Гражданско-правовая охрана неприкосновенности и тайны личной жизни

Здесь следует отметить, что причинение вреда здоровью вследствие разглашения врачебной тайны может повлечь одновременно и уголовную, и гражданско-правовую ответственность.

Кроме того, ответственность вследствие разглашения врачебной тайны может наступить и в соответствии со ст. 286 УК РФ - "Превышение должностных полномочий": совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов гражданина, наказывается штрафом в размере от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от одного до двух месяцев, либо лишением права занимать определённые должности или заниматься медицинской деятельностью на срок до пяти лет, либо арестом на срок от четырёх до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырёх лет. Если это же деяние повлекло тяжкие последствия, то оно наказывается лишением свободы на срок от трёх до десяти лет с лишением права занимать определённые должности или заниматься медицинской деятельностью на срок до трёх лет.

Практика показывает, что чрезвычайно распространено нарушение врачебной тайны в следующих ситуациях: при нахождении пациента в стационаре родственники, друзья и знакомые интересуются состоянием его здоровья. Объяснима и понятна тревога родных за состояние здоровья близкого человека.

Интересный нюанс содержится в правовой норме, регулирующей правовые последствия неблагоприятного прогноза развития заболевания. Так, при неблагоприятном прогнозе развития заболевания информация об этом должна быть сообщена в деликатной форме самому гражданину, а также членам его семьи, если сам пациент не запретил сообщать им об этом и (или) не назначил лицо, которому должна быть передана такая информация.

Следует обратить внимание на то, что во всех остальных случаях информация без согласия пациента не может разглашаться вовсе. Здесь же для неразглашения сведений должно быть не просто отсутствие согласия пациента, но и прямо выраженный запрет пациента на предоставление информации о неблагоприятном прогнозе развития заболевания членам его семьи. Следует отметить, что под членами семьи здесь понимаются супруг (супруга), совершеннолетние дети, родители, братья и сёстры пациента.

Некоторыми врачами, сталкивающимися именно с неблагоприятным прогнозом развития заболевания, деонтологические требования понимаются не совсем адекватно и трактуются вразрез с законодательством. Так, если лечащий врач в доверительной беседе сообщает родственникам онкологического больного о диагнозе и прогнозе заболевания и сам пациент, между тем, о своём диагнозе ничего не знает, врач нарушает как минимум часть 3 ст. 31 Основ, содержащую вышеуказанную норму.

Неразглашение данных о диагнозе как составляющая врачебной тайны введено в законодательство сравнительно недавно и сразу же получило практическое закрепление в виде запрета на указание диагноза в листах временной нетрудоспособности, справках и иных медицинских документах, выдаваемых третьим лицам или самому пациенту для предъявления третьим лицам.

Рассмотрим гражданское дело по иску гражданина, находившегося на лечении в психоневрологическом диспансере. Справка, выданная ему для предъявления по месту работы, содержала угловой штамп и круглую печать с указанием наименование лечебного учреждения - "психоневрологический диспансер". Гражданин обратился в суд с иском к диспансеру, ссылаясь на нарушение врачебной тайны, поскольку сам факт нахождения на лечении в ПНД (без учёта диагноза) является разглашением сведений о факте обращения за медицинской помощью в учреждением, характер деятельности которого не всегда адекватно воспринимается работодателем. Иск был удовлетворён и гражданину была выдана справка без указания специализации лечебного учреждения.

Усиление ответственности и увеличение количества удовлетворенных исков рано или поздно приведут к тому, что среди врачебного и среднего медицинского персонала вопросам сохранения врачебной тайны будет уделяться первоочередное значение наряду с охраной здоровья. Однако уже сейчас соблюдение основных законодательных и деонтологических положений должно стать важнейшим принципом медицинской деятельности, приближающим отечественную медицину к цивилизованным мировым стандартам.

Лица, которым в установленном законом порядке переданы сведения, составляющие врачебную тайну, наравне с медицинскими и фармацевтическими работниками с учетом причиненного гражданину ущерба несут за разглашение врачебной тайны дисциплинарную, административную или уголовную ответственность в соответствии с законодательством РФ, республик в составе РФ.

Исключение составляют случаи:

- обследования и лечения гражданина не способного из-за своего состояния выразить свою волю;

- при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений;

- по запросу органов следствия, прокуратуры, суда в связи проведением расследования или судебного разбирательства;

- в случае оказания помощи несовершеннолетнему до 15 лет для информирования его родителей или законных представителей;

- при наличии оснований, позволяющих полагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате противоправных действий. Проблема врачебной тайны имеет и другой аспект: может ли (должна ли) быть у врача тайна от больного. Bо многих случаях такой вопрос не актуален, но он становится весьма острым при обнаружении неизлечимых недугов с близким летальным исходом.

Крайнее мнение состоит в том, что во всех критических ситуациях от больного следует скрывать правду; и если, например, онкологическому больному необходима операция, то ee можно обосновать наличием язвы, доброкачественной опухоли и т.д. Согласно другому мнению, правду о летальном диагнозе можно сообщать, но не веем больным, a лишь интеллигентным, сознательным, мыслящим, сильным людям. Третью точку зрения высказывают некоторые врачи и многие немедицинские работники, полагающие, что больной во всех случаях, включая летальный, имеет право знать все о состоянии своего здоровья.

