Определение причин ужесточения судебной практики советской юстиции в годы войны
Изменения судебной системы в годы войны, военные трибуналы. Перемены в трудовом законодательстве. Судебная практика по контрреволюционной агитации. Социальный состав осужденных. Распространённые сюжеты контрреволюционной агитации и пропаганды в СССР.
| Рубрика | Государство и право |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 03.07.2017 |
| Размер файла | 163,0 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Одним из самых ярких примеров репрессивной деятельности советской судебной системы в годы войны являются дела по контрреволюционным преступлениям. Статьи 58-1 - 58-14 уголовного кодекса РСФСР устанавливали ответственность за к-р преступления. Наиболее общее определение к-р деятельности содержится в статье 58-1 УК РСФСР: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и … правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции». Россия. XX век. Статья 58/10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде: аннотированный каталог. -- М.: Межд. фонд «Демократия», 1999. С. 10. Целых 14 статей устанавливали ответственность за к-р преступления, среди которых были 58-1а - «Измена Родине»; 58-6 - «шпионаж» и др.
Статистика контрреволюционных преступлений.
Примечательно то, что с началом Великой Отечественной войны, уровень к-р преступлений вырастает в колоссальных размерах. Благодаря приведенной таблице ГАРФ Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л.4., видно, что максимальное количество дел по контрреволюционным преступлениям поступило в 3 квартале 1941 года, т.е. в первые три месяца войны. Количество дел увеличилось по сравнению с первым кварталом почти втрое - с 6340 до 17482 (на 275%), а по 8 союзным республикам без РСФСР почти в четыре раза с 1092 до 4172 (на 382%). Также можно отметить, что в 4 квартале наблюдается снижения количества контрреволюционных преступлений. Однако, снижение обеспечивалось тем, что согласно постановлению ГКО от 17.11.1941 г. часть дел этой категории переходила на рассмотрение особого совещания НКВД. К тому же, не малая часть территории РСФРС оказалась либо под немецкой оккупацией, либо перешла на военное положение под судебное ведомство военных трибуналов.
Стоит отметить, что статья 58-10, устанавливающая ответственность за контрреволюционную агитацию или пропаганду, имела наибольший удельный вес среди всех контрреволюционных преступлений в судебной практике. Так, например, уголовные дела по контрреволюционной пропаганде и агитации (ст. 58-10) составляли в 4 квартале 1941 г. по РСФСР 78,7%, а по остальным союзным республикам 84,6%. Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем в большей степени обращаться именно к судебной практике по делам к-р. агитации и пропаганде. Наибольшее количество дел в судах по этой статье обеспечивалось тем, что в суд расценивал антисоветскую агитацию как одну из самых «злостных форм дезорганизации советского тыла». Во многом обеспечивалось расплывчатой формулировкой самого обвинения.
Анализируя судебную практику судебных коллегий по уголовным делам верховных, краевых, областных и окружных судов РСФСР можно также убедиться в резком увеличении количества дел в советских судах по контрреволюционным преступлениям ГА РФ. Ф. А353. Оп. 16. Д.38.:
|
месяц |
неоконченченных дел |
поступило дел |
|
|
январь |
1507 |
1750 |
|
|
февраль |
1732 |
1432 |
|
|
март |
1600 |
1686 |
|
|
апрель |
1504 |
1493 |
|
|
май |
1670 |
1283 |
|
|
июнь |
1445 |
1340 |
|
|
июль |
1203 |
3327 |
|
|
август |
2237 |
4545 |
|
|
сентябрь |
3143 |
3661 |
|
|
октябрь |
3183 |
3365 |
|
|
ноябрь |
3094 |
2738 |
|
|
декабрь |
2678 |
901 |
Приведенная таблица была составлена на основе отчетов судебных коллегий судов РСФСР. На ней отчетливо можно наблюдать увеличение количества дел уже в первые месяцы войны.
Однако, чем же возможно объяснить столь колоссальный рост контрреволюционных преступлений? Довольно любопытный ответ на этот вопрос мы можем увидеть в отчете Молотовского областного суда за второе полугодие 1941 года:
«Одна из причин роста уголовных дел:
1)В мирное время были терпимы на свободе люди, в отношении которых имелись не совсем ясные материалы об их преступной деятельности. В военной же обстановке эти элементы на свободе терпимы быть не могут.
2)В Молотовской области есть районы, где в 1918-1919 годах была масса кулацких к-р. восстаний. Классовые враги, принимавшие в этих восстаниях то или иное участие, в мирное время притихли, старались казаться внешне лояльными советской власти. После вероломного нападения на Советскую страну немецких захватчиков, при некотором временном успехе их в первые месяцы(выделение мое), к-р. элементы активизировались». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д.184. Л. 69.
Также показательным будет фрагмент из отчета о работе Верховного суда Чувашской АССР по рассмотрению дел о контрреволюционных преступлениях:
«Приведенные данные показывают увеличение дел по контрреволюционным преступлениям по сравнению с довоенным временем, в военное время поступление контрреволюционных дел резко увеличилось.
