Тем не менее, несмотря на возложение бремени доказывания гражданского иска на орган уголовного преследования, с точки зрения практической реализации соответствующего требования Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь, в большинстве случаях должно предполагаться не посильное участие гражданского истца в процессе доказывания, а активное и, в том числе доминирующее. Так, при определении размера имущественного вреда по подавляющему большинству уголовных дел стоимость материальных ценностей устанавливается на основе показаний потерпевшего, подтвержденных имеющимися в наличии документами либо справками юридических лиц. Причем интересы уголовного дела (при решении вопроса о квалификации преступления и избрании меры пресечения) предполагают только определение реального ущерба. Размер упущенной выгоды, в силу изложенного, не должен быть предметом исследования до тех пор, пока истец не заявит требования о полном возмещении убытков. Если соответствующее заявление поступит, то данное лицо обязано приложить необходимый расчет. И только тогда, когда у органов уголовного преследования возникает сомнение в точности представленного истцом размера как прямого ущерба, так и упущенной выгоды, он (орган уголовного преследования) может прибегнуть к помощи специалистов. При этом подчеркнем, что такие же последствия наступают и в случае затруднения или невозможности оценки стоимости имущества, явившегося предметом преступного посягательства.

В то же время, не должен подвергаться сомнению тезис об исключительной обязанности органа уголовного преследования, доказывать основания гражданского иска ввиду того, что таковыми является наличие субъективных и объективных элементов состава преступления.

Вышеизложенное позволяет утверждать: главенствующую, определяющую роль в доказывании основания гражданского иска играет орган уголовного преследования, а в доказывании размера гражданского иска доминирующая роль принадлежит истцу.

При производстве по гражданскому иску на досудебных стадиях уголовного процесса действующее уголовно-процессуальное законодательство предусматривает возможность предъявления гражданского иска с момента возбуждения уголовного дела до окончания судебного следствия (ст.149 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Иными словами не предъявление иска или его не своевременное предъявление исключает использование данного способа возмещения имущественного ущерба в рамках уголовного процесса. Однако в дальнейшем лица, понесшие ущерб от преступления, могут обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства.

Итак, согласно ст.149 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь гражданский истец может вступить в дело с момента возбуждения уголовного дела. Однако обеспеченное гражданской нормой своевременное вступление в процесс гражданского иска оправдано только тогда, когда речь идет о причинении вреда юридическому лицу. В этом случае деятельность истца будет наполнена некоторым реальным содержанием. Но такое содержание не будет иметь места, когда вред наносится физическому лицу. Последний, будучи признанным, как правило, потерпевшим, наделяется полномочиями, позволяющими ему обеспечить полноценную виндикацию прав и законных интересов на досудебных стадиях до появления обвиняемого. Не следует также забывать о том, что в силу принципов публичности и всесторонности, полноты, объективности исследования обстоятельств дела следователь обязан принимать все меры к установлению характера и размера ущерба, причиненного преступлением как юридическому, так и физическому лицу.

Мы считаем, что в рассматриваемой ситуации разработчикам Уголовно-процессуального кодекса необходимо было вовсе не включать четвертую часть в ст.149, а допустить признание юридических лиц, понесших вред от преступления в качестве потерпевших. И вот почему. Юридические лица, которым преступлениям причинен вред, с уголовно-правовой точки зрения являются потерпевшими. Поэтому логическим продолжением было бы признание данных лиц потерпевшими уголовном процессе. Причем основанием для такого признания может стать причинение не только имущественного, но и морального вреда. Различного рода преступления (например, незаконное использование деловой репутации конкурента) могут поставить под угрозу “доброе” имя фирмы и тем самым повлечь наступление морального вреда [65, с.315]. Аналогичного мнения придерживается и Трофименко В.М. [66, с.13].

Однако самый главный аргумент в пользу указанного предложения стоит в том, что правовой статус гражданского истца и потерпевшего различен. Так, истец имеет право обжаловать приговор только в части, относящейся к иску, и по его жалобе не допускается отмена оправдательного приговора. Эти ограничения в отношении юридических лиц ничем не оправданы и сопряжены с серьезным стеснением их прав.

Особое место в производстве по гражданскому иску занимает принятие мер его обеспечения. В юридической литературе широкое освещение получила проблема обеспечения исков о возмещении морального вреда. Одни авторы - выступают против такого обеспечения, поскольку уверенны, что нельзя будет избежать заявления, абсолютно произвольных, гигантских компенсаций морального вреда [67, с.10-11]. Другие утверждают, что закон не разделяет иски на имущественные и неимущественные, и, следовательно, никаких ограничений по аресту имущества здесь нет [68, с.49-50].

Последняя точка зрения полностью согласуется с требованиями Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь. Компенсация морального вреда производится в денежной форме. Следовательно, если органами, ведущими уголовный процесс, не будут приняты меры обеспечения иска, окажется проблематичным исполнение приговора в части указанной компенсации.

Что касается производства по гражданскому иску в суде первой инстанции, то данная стадия судебного производства подверглась в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Беларусь 1999 года радикальному изменению. Теперь судья единолично выясняет только следующие вопросы:

а) подсудно ли дело данному суду;

б) не имеют ли обстоятельства, влекущие прекращение либо приостановление производства по делу;

в) подлежит ли изменению или отмене применения в отношении обвиняемого мера пресечения;

г) приняты ли меры, обеспечивающие возмещение вреда, причиненного преступлением и возможную конфискацию имущества;

д) подлежат ли удовлетворению заявления и ходатайства (ст. 277 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь).

