Правовые основы акционерного соглашения

Названные обеспечительные меры, таким образом, могут оказаться полезными при закреплении в акционерном соглашении обязанностей денежного характера, к примеру, обязанности передавать другим участникам дивиденды или иные выплаты, полученные в связи с участием в корпорации. О возможности включения данной обязанности в акционерное соглашение непосредственно упоминается в Концепции развития гражданского законодательства РФ (п. 4.1.11 разд. III). Тем не менее говорить о ее буквальном соответствии легальным характеристикам предмета акционерного соглашения (согласованное осуществление действий, связанных с управлением обществом, с его деятельностью, реорганизацией и ликвидацией) не приходится. Симптоматично, что ни в Законе об АО, ни в проекте ГК анализируемая обязанность не фигурирует. Подчеркнем, что дискуссионность затронутого вопроса (может ли анализируемая обязанность порождаться собственно акционерным соглашением) совершенно не опосредует вывод о недопустимости достижения договоренности о перераспределении имущественных выгод от участия в обществе.

Помимо прочего, руководствуясь положениями п. 1 ст. 329 ГК РФ, стороны могут сами «придумать» способы обеспечения исполнения обязательств из акционерного соглашения.

Вторым и, пожалуй, наиболее действенным механизмом «подталкивания» сторон акционерного соглашения к его исполнению является возможность установления в акционерном соглашении мер гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств (см. п. 7 ст. 32.1, п. 5 ст. 69 Закона об АО). Законодатель, оставляя открытым перечень таких мер (что разумно), называет некоторые из них:

1) возмещение причиненных нарушением соглашения убытков - форма ответственности, имеющая, как известно, универсальный для гражданского права характер; хотя ее применение, с учетом предмета акционерных соглашений, сопряжено с серьезными трудностями доказывания, причем не только размера убытков, но и факта их наличия;

2) взыскание неустойки (штрафа, пеней) - достаточно «удобная» с точки зрения потерпевшего мера ответственности, ибо по требованию об уплате неустойки он освобождается от обязанности доказывать причинение ему убытков (п. 1 ст. 330 ГК РФ); эффективность неустойки, вместе с тем, несколько «тускнеет» по причине возможности ее уменьшения судом по правилам ст. 333 ГК РФ;

3) выплата компенсации, представляющей собой денежную сумму, определенную сторонами в твердой величине, либо определяемую в порядке, указанном в акционерном соглашении; важно подчеркнуть, что помещение выплаты компенсации в один ряд с возмещением убытков и взысканием неустойки указывает на признание ее законодателем в качестве самостоятельной меры ответственности.

«Общим местом» рассуждений современных ученых и практиков является фокусирование внимания на отмеченных «слабых местах» традиционных мер ответственности - возмещения убытков и взыскания неустойки. По этой причине основные «надежды» связываются с использованием третьей из обозначенных форм ответственности, внедрение которой в законодательство, видимо, и стало реакцией на запрос предпринимательской среды получить более работоспособный инструмент влияния на контрагента-нарушителя - в ракурсе облегченного режима доказывания и недопустимости произвольного снижения размера ответственности. «На практике, - замечают И. Корнев и В. Арутюнян, - компенсация при условии, что ее размер не будет уменьшаться судами в произвольном порядке, сможет стать существенной гарантией исполнения акционерного соглашения его сторонами»;»… невозможность снижения размера компенсации по правилам о неустойке, - подчеркивает В. Кузнецов, - позволяет расценивать такой институт в качестве эффективного средства защиты интересов сторон соглашения. Данный вывод,… с учетом проблем, существующих в связи с применением ст. 333 ГК РФ, видится единственно возможным».