Если за все первое полугодие 1941 года поступило 108 дел, то только за один месяц октября 143 дела, а в ноябре 130 дел. Поступающие дела возникли в период военной обстановки и резкое их увеличение свидетельствует об оживлении и активизации фашисткой агитации со стороны охвостья контрреволюционных элементов в Республике». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л. 86.
Таким образом, сама судебная система объясняет ужесточение карательной политики в отношении к-р. преступлений ростом или «активизацией» самих к-р. элементов. То есть, проблема ставилась таким образом, что было необходимо начинать усиленную борьбу с к-р. преступлениями, так как предполагалось, что с началом войны «контрреволюционеры» должны были априори начать свою подрывную деятельность. Однако, если посмотреть на судебную практику, например, того же самого Молотовского областного суда, то становится очевидно, что рост к-р преступлений во многом обуславливался ужесточением самой карательной политики и повышенным интересом к подобным делам со стороны суда. Для примера можно привести показательное дело Рожкова И.В., который был приговорен по ст. 58-10, ч.2 УК РСФСР облсудом к высшей мере наказания (расстрел) за следующие высказывания: «В колхозах люди сидят голодные, сейчас колхозное крестьянство живет плохо, хлеба нет, все обносились. Раньше жили лучше»; во время финских событий говорил: «в наших газетах о потерях пишут неверно. На самом деле потери намного больше»; в апреле месяце 1941 говорил: «Гитлер молодец, где нажмет там и победа на его стороне. Техника Германии очень сильная и против такой техники никому не устоять». Стоит отметить, что все высказывания относятся к довоенному периоду, и никак не могут квалифицироваться по ч.2., которая использовалась исключительно в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении. Ответ, почему такое строгое наказание, возможно, кроется в следующей строчке протокола дела: «…из кулацкой семьи доброволец белой армии, отступал с Колчаком до Хабаровска». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л. 86. Принадлежность, к так называемому, антисоветскому элементу, автоматически превращала человека «с длинным языком» в контрреволюционера. Другой пример дело Михалевой Веры, зубного врача в городе Ессентуки с 1897 по 1941 г. июль месяц: «В 1941 году предоставила свою квартиру для отправления религиозных обрядов. В квартире собирались религиозники и с ними проводилась контрреволюционная агитация. Социальное лицо Михалевой - родной брат эмигрант-офицер проживает в Париже, сестра состоит в браке за Иранским консулом. Приговорена к высшей мере наказания с конфискацией». ГАРФ. Ф. 9492 Оп. 1а. Д. 227. Л. 85. Как мы видим, помимо расплывчатой фразы «контрреволюционная агитация» в обвинении присутствует полный набор всевозможных маркеров, которые присущи исключительно «антисоветскому» элементу: связь с «религиозниками», белой эмиграцией и иностранцами. Само присутствие в тексте приговора этих маркеров говорит об их значимости. Делам по ст.58-10 свойственно указание социального происхождения обвиняемого, так как это играло решающую роль в окончательном вердикте суда, что неоднократно подчеркивается в отчетах о работе судов. Для наглядности можно привести еще один пример из работы одного из областных судов: «Дело Фомина по ст. 58-10, бывшего кулака, ранее сужденного по статье 58-10 ч.1 УК после вероломного нападения на СССР германского фашизма развил особо сильную контрреволюционную агитацию. Приговорен к ВМН». 9492 1а 227 Л. 85. Несомненно, «особо сильную» агитацию мог проводить только бывший кулак. О социальной принадлежности подсудимых по данной статье мы поговорим в одной из следующих глав.
Помимо увеличения количества дел по статье 58-10, также наблюдается резкое ужесточение наказания. Например, данные из Молотовского областного суда 9492 1а 184 Л. 77.:
|
Мера наказания |
Осуждено чел. за 1-е полугодие |
Осуждено чел. 2-е полугодие |
|
|
2 г. |
11 (9%) |
4 (0.8%) |
|
|
3 г. |
7 (5.7%) |
6 (1.2%) |
|
|
4 г. |
3 (2.4%) |
8 (1.6%) |
|
|
5 л. |
29 (23.6%) |
44 (9.1%) |
|
|
От 5 до 9 л. |
24 (19.5%) |
90 (18.7%) |
|
|
10 л. |
35 (29.4%) |
90 (18.7%) |
|
|
ВМН |
11 (9%) |
238 (49.6%) |
На данной таблице мы видим колоссальный рост смертельных приговоров. Если в первом довоенном полугодии смертельные приговоры составляли всего 11% от общего количества осужденных, то с началом войны эта цифра увеличивается до 49%. Также при увеличении общего количества дел, количество более «мягких» приговоров (от 2 до 5 лет) снижается в пользу более длительных и вмн.