Это означает снятие с судьи обязанности проверять наличие достаточных фактических и юридических оснований для рассмотрения дела в судебном заседании. Таким образом, рассматриваемая стадия приобрела чисто организационный характер, утратив значение стадии контроля за предварительным расследованием. Мы согласны с тем, что "недооценка ее возможностей и превращение на практике в чистую формальность вряд ли будет способствовать укреплению законности следственной деятельности" [69, с.15]. Естественно, данный вывод в полной мере касается и проблемы обеспечения законности при производстве по гражданскому иску.

Оценивая выше перечисленные вопросы, разрешаемые судьей, необходимо ответить, что практически все они (за исключение третьего вопроса) находятся в органичной связи с судьбой исковых требований.

Судья, по поступившему в суд уголовному делу, принимает одно из следующий решений:

а) о направлении дела по подсудности;

б) о прекращении производства по делу;

в) о приостановлении производства;

г) о назначении судебного разбирательства (ст.276 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь).

Как видим, судья в настоящее время лишен права направить дело для производства дополнительного расследования. Наши парламентарии проигнорировали зарубежный опыт в части существования между расследованием и судебным разбирательством в стадии, являющейся своеобразным фильтром, не допускающим некачественно расследованные дела в судебные заседания [69, с.18].

Прекращая уголовное дело, единолично в стадии назначения судебного разбирательства судья не вправе решать гражданско-правовые требования, поскольку данная стадия не является разбирательством уголовного дела по существу и, следовательно, не гарантирует участие в ней сторон, и иных заинтересованных в исходе дела лиц.

Разрешение обозначенных проблем стало бы возможно путем включения в уголовно-процессуальный закон предварительного слушания по уголовному делу.

Согласно ст.155 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь суд первой инстанции по существу гражданского иска принимает одно из следующих решений:

а) удовлетворяет полностью или частично гражданский иск;

б) отказывает в удовлетворении иска;

в) признает право на удовлетворение гражданского иска с передачей вопроса о его размерах на рассмотрении в порядке гражданского судопроизводства;

г) оставляет иск без рассмотрения.

Рассмотрим проблему оставления иска, заявленного в уголовном процессе без рассмотрения. Иск остается без рассмотрения в случае оправдания обвиняемого за отсутствие в деянии состава преступления, либо прекращения дела за отсутствием оснований для применения принудительных мер лечения к лицу, которое исходя из своего состояния и характера совершенного деяния, не представляет опасности для общества. Данное решение имеет место, например, в случае причинения вреда в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости в случае невиновности причинителя вреда.

Лицо, чей гражданский иск остался без рассмотрения имеет право предъявить его в порядке гражданского судопроизводства (ст.155 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Тем самым гражданский истец оказывается в невыгодном положении, учитывая привилегии, предусмотренные уголовным процессом. Исходя из этого, ряд авторов предлагает решать вопрос о судьбе иска по существу и при оправдании обвиняемого за отсутствием в его действиях состава преступления [70, с.167; 51, с.95].

Авторы, отстаивающие позицию законодателя в этом вопросе, ссылаются на то, что нет ни теоретических, ни практических предпосылок для разрешения иска по существу в рассматриваемой ситуации. Например, Мазалов А.Г. указывает, что принципы уголовного процесса не позволяют разрешать в качестве гражданского дела, начатое производство как уголовное [13, с.136].

В юридической литературе в качестве контраргумента было высказано мнение, заключающееся в том, что и в случае заявления гражданского иска в уголовном процессе рассматривается сразу два дела - уголовное, основанное на ограничительных уголовно-правовых отношениях и гражданское, обусловленное гражданско-правовыми отношениями, порожденными преступлением. Эти дела связаны друг с другом, однако они не перерастают одно в другое, равно как не трансформируется один вид материальных правоотношений в другой. Кроме того, и при вынесении оправдательного приговора по мотивам отсутствия состава преступления уголовно-процессуальные отношения продолжают жить до вступления приговора в законную силу. Это дает суду возможность при постановлении приговора с помощью гражданских отношений разрешать и гражданский иск [51, с.96].

В приведенном выше обосновании, на наш взгляд присутствует логический изъян. Дело в том, что сам по себе факт существования уголовно-процессуальных отношений до вступления приговора в законную силу значимым быть признан не может. Определяющим является не содержание, которое приобретает различную специфику в зависимости от конкретной стадии процесса. Иными словами, специфика правоотношений опосредована спецификой стадии уголовного процесса. После вынесения приговора возникает отношение, позволяющее решать задачи, стоящие перед стадией кассационного производства. Такая задача, как разрешение дела по существу, перед ней не стоит. Не следует также забывать и о том, что приговоры Верховного суда вступают в силу с момента их оглашения.

Однако мы ни в коей мере не оспариваем необходимость разрешения гражданских исков при оправдании обвиняемого за отсутствием состава преступления. Уголовно-процессуальные отношения, функционирующие на стадии судебного разбирательства, позволяют это сделать. Такой вывод базируется на том, что посредством их как выявляется охранительное гражданское правовое отношение, так и устанавливаются все его конструктивные элементы, при чем, при соблюдении гарантий участвующих в деле лиц.

Признания за гражданским истцом права на удовлетворение иска и передача вопросов о его размерах в порядке гражданского судопроизводства допускается только тогда, когда отсутствует возможность произвести подобный расчет по гражданскому иску без отложения разбирательства уголовного дела и когда ущерб не влияет на квалификацию преступления, назначение меры, наказания и иные вопросы возникающие при постановлении приговора.

Данный вид решения несет в себе менее негативные последствия. Чем оставление иска без рассмотрения. Дело в том, что при рассмотрении иска в гражданском процессе истец не будет обременен необходимостью доказывания оснований своих требований. Пределы соответствующего рассмотрения будут минимальны: нужно лишь установить размер вреда подлежащего возмещению.

