Криминогенная личность

Преступность представляет собой социальное поведение, нарушающее условия существования общества. Право выражает эти условия в императивной (публичное) или диспозитивной (частное) форме, и представляет собой результат общественного согласия в оценке поведения, способствующего социальной сплоченности или порождающего социальную дезорганизацию. Таким образом, преступность и право производны от разных “причин”, и поэтому не могут находиться между собой в прямой зависимости. Если исходить из того, что источником права является общественная воля (мораль и т. п.), а преступности -- индивидуальная воля, тогда нужно признать причиной преступности противоречие между общественной и индивидуальной волей.

Отказ от познания причин преступности означает не простое следование логике социологического постулата: преступность -- явление нормальное и потому неизбежное. Он подводит к мысли, что обществом управляет стремление не к организации, а к хаосу. Эта мысль сегодня искушает многих. Но ведет ли она к свету?

Означают ли такие рассуждения, что причины преступности только социальны? Корни преступности растут из противоречия между индивидуальностью сознания и общественностью бытия человека. Если бы человек смог стать до конца существом общественным, преступность как явление исчезла. Но путь врастания человека в общественную жизнь значительно короче, чем его животная жизнь, и он его до конца не прошел. В животном состоянии человек убивал, насиловал, грабил, но это поведение соответствовало естественным правилам выживания. С “приходом” человека в общество он такое поведение объявил преступлением, ибо оно противоречило общественному порядку (хотя и оставил такое поведение как законный способ решения вопросов публичной власти: применение силы во время войны, смертная казнь, конфискация). Поэтому нелогично выводить причины преступности только из социальных противоречий. Нужно помнить, что человек, будучи стороной общественных отношений, несет в себе природный элемент таких противоречий, которые в силу этого биосоциальны, как и сама преступность.

Личность правонарушителя должна выступать тем критерием, на основе которого определяется перспектива применения мер предупреждения. Можно утверждать, что криминогенная личность определяет цели индивидуального предупреждения преступлений, которым должны корреспондировать соответствующие средства воздействия. Анализируя соотношение целей и мер ИПП (в том числе уголовного наказания) необходимо иметь в виду по крайней мере два момента. Во-первых, о единстве целей (наказания) можно говорить лишь применительно к наказанию вообще, к правовому институту как к таковому. В процессе его реализации это единство может нарушаться. Одни цели выходят на передний план, другие остаются второстепенными или вовсе не ставятся (исходя из особенностей личности.) Во-вторых, цели должны быть относительно независимыми и рядоположенными. Это означает, что они могут достигаться отдельно друг от друга, одна цель не является средством достижения другой, и в принципе для каждой цели характерны специфические средства ее достижения, эффективность действия которых можно оценить, проверить. Диалектика целей и средств заключается не только в том, что одна цель может быть средством достижения другой цели, но и в том, что цель (реальная) без средств не существует.

Как было показано выше, криминогенная личность, будучи объектом применения мер ИПП, не представляет собой однородный объект, так как находится в каждый данный момент на разных стадиях своего генезиса. На каждой из этих стадий личность должна стать объектом применения различных мер воздействия: на раннем этапе криминализации -- правовых и других мер профилактики; на стадии криминальной личности -- мер уголовно-правового воздействия; на стадии посткриминальной личности-- социально-правовых мер ресоциализации.

В связи с этим необходимы теоретические правила, позволяющие обоснованно применять различные меры воздействия с учетом особенностей криминогенной личности на каждой стадии ее генезиса. Речь идет о принципах применения мер воздействия.

При формулировании таких принципов нужно учитывать, что сами меры ИПП весьма разнообразны по своему содержанию, по характеру присущих им средств достижения целей исправления личности и предупреждения совершения новых преступлений. Это обстоятельство также должно отразиться на порядке применения мер воздействия.

