения, поэтому наслаждение рассматривается как порок. Любовь не должна быть наслаждением, она должна быть во имя здоровья, продолжения рода. Всякая любовь всегда стоит ниже любви к Богу. В грехе повинно не тело, а душа" [57, c. 144].

Григорий Нисский пишет : "Познание осуществляется любовью" [57, c. 158]; т. е. цель познания Бог достижима только через любовь. В этом ее ценность.

В философии Максима Исповедника любовь также предстает как важный гносеологический фактор. Высшее знание обретается человеком на путях и в акте безмерной любви к Абсолюту. Слияние с Богом в акте божественной любви блаженство. Это делает возможным спасение и бессмертие. Он различает пять видов любви:

"ради бога";

"по естеству";

"из тщеславия";

"из корыстолюбия" [57, c. 169].

Обобщенный прототип, семантическая модель любви, построенная на основе анализа представлений о ней в научном типе сознания в этических и психологических исследованиях и словарях, выглядит следующим образом [58, c. 21]. Любовь что чувство, вызываемое у субъекта переживанием центрального места ценности объекта в системе его личностных ценностей при условии рациональней немотивированности выбора этого объекта и его индивидуализированности уникальности. При этом любящий испытывает желание получить предмет в свою "личную сферу" или сохранить его в ней, желает ему добра и процветания, готов идти ради него на жертвы, заботиться о нем, берет на себя ответственность за его благополучие, он находит в любви смысл своего существования и высший моральный закон. В эротической любви libido половое влечение сопровождается сочувствием и состраданием [58, c. 21]. Любовь чувство непроизвольное, спонтанное, "любовное" желание блага и благожелание неутолимы. Возникновение любви связано с красотой предмета, со стрессовостью обстановки и наличием в "алфавите чувств" субъекта знака дня соответствующей эмоции. Любовь чувство, развивающееся и умирающее, способность любви у человека зависит от природного и возрастного ресурса [59, c. 224]. Влюбленность сопровождается у человека изменением взгляда на мир и на любимого, а также депрессивно-эйфорическими проявлениями. Любовь полна противоречий включает в себя момент ненависти к своему партнеру, вместе с наслаждением приносит и страдание, она результат свободного выбора объекта и крайней от него зависимости. Считается, что любовь высшее наслаждение и что ее суть заключается в гармонии, взаимодополнении [59, c. 236].

Производная семантика в составе концепта любви связана, прежде всего, с центральностью положения предмета любви в системе личностных ценностей субъекта и представлена через "каритативный блок": благожелание, нежность, заботу, уважение к личности любимого, снисходительность к его слабостям и недостаткам, сострадание и жертвенность, преданность и готовность прощать. В зависимости от содержаниямогут бытьвыделены ситуативные (мотивационно-прагматические) концепты, концепты, основанные на синтагматических и парадигматических отношениях, концепты, соответствующие разным языковым и культурным стратам, концепты, связанные с личным и народным опытом, концепты, вводимые религиозными, фольклорными, поэтическими текстами.

Ситуативные концепты включают в себя адресанта, адресата, обстоятельства, цель и результат.

Концепты, основанные на синтагматических отношениях, определяются сферой семантической сочетаемости глаголов. Глагол любить обозначает чувство-действие, т.е. чувство, происходящее в психике субъекта и направленное на объект (предметное дополнение). Это наиболее общее значение можно рассматривать как структуру, состоящую из следующих взаимосвязанных семантических уровней: а) испытывать любовь (чувство в психическом "я" любящего); б) испытывать внутреннюю склонность к ко- му-, чему-либо; в) действие как способность объекта подвергаться какому-либо воздействию; г) действие как способность объекта эксплицировать содержание психического процесса, протекающего в субъекте; д) действие как способность соединяться с терминами модального значения. Семантические уровни а), б), в) и г) моделируют концепты по отношению к субъекту. Эти уровни обеспечивают глаголу любить сочетаемость с субъектными актантами именами живых существ, уровень в) также и с именами со значением неодушевленных предметов. Последнее основывается на переносных значениях, метафоре. Семантические уровни б), г) и д) моделируют концепты по отношению к объекту. Объектными актантами в этих случаях выступают пропозиции и имена пропозитивного значения [53]. Здесь возможны различные преобразования, влияющие на способ представления концепта. Сравните: Я люблю во всем порядок; То, что я люблю во всем порядок, правда; Я люблю, чтобы во всем был порядок.

