Управленческая деятельность человека во многом зависит от организационных начал, самый мудрый приказ будет лишь фикцией, если не организовано его исполнение, исполнителю не ясна его цель и он не подкреплен мотивацией.

Задачу организации управления на любом уровне можно определить как обеспечение перехода из имеющегося состояния в желаемое. Если в n-мерном пространстве обозначить какие-либо желаемые экономические или другие показатели и их значения векторами (а₁, а_2,... a_n), то задачей организации управления является определение способов, с помощью которых можно перевести с наименьшими затратами и в минимальные сроки имеющиеся в действительности показатели (b₁, b₂,... b_n) в планируемое состояние. Теоретическим фундаментом научных вопросов организации и управления производством являются методы кибернетики, теории систем, системотехники, праксеологии и бионики. Весьма плодотворным с теоретической и практической точек зрения явилось предложение известных американских специалистов в области менеджмента Т. Питерса и Р. Уотермана рассматривать организацию как единство семи основных переменных: структуры (structure), стратегии (strategy), системы и процедур управления (systems), совместных, т. е. разделяемых всеми, ценностных установок (shared values), совокупности приобретенных навыков, умения (skills), стиля управления (style) и состава работников, т. е. системы кадров (staff).

Структура (лат. structura - строение) - форма организации системы, единство устойчивых взаимосвязей между составляющими систему элементами.

Любая сложная система строится по иерархическому, многоуровневому принципу. Уровень управления определяется элементами системы, одинаково удаленными от верхнего структурного звена и имеющими схожие права. Для реализации функций управления системы создается специальный аппарат, структура которого определяется составляющими его звеньями и количеством иерархических ступеней управления. Структура управления должна обеспечивать единство устойчивых связей между ее составляющими и надежное функционирование системы в целом. Это положение распространяется на деятельность любого производственного коллектива, любого социума, включая и семейные отношения.

Разумно созданная структура системы управления в значительной мере определяет ее эффективность, так как обеспечивает устойчивость связей между множеством составляющих компонентов объекта управления и обеспечивает целостность системы. Она связывает отдельные элементы системы в единое целое, существенно влияет на формы и организацию планирования, оперативного управления, способы организации работ и их координацию, дает возможность измерить и сравнить результаты деятельности каждого звена системы.

В сложных системах целое больше, чем сумма их составляющих элементов, свойства и возможности целого превышают свойства и возможности их частей (известный закон синергии от греч. synergos - совместный, согласованный, который ввел в научный обиход И. Ансофф). То есть свойства системы отличаются от алгебраической суммы свойств, составляющих систему элементов. Особенности синергического эффекта описываются удивительной формулой: 2+2=5. При переносе этой странной на первый взгляд абстракции в реальный мир производственной деятельности суммарный доход от деятельности крупного предприятия оказывается выше, чем сумма показателей отдачи по каждому из его филиалов (тем более если используются общие для всех подразделений предприятия ресурсы и обеспечивается взаимодополняемость). Здесь целесообразно отметить, что если известны основные параметры элементов и даже порядок их взаимодействия, то нельзя сделать выводы о свойствах системы в целом.

Практическая ценность изучения синергического эффекта состоит прежде всего в использовании уникальных свойств больших систем - самоорганизации и возможности определения весьма ограниченного числа параметров, воздействием на которые можно управлять системой (параметры порядка).

Существует много типов структур управления: патриархальная, линейная, функциональная, штабная, матричная, есть даже дивизионная и продуктовая структуры.

Более профессиональным, но сложным в реализации считается метод организационного экономико-математического моделирования. Он основан на разработке алгоритмов основных функций предприятия в условиях действия критериев оптимальности управления и существующей системы ограничений. Этот метод широко использует способы математической формализации, что позволяет легко перейти к компьютерному программированию и анализу вариантов организационных структур с помощью средств вычислительной техники.

Глава 2. Соотношение криминалистики и теории управления

2.1 Особенности реализации принципов теории управления при расследовании и раскрытии преступлений

В современной науке "принцип" понимается очень широко - не только как основа чего-либо, но и как познанный закон, исходное начало, аксиома, основное положение, общее предположение, общее требование, норма, предписание, руководящее указание и др. Несмотря на множество толкований данного понятия, все они обладают рядом общих черт, и по своему происхождению все принципы можно отнести к одному из двух источников. В первом случае в основе принципов лежит познанный закон, и они отражают его. Во втором - принципы зависят от целей деятельности, представлений о ее эффективности, правильности и поэтому задаются априорно, руководствуясь соображениями, которые обычно лежат за пределами самой деятельности.

Независимо от различий в толкованиях все принципы обладают выраженной нормативностью. В одних определениях, трактующих принцип как закон, норму, предписание, руководящее указание, общее требование или основное правило, это свойство в явном виде присутствует как существенный признак определяемого понятия. В других трактовках нормативность содержится в скрытой форме, но от этого ее значение нисколько не уменьшается.

Основными составляющими любой организации являются задачи, люди и управление. Для успешного существования организации необходимо поддерживать определенный баланс между этими тремя процессами. И ключевая роль в поддержании этого баланса принадлежит менеджменту.

Система управления опирается на выработанные и обоснованные методы и принципы. Основные принципы определяют философию и стратегию руководства предприятием и его звеньями. В определенной мере они призваны служить рекламой предприятию. На основании выработанных принципов корректируются цели деятельности предприятия, уточняются приоритеты, формулируются его политика, разрабатываются методы. Реализация принципов, целей, приоритетов и политики предприятий осуществляется с помощью соответствующих рабочих методик, инструкций, положений и нормативов.