Вопрос о принципах в сфере действия права продолжает оставаться дискуссионным. Наиболее полно он разработан в теории уголовного права, хотя здесь до единого подхода к их определению пока далеко. Оценивая уровень разработки этой проблемы, М.И. Ковалев писал: “Стадию, на которой находится работа, можно охарактеризовать как "стадию одиночных и неорганизованных поисков", когда каждый исследователь блуждает в хаотическом нагромождении материала, "выуживает" отдельные правовые понятия, определения, специфические черты и на свой страх и риск "награждает" их титулами принципов уголовного права. Несомненно, при такой системе трудно ожидать какой-либо "научной организации труда". Конечно, все исследователи знают, что принцип -- это руководящее начало, фундамент права, но каждый из них поразному оценивает, что считать этим началом”. Абстрактность при отборе принципов, в некоторой степени оправданная на общетеоретическом уровне, выступает как недостаток в тех случаях, когда принципы выступают “управленческим началом” в практической деятельности. Полагаем, что преодолеть отмеченный недостаток можно, если сформулировать эти принципы с учетом криминогенной личности как системы сущностных черт, отраженных в ее структуре. Поэтому попытаемся выделить среди принципов права такие, которые поддаются интерпретации под углом зрения подструктур криминогенной личности.

Первым из таких принципов можно назвать принцип справедливости. Понятие справедливости достаточно емкое, в связи с чем требуется специальное уточнение в контексте той задачи, которую мы решаем. Понимание справедливости в общем плане включает равенство людей по отношению к определенным социальным ценностям, социальным фактам и их последствиям. Будучи закрепленным в праве, справедливость как принцип устанавливает баланс интересов, принадлежащих обществу и конкретному лицу. Иначе говоря, индивидуальный интерес не может быть выше общественного, а последний есть некая среднерезультирующая совокупность интересов отдельных субъектов.

Из сказанного вытекает, что принцип справедливости устанавливает связь между правом, с одной стороны, и личностью людей и их поступками-- с другой. Эта связь прежде всего выражается в равенстве граждан перед законом: за одинаково содеянное должна наступить и равная мера ответственности, воплощенная в конкретной правовой форме. В этом состоит так называемый уравнительный аспект справедливости. Но вслед за этим наступает неравенство в распределении “по содеянному”, т.е. в пределах определенной формы ответственности нужно установить меру воздействия по “противоправным заслугам”. Такое содержание справедливости вполне соответствует положениям ст. 6 УК РФ, в которой говорится: “Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного”.

Таким образом, принцип справедливости при применении мер ИПП мы понимаем в двух аспектах. С одной стороны, это требование о равной оценке деяния и личности граждан, совершивших одинаковые правонарушения. Оно выражается в необходимости использовать для этих случаев одну форму правовой ответственности, например уголовную ответственность. С другой стороны, принцип справедливости требует соразмерности между избираемой мерой воздействия и характером и степенью общественной опасности деяния. Поэтому согласно принципу справедливости вначале выбирается вид ответственности (уголовная, административная и т. д.) и затем, в рамках этого вида ответственности, предел меры воздействия (лишение свободы, исправительные работы и т. д.) Личностный аспект при реализации этого принципа учитывается в той мере, в какой общественная опасность преступника воплотилась в общественной опасности совершенного им деяния.

Кроме общественной опасности (негативной направленности) криминогенная личность характеризуется позитивной направленностью и ретроспективной ценностью. Можно представить реальную ситуацию, когда два человека совершили одинаковые по степени опасности правонарушения, но существенно различаются по своей позитивной направленности и ретроспективной ценности. Безусловно, они оба должны понести равную ответственность за содеянное, но вместе с тем в пределах одного вида ответственности было бы неправильно применить к ним одинаковую меру воздействия, ибо в таком случае меры ИПП, например уголовное наказание, рассматривались бы только под углом зрения совершенного деяния, но не всех тех требований, которые предусмотрены законом. Так, ст. 60 УК РФ при назначении наказания требует учитывать характер и опасность преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи. Таким образом, в действующем уголовном законе наряду с принципом справедливости заложены иные принципы, содержание которых требуется уточнить. Прежде всего, нужно руководствоваться принципом целесообразности, имея в виду учет особенностей личности преступника. Обстоятельства, ее характеризующие, весьма разнообразны, но смысл их сводится к тому, что для одних совершение правонарушения явилось случайным, досадным эпизодом, тогда как для других такое же деяние стало закономерным завершением предшествующей антиобщественной деятельности. Если для одних лиц сам факт осуждения является достаточным средством, чтобы удержаться в будущем от совершения новых правонарушений, то применительно к другим такую же цель можно достичь лишь с помощью уголовного наказания.

