Частное наказание в гражданском праве (опыт иностранного права в области деликтной ответственности)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Частное наказание в гражданском праве (опыт иностранного права в области деликтной ответственности)

Положительный ответ на вопрос о присутствии в гражданском праве элемента наказания, а также предупреждения (превенции), которые чаще считают характеристикой не частноправовых направлений (в том числе уголовного права), может иметь наряду с теоретическими аспектами также и важное практическое значение. Положительный ответ на вопрос о возможной активной роли наказания в гражданском праве позволил бы многое изменить в самой процедуре правоприменения. Имеется в виду введение принципа допустимости применения категории «частного наказания», когда денежная сумма как частноправовой штраф (не предусмотренный в договоре или не гарантированный в рамках одностороннего волеизъявления) присуждается в процессе осуществления правосудия отдельному гражданину, а не государству. При этом категория «частного наказания» прежде всего распространяется на область деликтных правоотношений.

Российскому частному праву механизм частного наказания все еще является чуждым. Обусловлено это, очевидно, процессом продолжающегося реформирования законодательства. Следует признать, что российский законодатель при этом должен обратиться к правовому опыту иностранных государств.

Использование категории «частное наказание» (privatstrafe, private punishment, punitive damages, astreinte) связано с укоренившейся юридической практикой романо-германской и англоамериканской правовыми семьями. В настоящем исследовании освещается опыт германского права, с которым российское право имеет тесные геополитические связи.

Категория «частное наказание» выявляет многочисленные проблемы, среди которых присутствует и проблема «неосновательного обогащения» лица, которому присуждается определенная денежная сумма в порядке «частного наказания». Определенные сложности с применением категории «частное наказание» возникают в связи с развитием страхового дела. Идея наказания причинителя вреда в этом случае не достигает своей окончательной цели, в связи с возложением обязанности выплаты потерпевшему суммы возмещения страховой организацией.

Для исследуемого вопроса наиболее показательным является институт возмещения неимущественного вреда. До сегодняшнего дня не утихают споры о сущности этого правового образования, о допустимости самого денежного возмещения за страдания. Практика применения норм о возмещении неимущественного вреда в России показывает определенную нестабильность судебной практики при назначении конкретной суммы денежного возмещения неимущественного вреда. Можно согласиться с многочисленными противниками правового института возмещения неимущественного вреда в той части их доводов, когда ими обосновывается объективная невозможность измерения человеческих страданий в деньгах. В связи с этим возникает вопрос, не поможет ли идея частноправового наказания усовершенствовать институт возмещения неимущественного вреда в России.

Германское право может стать в определенной степени примером для дальнейшего развития российского института возмещения вреда. С германским правом российскую частноправовую систему связывает при этом как геополитическая близость, так и общие римско-правовые традиции, что уже становилось предметом исследований автора в ходе подготовки диссертационного исследования в 1999 г. Сходство с германской системой права в вопросе о возмещении неимущественного вреда предопределяется и ходом самого развития данного института. Так, в Германии институт возмещения неимущественного вреда сформировался лишь в последние десятилетия (окончательное же становление его можно связать с 90-ми гг. XX столетия). Германское гражданское уложение (ГГУ) 1896 г. содержит в § 253 так называемый принцип «ограниченного числа» (Enumerationsprinzip), согласно которому денежное возмещение неимущественного вреда возможно только в строго ограниченных законом случаях. В ГГУ такие случаи изначально были предусмотрены в § 847 и § 1300. Это случаи посягательства на «телесную неприкосновенность или здоровье», «ограничение свободы», принуждение женщины к внебрачному сожительству (§ 847 ГГУ); случай отказа жениха от совершенной помолвки при имевшем место сожительстве «добропорядочной невесты» с женихом (абз. 1 § 1300 ГГУ). В настоящее время случаи посягательства на телесную неприкосновенность, здоровье, свободу или половую неприкосновенность предопределяют возможность предъявления соответствующего требования о «справедливом возмещении в деньгах», согласно действующему положению § 253, абз. 2 ГГУ.

