Продолжением идеи, обозначенной в п. 9 Постановления о хулиганстве, выглядит столь же спорное содержание п. 11, в котором утверждается, что "состав преступления, предусмотренный статьей 213 УК РФ, не содержит такого признака объективной стороны преступления, как применение насилия (причинение вреда здоровью человека различной степени тяжести)", и по этой причине любое физическое насилие (от побоев до тяжкого вреда здоровью), примененное в процессе хулиганства, предлагается квалифицировать по совокупности преступлений. Возможно, в этом есть рациональное зерно, если имеется в виду хулиганство, предусмотренное п. "б" ч. 1 ст. 213 УК (хотя санкция ч. 1 ст. 213 УК одна и та же для двух предусмотренных данной частью статьи видов хулиганства, что заставляет усомниться в верности такого предположения). Однако хулиганству с применением оружия или иных предметов, используемых в качестве оружия (п. "а" ч. 1 ст. 213 УК), а равно хулиганству, связанному с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка (ч. 2 ст. 213 УК), имманентно присуще применение физического и (или) психического насилия. Поэтому следует согласиться с теми специалистами, которые усматривали (до последних изменений редакции ст. 213 УК) необходимость квалификации содеянного по совокупности преступлений лишь в случаях умышленного причинения средней тяжести и тяжкого вреда здоровью Волженкин Б.В. Хулиганство // Уголовное право. 2007. N 5. С. 20.

В Постановлении о хулиганстве дано достаточно подробное (хотя и не совсем последовательное) описание хулиганского мотива (абз. 2 п. 1, абз. 2 п. 12). Однако совершенно оставлены без внимания такие новые мотивы хулиганства, как политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная ненависть или вражда либо ненависть или вражда в отношении какой-либо социальной группы. И если содержание мотивов расовой, национальной и религиозной ненависти или вражды относительно ясно для ученого и правоприменителя, то этого никак нельзя утверждать о мотивах политической, идеологической и "социальной" ненависти и вражды. Учитывая разнообразие подходов к феноменам политики и идеологии, а также широту понятия "социальная группа", Пленуму Верховного Суда РФ следовало бы подробно осветить этот вопрос в Постановлении о хулиганстве.

ГЛАВА 3. АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСУ РЕАЛИЗАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХУЛИГАНСТВО

3.1 Проблемы квалификации хулиганства

Проблема объекта хулиганства имеет важное уголовно-правовое значение. «Выяснение содержания этого понятия позволяет правильно ответить на ряд других теоретических и практических вопросов (конструкция состава хулиганства, объем и содержание объективных и субъективных сторон данного преступления)» Зарубин В.И. Понятие общественного порядка как объекта хулиганства // "Журнал российского права", N 8, август 2007, С. 30.

Как обоснованно указывал профессор С. Мокринский, "описать состав преступления значит, прежде всего, определить объект последнего - социальное благо, страдающее или подвергающееся опасности от преступного действия" Иванов Н. Хулиганство: проблемы квалификации «Российская юстиция» № 8, 1998, С. 14.

Несмотря на то, что российское уголовное законодательство более 80 лет предусматривает ответственность за хулиганство, в теории уголовного права нет единого мнения по вопросу об объекте данного преступления. Это явилось следствием ряда причин Отдел обобщения судебной практики Верховного Суда РФ. Практика 2007.. В разные периоды развития уголовного законодательства хулиганство относилось к разным видам преступлений. К тому же при совершении хулиганства вред причиняется многим общественным отношениям. А диспозиция статьи, предусматривающей уголовную ответственность за хулиганство, всегда имела достаточно сложную юридическую конструкцию.

В теории уголовного права нет единого подхода к понятию "общественный порядок" и "общественная безопасность" Хулиганы и хулиганство в России. / Аспект истории и литературы XX века. /В. Н. Шапошников, Московский Лицей - 2007, С. 25. К сожалению, принятие Уголовного кодекса РФ не только не внесло ясность в определение объекта хулиганства, но во многом усложнило решение данного вопроса. Сложность состоит в соотношении родового, видового и непосредственного объекта хулиганства. Статья 213 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за хулиганство, включена в главу 24 УК РФ "Преступления против общественной безопасности" раздела IX "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка". Проблема состоит в том, что непосредственный объект преступления всегда должен находиться в той же сфере общественных отношений, что и его видовой объект.

Широкая дискуссия о родовом объекте хулиганства была развернута в советском уголовном праве в семидесятые годы применительно к ст.206 УК РСФСР. При этом предлагалось несколько точек зрения. Одни ученые признавали факт существования нескольких самостоятельных родовых объектов, предусмотренных главой десятой УК РСФСР. В то же время отдельные исследователи считали, что предусмотренные в этой главе преступления имели единый родовой объект, указанный в самом названии главы, или же что следует вести речь о двух родовых объектах: а) общественный порядок и общественная безопасность и б) здоровье населения.

Ключевым понятием в определении объекта хулиганства как было, так и остается понятие "общественного порядка". Без уяснения содержания данного понятия, отграничения его от понятия "общественная безопасность" невозможно решить вопрос об объекте хулиганства.

В науке административного права принято различать понятие общественного порядка в широком и в узком смысле. При этом под общественным порядком в широком смысле принято понимать совокупность всех социальных связей и отношений, складывающихся под воздействием всех социальных норм, в отличие от правопорядка, включающего лишь отношения, регулируемые нормами права. Из этого следует, что общественный порядок, как более широкая категория, включает в себя и правопорядок. В общей теории права общественный порядок рассматривается как социальная категория, охватывающая систему (состояние) волевых, идеологических общественных отношений, предопределяемых экономическим базисом и характеризующихся соответствием поведения их участников гоподствующим в обществе социальным нормам (правовым и неправовым). Сюда входят только социально значимые общественные отношения.