Таким образом, речь идет о том, что личностный фактор обусловливает разные цели наказания и иных мер воздействия, определить которые с помощью принципа справедливости нельзя. Для этого нужно использовать принцип целесообразности, который заключается в установлении соответствия между мерой ИПП и типичными особенностями личности преступника. Эти особенности в каждом конкретном случае позволяют конкретизировать цели воздействия в отношении данной личности (например, исправление или только специальное предупреждение.) При реализаций этого принципа личность рассматривается со стороны не только ее общественной опасности, но и позитивной направленности. Принцип целесообразности назначения наказания восходит к взглядам на наказание и его цели с позиции социологической школы уголовного права, В частности, Ф. Лист рассматривал угрозу наказанием в законе как показатель значимости охраняемых общественных отношений для лиц, не склонных к совершению преступления, и как показатель возможных неблагоприятных последствий для лиц, склонных к совершению преступления. Исполнение наказания, по его мнению, выполняет три функции: устрашает склонных, поддерживает и укрепляет не склонных, удовлетворяет пострадавших и действует на самого преступника, исправляя его юридически, устрашая и обезвреживая. Он подчеркивал, что наказание должно определяться сообразно особенностям преступника, поскольку “соответственно с тем, какая из целей наказания имеется в виду в данном случае, выполнение наказания принимает различные формы” 30 . Принцип целесообразности наказания был закреплен уже в ст. 10 Руководящих начал (1919 г.): “Наказание должно быть целесообразным и в то же время совершенно лишено признаков мучительства и не должно причинять преступнику бесполезных и лишних страданий”. Эта формулировка Руководящих начал была воспринята затем УК РСФСР 1922г. (ст. 26), Основными началами 1924г. (ст. 4), УК РСФСР 1926 г. (ст. 9 УК.)

В уголовной политике четко прослеживается линия, согласно которой достижение целей наказания не должно обеспечиваться любой ценой, так сказать, согласно правилу, “что хорошо для борьбы с преступностью, хорошо и для государства в целом”. Такая политика основана на известном положении о вынужденном, временном характере мер принуждения в современном обществе. В юридической литературе, особенно по уголовному праву, неоднократно подчеркивалось, что социальные последствия применения мер воздействия, в особенности наказаний, разнообразны. Например, лишение свободы ведет наряду с положительными моментами к определенным негативным последствиям (разрушению семейных связей, безнадзорности детей, нарушению региональных пропорций в трудовых ресурсах, дисквалификации осужденных, труд которых зачастую малоквалифицированный и т. п.) 31 . Поэтому система уголовной юстиции, да и в целом система предупреждения преступлений, должна отчитываться перед обществом не только за результаты, достигнутые ею в борьбе с преступностью, но и стремиться свести к минимуму негативные последствия своего институционального функционирования. Точно так же и в отношении конкретной личности нужно предвидеть негативные последствия применения мер ИПП и стремиться использовать такие из них, которые при прочих равных условиях ведут к минимальным издержкам. По существу речь идет о принципе эффективности, под которым мы понимаем применение такой меры ИПП, которая при прочих равных условиях вызывает минимальные побочные негативные последствия. Реализация этого принципа проявляется прежде всего при учете позитивной социальной направленности и ретроспективной ценности криминогенной личности.

Стремясь свести к минимуму негативные последствия применения мер ИПП, нужно исходить из экономии мер принуждения, которая выражается в том, что при равных условиях следует применять меру с наименьшим карательным содержанием. Например, при сравнении таких мер, как исправительные работы и штраф, оказывается, что при примерном сходстве их исправительно-воспитательного потенциала они различаются объемом карательных элементов, которых в исправительных работах, безусловно, больше. С учетом сказанного можно сделать вывод, что в соответствии с принципом эффективности нужно применять те меры ИПП, которыми достигается наибольший позитивный результат с минимальными социальными потерями и карательными элементами в их содержании.

Важное значение личностного аспекта в применении мер ИПП подчеркивается наличием принципа гуманизма. Назначение этого принципа состоит в том, что в субъекте, представшем перед судом, государство видит не только преступника, но и гражданина, имеющего право на соответствующее отношение. Еще А. Ф. Кони писал, что принцип гуманизма предписывает судебному деятелю “никогда не забывать, что объектом действия этого деятеля является прежде всего человек, имеющий никем неотъемлемые права на уважение к своему человеческому достоинству” 32 . Такое понимание гуманизма нашло закрепление в ст. 7 УК РФ, в которой говорится: “ Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства”.

