Механизм гарантий основных прав, свобод и обязанностей в РФ

Вместе с этим определения понятия "иная экономическая деятельность" в законе нет, в связи с чем определение понятия "экономический спор", как оно дано в ч. 1 ст. 27 АПК (экономический спор - это спор, связанный с осуществлением экономической деятельности), ничего по сути не раскрывает. [3, с. 45]

Неопределённость понятий "иная экономическая деятельность" и "экономический спор" создаёт серьёзные сложности в разграничении подведомственности дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами. Более того, она позволила выдвинуть предложения о чрезмерно расширительном толковании этих понятий, которые были восприняты законодателем.

В результате совершенно произвольно и явно ошибочно к экономическим спорам были отнесены споры, которые таковыми не могут быть в принципе. Так, ошибочно были отнесены к экономическим спорам и переданы в компетенцию арбитражных судов: дела об оспаривании нормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (ст. 29 АПК); дела о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений (ст. 32 АПК). [3, с. 46]

Ранее эти дела были подведомственны судам общей юрисдикции, которые имели по ним обширную и положительную практику.

Дела об оспаривании указанных нормативных правовых актов, несмотря на то, что они имеют отношение к предпринимательской деятельности лиц, обратившихся в суд, не носят экономического характера, поскольку вопросы, связанные с этой деятельностью истцов, суд не исследует и решения по ним не принимает.

Дела об оспаривании нормативных правовых актов рассматриваются в порядке так называемого нормоконтроля, в них разрешаются только вопросы абстрактного права (соответствия оспариваемого нормативного правового акта нормативному правовому акту большей юридической силы). Правоотношения, возникшие в связи с применением этого акта в отношении истца, и связанные с этим вопросы его субъективного права предметом судебного разбирательства не являются.

По делам о признании и исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений суд рассматривает только процедурные вопросы; в существо спора, разрешенного иностранным судом или международным коммерческим арбитражем, он вторгаться не вправе и правильность вынесенного решения проверять не может, т.е. суд также не решает вопросы экономического характера.

Ещё раньше также произвольно были отнесены к экономическим спорам споры о защите чести, достоинства и деловой репутации (ст. 22 АПК 1995 г.), хотя совершенно очевидно, что эти споры даже при наличии связи с предпринимательской деятельностью истцов возникают не в связи с ней (сама по себе она ещё не порождает спора), а в связи с деятельностью другого лица, не являющегося субъектом предпринимательской или иной экономической деятельности (например, средства массовой информации), по реализации им своего права на поиск и распространение информации. По таким делам никаких "экономических" правоотношений между сторонами не возникает и никаких "экономических" вопросов суды не разрешают, а выясняют иные обстоятельства: порочит ли истца распространенная ответчиком информация, соответствует ли она действительности. В АПК 2002 г. был также значительно и совершенно неоправданно расширен субъектный состав споров, отнесённых к компетенции арбитражных судов, для чего учреждена так называемая специальная подведомственность (ст. 33). [3, с. 46]

В частности, арбитражным судам стали подведомственны - независимо от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, индивидуальные предприниматели или иные организации и граждане, - дела по спорам между акционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятельности хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров (п. 4 ч. 1 ст. 33).

Ранее эти дела, если участником спора был гражданин, не имеющий статуса индивидуального предпринимателя (акционер, участник общества с ограниченной ответственностью и т.п.), были подведомственны судам общей юрисдикции.

Более того, ст. 33 АПК устанавливает специальную подведомственность дел арбитражным судам не исчерпывающим образом, но допускает отнесение федеральными законами к их подведомственности (независимо от субъектного состава споров, т.е. независимо от того, возникли споры между юридическими или между физическими лицами) и других дел, возникающих при осуществлении предпринимательской деятельности (п. 6 ч. 1). [3, с. 47]

При таком подходе к законодательному регулированию компетенции судов можно произвольно отнести к подведомственности арбитражных судов практически все дела по спорам между субъектами, занимающимися предпринимательской деятельностью, с одной стороны, и гражданами, которые к её осуществлению никакого отношения не имеют, - с другой. Например, можно передать в арбитражные суды все дела, связанные с защитой прав потребителей, в которых, как известно, участвуют граждане, имеющие намерение заказать или приобрести либо заказывающие, приобретающие или использующие товары (работы, услуги) для нужд, не связанных с предпринимательской деятельностью, и организации (изготовители, исполнители, продавцы), осуществляющие такую деятельность.