Общественно-производственные отношения определяют роль и место каждого работника в процессе производства, обмена, распределения и потребления. От качества и оперативности работы каждого из них зависит конечный результат - итог деятельности огромного коллектива.

Принципы управления относятся к числу важнейших категорий управления. Под ними понимают основные фундаментальные идеи, представления об управленческой деятельности, вытекающие непосредственно из законов и закономерностей управления.

Таким образом, принципы управления отражают объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания человека, иначе говоря, они объективны. Вместе с тем, каждый из принципов - это идея, то есть субъективная конструкция, субъективное построение, которое мысленно совершает каждый руководитель на уровне его познаний общей и профессиональной культуры. Так как принципы принадлежат субъекту, то они имеют субъектный характер. Чем больше отражение принципа в сознании человека приближается к закону, тем точнее знание, тем эффективнее деятельность руководителя в сфере управления.

Принципы управления относятся к числу важнейших категорий управления. Под ними понимают основные фундаментальные идеи, представления об управленческой деятельности, вытекающие непосредственно из законов и закономерностей управления.

Таким образом, принципы управления отражают объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания человека, иначе говоря, они объективны. Вместе с тем, каждый из принципов - это идея, то есть субъективная конструкция, субъективное построение, которое мысленно совершает каждый руководитель на уровне его познаний общей и профессиональной культуры. Так как принципы принадлежат субъекту, то они имеют субъектный характер. Чем больше отражение принципа в сознании человека приближается к закону, тем точнее знание, тем эффективнее деятельность руководителя в сфере управления.

К числу основных принципов управления могут быть отнесены:

1) научность;

2) системность и комплексность;

3) единоначалие и коллегиальность.

Принцип научности.

Этот принцип требует построения системы управления и ее деятельности на строго научных основаниях. Как всякий принцип, отражающий развитие, он должен обладать внутренней противоречивостью, поскольку внутренняя противоречивость образует внутреннюю логику, создает внутренний импульс развития. Одно из противоречий принципа научности - противоречие теории и практики. Оно требует использования агрессивных научных идей (итогов научного познания - от явления к сущности, от сущности первого рода, менее глубокой, к сущности второго рода, более глубокой, и т. д., бесконечно). Однако необходимость организации процесса управления в конкретных условиях, для решения конкретных задач требует ограничения во времени процесса познания. Это противоречие разрешается путем активного исследования научных проблем управления многоцелевыми, комплексными коллективами, максимального использования средств вычислительной техники. Другое важное противоречие принципа научности - единство и противоречие объективного и субъективного. Это противоречие имеет универсальный характер и относится также ко всем другим принципам управления. Объективное в принципе научности вытекает из объективной природы законов управления, на которых базируются принципы управления. Субъективное в реализации принципов управления неизбежно, поскольку принципы управления реализуются только через сознание, волю и устремления человека. Таким образом, реализованный принцип неизбежно субъективирован. Отклонение процесса познания от объективной логики (субъективизм) возникает и проявляется в тем большей степени, чем больше сознание руководителей отходит от объективной логики развития природы, общества и мышления. Чем выше уровень общей культуры и профессионализма руководителя, тем меньше возможностей проявления субъективизма. Необходимость соблюдения принципа научности в управлении требует привлечения всего спектра современных знаний, их тщательного синтеза, и прежде всего, комплекса наук о человеке. При этом необходимо применять и передовые методы системного анализа в области экономических наук, философии, психологии, этики, эстетики, технических и технологических наук экологии и в других областях.

Принцип системности и комплексности.

Этот принцип требует одновременно и комплексного, и системного подходов к управлению. Системность означает необходимость использования элементов теории больших систем, системного анализа в каждом управленческом решении. Комплексность в управлении означает необходимость всестороннего охвата всей управляемой системы, учета всех сторон, всех направлений, всех свойств. Например, это может быть учет всех особенностей структуры управляемого коллектива: возрастных, этнических, конфессиональных, профессиональных, общекультурных и т. д. Таким образом, системность означает попытки структурировать проблемы и решения по вертикали, комплексность - развернуть их по горизонтали. Поэтом системность более тяготеет к вертикальным, субординационным связям, а комплексность - к горизонтальным, координационным связям. Способности руководителей при этом могут существенно различаться, поскольку при этом предъявляются несколько различные требования к складу мышления, его аналитико-синтетическим функциям.

Принцип единоначалия в управлении и коллегиальности в выработке решений.

Любое принимаемое решение должно разрабатываться коллегиально (или коллективно). Это означает всесторонность (комплексность) его разработки, учет мнений многих специалистов по различным вопросам. Принятое коллегиально (коллективно) решение проводится в жизнь под персональную ответственность руководителя фирмы (совета директоров, акционеров и т. д.). Для каждого должностного лица устанавливается точная ответственность за выполнение определенных и точно очерченных работ.

