Состав клеветы считается оконченным с момента сообщения заведомо ложных сведений хотя бы одному постороннему лицу. Клевета, как правило, не проходит бесследно для потерпевшего. В результате совершения этого преступления страдают не только честь и достоинство лица, но и травмируется его психика, что нередко влечет за собой причинение реального вреда его здоровью (сердечный приступ, расстройство психики и т. п.) Сердюк Л. В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки следователем. Учеб пособие. - М. Норма. 2002. - С. 38-39..

Кроме того, клевета может вызвать наступление и других тяжких последствий неприятности по службе (увольнение, понижение в должности), самоубийство потерпевшего или его близких и т. п. Сегодня эти последствия находятся за пределами состава клеветы и не влияют на квалификацию содеянного. Между тем наступление тяжких последствий в результате клеветы существенным образом повышает степень общественной опасности совершенного деяния, и законодатель, на наш взгляд, должен дать этому соответствующую оценку в диспозиции и санкции настоящей статьи. С этой целью мы предлагаем дополнить ч. 3 ст. 129 УК РФ новым квалифицирующим обстоятельством «клевета, повлекшая за собой тяжкие последствия, - наказывается». Такая практика была знакома уголовному законодательству некоторых бывших союзных республик. Так, ч. 3 ст. 140 УК Туркменской ССР устанавливала ответственность за клевету, повлекшую особо тяжкие последствия. Это подтверждает пример из опубликованной судебной практики (дело в отношении Бяшимова А.). Он признан виновным в том, что подстрекнул своего брата Бяшимова В к совершению умышленного убийства жены и ее родственников Суть дела состояла в следующем Бяшимов А. написал несколько клеветнических писем командиру воинской части, в которой проходил службу его брат Бяшимов В. о том, что жена брата, Карлиева А., ведет себя непристойно, встречается с другими мужчинами. Такие же письма, оскорбляющие достоинство Карлиевой А., были направлены родственникам потерпевшей Бяшимов А. при встрече со своим братом подтвердил клеветнические измышления о Карлиевой А. Возвратившись по демобилизации из Советской Армии к месту постоянного жительства, Бяшимов В решил отомстить жене за измену Ночью, вооружившись ножом и молотком, в нетрезвом состоянии пришел в дом родителей жены, где и совершил убийство жены. Суд первой инстанции квалифицировал действия Бяшимова А. как подстрекательство к умышленном убийству по тем лишь основаниям, что он распространил о Карлиевой А. сведения, позорящие ее честь и достоинство. Между тем одна лишь клевета в отношении того или иного лица, если при этом не установлено умысла, направленного на желание таким образом лишить потерпевшего жизни, не может быть квалифицирована как соучастие в умышленном убийстве в форме подстрекательства. В деле такие доказательства отсутствовали. Кроме того, сам осужденный отрицал, что брат подстрекал его к совершению убийства. При таких обстоятельствах действия Бяшимова А необоснованно были квалифицированы судом как подстрекательство к убийству. Вместе с тем по делу установлено, что Бяшимов А как в письменной, так и устной форме распространял заведомо ложные, позорящие Карлиеву А. измышления. вследствие чего Бяшимов В., поверив этим ложным сведениям, совершил умышленное убийство. Исходя из этого, вышестоящий суд приговор в отношении Бяшимова А. изменил, квалифицировав совершенное им преступление по ч. 3 ст. 140 УК Туркменской ССР (клевета, повлекшая за собой тяжкие последствия) Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1967. - № 5. - С. 43-44..

По такому же пути идет уголовное законодательство ряда зарубежных стран. Так, согласно ст. 148 УК Республики Болгария «за клевету, повлекшую тяжкие последствия, наказание предусматривается в виде штрафа от 5 до 15 тысяч левов и общественное порицание» Уголовный кодекс Республики Болгария 1968 г./ Пер с болгарск. Милушам Д. Б. - СПб. 2001. - С. 115.. Аналогичным образом вопрос решается и в УК КНР (ст. 243), а также УК Республики Узбекистан (п. «б» ч 3 ст. 139), с той лишь разницей, что за это преступление здесь предусмотрено более суровое наказание по УК Республики Узбекистан -- лишение свободы на срок от 3 до 5 лет, а по УК КНР - от 3 до 10 лет Наумов А.В.Уголовное право заребежных стран. М., Норма.1999.- С.344..

Клевета весьма тесно соприкасается с институтом диффамации. В переводе с латинского диффамация означает «разглашать, лишать доброго имени, порочить» Согласно большому иллюстрированному словарю иностранных слов, диффамация - публичное распространение сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо Большой иллюстрированный словарь иностранных слов/ Под общ. ред. Сергеева А.И. - М., Слово. - С. 263.. Институт диффамации в большей степени известен уголовному законодательству зарубежных стран.

Уголовному законодательству советского периода диффамация не была знакома. Однако этот институт знало уголовное законодательство царской России. Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. лицо подвергалось уголовной ответственности за побои факт распространения в печати в отношении другого лица сведений, причиняющих вред его чести, достоинству или добром) имени (ч. 1 ст. 1039). Доказывание истинности распространяемых сведений и как следствие - освобождение от наказания допускалось лишь в случаях, если распространяемые сведения касались обстоятельств, связанных со служебной или общественной деятельностью лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам (ч. 2 ст. 1039). Если же распространяемые в печати сведения, позорящие другое лицо (как частное, так и должностное), касались его личной жизни, то содеянное полностью охватывалось ч. 1 ст. 1039 Уложения и влекло за собой уголовное наказание. При этом истинность распространяемых сведений значения не имела Законы уголовные Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. М., Юристъ.1999. - С. 289..