Таким образом, гуманизм при использовании мер ИПП проявляется в том, что никогда не утрачивается вера в возможность исправления преступника. Но это лишь одна сторона гуманизма. Другой его стороной является поддержка требований общественного сознания в воздаянии за вред, причиненный морально-нравственным ценностям общества. Поэтому принцип гуманизма не сводится только к требованию обязательного смягчения меры воздействия и в необходимых случаях предполагает использование строгих мер в отношении лиц, совершивших тяжкие преступления. Реализация принципа гуманизма связана в основном с учетом ретроспективной ценности личности.

Таким образом, дилемма “исправлять или наказывать”, по нашему мнению, требует преобразования в суждение, исключающее выбор из двух возможностей. Оно может быть сформулировано так: “исправлять наказанием, наказывая исправлять”.

В заключение обратимся к опыту зарубежных стран, который показывает, что в этих странах имеется целый спектр мер борьбы с преступностью, различных по степени карательности, профилактической эффективности и требуемым для их реализации материальным затратам. В уголовном законодательстве стран Западной Европы практикуется применение так называемых общественных санкций, которые рассматриваются как альтернативные наказания. К ним относятся: промежуточные меры воздействия; программы исправительного воздействия не по месту жительства граждан; курсы социального перевоспитания; курсы правил дорожного движения для правонарушителей, управлявших автотранспортными средствами в нетрезвом состоянии (Португалия, Франция, Нидерланды, Англия, Шотландия, Германия, Дания и некоторые другие). Популярность этих санкций и вера в их жизнеспособность подтверждается таким фактом, как принятые ООН и Советом Европы Стандартные минимальные правила по применению общественных санкций и мер, не связанных с тюремным заключением. В США в этом направлении используются специальные программы. Например, в рамках Программы Эндрюса и Кисслинга по надзору за условно осужденными взрослыми правонарушителями реализуются: а) использование авторитета; б) формирование и закрепление антикриминальных установок; в) решение проблем; г) использование ресурсов общины и качество межличностных отношений. Другой проект “CREST” Роберта Э. Ли во Флориде рассчитан на закоренелых условно осужденных подростков. В нем предусмотрены: а) психологические и обучающие программы на индивидуальной основе; б) терапия, основанная на применении таких вариантов, как воздействие реальностью, рационально-эмоциональные контакты, учет особенностей личности, некоторые приемы коррекции поведения.

Большое внимание при этом уделяется оценке качества осуществления исправительного воздействия на условно осужденных и условно-досрочно освобожденных, подвергнутых таким программам. С этой целью в качестве критерия используют “Реестр оценки программы исправительных мероприятий”.

Практика этих стран показывает, что меры предупреждения преступлений рассматриваются в качестве достаточно эффективного инструмента, содействующего предотвращению как первичных преступлений (профилактика), так и рецидива. Следуя сложившийся традиции гуманизации процесса воздействия на лиц, совершивших противоправные действия, законодатели и правоохранительные органы стран Западной Европы, США и некоторых других способствуют внедрению различных программ, совмещающих в себе социальную помощь, психологическую поддержку и коррекцию и меры медикоментозного характера. Эти программы нацелены на различные категории правонарушителей, поэтому различаются между собой неодинаковой пропорцией вышеперечисленных мер. То есть имеются специальные программы для наркоманов, алкоголиков, несовершеннолетних преступников, лиц, допускающих насилие против членов семьи и др.

Создать такую систему предупреждения преступности, которая избавила бы общество от этого социально негативного явления, вряд ли удастся в обозримом будущем. Однако синтез различных идей в сфере противодействия преступности является тем перспективным направлением, которое позволит последовательно повышать эффективность антикриминальной деятельности.

Задача российской криминологической и уголовно-правовой науки заключается в разработке предложений, адресованных законодателю, показывающих современные стратегии воздействия на преступность, стратегий, обеспечивающих максимально возможную результативность в противодействии социальному злу при экономном расходовании ресурсов общества, необходимых для их реализации. Одним из направлений в решении этой задачи являются изучение и анализ зарубежного опыта. Он аккумулирует в себе результаты обширной теоретической, правотворческой и практической деятельности в области противостояния общества и преступности. Изучение практикуемых у различных народов методов воздействия на преступность, отыскание в практике их применения позитивных и негативных моментов позволяет выявить общие закономерности и рациональный подход в таком противодействии. Конечно, при этом нужно учитывать национальные особенности для успешной адаптации такого опыта в условиях нашей страны.