Последняя точка зрения представляется наиболее верной, поскольку не следует забывать, что, например, хирургические операции (кроме неотложных) проводятся c согласия больных (в отношении лиц моложе 16 лет, а также психических больных - c согласия из родителей, опекунов, попечителей). Согласие может считаться данным, если больной получил информацию о диагнозе болезни, перспективе, степени операционного риска. Следовательно, от больного не может быть тайны, и врач обязан ему сообщить сведения о состоянии здоровья.

Процесс оказания медицинской помощи находится под контролем, который можно разделить на ведомственный и вневедомственный.

Система ведомственного контроля включает в себя оценку состояния и использования кадровых и материально-технических ресурсов лечебно-профилактических учреждений, экспертизу процесса оказания медицинской помощи конкретным пациентам, выявление врачебных ошибок. Ведомственный контроль качества медицинской помощи осуществляется экспертным путем должностными лицами лечебно-профилактических учреждений, клинико-экспертными комиссиями.

Инструментом оперативного контроля являются созданные министерством здравоохранения штабы и комиссии по контролю за организацией и качеством предоставляемой медицинской помощи, снижению детской и младенческой смертности, профилактике заболеваний, обеспечением лекарственными средствами.

Под системой вневедомственного контроля понимается оценка качества медицинской помощи субъектами, не входящими в систему здравоохранения. Например, лицензионно-аккредитационная комиссия осуществляет контроль за безопасностью медицинских услуг для пациентов и персонала, их соответствие установленным стандартам при проведении лицензирования и в процессе деятельности.

Нельзя также не отметить, что особенностью правового положения медицинского работника является тесная взаимосвязь между правами и обязанностями. Например, право на повышение профессиональной квалификации является одновременно и правом и обязанностью.

В связи с неразрывной взаимосвязью между правами и обязанностями медработника, с одной стороны, и неразрывности обязанностей врача и прав пациента контроль носит специфический характер. Обеспечивая выполнение обязанностей врача мы обеспечиваем тем самым соблюдение прав пациента. Исполнение своих обязанностей пациентом обеспечивает соблюдение прав медицинского работника.

1.7 Тайна корреспонденции и телефонно-телеграфных сообщений

Право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений закреплено в пункте 1 статьи 8 Конвенции o защите прав человека и основных свобод, где говорится: "Каждый человек имеет право на уважение… его корреспонденции".

Права на тайну переписки отражен в статье 3 Европейского Соглашения, касающегося лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда по правам человека. Корреспонденция лиц, содержащихся под стражей и адресованная Европейскому Суду, должна направляться и доставляться без неоправданной задержки и искажения её содержания.

Итак, право на уважение корреспонденции является одной из гарантий реализации права на уважение частной и семейной жизни, что следует из сущности этого права и на что указывает наименование статьи 8 Конвенции.

Государством гарантируется право на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных сообщений, всякого рода информации o характере и содержании таких сообщений, в том числе справки, квитанции и иные документы, которые могут выдаваться предприятиями связи и его работниками. Информацию о содержании переписки (телеграфных сообщений, телефонных переговоров), o лицах, осуществляющих контакт с помощью органов связи, сведений о наличии или отсутствии корреспонденции (телефонного разговора) определенного лица. B целях сохранения тайны запрещается не только ознакомление посторонних лиц c содержанием писем, телеграмм и телефонных переговоров, но и выдача каких-либо справок о них. Право на тайну переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений имеет абсолютный характер, которому соответствует пассивная обязанность неограниченного числа лиц воздерживаться от действий, нарушающих интересы гражданина, т.е. от ознакомления с почтово-телеграфной или радиокорреспонденцией без его согласия. На работников органов связи возлагается дополнительная обязанность не разглашать содержание переписки, телеграфных сообщений, которые стали известны им в силу служебных полномочий (например, при передаче телеграмм). В современных условиях, когда в силу объективных процессов технические каналы связи стали основными для передачи информации, решение данной проблемы приобретает чрезвычайную актуальность. В условиях бурного развития негосударственных систем связи (пейджинговая, сотовая телефонная, частные телекоммуникационные системы, предназначенные для межмашинного обмена) необходимо более глубокое вмешательство государства в правовое регламентирование защиты информации при использовании технических каналов связи. В этих целях необходима разработка правовых рычагов, обеспечивающих, в частности:

· выработку конкретных условий обеспечения тайны связи при создании и эксплуатации систем связи общего пользования;

· создание механизмов государственного контроля обеспечения тайны связи;

· создание условий для приобретения гражданами и юридическими лицами средств защиты информации для использования в каналах связи общего пользования;

· контроль со стороны уполномоченных государственных органов за качеством данных средств.

Все исключения, позволяющие нарушать данное право, установлены действующим законодательством. Например, корреспонденция осужденных подлежит цензуре, а посылки, передачи и бандероли - досмотру. С санкции прокурора либо по определению или постановлению суда производится наложение ареста на корреспонденцию и выемку ее в почтово-телеграфных учреждениях. Арест может быть наложен лишь на корреспонденцию подозреваемых, обвиняемых и связанных с ними лиц, и его продолжительность не может превышать срока предварительного следствия либо дознания. При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства или других противоправных действий в отношении потерпевшего или свидетеля по заявлению этих лиц либо с их согласия с санкции прокурора или по определению суда может производиться прослушивание переговоров, ведущихся с их телефонов. При прослушивании переговоров, ведущихся с телефонов и переговорных устройств, может применяться видеозапись. Порядок прослушивания и звукозаписи определяется уголовно-процессуальным законодательством России. Участники прослушивания и звукозаписи предупреждаются об ответственности за разглашение ставших им известных сведений. О проведенном прослушивании и звукозаписи составляется протокол.