Таким образом, уже в то время уголовное законодательство России стояло на страже интересов частной жизни человека, запрещая всякое вмешательство в его личную жизнь. И хотя прямо в законе об этом не говорилось, однако это вытекало из смысла ст. 1039 Уложения.

Суть диффамации заключается в лишении доброго имени другого человека, в опорочивании его путем распространения о нем действительных сведений. Следовательно, это понятие следует отличать от клеветы, где речь идет о распространении заведомо ложных сведений о потерпевшем. Внести ясность в этот вопрос попытался А. Н. Красиков. С его точки зрения, клевету от диффамации следует различать по следующим признакам 1) клевета посягает на честь и достоинство личности, а при диффамации виновный противоправно нарушает неприкосновенность частной жизни человека, 2) предметом клеветы является информация, сведения, составляющие заведомо ложные выдуманные измышления, порочащие честь и достоинство личности, а предметом диффамации являются действительные сведения, составляющие личную или семейную тайну Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России Саратов, 1996. - С. 46.. С позицией А. Н. Красикова можно согласиться лишь частично Действительно, клевета и диффамация весьма тесно связаны между собой. Основное различие между ними следует проводить в зависимости от характера распространяемых в отношении потерпевшего сведений. Если эти сведения носят ложный характер - это клевета. Если же распространяемые сведения истинны по своему характеру и касаются определенных сфер личной и семейной жизни потерпевшего - это диффамация. Однако А. Н. Красиков связывает ответственность за диффамацию со ст. 137 УК РФ - нарушение неприкосновенности частной жизни. Между тем в этом составе институт диффамации нашел свое отражение лишь частично, причем эту попытку, на наш взгляд, нельзя признать удачной. Понятием диффамации охватывается лишь часть объективной стороны данного состава преступления, а именно - распространение сведений о частной жизни лица, составляющих, его личную или семейную тайну, без его согласия. Другая же часть объективной стороны этого состава преступления - незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия - не охватывается понятием диффамации, хотя и подпадает под нарушение неприкосновенности частной жизни. Следовательно, нарушение неприкосновенности частной жизни более широкое понятие по отношению к диффамации. Представляется, что норму о диффамации целесообразно выделить в качестве самостоятельной и поместить в главу о преступлениях против чести и достоинства. При диффамации происходит не просто нарушение неприкосновенности частной жизни человека, а в первую очередь страдают его честь, достоинство и репутация, поскольку распространяемые сведения о частной жизни лица становятся достоянием других помимо его воли. Кроме того, как уже ранее говорилось, диффамация тесно связана с клеветой по объективной стороне (характеру совершаемых действий). Не случайно многие зарубежные уголовные кодексы рассматривают диффамацию в разделе преступлений, посягающих на честь и достоинство личности. Причем чаще всего четкой границы между этими понятиями там не проводится Потапенко С. Диффамационные судебные споры//эж-ЮРИСТ.- 2004. - № 44.- С.10..

Субъектом клеветы может быть любое физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. Если заведомо ложные сведения распространяются в средствах массовой информации, то субъектом данного преступления является лицо, персонально выступившее в средствах массовой информации, например автор журнальной статьи. В отличие от гражданского процесса, редакция журнала не является соответчиком автора клеветнической статьи.

Кроме того, не секрет, что доказать умысел на распространение заведомо ложных сведений по делам о клевете довольно сложно. Поэтому малейшие сомнения в пользу правдивости распространяемых сведений или добросовестного заблуждения виновного исключают уголовную ответственность. Получается, что за клевету - преступление более общественно опасное, чем оскорбление, чаще всего наступает гражданско-правовая ответственность. Введение в уголовный закон нормы о диффамации позволит определенным образом решить эту проблему Шириков А. Как доказать нарушение?//эж-ЮРИСТ. -2004.- № 21.- С.12..

Субъективная сторона клеветы характеризуется виной в форме прямого умысла. Виновный заведомо сознает ложность сообщаемых им сведений, а также то, что распространяемые им сведения порочат честь, достоинство и репутацию другого лица, и желает предать их огласке. Добросовестное заблуждение лица относительно подлинности распространяемых им сведений исключает ответственность по ст. 129 УК. Мотивы могут быть самые разнообразные (месть, зависть, карьеризм, ревность и т.п.), но на квалификацию деяния они влияния не имеют Иваненко Ю.Г Гражданско-правовая и уголовно-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации//Законодательство.- 2001. -№ 12. - С.20..

Принципиальное значение для привлечения к уголовной ответственности за клевету имеет вина, которая выражена в форме прямого умысла. Это значит, что лицо осознает, что распространяет заведомо ложные сведения, порочащие другое лицо, и желает этого. Употребляемый законодателем термин «заведомость» означает, что виновному достоверно известно о том, что сведения, распространяемые им, не соответствуют действительности. Если лицо добросовестно заблуждается относительно истинности таких сведений, то оно не может быть привлечено к уголовной ответственности за клевету. На этих позициях стоит и судебная практика Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР» от 25 сентября 1979 г (в ред. от 21декабря 1993 г. и 25 октября 1996 г.) указал, что «если лицо, распространяющее ложные измышления, добросовестно заблуждалось относительно соответствия действительности распространяемых им сведений, однако высказывания его носили оскорбительный характер, оно может быть привлечено к уголовной ответственности за оскорбление, а не за клевету» Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под общ. ред. Лебедева В. М. - М., 2001. - С 596..

Особый интерес при рассмотрении интеллектуального момента вины в форме прямого умысла в составе клеветы вызывает категория «заведомо». В уголовном праве понятие заведомой лжи встречается довольно часто. Так, в соответствии со ст. 129 УК РФ клеветой признается распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.

