Цели наказания

Исправление осужденного - одна из целей уголовного наказания. Законодатель, закрепляя цель исправления, одновременно отказался от цели перевоспитания. По поводу цели исправления уже давно идут жаркие научные дискуссии. Суть таких дискуссий двоякая: с одной стороны - по поводу самостоятельности цели исправления, а с другой - ее достижимости. В рамках представленной работы нельзя обойти стороной содержание настоящих дискуссий.

Ряд юристов еще в период становления советского законодательства отрицали самостоятельность такой цели наказания, как исправление и перевоспитание осужденного. Например, Н.А. Стручков утверждал: "Содержащееся в уголовном законодательстве указание на задачи частного и общего предупреждения по сути дела говорит о том, что конечной целью наказания именно и является предупреждение новых преступлений. Задача частного предупреждения охватывает ту сторону наказания, которая предполагает исправление и перевоспитание осужденных".

Аналогичную точку зрения по этому вопросу высказывали также Б.С. Никифоров, B.C. Трахтеров и некоторые другие.

После издания Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в которых прямо указывается на исправление и перевоспитание осужденного как на одну из целей наказания (ст.20), некоторые из этих авторов (например, Н.А. Стручков) отказались от изложенной позиции. Однако этой точки зрения продолжали придерживаться отдельные юристы:

"Применяя к лицам, совершившим преступление, те или иные виды наказаний, ...государство тем самым преследует две цели: во-первых, удержать самого преступника от совершения нового преступления в будущем (специальное предупреждение), во-вторых, предостеречь от подобных шагов других неустойчивых членов общества (общее предупреждение). Наказание... не преследует никаких других целей".

По мнению Ю.И. Блохина, нет необходимости закреплять отдельно цель исправления осужденного. "Цель исправления в полном объеме входит в цель предупреждения совершения новых преступлений. Как нам представляется, нет необходимости отдельно выделять исправление как цель уголовного наказания".

Сторонники этой позиции исходят из того, что государство, организуя работу по исправлению осужденных, преследует в конечном итоге цель не допустить совершение новых преступлений со стороны этих лиц и поэтому, по их мнению, цель исправления является лишь составной частью более широкой цели - цели частного (специального) предупреждения.

Среди теоретиков уголовного права имеются сторонники и прямо противоположной точки зрения по вопросу о соотношении таких целей наказания, как исправление и частное предупреждение.

"Целью... наказания, - пишет проф. А.А. Герцензон, - является прежде всего исправление и перевоспитание осужденного с тем, чтобы он честно относился к труду, точно исполнял законы, уважал правила... общежития и не совершал вновь преступлений. Но этим не исчерпываются цели наказания. Применяя наказание к данному осужденному, суд не упускает из виду, что самый факт наказания его оказывает воздействие на других неустойчивых людей, колеблющихся в своем поведении и могущих совершить преступление. Цель наказания - воздействовать не только на самого осужденного, но и на других морально неустойчивых людей".

Таким образом, по мысли А.А. Герцензона, цель частного предупреждения достигается путем исправления осужденного и, следовательно, цель частного предупреждения не имеет самостоятельного значения, так как она подчинена цели исправления осужденного.

Вряд ли можно согласиться и с той, и с другой позициями. Действительно, цель исправления осужденного и цель частного предупреждения очень тесно между собой связаны. Достижение цели исправления осужденного самым лучшим образом обеспечивает и достижение цели частного предупреждения.

"Человек, осознавший свои ошибки, - справедливо отмечает Н.А. Беляев, - воспитанный в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам... общежития не может стать вновь на путь совершения преступлений".

