Особенности ответственности за преступления совершенные в соучастии

Содержание

Введение

1. Правовая природа уголовной ответственности преступлений совершенных в соучастии

1.1 История возникновения развития и становления института соучастия в преступлении

1.2 Основные типы соучастников по Уложению 1945года

2. Понятие соучастия в преступлении по современному Российскому законодательству

2.1 Виды соучастия

2.2 Формы соучастия

3. Особенности уголовной ответственности при соучастие в преступлении

3.1 Назначение наказания

3.2 Квалификация преступлений

Заключение

Список использованных источников



Введение

Соучастие в преступление один из наиболее важных и сложных институтов уголовного права. Преступления, совершенные в соучастие составляют более одной трети всех совершенных в России. Темпы их прироста, имеют тенденцию к увеличению. Совершение преступлений группой одна из самых распространенных и устойчивых характеристик преступности несовершеннолетних. Все чаще отмечается сращивание преступных объединений, имеющих обще уголовную направленность с группировками, действующими в сфере, наркобизнеса валютных операций и других высокодоходных сферах, открывающих широкие возможности для обогащения.

Объедение усилий соучастников толкает их на совершение, в том числе и тяжких и особо тяжких преступлений, позволяет им легче преодолевать препятствия к достижению преступной цели, надежнее скрывать следы криминальной деятельности.

Групповая и организованная преступность в России способна выступать не только в качестве продукта негативных социальных условий экономического, политического, правового, нравственного характера, но и в качестве одного из наиболее мощных факторов, влияющих на направленность и темпы общественного развития.

Ответственность за соучастие в преступлении выступает камнем преткновения всех существующих проблем данного института. Авторы отмечают, что на практике применении данного института не отличается единообразием.

Некоторую сложность представляет квалификация преступлений со специальным субъектом. На практике достаточно часто встречаются случаи соединения в одном преступлении общих и специальных субъектов. И хотя этот вопрос урегулирован законодательством в ч. 4 ст. 35 УК РФ, данное правило постоянно нарушается. Исследуя такое положение, ученые пришли к выводу об исключении этой нормы из УК. И с этим следует согласиться, поскольку создание норм нуждающихся в дополнительных уточнениях и оговорках еще больше усложняет существующие проблемы соучастия, что приводит к многочисленным ошибкам на практике.

В связи с попыткой законодателя обособить квалификацию организаторов преступления, на практике и в теории уголовного права возникают проблемы с применением ч.5-6 ст.35 УК РФ.

Так как, во-первых, данная норма нарушает взаимосвязанность Общей и особенной частей УК РФ, во-вторых, законодатель, таким образом, сузил рамки квалификации поведения организатора приготовлением, в результате чего возникли сложности применении ч. 3 ст. 33 УК РФ. Изучением данного вопроса занимались Арутюнов. А.А., Козлов. А.П., Литовченко. О.Н. и др.ученые, которые пришли к выводу, что «1) в законе (ч.5 ст.35 УК РФ) не следовало обособлять организатора, а нужно было говорить о соучастниках вообще и степени их связанности через отсутствие или наличие предварительного сговора, 2) здесь же не следовало обособлять организованные группы и преступные сообщества, поскольку по сути они - преступные группы, как и другие, 3) абсолютно несостоятельна ч. б ст.35 УК РФ, которую срочно нужно удалять из закона». Скорее всего это правильное решение.

Уголовно-правовой институт соучастия в преступлении являлся и продолжает оставаться предметом внимания многих отечественных ученых в области уголовного права. Комплексному изучению проблем соучастия посвятили свои работы А.Ф. Ананьин, А.С. Афиногенов, Н.А. Беляев, С.Г. Бурчак, Р.Р. Галиагбаров, П.И. Гришаев, П.Ф. Гришанин, А.И. Долгова, Г.А. Злобин, Н.А. Иванов, М.И. Ковалев, А.П. Козлов, Г.А. Кригер, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, П.Ф. Тельнов, М.Д. Шаргородский и другие.

Отдельными вопросами рассматриваемого института уделяли внимание в своих работах С.В. Бородин, Л.Д. Гаухман, А.Ф. Зелинский, В.Д. Иванов, М.М. Кудрин, О.Н., Литовченко, В.Н. Осипкин, Р.Д. Сабиров, В.В. Сергеев, В.В. Соболев, Н.Г. Угрехелидзе, А.В. Шесслер и другие.

В то же время, институт соучастия до сих пор остается одним из наиболее проблемных уголовно-правовых институтов, порождающих значительные сложности в его теоретическом объяснении и применении на практике.

Наиболее дискуссионным в уголовном праве является вопрос о формах и видах соучастия. Даже проблема имеет давнюю историю и не получила своего разрешения ни в дореволюционный, ни в советский, ни в постсоветский периоды. До сих пор российское уголовное законодательство не использует термины «вид» и «форма» соучастия. По решению данной проблемы в теории имеют место различные подходы. Одни ученые выделяют только виды соучастия (С.В. Познышев), другие только формы (Н.Д. Сергиевский), третьи и формы и виды (Г.А. Кригер), причем каждый автор принимает за виды и формы соучастия то, что считает нужным, не приходя к единому мнению по данному вопросу. Это объясняется тем, что конкретная совместная деятельность характеризуется целым рядом признаков: способ взаимодействия между собой соучастников, степень их согласованности, устойчивость созданной группы, характер и степень участия каждого лица в одном преступлении и др. особенностями. В связи с этим достаточно сложно выработать единый критерий классификации внешних проявлений соучастия, так как ни один из них не может в полной мере отобразить сложившиеся формы и виды соучастия. Все вышесказанное предопределяет актуальность изучения данной проблемы с целью наиболее эффективного воздействия на преступления совершаемых не одним, а несколькими лицами в соучастие, с целью правильного изобличения преступников, квалификаций их деяний и индивидуального наказания.

