Особенности участия защитника в доказывании

Участием адвоката в формировании уголовных доказательств собственно доказывание не только не завершается, но и, напротив, приобретает новое качество. В соответствии с положениями ст. 87 и 88 УПК для публичных органов в досудебном производстве доказательственная деятельность продолжается в форме проверки и оценки собранных доказательств.

К сожалению, ни об адвокате, ни о других участниках процесса - частных лицах - в упомянутых правовых нормах в данном аспекте ничего не говорится. Значит ли это, что они не участвуют в дальнейших этапах доказывания или их участие имеет не столь заметный в процессуальном отношении характер?

Для того чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо определить прежде всего правильное научное понимание проверки и оценки доказательств и лишь затем рассматривать возможные формы и способы участия в них адвоката и иных частных лиц.

С позиции законодателя, проверка и оценка доказательств - это различные этапы доказывания (ст. 85 УПК). При этом нормативной сутью проверки доказательств называется их сопоставление с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установление их источников и получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство (ст. 87 УПК). Законодатель понимает под проверкой доказательств их мысленный анализ (сопоставление с другими доказательствами), а также поиск и формирование новых доказательств. Строго говоря, проверка доказательств в современной нормативной интерпретации представляет собой своеобразный симбиоз собирания (формирования) доказательств и их оценки, как раз и состоящей из анализа собранных доказательств - каждого в отдельности и в их совокупности (ст. 88 УПК).

Такое понимание рассматриваемых этапов доказывания свойственно и многим ученым в области науки уголовного процесса. Так, например, авторы «Теории доказательств в советском уголовном процессе», по существу, не видят отличий между собиранием и проверкой доказательств, вследствие чего предлагают характеристику способов собирания и проверки доказательств в качестве единой системы идентичных приемов и операций по поиску, обнаружению, получению и закреплению доказательств. По мнению Л.Д. Кокорева, «проверяя доказательства, следует искать новые источники сведений о тех же фактах, разнообразить эти источники, не ограничиваясь одним видом, например, только свидетельскими показаниями; нужно строить такую систему доказательств, которая свидетельствовала бы об их достоверности».

Однако задача установления достоверности доказательств отнесена ст. 87 УПК к этапу их оценки. Это также подмечено в юридической литературе: «Следует иметь в виду, что достижение этой цели (подтверждения или опровержения проверяемого доказательства. - Авт.) невозможно без оценки доказательств, т.е., мыслительной логической деятельности по определению их относимости, допустимости, достоверности и достаточности, которая рассматривается как отдельный элемент процесса доказывания и регулируется ст. 88 (УПК России - Авт.)».

Подобное «слияние» проверки доказательств с их оценкой позволило А.М. Ларину утверждать, что «едва ли можно согласиться, что понимаемая таким образом проверка представляет часть (компонент, этап) доказывания наряду с обнаружением, закреплением и оценкой доказательств».

Ю.К. Орлов, полагая, что проверка и оценка доказательств при всей схожести все же являются различными этапами доказывания, предложил разграничивать их по следующему критерию: «Там, где чисто мыслительный процесс, - оценка, там, где еще и практические действия, - проверка».

Однако необходимо согласиться с суждением О.В. Левченко о том, что содержание доказывания - «это элементы единого процесса, который сам по себе представляет определенные внешние действия и умственную, логическую работу». Очевидно вместе с тем, что содержание проверки и оценки доказательств следует уточнить, чтобы избежать существующей путаницы по данной проблеме.

На наш взгляд, ст. 88 УПК предусматривает механизм проверки доказательств с точки зрения их пригодности для использования в качестве полноценных средств доказывания. Проверяться должны как отдельно взятое, единичное доказательство, так и их совокупность. Единичное доказательство необходимо проверять с точки зрения его специфических юридических свойств - относимости, допустимости и достоверности. Совокупность доказательств представляет собой объект проверки с позиции достаточности для обоснования определенных процессуальных выводов по уголовному делу. Думается, что применительно к этому формулирование и обоснование выводов по делу должны быть прерогативой не только органов уголовного преследования и суда, но и, в частности, адвокатов. Вывод - это не только обеспеченное государственным принуждением процессуальное решение следователя, но и мнение, суждение иных участников процесса.