М. И. Еропкин определял общественный порядок как "обусловленную интересами всего народа ..., регулируемую нормами права, морали, правилами ... общежития и обычаями систему волевых общественных отношений, складывающихся главным образом в общественных местах, а также общественных отношений, возникающих и развивающихся вне общественных мест, но по своему характеру обеспечивающих охрану жизни, здоровья, чести граждан, укрепления народного достояния, общественное спокойствие, создание нормальных условий для деятельности предприятий, учреждений и организаций" Уголовное право. Учебник / Под ред. Л. Д. Гаухмана. М.:Юринформцентр, 2006, С. 335.

А.В. Серегин характеризует общественный порядок как "урегулированную нормами права и иными социальными нормами систему общественных отношений, установление, развитие и охрана которых обеспечивают поддержание состояния общественного и личного спокойствия граждан, уважение их чести, человеческого достоинства и общественной нравственности".

Как видим, одно из основных различий в понятии общественного порядка у этих исследователей состоит в том, что М. И. Еропкин, определяя круг отношений в данной сфере, выделяет в качестве основного критерия место их возникновения и развития (общественные места), а А.В. Серегин - содержание отношения. Следует также обратить внимание на тесную связь общественного порядка и общественной нравственности, подчеркнутую А.В. Серегиным.

Некоторые исследователи считали, что в понятие "общественный порядок" следует включать и общественную безопасность. К примеру, О. Н. Горбунова пишет: "Общественные отношения, которые создают в государстве обстановку спокойствия и безопасности, составляют систему волевых общественных отношений, совокупность которых можно назвать общественным порядком в узком смысле слова". Аналогичной точки зрения придерживается и И.И. Веремеенко: "Общественный порядок, как определенная правовая категория, представляет собой обусловленную потребностями развития социализма систему общественных отношений, возникающих и развивающихся в общественных местах в процессе общения людей, правовое и иное социальное регулирование которых обеспечивает личную и общественную безопасность граждан и тем самым обстановку спокойствия, согласованности и ритмичности общественной жизни Зарубин В.И. Понятие общественного порядка как объекта хулиганства // "Журнал российского права", N 8, август 2007, С. 31".

Некоторые современные исследователи, характеризуя общественный порядок как правовую категорию, фактически не делают различий между ним и общественной безопасностью, употребляя эти понятия как синонимы. Мы абсолютно не согласны с таким подходом к пониманию общественного порядка, поскольку он противоречит как теории уголовного права, так и общей теории права. По нашему мнению, под общественным порядком следует понимать урегулированные нормами права и морали общественные отношения в своей совокупности, обеспечивающие общественное спокойствие, общепринятые нормы поведения, нормальную деятельность предприятий, учреждений и организаций, транспорта, сохранность всех видов собственности, а также уважение общественной нравственности, чести и достоинства граждан.

Можно согласиться с С.С. Яценко, что если общественный порядок воплощается в создании обстановки общественного спокойствия, благоприятных внешних условий жизнедеятельности людей, что обеспечивает нормальный ритм общественной жизни, то общественная безопасность проявляется в создании безопасных условий при обращении с источниками повышенной опасности и проведении работ повышенной опасности. По мнению А.Ф. Гранина, существенные различия между понятиями "общественный порядок" и "общественная безопасность" связаны с нормативными средствами урегулирования данных явлений. Общественный порядок достигается в результате упорядочения общественных отношений с помощью всех форм нормативного регулирования, тогда как общественная безопасность - только с использованием правовых и технических норм. Поэтому деяние, посягающее одновременно на общественный порядок и общественную безопасность, представляет собой совокупность преступлений.

Для юридически точного определения видового объекта хулиганства, по нашему мнению, следует внести изменения в главу 24 УК РФ, дополнив название главы указанием на общественный порядок. Кроме того, в будущем при реформе уголовного законодательства России предлагается взять за основу приведенные выше положения модельного кодекса государств - участников СНГ.

Как основной непосредственный объект хулиганства общественный порядок присутствует в диспозиции статей о хулиганстве УК Республики Беларусь, Республики Казахстан, Эстонской Республики, Молдовы, Азербайджанской Республики, Украины, Республики Таджикистан, Туркменистана, Грузии. В УК Кыргызской Республики общественный порядок дополняется термином "нормы общепринятого поведения". В Уголовном законе Латвии определяется как "общественное спокойствие" и "общепринятые нормы поведения", а в УК Узбекистана как "правила поведения".

Некоторые исследователи наряду с общественными отношениями, обеспечивающими здоровье личности, при наличии угрозы применения насилия предлагают выделять объект - безопасность этих благ Наумов А. Российское уголовное право. - М.: БЕК, 2007, С. 257.

Другим дополнительным непосредственным объектом хулиганства является отношение собственности. В ч.1 ст.213 УК РФ законодатель четко ограничил объект уничтожения или повреждения имущества принадлежностью этого имущества любому лицу - физическому либо юридическому, кроме самого хулигана. За таким подходом стоит тенденция нового Гражданского кодекса РФ охранять собственность от незаконных посягательств. Если хулиган уничтожает или повреждает свое личное имущество, то законодатель решил не вмешиваться в священное право любого собственника - владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что хулиганство является сложным многообъектным преступлением. Основным родовым, видовым и основным непосредственным объектом хулиганства является общественный порядок, дополнительными непосредственными альтернативными - здоровье гражданина и чужая собственность, факультативными непосредственными - установленный порядок управления и общественная безопасность.