Понятие «заведомость» соотносится не только с ложью, оно применимо также к другим понятиям, например к достоверности, к знанию. Именно в этом смысле употребляется «заведомость» в ст. 63 УК РФ, признающей обстоятельством, отягчающим наказание, совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.

Несмотря на то, что заведомость на протяжении нескольких столетий выполняет важную роль в уголовном судопроизводстве по отграничению преступного поведения от непреступного, до настоящего времени данный признак состава преступления является одним из наименее исследованных. Некоторые криминалисты пытались приподнять завесу таинственности, покрывающую заведомость, но делали это попутно, наряду с решением других задач, только вскользь касаясь понятия заведомости. Так, исследователи субъективной стороны преступления заняли диаметрально противоположные позиции относительно места и значения заведомости в составе преступления. По мнению одних, заведомость «едва ли правильно» относить к субъективной стороне преступления, ибо субъективная сторона полностью исчерпывается тремя признаками - виной, мотивом и целью, которые включают в себя все остальные, в том числе аффект, эмоции, заведомость и т.д. Данная точка зрения представляется спорной, хотя, по выражению Н.И. Ветрова, и она «имеет право на существование» Уголовное право. Общая часть/Под ред. Н.И. Ветрова. -М., Новый юрист, КноРус, 1997. - С. 242..

Для наглядности можно привести пример из опубликованной судебной практики.

Так, Белорецким городским судом Республики Башкортостан Копьева осуждена по ч. 3 ст. 129 УК РФ. Она признана виновной в том, что 13 мая 1996 г у школы в г Белорецке из неприязни, заведомо сознавая ложность сообщаемых сведений, с целью опозорить малолетнего А., ложно обвинила его в присутствии малолетних К. и М. в умышленном убийстве ее сына Юрия и в том, что А. может совершить убийство других малолетних, с которыми он дружит.

Она признана судом виновной в распространении в отношении малолетнего. А. заведомо ложных сведений о совершении им тяжкого преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Башкортостан приговор отменила, и производство по делу прекратила за отсутствием в действиях Копьевой состава преступления Президиум того же суда не согласился с таким решением. В конечном итоге Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации постановление Президиума Верховного Суда Республики Башкортостан отменила, оставив без изменения определение. Судебной коллегии того же суда. При этом было отмечено следующее данных о том, что Копьева умышленно распространяла заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство А. в деле нет. Как видно из материалов дела, по факту смерти сына Копьевой было вынесено несколько постановлений о прекращении дела, которые впоследствии отменялись по заявлению Копьевой. Последнее решение по данному делу было принято лишь 20 марта 1997 г. Таким образом, в течение всего времени, пока велось следствие по данному делу, ни Копьевой, ни органам следствия не были известны истинные причины гибели сына. Поэтому Копьева, высказывая свои мысли об убийстве сына, добросовестно заблуждалась, поскольку не знала о ложности распространяемых ею сведений в отношении А. При таких обстоятельствах вывод кассационной инстанции об отсутствии в действиях Копьевой состава преступления, предусмотренного ч 3 ст. 129 УК РФ, является обоснованным Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2003. - №2. - С. 12..

В соответствии с господствующим в юридической литературе взглядом, заведомость является самостоятельным признаком субъективной стороны преступления. Как считает один из приверженцев этой позиции А.В. Наумов, «помимо вины субъективную сторону преступления характеризует мотив, цель, аффект, заведомость...» Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. - С. 201 - 203, 232 - 233..

В теории уголовного права не разработано четких юридических критериев определения заведомости, отсутствует даже ее понятийное толкование. Детально рассматривая мотив, цель, эмоции, аффект - ближайших соседей заведомости по положению в составе преступления, - самой заведомости исследователи касаются весьма скромно, если не вообще обходят ее стороной.

Обделенная вниманием теории уголовного права, заведомость «напоминает о себе» на практике, вызывая массу ошибок при квалификации связанных с ней общественно опасных деяний.

Заведомость относится к внутренним психологическим характеристикам преступного поведения и потому крайне сложна для доказывания. Положение усугубляется тем, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, пытается замаскировать заведомость ошибкой или добросовестным заблуждением.

Исследуя вопросы привлечения к уголовной ответственности за преступления против чести и достоинства, диссертант непосредственно столкнулся с некоторыми проблемами заведомости и, в частности, с проблемами квалификации заведомой ложности при клевете. Исследуем эту проблему подробнее.

По определению С.И. Ожегова, заведомая ложность - это хорошо известная, несомненная для клеветника ложь. Под ложью С.И. Ожегов понимает искажение истины, обман Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., Русский язык, 1991. - С. 201, 231..

Применительно к клевете юридическое толкование заведомой ложности распространяемых сведений заключается в том, что клеветник на момент распространения порочащих честь и достоинство другого лица сведений должен быть осведомлен об их несоответствии действительности.

Понимая заведомую ложность как осведомленность распространителя клеветнических сведений об их недостоверности (ложности), многие авторы отмечают, что заведомость предполагает прямой умысел, то есть осознание виновным ложности распространяемых им сведений и желание их распространить.

Из этого следует, что любая другая форма вины или невиновное распространение таких сведений исключают заведомость. Действительно, практически во всех юридических источниках подчеркнуто, что ошибка и добросовестное заблуждение относительно подлинности сведений уголовную ответственность за клевету не влекут Уголовное право. Особенная часть / Под ред. Н.И. Ветрова. М., Новый юрист, КноРус,1997. - С. 116..