Следующая стадия разбирательства по гражданскому иску в уголовном деле - это кассационное и надзорное производство.

Гражданский истец и гражданский ответчик (их представители) вправе обжаловать приговор в части, относящейся к гражданскому иску (ст.370 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). В этой связи конкретный перечень обжалованных вопросов определяется с учетом тех элементов, которые входят в основание иска.

Гражданский истец и ответчик могут обжаловать как обвинительный, так и оправдательный договор, поскольку в законе отсутствуют какие-либо ограничения. Вместе с тем, в силу ст.387 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь, отмена оправдательного приговора допускается не иначе, как по жалобе потерпевшего (его представителя), лица оправданного судом. Либо протесту прокурора. С одной стороны Данная норма вполне вписывается в рамки существующей концепции кассационного производства, предусматривающей наличие определенных гарантий для осужденного, а именно недопустимость поворота к худшему. Однако с другой стороны, неизбежно изменение прав гражданского истца и гражданского ответчика. Так, представляется малообъяснимым неравенство правового положения потерпевшего и истца - юридического лица с материально-правовой точки зрения.

Особый интерес представляет вопрос о праве суда второй инстанции принять новое решение по нему, в частности, увеличить сумму взыскания.

Пленум Верховного Суда Республики Беларусь определил, что суд, рассматривает дело в кассационном или подзорном порядке в праве и внести в приговор изменение, касающееся возмещения материального вреда, например, уменьшить или увеличить размер взыскания, если по делу не требуется собирание или дополнительная проверка доказательств, обстоятельства дела в части причиненного вреда установлены первой инстанцией полно и правильно, но допущена ошибка в применении норм материального права.

В случаях, когда изменение размера материального вреда может повлиять на квалификацию преступления или определения объема обвинения в сторону, ухудшающую положение осужденного, приговор суда подлежит отмене с направлением дела на новые рассмотрения, если по этим основаниям принесен протест или подана жалоба потерпевшим [63].

Обоснованность и законность данного Пленумом Верховного Суда Республики Беларусь разъяснения у нас не вызывает сомнений, поскольку изменение размера взыскания в указанных рамках не влечет за собой ухудшения положения осужденного с уголовно-правовой точки зрения, а этого исходя из смысла закона достаточно. Однако в юридической литературе была высказана мысль, что в рассматриваемой ситуации нарушаются права как обвиняемого, так и гражданского ответчика. По мнению Понарина В.Я., между имущественными интересами гражданского ответчика и обвиняемого существует, как правило, тесная связь. То, что не выгодно в материальном отношении второму может быть не выгодно и первому. Кроме того, гражданский ответчик может нести материальную ответственность только в том объеме, который вменен ввиду обвиняемого и отражен в соответствующем процессуальном акте (приговоре). Но увеличить объем взыскания не перепредъявляя обвинения в сторону ухудшения положения обвиняемого, не вправе никто, в том числе и суд второй инстанции [51, с.206].

3. ИНЫЕ ФОРМЫ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

3.1 Меры уголовной ответственности имущественного характера

Действующее уголовное законодательство в качестве мер уголовной ответственности предусматривает штраф (ст. 50 Уголовного кодекса Республики Беларусь[71]) конфискацию имущества (ст. 61 Уголовного кодекса Республики Беларусь) и возложение обязанности возместить причиненный ущерб (ст.117 Уголовного кодекса Республики Беларусь).

Поскольку также меры наказания, как штраф и конфискация имущества не являются формой компенсации причиненного преступлением вреда, ограничимся освещением таких аспектов, которые находятся в орбите дипломной работы.

Перечисленные выше виды наказания, характеризуются тем, что они базируясь на постулате личной ответственности, предусматриваются за совершение строго определенного круга преступлений. В отличии от них гражданский иск допускает возложение обязанности, дизъюнктивно загладить причиненный ущерб:

а) в каждом случае умаления личных имущественных и неимущественных прав личности;

б) в солидарном порядке;

в) на третьих лиц.

Как правило, все конфискуемые предметы и средства обращаются в собственность государства. Однако если суд удовлетворяет исковые требования и одновременно применяет его к осужденному конфискацию имущества, то при исполнении приговора следует руководствоваться ст.535 Гражданско-процессуальный кодекс Республики Беларусь, согласно которой возмещение вреда за счет имущества подлежит первоочередному удовлетворению. Особо подчеркнем, что законодательством установлен перечень имущества граждан, на которое не при каких обстоятельствах не может быть обращено взыскание (приложение 1 к Гражданско-процессуальному кодексу Республики Беларусь).

Более близок по духу и институту гражданского иска такой специфический способ защиты права, как возложение обязанностей возместить причиненный ущерб. В уголовном законе оно облегается в форму либо принудительной меры воспитательного характера (п.3 ч.2 ст.117 Уголовного кодекса Республики Беларусь), либо форму испытательного средства при отсрочке исполнения наказания (ст.77 Уголовного кодекса Республики Беларусь) и уголовном неприменении наказания (ст.78 Уголовного кодекса Республики Беларусь)).

Вопрос о юридической природе возложения обязанности загладить причиненный вред правоведами решается неоднозначно. Есть мнения, что оно является институтом гражданского права [72, с.114-122]. Согласно другой точки зрения, которую мы целиком разделяем данный способ защиты права - это инструмент уголовного права, поскольку он применяется на базе норм Уголовного кодекса. Тем более, между уголовно-правовой обязанностью и аналогичной гражданско-правовой обязанностью устранить причиненный вред существует ряд отличий:

а) названные обязанности возникают в разное время: гражданско-правовая - с момента совершения преступления и причинение им имущественного вреда, а уголовно-правовая лишь с момента принятия судом решения о ее возложении на виновное в совершении преступления лицо, а точнее с момента вступления в законную силу приговора, содержащего это решение.