В правоприменительной практике квалификация хулиганства весьма и весьма противоречива, на что неоднократно обращалось внимание высшими судебными инстанциями.

Частые ошибки в квалификации деяния, расплывчатость формулировок норм дают основания усомниться в практической целесообразности и научной обоснованности выделения в УК специального состава преступления "хулиганство" Халдеев Л. Ответственность за хулиганство. «Российская юстиция» № 5, 2007, С. 28.

В настоящее время в УК РФ хулиганство представлено, по сути дела, в двух аспектах: как "мотив" оно закреплено в п."б" ст.102, п."и" ст.105 нового УК (умышленное убийство из хулиганских побуждений) и как деяние - в ст.213 нового УК (хулиганство). Таким образом, одна и та же акция в одних случаях выступает в качестве мотива, а в других - как деяние, что вызывает недоумение. Может ли мотив быть деянием? Разумеется, нет. Между тем, придав мотиву качество деяния, законодатель создал неразрешимые трудности, с которыми правоприменитель сталкивается уже при определении объекта хулиганства.

По общему правилу, объектом хулиганства является общественный порядок, под которым понимается совокупность отношений, нормативно определяющих поведение людей в процессе социальной жизнедеятельности. Общественный порядок - не что иное, как масштаб дозволенного: не кради, не задевай чести и достоинства другого, соблюдай чистоту, пристойность и т.п. В случае нарушения необходимых для нормального общественного развития правил общежития виновного ждет кара, степень репрессивности которой зависит от тяжести нарушения. «Хулиганство, таким образом, посягает на весь комплекс нормативных отношений, регулирующих нормальный, общественно значимый процесс жизнедеятельности, а каждое конкретное хулиганское действие нарушает конкретное, нормативно определенное отношение, существующее ради необходимости соблюдения общественного порядка» Колоколов Н.А. Борьба с хулиганством: кризис правового регулирования // "Российский следователь", 2008, N 11, С. 40.

Однако общественный порядок неизбежно нарушается при совершении любого правонарушения: преступления, административного проступка, гражданско-наказуемого деликта, аморального поведения. Так, переход проезжей части в неустановленном месте, вне всякого сомнения нарушает общественный порядок. То же и - убийство, клевета, хищения и т.д. Все это - деяния, нарушающие общественный порядок, поскольку их совершение грубо противоречит нормальному сосуществованию людей в обществе. Следовательно, хулиганство не может иметь в качестве непосредственного объекта общественный порядок, поскольку этот объект является общим для всех без исключения деяний, нарушающих нормальное функционирование общества.

«В целом же общественный порядок как совокупность отношений, определяющих поведение людей, нарушить невозможно, поскольку данная совокупность состоит из огромного конгломерата отдельных связей» Уголовное право России: Учебник для вузов. В 2 т. Т. 2. Особенная часть. Под ред. А. Н. Игнатова Ю. А. Красикова. -- М.: Издательство НОРМА, 2000, С. 280.

Возникает и вопрос об определении объективной стороны хулиганства.

По ст.213 УК РФ хулиганство - есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, -. Но где критерии, разграничивающие "грубое" и негрубое" нарушение общественного порядка? На каком основании можно об этом судить? Грубость в словаре В.Даля определяется как неучтивость, дерзость, обида. Но опять-таки любое действие, противоречащее общественно значимым нормам, отличается этими качествами. И вряд ли удастся кому-то реально отличить мелкое хулиганство от уголовно наказуемого.

«В качестве хулиганства правоприменительная практика рассматривает такие действия, как, например, причинение телесных повреждений, уничтожение или повреждение имущества, побои и т.п.» Комментарий к постановлениям Пленума ВС РФ по уголовным делам под ред. В.М. Лебедева и Б.Н. Топорникова, «Юристъ», Москва, 1999, С. 245. Вместе с тем эти деяния, грубо нарушающие общественный порядок, закреплены в конкретных нормах Особенной части УК. С равным успехом в качестве хулиганства могут быть оценены и такие предусмотренные конкретными нормами деяния, как развратные действия (ст.120 УК), незаконное лишение свободы (ст.126), нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений (ст.135), а также целый ряд других конкретно определенных в УК деяний. Для того, чтобы отличить хулиганство от всей совокупности противоправных деяний, нарушающих общественный порядок, правоприменитель оперирует рядом "объективных признаков", создавая, прямо скажем, вредный прецедент.

Так, в качестве обстоятельств, позволяющих разграничить хулиганство и другие действия, нарушающие общественный порядок, правоприменитель ссылается, как это ни парадоксально, на место действия - общественное место, более того, на наличие либо отсутствие свидетелей деяния. Так, Железногорский городской народный суд Курской области квалифицировал действия В., выразившиеся в сопротивлении работнику милиции, дополнительно по ст.206 УК на том лишь основании, что деяние было совершено в общественном месте.

По делу Апурина Верховный Суд РФ подчеркнул, что "его действия нельзя признать грубо нарушающими общественный порядок, поскольку посторонние лица при конфликте не присутствовали" (Бюллетень Верховного Суда РФ, 2003, N 6. С.7), а по делу Карманова было безаппеляционно заявлено: "Умысел его не был направлен на нарушение общественного порядка и фактически таковой нарушен не был: никто из соседей не видел и не слышал, как Карманов избивал тещу" Люблинский П. Хулиганство и его социально-бытовые формы..М., 2006, С. 63.