Если субъект полагает, что порочит честь и достоинство другого лица, распространяя о нем правдивые сведения, а они в действительности являются ложными, то данное деяние не может считаться клеветой, так как отсутствует ее обязательный признак - заведомая ложность. Подобная ошибка в характере распространяемых сведений может быть неосторожной или случайной. Неосторожная ошибка имеет место, когда распространитель сведений по легкомыслию или небрежности считает их правдивыми. Под добросовестным заблуждением, скорее всего, понимают невиновное (случайное) распространение ложных сведений, то есть когда распространитель не осознает и по обстоятельствам дела не может и не должен осознавать ложный характер сообщаемых им сведений.

Сложность установления заведомой ложности клеветнических сведений отнюдь не устраняется после определения содержания ошибки и добросовестного заблуждения. Рассмотрим для наглядности несколько примеров из судебной практики.

В суд с заявлением о привлечении Г. к уголовной ответственности за клевету обратился офицер С. Он обвинял Г. в том, что тот в присутствии сослуживцев высказал свое подозрение, что С. вел стрельбу из огнестрельного оружия по окнам его квартиры.

Военная коллегия признала решение судьи об отказе в возбуждении уголовного дела законным и обоснованным, считая, что, поскольку факт стрельбы из огнестрельного оружия по окнам квартиры Г. имел место и обвиняемый лишь высказал своим сослуживцам предположение, что в числе совершивших мог быть и С., в действиях Г. отсутствует основной признак состава, предусмотренного ст. 129 УК РФ, - заведомая ложность распространенных им сведений Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 2002. - № 3. - С. 9 - 10..

Заведомая ложность не ограничивается случаями, когда виновный, зная истину, намеренно ее искажает. К подобному выводу приходили и российские суды при рассмотрении конкретных уголовных дел. Уже признано, что заведомо ложными сведениями могут быть как сведения, являющиеся результатом собственных измышлений распространителя, так и сведения, авторство которых принадлежит другим лицам. Так, в практике Верховного Суда РСФСР рассматривалось дело по обвинению в клевете Ш. Она, придя на работу, сообщила начальнику отдела о том, что К. застали в помещении учреждения вместе с мужчиной в интимной обстановке. Ш. отрицала наличие у нее прямого умысла на распространение ложных сведений. По ее словам, сообщая информацию о К., она лишь проверяла имевшие место слухи и просила начальника отдела никому об этом не рассказывать Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1981 - 1988 гг. М., 1989. - С. 204 - 205..

Верховный Суд не согласился с этим утверждением, исходя из следующего: из обстоятельств дела следовало, что Ш. получила неопределенную и сомнительную информацию, умышленно ее исказила, сообщив конкретные сведения в отношении определенного лица - К., то есть распространила заведомо ложные порочащие К. измышления.

Как видим, и в данном случае ложность клеветнических сведений не была для обвиняемой несомненной, она не знала истинной обстановки и допускала, что имевшие место слухи основываются на реальной почве. Тем не менее Верховный Суд нашел в ее действиях признак заведомости. На этой же позиции стоят и некоторые ученые. По мнению Н.И. Ветрова, заведомо ложными являются несоответствующие действительности сведения, как придуманные самим виновным, так и основанные на слухах и сплетнях Уголовное право. Общая часть / Под ред. Ветрова Н.И. М., Новый юрист, КноРус, 1997. - С. 242..

Примененный при рассмотрении категории "заведомо" метод деления формального состава на отдельные действия и определение формы вины в каждом из них применяют при характеристике субъективной стороны различных преступлений В.Н. Кудрявцев, А.И. Бойко и др. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юристъ, 1999. - С.24; Комментарий к Уголовному праву РФ / Отв. ред. А.И. Бойко. Ростов-на-Дону; Москва, 1996. - С. 121.. Однако, справедливости ради, следует отметить, что есть криминалисты, которые полагают, что психическое отношение лица к отдельным объективным признакам состава не образует умышленной или неосторожной вины, поскольку закон употребляет эти понятия лишь для обобщенной характеристики деяния в целом.

Так, по мнению Б.С. Никифорова, психическое отношение лица к отдельным объективным признакам включает интеллектуальный элемент, наблюдаемый в двух формах: лицо осознает наличие соответствующего объективного признака или не осознает, но может и должно осознавать. При этом первая форма - осознание - может варьироваться в пределах следующих представлений субъекта: данный признак "не исключен" - "возможен" - "вероятен" - "неизбежен" Никифоров Б.С. Об умысле по действующему уголовному законодательству // Советское государство и право. - 1965. - № 6.- С.11.. Как считает Б.С. Никифоров, степень осознанности при квалификации преступлений практического значения не имеет. Исключение составляют случаи, когда в законе прямо указывается на "заведомость" их осуществления, так как тогда степень осознания признака отграничивает его от непреступных деяний.

Надо полагать, что применительно к клевете заведомость будет иметь место при двух последних характеристиках осознания ложности распространяемых сведений - вероятности и неизбежности, что соответствует косвенному и прямому умыслу.

Все вышесказанное свидетельствует о необходимости особо тщательного отношения судей при рассмотрении конкретных уголовных дел о клевете к анализу субъективной стороны и, в частности, к установлению осознания виновным ложности распространенных им порочащих сведений.

При рассмотрении подобных дел суду очень важно определить критерии, отделяющие умысел от неосторожной вины и добросовестного заблуждения обвиняемого в подлинности распространенных им сведений. В этих целях предлагается руководствоваться требованием установления "достаточности оснований" для восприятия обвиняемым распространяемых им сведений как подлинных.