Концепты, основанные на парадигматических отношениях, формируются семантическим полем "чувство-действие", ассоциативными отношениями, тезаурусом синонимов (любить питать слабость к кому-чему, обожать, симпатизировать, быть неравнодушным к кому), антонимов (любить-ненавидеть). Концепты ассоциативного типа содержат семантико-грамматические, историко-культурные и ценностно-этические характеристики ассоциатива "любить": человек, ненавидеть, жизнь, сильно, девушку, жить, мужа, женщину, крепко, природу, его, тебя, себя, горячо, жалеть, животных, верить, всех, дело, по-настоящему, уважать, страдать, некого, без оглядки, без остатка, да радоваться, я люблю тебя, жизнь (от стимула к реакции); женщину, верить, огонь, обещать, относиться, просто, помнить, сердце, чадо, быть, интересовать, носить, смеяться, снова, спать, театр, хорошо (от реакции к стимулу) [60].

Концепты, отражающие собственный опыт субъекта, носят характер фиксации ощущений и относятся к микромиру человека. Под этот случай подпадают концепты, которые являются результатом анализа состояния и принятия решения. В наиболее "чистом" виде такие концепты представлены во внутренней речи: Тут только она поняла, что вопрос касается не ее одной, с кем она будет счастлива и кого она любит, но что сию минуту она должна оскорбить человека… За что? За то, что он, милый, любит ее, влюблен в нее… "Боже мой, неужели это я сама должна сказать ему? подумала она. Ну что я скажу ему? Неужели я скажу ему, что я люблю другого? Нет, это невозможно. Я уйду, уйду" (Толстой Л.Н. "Анна Каренина").

Концепты, в которых отражен опыт народа, входят в сферу знания всех членов социума, с систему связей макромира.

Итак, любовь - форма духовной культуры, представленная в тезаурусе человека как индивидуальное переживание чувства преданности людям, предметам и явлениям окружающего мира, идеям, мечтам, самому себе, когда объект этого чувства становится выше и ценнее личного "Я" и без слияния с избранным объектом, овладения им, единения человек не мыслит своего существования или, по крайней мере, ощущает глубокую неудовлетворенность, свою неполноценность, неполноту индивидуального бытия. Такое понимание любви включает в себя все ее виды (к жизни, сексу, женщине или мужчине, к детям и родителям, к себе, к деньгам, славе, власти, искусству, науке, Родине, Богу и т. д.), объединяет все три значения слова в русском языке (чувство глубокой привязанности к кому -, чему-либо; чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола; внутреннее стремление, склонность, тяготение к чему-либо [61, с. 328.] и шире, чем обыденное представление о любви как сильном влечении к лицу противоположного пола, несмотря на то, что фрейдизм его учением о сексуальной природе всех культурных явлений и сублимации либидо возвращает термину его значение.

Основой метафорических выражений с этим словом служат мотивирующие образы. Эти образы антропоцентричны. "Поскольку внутренний мир человека моделируется по образцу внешнего, материального мира, основным источником психологической лексики является лексика "физическая", используемая во вторичных, метафорических смыслах".

4. Концепт "любовь" с точки зрения гендерной репрезентации (на примере поэзии А.А. Ахматовой и Н.С. Гумилева)

4.1 Проблема сходства и различий в психологии мужчин и женщин

Данный вопрос является предметом размышлений нескольких поколений ученых. К концу ХХ века в психологии сформировались два взаимосвязанных, но не тождестственных направления исследований психология половых различий и гендерная психология.