В силу диалектического принципа противоречивого развития объекта - институт соучастия, так же как и другие институты права, не остается стабильным, что и отражается в нескончаемых, а порой и непримиримых теоретических спорах. Эффективное и справедливое регулирование вопросов совместной преступной деятельности, как и других вопросов уголовного права, возможно, лишь на основе внутренне непротиворечивого, научно-обоснованного законодательства. Эта посылка, определяющая, по сути, весь законодательный процесс, имеет самое непосредственное отношение до сего времени к еще нерешенным в теории и на практике вопросам соучастия.

Правовое регулирование уголовно-правового института соучастия на сегодняшний момент нуждается в совершенствовании. В какой-то мере сдерживанию вала преступности, в том числе и групповых форм ее проявления, должна была способствовать проводимая реформа уголовного законодательства. Вышеназванные и иные обстоятельства определяют актуальность темы исследования.

Объектом исследования выпускной квалификационной работы являются правоотношения, возникающие при совершении преступления в соучастии.

Предметом исследования выступают нормы уголовного закона, регулирующие институт соучастия.

Целью настоящей выпускной квалификационной работы является комплексный, системный анализ уголовного законодательства и правоприменительной практики, определение путей совершенствования уголовного - правового института соучастия в преступлении.

Названной целью обусловлена постановка следующих задач:

описать историю становления и развития соучастия в преступлении;

- изучить и обобщить теоретические основы уголовно-правового института соучастия в преступлении на современном этапе;

выявить основные проблемы данного института, рассмотреть их с различных позиций и найти наиболее приемлемое их решение;

проанализировать и предложить решение существующих проблем квалификации преступлений, совершенных в соучастии.

Методологическую основу квалификационной работы составляли:

историко - правовой метод, дающий возможность анализировать законодательство прежних лет;

формально - логический метод, выразившийся в последовательном изложении материала, абстрактном исследовании теоретических конструкций на основе начал формальной логики.

статистический метод, который позволяет выявить закономерность совершенных преступлений.



1. Правовая природа ответственности преступлений совершенных в соучастии

1.1 История возникновения развития и становления института соучастия в преступлении

Соучастие как уголовно-правовой институт существовало не всегда. Впервые понятие соучастия было упомянуто в Русской правде. Закон лишь намечал понятие соучастия, в нем были упомянуты случаи разбойного нападения, так называемым «скопом», то есть толпой[20,c.344]. Однако роли соучастников еще не были определены. Наказание за данное деяние было равным для всех участников.

В период формирования Российского централизованного государства было принято Соборное уложение 1649 г., которое представляло собой более систематизированный свод законов. Значительно подробнее, по сравнению с предшествующим законодательством, в нем определялось и соучастие. Соборное уложение уточняет понятие «лихое дело», разработанное в судебниках 1497-1550 г.г. Субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группа лиц. Закон разделяет их на главных и второстепенных, понимая под последними - соучастников. В свою очередь, соучастие может быть как физическим (содействие, практическая помощь, совершение тех же действий, что совершал главный субъект преступления), так и интеллектуальным (например, подстрекательство к убийству). В этой связи субъектом стал признаваться даже раб, совершивший преступление по указанию своего господина. От второстепенных субъектов преступления (соучастников) закон отличал лиц, только причастных в той или иной мере к совершению преступления: пособников (создавших условия для совершения преступления - ст. 198 гл. Х), попустителей (обязанных предотвратить преступление и не сделавших этого - ст. 19 гл ХХП), недоносителей (не сообщивших о подготовке и совершении преступления - ст. 17 гл ХI), укрывателей ( скрывших преступника и следы преступления - ст. 20 гл ХI)[20, c.82] Что касается ответственности, то соучастников наказывали обычно одинаково, но иногда и различно. Так по Уложению за нанесение холопом побоев «по - научению того, кому он служит или по чьему-нибудь научению», предписывалось виновного бить кнутом и посадить в тюрьму на месяц, да взыскать с него за бесчестье потерпевшего вознаграждение в двойном размере. Также закон предписывал наказать и подстрекателя. «А если человек такое надругательство над ним учинит собою, а не по чьему научению», то его после пытки предписывалось казнить смертью (ст. 12 гл. ХХП)[20, c.124].

Нижестоящий по должности или званию преступник также наказывался строже. При наезде на двор «насильством, скопом и заговором» и учиненном при этом убийстве закон различал главного виновника - « того, кто смертное убийство учинит»[20, с. 127] и его товарищей. Убийцу предписывалось казнить смертью, а товарищей его всех бить кнутом и сослать, как государь укажет (ст. 198 гл. Х). К второстепенным виновникам относились пособники, а также прикосновенные к преступлению лица: недоносители, попустители, укрыватели, пристанодержатели и др. Пособников тогда еще подразделяли на подводчиков, то есть лиц, указывающих средства для совершения преступления, и поноровщиков, то есть лиц, устраняющих препятствия при совершении преступлений. Все категории второстепенных преступников несли наказание в зависимости от характера совершенного деяния. Однако при учинении особо опасных преступлений, например разбоя, пособников наказывали, так же как и исполнителей. Лица, предоставившие разбойникам постоянное или временное убежище («стан и приезд»), также карались наравне с разбойниками. Лица, которые принимали на хранение вещи, добытые преступным путем («поклажея»), или продавали их, отдавались на поруки, а при отсутствии поручителей заключались в тюрьму (ст.ст. 63,64 гл. ХХI). Укрывательство преступников от судебной власти в ряде случаев было уже самостоятельным преступлением. Недоносительство имело важное значение при совершении политических преступлений, когда отвечали, в первую очередь, ближайшие родственники - жены, дети, отец, мать государственных преступников[20, c.127].