Правда, при этом можно было бы предположить, что это одна и та же обязанность (гражданско-правовая по сущности), только лишь конкретизированная в приговоре. Однако такое предположение опровергается тем, что решение суда о возложении уголовно0правовой обязанности устранит причиненный вред не может быть подвергнуто принудительному исполнению в порядке исполнительного производства как это имеет место в отношении возложенной гражданско-правовой обязанности возместить причиненный деликтом ущерб. Ее исполнение обеспечивается угрозой применения уголовно правовых санкций, если осужденный будет уклоняться от исполнения в частности заменой избранного наказания более строгим или отменой отсрочки исполнения приговора;

б) уголовно-правовой обязанности устранить, причиненный вред и аналогичной ей гражданско-правовой обязанности свойственны различные первоочередные функции. Именно этим можно объяснить то положение, что возложение на осужденного приговором суда обязанности возместить причиненный преступлением вред на основании норм гражданского права не препятствует возложению аналогичной уголовно-правовой обязанности;

в) при возложении на осужденного уголовно-правовой обязанности устранить причиненный имущественный вред, применяется исключительно нормы уголовного права, но не гражданского и иных отраслей материального права. Именно уголовно правовая природа этой обязанности обуславливает то положение, что она может быть возложена даже в случаях, когда аналогичная ей гражданско-правовая обязанность не может быть реализована в принудительном порядке. Речь идет о такой, в частности ситуации, как истечение срока давности для защиты нарушенного имущественного права (кроме требований, на которые исковая давность не распространяется - глава 12 Гражданского кодекса Республики Беларусь).

В отличие от своего гражданско-правового аналога на уголовно-правовую обязанность устранить причиненный вред распространяются не сроки давности для защиты нарушенного права, а сроки давности привлечения к уголовной ответственности (ст.83 Уголовного кодекса Республики Беларусь) и исполнения обвинительного приговора (ст.84 Уголовного кодекса Республики Беларусь).

г) уголовно-правовая обязанность устранить причиненный вред, в отличие от гражданско-правовой, носит строго личный характер: ее выполнение должно быть осуществлено только тем лицом, на которое она возложена, то есть осужденным.

д) различие между уголовно-правой и аналогичной ей гражданско-правовой обязанностью возместить причиненный преступлением материальный ущерб можно обнаружить и в основании возложения этих обязанностей.

Обязанность возмещения ущерба предусмотренная нормами уголовного права, всегда основывается на принципе вины - ее возложение возможно только в случае, когда суд признает обвиняемого виновным в совершении преступления, а следовательно в причинении ущерба. Гражданское право, в то же время, допускает ответственности и без вины, по принципу риска.

е) существенное различие между названными обязанностями имеет место и в отношении объема возмещения материального ущерба, причиненного преступлением. Если при возложении гражданско-правовой обязанности объем возмеще6ния определяется размером действительно причиненного ущерба, а в предусмотренных законом случаях - и в кратном его размере, то возмещение ущерба в качестве уголовного наказания, а также принудительной меры воспитательного характера, применяемой судом к несовершеннолетним, осуществляется в полном объеме [11, с.192-197].

Возложение обязанностей загладить причиненный ущерб, как принудительная мера воспитательного характера, в силу ст.117 Уголовного кодекса Республики Беларусь, допустимо при соблюдении таких требований, как наличие у несовершеннолетнего самостоятельного заработка, полное возмещение ущерба возможно если ущерб не превышает среднемесячный размер этого заработка, а также достижение несовершеннолетним пятнадцатилетнего возраста, ко дню постановления приговора.

При изучении нормативных предписаний, заложенных в п.3 ч.2 ст.117 Уголовного кодекса Республики Беларусь, на наш взгляд следует обратить внимание на два негативных момента. Во-первых, достижение пятнадцатилетнего возраста, как одно из условий возмещения вреда, не совсем согласуется со ст.943 Гражданского кодекса Республики Беларусь, в которой заложен четырнадцатилетний порог наступления полной материальной ответственности. Поэтому мы считаем, что названные критерии необходимо унифицировать. Во-вторых, не столь категорично выглядит требование о соответствии размера ущерба ежемесячному доходу обвиняемого, так как при наличии между ними дисбаланса возмещения вреда, согласно все той же ст.117 Уголовного кодекса Республики Беларусь, будет производиться в порядке гражданского судопроизводства. Здесь, вполне осязаемой становиться противоречивость позиции законодателя, которая неадекватно отражает предназначение и сущность рассматриваемой меры воспитательного характера и, что тоже очень важно, не служит усилению гарантии, обеспечивающих потерпевшему эффективную защиту его прав. Вместе с тем, положительным моментом является то, что возмещение вреда допускается посредством не только материальных средств, но и труда несовершеннолетнего.

Возложение обязанностей устранить причиненный вред может выступать и в виде пробационного средства (ст.ст.77, 78 Уголовного кодекса Республики Беларусь). Оно, по мнению многих авторов, является действенным и перспективным инструментом уголовного права [11, с.232-237]. Действительно, указанное средство выгодно отличает то, что к нему не предъявляются особые требования (не оговариваются размер вреда, конкретные способы устранения вреда, а также специальные признаки субъекта возмещения ущерба). Тем не менее, озабоченность вызывает тот факт, что в ст.ст.77, 78 Уголовного кодекса Республики Беларусь отсутствует необходимая степень конкретизации срока, в течение которого осужденный должен устранить вред. Поэтому, учитывая разнообразие обстоятельств того или иного уголовного дела (вид и размер вреда, имущественное положение осужденного и т.д.), мы считаем, что следует внести изменения в названные статьи Уголовного кодекса Республики Беларусь, предусматривающие возложение обязанности устранить причиненный вред в разумный срок.