Понятно, что, ориентируясь на гендерные различия, нужно всегда помнить о биографии автора, о влиянии на его творчество других писателей и поэтов, а также о социо-культурной ситуации, в которой жил автор. Но всё же главную, ведущую линию творчества составляет творческая индивидуальность, не последнюю роль, в которой играет осознание писателем принадлежности к полу.

Приступая непосредственно к сравнению творчества Н. Гумилёва и А. Ахматовой, нужно, прежде всего, оговорить аспекты, по которым будет идти сравнение.

Во-первых, трудно себе представить женскую или мужскую фонетику. Понятно, что общеупотребительные языковые реалии будут использоваться всеми членами социума независимо от социальных, возрастных или половых различий. Это касается и фонетических, и лексических, и морфологических средств.

Представить себе также мужской или женский лексикон также очень сложно, поскольку язык явление социальное в первую очередь. Но попытки такого словаря имеются. Например, в монгольских семьях женщинам запрещается называть родственников мужа. Как правило, запреты (скорее этического плана) на грубую брань касаются именно женщин и девушек. Понятно, что это отголоски древних мифологических представлений о могуществе женщин как носительниц сакральных знаний, и вера в могущество слова. Но, тем не менее, такие ограничения имеются.

Думается, что говорить о мужских и женских языках можно не на уровне лексических регламентаций, а на уровне активного словарного запаса индивида. Наверное, не вызовет сомнений предположение, что наиболее частотными в лексиконе женщин будут слова семантического поля: дом, дети, быт, мужчины, любовь. В лексиконе же мужчин будут преобладать слова семантического поля: карьера, работа, успешность, машины, компьютеры, женщины.

Что касается поэтического творчества, то здесь, в связи наибольшим уровнем абстракции, и эффектом эстетизации бытия, мы можем столкнуться с тем, что частота употребления слов одного поля будет примерно одинакова. Различия же гендерного свойства будут присутствовать на уровне сюжета темы и, конечно, темы любви.

4.2 ВЕРБАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТА "ЛЮБОВЬ" В ПОЭЗИИ Николая Гумилева и Анны Ахматовой в лексико-семантическом аспекте

Концепт "любовь" образуют слова со значением "любовь". Данное поле в поэзии Н. Гумилева и А. Ахматовой представлено отдельными лексемами, которые являются в основном именами существительными. В концепт входят также единицы, представляющие собой словосочетания. То есть для рассматриваемого концепта характерны номинативные единицы разной структуры. А. Ахматовой Н. Гумилёв посвятил открыто всего одно стихотворение, зато сколько стихотворений, куда более выразительных, сочинил, не называя её, но они явно относятся к ней и к ней одной (например, "Пятистопные ямбы"). Перечитывая эти стихи, можно восстановить драму, разлучившую их так скоро после брака, и те противоречивые чувства, какими Н. Гумилев не переставал мучить и её, и себя; в стихах он рассказывал свою борьбу с ней и несравненное её очарование, каясь в сове вине перед ней, в вине безумного Наля, проигравшего в кости свою Дамаянти. Стихи говорят сами за себя. Вспомним только о гумилёвском портрете "Она", который он мог написать, конечно, только с А. Ахматовой:

Я знаю женщину: молчанье,

Усталость горькая от слов,

Живёт в таинственном мерцаньи

Её расширенных зрачков.

Неслышный и неторопливый,

Так странно плавен шаг её,

Назвать её нельзя красивой,

Но в неё всё счастие моё [63, с. 57]

В данном стихотворении концепт "любовь" ассоциируется со счастьем лирического героя, испытанием "неземного", самого желанного чувства. Для определения собственного мироощущения часто используется формула "есть свобода, следовательно, нет любви". Отстаивая свою "свободу", Гумилёв на целый день уезжал из Царского, где-то пропадал до поздней ночи, и даже не утаивал своих "побед"…Ахматова страдала глубоко. В её стихах, тогда написанных, но напечатанных позже (вошли в сборники "Вечер", "Четки"), звучит и боль от её заброшенности, и ревнивое томление по мужу:

Жгу до зари на окошке свечу

И ни о ком не тоскую,

Но не хочу, не хочу, не хочу,

Знать, как целуют другую ("Музе") [64, с. 70].