В отсутствие специального законодательного регулирования Федеральный Суд Германии определил иск о возмещении неимущественного вреда как»… притязание особого рода с двойной функцией: оно должно предоставить потерпевшему соответствующую компенсацию (Ausgleich) за тот вред, который не является имущественным, и одновременно учитывать то, что нарушитель должен предоставить пострадавшему личное удовлетворение (Genugtuung) за то, что он ему сделал». Подобное определение правопритязания о возмещении неимущественного вреда, основывающееся на выделении значения функций «компенсации» и «личного удовлетворения», может уже стать реальным ориентиром для суда при определении размера денежного возмещения. Судья, использующий идею «личного удовлетворения», а не идею восстановления, попытается удовлетворить поруганное чувство пострадавшего от посягательства на его честь, достоинство, другие нематериальные блага.

Принцип личного удовлетворения. Верховный Суд Гамбурга в 1996 г. указал, что «в случае правопритязания о денежном возмещении неимущественного вреда в случае посягательства на «всеобщее право личности», в соответствии с позицией Федерального Суда Германии, необходимость «личного удовлетворения» жертвы посягательства находится на переднем плане». «Личное удовлетворение» призвано служить умиротворению «нарушенного правового чувства» пострадавшего, вызывающее гнев, справедливое возмущение и требование справедливости, а также санкции в отношении нарушителя за совершенное несправедливое деяние. Санкционный компонент принципа «личного удовлетворения» предопределяет такую качественную характеристику института возмещения неимущественного вреда, которая обусловлена воздействием идеи частного наказания. Отличие от уголовноправового наказания здесь состоит в том, что предоставление в порядке «личного удовлетворения» не предназначено государству, а принадлежит исключительно лишь самому пострадавшему; здесь происходит личное, идеальное удовлетворение потерпевшего. На размер уголовно-правового наказания могут оказать воздействие факторы, которые для правопритязания о возмещении неимущественного вреда как санкции частного права являются неприемлемыми, например, такие, как цель социальной реабилитации правонарушителя. «В отличие от наказания… при «личном удовлетворении» покаяние (Suhne) является не самоцелью, а средством для достижения цели, а именно для достижения состояния умиротворения пострадавшего».

Принцип компенсации. Данный принцип оказывается неприемлемым для большинства случаев посягательства на нематериальные блага личности. Нематериальный вред - выражается ли он в нравственных страданиях или в физической боли - нельзя увидеть, установить или измерить, но, как правильно на это указывает Б.-Р. Керн (Kern), можно лишь почувствовать. С позиции компенсации не может быть исследовано, в чем же конкретно состоит нематериальное неблагоприятное последствие при посягательстве на личные блага. Подобные последствия пострадавший будет воспринимать в различное время по-разному; возможно, что он их постепенно преодолеет, однако сам процесс такого преодоления будет нарушен регулярным мысленным возвратом к пережитому. Теория компенсации рассматривает вред как сумму неимущественных негативных последствий, которые возникают в результате нарушения. При этом эти последствия представляют для теории компенсации более или менее постоянные величины, которые позволяют измерить себя арифметическим методом, что является неприемлемым для сферы нравственных страданий. Таким образом, само словоупотребление «компенсация неимущественного (морального) вреда», ставшее обычным и для российского гражданского права, является вряд ли юридически корректным.

Принцип предупреждения. В современном германском праве с недавнего времени активно стал использоваться принцип предупреждения новых правонарушений.

На сегодняшний день является общепризнанным, что современный иск о защите личных благ берет свое начало в римско-правовом иске actio iniuriamm aestimatoria. Так, еще создатели ГГУ (представители так называемой Второй комиссии по подготовке ГГУ) в конце XIX столетия отмечали, что «единственным основанием, которое приводится против распространения § 728 (данный параграф проекта ГГУ являлся аналогом § 847 современной редакции ГГУ. - К.А.) на случаи посягательства на честь, является озабоченность тем, что посредством этого будет восстановлен правовой иск обычного права actio iniuriarum aestimatoria, до этого устраненный имперским законодательством. Этот иск, однако, имел уголовно-правовой характер…». Отказ германского законодателя в 1896 г. закрепить в Гражданском уложении возможность возмещения неимущественного вреда при посягательстве на нематериальные блага был связан с тем, что в случае такого закрепления пришлось бы признать штрафную функцию (для целей предупреждения и наказания) правопритязания. Обоснование в 1958 г. возможности требовать возмещения неимущественного вреда при посягательстве на «всеобщее право личности» со всей необходимостью обуславливает существование функции предупреждения этого возмещения.