О такой же тенденции нам свидетельствуют данные из отчета работы коллегий судов РСФСР по уголовным делам за 1941 год ГА РФ. Ф.А353 Оп. 16. Д.38:
Мера наказания вынесенная судебными коллегиями по уголовным делам рсфср, 1941 г.
|
месяц |
число осужденных |
расстрел |
5 лет |
свыше 5 до 9 лет |
10 лет |
|
|
январь |
1486 |
7 |
356 |
641 |
374 |
|
|
февраль |
1577 |
5 |
359 |
744 |
380 |
|
|
март |
1760 |
- |
338 |
819 |
515 |
|
|
апрель |
1497 |
17 |
262 |
707 |
455 |
|
|
май |
1299 |
3 |
252 |
641 |
353 |
|
|
июнь |
1328 |
3 |
252 |
641 |
412 |
|
|
июль |
2385 |
95 |
257 |
954 |
1029 |
|
|
август |
3345 |
331 |
398 |
1247 |
1289 |
|
|
сентябрь |
3555 |
509 |
305 |
1315 |
1365 |
|
|
октябрь |
3166 |
773 |
182 |
857 |
1320 |
|
|
ноябрь |
2873 |
1216 |
60 |
419 |
1165 |
|
|
декабрь |
1936 |
862 |
28 |
257 |
771 |
Таким образом, мы можем увидеть, как количество расстрельных приговоров увеличивается с началом войны. Тенденция к увеличению количества дел с высшей мерой наказания увеличивается в течение первых двух лет войны.
В другом архивном документе мы можем встретить следующие строки: «При этом однако надо иметь в виду, что расстрел, как мера исключительная, должен применяться лишь в тех случаях, когда это действительно необходимо, исходя из совокупных конкретных обстоятельств дела: личности преступника, характера контрреволюционных высказываний, обстановки и т.п. Нельзя допускать формального толкования закона и автоматически применять максимальную меру наказания предусмотренную ч.2 ст. 58-10 УК РСФСР к любому случаю антисоветских высказываний только потому что в условиях военного времени они квалифицируются по ч.2 ст.58-10 УК особенно когда эти высказывания носят эпизодический , случайный характер». ГА РФ. Ф. 9492 Оп. 1а. Д. 182. Л. 41. Как мы видим, в отличие от фрагмента из отчета Молотовского областного суда, здесь дается более сдержанный комментарий или же рекомендация к судебной практике по контрреволюционным делам: отмечается возможность «случайного» и «эпизодического» высказывания, которое человек мог произнести, говоря простым языком, «без задней мысли». В работе уже приводилось дело Шайдина, где за фразу «да, девочки, будете /или будем/ скучать по Советской власти», он был осужден областным судом к ВМН.
Здесь также поднимается проблема трактовки и применения ч.2, которая целиком и полностью зависела от судей, которые и должны были выносить обвинительный приговор.
Обратившись к судебной практике судов по ст.58-10, можно проследить, как эта статья понималась самими судьями и разными инстанциями судов. Однако для этого необходимо выявить основные сюжеты, так называемых, контрреволюционных преступлений.
Распространённые сюжеты контрреволюционной агитации и пропаганды в судебной практике судов.
Одной из главных проблем при выявлении основных сюжетов контрреволюционной агитации является либо скудное описание самой агитации, либо полное его полное отсутствие. Чаще всего мы можем наблюдать, что в делах фиксируется лишь то, что подсудимый проводил контрреволюционную агитацию. Это затрудняет анализ отдельных дел, который важен для понимания, что под собой подразумевала «контрреволюционная агитация». Примеры более подробных дел позволяют нам увидеть, что за этим понятием скрывался очень широкий спектр разного рода высказываний.
Основными сюжетами дел по контрреволюционной агитации были, так называемые, «измышления» о ситуации на фронте, которые, как правило отражали действительность, которую советская власть всячески пыталась скрыть. Например, частым сюжетом к-р. дел является утверждение о том, что «самые лучшие командирские кадры арестованы и расстреляны органами НКВД в предшествующие годы»; «что Красная Армия перед лицом сильного и технически оснащенного противника оказалась без квалифицированных кадров, и что новые командиры при первой встрече с врагом разбежались». ГАРФ. Ф. 9492 Оп. 1а. Д. 182. Л. 41. Сюда же можно отнести так называемые «измышления» о том, что целые полки и дивизии сдались в плен неприятелю. Показательным является дело Сидорова М.С. ГАРФ Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 184. Л. 80. приговоренного Молотовским облсудом по ст. 58-10 ч.2 УК к 8 годам лишения свободы и поражении в избирательных правах на 3 года. «По происхождению сидоров не чужак, из семьи служащих. Также известно, что был офицером царской армии, но он с 1919 по 1922 г. служил в красной армии, при чем в чине командира полка. В военное время он говорил: «советское правительство допустило ошибку, дав возможность Германии подойти вплотную к границе советского союза». 24 или 25 июня 1941 в беседе со свидетелем Никке Сидоров заявил отмечал, что «немецкая армия очень быстро продвигается вглубь нашей страны и что красной армии будет теперь очень трудно остановить немецкую армию, т. к. она очень хорошо вооружена и притом подготовлена к настоящей войне»». Важно обратить внимание к самим словам Сидорова. Можно заметить, что эти «измышления» являлись не более чем констатацией фактов без какой-либо политической окраски или симпатии к Германии. Также важно обратить внимание на приговор, вынесенным областным судом: несмотря на то, что приговор идет по Ч.2, ВМН не применяется… Неужели ключевым словом здесь является «не чужак», что позволяет подсудимому избежать смертельного приговора? И что, бывшего офицера царской армии, сделала «не чужаком»: служба в красной армии? Однако одно точно ясно: указание социальной принадлежности или происхождения в приговоре играло определенную роль.