В период правления Петра I основным источником права стал « Артикул воинский». В нем институт соучастия не был достаточно разработан: роли соучастников не дифференцировались законом. Однако по некоторым видам преступлений пособники наказывались мягче, чем исполнители преступления (например, пособник, помогавший составить «пасквиль», пособник, поддержавший бунтовщиков и мятежников) [20, с. 128]. В обоих случаях присутствовал политический мотив: в одном следовало ужесточить репрессию к пособникам «чтоб неповадно было», а в другом - отделить их от главных исполнителей в интересах следствия.

В 1845 г. был принят новый уголовный кодекс «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Оно внесло неизвестное прежде нашему праву различие двух главных форм соучастия: «учинение преступления по предварительному всех или некоторых виновных, но по согласию или без иного» причем по смыслу его постановлений, различие относилось именно к «предварительности», так как соглашение являлось условием каждого вида. Предварительность соглашения рассматривалась как обстоятельство, усиливающее вину, а потому при рассмотрении дел с присяжными заседателями, наличие его должно было быть прямо или косвенно установлено ими. Кроме того, в Особенной части Уложение упоминало еще о третьей форме соучастия - о шайке.

При составлении Уголовного Уложения была принята система по типу западноевропейских законодательств, которые не сохранили различия двух первых типов, применяя к обоим общие правила о соучастии, но специальные постановления о шайке существовали во многих кодексах. Различие скопа и сговора, имеющее, несомненно, правильное теоретическое обоснование и вытекающее из существа соучастия, не представляет, однако практического значения и не должно иметь места в кодексе. К скопу близко подходят и случаи учинения преступных деяний толпой. Скоп, конечно, предполагает не только общность умысла, но, согласно условиям своего возникновения, общность действия во времени и по месту безотносительно и самому характеру, и объему деятельности. Если несколько человек совершили скопом посягательство на жизнь, положим, мужа и жены, из которых первый умер, а вторая получила смертельную рану, то за оконченное убийство будут отвечать и те участники, которые наносили удары жене, при совершении скопом поджога за него будут наказаны и те, которые подкладывали зажженные материалы, и те, которые добывали огонь или стояли на карауле[33, c.335].

Друга форма представляло соучастие по предварительному соглашению - сговор. « Если все сговорившиеся совместно выполнили задуманное, то этот вид соучастия совершенно сходен со скопом; но в тех случаях, где такого условия нет, сговор может иметь и некоторые своеобразные черты. Во-первых, сговор может быть направлен не на одно, а на несколько преступных деяний, совершаемых одновременно или разновременно в одном и разных местах, так что может и не предполагать общности действия по месту и времени; во-вторых, при сговоре могут быть такие соучастники, которые не принимают никакого участия в исполнении и притом или случайно, или по свойству той роли, которую они играют в соучастии; в-третьих, ответственность за сговор возможна и тогда, когда сообщники не приступали к выполнению задуманного.

Таким образом, сговор как бы совмещает в себе понятие скопа, но с известным исключением»[33, c.336].

Уложение в Особенной части упоминало и о третьей форме соучастия - о шайке. В постановлениях «о наказуемости о составлении шаек и об учинении некоторых преступных деяний шайкой, как об обстоятельстве, усиливающем ответственность». При этом Уложение не определяло понятия шайки и хотя в ст. 923, 924 (по изд.1885г.) оно говорило о шайке как о сообществе, составившемся для совершения ряда преступлений, но затем в других статьях упоминалось (ст.ст. 1633, 1639, 1645) о шайках, составившихся для того или иного преступления данного рода. Конечно, эту неудачную характеристику шайке можно было разъяснить в смысле различия шаек, составившихся для определенных или неопределенных преступных деяний, но практика понимала эти выражения буквально и создала понятие шайки, составившейся для совершения единичного преступления.

Соучастие независимо от общности вины предполагает общность преступной деятельности, все равно, будет ли последняя, смотря по свойству соучастия, однородная или разнородная, простая или сложная, одновременная или разновременная, предполагаемая или уже осуществляемая.

Во всяком случае, эта деятельность должна быть преступной. То деяние, по поводу которого несколько лиц привлекаются к ответственности, должно быть не только запрещено законом под страхом наказания, но и не должно заключать в себе таких условий, которые бы на основании закона устраняли преступность. На этом основании, если учиненное признается выполненным в состоянии необходимой обороны или вследствие обязательного приказа, то в таком деянии не может быть преступного соучастия. При этом в понятие деятельности входит, конечно, преступное бездействие, будет ли это неисполнение известного требования закона - бездействие в тесном смысле, или нарушение запрета путем невмешательства; хотя нельзя не прибавить, что по самым условиям этих форм проявления виновности объем лиц, могущих быть соучастниками в них, будет несколько иной, так, например, не исключая лиц, вызывающих преступное посягательство, то есть подговор или подстрекательство, эта форма весьма ограничивает число лиц, могущих действовать таковому невмешательству, и вовсе исключает благодаря отсутствию положительного момента возможность совместного исполнительства.

Эта объективная сторона соучастия, в свою очередь, может служить основанием для разграничения видов соучастия.