Вместе с тем, несмотря на самую тесную связь между ними, исправление и частное предупреждение следует рассматривать в качестве самостоятельных целей уголовного наказания. Прав Н.А. Беляев, заявляя, что исправление осужденного не может быть достигнуто путем осуществления какого либо единовременного акта. "Исправление осужденных к лишению свободы -- самый сложный и трудоемкий процесс при исполнении наказания. Он требует огромных усилий не только практических работников и ученых юристов, но и искусных педагогов и опытных психологов". Исправление осужденного достигается лишь в результате этого процесса по истечении определенного периода времени. Цель же предупреждения совершения новых преступлений со стороны осужденного реализуется с момента начала исполнения лишения свободы на определенный срок и до момента исправления осужденного. Не секрет также, что зачастую цель исправления не достигается в результате исполнения наказания. В этих случаях цель частного предупреждения достигается карой и угрозой наказания за вновь совершенное преступление.

Таким образом, момент предполагаемого достижения целей исправления и частного предупреждения не совпадают. Специальное предупреждение - ближайшая цель. Исправление - перспективная. Поэтому исправлением не сразу достигается цель частной превенции. С этой точки зрения мы, разделяя точку зрения Ю.И. Блохина относительно подчинения исправления цели частного предупреждения, не можем не согласиться с Н.А. Беляевым в том, что цель предупреждения преступлений заслуживает самостоятельности.

С другой стороны, Н.А. Беляев оставляет открытым вопрос, не подчинено ли исправление достижению цели частного предупреждения? Мы вполне допускаем возможность возражения относительно необходимости отдельного закрепления цели исправления с той точки зрения, что достаточно закрепления цели частного предупреждения. Эта цель, по мнению Ю.И. Блохина, могла бы реализовываться первоначально - путем создания условий, исключающих (затрудняющих) возможность совершения новых преступлений, а в перспективе - путем исправления осужденного. То есть - исправление - это средство достижения цели частной превенции.

Сторонникам такой позиции можно возразить словами И.С. Ноя, полагающего, что "... наиболее эффективным средством достижения цели специальной превенции и является исправление..., однако, нельзя лишь к этому сводить значение исправления, не признавая за ним самостоятельной цели наказания. Сведение исправления... осужденных лишь к средству достижения специальной превенции на практике могло бы привести к стремлению достигнуть цели специальной превенции средствами более простыми и быстрыми, нежели осуществление весьма сложной, трудной и длительной работы по переделки сознания людей, особенно из числа опасных рецидивистов".

И действительно, если иметь в виду, что специально закрепленные цели наказания не находят однозначного понимания среди судей и сотрудников уголовно-исполнительной системы, то станет очевидным, что вряд ли на практике сотрудники будут задумываться о том, что для достижения частной превенции надежнее всего исправить осужденного. Ведь для того, чтобы осужденный не совершал преступлений во время отбывания лишения свободы достаточно осуществлять за ним постоянный качественный надзор, охранять его и установить весьма жесткий режим отбывания наказания, страх перед которым сдержит его от совершения преступлений и после освобождения. Такие мероприятия осуществить гораздо проще, чем постоянно на протяжении длительного периода времени осуществлять трудоемкий процесс исправления осужденного.

Дискуссии относительно самостоятельности целей исправления и частного предупреждения идут в унисон с диспутами относительно достижимости цели исправления. Так, некоторые юристы критикуют закрепление самостоятельной цели исправления осужденного, но не в силу подчинения ее цели частной превенции, а в силу ее, по их мнению, недостижимости.

В период существования цели наказания в виде перевоспитания в УК РСФСР 1960г. большое количество ученых подвергали серьезному сомнению постановку такой цели перед лишением свободы. На сегодняшний день такая цель обоснованно исключена из целей уголовного наказания. Вместе с тем, ряд теоретиков возражают против постановки перед наказанием вообще и лишением свободы на определенный срок, в частности, цели исправления.

Так, Н.А. Огурцов отвергает возможность достижения цели исправления осужденного.