Глава 2. Характеристика форм и способов защиты гражданских прав, по Гражданскому кодексу РФ

2.1 Формы защиты гражданских прав

Защита субъективных гражданских прав и охраняемых законом интересов осуществляется в предусмотренном законом порядке, т.е. посредством применения надлежащей формы, средств и способов защиты. Под формой защиты понимается комплекс внутренне согласованных организационных мероприятий по защите субъективных прав и охраняемых законом интересов. Различают две основные формы защиты - юрисдикционную и неюрисдикционную.

Юрисдикционная форма защиты есть деятельность уполномоченных государством органов по защите нарушенных и оспариваемых субъективных прав. Суть ее выражается в том, что лицо, права и законные интересы которого нарушены неправомерными действиями, обращается за защитой к государственным или иным компетентным органам (в суд, арбитражный, третейский суд, вышестоящую инстанцию и т.д.), которые уполномочены принять необходимые меры для восстановления нарушенного права и пресечения правонарушения.

В рамках юрисдикционной формы защиты, в свою очередь, выделяются общий и специальный порядок защиты нарушенных прав. По общему правилу, защита гражданских прав и охраняемых законом интересов осуществляется в судебном порядке. Основная масса гражданско-правовых интересов рассматривается районными, городскими, областными и иными судами общей компетенции. Наряду с ними судебную власть осуществляют арбитражные суды, которые разрешают споры, возникающие в процессе предпринимательской деятельности. По соглашению участников гражданского правоотношения спор между ними может быть передан на разрешение третейского суда. В тех случаях, когда конституционные права и свободы граждан нарушены или могут быть нарушены законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле, рассмотрение которого завершено или начато в суде или ином органе, граждане обладают правом на обращение в Конституционный Суд РФ.

B качестве средства судебной защиты гражданских прав и охраняемых законом интересов выступает, по общему правилу, иск, т.е. обращенное к суду требование об отправлении правосудия, с одной стороны, и обращенное к ответчику материально-правовое требование о выполнении лежащей на нем обязанности или о признании наличия или отсутствия правоотношения, с другой стороны. B отдельных случаях средством судебной защиты заявление, в частности по делам особого производства, или жалоба, в частности при обращении в Конституционный Суд РФ. Судебный или, как его нередко называют, исковой порядок защиты применяется во всех случаях, кроме тех, которые особо указаны в законе.

Специальный порядок защиты гражданских прав и охраняемых законом интересов, в соответствии со ст. 11 КГ, следует признавать административный порядок их защиты. Он применяется в виде исключения из общего правила, т.е. только в прямо указанных в законе случаях. B таком порядке происходит, например, защита прав и охраняемых законом интересов граждан и организаций от действий лиц, самоуправно занявших жилое помещение (ст. 99 ЖК). Средством защиты гражданских прав, осуществляемой в административном порядке, является жалоба, подаваемая в соответствующий управленческий орган лицом, права и законные интересы которого пострадали в результате правонарушения.

B соответствии с законом применяется смешанный, т.е. административно-судебный порядок защиты нарушенных гражданских прав. В этом случае потерпевший, прежде чем предъявить иск в суд, должен обратиться с жалобой в государственный орган управления. В таком порядке разрешаются, например, отдельные споры патентного характера, некоторые дела, возникающие из правоотношений в сфере управления, и др.

Неюрисдикционная форма защиты охватывает собой действия гражданин организаций по защите гражданских прав и охраняемых законом интересов, которые совершаются ими самостоятельно, без обращения за помощью к государственным и иным компетентным органам. B новом ГК указанные действия объединены в понятие самозащита гражданских прав и рассматриваются в качестве одного из способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК). Самозащита гражданских прав с теории - это форма их защиты, допускаемая тогда, когда потерпевший располагает возможностями правомерного воздействия на нарушителя, не прибегая к помощи судебных или иных правоохранительных органов. B рамках этой формы защиты обладатель нарушенного или оспариваемого права может использовать различные способы самозащиты, которые должны быть соразмерны нарушению им не выходит за пределы действий, необходимых для его пересечения (ст. 14 ГК). К допускаемым мерам самозащиты относятся, в частности, действия лица в состоянии необходимой обороны (ст. 1066 ГК) и крайней необходимой обороны (ст. 1067 ГК), применение к нарушителю так называемых оперативных санкций, например, отказ совершить определенные действия в интересах неисправного контрагента (отказ оплаты, от передачи вещи и т.п.), поручение выполнения работы, не сделанной должником, другому лицу за счет должника (ст. 397 ГК) и некоторые другие действия.

Защита гражданских прав и охраняемых законом интересов обеспечивается применением предусмотренных законом способов защиты.