Обратить на это внимание вынуждает то обстоятельство, что указанный подход к законодательному регулированию института подведомственности дел находит свое развитие.

Так, Федеральным законом от 7 июля 2003 г. N 125-ФЗ был дополнен ст. 7.1 Федеральный закон "О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации", которой было установлено, что споры, связанные с осуществлением государственного регулирования тарифов на электрическую и тепловую энергию, подлежат рассмотрению в арбитражном суде. [3, с. 49]

3. Институт квалифицированной юридической помощи

3.1 Формирование концепции

Отдельного рассмотрения заслуживает институт квалифицированной юридической помощи, актуальный сегодня ввиду наличия большого массива действующих нормативно-правовых актов и низкой юридической грамотности населения. Одним из первых шагов на пути становления российского государства как демократического и правового была принятая 22 ноября 1991 года Декларация прав и свобод человека и гражданина. Эта Декларация восприняла общую концепцию прав человека, получившую закрепление и развитие, в том числе в таких международных актах, как Всеобщая декларация прав человека 1948 года, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 года, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года [1, с. 90].

Кроме этого, 10 июля 1992 года в г. Хельсинки Россия подписала Декларацию «Надежды и проблемы времени перемен», подтверждая, тем самым, свои обязательства соблюдать Заключительный акт СБСЕ 1975 года в области прав человека.

Во исполнение этих обязательств, прежде всего, в Главу 5 Конституции РСФСР 1978 года «Права и свободы человека и гражданина» были внесены изменения и дополнения Законом РФ от 21.04.1992 N 2708-1, в основе которых были положения Декларации прав и свобод человека и гражданина. Однако подобные изменения и дополнения не были достаточно органично связаны с остальным текстом Конституции. [1 с. 90]

Это объясняется тем, что с самого начала отсутствовала научная концепция конституционной реформы, поэтапной разработки её проведения. Что в последующем «привело к столкновению двух взглядов на её развитие: путём принятия новой Конституции или путём изменения и поправок к действовавшей Конституции 1978 года. Конституционные вопросы стали целью политической борьбы. Всё это привело к конституционному кризису. В этих условиях при параличе конституционных институтов на референдуме 12 декабря 1993 года была принята новая Конституция Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации провозгласила Россию демократическим, правовым государством (ч. 1 ст. 1), где человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст.2), где права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяющими смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18), где гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации (ч. 1 ст. 45), где каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч.2 ст. 45), где каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч.1 ст. 46), где каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи (ч.1 ст. 48) и т.д.

Тем не менее, несмотря на высокую значимость и правильность вышеуказанных конституционных положений следует, однако, заметить, что «ещё рано говорить о полной трансформации России в государство, основанное на верховенстве закона и обеспечивающее гражданам всеобъемлющие гарантии соблюдения прав и свобод человека», поскольку в целом ситуация в сфере соблюдения прав и свобод человека и гражданина в России пока что не может быть призвана удовлетворительной и это связано, прежде всего, с тем, что права и свободы человека и гражданина, закреплённые в Конституции и федеральном законодательстве, не обеспечены соответствующим механизмом защиты. А, если и обеспечены, то налицо одна из наиболее острых проблем, в которой, возможно, кроется корень остальных, - неотлаженность механизмов защиты и контроля за этим процессом. [1, с. 91]

И это не случайно, поскольку в России отсутствует всесторонне разработанная единая концепция защиты прав и свобод человека, которая разделялась бы и поддерживалась всеми ветвями власти, органами местного самоуправления, средствами массовой информации, обществом в целом.