Известный ученый-пенитенциарист А. Усе, посвятивший свои исследования проблемам наказания, стоит на позиции отрицания цели исправления. "Среди представителей отечественной науки, - пишет он, - еще сохраняется оптимизм относительно исправительных возможностей уголовно-карательного воздействия. Он базируется главным образом на том, что серьезных усилий в этом направлении в уголовно-исполнительных учреждениях нашей страны, за редким исключением, пока не предпринималось. Между тем опыт, имеющийся за рубежом, где различные ресоциализирующие программы осуществлялись на весьма серьезном уровне, свидетельствует о том, что ожидаемого эффекта они не приносят". По его мнению, логика социально-политических процессов, развивающихся в нашей стране, по-видимому, очень скоро поставит весьма острый вопрос: допустимо ли вообще заниматься исправлением? Свои аргументы он подкрепляет доводом о том, что демократически организованное государство не имеет права принудительно "улучшать" своих граждан. Единственно, что позволено государству, так это требовать соблюдения установленных им законов. Резон в таком заявлении есть. Представляется, что наказание в современных исторических условиях развития Российского государства имеет преимущественно общепредупредительную направленность и уголовная кара обладает ограниченным исправительным потенциалом.

Ю.Н. Шиделко отрицательно относится к возможности достижения цели исправления в местах лишения свободы. При этом он ссылается на проведенный опрос. "По данным наших опросов, - пишет он, - 95 процентов слушателей не верят в возможность исправления и перевоспитания осужденных. Это уже не личное мнение, а должностная позиция, т.е. отношение к исполнению служебных обязанностей. Люди не верят в то, что делают. Можно ли говорить о какой-либо эффективности воспитательной практики?".

Видимо, Ю.Н. Шиделко поддерживает и А.П. Северов. "Хорошо известно, - пишет он, - что тюрьма никого лучше не делает, и нам, наверное, не следует ставить задачу воспитания сознательного борца за перестройку. Наверное, в качестве цели следует брать более узкий социальный аспект -приучить человека к нормальной жизни в цивилизованном обществе".

Ю.И. Блохин видит нереальность достижения цели исправления в существующей в местах лишения свободы неформальной системе взаимоотношений осужденных, именуемой тюремной субкультурой.

Осужденный при помещении в исправительное учреждение попадает в социальную среду с четкой неформальной организацией, устоявшейся нормативно-ценностной системой. "Нет необходимости доказывать, утверждает Ю.И. Блохин, - что условия жизни в местах лишения свободы резко отличаются от условий жизни на свободе. Человеку необходимо адаптироваться к новой среде". Основным способом социальной адаптации осужденного, по мнению цитируемого автора, является призонизация, то есть процесс усвоения осужденным норм, системы ценностей и правил поведения тюремной субкультуры. "Очевидно, что такие нормы и принципы сильно отличаются от тех, формирование уважения к которым желает добиться администрация".

Мы также разделяем мнение о том, что субкультурные отношения в среде осужденных в настоящих условиях исполнения наказания будут существовать всегда, поэтому не стоит ставить перед исправительными учреждениями недостижимой цели исправления осужденных.

Такое множество критических высказываний теоретиков и практиков относительно недостижимости цели исправления уже само по себе заставляет задуматься.

Прежде чем высказать собственную точку зрения на обсуждаемую проблему, следует подвергнуть анализу само понятие исправления.

В словарях понятие "исправлять" определяется как "переделать на лучший лад" или "сделать лучше, освободив от каких-нибудь недостатков, пороков". Уголовный закон, поставив перед наказанием цель исправления, не формулирует ее. Значительно дальше в этом отношении пошло уголовно-исполнительное законодательство. В ст. 9 УПК РФ впервые дано законодательное закрепление понятия исправления осужденных - это формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения.

Следовательно, исправить осужденного - это сформировать у него уважительное отношение к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития, а также сформировать у него стимулы правопослушного поведения.