Так возникает проблема выбора между высокой любовью и свободой.

Анна Андреевна неизменно любила мужа, а он? Любил и он, насколько мог. Но занятый собою, своими стихами и успехами, заперев в клетку её, пленную птицу, он свысока утверждал своё мужское превосходство, следуя Ницше, сказавшему: "Мужчина воин, а женщина для отдохновения воина"… Подчас муж-воин проявлял и жестокость, в которой потом каялся.

Но всему приходит конец, даже любовному долготерпению. Случилось то, что должно было случиться. После одного из своих "возвращений" он убедился, что теряет жену" [63, с. 146].

Исследователь В.В. Виноградов подходил к стихам А. Ахматовой как к некой "индивидуально замкнутой системе языковых средств". В концепте "любовь" В.В. Виноградов выделил три семантические сферы. Каждая из этих сфер, по мнению ученого, "ядром своим имеет слово, обремененное роями ассоциаций в сознании А. Ахматовой. Слова эти песня, молитва и любовь" [65, с. 92]. После работы В.В. Виноградова появилось множество исследований, доказывающих, что любовь это основной мотив творчества А. Ахматовой (Б.М. Эйхенбаума, В.М. Жирмунского, Л.Я. Гинзбург, Ю.В. Шилова, А.И. Павловского, С.И. Кормилова и других).

В данной работе концепт любовь рассматривается только в одном из своих значений: "чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола".

4.3 Синтагматический аспект исследования ЛЕКСЕМЫ ЛЮБОВЬ в контекстуально-предикативных сочетаниях

Синтагматический аспект исследования языка, предполагающий изучение языковых единиц в линейном ряду, в тех реальных отношениях, с которыми они связаны в тексте, позволяет контексты с концептом "любовь", взятые из лирики А. Ахматовой и Н. Гумилева, разделить на две группы.

К первой группе отнесём контексты, в которых концепт "любовь" находится в составе предикативного сочетания (предикативность от лат. preadicare "высказывать", "сообщать" наиболее общая соотнесённость содержания высказывания с реальной действительностью; общая соотнесённость включает в себя понятие синтаксического времени, то есть протекание сообщаемого в рамках определённого времени, и понятие модальности, то есть отношение сообщаемого к действительности в плане достоверности).

Вторую же группу составляют контексты, в которых концепт "любовь" является составной частью непредикативного сочетания. Внутри как первой, так и второй групп можно выделить подгруппы.

Рассмотрим группу контекстов, в которых концепт любовь находится в составе предикативного сочетания слов. В рамках этой группы в зависимости от того, в функции какого из главных членов предложения выступает данная лексема в выбранных контекстах можно выделить две подгруппы: подгруппу, включающую контексты, где концепт любовь выполняет функцию подлежащего, и подгруппу, содержащие контексты с концептом любовь в функции сказуемого.

Остановимся на подгруппе контекстов, объединённых концептом "любовь", употреблённой в функции подлежащего:

Тебе я милой не была, Ты мне постыл. А пытка длилась, И как преступница томилась Любовь, исполненная зла

("О, жизнь без завтрашнего дня!") [63, c. 12].

Я гибель накликала милым, И гибли один за другим. О, горе мне! Эти могилы Предсказаны словом моим. Как вороны кружатся, чуя Горячую, свежую кровь, Так дикие песни, ликуя, Моя посылала любовь

("Я гибель накликала милым,...") [63, c. 35].

Мне не надо ожиданий

У постылого окна

И томительных свиданий.

Вся любовь утолена

("Стихи оПетербурге" ) [63 ,c. 45].