В целом, несмотря на ряд недостатков, возложение обязанностей возместить причиненный ущерб является одним из конструктивных инструментов уголовно-правовой политики, позволяющим, кроме прочего, реализовать гражданское охранительное правоотношение.

3.2 Возмещение вреда по инициативе суда

В том случае, если по уголовному делу остается не предъявленным гражданский иск, суд управомочен по собственной инициативе разрешить вопрос о возмещении вреда, причиненного преступлением (ч.8 ст.149 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Данный уголовно-процессуальный институт имеет ряд свойственных только ему признаков. Прежде всего, это касается субъектного состава складывающихся при реализации возмещения вреда правоотношений: основными субъектами здесь выступают суд и обвиняемый, а гражданские истец и ответчик, как таковые отсутствуют. Далее, с учетом того, что гражданский иск может быть заявлен до окончания судебного следствия, вопрос о взыскании ущерба подлежит рассмотрению только по истечении предельного срока на подачу искового заявления. Еще одна особенность заключается в том, что обязанность по возмещению вреда может быть возложена только на обвиняемого, который непосредственно участвует в судебном разбирательстве и может доказать свою невиновность в причинении ущерба, так и в наличие иных обстоятельств, освобождающих его от материальной ответственности. Возложить эту обязанность на лиц несущих по закону материальную ответственность за действия обвиняемого, нельзя, так как привлечение их в качестве гражданских ответчиков невозможно из-за отсутствия в деле гражданского иска, а иных форм их участия в производстве по возмещению ущерба уголовно-процессуальный кодекс не предусматривает [13, с.7].

В юридической литературе неоднократно отмечалось, что взыскание ущерба по инициативе суда, как способ защиты права, недостаточно полно урегулирован уголовно-процессуальным законодательством [51, с.118] и, как следствие малоприменим [11, с.104]. Однако, с нашей точки зрения, данный способ защиты права занимает более чем скромное место в судебной практике, совсем по другой причине, поскольку в законе отсутствуют те процессуально процедурные нюансы, которые не позволили бы суду полноценно ее использовать.

Нор В.Т. отмечает, что возмещение вреда по инициативе суда выходит за рамки такой общепринятой законодательной и правоприменительной практике конструкции, как гражданский иск в уголовном процессе [11, с.7].

Некоторые авторы придерживаются иной точки зрения, полагая, что хотя иск в данном случае и не предъявляется, здесь имеет место исковое производство, поскольку у субъекта спорного требования есть право на предъявление иска, но реализуется оно судом по собственной инициативе [73, с.13-14].

У нас не вызывает возражений принадлежность процедуры разрешения судом незаявленного требования исковой формы защиты прав в гражданском процессе. Вместе с тем, данная процедура допускается только в случаях, прямо указанных в законе, как и гражданское судопроизводство в целом покоится на принципе диспозитивности. Так, например, при рассмотрении иска о расторжении брака судом разрешается ряд требований, независимо от того, были ли они заявлены или нет [74, с.135].В частности, при отсутствии Соглашения о детях, суд обязан определить, при ком из родителей и кто из детей остается (ст. 39 Семейного кодекса Республики Беларусь [75]). Причем, речь идет именно о новых незаявленных требованиях, а не о выходе за пределы предмета спора.

Однако, в гражданском процессе возможность решения судьбы не предъявленного иска обеспечивается возможностью варьирования субъектного состава института участвующих в деле лиц, что позволяет суду привлечь к каждому гражданскому делу всех заинтересованных субъектов. Последнее, приобретя статус третьих лиц, становятся обладателями целого комплекса процессуальных прав, дающих возможность влиять на движение процесса.

Несколько иная картина складывается в уголовном судопроизводстве. В частности, специфика субъектного состава деликтных правоотношений такова, что во-первых, не всегда потерпевший является истцом, а обвиняемый - обязанным лицом в гражданском охранительном правоотношении, и, во-вторых, исключено участие в деле так называемых “третьих лиц”. Заметим, что принципиального значения не будет иметь даже то, что критерием третьих лиц вполне отвечают законные представители обвиняемых, так как они не составляют исчерпывающий перечень субъектов несущих материальную ответственность за причиненный деликт (ст.54 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Однако, и при удачном стечении обстоятельств (то есть при наличии схемы: потерпевший - предполагаемый истец, обвиняемый - предполагаемый ответчик) о применении исковой формы защиты права говорить не приходится. Дело в том, что в силу принципа свободы осуществления гражданами своих прав, суд не может вопреки материально пострадавшего лица решить вопрос о возмещении ему вреда, когда как он решил отказаться от иска. Но в нашем случае, нормы уголовно-процессуального кодекса не предусматривают обязанности суда выяснять мнение потерпевшего о целесообразности взыскания ущерба. Тем самым нарушается принцип диспозитивности, четко выраженный в нормах о возможности истца в уголовном процессе использовать свое право на отказ от иска.