Как видно из законодательного определения, понятие исправления явно перенасыщено. Так, законодатель призывает формировать у осужденного уважительное отношение и к нормам, и к правилам человеческого общежития. Вместе с тем, норма (от лат. norma) - руководящее начало, правило, образец. В. Даль определяет норму как "общее правило, коему должно следовать во всех подобных случаях; образец или пример". Исходя из приведенных определений, трудно различить, как формировать уважительное отношение к нормам, а как - к правилам человеческого общежития. Очевидно, законодатель под нормами имел в виду нормы права, а под правилами - все иные социальные нормы. При таком ограничительном толковании все становится на свои места. Между тем признано, что "к ограничительному... толкованию закона прибегают в исключительных случаях, когда норма закона сформулирована не совсем четко и требуется ее разъяснение с тем, чтобы не допустить искажения воли законодателя".

Кроме того, исправление заключается, в том числе, и в формировании уважительного отношения к традициям. Прежде всего, традиции человеческого общежития - это не юридическая категория. Традиция (от лат. - traditio -передача) - элементы социального и культурного наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в определенных общественных и социальных группах в течение длительного времени. В качестве традиций выступают определенные общественные установления, нормы поведения, ценности, идеи, обычаи, обряды и т.д.

При попытке сформировать уважительное отношение осужденных к традициям возникают следующие проблемы. Во-первых, вызывает сомнение необходимость и целесообразность такого мероприятия. На сегодняшний день в обществе ощущается упадок нравственности. Справедливым вопросом задается P.M. Файзутдинов: "...разве все законопослушные граждане их (традиции - В.М.) соблюдают?". При таком положении дел может получиться, что при применении наказания ставиться цель сделать вчерашних преступников более нравственными, чем законопослушные граждане.

Во-вторых, трудно из существующих общественных установлений, норм поведения, ценностей, идей, обычаев, обрядов выделить те, которые были бы приемлемы для представителей различных народов, населяющих многонациональную Россию, исповедующих различные мировые религии, принадлежащих к различным этноконфессиональным группам и т.п., отбывающим лишение свободы на определенный срок. Вместе с тем, следует признать, что возможно выделение "универсальных" традиций, так как "те или иные традиции выступают в любом обществе и во всех областях общественной жизни". Отсюда со всей наглядностью выделяется третья проблема - отсутствие квалифицированного персонала, обладающего высоконравственными характеристиками.

Очевидно, что для формирования уважительного отношения к нормам, правилам и традициям человеческого общежития у осужденных при исполнении наказания сотрудники уголовно-исполнительной системы сами должны как минимум знать их, что предполагает наличие у них соответствующего образования.

В литературе по уголовно-исполнительной, педагогической тематике исправление предлагается подразделять на юридическое и нравственное (психологическое) . При этом под нравственным исправлением понимается привитие осужденному высоких нравственных качеств, в соответствии с которыми он после освобождения был бы активным законопослушным членом общества.

На наш взгляд, нет необходимости (а может и возможности) формировать у вчерашнего преступника высоконравственные качества. Справедливо в этом отношении высказался М.Д. Шаргородский: "Нравственно воспитать человека далеко не всегда удается даже в условиях нормальной семьи, школы и коллектива, тем более утопично ставить подобную задачу перед мерами уголовного наказания, где речь идет о наиболее трудном для воспитания контингенте и где условия... значительно затруднены". Совершенно резонно С. Леленталь пишет, что "преувеличенные намерения, оторванные от реальной пенитенциарной действительности, ведут к идеализации целей наказания: с теоретической точки зрения это ошибочно, а с практической совсем нежелательно".

Юридическое исправление преследует цели скромнее - оказать на осужденного такое воздействие, в результате которого он после освобождения от отбывания наказания не совершал бы более преступлений. Однако такое понимание юридического исправления отождествляет его с частной превенцией. На наш взгляд следует понимать исправление как формирование у осужденного стимулов к правопослушному поведению. Тогда результатом исправления будет правопослушное поведение лица, отбывшего наказание, на основе заинтересованности в таком поведении. При этом у персонала исправительных учреждений есть реальные возможности формировать стимул (заинтересованность) правопослушного поведения. В пенитенциарной педагогике к стимулирующим мерам относят поощрение социально активного поведения и, вместе с тем, порицание нежелательного поведения.

5. Предупреждение совершения новых преступлений как цель наказания