В п.15 постановления N 5 Пленума Верховного Суда РСФСР от 24 декабря 1991 г. "О судебной практике по делам о хулиганстве" (в редакции постановления Пленума N 11 от 21 декабря 1993 г.) сказано буквально следующее: "Нанесение оскорблений, побоев, причинение легких или менее тяжких телесных повреждений и другие подобные действия, совершенные в семье, квартире, в отношении родственников, знакомых и вызванные личными неприязненными отношениями, неправильными действиями потерпевших и т.п., должны квалифицироваться по статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против личности. Однако в тех случаях, когда такие действия были сопряжены с очевидным для виновного грубым нарушением общественного порядка и выражали явное неуважение к обществу, их следует квалифицировать как хулиганство". По существу, высшая судебная инстанция своим авторитетом санкционирует нарушение принципов квалификации преступлений, благодаря которому в качестве разграничительного критерия выступает не субъективная направленность индивида, а место совершения деяния и (или) наличие очевидцев. В результате получается вот такая уникальная "правовая картина": если один избивает другого в квартире и при этом никто не видит и не слышит происходящее, деяние может быть квалифицировано по соответствующей статье, предусматривающей ответственность за нанесение телесных повреждений. Но стоит только совершить подобные действия в общественном месте или на глазах у очевидцев, как они приобретают иной статус и становятся хулиганством, поскольку дебош при свидетелях означает, согласно правоприменительной практике, очевидное неуважение к обществу (как будто другие умышленные преступления не свидетельствуют о том же).

«Закон императивно определяет хулиганство как деяние умышленное» Непринцев А. Камень в руке хулигана - всегда оружие, "Российская юстиция", N 2, февраль 2007, С. 64. Значит, субъект, совершающий хулиганство, сознает, что он своим поведением грубо нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение к обществу и желает все это исполнить. Специально подчеркиваю психическое отношение виновного к признакам, которые являются неотъемлемыми для данного деяния для того, чтобы акцентировать внимание на очередном парадоксе: уместно ли выяснять у хулигана, желал ли он проявить явное неуважение к обществу и грубо нарушить общественный порядок? Полагаю, что такой вопрос способен вызвать лишь саркастическую улыбку.

Совершая конкретные действия, которые в правоприменительной практике квалифицируются как хулиганство, виновный чаще всего безразлично относится к факту грубого нарушения общественного порядка и вовсе не помышляет о явном неуважении к обществу.

«Такое отношение к содеянному подпадает под признаки косвенного умысла, который применительно к хулиганству вообще неприемлем, ибо данный состав сконструирован как формальный» Андреева Л., Овчинникова Г. Ответственность за хулиганство // "Законность", N 5, 2008, С. 20. Следовательно, в случае, когда будет установлено, что субъект не желает, а лишь сознательно допускает нарушение общественного порядка в результате своих действий (разве можно это исключить), то он вообще не будет нести ответственности по причине отсутствия субъективной стороны состава преступления. Однако, несмотря на столь очевидное противоречие между фактическим субъективным отношением виновного к содеянному и требованиями норм права, правоприменитель презюмирует наличие у хулигана прямого умысла, выдавая желаемое за действительное. Таким образом еще более подрывается авторитет права.

Настойчивые требования скрупулезно анализировать мотивы и цели хулиганских действий, содержащиеся практически во всех постановлениях высших судебных инстанций, посвященных вопросам квалификации хулиганства, на практике вызывают разночтения. В этой связи представляют интерес два классических примера из судебной практики, связанные с определением соответствующего мотива. Рыжаков А.П. Комментарий к постановлениям Пленумов Верховных Судов РФ по уголовным делам. М.:БЕК, 2007, С. 284

Горбунов и Сафиулин в состоянии алкогольного опьянения ехали с Мальцевым и Тютрюмовым на автомашине "Москвич", управляемой Паршаковым. Около деревни Волечи на встречной полосе движения выезжал на свою сторону движения автомобиль ГАЗ-53, управляемый Пономаревым. Стремясь избежать столкновения, Паршаков съехал в кювет.

После этого Горбунов и Сафиулин пришли в гараж совхоза, куда приехал Пономарев, вскочили на подножку машины и нанесли ему несколько ударов кулаками по лицу. Затем они вытащили Пономарева из машины и еще несколько раз ударили, на замечания присутствовавшего Нестеренко не реагировали.

Верховный Суд, полагая, что нижестоящий суд неверно квалифицировал деяние как хулиганство, вынес следующее решение: "Как видно из дела, легкие телесные повреждения без расстройства здоровья (кровоподтек на губе) были причинены потерпевшему не из хулиганских побуждений, а в связи с нарушением им правил дорожного движения, создавшим аварийную обстановку на дороге, умысел осужденных не был направлен на грубое нарушение общественного порядка.

Верховный Суд определил следующее: "Как видно из показаний Якушкина, он ранее потерпевшего Плешакова не знал. Находясь в прогулочном дворике исправительно-трудового учреждения, он толкнул Плешакова рукой в грудь, а когда потерпевший упал, он (Якушкин) оборвал провод и закрутил его на шее Плешакова. По словам Якушкина, он совершил убийство с целью перевода для отбытия наказания в другую исправительно-трудовую колонию, что суд правильно признал хулиганскими мотивами".

Какие разумные доводы доказывают, что преступление, совершенное из-за нарушений правил дорожного движения, лишено хулиганских побуждений, а преступление, совершенное ради перевода в другую колонию, имеет все признаки хулиганского мотива?