Однако оба названных «привлекательных» момента не следуют для компенсационного механизма явным образом. Касательно бремени доказывания - из действующего законодательства вовсе не вытекает «усеченный» состав оснований для привлечения нарушителя акционерного соглашения к ответственности в форме выплаты компенсации. Применительно же к неустойке, повторимся, в ГК РФ четко оговорено отсутствие необходимости для истца доказывать причинение ему убытков. Примечательно, что аналогичный подход (непосредственного нормирования изъятий из общих правил об условиях наступления гражданско-правовой ответственности) избран законодателем и в отношении выплаты компенсации (вместо возмещения убытков) при нарушении исключительного права правообладателя на результат интеллектуальной деятельности: в п. 3 ст. 1252 ГК РФ специально заявляется, что компенсация подлежит взысканию при доказанности факта правонарушения, при этом правообладатель, обратившийся за защитой права, освобождается от доказывания размера причиненных ему убытков. Сказанное не позволяет по формальным соображениям присоединиться к выводам Д.В. Ломакина (абсолютно рациональным по существу, а потому, как представляется, нуждающимся в законодательном закреплении) о том, что «фиксация в акционерном соглашении денежной компенсации в твердой сумме, подлежащей выплате в случае нарушения обязательств, порожденных таким соглашением, по существу означает установление так называемых твердых или условных убытков. В данной ситуации при нарушении договорных обязательств участники акционерного соглашения…освобождаются от необходимости обосновывать величину причиненных убытков…».

Тезис об априорной невозможности уменьшения компенсации, поскольку «ее следует отличать от неустойки… и размер ее не может быть изменен судом по правилам ст. 333 ГК», также оказывается несколько поверхностным и уязвимым:

а) самостоятельность выплаты компенсации как меры ответственности (ее несводимость к взысканию неустойки) сама по себе не является «гарантией» для отказа в применении предписаний ст. 333 ГК РФ в порядке аналогии. Наглядный пример тому - распространение данных положений на случаи взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, уплачиваемых при неисполнении или просрочке исполнения денежного обязательства (см. п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. №13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами»); причем данный вывод сделан высшими судебными инстанциями со ссылкой на компенсационную природу процентов, взимаемых в силу ст. 395 ГК РФ; вряд ли можно говорить об отсутствии такой природы у компенсации, предусмотренной п. 7 ст. 32.1 Закона об АО.

Не порочат утверждения о принципиальной возможности уменьшения компенсации за нарушение акционерного соглашения и выводы судебной практики о недопустимости применения ст. 333 ГК РФ по аналогии к взысканию компенсации с нарушителя исключительных прав (см. п. 14 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 декабря 2007 г. №122 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел, связанных с применением законодательства об интеллектуальной собственности»), поскольку данные выводы основываются не на «автономности» компенсации и неустойки как мер ответственности, а на существовании специального регулирования в части определения конкретной суммы компенсации лишь в пределах, установленных законом (а не соглашением сторон!), что в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ исключает использование приема аналогии закона;

б) некоторые сомнения вызывают целесообразность и справедливость безусловного запрета на снижение судом размера компенсации, ибо это, как и в случае с неустойкой, «открывает возможность для «перелива» значительных средств за нарушение соглашения акционеров без какого-либо судебного контроля, что может нанести существенный вред деятельности юридических лиц, руководство которых заключило такого рода соглашения» (другое дело, что уменьшение компенсации должно носить исключительный и мотивированный характер). Кстати, ни Концепция развития гражданского законодательства РФ (см. п. 3.4.3 разд. V), ни проект ГК (см. ст. 333 в новой редакции) не пошли на отмену правила об уменьшении судом неустойки, ограничившись предложением о таком уменьшении лишь по заявлению должника*. Помимо прочего, и размер компенсации, взимаемой при нарушении исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности, поставлен под судебный контроль: невзирая на установление законом пределов компенсации, ее конкретный размер определяется судом исходя из оценочных критериев - характера нарушения и иных обстоятельств дела, а равно требований разумности и справедливости (см. п. 3 ст. 1252, ст. 1301, ст. 1311, п. 4 ст. 1515, п. 2 ст. 1537 ГК РФ).

Размещено на Allbest.ru