Если же мы в качестве теоретического допущения уполномочим суд выяснить волеизъявление потерпевшего, а также, в зависимости от конкретной ситуации, испрашивать размер причиненных ему убытков (в части касающейся упущенной выгоды) или размер компенсации морального вреда (что неизбежно в соответствии с принципом полного возмещения вреда), то данный факт может быть расценен стороной защиты, как предвзятость суда и предрешенность будущего приговора. В противном случае, обвиняемый будет поставлен в положение реальной незащищенности от возможного взыскания. В конечном счете, такую ситуацию иначе, как “замкнутый круг” не назовешь.

Исходя из всего этого, становится абсолютно очевидно, что недопустимо использовать опыт теоретических изысканий, касающихся института разрешения незаявленных требований в гражданском процессе, по принципу прямой аналогии.

В гражданском судопроизводстве, во-первых, разрешение незаявленных требований возможно только в начатом производством деле; во-вторых, данное действие не предусматривается в ходе рассмотрения споров, вытекающих из деликтных правоотношений; в-третьих, судебное решение, определяющее судьбу не предъявленных требований, отличаются предсказуемостью и всегда основываются на обстоятельствах, бывших предметом обсуждения в судебном заседании.

Подводя итог, мы можем констатировать, что взыскание причиненного преступлением ущерба в силу непринадлежности к институту гражданского иска, а также в силу урегулированности исключительно нормами уголовно-процессуального законодательства, есть отдельный уголовно-процессуальный институт, хотя он по некоторым своим параметрам соответствует содержанию исковой формы защиты права (например, наличие заинтересованных в исходе дела лиц с противоположными юридическими интересами, предоставление им определенных процессуальных прав).

Однако, придание особого статуса какому либо институту не означает признание его социальной ценности. В нашем случае, мы сталкиваемся с истинностью данного высказывания.

Разрешив вопрос об используемой при удовлетворении не заявленных исков форме защиты права не в пользу исковой, мы, чтобы до конца быть последовательными, должны признать наличие серьезных ограничений, обуславливающих сужение пределов прав и законных интересов сторон деликтного правоотношения, а также умаление отдельных гарантий предоставляемых указанным субъектам в исковом производстве.

В поле зрения, по мимо прочего, должен находиться еще один аспект данной проблемы. В соответствии со ст.19 Гражданско-процессуального кодекса Республики Беларусь и со ст.24 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Функции обвинения, защиты и осуществления правосудия отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо (ч.2 ст.24 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Однако институт возмещения ущерба по инициативе суда сконструирован таким образом, что в ряде случаев участие сторон не предусматривает, но, во всяком случае, равенство сторон не обеспечивает. Наряду с этим, суд принимает на себя выполнение процессуальных функций одной из сторон, чем он вряд ли обеспечивает справедливое, беспристрастное разрешение спора. Именно по вышеперечисленным причинам весьма низким является удельный вес возмещения ущерба по инициативе суда в общей структуре компенсации вреда.

Вместе с тем, по все тем же причинам, не подлежит сохранению статус-кво, согласно которому рассматриваемый институт остается средством охраны прав, пострадавших от преступления лиц. Любая модернизация локального характера не избавит институт от присущих ему недостатков, а радикальное реформирование, в свою очередь, неминуемо приведет к отождествлению с гражданским иском.

Отказ от исследуемого института не будет чреват никакими серьезными последствиями. В настоящее время существует дублирующая его форма, согласно которой, прокурор наделен правом предъявлять иск в защиту потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии, либо по другим причинам не способного самостоятельно воспользоваться принадлежащим ему правом, а также предъявлять и поддерживать иск в интересах юридических лиц и государства (ч.3 ст.34 и ч.6 ст.149 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). Таким образом, в отличие от суда, который ни при каких условиях не может выполнять функции стороны в суде, прокурору такое полномочие предоставлено.

Тем не менее, в целях реальной охраны прав граждан, на прокурора необходимо возложить обязанность предъявлять иски в интересах потерпевших, не способных самостоятельно отстаивать свои законные интересы, - не право, но обязанность.

3.3 Уголовно-процессуальная реституция

Уголовно-процессуальная реституция (от лат. restitutio - восстановление в прежнем правовом, имущественном положении [76, с.432]) является одной из распространенных форм защиты права.

В Уголовно-процессуальном кодексе Республики Беларусь определение данного института не дается. Поэтому те его определения, которые содержатся в юридической литературе, не отличаются единообразием.

Так, по мнению Понарина В.Я., под уголовно-процессуальной реституцией следует понимать “восстановление в уголовном деле материального положения лица, пострадавшего от преступления, посредством возвращения ему в порядке указанном в законе вещественных доказательств, а при необходимости - предмет того же рода и качества или уплаты их стоимости, если это возможно без ущерба для производства по делу” [77, с.44].

Аналогичной точки зрения придерживается Волошин И.Н. [78, с.34].

Газетдинов Н.И., еще более расширяя понятие реституции, считает таковой “не столько возврат похищенного имущества, но и все случаи возмещения причиненного преступлением материального ущерба в его натуральном, естественном выражении” [79, с.11].

Более конкретный смысл в уголовно-процессуальную реституцию вкладывают другие ученые, полагающие, что ею является “восстановление материального положения потерпевшего путем возвращения ему вещей или иных материальных ценностей, непосредственно утраченных в результате преступления”. На данной позиции стоят Александров С.А. [80, с.28], Власенко В.Г. [81, с.22], Мазалов А.Г. [13, с.25], Нор В.Т. [11, с.28].