Ты угадал: моя любовь такая,

Что даже ты не мог ее убить

(" А ты теперь тяжелый и унылый") [63, c. 52].

Припала я к земле сухой и душной,

Как к милому, когда поет любовь

(" Эпические мотивы") [63, c. 64].

Привольем пахнет дикий мед,

Пыль - солнечным лучом,

Фиалкою - девичий рот,

А золото - ничем.

Водою пахнет резеда

И яблоком - любовь

("Привольем пахнет дикий мед") [63, c. 65].

Необходимо отметить, что данная лексема в функции подлежащего может быть употреблена как в двусоставном полном, так и в двусоставном неполном предложении. В двусоставном полном предложении концепт любовь может относиться к сказуемому, которое выражено либо личной формой глагола (причём в одних случаях наблюдается прямой порядок слов, в других инверсионный), либо именной частью речи (существительным, прилагательным, инфинитивом).

Обратимся непосредственно к самим контекстам, где сказуемое выражено глаголом в личной форме:

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики

("Он любил") [63, c. 75].

Так любят только дети,

И то лишь первый раз

("Горят твои ладони...") [63, c. 77].

Кое-как удалось разлучиться

И постылый огонь потушить.

Враг мой вечный, пора научиться

Вам кого-нибудь вправду любить

("Кое-как удалось разлучиться") [63, c. 79].

И струится, и поет по венам Радостно бушующая кровь

Анализ глагольной сочетаемости абстрактного имени, предикатов и атрибутов, определяющих его в текстах произведений поэта, позволяет выявить глубинные характеристики слова.

4.4 Синтагматический аспект исследования ЛЕКСЕМЫ ЛЮБОВЬ в контекстуально-непредикативных сочетаниях

Остановимся теперь на группе контекстов, в которых слово любовь входит в состав непредикативного сочетания слов. Обратимся к контекстам подгруппы, где лексема любовь в словосочетаниях представляет собой грамматически независимый (то есть главный) компонент. Отметим, что во всех случаях наблюдается такой вид подчинительной связи, как полное согласование (зависимый компонент полностью повторяет все грамматические формы главного). Рассмотрим контексты стихотворений А. Ахматовой:

И вспоминать, и в новую любовь Входить, как в зеркало, с тупым сознаньем Измены и еще вчера не бывшей Морщинкой…

(" Северные элегии") [64, с. 82].

Вы, приказавший мне: довольно,

Поди, убей свою любовь!

("Покорно мне воображенье") [64, с. 104].

Он предал тебе тоске и удушью

Отравительницылюбви

("Отрывок") [64, с. 27].

У меня есть улыбка одна:

Так, движенье чуть видное губ.

Для тебя я её берегу

Ведь онам мне любовью дана

("У меня есть улыбка одна...") [64, с. 39].

Рассмотрим группу контекстов, словосочетания в которых содержат лексему любовь, выступающую в роли грамматически зависимого компонента, отметим, что во всех случаях мы имеем дело с таким видом подчинительной связи как управление, и наблюдаются либо объектно-определительные отношения, либо объектные.

В зависимости от того, какой частью речи является главный компонент словосочетания, контексты рассматриваемой группы можно разделить на две группы: контексты, в словосочетаниях которых главный компонент выражен именем существительным (именные словосочетания), и контексты, в словосочетаниях которых главным компонентом является глагол (глагольные словосочетания). Рассмотрим именные словосочетания.

В тот давний год, когда зажглась любовь, Как крест престольный, в сердце обреченном

("Другой голос") [64, с. 83].

Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты не мог ее убить

("А ты теперь тяжелый и унылый") [64, с. 86].

Привольем пахнет дикий мед, Пыль солнечным лучом, Фиалкою девичий рот, А золото ничем. Водою пахнет резеда И яблоком любовь, Но мы узнали навсегда, Что кровью пахнет только кровь

("Привольем пахнет дикий мед") [64, с. 91].

Столько просьб у любимой всегда!

У разлюбленной просьб не бывает