Таким образом, достаточные основания считать соответствующими действительности распространяемые порочащие сведения имеются у обвиняемого в клевете лица тогда, когда факты и обстоятельства, которые ему известны, достаточны сами по себе, чтобы у разумного и осторожного человека появилось убеждение в их подлинности или о подлинности сделанных на их основе выводов. Естественно, что такой подход потребует большой кропотливой работы сотрудников правоохранительных и судебных органов по доказыванию психического отношения виновного к подлинности распространяемых им сведений клеветнического характера. Однако, как показывает анализ судебной практики, без использования принципа "достаточных оснований" квалифицированно решить вопрос о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого в клевете невозможно.

Следует в качестве положительных моментов отметить, что в последнее время в юридической литературе начали появляться материалы об уголовных делах по фактам клеветы с тщательным анализом наличия в деянии обвиняемого признака заведомой ложности.

Так подсудимый по делу Д. в интервью, которое впоследствии было опубликовано в газете, умышленно распространил заведомо ложные и позорящие А. и В. измышления, обвинив их в совершении тяжкого преступления. Д. утверждал, что в январе 1999 г. А. - заместитель генерального директора по производству объединения "Архангельскрыбпром" и В. - директор по экономике этого объединения продали в Германию партию креветок на сумму 740 тысяч долларов и присвоили их, за что были уволены с работы. А. на похищенные деньги создал свою фирму.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, детально проанализировав субъективные признаки совершенного деяния, 29 июня 1999 г. удовлетворила протест об отмене судебных решений в отношении Д. и прекращении дела.

Ход логических рассуждений Судебной коллегии по рассматриваемому делу представляет определенный интерес для обсуждаемой темы. Так, Судебной коллегией установлено, что осужденный Д. ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании свою вину в инкриминируемых ему действиях не признавал. Д. утверждал, что, когда давал интервью журналисту, располагал достоверными, как он считал, доказательствами, подтверждающими его убежденность в причастности А. и В. к присвоению 740 тысяч долларов за реализованные ими креветки.

Как пояснил Д., в сентябре 1999 г. он обнаружил, что за креветки, поставленные в Германию, не получены деньги. По этому поводу для выяснения обстоятельств неоплаты в Германию была направлена комиссия, в состав которой вошел и он. Оказалось, что фирмы, с которой объединение сотрудничало, уже не существовало. Тогда члены комиссии нашли бывшего директора, сообщившего о получении сотрудниками "Севрыбфлота" и работниками "Архангельскрыбпрома" денег в сумме 740 тысяч долларов наличными и указавшего, кто и в какой сумме получил деньги. Письменный счет он обещал направить факсом. Поскольку никаких платежных документов не поступило, в Германию ездила вторая комиссия, но и они документов не привезли. Посредством факсимильной связи пришло лишь письмо с указанием фамилий и сумм, полученных представителями "Севрыбфлота" и "Архангельскрыбпрома". Копию этого письма Д. передал корреспонденту, который впоследствии не вернул ее.

Президиум областного суда, отклоняя протест об отмене судебных решений и прекращении дела в отношении Д., указал, что кроме показаний подсудимого в судебном заседании не было установлено доказательств, подтверждающих вину А. и В. (Допрошенный в качестве свидетеля корреспондент А. заявил, что полученного по факсу письма, о котором говорил Д., он не помнит.)

Верховный Суд такое утверждение признал противоречащим материалам дела.

Так, свидетель А. сообщил, что хотя он не помнит, какие были документы, так как он не специалист в этом, но не исключает, что некоторые из них могли быть потеряны. В то же время, по его словам, факты, о которых ему говорил Д., он проверил по представленным ему перед интервью документам и это убедило его в правдивости утверждений Д. о реализации креветок А. и В. и присвоении денег этими людьми.

Как видно из показаний свидетеля Меньшикова, он работал юрисконсультом в тралфлоте и в составе комиссии ездил в Германию для выяснения неоплаты отгруженных креветок. Из пояснений немецких представителей понял, что деньги за креветки получили А. и В.

Свидетель Катаева также рассказала о двух поездках в Германию, где решался вопрос об оплате креветок, но немецкие представители сообщили, что поставки креветок оплачены, и ссылались на А.

По словам свидетеля Веркиенко, в октябре - ноябре 1989 г. его вызывал к себе Д. с личными делами А. и В. и просил дать им характеристику в связи с обнаружившимся хищением креветок, после чего последовали разбирательства двух комиссий в Германии.

На основании проведенного исследования материалов дела Верховный Суд сделал обоснованный вывод о добросовестном заблуждении Д. относительно подлинности распространяемых им сведений. Таким образом, судом признано, что имеющихся в распоряжении Д. данных было достаточно для вывода о причастности А. и В. к присвоению денег, предназначенных для оплаты за отгруженные креветки. На момент дачи интервью он искренне был убежден, что сообщает корреспонденту правдивую информацию. В материалах дела не установлено каких-либо обстоятельств, которые могли бы вызвать у обвиняемого сомнения в их подлинности, поэтому нельзя утверждать, что Д. допускал возможность распространения лживой информации. Это говорит об отсутствии в его деянии умышленной вины в любой форме, что исключает его ответственность по ст. 129 УК РФ Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2000. - № 3.- С.14..

Ответственность за клевету дифференцирована. В ч. 2 предусмотрено усиление наказуемости за клевету, содержащуюся:

а) в публичном выступлении (на собрании, митинге и т.д.);

б) в публично демонстрирующемся произведении (книге, брошюре, листовке и т.д.);

в) в средствах массовой информации (телевидении, радио, журналах и т.д.).

Особо квалифицированным видом признается клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (например, в совершении изнасилования, убийства). Понятие тяжкого и особо тяжкого преступления содержится в ст. 15.

Клевета, ответственность за которую предусмотрена в ч. 1 и 2, относится к категории преступлений небольшой тяжести, а в ч. 3 - средней тяжести.