Касаясь природы планирования расследования преступлений, заметим, что она имеет много общего с планированием любой другой деятельности. Так, любое планирование является особой стадией управленческого цикла, на которой происходит принятие решения по всем вопросам предстоящей деятельности, включая вопросы организации и контроля. Оно всегда предшествует практической деятельности. В то же время планирование расследования имеет ряд особенностей, обусловленных тем, что сбор, проверка и оценка доказательств должны осуществляться уполномоченными лицами, перечисленными в законе способами, при соблюдении определенных форм, правовых норм и условий. Как правило, само следствие осуществляется в обстановке неопределенности, когда нет достаточной информации о многих обстоятельствах, подлежащих доказыванию. В ходе работы по уголовному делу следственная ситуация меняется. Сбор доказательств нередко осложняется противодействием различных лиц. При этом сил и средств для эффективного расследования обычно не хватает. Доступ следователя к ресурсам (экспертам, специалистам и т. д.) зачастую ограничен и во многом зависит от его должностного положения и места службы. Время, отпущенное законом на расследование дела, распыляется, поскольку в производстве у следователя находится одновременно несколько дел. Взаимодействие между различными службами правоохранительных органов обычно налажено слабо. Эти и другие причины накладывают свой отпечаток на процесс планирования расследования.

Поскольку планирование расследования представляет собой мыслительный процесс, его можно рассматривать как развивающуюся систему и описывать с позиций системного подхода. С этой точки зрения оно и его результаты (планы) всегда системны. Системность выражается хотя бы в том, что каждый этап и вид планирования (общее, календарное, отдельных следственных действий), каждый элемент плана является самостоятельной информационной системой и в большинстве случаев представляет собой составную часть более общей системы. Все этапы и виды планирования последовательно, а все элементы плана структурно связаны между собой. Именно это позволяет говорить о целостности планирования и плана расследования и представлять их в виде взаимосвязанных систем: динамической и статической (на определенный промежуток времени).

Идея целостности и учета всех взаимосвязей элементов плана, этапов и видов планирования является ключевой для их системного понимания. Проиллюстрируем это на примерах. Так, невозможно составить обоснованный план расследования вне понимания всего комплекса взаимосвязанных задач, которые нужно решать на каждом этапе планирования, и без применения всего арсенала адекватных средств познания. Нельзя достичь названой цели, игнорируя какие-то этапы общего планирования по делу, например без всесторонней оценки следственной ситуации, определения всех задач расследования, необходимых следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Все указанные этапы функционально связаны между собой, один логично вытекает из другого. Нарушение целостности хотя бы одного из них, а также несоблюдение их последовательности превращает планирование в гадание или мечтание и делает план ущербным.

Такая же целостность и внутренняя организация присущи и планированию отдельных следственных действий. Нельзя провести полноценного планирования следственного действия, не соблюдая или пропуская отдельные этапы этого процесса. Так, невозможно определить нужные тактические приемы и последовательность их применения, а также технические средства и приемы выявления, фиксации и обеспечения сохранности следов без установления очередности решения тех или иных задач или выяснения обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Взаимосвязь видов планирования можно проследить на примере общего планирования по делу и планирования отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Последнее является этапом первого, без него нельзя составить общий план расследования.

Целостность, внутренняя организация, иерархичность видов планирования проявляются и тогда, когда речь заходит о работе по многоэпизодному делу, в отношении нескольких обвиняемых, а также группой следователей или по группе дел. Без понимания целостности планирования, учета всех его этапов и взаимосвязей между ними невозможно добиться того, чтобы основные задачи расследования были увязаны с промежуточными и частными. Нельзя точно определить очередность проведения намечаемых действий и мероприятий, а также согласовать их по исполнителям, времени и месту выполнения.

Из всего сказанного видно, что системность - одна из закономерностей планирования расследования, обусловленная самой природой данной мыслительной деятельности. Отражением этой закономерности в сознании будет принцип системности планирования, который носит обязательный, нормативный характер. Его забвение всегда приводит к искажению целостности планирования, разрушению взаимосвязей между этапами и видами планирования, а в конечном счете к снижению эффективности плана расследования. Последний тезис необходимо подчеркнуть особо, поскольку системой является не только планирование, но и его результаты. Настоящие планы всегда целостны по своей сути. Они содержат все необходимые взаимосвязанные элементы, в которых отражена будущая деятельность, и тем уже отличаются от благих пожеланий или фантазий. Поэтому принцип системности будет распространяться не только на планирование, но на планы расследования.

В криминалистике уже заходила речь о рассматриваемом принципе. Первым и, единственным, кто затронул данную тему, был Л. А. Сергеев. Правда, вводя данный принцип, он писал о нем применительно не к процессу планирования, а в основном к тому, каковы должны быть результаты этой мыслительной деятельности. Так, по его мнению, план не должен содержать противоречий, все мероприятия должны быть взаимно увязаны по времени и месту выполнения, конкретным исполнителям, ожидаемым результатам и т. д.

Большинство же авторов вообще ничего не пишут о данном принципе или же лишают его самостоятельного значения. Так, Р. С. Белкин считает, что системность является не более чем одним из проявлений принципа индивидуальности планирования.

Подводя итог сказанному, сформулируем принцип системности планирования следующим образом: каждый в отдельности и все вместе этапы и виды планирования, а также элементы плана, включая их содержание, должны быть целостны и увязаны между собой.

Будучи мыслительной деятельностью, планирование расследования может быть рассмотрено с позиций деятельностного подхода. С этой точки зрения оно, как и любая управляемая человеком деятельность, всегда целенаправленно, поскольку управления и осмысленной деятельности без цели попросту не бывает. Последняя является ориентиром, указывает, в каком направлении должна осуществляться деятельность, позволяет контролировать процесс планирования и расследования в целом и в случае отклонения от нее вносить соответствующие коррективы.