Парадоксы субъективной стороны хулиганства на этом не кончаются. Пытаясь найти возможности разграничения хулиганского мотива от иных побуждений, правоприменитель приходит к выводу, весьма показательному для квалификации рассматриваемого преступления: если мотивы неочевидны и действия кажутся беспричинными, то деяние можно считать совершенным из хулиганских побуждений. На это обстоятельство обращалось внимание в обзоре судебной практики Верховного Суда РФ: "В обоснование, квалификации действий П. по ст.105 УК РФ суд сослался на его показания о том, что мотив убийства дочери - месть жене за супружескую измену. Этот мотив суд признал хулиганским, так как дочь не могла отвечать за поступки матери и действия П. по отношению к ней явились беспричинными" . Такой подход правоприменителя позволяет все сомнения толковать в пользу хулиганства, что категорически неприемлемо для квалификации преступлений.

Между тем неведомая правоприменителю "беспричинность" действий, которая дает ему основание квалифицировать деяние как хулиганство, элементарно объясняется с позиций психофизиологии. Рыцарь должен был привлечь к себе внимание, иначе его ждало забвение и смерть. Современный человек также обречен на поиски внимания к своей персоне. Ради этого можно создать "Божественную комедию" или сжечь храм. Для многих легче и лучше совершить что-то дурное и порицаемое, чем остаться незамеченным. Согласно психофизиологической аксиоме никакое наказание не идет в сравнение с неподтверждением своего "Я". Этот психофизиологический феномен универсален. Чтобы убедиться в этом, достаточно простого мысленного эксперимента: представьте, что вас окружающие перестали вдруг слышать, видеть, вообще воспринимать. И никакие силы не в состоянии что-либо изменить.

Довести такой эксперимент до конца помешает страх, ибо добросовестный экспериментатор признает, что самый вероятный исход - сойти с ума или покончить с собой (кстати, статистика самоубийств и их причина подтверждают сказанное).

Хулиганство, таким образом, «…есть (в основе своей) проявление игнорируемого обществом "Я", которое выливается в совершенно конкретные действия, за что субъект и должен нести уголовную или иную ответственность» Уголовное право России: Учебник для вузов. В 2 т. Т. 2. Особенная часть. Под ред. А. Н. Игнатова Ю. А. Красикова. -- М.: Издательство НОРМА, 2000, С. 281. При дальнейшей работе по совершенствованию уголовного законодательства воспользоваться опытом зарубежных стран, в уголовных кодексах которых норм о хулиганстве нет, а также кодификационными традициями старого русского законодательства.

3.2 Проблемы квалификации признака вооруженности в составе хулиганства

Федеральным законом от 08.12.2003 вооруженность признана обязательным признаком объективной стороны хулиганства. В связи с данным обстоятельством возникает вопрос, изменилось ли в условиях новой редакции ст. 213 УК понимание категорий "применение оружия", "предметы, используемые в качестве оружия", а также каковы особенности применения оружия (предметов, используемых в качестве такового) при групповом хулиганстве.

Под применением оружия понимается использование его боевых качеств по прямому назначению. Так, в юридической литературе указывалось, что "если виновный не использовал и не пытался использовать нож в качестве колюще-режущего оружия, то его действия не могут квалифицироваться... как совершенные с применением ножа" Даньшин И.Н. Ответственность за хулиганство по уголовному праву. Саратов, 2007, С.17. Верховный Суд РСФСР признал отсутствие признака вооруженности в хулиганских действиях Рощина, нанесшего удар своей жене рукояткой ножа, так как применение холодного оружия заключается в использовании его колюще-режущих свойств Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1978. N 6. С. 10 .

В юридической литературе высказывалось мнение, что применение оружия и предметов, используемых в качестве оружия, может состоять в угрозе оружием и этими предметами. Противоположное мнение состоит в том, что "нет основания говорить о применении оружия, когда виновный угрожает негодным или незаряженным оружием, демонстрирует оружие без намерения его применить, а равно когда угрожает предметами, имитирующими оружие, если они не использовались как средство насилия" Уголовное право России: Учебник для вузов. В 2 т. Т. 1.Общая часть. Под ред. А. Н. Игнатова Ю. А. Красикова. -- М.: Издательство НОРМА, 2006С. 394.

И.М. Тяжкова полагает, что применение оружия должно выражаться в действиях, направленных именно на причинение телесных повреждений оружием, а не в словесной угрозе применить его Тяжкова И.М. Какое хулиганство должно признаваться совершенным с применением оружия? // Российская юстиция. 2006. N 18. С. 18.

Данная позиция соответствует действующему закону: согласно ч. 1 ст. 213 УК, нельзя расценить как хулиганство грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу с угрозой применения оружия.

Так, неверной представляется квалификация действий Фаевцева, осужденного по ст. 213 УК: угрожая зажигалкой в форме пистолета продавцам, он требовал впустить его в магазин, обещая в ином случае с ними расправиться. Здесь отсутствует признак применения оружия. Данное преступление (и другие подобные ему действия) содержит признаки ст. 119 УК (если это угроза применения оружия для лишения жизни или причинения тяжкого вреда здоровью). Гостев, публично нарушая общественный порядок, выражаясь нецензурно, приставил к шее З. разбитую бутылку, высказав угрозы физической расправой, за что был осужден по ст. 119 УК, а не по ст. 213 УК Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений, М., 2008, С. 284.

Дискуссионным является вопрос о признании применением оружия при хулиганстве использования его для повреждения имущества, а не для посягательств на личность. Так, Кириченко В.Ф. считает, что, если оружие использовалось для уничтожения или повреждения имущества, содеянное не следует квалифицировать как хулиганство, кроме случаев, когда данные действия заведомо для виновного сопряжены с реальной возможностью причинения вреда здоровью граждан Кириченко В.Ф. Об усилении борьбы с хулиганством. М., 2007. С. 37.