Комментирование ситуации на фронте было весьма рискованным делом. Например, фраза «сибирские полки дерутся хорошо, а украинские сдаются в плен», ГАРФ Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 184. Л. 80. который суд расценил как попытку «посеять рознь между народами советского союза <…> опорочивающие моральное состояние отельных национальных кадров в составе красной армии». Там же. Вероятно, обвиняемый комментировал отступление красной армии на юго-восточном фронте, а также повторял укоренившийся штамп о «сибирских полках». Говоря о «военных сюжетах» в контрреволюционных делах нельзя не упомянуть об одной важной проблеме, которая вызывала путаницу в квалификации преступления: отсутствие четкой границы между контрреволюционной агитацией и указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. «Об ответственности за распространение во время войны ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Юридический аспект этого вопроса рассматривает в своей работе Бондаренко Д.В. Юридическая ответственность в условиях военного положения (на опыте Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.): дис. … д-ра ист. наук. - Москва, 2001. - С. 60 Д.В. Бондаренко. Мы же приведем показательные примеры неправильного квалификации статьи. «Ахметзянов, 1887 г.р., являвшийся членом одного из колхозов ТАССР, работая бригадиром, заявил группе колхозников, чтобы они с семьями готовились к эвакуации, чем вызвал тревогу среди колхозников. Верховный суд ТАССР квалифицировал действия обвиняемого по ч.2. ст.58-10 УК». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л. 20. Еще одним показательным примером является дело инженера Шапиро Там же., который среди окружающих его лиц сообщил «ложные сведения» о гибели некоторых кораблей на черном море. Верховный суд Аз. СССР квалифицировал действия Шапиро по статье об антисоветской агитации (ч.2. с.72 УК. Аз. ССР) Хотя и в данном случае Шапиро должен был нести ответственность по Указу от 6 июня. Более того, бывали случаи, когда суд квалифицировал действия основываясь исключительно на предположениях: Кировский областной суд квалифицировал действия Петровской-Мощенко, распространявшей ложные слухи, по ст. 58-10 ч.2. УК. только по тем соображениям, что исходя из ее личности (дворянское происхождение) суд признал, что ее выступление не было случайным. Там же.
Сюда же можно включить группу «антисоветских высказываний», которые основывалась на примерных прогнозах исхода войны. Иногда можно встретить предположения о «неизбежном поражении КА и ликвидации Советской власти» ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л.172.. В данном случае нужно разделять природу таких прогнозов. В одних случаях предсказание о ликвидации Советской власти приводится в результате панического или «пораженческого» настроения. Например, Н. Ш. Беркович был осужден 9 января 1942 года Челябинским облсудом по 58-10 ч.2 УК РСФСР к ВМН за следующую фразу сказанную 11.10 41 г. в разговоре с работницами склада о военных событиях: «Да, девочки, будете /или будем/ скучать по Советской власти». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 186. Л.163. В других случаях, эти высказывания приобретали «ярко выраженный пораженческий характер в форме удовлетворения и радости по поводу ожидаемого поражения Советской власти». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л.172. Например, дело Макрушина: «Скорее бы в армию забрали, а там бы в плен немцам сдаться, Красная Армия движется только в тех местах, где укрепления немцев слабые». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 227. Л. 123. Чаще всего такие высказывания распространялись среди заключенных, в частности тех, кто ожидал прихода войск неприятеля с надеждой на освобождение их этими войсками из заключения. Эти высказывания обычно сопровождались сведениями об успехах немецкой армии, наряду с этим выражалось недоверие к сообщениям советского информбюро, по адресу которого, указывалось, что оно преуменьшает в своих сообщениях действительные потери Красной Армии.
Что касается комментирования положения дел в тылу, то ситуация осталась прежней. Любое публичное недовольство могло быть квалифицировано как контрреволюционная агитация. Например, дело по обвинению Чечкиной К. С. по статье 58-10 ч.2: «7.7.1941 на собрании домохозяек обсуждался вопрос о помощи колхозу в уборке урожая. На этом собрании Чечкина спросила, будет ли их труд в колхозе оплачиваться хлебом, получив отрицательный ответ, она заявила: в Германию хлеб отправили, а на нас хотят выспаться, заставить работать голодом». ГАРФ. Ф .9492 Оп. 1а. Д. 184. Л.80. Насколько большую опасность для государства представляла домохозяйка с малолетним ребенком, чей муж находился на фронте, остается только догадываться. Кстати говоря, приговор областного суда дать к 4 годам лишения свободы был отменен Верховным судом РСФСР «за мягкостью». ГАРФ. Ф .9492. Оп. 1а. Д. 184. Л.80.