2.2 Способы защиты гражданских прав

Способы защиты представляют собой комплекс мер, применяемых в целях обеспечения свободной реализации субъективных прав. В комментируемой статье перечислено 12 способов защиты гражданских прав, но этот перечень не является исчерпывающим, поскольку допускается возможность использования и других способов при условии, что это предусмотрено законом.

Конкретные способы защиты гражданских прав по выбору управомоченного могут применяться как индивидуально, так и в сочетании.

Исключение составляют случаи, когда в силу прямого указания закона или исходя из характера нарушенного (оспариваемого) права оно может защищаться только определенным способом.

Способы защиты гражданских прав в зависимости от порядка их реализации могут быть разделены на три группы: 1) применяемые только судами, а в некоторых случаях и иными уполномоченными государственными органами, что предполагает необходимость обращения к ним с просьбой о защите посредством конкретного способа (признание права, восстановление положения, существовавшего до нарушения права, пресечение действий, нарушающих право, и др.); 2) применяемые участником правоотношения самостоятельно (самозащита, прекращение правоотношения путем одностороннего отказа от исполнения обязательства, если такая возможность предусмотрена законом или договором, и др.); 3) применяемые как с помощью судебных органов, так и самостоятельно (возмещение убытков, взыскание неустойки и др.).

Признание права в качестве способа защиты осуществляется в судебном порядке, ибо только суд, как юрисдикционный орган, может подтвердить наличие или отсутствие у лица спорного права. Признание права применяется в случаях, когда субъективное гражданское право у лица фактически имеется, но его наличие кем-то отрицается, в связи с чем возник или может возникнуть спор.

В большинстве случаев требование о признании нарушенного или оспариваемого права является необходимой предпосылкой, обеспечивающей принудительное исполнение других требований. Так, предъявлению требования о регистрации права собственности на недвижимое имущество может предшествовать заявление в суд иска о признании на него права собственности, предъявлению требования о вселении - заявление иска о признании права пользования нежилым помещением. Вместе с тем признание права может иметь и самостоятельное значение, например признание авторства на произведения литературы, науки, искусства, на изобретения и др.

На практике достаточно распространены иски об исключении имущества из описи (об освобождении от ареста), рассмотрение которых предполагает и разрешение спора о признании права собственности на имущество. В судебной практике правовая сущность таких исков определяется неоднозначно. Одни суды квалифицируют иск об исключении имущества из описи как особую разновидность иска о признании права собственности, другие - как самостоятельное требование. Так, суд отказал в иске об исключении имущества из описи только на том основании, что истец не заявил требования о признании права собственности на это имущество.

Если право субъекта никем не оспаривается, но документальные подтверждения его наличия отсутствуют, признание права может осуществляться посредством установления фактов, имеющих юридическое значение, на основании ст. 264 ГПК РФ и ст. 30 АПК РФ.

Такой способ защиты, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, направлен на ликвидацию последствий правонарушения и применим лишь тогда, когда восстановление права возможно в натуре. Примерами применения данного способа защиты могут быть истребование вещи из чужого незаконного владения по виндикационному иску (ст. 301 ГК), принуждение лица, осуществившего самовольную постройку на чужом земельном участке, к ее сносу (абз. 2 п. 2 ст. 222 ГК) и др.

Пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу нарушения, как самостоятельный способ может эффективно применяться только в условиях, когда существует реальная возможность не только прекратить длящееся правонарушение, но и исключить в дальнейшем его повторение обязанным лицом. Этот способ может использоваться собственником, защищающим свое право от действий, не связанных с лишением владения, посредством подачи негаторного иска (ст. 304 ГК РФ), при опасности причинения вреда в будущем - путем предъявления иска о запрещении деятельности, создающей такую опасность (п. 1 ст. 1065 ГК РФ), и др.

Признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, а также применение последствий недействительности ничтожной сделки в качестве защиты гражданских прав осуществляются в соответствии со ст. 166 - 181 ГК РФ.

Требования о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности могут быть заявлены в суд только лицами, указанными в законе. К примеру, при совершении юридическим лицом сделки, выходящей за пределы его правоспособности, таким правом обладают само юридическое лицо, его учредители (участники) или государственный орган, осуществляющий контроль и надзор за его деятельностью (ст. 173 ГК РФ).

Что касается ничтожных сделок, то их недействительность настолько очевидна, что не требует признания этого факта судом. Вместе с тем возможность заявления требований о недействительности ничтожной сделки прямо ГК не исключается. В этой связи при предъявлении подобных исков суды разрешают их в общем порядке, указывая в мотивировочной части решения на ничтожность сделки. Требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки могут быть предъявлены любым заинтересованным лицом. Кроме того, суд вправе применить их и по собственной инициативе в целях защиты чьих-то нарушенных субъективных прав (п. 2 ст. 166 ГК РФ).

Такой способ, как признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления, предполагает возможность гражданина или юридического лица, гражданские права и интересы которого нарушены изданием не соответствующего закону или иному правовому акту административного акта, а в предусмотренных законом случаях - и нормативного акта, обжаловать их в суд (ст. 13 ГК РФ).

В соответствии с законом указанные акты могут быть обжалованы и в административном порядке (ст. 11 ГК РФ).

Самозащита предполагает самостоятельное совершение действий управомоченным лицом в целях предотвращения или пресечения правонарушения, а также ликвидации его последствий. Характерным для данного способа защиты является то, что он применяется лицом без обращения в юрисдикционные органы (ст. 14 ГК).