И.Н. Даньшин полагал, что "применение или попытка применения оружия или иных предметов должны повлечь причинение вреда личности, здоровью граждан". И.М. Тяжкова указывает, что использование только огнестрельного оружия для уничтожения или повреждения имущества можно квалифицировать по ч. 3 ст. 206 УК РСФСР (ч. 1 ст. 213 УК РФ). Представляется, что применение любого оружия для повреждения имущества из хулиганских побуждений образует преступление, предусмотренное ст. 213 УК. Во-первых, ст. 1 Закона РФ "Об оружии" от 13.12.1996 N 150-ФЗ указывает, что оружие предназначено для поражения живой и иной цели, подачи сигналов, т.е. нет препятствий для квалификации как хулиганства применения оружия для повреждения имущества. Во-вторых, случаи осуждения за хулиганство при применении оружия для повреждения имущества встречаются в практике районных судов. Например, Терентьев осужден по ст. 213 УК, так как в присутствии общественности выстрелил два раза по машине З., причинив повреждение имущества, чем грубо нарушил общественный порядок. Здесь оружие применялось для повреждения имущества. Аналогично Чурсина осуждена по ст. 213 УК: по мнимому подозрению разозлившись на свою соседку сверху Б., она устроила скандал на лестничной клетке, после чего в присутствии Б. изрезала ее входную дверь ножом, а затем подожгла дверь. Здесь оружие также применялось для повреждения имущества.

Суды признают хулиганством не только применение оружия для причинения ущерба имуществу, но и применение для этих же целей предметов, используемых в качестве оружия. Так, Козлов осужден по ст. 213 УК: устроив скандал с продавцом в магазине (считая, что ему не дали сдачу полностью), он взял с прилавка две бутылки с пивом и, используя их в качестве оружия, разбил две витрины павильона Ткачевский Ю.М. Ответственность за хулиганство. М., 2007. С. 40. В данном случае представляется обоснованной рекомендация Верховного Суда СССР, изложенная в п. 19 Постановления от 16.10.1972 "О судебной практике по делам о хулиганстве", где под предметами, используемыми в качестве оружия, понимаются предметы, примененные для нанесения телесных повреждений. Иное решение в данном вопросе способно привести к стиранию грани между хулиганством и умышленным уничтожением чужого имущества из хулиганских побуждений, поскольку последнее, как правило, совершается с применением какого-либо предмета (битье стекол, витрин камнями, палками и т.п.).

К числу первостепенных при квалификации хулиганства относится вопрос о том, какие предметы следует относить к используемым в качестве оружия. Так, И.Н. Даньшин указывал, что такие предметы должны удовлетворять одному из двух условий: либо быть подвергнутыми специальной предварительной обработке, приспособлению для удобства использования в процессе хулиганства, либо, не подвергаясь какой-либо предварительной обработке, быть заранее приготовленными виновным и находиться при нем с целью использования при совершении хулиганских действий. Данные условия были закреплены в п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16.10.1972 "О судебной практике по делам о хулиганстве", которое относит к предметам, используемым в качестве оружия, специально приспособленные для нанесения телесных повреждений заранее или в процессе хулиганских действий, а также не подвергнутые предварительной обработке, но специально приготовленные для совершения хулиганских действий предметы Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ). М., 2009. С. 105. Практически без изменений данная рекомендация воспроизведена в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 24.12.1991 "О судебной практике по делам о хулиганстве" Архив Центрального районного суда г. Твери. 2009. Дело N 1-206. С момента принятия указанных Постановлений истекло значительное время, существенно изменилось законодательство, регулирующее ответственность за хулиганство, и судебная практика. Случаи следования данным рекомендациям районными судами единичны. Например, суд посчитал, что отсутствует признак применения предмета, используемого в качестве оружия при грубом нарушении общественного порядка, выразившемся в побоях деревянной палкой, нанесенных охраннику автостоянки, и повреждении автомашины, находившейся там же.

Большинство предметов, на практике признаваемых используемыми в качестве оружия при хулиганстве, не удовлетворяет рекомендациям Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР. Например, такими предметами являются бутылки из-под алкогольных напитков (наиболее распространенный предмет, используемый хулиганами в качестве оружия). Так, суд признал предметом, используемым при хулиганстве в качестве оружия, пустую бутылку, которую виновный бросил в толпу людей во время праздничного салюта, причинив этим легкий вред здоровью ребенка Архив Центрального районного суда г. Твери. 2007. Дело N 1-461. По ч. 1 ст. 213 УК квалифицированы действия Петрова, который ударил стеклянной бутылкой по голове Ш., причинив ему легкий вред здоровью Архив Калужского районного суда. 2006. Дело N 1-958. Илюшкин осужден за хулиганство, так как нанес удары по голове пустой бутылкой из-под пива Н. Архив Бутырского районного суда г. Москвы. 2009. Дело N 1-168.. Бутылки в перечисленных случаях не заготавливались специально для нанесения телесных повреждений (были подобраны на месте преступления) и не были специально приспособлены виновными для использования при хулиганстве.

К предметам, используемым в качестве оружия, суды относят предметы, подобранные на месте преступления. Так, хулиганством признаны действия Говоруна, нанесшего удар по голове дворнику подобранным в мусорном контейнере обломком хоккейной клюшки Архив Калужского районного суда. 2009. Дело N 1-360..