Сравнительный анализ существующих в юридической литературе воззрений на данную процедуру сквозь призму соответствующих уголовно-процессуальных норм, дает основание усомниться в самостоятельности первых двух формулировок. Так, не совсем правильно усматривать в возращении пострадавшему лицу вместо вещественных доказательств предметов того же рода и качества (или их стоимости), как один из основных элементов реституции, поскольку такие действия рассчитаны на конкретную правовую ситуацию, когда в качестве вещественных доказательств выступают предметы, подвергающиеся быстрой порче и отсутствует возможность их своевременного возврата владельцу (ч.5 ст.97 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). К тому же в данном случае речь идет не о реституции со стороны виновного, а о компенсации со стороны учреждений, использовавших указанные предметы по назначению. А что касается второй формулировке, то ею не обоснованно ассимилируется компоненты других форм возмещения вреда (в частности, гражданского иска).

Действующему законодательству в целом соответствует последний процитированный вариант определения уголовно-процессуальной реституции, но с учетом ряда поправок. Во-первых, посредством данной формы защиты права, возможно, восстановления материального положения не только физических, но и юридических лиц. Во-вторых, в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Беларусь 1999 года введена новелла, согласно которой деньги и иные ценности, добытые преступным путем, по приговору суда подлежат обращению на возмещение вреда от преступления (если известно лицо, нанесшее вред) (ч.4 ст.98 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь).

С учетом изложенного, под уголовно-процессуальной реституцией следует понимать восстановление материального положения пострадавших физических и юридических лиц посредством возвращения им вещей или иных материальных ценностей, непосредственно утраченных в результате преступления, а также передача денег и иных ценностей, добытых преступным путем.

Уголовно процессуальная реституция регламентируется ст.ст.96-98, 365 и рядом других статей Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь. Ее предметом являются вещи, принадлежавшие пострадавшему лицу и выбывшие из его владения в результате совершенного преступления. Указанные вещи должны быть надлежащим образом процессуально закреплены в качестве вещественных доказательств, подробно описаны в протоколах осмотра и других следственных действий, по возможности сфотографированы и приобщены к уголовному делу постановлением органа, ведущего уголовный процесс. Как правило, они подлежат возврату законным владельцам после вступления приговора в силу или до истечения срока на обжалование постановления или определения о прекращении делопроизводства. На более ранних стадиях, вещественные доказательства возвращаются по принадлежности, если они являются предметами, подвергающимися быстрой порче (мясомолочными продуктами, фруктами и т.д.), а также, если это возможно без ущерба для расследования и рассмотрения уголовного дела. Причем, в первом случае вещи, при невозможности их передачи пострадавшему сразу после осмотра, сдаются в соответствующие учреждения для использования по назначению. В последующем пострадавший может получить их аналоги или их денежный эквивалент.

Важными предпосылками для применения реституции являются наличие в деле фактических данных, подтверждающих право собственности (владения) конкретных лиц в отношении вещественных доказательств, а также отсутствие спора о праве на утраченное имущество. Если такой спор имеется, он подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства (ч.4 ст.98 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь).

По мнению некоторых авторов, когда вопрос о возврате вещественных доказательств решается следователем до окончания расследования, акт реституции должен быть облечен в соответствующую процессуальную форму. Основанием для передачи вещей может служить только постановление, а перечень возвращаемых предметов (с точным указанием их количества, меры веса, индивидуальных признаков и стоимости) должен найти отражение в протоколе о применении уголовно-процессуальной реституции. Какое-либо утрирование данной процедуры не допустимо [51, с.109].

Подобное, широко распространенное мнение, на наш взгляд, не соответствует требованиям действующего законодательства. Как было сказано выше, реституция в качестве отдельной формы возмещения вреда в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Беларусь не выделяется и не является следственным (процессуальном) действием. Потому она не может закрепляться путем оформления соответствующего протокола. Единственным доступным методом фиксации передачи материальных ценностей законному владельцу является отметка о передаче их данному лицу на хранение в постановлении о приобщении к делу вещественных доказательств. При этом от потерпевших требуется расписка о получении и надлежащем сохранении вещественных доказательств до вступления приговора в законную силу, которая приобщается к материалам дела. Однако, как реституцию такие действия рассматривать нельзя.

Также заметим, что передача материальных ценностей их законным владельцам на хранение широко распространена в следственной практике. Подобного рода деятельность должна отличаться избирательностью, поскольку, как отмечалось выше, такая передача допустима, если не повлечет за собой ущерба для производства по уголовному делу. Практически, единственной весомой причиной отказа в возврате вещественных доказательств, является наличие неотделимых (трудно отделимых) следов преступления, сохранившихся на данных предметах. Такое убеждение продиктовано реальной невозможностью в ряде случаев осмотра судом соответствующих предметов по причине их утраты в результате небрежного хранения. Тем самым может быть нанесен ущерб процессу доказывания.

Осуществление следователем полноценной реституции возможно только при прекращении производства по уголовному делу, факт которой должен отражаться в соответствующем постановлении.

По делам же, направленным в суд, судьба вещественных доказательств разрешается в приговоре (определении или постановлении о прекращении дела). Таким образом, о реституции как о форме возмещении ущерба можно говорить лишь тогда, когда она включает два момента: вынесение приговора, определение или постановление о прекращении производства по уголовному делу и фактическую передачу вещественных доказательств собственнику (законному владельцу). Говоря о пределах реституции, нельзя не отметить ряд накладываемых на нее ограничений. Не подлежат реституции: во-первых, вещи, запрещенные к обращению; во-вторых, деньги и другие ценности, явившиеся предметом взятки (за исключением случаев, когда в отношении взяткодателя имело место вымогательство, и он добровольно заявил об этом до передачи взятки); в-третьих, имущество, поступившее во владение пострадавшего на незаконных основаниях. Необходимо, также, акцентировать внимание еще на одном аспекте рассматриваемой формы возмещения вреда. Лицом, обязанным возместить ущерб, несомненно, является обвиняемый. Однако, возврат вещественных доказательств владельцам может быть осуществлен не иначе, как органом уголовного преследования или судом. Материальные ценности должны быть процессуально оформлены в качестве вещественных доказательств, даже в том случае, если они были переданы обвиняемым или иными лицами непосредственно пострадавшему лицу. При таких обстоятельствах должна осуществляться выемка соответствующих предметов с последующим их приобщением к делу в качестве вещественных доказательств и, по возможности, возврату.