Так, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» различало соучастие в виде простого соглашения на преступную деятельность, не имевшего последствий, и соучастие в тесном смысле, когда согласившиеся выполнили какую-либо роль в учиненном совместно деянии. При этом обрисовывался и третий тип соучастия, когда из нескольких лиц, привлекаемых по какому-либо делу в качестве соучастников, одни обвиняются как соучастники в тесном смысле, а другие - как только согласившиеся, но в совершении деяния не участвовавшие. Это деление соучастия, построенное на признаке осуществления предположительной преступной деятельности, имело существенное значение для определения ответственности соучастников.

Ранее действовавшее законодательство упоминало и об участниках. Так, в Уложении Александра Михайловича довольно часто упоминалось об соучастниках, но не давалось выработанной системы.

На этой почве развилась система Уложения 1845 г.; но при этом дробная система свода осложнилась еще тем, что деление соучастников на виды было поставлено в соотношение с различием форм соучастия.

1.2 Основные типы соучастников по Уложению 1845 года

При соучастии без предварительного соглашения “Уложение” различало два основных типа - главные виновные и участники. Более разнообразными представлялись типы соучастников при сговоре.

К главным относились:

1) зачинщики и притом а) физические (пущие по терминологии свода законов) в двух видах: управлявшие другими или первые преступившие, то есть подавшие пример, по выражению свода законов, и б) интеллектуальные, замыслившие преступное деяние, и склонившие к нему других;

2) сообщники, согласившиеся с другими выполнить совокупными силами или действиями предумышленное преступление, хотя бы они, дав согласие, в выполнении и не участвовали.

К второстепенным соучастникам были отнесены пособники, не принимавшие участие в выполнении, но или: 1) помогавшие или обещавшие помогать замыслившим преступление: а) советами, указаниями, доставлением сведений, б) доставлением средств и в) устранением препятствий; 2) заведомо перед совершением преступления дававшие убежище учинившим иное; 3) обещавшие заранее способствовать сокрытию преступления или преступника после сокрытия оного, относя сюда и обещание принять вещи, добытые преступлением.

В составе шайки Уложение различало: 1) главных виновных, а именно, составителей или основателей шаек, лиц, подговоривших кого-либо к вступлению в шайку, или сформировавших самостоятельное отделение шайки, начальников, как всей шайки, так и отдельных ее частей; 2) сообщников к которым относились все лица, добровольно вступившие в шайку, с знанием о ее свойстве и предназначении, если при том они не играли никакой выдающейся роли в деятельности шайки; 3) пособников, а именно лиц, изобличенных в заведомом доставлении злонамеренным шайкам или сообществам оружия или же иных орудий, или других каких-либо средств для содеяния предположенных ими преступлений.

Весьма существенным в учении о соучастии являлся вопрос об ответственности соучастников. Уложение о наказаниях 1845 г. наказывало составление заговора и составление сообщества преимущественно при преступлениях государственных и против порядка управления, а по отношению к шайкам допускало ответственность за составление таковых: для разбоя, зажигательства, делания или провоза фальшивых денег, ассигнаций, кредитных или иных государственных бумаг, кражи, мошенничества, делания фальшивых документов, контрабанды, запрещенной игры и подкупа должностных лиц.

Система уголовного права пореформенного периода (1880-1890 г.г.) строилась на основе Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, новые редакции которого появились в 1857, 1866, 1885 гг.

Разработка нового уголовного Уложения была стимулирована рядом существенных недостатков, содержавшихся в Своде законов. К ним И.С. Таганцев относил противоречия, формализацию, неполноту, неопределенность санкций и отсутствие четкой иерархии наказаний[32 c. 643].

В 1865 г. делается попытка сочетать Уложение о наказаниях уголовных и исправительных с Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

В течение двадцати лет разрабатывалось новое Уголовное Уложение, подготовленное лишь к 1903 г.

В новом Уложении четко различались Общая и Особенная части. В Общей части давались понятия преступления, умысла, неосторожности, приготовления, покушения, соучастия.

Уложение отказалось от деления соучастников на две группы: действовавших заведомо сообща и согласившихся на совершение преступного деяния без предварительного сговора. Указаны три вида соучастия: непосредственное исполнение преступного деяния несколькими лицами, подстрекательство и пособничество в разных формах. Согласно ст. 51 Уголовного уложения основным признаком соучастия являлось наличие соглашения на совершение преступных деяний (одного или нескольких) или заведомо совместных деяний. Соучастники тяжкого преступления подлежали наказанию, указанному в законе, но суд мог, учитывая несущественность участия пособника в преступном деянии, уменьшить наказание, установить низкий предел указанного в законе наказания (ст.ст. 51.53). Из соучастников проступка наказывался только непосредственный участник или исполнитель преступного деяния (подстрекатель и пособник наказывались лишь в случаях, специально оговоренных в законе).

В отличие от Уложения 1845 г., Уголовное уложение в разделе о соучастии не указывало на прикосновенность. Редакционная комиссия по подготовке проекта Уложения 1903 г. сочла невозможным создавать из прикосновенных (например, недоносителей) особого вида соучастников. Но в Особенной части имелись статьи (например, ст.165), устанавливающие наказание за прикосновенность.

В период образования социалистического государства формирование основ нового права началось с изданием первых декретов Второго Всероссийского съезда Советов, сформировавших его принципы. Декрет “О суде” отменял действие старых законов, если они противоречили “революционному правосознанию”, это и стало главным источником права при отсутствии новых писаных норм. В местных судах в качестве источника продолжали действовать нормы права, применявшегося в ХIХ веке. Постепенно стала складываться новая судебная практика. Революционное правотворчество осуществлялось самими судебными органами, высшими органами власти (съезд, ВЦИК, СНК), руководящими органами политических партий (ЦК) и даже местными Советами.