Часто встречающимся сюжетом в делах по контрреволюционной агитации является укоренившийся в народе «бытовой шовинизм». Например, дело Смирягина, которого следствие охарактеризовало как «совершенно неграмотный колхозник» и который был осужден по ст.58-10 ч.2 за слова: «Видно кое-где еще сидят жиды троцкисты, то и стали плохо хлебом снабжать». В данном кейсе мы можем наблюдать парадокс: с одной стороны, Смирягин выражается, как пишет С. Коткин в своих работах, «по-большевистски» и традиционно винит в проблемах (в данном случае с продовольствием) «пятую колонну», но в то же время получает обвинительный приговор за контрреволюционную агитацию.
Часто можно встретить реплики о том, что «советская власть своей экономической политикой, установлением колхозного строя разорила страну, создала тяжелые материальные условия для трудящихся, вследствие чего народ не очень хотел воевать в пользу Советской власти» ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л.49.. «Советский Союз не может устоять против Германии, она организовала против нас 14 государств, а у нас сплошное вредительство. Какие из нас вояки, когда мы с голоду пухнем. Пишут в газетах, что не немцы голодают, а на самом деле наоборот - у нас есть нечего, а немцы едят куда лучше». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 227. Л. 123. В среде заключенных в особенности довольно часто имели место высказывания о том, что советская власть неосновательно арестовала и заключила в тюрьму много невинных людей, что большинство бойцов красной армии имеет в тылу ближайших родственников, «невинно томящихся в заключении», и что у этих бойцов «потерян всякий стимул к защите родины».
Так же в к-р. делах попадаются мнения касательно внешней политики Советского Союза, а именно неправильное заключение договора о ненападении с Германией: «Германия - де тянула все ресурсы из СССР, обескровила его, а потом, воспользовавшись нашими же ресурсами, напала на Советский Союз» ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л. 49..
Также в к-р. делах нередко можно встретить утверждения о том, что сообщения советской прессы преувеличивает преступления немецкой армии на оккупированных территориях. Например, утверждения о том, что немцы издеваются только над коммунистами и евреями, а по отношению к остальному населению не только не допускают никаких издевательств, но даже снабжают всем необходимым. «Немцы убивали только коммунистов, комсомольцев и активистов и даже евреев не убивают, а заставляют их работать по 20 часов, от этого они с непривычки работать и умирают». «немцы по время наступления на самолетах сбрасывают кипами платья, сахар, конфеты и в листовках пишут - одевайтесь, кушайте, пейте и скоро встречайте нас - мы придем. В этом они имеют успех». Там же.
Большая часть «контрреволюционных высказываниях» была сказана подсудимыми либо на эмоциях, либо в нетрезвом состоянии. Например, дело Батмановой, одинокой женщины, швеи, которую Верховный суд Азербайджанской ССР осудил по ст.58-10: «…несмотря на сделанные ей замечания, дважды не выполнила правил светомаскировки. Раздраженная неоднократными замечаниями по этому поводу, Батманова, пришедшая домой усталая после работы, на вновь последовавшее замечание, бросила следующую реплику: «Что вы боитесь Германии? Пусть Гитлер сбросит на вас бомбы, тогда вы останетесь такие же одинокие, как и я». Там же. Л. 22. Также излюбленным местом для «контрреволюционных агитаторов» были призывные пункты: люди зачастую приходили в нетрезвом состоянии, что и становилось причиной «преступного поведения»: Остяков 20.7.41 г., будучи в нетрезвом виде, возле помещения призывного пункта, среди женщин, провожавших своих родственников в армию, проявлял хулиганские действия, пел нецензурные частушки, нанес удар ногой р-ну Рогову. Обращаясь к работникам милиции, Остяков произнес фразу «носите красную фуражку, сами кушаете жирно, а людей мучаете, держите голодными». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 184. Л.264
Таково содержание наиболее типичных антисоветских высказываний, проходящих по делам об антисоветской агитации в военное время за 1941 - 1942. Как видно, во многих случаях обвиняемые не имели никаких помыслов к агитации «свержению, подрыву или ослаблению советской власти» у подсудимых не было. Как правило, они просто открыто выражали свои мысли или просто выражали озабоченность происходящим. Из предоставленной выше характеристики становится очевидным, что рост количества к-р. дел был не следствием, так называемой, «активизации контрреволюционной ячейки», а был обусловлен ужесточением уголовного надзора по данным делам. Люди, несправедливо попавшие под следствие суда, попросту не успели перестроится от мирного уклада жизни к военному.
Тем не менее, среди к-р. дел часто слышны мотивы недовольства советским государством. Причин на то было достаточно много: постоянно ухудшающиеся условия жизни крестьян и рабочих, военные поражения красной армии. Чтобы детальнее разобраться в причинах возникновения большого количества к-р. дел необходимо разобраться в социальном составе осужденных по данной статье.
Социальный состав осужденных.