Несколько лет тому назад был разработан и опубликован для ознакомления проект Федеральной концепции обеспечения и защиты прав и свобод человека, который, к сожалению, не получил должной реализации. В этом проекте одно из центральных, узловых мест в системе обеспечения и защиты прав и свобод человека было отведено необходимости совершенствования оказания юридической помощи населению. Основная доля такой помощи приходится на адвокатуру. [1, с. 91]

Ещё в ч.1 ст. 161 Конституции СССР 1977 года было предусмотрено, что: «Для оказания юридической помощи гражданам и организациям действуют коллегии адвокатов. В случаях, предусмотренных законодательством, юридическая помощь гражданам оказывается бесплатно». Подобная формулировка нашла отражение и в ч.1 ст. 173 Конституции РСФСР 1978 года.

Тем не менее, впервые право на получение именно квалифицированной юридической помощи нашло своё конституционно-правовое закрепление в связи с изменениями и дополнениями, внесенными Законом РФ от 21.04.1992 N 2708-1, когда появилась статья 67.1. в Конституции РСФСР 1978 года. Эта статья предусматривала, что: «Каждому гарантируется право на пользование квалифицированной юридической помощью. В случаях, предусмотренных законом, эта помощь оказывается бесплатно (ч.1). Каждый задержанный, заключенный под стражу или обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) соответственно с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения (ч.2)». В её основе была ст. 37 Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 года. [1, с. 92]

Именно с 21 апрелем 1992 года, когда появилась ст. 67.1 в Конституции РСФСР 1978 года и следует связывать начало формирования конституционно-правового института квалифицированной юридической помощи, так как появление институтов в конституционном праве связано с включением в Конституцию соответствующих статей, глав, разделов.

В дальнейшем право на получение квалифицированной юридической помощи нашло отражение в ст. 48 Конституции РФ 1993 года, практически точно повторившей положения ст. 67.1. Конституции РСФСР 1978 года.

Так, согласно ст. 48 Конституции РФ: «Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно (ч.1); Каждый задержанный, заключённый под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения (ч.2)».

Сформулированные подобным образом конституционные положения в ч.1 и ч. 2 ст. 48 Конституции РФ дифференцированно отразились в Основных законах субъектов РФ (Конституциях, Уставах).

Так, в одних из них эти конституционные положения нашли отражение в полном объёме (например, ст. 45 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ст. 47 Конституция Республики Ингушетии, ст. 52 Конституция Республики Коми); в других - употреблялась категория «квалифицированная юридическая помощь» в качестве гарантии (например, ч.1 ст. 53 Конституции Республика Алтай, ч. 1 ст. 24 Устава Хабаровского края) или в качестве обеспечения (например, ст. 13 Устава Новосибирской области) прав и свобод человека и гражданина; в третьих - не было вообще упоминания не только о квалифицированной юридической помощи, но даже и просто о юридической помощи (например, Устав Челябинской области). [1, с. 93]

Тем не менее то, что не везде в полном объёме находят отражение положения ст. 48 Конституции РФ или их нет вообще в Конституциях или Уставах субъектов РФ не ставит под сомнение существование и реализацию положений о квалифицированной юридической помощи потому, что они закреплены в федеральной Конституции - Конституции РФ. Последнее означает, что, во-первых, эти конституционные положения имеют высшую юридическую силу, прямое действие и применяются на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации (ч.1 ст. 15 Конституции РФ), и соответственно, её положениям; во-вторых, органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации (ч. 2 ст. 15 Конституции РФ), и соответственно, её положения.