Ближайшей целью планирования является составление плана, из которого было бы видно, что и как именно нужно сделать, когда, где и кто этим будет заниматься. Чтобы достичь ее, следователь должен решить целый ряд промежуточных задач - пройти последовательно все этапы планирования. При этом каждый из них имеет свои частные цели, не достигнув которые невозможно перейти к следующему этапу. Например, не уяснив конкретные задачи расследования, нельзя правильно определить необходимые следственные действия и другие мероприятия. Не сформулировав перечень действий и мероприятий, невозможно установить очередность их проведения и т. д. Все это говорит о том, что целенаправленность является одной из закономерностей планирования, вытекающей из природы данной мыслительной деятельности. Осознание этого обстоятельства позволяет выделить еще один принцип планирования расследования - принцип целенаправленности.

Однако суть названного принципа проявляется не только в том, что цель задает направление всей предстоящей деятельности и позволяет контролировать ее. Правильная постановка цели уже сама по себе влияет на точное формулирование промежуточных и частных задач и во многом определяет необходимые средства, ресурсы, время и место действия, т. е. самым прямым образом обусловливает содержание планирования. С ее помощью расследование становится более эффективным. Такое значение цели нашло отражение в мудром управленческом правиле, согласно которому "проблему нужно решать с конца". Иными словами, сначала следует правильно сформулировать цель, а затем, удерживая ее в сознании в процессе всей деятельности в виде ориентира, искать ответы на вопросы: "какие промежуточные и частные задачи нужно решить, чтобы достичь поставленной цели?", "какие для этого требуются действия, ресурсы и средства?" и др.

С учетом сказанного, напрашивается совершенно определенное толкование принципа целенаправленности планирования. Выраженный в виде общего требования, он обязывает следователя знать цели уголовного преследования и использовать их как при планировании, так и для контроля самого расследования. В более развернутом виде это означает, что на основе данного знания следователь должен уметь правильно формулировать необходимые промежуточные и частные задачи, выбирать соответствующие законные средства и ресурсы, сверять с поставленными целями свою деятельность и при необходимости вносить в нее коррективы.

Несмотря на то, что в криминалистику указанный принцип вводится впервые, мысль о планировании расследования как целенаправленной деятельности, конечно же, не нова. Сравнивая содержание данного принципа в криминалистике с тем, как он представлен в экономике и психологии, надо обратить внимание на его специфику, обусловленную природой расследования, публичным характером этой деятельности. Особенность состоит в том, что, например, в отличие от экономики, где субъект волен в выборе целей, основные цели расследования в нормативном виде всегда задаются извне: законодателем, обобщенной судебной и следственной практикой. Так, одной из них является выяснение обстоятельств, подлежащих доказыванию, которые в основном определяются уголовным и уголовно-процессуальным законами и в какой-то части руководящими документами Верховного Суда РФ, а также криминалистическими рекомендациями.

Изучение следственной деятельности позволяет утверждать, что в ходе расследования нельзя создать такой план, который оставался бы неизменным в процессе всей работы по уголовному делу. Это обусловлено спецификой данной деятельности: по мере установления ранее неизвестных фактов следственная ситуация объективно меняется и следователь попросту не может не реагировать на данные изменения. С учетом новой информации и противодействия заинтересованных лиц ему приходится вносить поправки, уточнять, дополнять первоначальный план, исключать из него ненужное. Таким образом, необходимость своевременной корректировки плана расследования - также одна из закономерностей планирования.

В криминалистике, не только отечественной, но и зарубежной, эта закономерность нашла отражение в виде принципа динамичности. В отечественной криминалистике право на существование названного принципа никто не оспаривает. Правда, иногда смешивают динамичность планирования с динамичностью плана и говорят почему-то о необходимости внесения изменений и корректив в первоначальный план, как будто все последующие планы не требуют этого же. Что касается содержания указанного принципа, то особых споров на этот счет в литературе также не отмечено. Если просуммировать все, что обычно говорят по данному поводу, то вырисовывается следующая картина: планирование расследования в соответствии с принципом динамичности должно быть гибким (подвижным), непрерывным (постоянным) и своевременным (максимально оперативным).

Гибкость, или подвижность, предполагает, что следователь не может быть связан теми направлениями расследования, которые он запланировал ранее, исходя из имевшихся у него данных. При необходимости он обязан изменить их. Обычно данное положение принимается всеми криминалистами и не вызывает ни вопросов, ни возражений. В то же время такое толкование нельзя назвать исчерпывающим. На эту мысль наводят рассуждения А.Р. Ратинова, который хотя и относил требования (по сути - принципы) гибкости и подвижности не к планированию, а плану расследования, но все-таки полагал, что последний может отвечать названным условиям, если он обеспечивается достаточным количеством заранее продуманных вариантов поведения в зависимости от того или иного оборота дела.

Развивая данную мысль А.Р. Ратинова уже применительно к планированию, отметим, что гибкость означает для следователя еще и обязанность рефлексировать (рассуждать) за других участников уголовного процесса, прогнозировать возможные изменения следственной ситуации и заранее предусмотреть в плане различные варианты действий в новых условиях. Это касается как планирования в целом по делу, так и планирования отдельных следственных действий и организационных мероприятий.