Таким образом особых проблем при квалификации клеветы не возникает, правоприменителем накоплен достаточный опыт при разрешении вопросов квалификации данного преступления.

2.2 Оскорбление

Согласно Уголовному кодексу РФ, объектами оскорбления, как и в случае клеветы Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за клевету//Законодательство. - 1999. - № 11.-С.44., являются честь и достоинство личности. Однако клевета, помимо этого, покушается и на репутацию личности, а оскорблении это отсутствует.

В законе при определении объекта данного преступления, по мнению Ю.М. Ткачевского, допущена неточность. Честь является объектом клеветы, но не оскорбления, ибо честь - это оценка лучших качеств человека, сложившаяся в обществе, в среде знающих оклеветанного людей. Ее можно опорочить, а оскорбить нельзя.

Следовательно, при простом оскорблении можно говорить об одном объекте - достоинстве личности Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за оскорбление//Законодательство.- 2000. - № 1.- С. 44.. Тако подход на наш взгляд является наиболее верным.

Иначе обстоит дело в случае публичного оскорбления в широко демонстрируемых произведениях или в средствах массовой информации. Тут возникает дополнительный объект преступления - честь лица, при этом необходимый для клеветы признак - распространение заведомо ложных сведений, порочащих другое лицо, отсутствует, а опорочивание пострадавшего осуществляется путем его оскорбления.

Не исключена возможность публичного оскорбления с использованием в неприличной форме заведомо ложных, позорящих лицо измышлений. В подобном случае рассматривается идеальная совокупность оскорбления и клеветы.

Однако в юридической литературе объектами простого оскорбления нередко признаются и честь, и достоинство личности Комментарий к Уголовному кодексу РФ/Под ред. Наумова А.В.- М., Вердикт, 1996. -С.204..

Напомним, что в ст.130 УК РФ репутация личности в качестве объекта оскорбления не упоминается. Репутация - это приобретаемая субъектом общественная оценка, общее мнение о его личных качествах, достоинствах Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., Слово. 1992.- С.844.. Очевидно, что оскорбить можно человека, но не его репутацию.

М.И.Ковалев полагает, что любое преступление причиняет моральный ущерб, "ибо оно оскорбляет закон" Ковалев М.И. Уголовное право: Общая часть. М.: М-НОРМА, 1997. - С.155.. Можно согласиться с мнением Ковалева М.И., однако, с формальной точки зрения, выражение неточно: закон не обладает чувством внутреннего достоинства, поэтому его нельзя оскорбить.

Представляется верным мнение тех юристов, которые, считают единственным объектом простого оскорбления является достоинство личности. Например, А.А.Пионтковский писал: "Объект оскорбления личности составляет чувство личного достоинства человека как части общества" Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М.: ЗЕРЦАЛО, 1998. - С.287..

И.С.Ной необоснованно сужает понятие достоинства личности, сводя его только к совокупности моральных качеств Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959. -С.8.. Но ведь существует не только личное, но и профессиональное, национальное, конфессиональное и иные виды достоинства личности.

Обращает на себя внимание то, что в ст.21 Конституции РФ говорится не об унижении, а об умалении достоинства личности. Тем самым проводится "четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву" Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. М., 1997. - С.13..

Достоинством, способностью к самооценке личности не обладают малолетние, душевнобольные, спящие, умершие, следовательно, их нельзя оскорбить.

Нельзя оскорбить юридическое лицо, так как оно не обладает чувством собственного достоинства. Но оскорбительные действия, адресованные юридическому лицу, могут быть преступлением в том случае, если они посягают при этом на достоинство каких-либо конкретных лиц, работающих в данном учреждении.

В ст. 189 УК ФРГ установлена ответственность за оскорбление памяти умершего. Полагаем, что это неверная формулировка, так как оскорбление памяти покойного является клеветой Наумой А.В. Указ. раб.- С.144..

Не исключено взаимное оскорбление по типу "сам дурак!". В такой ситуации возможна уголовная ответственность каждого из участников ссоры с учетом степени их виновности. Большое значение имеет выявление инициатора ссоры. Ответ на оскорбление не является необходимой обороной, так как не пресекает посягательства.

В уголовных кодексах некоторых стран мира регламентировано взаимное оскорбление. Так, в ст. 199 УК ФРГ установлено, что суд правомочен освободить от уголовной ответственности лиц, осуществивших взаимное оскорбление. Но при этом в зависимости от обстоятельств дела не исключено освобождение от ответственности только одного из виновных Семенова О.Ю. Некоторые особенности рассмотрения судами дел о защите чести, достоинства и деловой репутации//Российский судья.- 2002.-№ 4.- С.34..

Оскорбление, как и клевета, не имеет предмета преступления.

Рассмотрим объективную сторону данного преступления. Оскорбление может быть осуществлено только посредством действия. Это могут быть пощечина, плевок, забрасывание нечистотами, словесное или письменное оскорбление.

Оскорбление должно иметь, как определено в ч.1 ст.130 УК РФ, "неприличную форму", суть которой закон не определяет. Вероятно, включение в закон такой формулировки "связано с поиском законодателем оптимальных границ рассматриваемого состава с тем, чтобы не допустить избыточной криминализации видов оскорбительных действий, чрезвычайно широко распространенных, но малозначительных по содержанию и последствиям. Под уголовно-правовой запрет ставятся особо унизительные оценки потерпевшего, наиболее упрекающие действия оскорбителя, грубо нарушающие элементарные правила приличия" Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под ред. Рарога А.И. М., ЗЕРЦАЛО, 1998. - С.287.. Однако указанной цели достичь не удалось. Во-первых, указание на "неприличную форму" совершения оскорбления без расшифровки данного понятия привело к появлению многочисленных вариантов его определения. А во-вторых, по нашему мнению, можно оскорбить и в "приличной форме".