Впервые предупреждение как элемент возмещения неимущественного вреда было упомянуто в 1961 г. в деле «Корень Гинзен - га». Как отметил тогда Шестой гражданский сенат Федерального Суда Германии в связи с нарушением личных прав пострадавшего, «подобному недопустимому стремлению к выгоде можно эффективно противостоять лишь тогда, когда это связано для нарушителя с риском ощутимой материальной потери».

М. Принц (Prinz) справедливо отмечает, что стремление германской судебной практики к закреплению идеи санкции и превенции в гражданском деликтном праве, которое было обозначено в деле «Корень Гинзенга», было поддержано Федеральным Конституционным Судом Германии в решении по так называемому «Делу принцессы Сорая» («Soraya-Beschlus») в 1973 г. Однако данная судебная практика не нашла в те годы распространения в Германии. Тогда высказывались опасения, что особый акцент на функции предупреждения при возмещении неимущественного вреда нанесет вред обеспеченному конституцией принципу свободы прессы и может привести к массовому самообогащению пострадавшего.

Для развития предупреждающей функции института возмещения неимущественного вреда в Германии показательным стало дело по иску принцессы Каролины Монакской (Carolina von Monaco), начиная с решения от 15 ноября 1994 г.

Речь здесь шла об опубликовании в двух широко читаемых в Германии журналах интервью с Каролиной Монакской, которые последняя не давала, т.е. они были сфальсифицированы. В одном из выпусков журнала в марте 1992 г. читателям было представлено якобы данное Каролиной Монакской интервью о тяжелом психологическом состоянии ввиду ее постоянного нахождения в центре внимания. Суд тогда обязал журнал по поводу этого интервью опубликовать опровержение, что и было осуществлено ответчиком по иску. Два месяца спустя данный ответчик, однако, вновь опубликовал информацию якобы со слов истицы вместе с ее фотографией. Информация не соответствовала действительности, а фотография не была взята из семейного альбома истицы, как об этом было заявлено в сопровождающей фотографию заметке. По поводу этой публикации судом вновь было принято решение об опровержении. Три месяца спустя после случившегося на страницах уже другого журнала была дана информация о якобы планируемой свадьбе истицы вместе со сфабрикованной фотографией истицы в свадебном платье. Как и в прошлых случаях истица потребовала по суду опровержения сделанной публикации. Наряду с этим она предъявила к ответчику правопритязание о денежном возмещении причиненного ей посягательством на сферу ее частной жизни неимущественного вреда в размере «как минимум 100 тысяч немецких марок». Земельный суд в Гамбурге удовлетворил требования истицы, но требование о возмещении неимущественного вреда признал лишь в размере 30 тысяч немецких марок. Стороны судебного спора подали жалобы в вышестоящую инстанцию - в Верховный Земельный Суд в Гамбурге, что привело в конечном итоге к рассмотрению данного дела Федеральным Судом Германии. Нас интересует в обосновании Федерального Суда Германии лишь то, что относится к требованию истицы возместить причиненный ей неимущественный вред. Как отмечает Федеральный Суд Германии, требуемая истицей сумма больше 30 тысяч немецких марок не может быть объяснена здесь функциями компенсации и «личного удовлетворения». Как говорится далее в решении суда, речь идет о нарушениях прав личности, которые ввиду их содержания и степени распространения публикаций, ввиду движущих нарушителем мотивов его поведения и масштаба вины являются особенно тяжелыми. Кроме того, то обстоятельство, что истица должна была добиваться окончательного решения через три судебные инстанции, также следует учитывать, по мнению Федерального Суда Германии, при вынесении решения.