Укажем на отсутствие определенности в отношении других составляющих принципа динамичности. Так, нет ясности в том, что же стоит за требованием вести планирование непрерывно, возможно ли такое на практике и есть ли в этом реальная потребность. Нет единого понимания того, когда должна производиться корректировка плана, чтобы ее можно было назвать своевременной. Непонятно, требуется для этого пройти все этапы планирования или достаточно каких-то отдельных из них.

Если понимать положение о постоянном планировании буквально, то здравый смысл подсказывает, что таковое невозможно. Следователь не может заниматься только планированием. Ему нужно еще и реализовывать план, а также работать и по другим делам, находящимся у него в производстве. Поэтому указание на непрерывность планирования надо понимать лишь как попытку подчеркнуть повторяющийся характер этого мыслительного процесса.

Данное положение представляет правильным применительно и к общему планированию по делу, и к планированию непосредственно в ходе следственных действий, хотя в силу относительной сжатости последних во времени (по сравнению с расследованием по всему делу) есть соблазн считать, что при их проведении следователь осуществляет планирование постоянно. Основанием для подобных заявлений, по всей видимости, является то, что планирование есть мыслительный процесс, который не прекращается на протяжении всего следственного действия. Однако между планированием и указанным процессом нельзя поставить знак тождества. Первое лишь часть второго, причем такая, которая направлена в будущее, неоднократно повторяется в зависимости от развития следственной ситуации и имеет целью скорректировать задачи и предстоящие действия.

Что касается третьей составляющей принципа динамичности планирования (своевременности, или максимальной оперативности), то единой точки зрения по данному вопросу нет ни среди теоретиков, ни среди практиков. При обобщении следственного опыта были описаны случаи, когда план корректировался ежедневно или почти ежедневно, 4 еженедельно или смешанным образом: "календарные", "промежуточные" и "планы работы по общим версиям" уточнялись еженедельно, а планы работы каждого следователя - ежедневно. Иначе говоря, за основу попросту брался временной период (день и/или неделя), по истечении которого оценивалась новая информация и в план вносились соответствующие коррективы. С точки зрения координации работы членов следственных групп и контроля за процессом расследования в целом подобный подход, видимо, давал свои результаты. В то же время с позиций криминалистической тактики его вряд ли можно назвать правильным, поскольку по ходу расследования могли возникать ситуации, требующие неотложного реагирования, как в течение одного дня, так и в течение недели.

В криминалистической литературе вопрос о своевременности планирования нередко вообще обходят стороной или говорят о нем применительно к первоначальному этапу расследования. Как правило, констатируется лишь то, что корректировка планов должна проводиться максимально оперативно, без указания каких-либо сроков.

Некоторые авторы отстаивают мнение о необходимости ежедневного планирования. Так, А. Р. Ратинов писал, что следователь строит, уточняет, дополняет и изменяет свои планы постоянно и ежедневно, а не только когда составляет письменный план. При всей спорности тезиса о постоянном и ежедневном планировании в сказанном содержится рациональное зерно, поскольку специально подчеркивается, что планирование (как мыслительный процесс) может происходить в любой момент работы по уголовному делу, а не только при составлении плана расследования.

Существует точка зрения, что реальность и правильность плана должны проверяться после каждого действия, вносящего сколько-нибудь существенные изменения в ход следствия. Иногда эта мысль уточняется. Так, С. А. Голунский в числе обязательных условий правильного планирования называл сопоставление с ранее составленным планом не только результатов каждого следственного действия, но и каждого нового факта, о котором стало известно в ходе расследования. Последнее уточнение является очень важным, поскольку выводит на понимание того, что корректировка плана может производиться и непосредственно в процессе следственного действия, когда появляются чрезвычайно важные сведения, которые заставляют следователя немедленно реагировать на изменение следственной ситуации.

В связи с этим наиболее правильным представляется мнение Л. А. Сергеева, который считал, что коррективы должны вноситься в план по мере получения новой информации и изменения обстановки. С учетом двух небольших замечаний предлагаемый подход можно назвать наиболее обоснованным, поскольку именно он позволяет максимально оперативно реагировать на изменения ситуации. Первое состоит в том, что новый цикл планирования должен начинаться незамедлительно, при первой же возможности, поскольку проволочки грозят обернуться утратой информации в будущем. Второе же сводится к тому, что нужно вести речь не столько о корректировке плана как результата планирования, сколько об учете новой информации в очередном цикле планирования, так как только это в конечном счете и позволяет изменить, уточнить или дополнить план расследования.

Последнее соображение крайне важно для ответа на вопрос: требуется ли при корректировке плана пройти все этапы планирования, нельзя ли внести изменения, дополнения или уточнения в план расследования механически, без осмысления? Отражение процесса планирования в сознании показывает, что механическая корректировка плана попросту невозможна. Внесению в план любых поправок всегда предшествует мыслительная работа по уяснению следственной ситуации, постановке дополнительных, уточненных или измененных задач, определению соответствующих следственных действий, очередности их проведения и т. д. При этом последовательное прохождение всех этапов планирования всегда делает план более продуманным и эффективным.

Все сказанное позволяет уточнить содержание уже известного криминалистам принципа динамичности. Согласно ему следователь с целью внесения дополнений, изменений или уточнений в план расследования или отдельного следственного действия обязан по мере получения новой информации незамедлительно повторить весь цикл планирования, предусмотреть в плане возможные изменения следственной ситуации и различные варианты действий в сложившихся условиях, учесть необходимые организационные мероприятия. При этом указанные циклы должны повторяться до тех пор, пока не будут установлены все обстоятельства, подлежащие доказыванию, и решены все иные задачи расследования.