Официальная советская статистика, представленная в отчетах по судебной практике, будь то областных судов или же верховных судов союзных республик, старается подчеркнуть, что большая часть контингента осужденных являются в «лицами, опороченными в прошлом или настоящем» ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 182. Л. 173., т.е. либо ранее судимые, либо имеющие «неправильное» прошлое или родословную. В общем, в отчетах всегда можно встретить, что к-р. настроения осужденных не были случайными и суд хорошо поработал, выявив контрреволюционеров. Например, из отчета:
«Из указанных 200 обвиняемых 115(58%) являются лицами, опороченными в прошлом или настоящем, а именно: 65 являются лицами, содержащимися в местах лишения свободы за совершенные в прошлом преступления, в том числе 39 - за к-р. преступления; 24 являются в прошлом кулаками или торговцами, либо выходцами из семей таковых, 3 - спецпереселенцы, 23 отбывали в прошлом наказание за те или иные преступления, в том числе 6 за к-р. преступления. Приведенные выше цифры, не претендующие на абсолютную точность, но все же отражающие с известным приближением социальный состав обвиняемых за антисоветскую агитацию, свидетельствуют, что свыше половины обвиняемых по этой категории дел являются лицами, антисоветские настроения которых далеко не случайны».
В данном случае, Верхсудом РСФСР была предпринята попытка обобщить опыт судебной практики по ст. 58-10 за 1941 г. Им было отобрано 200 дел, однако нет никакой гарантии, что дела были подобраны преднамеренно, чтобы получить необходимый результат.
Или же следующий пример из отчета Молотовского облсуда:
«За 2 полугодие облсудом изучено социальное лицо в отношении 1023 человек. Из них, по к-р. преступлениям - 845 человек. Осуждено за 2-е полугодие ничем не опороченных ранее рабочих 6,7%, колхозников - 6,9% и служащих - 8,9%. Тогда как выходцев их чуждых классов 24,1%. 21% осужденных за к-р. преступления составляют заключенные в местах лишения свободы, из них 19,3% судившиеся неоднократно - деклассированные элементы. Основной удар направлен облсудом правильно. Приговорено к расстрелу бывших чуждых людей 46%, бывших белогвардейцев - 49,4 % ,деклассированные элементы в местах заключения 30,1 %. Таким образом, приведенные цифры отражают в основном правильную работу облсуда». ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д.184. Л. 77.
В отчете ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 185. Л. 99., представленном Верховным судом Башкирской АССР, приводится следующий состав осужденных за контрреволюционную агитацию во второй половине 1941 года:
|
Кулаки |
Единоличники |
Кооперативные кустари |
Колхозники |
Служащие |
Рабочие |
прочие |
|
|
249 |
39 |
16 |
139 |
53 |
44 |
65 |
Из отчета становится очевидным, что наибольший удар пришелся по крестьянам. Несмотря на большой удельный вес кулаков среди осужденных, немалую часть из них (236 человек) составляли рядовые советские граждане (колхозники, служащие и рабочие).
К сожалению, сводный Союзный «отчет о числе привлеченных к уголовной ответственности, о мерах уголовного наказания и о составе осужденных» ГАРФ. Ф.9492. Оп. 3. Д. 29. за 1942 год не дает столь подробного социального портрета осужденных. Все, что можно оттуда почерпнуть, это то, что по ст.58-10 за 1942 год судами было осуждено 5375 рабочих, 4139 служащих, 3308 колхозников, 613 кр. Единоличников, и 135 «кустарников» и 2546 нетрудовых элементов. Несмотря на то, что нам недоступен более детальный взгляд на социальный состав осужденных, мы можем увидеть дифференциацию в количестве осужденных рабочих и крестьян, служащих и нетрудовых элементов. Однако, этого вполне достаточно, чтобы усомниться в результатах отчета Молотовского обл. суда о социальном составе осужденных.
Роль Верховных судов Союзных республик и СССР в формировании судебной практики местных судов.
Задача Верховного судов союзных республик заключалась в том, чтобы своей судебной практикой своевременно направлять и исправлять судебную работу областных, краевых судов и верховных судов АССР (в случае с Верхсудом РСФСР), учить нижестоящие судебные органы как правильно и «политически целесообразно применять советские законы» в условиях военной обстановки. Также членам верховных судов было необходимо всесторонне и глубоко разбираться при рассмотрении судебных дел в конкретных фактах, в обоснованности обвинения и правильности и целесообразности применения мер наказания по конкретным судебным делам.
В конкретной главе деятельность данного судебного органа будет изучена на примере Верховного суда РСФСР.
Работники верховного суда проводили работу по рассмотрению кассационных дел, надзорных жалоб и протестов. Однако, проведенная бригадой НКЮ СССР проверка, вынесла отрицательный вердикт: «Верховный суд РСФСР не сумел организовать свою работу так, как этого требовала военная обстановка и политические задачи военной работы».
В общем, проверкой было установлено, что в судебной практике Верхсуда РСФСР имелись резкие колебания в применении мер наказания по к.р. преступлениям, что дезориентировало местных судебных работников. Также отмечалось формальное, поверхностное отношение к утверждению приговоров (без глубоко изучения судебных материалов и обстоятельств дела) в том числе и приговоров с ВМН. В результате в судебной практике имелись серьезные ошибки.