Присуждение к исполнению обязанности в натуре, именуемое обычно реальным исполнением, предполагает совершение должником тех действий, 3 п. 32 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ N 6/8. которые составляют содержание его обязанности в обязательственном правоотношении (оказание услуг определенного вида, передача вещи, выполнение работ и т.п.).

Данный способ защиты может применяться кредитором, если возможность реального исполнения сохранилась. Так, при неисполнении обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность (иное вещное право) или в возмездное пользование кредитор вправе потребовать отобрания вещи у должника и ее передачи на предусмотренных обязательством условиях. Однако это право отпадает, если вещь уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления (ст. 398 ГК РФ).

При применении наряду с присуждением к исполнению обязанности в натуре таких способов защиты, как взыскание неустойки и возмещение убытков, следует учитывать нормы ст. 396 ГК РФ, устанавливающей их соотношение. В частности, при ненадлежащем исполнении обязательства помимо требования о его реальном исполнении могут быть заявлены требования о возмещении убытков и взыскании неустойки. Напротив, при невыполнении обязательства к должнику, возместившему кредитору убытки и уплатившему неустойку, требования об исполнении обязанности в натуре предъявляться не могут (ст. 396 ГК РФ).

Взыскание неустойки и возмещение убытков, признаваемые комментируемой статьей самостоятельными способами защиты, одновременно являются и мерами гражданско-правовой ответственности, в связи с чем при их применении должны учитываться нормы гл. 25 ГК РФ.

Кроме того, неустойка в силу ст. 329 ГК РФ является способом обеспечения исполнения обязательств, ибо стимулирует должника к надлежащему и реальному выполнению обязанностей. Взыскание неустойки в качестве способа защиты может применяться, когда такая возможность установлена законом или договором (ст. 330 - 333 ГК РФ). Что касается убытков, то требование об их возмещении в полном объеме может быть заявлено при нарушении любых прав, если законом или договором не предусмотрено иное (ст. 15, 393 ГК РФ). Для случаев применения потерпевшим этих двух способов защиты одновременно действуют специальные правила об их соотношении (ст. 394 ГК РФ).

Неустойка и убытки могут быть уплачены добровольно либо взысканы в судебном порядке по иску лица, чьи права нарушены. В качестве возможного способа защиты комментируемая статья называет компенсацию морального вреда, под которым понимаются физические и нравственные страдания. Исходя из положений ст. 151 ГК РФ, использовать данный способ защиты могут только граждане при нарушении их личных неимущественных прав либо нематериальных благ. При нарушении имущественных прав моральный вред подлежит компенсации лишь в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

Моральный вред возмещается в денежной форме в размере, устанавливаемом судом. Основания компенсации морального вреда и обстоятельства, учитываемые при определении ее размера, закреплены в ст. 151 и ст. 1099 - 1101 ГК РФ.

Прекращение и изменение правоотношения допустимы лишь в случаях, прямо предусмотренных законом или договором. Применение данного способа защиты в большинстве случаев позволяет обеспечить реальную возможность осуществления субъективного права лица, заинтересованного в преобразовании правоотношения.

Прекращение и изменение правоотношения в связи с нарушением или оспариванием гражданских прав возможно по соглашению его субъектов (см. п. 1 ст. 450 ГК РФ, который применим и к случаям, когда имело место 4 СЗ РФ. 1996. N 3. Ст. 140. правонарушение одной из сторон договора), по требованию одной из сторон (например, при существенном нарушении договора поставки поставщиком или покупателем в силу ст. 523 ГК РФ, при применении на основании ст. 410 ГК РФ зачета встречных требований в условиях, когда контрагент совершил правонарушение) либо по решению суда (например, при существенном нарушении договорных обязательств в порядке п. 2 ст. 450 ГК РФ). В качестве особого способа защиты ГК РФ предусматривает неприменение судом противоречащего закону акта государственного органа или органа местного самоуправления. Под актом в данном случае следует понимать как нормативный, так и ненормативный (индивидуальный) акт, адресованный конкретному лицу или группе лиц. При этом исключается возможность неприменения судом закона, поскольку основанием использования рассматриваемого способа защиты является противоречие акта закону.

Основой для закрепления данного способа защиты в комментируемой статье является ст. 120 Конституции РФ, предусматривающая обязанность суда, установившего несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимать решение в соответствии с законом. Это правило конкретизировано в ст. 11 ГПК РФ и ст. 13 АПК РФ.

Суд общей юрисдикции, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего большую юридическую силу (п. 2 ст. 11 ГПК РФ).

Аналогичный подход закреплен в АПК РФ. Таким образом, и суд общей юрисдикции, и арбитражный суд вправе не применять любой нормативный акт, в том числе закон. Однако, если при рассмотрении дела арбитражный суд придет к выводу о противоречии закона Конституции РФ, он не вправе не применять закон, а должен обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке его конституционности (ч. 3 ст. 13 АПК РФ).

Что касается ненормативных актов государственных органов и органов местного самоуправления, то в случае их противоречия закону лицо, чьи гражданские права нарушены, должно избрать иной способ защиты. В соответствии с общими правилами о подведомственности дел оно может обратиться в суд общей юрисдикции либо в арбитражный суд с заявлением об оспаривании ненормативного акта в порядке ст. 254 ГПК РФ или ст. 198 АПК РФ.