В декабре 1919 г. Наркомюст принял “Руководящие начала по уголовному праву РСФСР”, ставшие первой попыткой обобщения практики судов и трибуналов. Согласно получившей широкое распространение в этот период теории «социальных функций права», новое уголовное право должно было основываться на принципе целесообразности, который противопоставлялся принципу законности. В законодательном корпусе появились тенденции к отказу от особенной части кодекса. Предполагалось, что суды, руководствуясь “социалистическим правосознанием” и принципом целесообразности, будут решать дела на основе лишь общей части кодекса.

На этой идее базировалась структура Руководящих начал. Они состояли из введения, разделов о сущности уголовного права, об уголовном правосудии, о преступлении и наказании, о стадиях совершения преступления, о соучастии, о видах наказания, об условном осуждении, о пространстве действия уголовного права.

По советскому уголовному праву преступление, совершенное в соучастии, является более общественно-опасным, нежели однородное преступление, совершенное одним лицом.

Разработка проблемы учения о соучастии в то время права имела не только важное теоретическое, но и больше политическое и практическое значение.

Академик А.Я. Вышинский в 1938 г. в статье « О задачах науки советского социалистического права» писал, что проблема соучастия играет огромную роль в наших условиях, когда враги советского народа, подлые агенты иностранных разведок прибегают к заговорщической деятельности, к организации смрадного, преступного, антисоветского подполья. Вульгарное представление о соучастии, как форме объединения уголовной деятельности, в узком смысле этого слова, отжило свое время. Соучастие приобрело новый и чрезвычайно острый характер, как форма политической борьбы.

После установления диктатуры пролетариата сопротивление классовых врагов выразилось в совершении всевозможных тягчайших преступлений.

Действовать в одиночку враждебным элементам было трудно, поэтому с первых дней советской власти они стали прибегать к созданию всякого рода преступных сообществ (контрреволюционных организаций, блоков, шаек, банд, групп и т.д.). Борьба с преступными сообществами составляла одну из важнейших задач советского уголовного права. На необходимость беспощадной борьбы с контрреволюционными преступлениями, а также об ответственности организаторов и подстрекателей, указывалось, кроме того, в инструкции Наркомата юстиции « О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний». В подпункте «а» пункта 1 инструкции говорилось о том, что революционному трибуналу подсудны уголовные дела о лицах, « которые организуют восстание против власти Рабоче - Крестьянского Правительства, активно противодействуют последнему или не подчиняются ему, или призывают других лиц к противодействию и неподчинению[15, c. 17].

В постановлении Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов», суду революционного трибунала подлежали те, «кто организует контрреволюционные выступления против Рабоче -Крестьянского правительства, участвуя в них непосредственно или в подготовительной к ним стадии; или участвует во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставящих своей целью свержение Советского правительства» [22, c.13].

В обращении Совета Народных Комиссаров от 15 ноября 1917 г. « О борьбе со спекуляцией» говорилось об уголовной ответственности за спекуляцию не только спекулянтов, но и их пособников.

Декрет Совета Народных Комиссаров «О взяточничестве» устанавливал уголовную ответственность за получение и дачу взятки не только в отношении исполнителей, но и в отношении других соучастников - подстрекателей, пособников и прикосновенных лиц. Таким образом, этот декрет по сравнению с указанными выше законодательными актами более четко и подробно формулировал виды соучастников.

Декрет “О взяточничестве” устанавливал также и другой чрезвычайно важный принцип уголовной ответственности за соучастие. Этот принцип состоял в том, что подстрекатели, пособники и прикосновенные лица подлежали такому же наказанию, как и исполнитель.

Таким образом, в этом постановлении говорилось не только об ответственности подстрекателей, пособников и прикосновенных лиц за совершение данного преступления, но впервые в общей форме указывалось и на признаки подстрекательства.

Данное постановление, так же как и декрет о взяточничестве, говорило о прикосновенности лишь в общей форме, не проводя различия ее видов.

Впервые об укрывательстве как об одном из видов прикосновенности упоминалось в постановлении Наркомфина “О запрещении купли-продажи или передачи хлопковых предприятий всех видов и о регистрации акций и паев этих предприятий». В нем в частности, говорилось: « За неисполнение сего постановления, сообщение ложных сведений, несоблюдение сроков и за содействие, или покрывательство, по нарушению сего постановления виновные предаются Революционному Трибуналу”[15, c.510].

Инструкция Народного комиссариата юстиции “О порядке введения в действие декрета об отмене наследования” указывала на два вида прикосновенности - укрывательство и недоносительство.

Статья 11 инструкции гласила:

“Лица, виновные в умышленном непредставлении сведений, упомянутых в статье 8 настоящей инструкции, или в утайке и укрывательстве наследственного имущества, не сообщении, находящемся у них наследственном имуществе или вообще умышленно или по грубой небрежности препятствующие поступлению наследственного имущества в ведение Советов депутатов, подвергаются уголовному наказанию, установленному за присвоение государственного достояния, а равно денежному взысканию стоимости указанного (сокрытого, утаенного и т.п.) имущества”.

Декрет Совета Народных Комиссаров “О тыловом ополчении» более подробно говорил о соучастии и прикосновенности. Декрет указывал на признаки подстрекательства, пособничества, укрывательства и недоносительства. Подстрекатели, пособники, укрыватели, и недоносители согласно этому декрету подлежали такому же наказанию, как и исполнители.