Каждое преступление, будучи неповторимым по своей сути, всегда отражается в сознании следователя в виде уникальной информации, которая во многом обусловливает выбор или уникальную комбинацию методологических средств, в том числе научных подходов и методов познания.

Таким образом, планирование расследования любого уголовного дела всегда уникально в своей основе, и в этом проявляется одна из закономерностей данного мыслительного процесса, которая может быть сформулирована в виде принципа.

Впервые в отечественной криминалистике о данном принципе заговорили в 1940-е годы, и это поначалу было не более чем реакцией на попытки схематизировать расследование, разработать такой общий план, с помощью которого можно было бы раскрыть любое преступление. Высказанное Б. М. Шавером утверждение о том, что "методы и способы расследования каждого дела индивидуальны, отсюда и план расследования каждого дела должен быть индивидуальным", можно считать предтечей, но с известными оговорками. Во-первых, Б.М. Шавер о самих принципах планирования в 1940 г. ничего не писал. Во-вторых, он вел речь все-таки не о планировании, а о свойстве плана. В-третьих, размышляя о том, каким должен быть план, он использовал термин не "уникальный", а "индивидуальный", допустив тем самым ошибку в выборе слова и во многом предопределив введение впоследствии в научный оборот термина "индивидуальность планирования".

В 1948 г. П. И. Тарасов-Родионов первый заговорил о принципах планирования и в их числе назвал принцип индивидуальности. При этом он сделал акцент не только на том, что не может быть единой типовой схемы, пригодной для планирования расследования всех преступлений, но и на том, что при планировании должны учитываться все особенности конкретного уголовного дела. С этого времени данный принцип прочно занял свое место практически во всех отечественных учебниках криминалистики и монографиях, посвященных проблемам планирования.

В наши дни под ним нередко понимают: обязательность учета неповторимых особенностей и специфических ситуаций, характерных для конкретного уголовного дела; необходимость творческого подхода к планированию; недопустимость формализма, упрощенчества, стереотипов и шаблонов. Нетрудно заметить, что в таком виде указанный принцип в большей степени напоминает общие пожелания и не содержит конкретного нормативного начала, несмотря на используемую лексику долженствования.

Бурное развитие методики расследования преступлений в 1960-80-е годы, в частности типичных версий, программ и алгоритмов, заставило вернуться на новом витке развития криминалистики к проблеме соотношения типичного и индивидуального при планировании. Мнения ученых по указанному вопросу разделились. Большинство склоняется к тому, что использование типовых планов (программ) расследования по делам определенных категорий при наличии аналогичных следственных ситуаций допустимо и полностью себя оправдывает. При этом редко кто пытается конкретно объяснить, как же должно разрешаться противоречие между типичностью и индивидуальностью планирования. И. М. Лузгин, например, вообще подходит к данной проблеме с философских позиций, полагая, что типизация некоторых элементов планирования не только не противоречит принципу индивидуальности, но и, наоборот, находится с ним в диалектическом единстве. По мнению А. Г. Филиппова, "любой план, построенный на основе типовой программы, наполняется конкретным содержанием, исходя из особенностей расследуемого дела".

Сторонники другой точки зрения продолжают утверждать, что даже однородные преступления отличаются друг от друга в существенных деталях, влияющих на ход следствия, и поэтому говорить об однотипности планирования по делам одной и той же категории можно только применительно к начальной стадии расследования. Дальнейший его ход, по их мнению, всегда индивидуален.

Критический взгляд на данные высказывания свидетельствует об их недостаточной аргументации и позволяет утверждать, что ряд важнейших для планирования методологических вопросов до сих пор остается без ответа. В частности, практически ни один из ученых четко не сказал, в какой мере при планировании расследования уголовного дела допустимо использование типовых программ и алгоритмов. Кроме того, рассуждения о соотношении индивидуального и типичного вряд ли можно отнести к содержанию названного принципа, поскольку они не несут в себе нормативного начала. Вопрос о таковом содержании все еще остается открытым.

Анализ наиболее известных продуктов научной деятельности показывает, что типовые алгоритмы (программы), планы расследования в виде перечней следственных действий не могут быть основой для планирования. Следует уточнить, что так называемые типовые планы - это нонсенс, поскольку таковых не может быть по определению. План расследования всегда создается применительно к конкретной ситуации. Он тем и отличается от типового алгоритма (программы) расследования, что содержит, как минимум, указания на то, когда, где и кто проводит соответствующие следственные действия. Таким образом, когда говорят о типовом плане, подразумевая под ним набор следственных действий, надо понимать, что речь идет все-таки о типовом алгоритме расследования.

При всей важности для расследования кратких и развернутых типовых криминалистических программ, типовых поисковых систем считать их в буквальном смысле основой планирования было бы некоторым преувеличением. Краткие программы в виде перечней типовых задач расследования позволяют следователю сориентироваться относительно подлежащих выяснению обстоятельств дела. Взятые в качестве средства для изучения следственной ситуации, они позволяют абстрагироваться от всего несущественного, проанализировать имеющуюся информацию и достаточно полно изучить ее. Развернутые программы, как состоящие из комплексов типовых задач и типовых способов их решения, так и включающие наряду с ними перечни возможных результатов действий следователя, а также варианты оценки этих результатов и типовые способы проверки, могут быть использованы только в виде справочника при планировании. Как правило, при расследовании конкретного уголовного дела ни одна из типовых развернутых программ или поисковых систем в полной мере не востребуется. Обычно используется только какая-то их часть. В каждом конкретном случае следователь сам решает, в какой очередности, где, когда и какими силами проводить те или иные действия, поскольку все это никакой программой или поисковой системой предусмотреть нельзя.