Следует отметить, что при неприменении судом акта, осуществленном при рассмотрении конкретного дела, даже в случае установления его незаконности он теряет юридическую силу только применительно к этому делу, а не вообще.

Иные способы защиты гражданских прав, не названные в комментируемой статье, но допускаемые законом, предусмотрены в общих положениях об обязательствах и в отдельных институтах обязательственного права. Так, самостоятельными способами защиты являются: возможность приостановления исполнения обязательства при неисполнении контрагентом встречного обязательства (ст. 328 ГК РФ, п. 5 ст. 486, п. 2 ст. 487 ГК РФ); возможность кредитора при неисполнении должником обязательства по передаче вещи, выполнению работ, оказанию услуг поручить его исполнение третьим лицам или выполнить его своими силами с отнесением всех необходимых расходов на должника (к ст. 397 ГК РФ, ст. 520 ГК РФ) и др.

Глава 3. Анализ судебной практики гражданско-правовой охраны неприкосновенности и тайны личной жизни

3.1 Потребность в судебной защите прав и свобод человека

Защита гражданских прав - одна из важнейших категорий теории гражданского и гражданско-процессуального права, без уяснения которой весьма сложно разобраться в характере и особенностях гражданско-правовой санкции, механизме их реализации и других вопросах.

Предметом защиты являются не только субъективные гражданские права, но и охраняемые законом интересы (ст. 3 ГПК). Субъективное гражданское право и охраняемый законом интерес является очень близкими и зачастую совпадающими правовыми категориями. В самом деле, в основе всякого субъективного права лежит тот или иной интерес, для удовлетворения которого субъективное право и предоставляется управомоченному. Одновременно охраняемые интересы в большинстве случаев опосредуются конкретными субъективными правами, в связи с чем защита субъективного права представляет собой и защиту охраняемого законом интереса.

Общеизвестно, что российские суды перегружены. Значительная часть дел в судах общей юрисдикции, в Конституционном Суде Российской Федерации, в конституционных и уставных судах субъектов Российской Федерации связана с защитой прав и свобод российских граждан. С одной стороны, можно констатировать, что российские граждане, иностранные граждане и лица без гражданства смелее потянулись в суд, но, с другой стороны, - это говорит о возрастании поводов для обращения в суд. С чем это связано и чем это может быть вызвано?

Юридический механизм защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, установление правовых гарантий их защиты должны базироваться, как минимум, во-первых, на комплексной системе принципов и стандартов, зафиксированных в основополагающих документах и нормах права. Конституционные права и свободы и их конституционные гарантии, отвечающие основным требованиям международных правовых актов о правах и свободах человека, содержатся в статьях 2, 8, 14 Конституции Российской Федерации (основные свободы), в статьях 17 и 18 (признание и гарантия прав и свобод) в статьях 20, 21, 22, 23, 24, 26, 27, 28, 29, 34, 38 (личные права) в статьях 40, 34, 35, 36, 37, 39, 40, 41 (социальные и экономические права), в статьях 29, 30, 31, 33, 34, 40, 63 (политические права), статьях 43 и 44 (культурные права), статьях 45, 46, 47 , 48, 50, 61 (право на защиту своих прав и свобод).

Во-вторых, юридический механизм защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина должен объективно отражать развитие российского и международного законодательства о защите прав и свобод, систему взглядов ученых на формирование универсальной межгосударственной концепции прав человека, учитывать тенденции и закономерности практики ее применения во всех сферах общественных отношений.

В-третьих, взаимоотношения всех субъектов защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина должны строиться на более высокой и ответственной правовой культуре.

Потребность в судебной защите прав и свобод возникает у человека, как правило, в случаях их нарушения или возникновения опасности их нарушения вследствие незаконных, противоправных действий лиц или органов, применения законодательных (подзаконных) норм, противоречащих конституционному принципу признания прав человека и гражданина, его чести и достоинства наивысшей абсолютной ценностью. Создание препятствий на пути реализации своих прав и свобод из-за несоответствия действующих положений законодательных (подзаконных) актов конституционным нормам, неисполнение конституционной юридической обязанности одной из сторон правоотношений, правовой нигилизм отдельных руководителей государственных структур, как на федеральном, так и на региональном уровнях, а равно отдельных должностных лиц и, зачастую, их низкая правовая культура и исполнительская дисциплина приводит к необходимости расширения возможностей механизма защиты прав граждан в суде (в том числе, Конституционном Суде Российской Федерации и органах международного правосудия), формирования подробной и согласованной модели поведения, закрепленный в правовой форме и охватывающей все этапы охраны, восстановления и защиты прав граждан, в том числе, государственных служащих и иных работников.