Данное дело получило свое продолжение в 1996 г., когда истица по первоначальному делу (Каролина Монакская) потребовала присуждения дополнительной суммы в качестве возмещения неимущественного вреда с точки зрения идеи предупреждения (превенции). Верховный Земельный Суд в Гамбурге при новом рассмотрении дела посчитал возможным присудить истице возмещение неимущественного вреда в общей сумме 180 тысяч немецких марок, учитывая уже выплаченные истице суммы в размере 70 тысяч немецких марок. При этом суд полагал невозможным взять за основу для установления размера возмещения неимущественного вреда получаемую соответствующим нарушителем сферы частной жизни лица общей прибыли. Требуется, по его мнению, при помощи присуждаемой суммы добиться своеобразного сдерживающего эффекта для дальнейших нарушений.

Критерии измерения размера возмещения вреда с позиции принципа предупреждения и наказания. Здесь можно выделить три критерия, которые были детально исследованы М. Принцем.

1. Умысел нарушителя (Verletzerintention). Федеральный Суд Германии в своем решении от 15 января 1994 г. особо указал на то обстоятельство, что «личность истца была использована ответчиком в качестве средства для увеличения тиража и при этом для преследования собственных коммерческих интересов

2. Опасность повторения нарушения (Wiederholungsgefahr): подобная опасность повторения нарушения может быть выявлена из поведения нарушителя в прошлом. Если нарушитель уже не раз совершал действия, свидетельствующие о неуважении к личности пострадавшего или других лиц, и при этом имел цель получения прибыли, то требуется особый эффект сдерживания (Hemmungseffekt).

3. Получение прибыли от посягательства на нематериальное благо личности (Gewinnerziehung): получение прибылей от правонарушения следует также вводить в решение в качестве фактора для определения размера денежного возмещения.

Если газета, журнал или телевизионный канал причиняет кому-либо неимущественный вред, то это совершается прежде всего исключительно лишь в коммерческих планах получения высокой прибыли и приобретения новых кругов читателей и зрителей, а не в порядке реализации гарантируемой современными конституциями мира «публичной задачи прессы» (большинство исков, где кажется учтенной идея превенции, направлены именно против «свободно найденных» средствами массовой информации сведений об имевших место обстоятельствах). Так, Федеральный Суд Германии в своем решении по делу «Каролина Мо - накская» со всей отчетливостью показывает, что призванная к ответу газета раскрыла частную сферу истицы любопытству и жажде сенсации сотням тысяч читателей в целях повышения тиража и коммерческого успеха. Средства массовой информации, которые на основе недопустимых «сенсационных» разоблачений пытаются повысить размер тиража или увеличить количество зрителей, хорошо взвешивали бы разницу между стоимостью и потенциальным успехом, учитывая грозящие в будущем большие суммы возмещения вреда. До недавнего времени суммы возмещения неимущественного вреда, предоставляемые в случае тяжелого посягательства на «всеобщее право личности», на честь, достоинство, деловую репутацию и сферу частной жизни, не оказывали в Германии какого-либо препятствующего воздействия в отношении дальнейших нарушений. Наглядный пример этого предлагает М. Принц.

«Неправильно припарковавший свой автомобиль автовладелец сегодня должен ожидать возложения на него административного штрафа в размере 30 немецких марок. Отец семейства, получающий 6 тысяч немецких марок брутто в месяц, платит, таким образом, 0,5 процента семейных расходов (от налогов, платы за жилье, расходов на питание и т.д.). Если такая выплата в размере 0,5 процента месячных расходов будет потребована от ответчика по рассматриваемому Федеральным Судом Германии делу, то тогда, например, ответчик (широко распространяемый в Германии журнал. - К.А.) по рассмотренному в ноябре 1994 г. Федеральным Судом Германии делу вместо установленного первыми инстанциями денежного возмещения в размере 10 тысяч немецких марок за каждое нарушение должен был бы уплатить сумму в 708 333,33 немецких марок за каждое нарушение (при установленном обороте в 1995 г. в размере 1,7 миллиардов немецких марок)… Мы имели бы тогда тот сдерживающий эффект, который соответствует обычному мандату наказания за неправильную парковку автомобиля у нормального гражданина».

Нельзя также не отметить, что «свободно найденная информация» в большинстве случаев адресована чрезвычайно большому кругу лиц, так что последствия могут быть устранены лишь с очень большим трудом, если это вообще представляется возможным.