Предметами, используемыми в качестве оружия, признаются и предметы, отнятые у потерпевших в процессе хулиганства. Так, Белоусов осужден по ст. 213 УК за нанесение неоднократных ударов по голове Л., не причинивших вреда здоровью. Сделал это он отнятой у Л. тростью, разозлившись, что Л. возмущалась его отказом подать ей милостыню Архив Калужского районного суда. 2007. Дело N 1-106.. Здесь виновный специально не приспосабливал трость для причинения телесных повреждений и не заготавливал ее для этого.

При разработке Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о хулиганстве" следовало бы заменить указание на "приспособление" предметов для хулиганства указанием на их "приискание", т.е. закрепить широкое понимание категории "предметы, используемые в качестве оружия", имеющее место в практике судов первой инстанции.

При групповом хулиганстве необязательно применение оружия (или предметов, используемых в качестве оружия) всеми участниками. Так, Дериков и Костюнин осуждены по ч. 2 ст. 213 УК. Находясь на лестнице станции метро, они вступили в сговор на совершение хулиганских действий: беспричинно пристали к ранее незнакомому Л. и подвергли его избиению, причем Дериков нанес потерпевшему два удара по голове стеклянной бутылкой Архив Калужского районного суда. 2007. Дело N 1-1530. В кассационной жалобе они ссылались на то, что не имели сговора на применение бутылки в качестве оружия, причем Костюнин считал свое осуждение необоснованным, так как он бутылку не применял вообще. Кассационным определением от 11.10.2004 N 22-10975 суд оставил приговор без изменения, указав, что удары виновные наносили согласованно, а о применении бутылки были осведомлены, что является достаточным основанием для квалификации действий обоих по ч. 2 ст. 213 УК. Таким образом, применение оружия одним из участников группы лиц при осведомленности об этом иных участников является основанием квалификации действий всех соучастников по ч. 2 ст. 213 УК. Напротив, при отсутствии осведомленности отсутствует как группа лиц, так и сам состав хулиганства в отношении того лица, которое само не применяло предметов, используемых в качестве оружия.

Анализ признака вооруженности при хулиганстве приводит к выводу о необходимости его отражения при разработке нового постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о хулиганстве" в целях единообразного подхода к толкованию данного признака правоприменителем.

3.3 Проблемы квалификации хулиганства и экстремистских действий

24 июля 2007 г. принят ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму" N 211-ФЗ. Следствием этого стало изменение тринадцати статей УК РФ, включая норму о хулиганстве.

Мотив законодателя, последовательно ужесточающего пределы уголовной ответственности за совершение экстремистских преступлений, понятен: экстремистская деятельность (во всем своем многообразии) стала настолько опасна, что начинает угрожать основам безопасности общества и государства. На необходимость более жесткой реакции уголовного закона в отношении данного явления указано во множестве научных и публицистических работ, и этот подход должен найти одобрение у любого здравомыслящего человека. Поэтому побудительные мотивы усиления уголовной репрессии за экстремистские (а в 2006 г. - и за террористические) преступления ясны и в целом вызывают поддержку.

Однако ФЗ от 24 июля 2007 г. отражает весьма противоречивую линию уголовно-правовой политики по борьбе с экстремистской деятельностью, что нашло наиболее яркое отражение в новой редакции ст. 213 УК РФ. Многострадальная история нормы об уголовной ответственности за хулиганство в нашей стране прошла путь от расхожего клише о "резиновом" характере статьи за это преступление в УК РСФСР до резкого ограничения оснований вменения ст. 213 УК РФ в декабре 2003 г. В доктрине уголовного права также до сих пор не утихают споры относительно социально-правовой природы данного преступления, причем все чаще раздаются голоса о необоснованности и (или) ненужности самого существования уголовной ответственности за хулиганство. Как бы то ни было, новая редакция ч. 1 ст. 213 УК заставляет вновь задуматься о социально-правовой природе хулиганства и пределах уголовной ответственности за него.

Итак, «…в настоящее время наличествуют, по существу, два основных состава этого преступления: хорошо за последние четыре года известное "общеуголовное вооруженное" хулиганство и, назовем его так условно, "экстремистское" хулиганство» Кибальник А., Соломоненко И. Экстремистское хулиганство - нонсенс уголовного закона // "Законность", 2008, N 4), С. 74. Действительно, хулиганство как грубое нарушение общественного порядка, выразившее явное неуважение к обществу, может быть теперь совершено и без того обстоятельства, когда виновный берет в руки оружие или предметы, используемые в его качестве. Достаточно грубо нарушить общественный порядок по мотивам политической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды или по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, и мы получаем альтернативное основание для квалификации содеянного по ч. 1 ст. 213 УК.

Как известно, основной непосредственный объект хулиганства - общественные интересы и отношения в сфере обеспечения общественного порядка. Однако практически любое публично совершаемое преступление так или иначе нарушает общественный порядок, и смысл самостоятельной криминализации хулиганства заключается в том, что оно изначально, а не опосредованно, направлено на нарушение указанного блага. Это, в свою очередь, отражается (по крайней мере должно быть отражено) в объективных и субъективных признаках основного состава хулиганства. В противном случае каждое нарушение общественного порядка, являющееся следствием совершения разнонаправленных по основному непосредственному объекту преступлений (убийств, грабежей, разбоев, террористических актов и т.п.), следовало бы дополнительно квалифицировать по ст. 213 УК, так как в составах этих преступлений не учитывается возможность причинения вреда общественному порядку как самостоятельно охраняемому уголовным законом интересу.

Действующая редакция п. 1 ст. 1 ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ содержит развернутое определение экстремизма (экстремистской деятельности), разновидностью которого является возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии. Нетрудно заметить, что в основу криминализации "экстремистского" хулиганства положена способность этого деяния причинить вред интересам соблюдения равенства лиц вне зависимости от их социальных, расовых, национальных, религиозных и прочих различий. А следовательно, интересы общественного порядка, страдающие от подобного рода проявлений человеческой активности, нарушаются опосредованно, т.е. посредством нарушения иного общественно значимого интереса уголовно-правовой охраны.