Позднее изданное советское уголовное законодательство делает отдельные исключения из сформулированного в первых декретах принципа уголовной ответственности подстрекателей, пособников и прикосновенных лиц наравне с исполнителем. В некоторых декретах о борьбе с дезертирством устанавливалось одно наказание в отношении самих дезертиров, т.е. исполнителей преступления, и другое - в отношении укрывателей. Так, например, по постановлению Совета Рабоче - Крестьянской Обороны “О Дезертирстве”[15, c.15] пойманные дезертиры подлежали уголовному наказанию “в пределах от денежных вычетов - до расстрела включительно”, а все укрыватели дезертиров подлежали уголовному наказанию в виде общественных принудительных работ на срок до пяти лет.

В советском уголовном праве соучастие не создавало каких-либо новых оснований уголовной ответственности за совершение преступления, а ответственность наступала на общих основаниях. Но поскольку соучастие является особой, специфической формой совершения преступления, т.е. одновременно несколько лиц участвуют в совершении одного и того же умышленного преступления, то все эти лица несут ответственность за одно и то же умышленное преступление. Конкретная мера уголовного наказания в отношении каждого из соучастников определялась судом в зависимости от степени вины каждого из соучастников в совершенном преступлении и общественной опасности самого преступления.

Судом также учитывались и личные качества каждого из соучастников, хотя об этом в законодательстве исследуемого периода каких-либо указаний не было. Роль организатора преступления как наиболее опасной фигуры среди соучастников, особо выделялась уже в те годы. Местные народные суды, окружные народные суды и революционные трибуналы вели решительную борьбу с преступлениями, совершаемыми в соучастии. Они назначали, как общее правило, в отношении виновных более тяжкое наказание, чем за однородное преступление, совершенное одним лицом.

Институт соучастия в советском уголовном праве совершенно противоположен одноименному институту соучастия в буржуазном уголовном праве. Институт соучастия возник в советском праве с первых дней Октябрьского переворота для борьбы, в первую очередь, с контрреволюционными организациями, антисоветскими заговорами, мятежами и другими преступными сообществами, деятельность которых имела политической направленности. Это вызывало необходимость установления особого порядка уголовной ответственности для лиц, виновных в такого рода преступлениях.

Переход после гражданской войны к мирному хозяйственному строительству активизировал дальнейшую разработку законодательства, в том числе и уголовного. Новый этап развития поставил ряд важнейших правовых проблем, в том числе вопросы о правовых источниках и юридической технике.

20-е годы стали периодом интенсивной кодификационной работы. Были приняты и вступили в действие Гражданский, Уголовный, Земельный, Гражданско-процессуальный, Уголовно-процессуальный и т.д. кодексы.

Уголовный кодекс РСФСР вступил в действие с июня 1922 г. и состоял из введения и двух частей - общей и особенной. Он был итогом четырехлетнего развития советского уголовного права и первым развернутым советским уголовным кодексом. В нем были ясно выражены основные принципы советского уголовного права и сформулированы его институты.

В послевоенный период в сфере правового регулирования началась интенсивная кодификационная работа. В декабре 1958 г. принимаются новые Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также законы об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления.

В 1960 г. был принят новый уголовный кодекс. Статья 17 кодекса « «Соучастие в преступлении» предусматривала:

«Соучастием признается умышленное совместное участие двух и белее лиц в совершении преступления.

Соучастниками преступления наряду с исполнителем, признаются организаторы, подстрекали и пособники.

Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление.

Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его совершением.

Подстрекателем признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, а так же лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем.

Степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания».

Таким образом, УК РСФСР 1960 г. уделял проблеме соучастия немаловажное значение. Статья 17 определяла ответственность исполнителей, а так же тех лиц, которые не совершают непосредственно преступления, но создают необходимые условия для деятельности исполнителя.

Особенная часть УК РСФСР для обозначения форм соучастия употребляет термины “банда”, “преступная группировка”, “антисоветская организация”, “предварительно сговорившаяся группа лиц”, “группа”, “групповые действия”.

С объективной стороны соучастие характеризовалось тем, что в преступлении участвовало два или большее число лиц. Эти лица могли считаться соучастниками только в тех случаях, если действия каждого из них признавались общественно-опасными, т.е. вносящими существенный вклад в преступление или в достижение преступного результата. При этом поведение организатора и подстрекателя всегда должно было выражаться в активных действиях. Участие в преступлении исполнителя и пособника могло проявляться как в форме действия, так и в форме бездействия.

Совместность, как объективный признак в материальных составах состояла в том, что: а) действия каждого из соучастников должны являться необходимым условием для совершения действий другими соучастниками; б) наступивший преступный результат должен являться общим и единым для всех соучастников; в) действия каждого из соучастников должны находится в причинной связи с общим преступным результатом.

В формальных преступлениях совместность выражалась в том, что: а) действия каждого соучастника должны были являться необходимым условием для совершения действий другим соучастником и б) совершение преступления должно являться единым и общим для всех соучастников.

Субъективная сторона преступления, совершенного в соучастии, характеризуется умышленной виной всех соучастников.

Под простым соучастием понималась такая форма, при которой каждый из соучастников непосредственно своими действиями осуществлял состав преступления.

Деяние каждого соисполнителя квалифицировались одинаково, без ссылки на ст.17, а некоторые различия в объеме содеянного, возможные при простом соучастии, учитывались при назначении меры наказания.

Действия лица, не участвовавшего в выполнении действий, составляющих объективную сторону состава преступления, не могли рассматриваться как соисполнительство.

Сложное соучастие характеризовалось тем, что соучастники преступления должны были выполнять различные роли. Одни из них (исполнители) непосредственно осуществляли состав преступления, предусмотренного Особенной частью УК РСФСР. Другие должны содействовать осуществлению преступления организаторской деятельностью, подстрекательством или пособничеством. Статья 189 УК РСФСР определяла укрывательство ряда преступлений - заранее не обещанное укрывательство преступлений.