Наиболее распространенным является самое общее определение "неприличной формы" оскорбления. Так, А.А.Пионтковский считал, что "неприличная форма" заключается в обращении с оскорбляемым в форме, противоречащей правилам общежития и морали Курс советского уголовного права. М., 1971. Т.5. - С.192.. Верная по существу, данная трактовка ничего конкретно не определяет.

Пленум Верховного Суда РСФСР также дает расплывчатую формулировку: оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство Сборник постановлений пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 2004. - С.453..

В учебной литературе "неприличная форма" совершения анализируемого преступления понимается как откровенно циничная, резко противоречащая принятой в обществе манере обращения между людьми (этикету). Однако данное определение также не представляется удачным: понятие "откровенно циничное", через которое должен раскрываться смысл интересующего нас термина, само нуждается в объяснении. В приведенном определении оно непонятно Нуркаева Т., Щербаков С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства личности//Российская юстиция. - 2002. - № 2. -С.27..

В законодательстве дальнего зарубежья выражение "неприличная форма" действий при определении оскорбления не употребляется, и это не сказывается отрицательно на уголовно-правовой борьбе с этим преступлением.

Наличие факта оскорбления устанавливается исходя из субъективного восприятия потерпевшего. Окончательное решение этого вопроса входит в компетенцию суда, определяющего наличие объективного факта оскорбления и его категорию. Не исключена преувеличенная, болезненная обидчивость лица, возбуждающего уголовное дело за оскорбление. Оскорбленным может посчитать себя лицо, подвергнутое критике в связи с написанием им стихотворения или статьи, совершением какого-либо поступка и т.п.

Констатация отрицательных качеств, оценка деловых способностей личности, неоскорбительные по форме, анализируемым преступлением не является. Так, в одном из санаториев двое отдыхающих играли в шахматы. Один из них подолгу думал над каждым ходом. Когда игра завершилась, его партнер сказал: "Василий Петрович, ты, оказывается, тугодум. Я с тобой в шахматы больше играть не буду". Василия Петровича слово "тугодум" обидело, он счел себя оскорбленным, тем самым проявив болезненное, неадекватное восприятие сказанного. В данном случае не было умышленного умаления его достоинства, а следовательно, не было оскорбления. Так, Верховный Суд РСФСР не счел оскорблением действия гражданина, который назвал потерпевшего "подхалимом" Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР: 1981 - 1988 гг. М., 1989. - С.12..

"Неприличная форма" оскорбления является фактом, который должен устанавливаться судом, основываясь на всех обстоятельствах дела, исходя из доминирующих в обществе предписаний морали.

Оскорбление может быть совершено и действием: нанесением пощечины, забрасыванием яйцами, помидорами, грязью, обливанием краской, помоями, оплевыванием, непристойными жестами и т.п. Так, на вечеринке гражданка М. непристойными жестами, сообщавшими об импотентности собственного мужа, оскорбила его, в результате чего он расторг брак и возбудил против бывшей жены дело об оскорблении Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации.- 2000.- № 1.- С.20..

Однако возможности оскорбить жестикуляцией и телодвижениями ограниченны. Нельзя, по нашему мнению, оскорбить лицо, покручивая пальцем у своего виска, похлопывая себя по лбу, разводя руками и т.д. Вызывает большое сомнение вывод о том, что показывание кукиша является уголовно наказуемым оскорблением. В основе подобных телодвижений и жестов, несомненно, лежит неуважительное отношение к личности, но оно не достигает той общественной опасности, которая свойственна преступлению.

Оскорбление совершается только с прямым умыслом: виновное лицо осознает общественную опасность своих действий, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасного последствия и желает его наступления (ч.2 ст.25 УК РФ).

Ответственность за оскорбление наступает с шестнадцатилетнего возраста. Субъектом может быть любое лицо, вменяемое достигшее установленного возраста.

Квалифицированное оскорбление ориентировано не только на умаление достоинства конкретной личности, но и на доведение этого обстоятельства до сведения иных лиц, что сопряжено с посягательством не только на достоинство, но и на честь личности, его репутацию. Подчеркнем, что объектом простого оскорбления является только достоинство личности, а объектами квалифицированного оскорбления помимо достоинства личности являются ее честь и репутация. Вследствие этого общественная опасность квалифицированного оскорбления намного выше, чем простого.

УК РСФСР 1960 г. в качестве квалифицирующего рассматриваемое преступление обстоятельства закреплял совершение его лицом, ранее судимым за оскорбление (ч.2 ст. 131, устанавливавшей ответственность за квалифицированное оскорбление и предусматривавшей публичное оскорбительное выступление).

В ныне действующем законодательстве такого квалифицирующего оскорбление обстоятельства нет.

Таким образом, именно неприличная форма оценки личности потерпевшего является отличительным признаком данного состава преступления.

Кроме того, если обязательным признаком клеветы является распространение заведомо ложных сведений о потерпевшем, то для оскорбления не имеет значения, соответствует ли отрицательная оценка личности потерпевшего истинному положению дел. Она может быть правильной (лицо ведет аморальный образ жизни, является умственно недалеким человеком и т. п.), однако никто не вправе высказывать такие суждения о лице в неприличной форме Судебная защита прав и свобод граждан; Научно-практическое пособие / Отв. ред. Кашепов В. П. - С. 192-193..

Формы проявления оскорбления несколько шире. Если клевета, как правило, совершается в устной или письменной форме, то оскорбление может быть нанесено не только устно (нецензурное выражение, прозвище, сравнение с животным) или письменно (письмо, записка, рисунок), но и действием (плевок, циничное прикосновение к телу, пощечина и т. п.).