Например, большое любопытство вызывает письмо на имя наркома юстиции СССР председателя Челябинского областного суда Калмыкова, в котором говорится, что Верховный суд РСФСР не имеет единой линии в применении мер наказания по делам о контрреволюционных преступлениях: «Одна часть Верховного суда, находящаяся в Москве, ориентирует нас на незначительное применение по статье 58-10 ч.2 УК высшей меры наказания. Вторая часть Верховного суда, находящаяся в Камышине, ориентирует нас на широкое применение высшей меры наказания. Отменяет большое количество приговоров по мягкости вынесенного наказания по которым избрано наказание в виде 10 лет лишения свободы». Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 184. Л. 266
Аналогичные отзывы часто встречаются и в протоколах совещаний членов областных судов. В качестве иллюстрации можно привести выступление члена новосибирского областного суда на совещании 20.1.1942 г. который сказал: «В практике верховного суда РСФСР не было последовательной четкой линии и места чувствовали на себе этот разнобой. В начале все дела по ст. 58-10 УК верховным судом оставлялись в силе. Потом вдруг, прислали целую пачку дел с отмененными приговорами по мягкости наказания, спустя некоторое время аналогичные приговоры стали утверждаться. При всем уважении к верховному суду пришлось отнестись весьма критически к такой кассационной практике». Там же.
Действительно, если обратить внимание на надзорную практику Верховного суда РСФСР можно встретить большое количество дел с противоречивыми решениями судов разных инстанций:
«Александров Никифор Васильевич происходивший из служащих по ст.58-10 ч.2 верховным судом Башкирии 19.8.1941 г. приговорен к 10 годам лишения свободы с поражением в избирательных правах на 5 лет. Судебная коллегия по уголовным делам верховного суда РСФСР в составе Пашутиной, Орешкиной приговор отменил за мягкостью. При вторичном рассмотрении дела по существу 28.9.1941 года Александров были приговорен к расстрелу. Верховный совет союза ВМН Алексадрову заменил 10 годами ИТЛ». Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 184. Л. 268. Таких примеров только в одном обращении на имя Рычкова, наркома юстиции СССР, несколько десятков. Разноречивая практика Верховного суда РСФСР и Верховного суда СССР в карательных делах не могла не отразиться на судебной практике нижестоящих судов.
Механизм смены судебной практики.
Кассационный надзор за работой областных судов Верховным судом РСФСР служил ориентиром для ведения судебной практики судами более низких инстанций. Таким образом, суд мог создавать тенденцию. Например, заостряя внимания на «либеральном» применении мер наказания и отменяя приговор за «мягкостью», верховный суд вынуждал областные суды выносить более суровые приговоры, т.е. по ч.2, а не ч.1.
Применение мягких мер наказания по ст. 58-10 объясняется тем, что Верхсуд РСФСР с первых дней войны в течение всего третьего квартала своими определениями не ориентировал Верхсуды автономных республик, краевые и областные суды в условиях военного времени применять более строгие судебные репрессии по делам о контрреволюционных преступлениях. По сути, отмена верховным судом по мягкости, впоследствии привели к тому, что отдельные облсуды стали огульно применять ВМН по делам о контрреволюционной агитации. С начала 1942 года мы видим обратный процесс, когда, после проверки деятельности Верховного суда РСФСР специальной комиссией НКЮ СССР, наиболее радикальные приговоры стали отменяться. Таким образом стимулируя более либеральный подход областных судов.
Заключение
Как показал анализ судебной практики органов юстиции в годы Великой отечественной войны первый этап войны был ознаменован ужесточением и радикализацией судебной системы Советского Союза. Указом о «Военном положении» были расширены полномочия военных трибуналов. Однако сама организация судебного процесса, в виду сложности надзора из-за объемов поспевающих дел и отсутствия кассационного обжалования, была построена плохо. В судебной практике отмечались тенденции к упрощению процессуального порядка, а также недостаточное рассмотрение особенностей дел, что приводило к ошибочным приговорам.
Также высокую степень радикализации ощутило на себе трудовое законодательство, которое уже в предвоенные годы начала вбирать себя элементы уголовного наказания. С началом войны этот процесс продолжился, что увеличило нагрузку на общие суды и трибуналы, а также ставило под угрозу непрерывность производственного процесса.
Указ о «Военном положении» по закону должен был регулировать территории объявленными прифронтовыми. Однако, настрой судить по законам военного времени был подхвачен судами общей практики, что неминуемо повлекло за собой трагический рост расстрельных приговоров по тем статьям, которые предполагали особое правоприменение в «военное время» и имели расплывчатые рамки в определении виновности подсудимого. В первую очередь изменения коснулись судебной практики по контрреволюционной агитации и пропаганде, ст.58-10, т.к. она имела Ч.2, которая предполагала применение высшей меры наказания в военное время.
Именно эта формулировка, «военное время», позволило судьям отталкиваться в своей судебной практике в сторону применения высшей меры наказания. Колоссальное количество применения расстрела в судебных заключениях судебными органами в первый этап (1941-1942) Великой Отечественной войны не могло на себя не обратить внимание со стороны Верховного Суда СССР, который после проверок выявил недостатки в работе Верховного Суда РСФСР, которые в течение первого времени ориентировал суды более низкого порядка на проведение репрессивной политики по отношению к обвиняемым по статье 58-10. После пересмотра судебной практики Верховным Судом РСФСР начинается перемена в судебной практике по данной статье. Это видно и на примере отчетной статистики коллегий судов по уголовным судам: уже с первой половины 1943 года идет снижение как общего количества дел в судопроизводстве общих судов, так и количества приговоров с высшей мерой наказания.