Статья 190 УК РСФСР определяла недонесение о преступлении- недонесение об известных готовящихся или совершенных преступлениях.

В сложном соучастии постоянной являлась лишь фигура исполнителя, без которого вообще невозможно соучастие.

Сложное соучастие имело место и тогда, если совместно с исполнителем действовал, например, лишь один пособник либо подстрекатель.

Преступное сообщество как форма соучастия по УК РСФСР 1960 г. представляло собой преступную группу или преступную организацию.

Преступная группа отличалась от соисполнительства и сложного соучастия повышенной степенью согласованности действий, обусловленной предварительными усилиями организованного характера - совместная разработка плана, руководство совместными действиями в ходе осуществления преступления и т.д.

Под преступной организацией теория и правоприменительная практика понимала - устойчивое объединение двух или более лиц, организовавшихся для совместной преступной деятельности. УК были известны два вида преступных организаций: антисоветская организация и банда. Верховный суд СССР неоднократно подчеркивал, что банда - это вооруженная, устойчивая группа лиц, объединившихся для совершения нападений на государственные и общественные предприятия, учреждения, организации.

Что касается ответственности, то статья 39 УК РСФСР 1960 г. предписывала: наказание каждому из соучастников должно назначаться с учетом степени и характера участия в совершении преступления.

При назначении наказания соучастникам суд должен был также иметь ввиду, возможность эксцесса исполнителя- это совершение исполнителем какого-либо деяния, которое выходит за рамки сговора с остальными соучастниками.

Не могли также вменяться в вину и учитываться при назначении наказания соучастникам такие отягчающие вину обстоятельства, которые касались только отдельных соучастников.

В ст. 18, 19 УК РСФСР было сказано об укрывательстве и недонесении, как о формах прикосновенности к преступлению, причем ответственность за них предусматривалась в специальных статьях Особенной части (ст.ст.88¹ , 88²,189,190.).

В дореволюционном уголовном законе не было дано понятия соучастия.

В советском уголовном праве был продолжен поиск приемлемого законодательного определения соучастия. В ст. 17 УК РСФСР 1960 г. под соучастием понималось умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. Похоже, что в основе своей приведенное определение соучастия устраивало теорию уголовного права. Разногласия возникали только в связи с местом, которое должен занимать термин “умышленное” в нем. Большинство ученых считали наиболее приемлемым нахождение его перед термином “совместное”, поскольку подобное помогает распространить умышленность не только на само деяние, но и на совместность как таковую: “Положение закона о том, что соучастие-это умышленное совместное совершение преступления, делает ненужной ссылку на то, что и сами преступления, совершаемые в соучастии, должны быть умышленными”[10, c.16]. Некоторые предлагали переместить данный термин и определять им лишь совершение преступления. На этой основе делали и законодательное предположение: “Соучастием является совместное участие двух или более лиц в совершении одного и того же умышленного преступления”[10, c.16], исключая, тем самым, возможность соучастия в неосторожном преступлении и излишнюю объективизацию понятия совместности. Сторонники приведенной точки зрения не выполнили поставленной перед собой задачи, поскольку, отделяя термин «умышленное» от совместности, они делали возможной неосторожную совместность, в частности в умышленном преступлении, и в то же время способствовали закреплению представления о совместности как сугубо объективной категории.

Проблемы, пытаясь решить, законодатель издал УК РФ 1996г., где ст. 32 определяла соучастие как умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

Таким образом, соучастие - один из древнейших институтов уголовного права, упоминаемый во всех крупнейших законодательных актах. “Нападение скопом” упоминали Русская Правда, Судные грамоты, Соборное Уложение. “Которые, подлинно вспомогали или советом или делом вступались” несли наказание наравне с организатором согласно Артикулу воинскому. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Содержало целую главу “О соучастии в преступлении”. Уголовное право советского периода широко применяло сам термин “соучастие” и рассматривало его содержание.



2.Понятие соучастия в преступлении по современному Российскому законодательству

2.1 Виды соучастия

Преступление может быть совершено одним лицом или несколькими действующими совместно лицами. Во втором случае подобное совершение преступления, при наличии условий, предусмотренных в законе, образует соучастие в преступлении. Нормы уголовного права, регламентирующие основания и пределы уголовной ответственности за соучастие в преступлении, образуют институт соучастия.

В науке уголовного права соучастие в преступлении является одной из наиболее сложных проблем, которая охватывает законодательную регламентацию уголовной ответственности лиц, непосредственно или опосредованно участвующих в совершении преступления, практику применения законодательства и совокупность теоретических воззрений на соучастие. Учение о соучастии в российском уголовном праве вызывало и продолжает вызывать нескончаемые споры. Несмотря на то, что в последние десятилетия проведено множество исследований, посвященных вопросам соучастия, проблема далека от разрешения. Институт соучастия, таким образом, среди других институтов уголовного права является лидером по числу неразрешенных вопросов.

Одним из них является вопрос об определении понятия соучастия. По этому поводу существует большое количество различных мнений. Так, А. Жиряев давал следующее определение “стечению преступников”: “Под стечением преступников разумеется такое нескольких лиц к одному и тому же преступлению отношение, вследствие которого каждое из них является или заведомо участвовавшим в его совершении, или уже учинившем другое какое-либо противозаконное деяние, но по поводу и в интересах первого” [19, c.15].