Из вышесказанного напрашивается вывод, что в настоящее время использование большинства типовых программ, алгоритмов или поисковых систем при планировании расследования в качестве шаблона невозможно. Понимание этого позволяет сформулировать прямой запрет планировать по шаблону. В то же время интуитивно угадывается, что такой запрет не охватывает собой полностью принцип уникальности, поскольку говорит лишь о том, как нельзя поступать при планировании, но не о том, как можно и должно. Нет сомнений, что названные, а также иные типичные криминалистические инструменты, в том числе различные методики расследования, в процессе планирования должны быть приспособлены к соответствующей следственной ситуации. Иначе говоря, стоящая перед следователем методологическая задача заключается в том, чтобы перейти от типичного, которому свойственны обобщения и абстрактность, к уникальному, которому всегда присуща конкретность.

Рассматривая данный переход применительно не только к типовым программам, алгоритмам, версиям и моделям, но и к другим методологическим средствам, выделим его основные стадии и изложим их в некой логической последовательности. Прежде всего необходимо уяснить проблему и сформулировать ее в виде задачи (задач). Затем надо поставить перед собой вопрос о том, какие методологические средства для ее решения потребуются, и определить области поиска необходимых знаний (уголовное право, криминалистика, другие правовые отрасли и отрасли знаний - в зависимости от самой проблемы, этапа планирования, расследования и вида преступления). Потом следует провести поиск указанных средств среди норм и образцов (в теоретической или методической сфере) и их отбор с учетом соответствия материалу (проблеме). Далее описанные в теоретической или методической литературе нормы и образцы, существующие, например, в виде типовых программ, алгоритмов, моделей, версий, методик расследования, нужно превратить (при необходимости) в инструменты, пригодные для использования в мыслительном процессе. Обычно это делается путем абстрагирования от всего ненужного, конкретизации и проверки на соответствие материалу, иначе говоря, на способность разрешить названную проблему. Иногда инструменты создаются, наоборот, путем видоизменения или достраивания отобранного методического образца. Например, краткие типовые программы в виде типичных вопросов не всегда учитывают квалифицирующие преступление признаки. Поэтому на определенном этапе расследования появляется необходимость разрешить вопросы, относящиеся к данным признакам. На заключительной стадии указанного перехода (от абстрактного к конкретному) следователь должен принять решение об использовании выбранного инструмента.

Возвращаясь к вопросу о содержании исследуемого принципа, отметим, что оно не исчерпывается перечисленной работой и запретом на планирование по шаблону. Уникальность присуща и планированию, и его результатам - как плану в целом, так и промежуточным итогам, которые подводятся на каждом этапе планирования. Как закономерность она проявляется в том, что ход и содержание планирования, а также его результаты всегда будут конкретными и неповторимыми по любому делу. О правомерности этого положения свидетельствует и здравый смысл, и практика, что позволяет включить его в цепь дальнейших рассуждений без специальных доказательств.

В целях последующей формулировки принципа уникальности акцентируем внимание на трех посылках. Во-первых, цель любого принципа планирования - сделать данную мыслительную деятельность наиболее соответствующей познанной закономерности и тем самым более эффективной. Во-вторых, принцип планирования как нормативное отражение некой закономерности всегда является искусственным образованием. В-третьих, исследователь вправе относить к содержанию принципа наиболее важные с практической точки зрения проявления вскрытой закономерности. Исходя из сказанного, можно сделать вывод: из вышеперечисленных свойств уникальности планирования наиболее важными являются конкретность и неповторимость. Именно они и должны найти отражение в данном принципе в виде общего требования осуществлять планирование максимально конкретно, с учетом всей специфики, неповторимых особенностей уголовного дела.

Это означает, что на первом этапе планирования следователь должен предельно конкретизировать следственную ситуацию, т. е. установить наличие или отсутствие доказательств по всем обстоятельствам, подлежащим доказыванию. Учитывая объем и качество информации, на втором этапе он должен сформулировать конкретные (главные, промежуточные, частные) задачи расследования. Исходя из специфики задач, на третьем этапе ему нужно определить конкретные следственные действия, оперативно-розыскные и иные мероприятия. На четвертом этапе, принимая во внимание неповторимость следственной ситуации и варианты ее развития, возможности противодействия следствию со стороны преступника, наличие или отсутствие необходимых сил и средств и другие факторы, следователь устанавливает конкретную очередность проведения указанных действий и мероприятий. На пятом этапе с учетом всей совокупности уникальных обстоятельств дела он определяет конкретное содержание, порядок, время и место проведения, разрешает другие вопросы, связанные с планированием названных действий и мероприятий. На шестом этапе, имея в виду неповторимые особенности дела, собственные силы и имеющиеся возможности, следователь определяет, в какой именно форме, каким конкретно образом, когда, кем и какие вопросы расследования будут контролироваться. На седьмом этапе все промежуточные результаты сводятся в единое целое, и составляется максимально конкретный план.