Нельзя оставить без внимания и вопрос о субъективной стороне оскорбления. Дело в том, что новое уголовное законодательство исключило из состава оскорбления указание на умышленный характер совершаемых действий. Это дало повод некоторым криминалистам полагать, что оскорбление может быть совершено и по неосторожности Уголовное право. Особенная часть. Учебник для вузов/Под ред. Козаченко И. Я., Незнамовой 3. А., Новоселова Г. П. М., Юристъ. 2002. - С. 113..

Определенная сложность в судебной практике возникает при разграничении клеветы и заведомо ложного доноса (ст. 306 УК). По этому поводу Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 25 сентября 1979 г. «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР» указал, что при заведомо ложном доносе умысел лица направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете -- на унижение его чести и достоинства. В связи с этим при заведомо ложном доносе сведения о якобы совершенном потерпевшим преступлении сообщаются, как правило, органам, правомочным возбудить уголовное преследование. При клевете же эти сведения сообщаются любым лицам Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под общ. ред. Лебедева В. М. М., 2000.- С. 596..

Не меньшую сложность представляет и отграничение оскорбления от побоев (ст. 116 УК).

В основе разграничения оскорбления и побоев лежит, на наш взгляд, направленность умысла и характер действий виновного. Если виновный, нанося удары потерпевшему (например, пощечину), имеет намерение исключительно унизить его в собственных глазах или глазах окружающих, то налицо состав оскорбления.

Если же он, руководствуясь мотивами личного характера (местью, ревностью, личной неприязнью и т. п.), имеет намерение причинить потерпевшему только физическую боль и с этой целью наносит ему удары, то содеянное охватывается ст. 116 УК. Однако если в процессе нанесения побоев виновный допускает в адрес потерпевшего оскорбительные выражения, сравнения, то налицо идеальная совокупность преступлении Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под общ. ред. Лебедева В. М. М., 2000.- С. 596..

Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причиняющих физическую боль (чаще всего это пощечины, дергание за нос или уши, забрасывание какими-либо предметами и т.д., что сопряжено с болезненными ощущениями), от оскорбления действием также отличаются направленностью умысла. В первом случае лицо стремится причинить физическую боль, а во втором - умалить чувство собственного достоинства личности.

Использование оскорблений при вымогательстве квалифицируется как вымогательство и как оскорбление Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1990. № 7. С.8..

Возможна совокупность оскорбления с иными преступлениями, например, с доведением до самоубийства, с вандализмом и др.

Оскорбление следует отличать от административного хулиганства.

Хулиганские действия нередко осуществляются в оскорбительной форме (это приставание к гражданам, употребление нецензурных и иных умаляющих достоинство граждан выражений и действий). В подобных случаях хулиганство от оскорбления отличают по направленности умысла. Хулиганство направлено на нарушение общественного порядка, а оскорбление - на умаление достоинства конкретных лиц Бюллетень Верховного Суда РСФСР.- 1991. - № 1. - С.5..

Так приговором мирового судьи суде6ного участка № 3 Железнодорожного района от 18.01.02 года О. осужден по ст. 130 ч.1 УК РФ к штрафу в сумме пяти тысяч рублей, с О. в пользу потерпевшей И. взыскано в счет компенсации морального вреда две тысячи рублей.

Постановлением Железнодорожного районного суда от 22.02.02 приговор мирового судьи в отношении О. был оставлен без изменения.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 28.05.02 года приговор мирового судьи и постановление Железнодорожного районного суда в отношении О. были изменены: размер морального вреда был снижен до 500 рублей, в остальной части состоявшиеся судебные решения были оставлены без изменения.

Президиум Самарского областного суда приговор, постановление и определение отменил и указал следующее.

Как видно из материалов дела, около 23 часов соседка И. (потерпевшая) позвонила по телефону в квартиру, где проживают X. и О., и попросила уменьшить громкость работающего музыкального центра и шум веселья их компании, мотивируя тем, что уже позднее время, на следующий день ей рано вставать на работу, а громкая музыка и шум их компании мешают отдыхать. При этом потерпевшая находилась в своей квартире со своей дочерью А., ее знакомой К. и соседкой по площадке Я., которые прослушивали данный телефонный разговор по включенному потерпевшей громкоговорящему переговорному устройству ее телефона. О. в ответ на ее просьбу оскорбил И. в грубой нецензурной форме, затем прервал телефонный разговор.

Суд, признавая О. виновным в оскорблении И., в нарушение требований ст. 314 УПК РСФСР (ст. 307 УПК РФ), не указал в описательной части о6ви-ннтелыюго приговора, в чем именно выразилось унижение ее чести, и достоинства фактически в приговоре отсутствует описание преступного деяния, предусмотренного ст. 130 УК РФ.

Формулировка в приговоре «оскорбил потерпевшую в грубой нецензурной форме» является недостаточной для признания в действиях О. состава преступления.

Кроме того, субъективная сторона этого преступления может быть выражена лишь в прямом умысле, виновный осознает, что совершает действия, унижающие честь другого человека, и желает совершить именно эти действия.

А как видно из материалов дела, О. в ответ на неоднократные телефонные звонки И. не стал с ней разговаривать, прервал телефонный разговор, выразившись при этом нецензурно, однако никакой оценки личности И. его нецензурная речь не содержала и данных о том, что умысел О. был направлен на унижение чести и достоинства И., в материалах дела нет.

При таких обстоятельствах в действиях О. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 130 ч. 1 УК РФ.

Приговор мирового судьи, постановление Железнодорожного районного суда и определение судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда в отношении О. отменены, и дело производством прекращено. Судебная практика № 3(11). - Самара. -2003. - С.10-11.