Следовательно, "экстремистское" хулиганство имеет совершенно иной (по сравнению с хулиганством "общеуголовным") основной непосредственный объект посягательства. Соответственно, с точки зрения криминализации деяния, объединение в одну норму УК столь разных по своей направленности проявлений человеческой активности не имеет под собой никаких оснований.

Еще в большей степени разрушает логику криминализации "экстремистского" хулиганства в ч. 1 ст. 213 УК такой признак его субъективной стороны, как хулиганский мотив (хулиганские побуждения). Не останавливаясь на довольно бурном споре о возможности косвенного умысла при совершении хулиганства, заметим: несмотря на все разночтения, в целом в доктрине имеется устойчивое понимание сути хулиганского мотива как "необходимости демонстрации собственного эго... собственной значимости" Иванов Н., Косарев И. Субъективная сторона хулиганства // Уголовное право. 2007. N 5. С. 39. Вновь принятое Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений" продолжило использование традиционной для отечественной судебной практики формулировки о том, что явное неуважение лица к обществу должно выражаться "в умышленном нарушении общепризнанных норм и правил поведения, продиктованном желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним" (п. 1). В этом же документе подчеркнуто (и в целом справедливо), что под преступлениями, совершенными из хулиганских побуждений, следует понимать умышленные действия, "направленные против личности человека или его имущества, которые совершены без какого-либо повода или с использованием незначительного повода" (п. 12).

Мотивация же любого экстремистского преступления принципиально отлична, что прямо связано с основным непосредственным объектом посягательства. Сущность экстремистского мотива - это не выпячивание собственного я по отношению к персонифицированному потерпевшему (потерпевшим) либо вообще ко всем. Фундаментальное основание такого мотива состоит в противопоставлении "я (мы) - они". Такое противопоставление - не просто констатация существующего факта различия в национальной, расовой, этнической, религиозной принадлежности. Оно динамично, и его динамика сводится к стремлению ущемить законные права и интересы "их" именно потому, что "они" отличны от "меня (нас)". А вот степень желаемого ущемления прав и интересов "других" объективно может варьироваться: от словесного унижения до физического уничтожения. Примечательно, что в уголовно-правовой доктрине стран общего права те преступления, которые мы называем экстремистскими, получили наименование преступлений ненависти (hate crimes). Например, в соответствии с § 485 Закона штата Нью-Йорк "О преступлениях ненависти" (2000 г.), к таковым относится любое умышленное деяние, образующее состав преступления, совершенное полностью или в значительной части в связи с принадлежностью потерпевшего лица к иной расе, национальности, полу, вероисповеданию, религиозному культу, сексуальной ориентации, а также в связи с наличием инвалидности.

«Таким образом, ни основной непосредственный объект, ни мотивы "экстремистского" и "общеуголовного" хулиганств ничего общего между собой не имеют» Борзенков Г. Проблемы квалификации преступлений против жизни и здоровья, совершенных из хулиганских побуждений // "Законность", 2008, N 5, С. 74.

На основе изложенного некоторые правоведы отмечают, что основания криминализации "экстремистского" хулиганства, по крайней мере в ст. 213 УК РФ, отсутствуют, - в противном случае утрачивается законодательная логика конструирования составов преступлений против общественной безопасности и общественного порядка. Примечательно, что уже в первых откликах на ФЗ от 24 июля 2007 г. указано, что в действующей редакции ст. 213 УК значимость хулиганского мотива (хулиганских побуждений) как критерия направленности умысла на нарушение общественного порядка сведена на нет. Соответственно, никак нельзя преступления, совершаемые по экстремистским мотивам, сводить к хулиганству Волженкин Б. Хулиганство // Уголовное право. 2007. N 5. С. 21..

Однако, кроме формально-правового обоснования неверности криминализации "экстремистского" хулиганства, существуют более серьезные сомнения социально-политического характера в правильности критикуемого законодательного решения. Следуя букве закона, для вменения в вину п. "б" ч. 1 ст. 213 УК в настоящее время субъекту не надо брать в руки оружие или предмет, используемый в качестве оружия, а достаточно грубо нарушить общественный порядок, выразив явное неуважение к обществу, по любому из экстремистских мотивов. И если мотив расовой, национальной, этнической, религиозной и даже идеологической ненависти или вражды более-менее понятен, то совершенно неясно, что представляет собой мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Беда в том, что отсутствуют сколько-нибудь ясные критерии для отнесения людей к той или иной социальной группе. Какими они должны быть: имущественными, профессиональными, служебными, основанными на общности интересов, формализованными или нет - неизвестно (умалчивает об этом и цитированное выше Постановление Пленума Верховного Суда РФ). В складывающейся ситуации как "экстремистское" хулиганство (со всеми вытекающими юридическими последствиями) можно расценить и первомайские призывы сторонников компартии типа "долой богатых", и оскорбительные выходки фанатиков какого-либо футбольного клуба в отношении других болельщиков, и нецензурную брань провалившего сессию студента-неудачника в отношении профессорско-преподавательского состава вуза, и т.д., и т.п. Интересно, а может ли быть признано "экстремистским" хулиганством враждебное (и рекламируемое с экрана) поведение героев бесчисленных телесериалов о работниках правоохранительных органов по отношению к профессиональным или рецидивным преступникам, т.е. к лицам, принадлежащим ко вполне определенной социальной группе?!