Особенно следует обратить внимание на недостаточную эффективность действующей на сегодняшний день нормативно-правовой системы юридической защиты прав и свобод российских граждан (государственных служащих и иных работников). Это вызвано отсутствием законодательно закрепленной ответственности надлежащего уровня субъектов этих отношений за нарушение конституционных прав (со стороны государства, конкретных руководителей федеральных и региональных государственных органов власти и иных должностных лиц), а также за неисполнение обязанностей, связанных с охраной и защитой прав граждан. Такая пробельность законодательства особенно недопустима, учитывая тот факт, что вынесенные решения суда по защите прав граждан на практике не всегда своевременно и должным образом исполняются. И, что особенно нетерпимо, - такое неуважение к решениям суда иногда наблюдается у высоких должностных лиц и государственных служащих, призванных по долгу службы обеспечивать исполнение законов и соблюдение приоритета прав человека по всем вопросам.

3.2 Судебная практика

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева, рассмотрев по требованию гражданина А.В. Кирьянова вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

Письмом заместителя начальника филиала учреждения юстиции по государственной регистрации прав на недвижимость в Неклиновском районе Ростовской области от 9 августа 2007 года адвокату А.В. Кирьянову было отказано в предоставлении по адвокатскому запросу копий правоустанавливающих документов на том основании, что пункт 3 статьи 7 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" не предоставляет адвокатам права запрашивать такую информацию. Руководители Таганрогского филиала ЗАО "АКБ "Русславбанк" и Таганрогского отделения Сбербанка России отказали А.В. Кирьянову в предоставлении информации о движении средств по счетам третьих лиц, сославшись на статью 857 ГК Российской Федерации и статью 26 Федерального закона "О банках и банковской деятельности", гарантирующих банковскую тайну. Письмом от 16 марта 2006 года и.о. заместителя председателя Таганрогского городского суда А.В. Кирьянову в предоставлении информации о наличии в суде определенного гражданского дела отказано на основании статей 34 и 35 ГПК Российской Федерации, предоставивших право на получение подобной информации только лицам, участвующим в деле, к числу которых ни А.В. Кирьянов, ни его доверитель не относятся.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин А.В. Кирьянов оспаривает конституционность статей 34 и 35 ГПК Российской Федерации, пункта 3 статьи 7 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пунктов 1 и 2 статьи 857 ГК Российской Федерации и статьи 26 Федерального закона "О банках и банковской деятельности". По мнению заявителя, эти нормы, как не устанавливающие обязанность уполномоченных органов и лиц предоставлять адвокату по его запросу требуемую ему информацию, противоречат подпункту 1 пункта 3 статьи 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", закрепляющей право адвоката собирать сведения по предмету оказания юридической помощи, и тем самым нарушают право граждан на получение квалифицированной юридической помощи, гарантированное статьей 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации.

Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" ранее уведомлял заявителя о том, что его жалоба не соответствует требованиям названного Федерального конституционного закона.

Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные А.В. Кирьяновым материалы, не находит оснований для принятия его жалобы к рассмотрению.

Оспариваемые им законоположения закрепляют состав лиц, участвующих в деле, их права и обязанности, в том числе право заявлять ходатайства об истребовании доказательств; перечень лиц, которым в установленном законом порядке предоставляются сведения о государственной регистрации прав, относя к их числу не только правообладателя и его законного представителя, но и лиц, получивших от них доверенность; гарантии тайны банковского счета и банковского вклада, а также операций по счету и сведений о клиенте, предоставляя право на получение сведений, составляющих банковскую тайну, самим клиентам или их представителям.

Из их содержания следует, что сами по себе они не могут нарушать конституционное право граждан на получение квалифицированной юридической помощи. Проверка же законности действий должностных лиц учреждения юстиции, банков и суда по их применению в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, установленную в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона " Конституционном Суде Российской Федерации", не входит.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кирьянова Александра Владимировича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Разберем дело, касаемо усыновления (удочерения).

Гражданин Б. 11 июля 2003 г. обратился в суд с заявление об установлении удочерения ребенка своей супруги несовершеннолетней Б. В судебное заседание, назначенное на 12 августа 2003 г., заявитель не явился, от него поступило заявление о рассмотрении дела в его отсутствие и об удовлетворении его требований в связи с нахождением в длительной командировке. В соответствии с законом определением судьи рассмотрение дело было отложено, при этом суд указал, что дела об установлении усыновления рассматриваются с обязательным участием заявителей. Анализ данной категории дел показал, что в соответствии со статьей 273 ГПК РФ, в случае, когда усыновляемый ребенок достиг четырнадцатилетнего возраста, заявление об усыновлении рассматривалось с обязательным участием этого ребенка.

Так, по делу по заявлению H. об установлении усыновления к участию в деле привлечен усыновляемый ребенок - несовершеннолетний У., 1 апреля 1989 г.р. В судебном заседании несовершеннолетний У. заявил о согласии на его усыновление H., поскольку считает его своим отцом. С учетом всех исследованных в судебном заседании обстоятельств дела, судом вынесено решение об удовлетворении заявленных требований H.

Согласно статье 274 ГПК РФ суд, удовлетворив заявление об установлении усыновления, может отказать в части удовлетворения просьбы усыновителей об изменении даты и места рождения ребенка.

Как правило, вопрос об изменении даты рождения ребенка заявителями по изученным делам не ставился. Между тем, если такие требования заявлены, то они рассматриваются судами в соответствии со статьей 135 Семейного Кодекса РФ.