Обобщая различные аспекты уголовно-процессуальной реституции можно сказать, что данный институт позволяет во многих случаях быстрее, чем, например, гражданский иск, восстановить нарушенное преступление имущественное положение пострадавших физических и юридических лиц.

3.4 Добровольное возмещение ущерба

Помимо урегулированных уголовно-процессуальным законом способов возмещения причиненного преступлением вреда в судебно-следственной практике реализуется еще один - добровольное возмещение ущерба. Данная форма возмещения ущерба, с уголовно-правовой точки зрения, является обстоятельством смягчающим ответственность обвиняемого (п.4 ст.63 Уголовного кодекса Республики Беларусь).

Изучение уголовных дел показало, что добровольное возмещение вреда в большинстве случаев осуществлялось на досудебных стадиях, причем в полном размере ущерб возмещался по 13,3 % уголовных дел, а в частичном - по 21,6%.

Как уже отмечалось, данный институт уголовно-процессуальным законом не урегулирован. Судебно-следственная практика свидетельствует о наличии нескольких способов процессуального закрепления факта добровольного возмещения вреда. Так, самым распространенным способом является отражение указанного факта в протоколе допроса потерпевшего [82]. Кроме того, потерпевшие делают письменное заявление о том, что ущерб им возмещен и претензий они не имеют [83]. Однако, и в последнем случае производится дополнительный допрос данных участников процесса.

Добровольное возмещение вреда юридическим лицам подтверждается квитанцией к приходно-кассовому ордеру и сообщением данных лица, которые приобщаются к материалам уголовного дела[84].

Процедура самого возмещения в материалах дела не фиксируется, поскольку не регулируется нормами уголовно-процессуального законодательства. В связи с этим, вносились различные предложения по восполнению указанного пробела. Так, Азаров В.Я. считает, что “когда сумма материального ущерба установлена и не вызывает возражений ни у потерпевшего, ни у обвиняемого, который желает его возместить, следователю целесообразно не препятствовать непосредственной передаче в своем присутствии определенной суммы лицу, пострадавшему от преступления” [85, с.149].

На наш взгляд, процедура добровольного возмещения вреда не подлежит урегулированию нормами уголовно-процессуального законодательства ввиду нецелесообразности, поскольку отсутствует необходимость включения в субъектный состав соответствующих отношений орган, ведущий уголовных процесс. Такие отношения достаточно полно урегулированы нормами гражданского законодательства. К тому же, необходимо учитывать широкий круг возможных субъектов возмещения (например, сам обвиняемый, его родители, родственники [86]), необязательность принадлежности материальных ценностей исключительно обвиняемому (значение имеет сам факт возмещения вреда и деятельность возместителя вреда в интересах обвиняемого и согласно его волеизъявлению), а также разнообразие способов возмещения вреда.

С учетом изложенного, следует признать необходимым и достаточным с процессуальной точки зрения, отражение факта добровольного возмещения вреда в протоколе допроса потерпевшего, представителя юридического лица. В качестве дополнения к материалам дела могут прилагаться платежные документы.

Добровольное возмещение вреда в ряде случаев органично вписывается в реституционные процессы. Обвиняемый (подозреваемый) может по своей инициативе передать следственным органам похищенное имущество, которое в последствии возвращается его законным владельцам. В тоже время, как показывает судебно-следственная практика показывает, судами допускается следующая ошибка: в качестве смягчающего вину обвиняемого обстоятельства признается полное или частичное возмещение вреда и тогда, когда похищенное имущество обнаруживается и изымается в результате исключительно следственных органов без, какого-либо действия со стороны обвиняемого (подозреваемого) (в частности, в ходе задержания подозреваемого [87]). Поэтому судам надлежит в обязательном порядке учитывать условия обнаружения и изъятия вещественных доказательств, на основе чего разграничивать возмещение вреда, как обстоятельство смягчающее ответственность, и возмещение вреда как одно из последствий совершенного преступления.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данная дипломная работа по теме “Формы возмещения вреда, причиненного преступлением, в уголовном процессе” может быть положена в основу следующих выводов:

а) Наиболее рациональным и раскрывающим сущность защиты нарушенного субъективного права, как правового явления будет следующее понятие: правовая защита - это урегулированная процессуальным законом деятельность ведущих уголовный процесс органов, направленная на применение предусмотренных законом мер с целью восстановления субъективных прав лиц, которым в результате преступления был причинен какой-либо вред.

При таком понимании защиты субъективных прав нарушенных преступлением, она представляется не только как конечный результат деятельности ведущих уголовный процесс органов, но и как сама уголовно-процессуальная деятельность.

б) Наиболее полным определением гражданского иска в уголовном процессе будет следующее определение: гражданский иск в уголовном деле - это требование о возмещении имущественного, морального или физического вреда, причиненного преступлением или общественно-опасным деянием невменяемого, заявленное в уголовном процессе лицом, которому причинен такой ущерб, а также его представителем или прокурором, предъявленное к обвиняемому либо лицу несущему ответственность за действия обвиняемого (либо лица признанного невменяемым), разрешаемое совместно с уголовным делом. Данное определение мы предлагаем внести, как часть первую статьи 148 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь.