Комплексная уголовно-правовая характеристика состава преступления "Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств"

Характер последствий используется законодателем в качестве критерия для выделения квалифицированных видов преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, причем состав сформулирован таким образом, что исключает уголовную ответственность за причинение вреда виновником аварии самому себе или принадлежащему ему транспортному средству.

В качестве последствий преступления закон в настоящее время называет тяжкий вред здоровью (ч. 1 ст. 264), смерть одного (ч. 2 ст. 264) или нескольких (ч. 3 ст. 264) потерпевших.

Определенными особенностями характеризуется причинная связь при совершении рассматриваемого вида транспортных преступлений путем бездействия. В данном случае причинную связь следует считать установленной, если: а) на субъекта была возложена обязанность выполнять требования соответствующих правил; б) он имел возможность выполнить ожидаемые от него действия; в) выполнение ожидаемого и возможного действия могло предотвратить вредный результат. Нарушение лицом установленных для него обязанностей по выполнению соответствующих правил создает опасность причинения вреда и служит одним из объективных оснований ответственности за бездействие.

В Постановлении ВС РФ 2008 г. сказано, что уголовная ответственность по ст. 264 УК РФ наступает, если у водителя имелась техническая возможность избежать дорожно-транспортного происшествия и между его действиями и наступившими последствиями установлена причинная связь, т. е., по мнению некоторых исследователей, утверждается, что если нет технической возможности, то нет и причинной связи. Причинную связь в транспортных преступлениях следует считать установленной в тех случаях, когда нарушение указанных Правил предшествовало наступлению вредного результата и непосредственно повлекло его наступление либо создало реальную возможность его наступления или превратило такую возможность в действительность. Из этой схемы причинной связи хорошо видно, что ни в одном ее звене нет места для вышеназванной технической возможности.

При таком подходе необоснованно ставится знак равенства между технической невозможностью избежать общественно опасных последствий и непреодолимой силой, хотя техническая невозможность, как правило, порождается виновным деянием лица, а непреодолимая сила всегда возникает по независящим от лица обстоятельствам.

Во-первых, промежуток времени между созданием аварийной ситуации и наступлением общественно опасных последствий часто бывает столь микроскопически малым, что практически отсутствует (например, время между выездом водителя в процессе обгона на большой скорости на полосу встречного движения и наступлением смерти водителя встречного автомобиля от лобового столкновения). В таких ситуациях у виновного в нарушении правил движения водителя вообще не будет времени, чтобы принять меры для предотвращения последствий, что вовсе не исключает уголовной ответственности водителя. Во-вторых, в ситуациях, когда такой промежуток времени все-таки существует, решение вопроса о наличии причинной связи как постоянной и объективной категории нельзя ставить в зависимость от техники управления транспортным средством как категории непостоянной и субъективной, зависящей от конкретного водителя. Более того, в одной и той же аварийной ситуации один виновный водитель может вообще не предпринимать мер для предотвращения общественно опасных последствий, но они не наступают в результате действия иных факторов (например, действий невиновного водителя), другой же водитель, напротив, может попытаться предпринять такие меры, но они окажутся недостаточными для предотвращения последствий. Ясно, что в таком случае решение вопроса об уголовной ответственности будет зависеть не от причинной связи, а от фактов иного порядка. В-третьих, в объективной стороне состава транспортного преступления недопустимо рассматривать общественно опасное деяние как сложное, т.е. слагаемое из двух действий: 1) самого нарушения правил движения и 2) принятия или непринятия мер предосторожности. Диспозиция соответствующих статей Уголовного кодекса РФ такой вывод исключает. Кроме того, деяние в таких преступлениях характеризуется общественной опасностью. Очевидно, что первое из перечисленных действий (нарушение правил движения) отличается ею всегда, второе же приобретает ее лишь при наступлении вредных последствий.

В контексте рассмотренных условий криминализации нарушения правил дорожного движения, на наш взгляд, представляется вполне допустимой дифференциация ответственности в зависимости от реально наступивших тяжких последствий. При этом, на наш взгляд, условия дифференциации ответственности должны отличаться от ныне действующих. На сегодняшний день условиями дифференциации ответственности в дорожно-транспортном преступлении выступают различия в тяжести последствий ДТП. Представляется, что дифференциация ответственности за совершенное преступление должна зависеть от характера его общественной опасности, определяемого степенью важности объектов уголовно-правовой охраны, которым причинен вред. Дифференциация ответственности, с нашей точки зрения, должна основываться на способности виновного предвидеть возможность наступления различных по степени опасности последствий и способности выбирать варианты своего поведения, влекущие последствия, характеризующиеся такой разницей. Реальная же разница в наступивших последствиях ДТП при неспособности субъекта выбирать варианты своего поведения, на наш взгляд, может являться лишь основанием индивидуализации наказания, назначаемого в пределах санкции одной части статьи УК.

Представляется, что криминализация нарушений правил дорожного движения уже на стадии создания аварийной ситуации, независимо от реального совершения дорожно-транспортного происшествия и наступления тяжких последствий, будет способствовать их предотвращению и повышению превентивной функции уголовного законодательства в части обеспечения безопасности дорожного движения и эксплуатации транспортных средств. Регламентация уголовной ответственности за данные нарушения, на наш взгляд, вполне допустима в силу их повышенной опасности, создающей реальную угрозу дорожно-транспортного происшествия, когда наступление или ненаступление тяжких последствий ДТП не подчинено воле его участников и зависит лишь от случая.

Возможен вариант, при котором санкции за дорожно-транспортные преступления должны позволять индивидуализировать наказание в рамках одной части статьи УК в зависимости от степени общественной опасности преступления, которая определяется различным характером образующих преступление действий. Наступление тяжких последствий дорожно-транспортного происшествия, а тем более их отягощение есть не только результат как конечный итог нарушения правил дорожного движения, но еще и процесс, порой достаточно длительный. Остановка транспортных средств, прекращение процесса движения определяет момент окончания аварийной ситуации, вызванной ранее допущенным нарушением. После остановки транспортного средства у водителя вновь появляется способность руководить своими действиями и возможность избирательного поведения. Правила дорожного движения регламентируют поведение водителя в поставарийный период, но уголовный закон после принятия в декабре 2003 г. соответствующих поправок, специальной регламентации поставарийного поведения участников дорожно-транспортного происшествия не предусматривает. С исключением из УК РФ в декабре 2003 г. статьи 265 об ответственности за оставление места дорожно-транспортного происшествия законодатель «вернулся» к исторически сложившейся практике квалификации данного деяния по статье 125 УК РФ как «Оставление в опасности». Данный шаг отечественного законодателя критикуется различными исследователями.

На наш взгляд, алгоритм действий причастного к дорожно-транспортному происшествию водителя, состоящий в выполнении исчерпывающего перечня обязанностей, не только в Уголовном кодексе, но и в самих Правилах дорожного движения, должен строиться на основе, в том числе, положений части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации о соразмерности и допустимых целях ограничения конституционных прав и свобод личности. На наш взгляд, именно невыполнение обязанности в поставарийной ситуации обеспечить безопасность участников дорожного движения, а не способ оставления места ДТП, должно лечь в основу описания признаков преступного поведения в рассматриваемой норме.

С нашей точки зрения, только осознанное поведение лица может быть основанием уголовной ответственности, таким образом, совершая умышленное преступление, лицо должно либо сознавать, либо допускать, что совершает преступное деяние, в противном же случае, при добросовестном заблуждении в своей невиновности, лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности за умышленное преступление. Кроме того, Правила дорожного движения определяют перечень обязанностей в поставарийной ситуации в отношении всех участвовавших, а не только виновных в ДТП водителей. Таким образом, на наш взгляд, ссылка на вину водителя в нарушении правил дорожного движения при описании признаков субъекта оставления места ДТП, на наш взгляд, являлась излишней и не может находить отражения в тексте конструируемой нормы.

Следующим недостатком в диспозиции исключенной статьи 265 УК РФ являлось, на наш взгляд, отсылочное описание признаков, характеризующих обстановку совершения преступления. Такое описание не позволяло однозначно определить цели криминализации оставления места ДТП. Содействие правоохранительным органам в восстановлении наиболее полной картины происшествия не может являться целями криминализации рассматриваемого деяния, поскольку противоречит положениям Конституции о праве не свидетельствовать против себя самого. Спасение жизни и здоровья пострадавших в ДТП, на наш взгляд, так же не может являться однозначным выводом, характеризующим цели криминализации оставления места ДТП, при описании обстановки данного преступления как «в случае наступления последствий, предусмотренных статьей 264 настоящего Кодекса». Кроме того, последствия, причиной наступления которых явилось дорожно-транспортное происшествие, могут проявиться не сразу, а по прошествии некоторого времени: болевой шок, алкогольное или наркотическое опьянение пострадавшего и пр. Следовательно, вполне возможно вести речь о фактической ошибке со стороны виновного в момент принятия решения об оставлении места ДТП, что сводит квалификацию рассматриваемого преступления к неосторожному причинению вреда и освобождению от уголовной ответственности.

Изменения, коснувшиеся классификации преступлений, не позволяют сегодня отнести данные деяния к категории тяжких преступлений. Относясь к категории, максимум, средней тяжести, преступления против безопасности дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, соответственно, влекут менее суровые меры уголовно-правового воздействия на правонарушителей. Вместе с тем, представляется, что реальное наступление смерти или тяжкого вреда здоровью пострадавших, являющиеся на сегодня единственными и минимально допустимыми основаниями уголовной ответственности за транспортные правонарушения, представляют собой, во-первых, слишком опасные последствия для отнесения их к минимально допустимым условиям криминализации правонарушения, ставшего причиной их наступления, а во-вторых, являются в большей или меньшей степени фактически случайным результатом правонарушения. Данную позицию разделяет, в частности, и И. В. Божко. Исследователь указывает, что зависимость их наступления от большого числа факторов и обстоятельств, не относящихся к характеристике осознанного нарушения правил дорожного движения, позволяет оценить общественную опасность не деяния, а общественную опасность последствий, наступление или ненаступление которых зависит не только от поведения виновного, но и от множества иных факторов.

В соответствии с вышеизложенным, можно сделать вывод, что уголовная ответственность виновного в дорожно-транспортных правонарушениях в какой-то мере зависит сегодня от третьих сил. Подобное положение вещей не в полной мере соответствует принципу справедливости. На наш взгляд, правовой оценке должно подлежать деяние, независимо от реального наступления материализованных в объективной действительности тяжких последствий дорожно-транспортного происшествия. Альтернативным основанием уголовной ответственности за нарушение ПДД или эксплуатации ТС должно стать не реальное наступление последствий транспортного правонарушения, а угроза наступления или отягощения вреда здоровью участников дорожного движения или реальная опасность наступления их смерти. Более того, нарушение правил дорожного движения, не повлекшее в аварийной ситуации тяжких последствий в результате реакции потенциальных пострадавших, на наш взгляд обладает равной общественной опасностью с нарушением ПДД в результате небрежности, повлекшим реальное причинение тяжкого вреда здоровью. Данный вывод соответствует международной практике в сфере уголовного преследований преступлений в сфере нарушения ПДД и эксплуатации ТС.

Наступление тяжких последствий в ДТП может быть не только одномоментным и безальтернативным в плане развития результатом, но и характеризоваться как процесс, состоящий, во-первых, из травмы, причиненной непосредственно в момент столкновения, опрокидывания, наезда и пр., во-вторых, включающий в себя отягощение уже наступивших последствий, в связи с чем представляется необоснованной декриминализация оставления виновным места ДТП. Аварийная обстановка как признак данного деяния, на наш взгляд, должна характеризоваться следующими признаками:

1) наличность угрозы наступления тяжких последствий в аварийной ситуации;

2) действительность (или реальность) такой угрозы;

3) неспособность участников движения предотвратить ДТП или, применительно к оставлению места ДТП, беспомощность пострадавшего;

4) аварийная обстановка, равно, как и обстановка оставления места ДТП, характеризующаяся наличием возможности наступления тяжких последствий, должна сложиться именно в результате дорожно-транспортного, а не какого-либо иного происшествия.

Таким образом, по результатам исследования вышерассмотренных проблем, проведенного в настоящей главе, очевидна необходимость корректировки уголовно-правового регулирования объективной стороны и иных признаков нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транс­ портных средств.

Глава 3. Квалифицированные виды нарушения правил дорожного движения и отграничение состава преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, от смежных и иных составов преступлений

автотранспортный преступление дорожный правило

Ответственность по ст.264 УК РФ дифференцируется в зависимости от наступивших последствий (смерть одного человека - ч.2, двух и более лиц - ч.3) и состояния опьянения (ч. 2, 4 и 6).

Если в результате нарушения правил дорожного движения или эксплуатации транспортного средства наступили последствия, предусмотренные разными частями ст. 264, то вменяются в вину все последствия, а действия квалифицируются по той части, которая предусматривает более тяжкие последствия.

Так, Приговором Цивильского районного суда ЧР от 9 июня 2007 года В. осужден по ст.264 ч.2 УК РФ к 3 годам лишения свободы, с лишением права управления транспортным средством сроком на 3 года, с отбыванием наказания в колонии-поселении. По приговору суда, В. признан виновным в том, что около 20 часов 22 сентября 2005 года на автодороге между домами №№39 и 45 по ул. Ленина. Красноармейское Красноармейского района ЧР после столкновения автомашины ВАЗ-2107 под управлением водителя К., который выехал на полосу встречного движения, и автомашины ГАЗ-53 под управлением осужденного В., последний, находясь в состоянии алкогольного опьянения, грубо нарушив п.п.9.9. ПДД, выехал на газон и совершил наезд на пешехода П. После наезда на потерпевшего, с целью освобождения П. из-под задних колес управляемого им автомобиля, В. запустил двигатель автомашины и дал задний ход, совершив повторный наезд передним левым колесом на П., лежащего на земле между колесами. В результате П. был причинен тяжкий вред здоровью в виде сочетанной травмы головы, туловища и конечностей, от которых он скончался на месте дорожно-транспортного происшествия.

По совокупности преступлений деяния с указанными различными последствиями должны квалифицироваться в тех случаях, когда они совершены в разное время и наступившие последствия явились результатом нескольких взаимно не связанных нарушений правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств.

В данном случае возникает вопрос о целесообразности включения опьянения в качестве квалифицирующего признака.

В п.11 Постановления ВС РФ от 9 декабря 2008 г. сказано, что алкогольное или наркотическое опьянение лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 264 УК РФ, следует учитывать при назначении наказания как отрицательно характеризующее личность этого лица, умышленно допустившего нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения, повышающее степень общественной опасности им содеянного. Вместе с тем состояние опьянения субъекта преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, сегодня признано в качестве квалифицирующего признака состава этого преступления. Таким образом, данная рекомендация Верховного Суда не согласуется с действующими нормами УК РФ.

Во-первых, состояние опьянения может быть вызвано употреблением не только алкоголя и наркотических средств, но и других одурманивающих веществ (ст.23 УК).

Во-вторых, двойной учет состояния опьянения в качестве квалифицирующего признака и в качестве обстоятельства, отрицательно характеризующего личность виновного, хотя формально не будет нарушением положений, предусмотренных ст.ст. 6, 60 и 63 УК, однако на практике может привести к тому, что суды станут оценивать состояние опьянения в качестве самостоятельного обстоятельства, отягчающего наказание по смыслу ст.63 УК, что нельзя признать ни законным, ни оправданным.

Проанализированные выше проблемы установления признаков опьянения позволяют сделать вывод, что включение анализируемого квалифицирующего обстоятельства в ст. 264 УК должно сыграть определенную общепрофилактическую роль. Однако, к сожалению, оно приводит к фактическому «поощрению» водителей, отказывающихся от освидетельствования, скрывающихся с места происшествия или употребляющих алкогольные напитки, наркотические средства, одурманивающие или психотропные вещества после дорожно-транспортного преступления. Конечно, можно было бы закрепить указанные варианты поведения в качестве квалифицирующих признаков в ст. 264 УК, но, как правильно отмечено Л.Л. Кругликовым, квалифицирующим может быть лишь то обстоятельство, которое сформировалось до момента окончания преступления, характеризуя степень общественной опасности преступления и личности виновного. А данные действия виновного совершаются уже после дорожно-транспортного преступления и вряд ли существенно повышают степень общественной опасности содеянного, поскольку общественно опасные последствия уже наступили. В настоящий момент подобное постпреступное поведение виновного следует учитывать лишь при назначении наказания как обстоятельство, характеризующее его личность.

Возникает закономерный вопрос - чем руководствовался законодатель, устанавливая повышенную ответственность за совершение преступления в состоянии опьянения?

Еще один момент, требующий пояснения, - это введение опьянения как обстоятельства, отягчающего преступность деяния, лишь в ст.264 УК, оставив без внимания однородное преступление (ст.263 УК РФ - нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта). При совершении данного преступления могут наступить последствия, превосходящие по своей общественной опасности те, которые предусмотрены в ст.264 УК РФ.

Понятно, что сама по себе идея более сурового наказания лица, управляющего источником повышенной опасности и находящегося в состоянии опьянения, справедлива и социально обусловлена, однако неясно, исходя из каких критериев и положений уголовного закона следует привлекать лицо, совершившее данное преступление, к более строгой мере наказания. Основано такое положение, по мнению исследователей, исключительно на обстоятельствах, указанных в ст.63 УК РФ, т.е. обстоятельствах, являющихся отягчающими наказание. Конструирование ст.264 УК РФ парадоксально: с одной стороны, оно верное, поскольку устанавливает справедливое наказание тому лицу, которое причинило вред потерпевшему, находясь в состоянии алкогольного опьянения; с другой же стороны, поскольку нет такого обстоятельства, как «совершение преступления в состоянии опьянения», законодатель нарушает логико-структурную основу Особенной части УК РФ и переводит ст.264 УК РФ в неправовое поле, так как данный признак не входит в перечень обстоятельств, указанных в ст.63 УК РФ, а следовательно, не может влечь за собой более суровое наказание.

Следует отметить еще один аспект проблемы. Законодатель одним из направлений уголовной политики называет ее гуманизацию. Новая редакция ст.264 УК РФ противоречит этому приоритетному направлению уголовной политики, криминализируя деяние, совершенное с ранее не известным УК РФ квалифицирующим признаком. Указанное положение можно распространить и на идею о включении состояния опьянения в перечень обстоятельств, отягчающих наказание. В этой связи, как представляется, редакция ст.264 УК РФ от 13 февраля 2009 г. несколько неудачна и должна быть доработана законодателем.

Резюмируя вышесказанное и учитывая тенденции современной уголовной политики государства, следует исключить квалифицирующий признак «в состоянии опьянения» из текста ст.264 УК РФ, соответственно, исключив ч.2, 4, 6 данной статьи.

3.2 Отграничение состава преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, от смежных и иных составов преступлений