Если рассматривать проверку доказательств как исследование их свойств в целях определения и формулирования своей позиции по уголовному делу, то сущность оценки доказательств состоит в том, как классифицировать проверенные доказательства (отнести их к обвинительным либо оправдательным, прямым или косвенным), а также как именно использовать при формулировании процессуальных выводов.

Учитывая изложенное, а также то, что адвокат является субъектом доказывания не только как обладатель соответствующего права, но также и как носитель обязанности доказывания, полагаем, что понимание проверки доказательств как исследования их юридических свойств, а оценки - как обоснования с их помощью процессуальных выводов, приводит к логическому выводу: адвокаты участвуют в доказывании не только на уровне собирания (формулирования) доказательств, но также и в форме их проверки и оценки. Иначе бессмысленной становится состязательность и равноправие сторон, в том числе в рамках досудебного уголовного производства, «Участвуя в доказывании, они могут представлять доказательства, участвовать в следственных и судебных действиях, в проверке, оценке доказательств и таким образом не только влиять на установление истины, но и защищать свои права и законные интересы».

Как отмечалось, адвокат может собрать фактическую информацию о криминальном событии еще до возбуждения уголовного дела, на этапе формулирования заявления об этом. После представления повода к возбуждению дела соответствующему государственному органу или должностному лицу, его допускают в процесс для защиты прав, свобод и законных интересов доверителя, адвокат уже на этом этапе уголовно-процессуальной деятельности может проверять и оценивать собранные доказательства, с которыми он имел возможность ознакомиться.

Проверке адвокатом доказательств должны подвергаться как те из них, которые он лично получил и оформил, так и представленные другими участниками процесса, а также, разумеется, сформированы следователем. Проверять доказательства адвокат может путем непосредственного их анализа с точки зрения относимости, т.е. объективно существующей связи с преступлением, допустимости - законного способа получения информации о преступлении и ее процессуального оформления, а также достоверности - свойства, отражающего истинность, правдивость исследуемых сведений.

Проверка доказательств адвокатом, особенно на начальном этапе (этапах) досудебного производства, конечно, значительно проще, нежели аналогичная деятельность следователя, однако она бывает не менее процессуально значима. Не так редки случаи, когда проверенные именно адвокатом доказательства признаются недопустимыми в силу их несоответствия одному или нескольким юридическим свойствам. Выше уже приводился пример из практики по поводу ненадлежащих субъектов собирания и оформления доказательственной информации.

Некачественность доказательства может быть установлена в любой стадии уголовного процесса, в том числе и в досудебных. Так, например, адвокат - представитель заявителя о преступлении добился посредством нескольких обращений в прокуратуру Московского района г. Санкт-Петербурга отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении М. В числе прочих доказанных адвокатом фактов была недостоверность доказательств, полученных при проведении предварительной проверки заявления С. о возбуждении уголовного дела сотрудниками Московского РУВД г. Санкт-Петербурга.

По своей сути уголовное доказательство представляет собой диалектическое единство содержательной (фактической) стороны и процессуальной формы. Поэтому, проверяя доказательство, адвокат обращает внимание на информацию об обстоятельствах преступления (относимость и достоверность доказательства) и процессуальный порядок ее получения. Исследуя доказательства подобным образом, адвокат определяет возможность правомерного использования данных доказательств в обнаружении дополнительной информации об устанавливаемых юридических обстоятельствах, а также в формулировании и обосновании определенных правовых выводов.

Проводимая адвокатом проверка доказательств должна быть перманентной. Не всегда он способен объективно определить истинность того или иного доказательства, тем более если узнает о его существовании уже при ознакомлении с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования. Но в этом и состоит диалектический путь познания. «Специфичность процесса доказывания, - отмечает А.В. Руденко, - предопределяет в качестве инструмента достижения истины в уголовном процессе вероятностные знания. Вероятностные знания могут быть использованы для определения… круга поиска доказательств, выступать в качестве основания для принятия некоторых процессуальных решений».

Данное обстоятельство профессиональный адвокат - правозащитник всегда должен иметь в виду при исследовании уголовных доказательств в досудебных стадиях. Следователи довольно часто принимают решения на основе вероятностных сведений: об избрании меры пресечения, привлечении в качестве обвиняемого, отказе в возбуждении уголовного дела и т.д. В практике доказывания не являются редкостью вероятностные заключения экспертов, основанные на таких же материалах. В связи с этим необходимо, на наш взгляд, полностью согласиться с утверждением И.В. Овсянникова: «Предположительный вывод лишает смысла проведенную экспертизу».

Думается, понятия «вероятностные», «не вполне достоверные», «не полностью истинные данные» вообще не должны использоваться в практике доказывания по уголовным делам. Вероятностные - значит недостоверные сведения, и уже по этой причине они не должны признаваться доказательствами. Очевидно, такой же вывод должен быть сделан и в случаях неполной допустимости или относимости доказательств.

На наш взгляд, в доказывании должны использоваться только доброкачественные доказательства. С этой целью, очевидно, можно в ч. 2 ст. 75 УПК указать, что недопустимыми являются сведения об обстоятельствах по уголовному делу, не отвечающие хотя бы одному из перечисленных в ч. 1 ст. 88 УПК юридических свойств доказательства: допустимости, относимости и достоверности.

Адвокату, независимо от того, правовую защиту какого конкретного, участника процесса он осуществляет, сложно представлять до окончания предварительного следствия, какая совокупность доказательств собрана по уголовному делу. Поэтому, следует поддержать предложения о том, что обвинительное заключение и все так называемые промежуточные решения следователя (об избрании меры пресечения, задержании подозреваемого, привлечении в качестве обвиняемого и т.д.) должны быть обоснованы достаточными доказательствами, которые на момент принятия решения проверены и оценены с точки зрения их допустимости, относимости и достоверности.

Что касается достаточности, то она, думается, представляет собой свойство не отдельного доказательства, а их определенной совокупности. При этом одного доказательства никогда не должно быть достаточно для обоснования процессуальных решений. Совокупность как математическая величина всегда представляет несколько составляющих ее элементов, по крайней мере - два. Очевидно, и в теории доказывания следует исходить из этого критерия.

2.2 Исследование адвокатом уголовных доказательств в досудебном производстве

Правила оценки доказательств, как и их проверки, сформулированы в законе только применительно к субъектам доказывания, представляющим государство: суду, прокурору, следователю, органу дознания, дознавателю. Думается, отсутствие в этом перечне других субъектов доказывания, скажем, адвоката и частного обвинителя, свидетельствует не о недопустимости их участия в этом этапе исследования доказательств, а, скорее, о законодательной недоработке.

Необходимо, правда, отметить, что многие ученые не признают правовой оценку доказательств, производимую не публичными органами, а частными лицами. При этом основной причиной такого непризнания называется необязательный для следователя и суда вывод того или иного участника процесса по результатам оценки ими доказательств по уголовному делу. Так, И.И. Мухин пишет: «Оценка же доказательств других участников процесса не порождает для них никакой ответственности за те выводы, которые они делают по делу. Закон не обязывает их принимать какие-либо решения по результатам оценки доказательств и не требует от них обосновывать свои выводы на всестороннем, полном и объективном рассмотрении материалов дела. Оценивая доказательства, они содействуют правильному разрешению дела, но их оценка не имеет обязательной силы для следствия и суда и носит лишь вспомогательный характер».

Вместе с тем в юридической литературе высказано суждение, что определенные правовые последствия оценка доказательств, осуществляемая частными лицами, в том числе адвокатами, все же имеет. Так, по мнению С.А. Зайцевой, оценка доказательств не является монополией государственных органов. «Отстаивающие свои интересы участники процесса, - отмечает она, - тоже оценивают доказательства. Но если у первых (государственных органов. - Авт.) оценка доказательств предшествует принятию властных решений, то у вторых она создает базу для принесения жалоб, заявлений, ходатайств, отводов и т.п. Жалобы, заявления, ходатайства влекут возникновение обязанности соответствующих органов рассмотреть их и удовлетворить или отказать в удовлетворении, обосновав свои выводы. Таким образом, оценка доказательств участниками процесса может порождать вполне определенные правовые последствия».

Представляется, что правовые последствия оценки доказательств адвокатом в досудебном уголовном производстве все же несколько шире названных С.А. Зайцевой. Адвокат вправе, к примеру, не только обжаловать в суд решения и действия (бездействие) прокурора и органа предварительного расследования, но также отстаивать свою позицию в соответствующем судебном заседании, обосновывая жалобу и выступая с репликой (ст. 125 УПК). Адвокат может также представить следователю перечень доказательств, обосновывающих его позицию, который должен быть включен в обвинительное заключение (ст. 220 УПК). Кроме того, по результатам собственной оценки доказательств адвокат имеет возможность совершить и другие процессуальные действия, которые имеют правовой характер: истребовать дополнительные предметы и материалы у физических и юридических лиц, получить объяснения у очевидцев и т.д.

Изложенное со всей очевидностью показывает, что производимая в досудебных стадиях адвокатом оценка доказательств имеет правовую природу и абстрагироваться от нее нельзя. Единственное различие между оценкой доказательств, осуществляемой публичными органами и адвокатом, состоит в том, что их выводы формируются в различных процессуальных документах: у следователя - в принимаемых им властных решениях, у адвоката - в иных процессуальных актах. Но в том и другом случае результатом оценки доказательств являются выводы сторон.

Общие правила оценки доказательств, которые, по нашему мнению, относятся и к адвокату, сформулированы в ст. 88 УПК. Как уже отмечалось, в большей степени они касаются оценки достаточности доказательств. В ст. 17 УПК содержатся более точные и конкретные правовые критерии оценки доказательств, которыми должен руководствоваться и адвокат, защищающий права, свободы и законные интересы своего доверителя.

Итак, прежде всего, адвокат должен исходить из непреложного правила, согласно которому никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. «Субъекты оценки доказательств, - отмечает В.Б. Алексеев, - не связаны какими бы то ни было заранее установленными правилами, определяющими силу доказательств, свободны в их восприятии и выводах, которые могут быть сделаны». Силу доказательства определяет доказательственная значимость содержащейся в допустимом источнике информации об обстоятельствах уголовного дела. «Сила (значимость) доказательства, - заключает Ю.К. Орлов, - это его доказательственная ценность, весомость, логическая убедительность как аргумента».

Определить доказательственную значимость конкретных сведений об обстоятельствах преступного события на основании отдельного взятого доказательства практически невозможно. Для этого, как уже отмечалось, необходима совокупность доказательств, достаточная для их сравнительного анализа. Лишь в сравнении с другими конкретное доказательство может «показать» свою силу, т.е. доказательственную ценность как процессуального средства доказывания. Сила доказательства не имеет и не может иметь значения его самостоятельного юридического свойства. Она является объективным критерием доброкачественности доказательства, выражая степень значимости содержащейся в нем информации о преступлении, ее действенности при подтверждении или опровержении определенных процессуальных выводов. При этом названный критерий проявляется только в достаточной совокупности однородных доказательств.

Каждое единичное доказательство способно приобрести юридическую силу, т.е. доказательственную значимость, только после того, как оно будет оценено в общей системе доказательств. Это приводит к выводу об объективности и правильной конструкции правовой нормы, выраженной в ч. 2 ст. 17 УПК, об отсутствии у любых доказательств заранее установленной силы.

Так же, как и публичные субъекты доказывания, адвокат оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ч. 1 ст. 17 УПК).

«Внутреннее убеждение, - отмечает Ю.К. Орлов, - может выступать как метод оценки доказательств и как ее результат. Общество заинтересовано, чтобы указанный метод использовался наиболее эффективно, а результат был истинным. Поэтому закон не ограничивается предоставлением субъектам доказывания возможности свободной оценки доказательств, а содержит объективные гарантии правильного формирования их внутреннего убеждения, в частности, обязанность совершения определенных действий, предшествующих формированию внутреннего убеждения, и обязанность его процессуального обоснования».

С таким пониманием правовой сущности внутреннего убеждения не согласен И.И. Мухин. По его мнению, «более правильно понимать под внутренним убеждением метод или способ оценки доказательств и познания истины».

В юридической литературе высказано также суждение о том, что «внутреннее убеждение, как свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины, является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств».

И все же, анализируя приведенные высказывания, нельзя не заметить их внутреннюю, логическую противоречивость.

Формируя принцип свободы оценки доказательств по внутреннему убеждению, законодатель стремился сделать это, чтобы показать, что никто не вправе оказывать какое-либо давление на субъект доказывания. Для него здесь, как представляется, была важна идея, заключающаяся в утверждении о личной, самостоятельной, не зависящей ни от каких внешних условий и воздействия мыслительной деятельности при оценке доказательств. При этом логическое значение выражения «внутреннее убеждение», его сущностная характеристика были, вольно или невольно, «отодвинуты» на второй план.

Убеждение, убежденность человека - это его твердая вера, уверенность в истинности чего-нибудь (идей, мировоззрения, своих или чужих суждений), в своей правоте, правильности своих взглядов. Однако твердая вера в правильности чего-либо может возникнуть только вследствие всестороннего изучения этого предмета или явления.

Подобная уверенность в правильности произведенного анализа совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств и сделанных на этой основе логических выводов, вылившихся затем в определенные процессуальные решения, также способна возникнуть лишь после их оценки. Внутреннее убеждение субъекта доказывания складывается из многих факторов, выражающих его решимость, уверенность в наличии всех необходимых условий для принятия правильного процессуального решения.

Таким образом, необходимо с очевидностью признать, что внутреннее убеждение любого субъекта доказывания, в том числе и адвоката, объективно не может существовать ни до начала оценки доказательств, ни в процессе ее осуществления. Иное означало бы, что уже до оценки совокупности доказательств субъект доказывания твердо убежден, уверен в наличии или отсутствии у них силы. Другими словами, доказательства уже имеют для него заранее установленную силу, что совершенно недопустимо.

Разумеется, все этапы доказывания (формирование, проверка и оценка доказательств) лишь теоретически четко отграничены друг от друга. Однако оценка совокупности собранных доказательств выделяется достаточно явно.

Все субъекты доказывания имеют, конечно, перед сценкой имеющейся совокупности доказательств свои представления и определенное, постепенно сформировавшееся в процессе доказывания личное мнение о них. Это в особенной мере относится к органам предварительного расследования, в распоряжении которых находится уголовное дело в полном объеме. Адвокат узнает всю совокупность доказательств лишь при ознакомлении с его материалами по окончании предварительного расследования. И все же в правовом, а не в обыденном значении внутреннее убеждение у любого субъекта доказывания должно возникать (и возникает на практике) после ознакомления со всеми доказательствами и их оценки. Верно, на наш взгляд, отметила Л.М. Карнеева: «Не может быть отступлений от основного требования: внутреннее убеждение должно иметь своим основанием фактические данные. Будучи стимулом к волевому действию, внутреннее убеждение обусловливает готовность действовать сообразно с принятым решением, в правильности которого субъект доказывания не сомневается».

Внутреннее убеждение субъекта доказывания, представляя собой итог оценки совокупности доказательств, побуждает его к дальнейшей доказательственной деятельности. Для адвоката она выражается в принятии необходимых процессуальных мер к поиску новых доказательств, в позитивном правовом воздействии на следователя в целях принятия им определенных решений, а также в формировании своей позиции в рамках деятельности в последующих судебных стадиях и соответствующей подготовке к ней.

Адвокат, как и любой другой субъект доказывания, должен руководствоваться при оценке доказательств законом и совестью (ч. 1 ст. 17 УПК). В соответствии со ст. 71 УПК РСФСР 196 (3 г. оценка совокупности доказательств должна была производиться в соответствии с законом и правосознанием.

Думается, для лучшего понимания актуальных вопросов участия адвоката в оценке уголовных доказательств необходимо кратко рассмотреть понятие правосознания. Это важно также для того, чтобы понять, почему современный законодатель исключил его из содержания уголовно-процессуального закона.

Г.М. Миньковский, комментируя положения ст. 71 УПК РСФСР, писал: «Терминология ст. 71 в части, относящейся к значению правосознания, с учетом Конституции РФ 1993 г. представляется устаревшей. Однако по существу ссылка, на фактор правосознания не представляется избыточной, поскольку имеется в виду правосознание, основанное на уважении к закону и на обоснованности его неуклонного исполнения».

Трудно понять, что полагал Г.М. Миньковский, обращаясь к Конституции России 1993 г., поскольку в ней ничего о правосознании при оценке уголовных доказательств не говорится. Главное здесь, на наш взгляд, другое. Одно из важнейших условий оценки доказательств, действовавшее при УПК РСФСР, - правосознание - заменено в современном законе на «совесть».

Понимание сходства или различия этих правовых терминов важно не только для деятельности адвокатов при оценке доказательств. Думается, это актуальный вопрос для теории доказательств в целом.