Сама работа Верховного Суда РСФСР была разобщена в виду того, что часть ее была эвакуирована, что мешало согласованию работы и ведению единой надзорной политики. Однако, также важно учитывать на расплывчатое определение самой статьи, что делало судебную практику по ней весьма широкой. Среди обвиняемых встречались, как и настоящие представители «контрреволюции», которые агитировали за свержение советской власти, так и совершенно случайные люди, на которых либо писали ложные доносы, либо которые были не совсем аккуратны в своих высказываниях.
Библиография
I. Источники
Неопубликованные
Государственный Архив Российской Федерации
1. Ф. А353. - Оп. 16. - Д. 38.
2. Ф. А353. - Оп. 16. - Д. 40.
3. Ф. А353. - Оп. 16. - Д. 42.
4. Ф. А353. - Оп. 16. - Д. 46.
5. Ф. А353. - Оп. 16. - Д. 50.
6. Ф. Р9492. - Оп. 3. - Д. 29.
7. Ф. Р9492. - Оп.1а. - Д. 177.
8. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 179.
9. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 182.
10. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 184.
11. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 227.
12. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 228.
13. Ф. Р9492. - Оп. 1а. - Д. 300.
II. Литература
14. Кодинцев А. Я. Управление юридическим образованием в СССР в годы Великой Отечественной войны // Юридическое образование и наука. 2008. № 1.Кожевников М.В. История советского суда. М., 1957.
15. Кутафин О.Е. и др. Судебная власть в России: История, документы: В 6т. Т.5: Советское государство/ Отв. ред. Р.С. Мулукаев, А.Я. Малыгин. - М., 2003. - 829с.
16. Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М.: РОССПЭН, 1998. -- 464 с.
17. Папков С.А. «Контрреволюционная преступность» и особенность ее подавления в годы Великой Отечественной войны // Урал и Сибирь в сталинской политике. Новосибирск, 2002.
18. Земсков В. Н. Организация рабочей силы и ужесточение трудового законодательства в годы войны с фашистской Германией // Международные отношения. - 2014. - № 1. - С. 104-114.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Основные этапы развития судебной системы СССР. Становление советской судебной системы (1917-1922 гг.). Законодательство о суде 20-30-х гг. Советский суд в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) и в послевоенный период. Структура советской судебн
курсовая работа [33,4 K], добавлен 14.05.2005Органы правосудия и юстиции в годы Великой Отечественной войны: трибуналы, суды, Народный комиссариат юстиции и Прокуратура СССР; новые правовые требования. Уголовное законодательство; процессуальный порядок рассмотрения дел военными трибуналами.
курсовая работа [47,1 K], добавлен 01.02.2011Изменения правотворческой и правоисполнительной деятельностей в условиях войны. Положения военного времени. Изменения и дополнения советского законодательства. Установление особого правового режима в военные годы. Гражданское, трудовое и семейное право.
контрольная работа [42,3 K], добавлен 10.05.2009Изменения в государственном аппарате в годы Великой Отечественной войны. Развитие государственно-политической системы СССР в 1945–1953 гг. Основные тенденции развития советского права во второй половине 40-х – начале 50-х гг. Пособие одиноким матерям.
контрольная работа [31,3 K], добавлен 12.11.2013Судебная система по реформе 1864 года. Предпосылки проведения реформы и изменения в судебном праве. Принципы судопроизводства и характеристика судебных учреждений. Основные изменения в трудовом праве в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
контрольная работа [34,2 K], добавлен 18.05.2014Рассмотрение Законодательства Украины относительно ведения обобщения судебной практики апелляционными судами. Судебная практика в истории. Судебная практика в данный момент является недостаточно эффективной и результативной для законодательства.
реферат [18,9 K], добавлен 10.12.2009Изучение судебной практики. Противоречия судебной практики по спорам о признании конкурсов недействительными. Анализ судебной практики при наличии грубых нарушений в порядке проведения конкурса, при неправильной оценке заявки конкурсной комиссией.
курсовая работа [35,8 K], добавлен 26.06.2009Роль органов суда и прокуратуры в период Великой Отечественной войны. Конституционные основы Советского государства и права во время Отечественной войны. Состав уголовного законодательства. Источник процессуальных норм в деятельности военных трибуналов.
курсовая работа [81,3 K], добавлен 01.02.2011Судебная власть и судебная система Российской Федерации. Место судебной власти в системе органов государственной власти. Принципы построения судебной системы. Состав и порядок формирования конституционного (уставного) суда. Правовой статус судей.
курсовая работа [92,6 K], добавлен 17.06.2014Переход от судебной системы Российской империи к судебной системе СССР, специфика ее формирования после полного уничтожения старого и установления нового политического режима. Судебная власть в России двадцатых годов ХХ века, последствия ее изменения.
реферат [15,2 K], добавлен 05.02.2015