Выплачиваемые с позиции предупреждения (дополнительно к функции «личного удовлетворения») суммы ведут к существен

ному повышению общей суммы возмещения неимущественного вреда. Так, суды первой инстанции (Земельный Суд в Гамбурге и Высший Земельный Суд в Гамбурге) в деле «Каролина Монак - ская» указывали, что превышающее сумму в 30 тысяч немецких марок денежное возмещение неимущественного вреда (10 тысяч немецких марок за каждое опубликованную «свободно найденную» историю), выплачиваемое с позиции компенсации и функции «личного удовлетворения», не может иметь место. В конечном итоге предоставленная Каролине Монакской сумма в размере 180 тысяч немецких марок должна соответствовать идеи превенции. Подобные тенденции развития нашли широкую поддержку в германской науке права и в судебной практике. Конечно, возникает вопрос: не ведет ли использование идеи «личного удовлетворения» и превенции к неограниченному самообогащению пострадавшего, и, отсюда, можно ли обозначить идею «личного удовлетворения» как несовершенное средство в борьбе с посягательствами на честь, достоинство, деловую репутацию и сферу частной жизни? Подобное обогащение вошло бы в противоречие с принципами справедливого денежного возмещения за неимущественный вред, существующими в праве. Поэтому следует уделить больше внимания тем мнениям, которые предлагают передавать часть выплачиваемой суммы денежного возмещения за неимущественный вред благотворительным организациям (или государству). В германской науке права существуют мнения, что при этом денежная сумма в порядке превенции должна присуждаться пострадавшему (истцу), но истец должен обязываться судом перевести деньги в этой части возмещения неимущественного вреда в соответствующие фонды, организации, государству и т.п. Как видится, подобная выплата была бы оптимальным решением, так как для истца не материальная санкция, а, как правило, превенция и частноправовая санкция стоят на первом месте; другими словами, истец сам не хочет получать каких-либо денег от ответчика. Перевод части суммы денежного возмещения за неимущественный вред (как минимум, в части, соответствующей функции превенции) нейтральной организации или государству был бы также и для судов, которые уже с давних пор считают проблематичным присуждать истцам по подобного рода делам слишком много денег, приемлемым путем для предоставления пострадавшему более высокой суммы денежного возмещения, чем раньше.

Рассмотренные особенности возмещения вреда (на примере германского права возмещения неимущественного вреда) могут получить развитие и в российском гражданском праве. В настоящее время в германском праве обосновано существование принципов наказания и предупреждения, что уже получило отражение в судебной практике германских судов. Подобный опыт может быть воспринят российским законодателем, а также судебной практикой на пути совершенствования защиты интересов субъектов гражданских правоотношений.

Литература

гражданский право вред неимущественный

1. Гатин А.М. Гражданское право/А.М. Гатин. - М.: Дашков и К, 2009. - 384 с.

2. Гражданское право / Под ред. А И. Калпина, А И. Масляева. - М.: Проспект, 2011. - 618 с.

3. Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. - М.: Юристъ, 2010. - 845 с.

4. Гражданское право. Том 1/ Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. - М.: Проспект, 2011. - 780 с.

5. Гражданское право. Том 2/ Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. - М.: Проспект, 2011. - 798 с.

6. Гражданское право. Том 3 / Под ред. А.П. Сергеева, Н.Д. Егорова. - М.: Проспект, 2011. - 768 с.

7. Гражданское право: т. 1. / отв. ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2009. -734 с.

8. Гражданское право: т. 2. / отв. ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2009. -750 с.

9. Гражданское право: т. 3. / отв. ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2009. - 680 с.

10. Гражданское право: учеб. / С.С. Алексеев, Б.М. Гонгало, Д.В. Мурзин [и др.]; под общ. ред. чл.-корр. РАН С.С. Алексеева. - 2-е изд., пере - раб. и доп. - М.: Проспект; Екатеринбург; Институт частного права, 2009. - 528 с.

11. Гражданское право: учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионова. - М.: ИНФРА-М, 2008. - 450 с.

12. Грудцын Л.Ю. Гражданское право России: учеб/ Л.Ю. Грудцын, A.A. Спектор. - М.: ЗАО Юстицинформ, 2008. - 560 с.

Размещено на Allbest.ru