Таким образом, принцип уникальности должен включать два руководящих начала. Первое из них касается меры использования при планировании типовых криминалистических средств. Второе относится к самому процессу планирования и его результатам. Принцип уникальности требует от следователя, чтобы используемые типовые криминалистические инструменты были максимально приспособлены к конкретной следственной ситуации. Содержание, промежуточные и окончательные результаты планирования должны быть предельно конкретными, учитывать неповторимые особенности уголовного дела и обстановки расследования в целом.

На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство, которое нельзя обойти молчанием. Поскольку в содержании данного принципа конкретизация занимает очень важное место, возникает необходимость сравнить его с известным в криминалистике принципом конкретности планирования и ответить на вопрос, имеет ли последний какое-то самостоятельное значение.

В отношении принципа конкретности у криминалистов нет единого мнения. Часть считает, что таковой имеет право на существование наряду с принципом индивидуальности (уникальности). Его суть обычно сводится к "возможно большей конкретизации плана расследования", недопущению в плане абстрактных положений и декларативных пунктов.

Отдельные авторы полагают, что учет конкретных следственных ситуаций, построение конкретных версий, определение конкретных путей и способов их проверки, задач следственных действий, вопросов, подлежащих выяснению, а также конкретизация сроков расследования и индивидуальных планов при работе по делу бригады следователей - все это охватывается принципом конкретности. В их представлении принцип индивидуальности (уникальности) планирования вообще отсутствует.

По мнению третьей группы ученых, конкретность планирования не дотягивает до уровня принципа. Например, А. Н. Васильев писал: "Под конкретностью планирования понимается то, что в плане должны быть указаны сроки действий, исполнители и т. д. Таким образом, речь идет об элементарной упорядоченности плана, что само собой разумеется в планировании".

Каждая из перечисленных точек зрения имеет недостатки. Сторонники первой, по сути, утверждают, что конкретность и уникальность - внеположные понятия. Данная позиция представляется спорной, потому что уникальность устанавливается через конкретизацию, сравнение (сопоставление и отыскание различий) и оценку. Поэтому с позиций деятельностного подхода конкретность всегда будет одним из этапов установления уникальности. Если же рассматривать названные понятия как застывшие категории, то очевидно, что нечто уникальное всегда конкретно, в связи с чем конкретность и является свойством уникальности. Из сказанного можно сделать вывод, что уникальность и конкретность находятся в отношениях подчиненности. Объем понятия уникальности всегда больше объема понятия конкретности.

Вторая точка зрения ущербна потому, что в ней акцент делается только на конкретность. Из поля зрения упускается необходимость учета специфики дела, уникальной методологической работы, неповторимость самого процесса планирования. При подобном подходе не учитываются важнейшие взаимосвязанные закономерности данного процесса.

Приверженцы третьей позиции фактически говорят не о планировании, а о плане, низводя конкретность почти до трюизма и забывая, что она является одной из закономерностей этого процесса. Тем не менее, за вычетом названных недостатков, указанная точка зрения представляется более предпочтительной, поскольку охватывает все отмеченные ранее закономерности в рамках одного принципа уникальности. Таким образом, можно утверждать, что конкретность планирования существует только как составная часть принципа уникальности планирования.

Планирование не должно быть низведено до уровня фантазирования и самообмана, а план расследования - до вымысла и иллюзий. В процессе планирования следователь имеет дело не с фантомами, а с субъективной реальностью, которая является проекцией объективной реальности в его сознании. Цели и средства их достижения при планировании всегда реальны. Если данное условие не соблюдается, значит, следователь занимается чем угодно, но только не планированием. В связи с этим можно утверждать, что учет реальности является одной из закономерностей планирования.

За прошедшие три десятка лет единого понимания данного принципа так и не сложилось. Взгляды на его содержание мало изменились и, развиваясь в основном за счет некоторых дополнений, не отличаются существенно от высказанных Л. П. Дубровицкой. Суть дополнений сводится к необходимости построения плана на основе реальной оценки фактов и к детализации того, что понимается под реальными возможностями: наличие необходимого для расследования времени, доступа к современным средствам науки и техники, организационным, криминалистическим и другим ресурсам.

В то же время далеко не все авторы относят реальность, как, впрочем, и обоснованность, к принципам планирования. Так, И.М. Лузгин называл в числе принципов планирования и принцип реальности. Некоторые рассматривают реальность и обоснованность планирования как идентичные понятия, представляющие собой элементарные требования, предъявляемые к плану и версиям, и даже как необходимые свойства планирования, но ни в коем случае как принципы. Учеными бывшего социалистического лагеря высказана мысль, что реальность и обоснованность как предъявляемые к планированию требования являются составными частями другого принципа - оптимальности планирования.

Ряд криминалистов, напротив, относят реальность и обоснованность к самостоятельным принципам планирования. Так, Л.А. Сергеев считает, что обоснованность планирования означает, что все намеченное в плане должно иметь достаточное основание и базироваться на определенных данных. Выдвигаемые версии и формулируемые задачи расследования должны вытекать из оценки имеющейся информации, а конкретные средства и методы достижения задач, привлечение и расстановка сил, установление последовательности и сроков выполнения отдельных действий должны быть увязаны с решением поставленных задач и основываться на учете объективной обстановки. Принцип же реальности, как полагает Л.А. Сергеев, состоит в том, что при составлении плана надо исходить из реальных возможностей. Планируемые мероприятия должны быть реально выполнимыми, намечаться с учетом конкретных условий и возможностей. Сроки расследования, выполнения отдельных действий, а также оценка ожидаемых результатов должны отвечать требованию реальности.