Итак, можно рассмотреть несколько дефиниций правосознания, чтобы определить его сущность. Ю.П. Еременко и А.Г. Хабибулин определили его так: «Под правосознанием принято понимать определенную совокупность правовых представлений, чувств, убеждений, оценок, выражающих субъективное отношение индивида, социальной группы, общества в целом к действующему или желаемому праву, к поведению людей в сфере правового регулирования».

Правосознание - это сложное диалектическое сочетание нескольких, на первый взгляд, несоразмерных категорий объективного и субъективного характера: права и его внутреннего, личного, субъективного понимания и отношения к нему. В правосознание следует включать профессиональную правовую подготовку (в данном случае - адвоката), профессиональный опыт и, очевидно, некий моральный компонент, который должен отражать сугубо внутреннее отношение субъекта доказывания к находящимся перед ним уголовным доказательствам. Речь идет, конечно, о совести. Совесть - главный нравственный критерий субъекта доказывания, влияющий как на остальные внутренние качества, так и на уровень правосознания в целом. Именно совесть характеризует нравственный критерий доказывания, поскольку является тем внутренним, духовным свойством человека, которое позволяет соотносить свои действия с существующими в обществе (а не в отдельно взятом коллективе) устоявшимися моральными требованиями.

Такую глубоко нравственную и духовную категорию, как совесть, трудно представить в рамках правового определения. Однако такие попытки в юридической литературе предпринимались. Например, В.В. Мельник полагает, что «совесть - это внутренняя оценка человеком как субъектом деятельности и общения нравственной достаточности своих поступков и намерений с учетом существующих в обществе норм морали и нравственных идеалов данной личности и обусловленное этой оценкой чувство нравственной ответственности перед окружающими людьми и обществом». С.И. Ожегов давал сходное толкование совести, которую он понимал как «чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом».

Однако если рассматривать совесть как правовую категорию, она является более частной по отношению к правосознанию, которое включает в себя наряду с совестью правовую подготовленность (правовые знания) и профессиональный юридический опыт.

В философской и юридической литературе правосознание обычно признавалось, наряду с истиной, добром, красотой и откровением, вершинным проявлением человеческого духа.

Правосознание, как отмечает А.Н. Окара, представляет собой форму «духовной жизни и необходимый атрибут духа, оно определяет и поддерживает социальные грани индивидуального духа, должно выражать природу духа».

В этой связи, думается, вполне понятно и обоснованно утверждение Л.Д. Кокорева, опубликованное в период реформирования УПК РСФСР: «Вряд ли можно согласиться с тем, что из законодательства следует исключить упоминание о правосознании как факторе, влияющем на формирование внутреннего убеждения следователей, прокуроров и судей». Добавим: и других субъектов доказывания, в первую очередь профессиональных юристов, чье правосознание с учетом названных компонентов очень часто гораздо выше правосознания публичных участников досудебного уголовного производства - адвокатов.

Оценка доказательств в соответствии с правосознанием уравновешивает все три его составляющие: правовые знания, профессиог нальный опыт и совесть адвоката и любого другого субъекта доказывания. В идеале все эти компоненты способны привести к грамотной и высоконравственной оценке доказательств. Недостаточность или отсутствие хоть одного из них может сказаться на общей процессуальной ситуации, привести к грубым ошибкам или нарушениям и как следствие - к нарушению прав, свобод и законных интересов защищаемого участника процесса. Высокопрофессиональный и юридически грамотный, но безнравственный адвокат, наверное, еще страшнее и опаснее, чем такой же следователь. Напротив, неопытный, но совестливый правозащитник способен добиться в процессе многого.

Все это позволяет сформулировать предложение законодателю о внесении изменений в ч. 1 ст. 17 УПК. Представляется, что ее можно изложить в следующей редакции: «Участники уголовного судопроизводства оценивают доказательства только в их совокупности, руководствуясь при этом законом и своим правосознанием».

Думается, такая правовая норма позволит всем участникам процесса в пределах их компетенции оценивать имеющиеся в уголовном деле доказательства, формулировать процессуально значимые выводы и таким образом добиваться всестороннего обеспечения своих или представляемых (публичных или частных) законных интересов.

Принятие данного законодательного предложения придаст указанной правовой норме не только логическую завершенность, но и избавит ее от ненужных и неоднозначно понимаемых терминов, обяжет всех субъектов доказывания руководствоваться при оценке доказательств только законом, своим внутренним отношением к нему и существующими в обществе моральными устоями.