Афиногенов С.В., анализируя мнение Н.О. Власьева высказанное по поводу проблемы, в дополнение к этому писал: “Так как в понятие участие в преступлении входит вспомоществование ему, участие в его произведении, то понятие покровительства, то есть споспешествование наступает уже за окончанием преступления и развития его последствий, при том заранее не обусловленное в понятие участия не может войти”[10, c.18].Таким образом, к середине ХIХ в. уже наметились очертания соучастия, его границы.

И все же, с позиции существовавшей доктрины, в определение соучастия только как умышленной деятельности в умышленном преступлении более последовательны те авторы, которые термин «умышленное» в определении соучастие повторяют дважды, характеризуя и совместность, и преступление: умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления.

Ранее существовавшее законодательное определение дополнено тем, что термин «умышленное» повторен в нем два раза: применительно к совместному участию и к преступлению. Законодатель сделал так, чтобы абсолютно полно реализовать доктрину умышленного соучастия и пресечь какую-либо возможность неосторожного соучастия. До настоящего времени в учении о соучастии ведутся дискуссии о приемлемости неосторожного соучастия. Несмотря на всю спорность проблемы, победителем в этой дискуссии стала доктрина умышленного соучастия, которая и закреплена в ст.32 УК РФ 1996 г. Согласно этому определению соучастие невозможно как при неосторожном участии в умышленном преступлении, так и при умышленном участии в неосторожном преступлении. Такая дифференциация психического отношения, предложенная в русском уголовном праве еще в конце ХIХ в. Н.С.Таганцевым и его единомышленниками, предполагает различное психическое отношение к различным преступлениям, либо различное психическое отношение к собственно поведению и его результату. Применительно к соучастию она проблематична и может иметь место только тогда, когда собственно участие можно вывести за пределы совершения преступления, что едва ли возможно.

Соучастие в преступлении рассматривается в отечественном уголовном праве как особая форма совершения преступления, которая характеризуется более высокой степенью общественной опасности.

Определение соучастия дано в ст.32 УК РФ. В соответствии с законом им признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

В теории уголовного права существует несколько точек зрения по вопросу влияния соучастия на степень общественной опасности совершенного преступления. М.Д Шаргородский утверждал, что соучастие и не усиливает и не ослабляет степень общественной опасности. А.А. Пионтковский, позиции которого придерживается большинство криминалистов, считал, что соучастие “обычно”, “при определенных условиях”, повышает общественную опасность преступления. М.А. Шнейдер полагал, что соучастие во всех случаях является более опасной формой преступления. Последняя позиция представляется наиболее приемлемой, так как:

1. Соучастие создает у преступников ощущение психологического превосходства. Ведь человек идет на объединение с другим человеком только тогда, когда это ему необходимо для того, чтобы успешно решать задачи, стоящие перед ним.

2. Совместная деятельность возбуждает у соучастников «производительную энергию». В данном случае речь идет о том, что общественный контакт при производстве работ вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии, увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц[36, c. 143]. При этом комбинируются не просто силы, но и их качественные особенности. «При одновременном действии однородных сил компенсируются их недостатки и увеличиваются преимущества, что приводит к более мощной общей силе. Так, пятеро людей, занятых поисками потерянной вещи, найдут ее с большей вероятностью, чем один человек, которому дано на это в пять, раз больше времени»[36, c. 144].

3. Совместная преступная деятельность характеризуется и более высокой степенью психологического давления на жертв и работников правоохранительных органов. Это снижает интенсивность сопротивления лица, подвергнутого нападению нескольких преступников, усложняет решение задач, стоящих перед правоохранительными органами.

На основании вышеуказанных обстоятельств можно сказать, что совместная преступная деятельность во всех случаях ее проявления представляет повышенную общественную опасность.

На основании законодательного определения соучастия (ст.32 УК РФ.), и исходя из сущности данного явления можно выделить признаки, характеризующие совместную преступную деятельность. К ним относятся: 1) участие в преступлении двух или более лиц; 2) совместность их деятельности и 3) совместность их умысла в умышленном преступлении. Первые два признака образуют объективную сторону соучастия, а третий - субъективную.

Объективный признак - «совместное участие».

Попытки найти признак, который выражал бы объединяющий характер соучастия, имели место еще в середине ХIХ в. Так. А. Жиряев писал: «В действовании заодно содержится как бы круговая порука, на основании коей произведенное одним должно быть приписано и другому»[19,c.37]. Н.С.Таганцев создал теорию солидарной ответственности, базирующуюся на причинной связи, общности вины и соглашения соединяющихся лиц, при этом солидарная ответственность объявляется признаком соучастия[63 c. 643]. Критикуя такой подход и будучи солидарным, с Г. Колоколовым из отношения нескольких лиц к единичному результату, который каждый из виновных своим положительным действием обуславливает[32, c. 645].

Согласно господствующей точке зрения совместность участия признается объективным признаком преступления. Объективность совместности должна базироваться на каких-то объективных факторах, установление которых должно в конечном итоге способствовать определению совместности. Все существующие в теории современного уголовного права позиции по данному вопросу можно свести к следующему: объективными основаниями совместности служат: функциональная связь поведения всех соучастников, общий для всех участников результат и объективная связь между деянием соучастников и преступным результатом.

Первым основанием совместности выступает функциональная связь общественно опасного деяния участников, под которой понимается взаимная обусловленность поведения каждого соучастника поведением других соучастников и которая включает в себя, во-первых, отдельные акты поведения отдельных соучастников (законодатель отражает это в термине «участие») и, во-вторых, объединение функций всех соучастников благодаря тому, что каждый соучастник выполняет свои функции в интересах других соучастников.