Главным критерием объединения норм в конституционно-правовой институт служит однородность регулируемых ими отношений, что влечёт за собой правовое единство соответствующих норм, объединённых в институт, общую для них правовую специфику; вообще необходимость установления принадлежности нормы к тому или иному конституционно-правовому институту объясняется тем, что не каждая отдельно взятая норма проявляет все свои свойства, присущие институту в целом, а их следует учитывать, чтобы правильно уяснить механизм её реализации. [1, с. 94]

Само по себе выделение конституционных институтов не означает, что они в полной мере регулируются только конституционными нормами. Последние могут регулировать определённые группы общественных отношений данного вида, их наиболее существенные стороны и элементы. Остальное относится к сфере регулирования обычного законодательства.

Если обычного законодательства нет, а положения, содержащиеся в Конституции, не достигли того уровня конкретизации, при котором было бы можно говорить о существовании правовых норм, способных однотипно воплощаться в общественные отношения или, иначе, конституционные положения не осуществимы без принятия нормативных актов, детализирующих эти положения до той степени абстрактности, которая способна воплотиться в конкретных правоотношениях, то налицо проблема. И эта проблема свидетельствует о недостаточно полной регламентации правоотношений в законе, когда появляются пробелы, т.е. разрывы системных связей между нормами права, которые влекут за собой возникновение ситуаций, когда субъективное право, предоставленное законом, не может быть реализовано по мотивам отсутствия соответствующего нормативно-правового предписания. [1, с. 94]

На федеральном уровне законодательства, принятого в развитие положений ст. 48 Конституции РФ длительный период времени не было. И поэтому в этом вопросе место законодателя занял Конституционный Суд РФ, который, по мнению его председателя В. Д. Зорькина, фактически осуществляет особого рода правотворчество и его акты практически равны юридической силе самой Конституции. [1, с. 95]

Действительно, решения Конституционного Суда представляют собой полноценные источники права в том смысле, что они: акты федерального органа власти; носят нормативный характер; принимаются в строго установленном порядке; по формулированию правовых положений часто приближаются к законодательным текстам, хотя и имеют особенности в плане законодательной техники; содержат целый набор обязательных внешних атрибутов; являются официально публикуемыми текстами; всегда обязательны не только для своих адресатов; действуют непосредственно; они окончательны; влекут утрату юридической силы правовых норм; адресатами их является в большинстве случаев относительно неопределенный круг лиц (физических, должностных, юридических); участники правовых отношений всегда вынуждены руководствоваться решениями Конституционного Суда; государство обеспечивает обязательность решений Конституционного Суда не только соответствующими нормативными актами, но и соответствующими организационно-принудительными мерами.

Итак, казалось бы, принятие Конституции должно было дать именно импульс развитию законодательства и принятию большого массива новых нормативных юридических актов, воплощающих общие идеи и отдельные положения Конституции, но ни как не решений Конституционного Суда РФ латающего законодательные прорехи.

3.2 Субъект оказания квалифицированной юридической помощи

Тем не менее, этого не случилось и как следствие: во-первых, возник вопрос о субъекте оказания квалифицированной юридической помощи. Так, одним из первых вопрос о субъекте, оказания квалифицированной юридической помощи на досудебном производстве был поставлен и разрешен в постановлении Конституционного Суд РФ от 28 января 1997 г. № 2-П «По делу о проверки конституционности части четвёртой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С. В. Абрамова».

В этом постановлении Конституционный Суд РФ сформулировал свою правовую позицию таким образом, что возможность допуска в качестве защитника на предварительном следствии только лица, состоящего в коллегии адвокатов, соответствует Конституции РФ. С такой правовой позицией Конституционного Суда РФ не согласилось 4 из 9 судей КС РФ. Они высказали свою точку зрения в особых мнениях судей КС РФ В.И. Олейника, Н.Т. Ведерникова, В.О. Лучина, Э.М. Аметистова. По их мнению, подозреваемые и обвиняемые вправе пользоваться помощью не только адвокатов, но и других защитников по своему выбору, включая и частнопрактикующих юристов, не являющихся членами коллегии адвокатов; во-вторых, правовые отношения в сфере оказания квалифицированной юридической помощи фактически регулировались в течение многих лет принятым ещё в 1980 г. Положением об адвокатуре РСФСР, которое, естественно, давно устарело и не отвечало ни демократическим преобразованиям, происходящим в обществе, ни реальному положению дел в адвокатской деятельности. [1, с. 97]

И всё это происходило несмотря на то, что существовал ориентир для развития положений ст. 48 Конституции РФ. Этим ориентиром служила Концепция судебной реформы от 24 октября 1991 года, где был раздел четыре с частью под номером 8 с самим за себя говорящим красноречивым названием «Адвокатура и оказание юридической помощи». Из анализа которого следовало, что, с одной стороны, адвокатура должна быть призвана оказывать квалифицированную юридическую помощь, а для этого нужна реформа, которая позволила бы вывести адвокатуру из-под контроля Министерства юстиции, обеспечить независимость и высокий престиж судебной защиты, а также расширить организационные и правовые возможности адвокатуры, что должно было найти отражение в разрабатываемом законе об адвокатуре, а с другой стороны - поле деятельности по оказанию юридической помощи населению столь обширно, а монополия в любой сфере столь губительна, что не следует использовать иные рычаги, помимо конкуренции, для установления преимуществ услуг адвокатуры перед правовыми услугами, которые берутся оказывать юридические фирмы, кооперативы, индивидуально практикующие консультанты - юристы. Соревнование их с традиционными коллегиями адвокатов пойдёт на пользу обеим сторонам и обществу в целом. Но непременными условиями выдачи лицензии на оказание юридической помощи должны стать: высшее юридическое образование претендента, способность его преодолеть некие моральные цензы (отсутствие судимости, например), наличие опыта работы по юридической специальности, сдача квалификационного экзамена специальной комиссии с участием судей, адвокатов, преподавателей юридических вузов, научных работников в области права. Результаты таких квалификационных экзаменов будут, в частности, определять право выступать перед судом того или иного уровня. Квалификационная дифференциация возможна также для юристов, входящих в состав коллегий адвокатов.

Таким образом, Концепция судебной реформы предусматривала следующие положения в отношении субъектов квалифицированной юридической помощи: во-первых, квалифицированную юридическую помощь могут оказывать только юристы, отвечающие определённым повышенным требованиям, то есть имеющие статус адвоката (к ним, предъявляются самые высокие требования) либо юристы, получившие лицензию на оказание юридической помощи; во-вторых, если для адвокатов квалификационная дифференциация (например, право выступать перед судом того или иного уровня) была только возможна, то для юристов подобная дифференциация была предусмотрена в зависимости от сдачи квалификационного экзамена и других условий.

3.3 Нормативное регулирование института квалифицированной юридической помощи

Через несколько лет после Концепции судебной реформы вышло постановление Правительства РФ от 15 апреля 1995 г. N 344 утвердившее «Положение о лицензировании деятельности по оказанию платных юридических услуг на территории Российской Федерации».

Данное положение в п. 3 установило определённые требования к лицам, оказывающим платные юридические услуги. Согласно этому пункту платные юридические услуги вправе оказывать физические лица, имеющие диплом образовательного учреждения Российской Федерации о высшем юридическом образовании, стаж работы по юридической специальности не менее трех лет.

Исходя из изложенного, следует, что требования, заявленные в Концепции судебной реформы, к юристам, имеющим право оказывать квалифицированную юридическую помощь, оказались выше, чем в «Положение о лицензировании деятельности по оказанию платных юридических услуг на территории Российской Федерации».

Но всё же это был определённый прогресс в реализации положений Концепции судебной реформы и наполнении конкретным содержанием положений ст. 48 Конституции РФ о квалифицированной юридической помощи.

Через несколько лет после принятия «Положение о лицензировании деятельности по оказанию платных юридических услуг на территории Российской Федерации» было признано утратившим юридическую силу в связи с принятием Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности» постановлением Правительства РФ от 20.05.1999 № 548 «О признании утратившими силу решений Правительства РФ по вопросам лицензирования отдельных видов деятельности». Причём, в принятом законе не нашлось места лицензированию юридических услуг. [1, с. 99]

Таким образом, не стало никакого правового акта, регулирующего сферу оказания платных юридических услуг на территории Российской Федерации и, соответственно, не стало никаких повышенных требований к лицам, желающим оказывать такие услуги.

Всё это, несомненно, привело к расширению круга субъектов, оказывающих платные юридические услуги на территории Российской Федерации.

Что же касается принятия нового закона об адвокатуре, то, как верно писал Г. М. Резник, назвать ситуацию с принятием закона об адвокатуре неприличной, значит выразиться весьма мягко. Она скандальна. За последние несколько лет законодательство о судах, прокуратуре, милиции, органах государственной безопасности успело неоднократно обновиться. Только адвокатура существовала по-прежнему на основании ни в чём неизменного Положения об адвокатуре РСФСР от 20 ноября 1980 г. [1, с. 100]

И вот, наконец, в рамках проводимой в стране судебной реформы Президентом Российской Федерации весной 2001 г. был внесён проект Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», который был принят парламентом и вступил в силу 1 июля 2002 г.

Следует отметить, что адвокатура согласно п. «л» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, что позволяет субъектам РФ принимать законы, регулирующие деятельность адвокатуры. Однако до принятия ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», таким правом воспользовались менее половины субъектов РФ.

При этом, законы субъектов РФ об адвокатуре, с одной стороны, были основаны на «устаревших» нормах «Положения об адвокатуре РСФСР», а с другой - они закрепляли новеллы, которые диктовались новыми историческими условиями, например: а) расширили перечень организационно-правовых форм осуществления адвокатской деятельности - адвокаты могли заниматься частной практикой, создавать бюро, фирмы, например, ст. 8 Закона Республики Башкортостан «Об адвокатуре»; б) установили, что органы внутренних дел обязаны принять необходимые меры к обеспечению безопасности адвоката, членов его семьи, сохранности принадлежащего им имущества, если от адвоката поступит соответствующее заявление при осуществлении адвокатской деятельности. Кроме того, запрещались любые формы вмешательства со стороны государственных органов и должностных лиц в профессиональную деятельность адвоката (например, ст. 10 Закона Республики Тыва «Об адвокатуре в Республике Тыва») и т.д. Соответственно такое соседство в одном законе «устаревших» норм и новелл не могло благоприятно сказываться на качестве оказываемой юридической помощи. Кроме того, адвокатура, в том числе и по законам субъектов РФ об адвокатуре, была разобщена, распылена по традиционным и альтернативным коллегиям адвокатов, что вело не к повышению качества помощи, а к постоянной борьбе в решении вопросов - кто главнее, кого следует, а кого и нет принимать в адвокатуру, кто должен оказывать юридическую помощь по назначению в уголовном процессе и т.д. [1, с. 102]

Заключение

Конституции современного общества, по определению В. Е. Чиркина, есть «итог состязательности и компромиссов, согласия различных социальных сил общества, документ, сохраняющий и развивающий прежние общечеловеческие ценности, формулирующий и закрепляющий новые» Вместе с тем в конституции должны быть заложены не только возможности для изменения и приспособления к новым экономическим, политическим и иным условиям, но и возможности политического, этического и юридического влияния на эти условия, обеспечивающие защиту человека, его прав и свобод. [5, с. 25]

Исходя из этих позиций, идея конституционной защиты человека представляется как зависящая от сознания и воли людей модель оптимального согласия между человеком, обществом и государством, опирающаяся на паритетность их конституциональной связи в системе общепризнанных общечеловеческих и общенациональных ценностей. При этом право должно проецироваться на конституционную систему таким образом, чтобы человек, наделенный властными полномочиями, не находился в противоположении к другим людям, общественная мораль не вступала в противоречие с естественной нравственностью, а государство действовало лишь в интересах человека и юридически способствовало обеспечению его физической, материальной и духовной защиты. Эффективность действия такой модели должна зависеть не от случая или применения силы, а от качества урегулированности взаимоотношений между субъектами конституции и внутренней согласованности заложенного в конституционную систему гипотетического императива и юридического норматива.