Так, в Верховный Суд обратились граждане США супруги Ш. с заявлением об установлении усыновления несовершеннолетней Б., 23 августа 1993 г.р., при этом они просили об изменении даты рождения ребенка на 23 августа 1995 г. Верховный Суд республики удовлетворил заявленные требования об установлении усыновления, в удовлетворении требования об изменении даты рождения ребенка отказал, указав при этом, что согласно статьи 135 Семейного Кодекса РФ изменение даты рождения усыновленного ребенка допускается не более чем на три месяца и только при усыновлении ребенка в возрасте до года.

Между тем, обобщением выявлены случаи несоблюдения судами норм как материального, так и процессуального права.

Судами при рассмотрении данной категории дел не всегда выполняется требование статьи 129 Семейного Кодекса РФ о получении необходимого согласия родителей (одного из родителей) ребенка на усыновление.

Так, P. обратился в суд с заявлением об установлении удочерения ребенка своей супруги несовершеннолетней Б., указав при этом, что ее отец, Б., не принимает участия в воспитании девочки 4 года. Суд, удовлетворив требования истца, указал, что в силу статьи 130 Семейного кодекса РФ, при уклонении родителей ребенка от его воспитания и содержания, согласие родителей не требуется. Между тем, с выводом суда о неуважительности причин уклонения от воспитания и содержания ребенка отцом Б. согласиться нельзя, поскольку он сделан формально и основан только на утверждениях заявителя P. и его супруги, суд не поставил в известность о возбуждении гражданского дела об установлении удочерения несовершеннолетней Б. отца ребенка, не предложил органу опеки и попечительства в соответствии с частью 2 статьи 272 ГПК РФ выяснить согласие отца девочки на ее удочерение.

Представляется, что такая позиция суда нарушает принцип равенства прав родителей в отношении своих детей, предусмотренный ст. 61 Семейного Кодекса РФ.

По мнению судебной коллегии, по всем делам об установлении усыновления ребенка отчимом (мачехой), в случае, когда у усыновляемого ребенка имеется отец (мать) и местонахождение его известно, суду необходимо извещать его о возбуждении гражданского дела об установлении усыновления ребенка.

В соответствии со статьей 130 Семейного кодекса РФ не требуется согласие родителей ребенка на его усыновление в случаях, если они неизвестны или признаны судом безвестно отсутствующими; признаны судом недееспособными; лишены родительских прав; по причинам, признанным судом неуважительными, более шести месяцев не проживают совместно с ребенком и уклоняются от его воспитания и содержания.

По ряду дел судами фактически было установлено наличие обстоятельств, предусмотренных указанной нормой материального закона, однако при удовлетворении требований заявителей суды не приводили в решении доводы в обоснование вывода об отсутствии необходимости истребования согласия родителей на усыновление.

Такие нарушения закона были допущены при рассмотрении дел по заявлениям Б., К., Р. и П.

Не всеми судами соблюдаются требования процессуального закона, предусмотренные статьей 273 ГПК РФ о рассмотрении дел с обязательным участием представителя органа опеки и попечительства.

Изучение судебной практики показало, что судами при рассмотрении дел данной категории в основном обеспечивалось равновесие между правом граждан на защиту чести, достоинства, деловой репутации и неприкосновенности частной жизни, с одной стороны, и иными гарантированными Конституцией Российской Федерации правами и свободами, с другой стороны. При этом суды руководствовались не только нормами российского законодательства, но и учитывали правовую позицию Европейского Суда по правам человека, выраженную в его постановлениях и касающуюся вопросов толкования и применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (прежде всего - ст. 10). Кроме того, руководствовались разъяснениями, данными Пленумом Верховного Суда РФ в постановлениях от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия", от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации".

В ряде случаев суды ссылались на Декларацию о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации.

Изучение показало, что частная жизнь публичных лиц нередко подвергается посягательствам, становится выгодным товаром для определенных кругов средств массовой информации.

Вместе с тем публичность граждан, исходя из равенства всех перед законом (ч. 1 ст. 19 Конституции Российской Федерации), не влияет на подход суда при решении вопросов о правах, обязанностях и ответственности, закрепленных в нормативных правовых актах Российской Федерации.

Согласно п. 2 ст. 150 ГК РФ неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право на имя, иные перечисленные в этой норме личные неимущественные права и другие нематериальные блага защищаются в соответствии с Кодексом и другими законами в случаях и порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и в тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

Материалы проведенного обзора показали, что судами рассматривались дела о защите нематериальных благ, перечисленных в ст. 150 ГК РФ, нарушенных в связи с распространением о гражданине сведений, неприкосновенность которых специально охраняется Конституцией Российской Федерации и законами и распространение которых причинило моральный вред, несмотря на то, что эти сведения соответствовали действительности.

Так, например, поступил Останкинский районный суд г. Москвы при вынесении 15 ноября 2008 г. решения по иску граждан П. и К. к ЗАО "Проф-Пресс" о защите тайны личной жизни, взыскании компенсации морального вреда, причиненного публикацией биографического досье истцов, а также статьей в газете "Экспресс газета". Согласия на публикацию сведений, носящих личный характер, истцы не давали и непосредственно ответчику указанных сведений не сообщали. Кроме того, в заголовке статьи использовано имя одного из истцов не в связи с профессиональной деятельностью. Учитывая это, суд правомерно признал, что данной публикацией нарушено право истца на личное имя. При определении размера компенсации суд учел степень нравственных страданий истцов.