Правовые гарантии - это правовые средства, выраженные в нормативно-правовых предписаниях, реализация которых может обеспечить или обеспечивает возможность реализации иных нормативно-правовых предписаний. Методологической основой исследования категории "правовые гарантии" является инструментальный подход к праву, применение которого предопределяет следующие отправные начала исследования: I) правовые гарантии являются правовыми средствами; 2) правовые гарантии не являются специфическими, качественно новыми образованиями в системе права; 3) исследование правовых гарантий должно вестись с учетом их функционального предназначения, их роли как инструментов оптимального решения задач правового регулирования.

2. Невозможно создать исчерпывающий перечень правовых гарантий, так как оценка правового средства в таком качестве может вестись лишь в рамках одного или нескольких однородных правоотношений, направленных на достижение определенного значимого для участника таких отношений результата. Основанием классификации правовых гарантий должен был. тип их внешнего выражения, т.е. тип нормативно-правового предписания. При этом можно выделять: 1) гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права и 2) гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, не выражающих нормы права.

3. Механизм защиты прав человека - это динамическая система факторов, обеспечивающих устранение незаконных препятствий при осуществлении юридически закрепленных социальных возможностей индивида. В структурную модель механизма входят: управомоченный субъект; правосознание управомоченного субъекта; нормативно-правовое основание; выбор способа защиты нарушенного права; действия управомоченного субъекта по защите своих прав; субъект, содействующий защите нарушенного права (государственные органы, общественные организации, международные организации и др.); компетенция субъекта, содействующего защите права; правосознание лиц, содействующих защите права; действия органов и организаций, содействующих защите права (юридическая квалификация, принятие решения, реализация мер защиты); результат защиты права.

3. Судебное толкование права - это выявление смысла правовой нормы, осуществляемое органом судебной власти в ходе процедуры судопроизводства. Основными характерными особенностями судебного толкования права выступают: 1) субъект - самостоятельный государственный орган, т. е. организационно обособленное подразделение государственного механизма, обладающее свойством независимости, выносящее юридически обязательные решения по существу споров о праве; 2) основания - рассмотрение конкретного уголовного, гражданского, административного и т. п. юридического дела; поступление от физических или юридических лиц, государственных органов запроса или жалобы, непосредственно направленных на получение разъяснения смысла закона; обобщение судебной практики с целью дачи нижестоящим судебным органам рекомендаций по правильному применению закона; 3) процедура -наличие строго определенного порядка толкования и многоступенчатой системы инстанционного контроля. Основными функциями судебного толкования права являются познавательная; селекционная; канонизирующая; практическая.

Список использованных источников

1. Актуальные проблемы совершенствования законодательства, правоприменения и правовых теорий в России и за рубежом: Материалы Международной научно-практической конференции (20 ноября 2008 г.): В 2 т. ТОМ 2: Государственно-правовая секция; Гражданско-правовая секция / Под общ. ред. канд. юрид. наук, доц. В.Л. Кудрявцева. - Челябинск: ЮУПИ, 2008.

2. Баранов Н.А. «Эволюция современной российской демократии: тенденции и перспективы»; Балт. гос. техн. ун-т. - СПб., 2008.

3. Жуйков В.М. «Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию»; М.: Статут - 2006.

4. Лошкарев А.В. «Правовые гарантии: Теоретические проблемы определения понятия и классификации», Краснодар, 2009.

5. Макушин А.А. «Идея конституционной защиты человека в России»/Правоведение. - 2004. - № 1 (252).

6. Официальный сайт Президента РФ (http:// www.kremlin.ru).

7. Рулев А.И. «Судебное толкование права в механизме защиты прав и свобод человека: Проблемы теории и практики», Саратов, 2009.

Размещено на Allbest.ru