Анализ зарубежных источников показывает, что в большинстве стран наказание преступников включает в себя следующие виды: смертную казнь, тюремное заключение, штраф, домашний арест, условное осуждение ( при интенсивном наблюдении, при взятии подписки о невыезде, под дополнительные условия), выполнение общественных работ, прерывистое тюремное заключение, конфискация, реституция и компенсация, оплата судебных издержек, электронное наблюдение.

При этом некоторые из наказаний столь причудливо переплетаются с мерами, как мы бы сказали, профилактического, общественного характера, что порой трудно определить, где кончается наказание и начинается профилактика. Во многих странах возникли общественные движения связи с заключенными и оказания им помощи в период после освобождения из тюрьмы. Процент судебных приговоров, связанных с лишением свободы, в большинстве стран мира неуклонно снижается. В ряде стран практикуется неполное заключение, прерывистое тюремное заключение и “расщепленное наказание”. Известный норвежский ученый Иоганнес Анденес, приверженец традиций неоклассической школы уголовного права, тем не менее ставит вопрос о необходимости разработки новых мер общественного реагирования на преступность: “Специалистам в области наказаний в будущем следует предусмотреть формы этой реакции, отличные от классических санкций, но способные обеспечить поддержание общественного порядка, без которого жизнь в обществе становится невозможной. Эти формы могут носить характер частных предупреждений, предварительных санкций, а также могут осуществляться в виде помощи, создания благоприятных условий, советов, которые необходимо выполнить, чтобы пользоваться определенными преимуществами и поддержкой. Такое вмешательство не будет автоматически носить характер порицания или нравственного осуждения, которые неразрывно связаны с классическими наказаниями или мерами, даже в самом смягченном виде”.

Мы не ставим перед собой задачу рассмотреть все из современных вариантов мер воздействия на преступность. Наше внимание будет посвящено одной из их разновидностей, показывающей, как далеко можно пойти по пути реформирования традиционного наказания и какие трудности и проблемы при этом возникают. Сравнение современных подходов в отечественной науке с выбранным нами вариантом альтернативного наказания дает определенную пищу для размышлений.

В настоящий момент во многих странах мира действуют так называемые альтернативные или общественные санкции, которые, с одной стороны, направлены на снижение уровня применения наказания в виде лишения свободы (особенно краткосрочного), с другой стороны, содействуют ресоциализации осужденных без применения карательных мер воздействия. Началом их применения послужило знаменитое постановление “О некоторых карательных мерах, альтернативных тюремному заключению”. В частности, к ним относятся: промежуточные меры воздействия, программы исправительного воздействия не по месту жительства, курсы социального перевоспитания и курсы правил дорожного движения для правонарушителей, управлявших автотранспортными средствами в нетрезвом состоянии, электронное наблюдение. Так обстоит дело, например, в Португалии, Франции, Люксембурге, Нидерландах, Англии, Шотландии, Ирландии, Германии, Норвегии и Дании. Эти общественные санкции могут применяться в условиях, сравнимых с назначением санкции выполнения общественно полезных работ.

Более подробного рассмотрения заслуживает вопрос применения так называемого электронного надзора (или электронного наблюдения), так как в его рамках реализуются не только современные технологии по обеспечению предупреждения рецидива, но и собственно программы исправления и ресоциализации.

В плане технической реализации электронного надзора различают “активную” систему и систему “пассивную”; иногда прибегают к их комбинированному использованию.

1. Система непрерывной сигнализации или активная система. Лицо, помещенное под электронный надзор, носит специальный браслет на ноге, руке или на шее с вмонтированным в него мини-передатчиком, постоянно посылающим сигналы, улавливаемые установленным в помещении приемником, пока данное лицо находится в пределах определенного расстояния от данного приемника. Затем сигнал поступает через телефонный аппарат в квартире помещенного под электронный надзор лица на компьютер, ъ котором собираются данные касательно домашнего ареста. Если обнаружится, что данное лицо выходит без соответствующего разрешения за пределы радиуса действия приемного устройства, компьютер сразу же дает сигнал тревоги.

2. Система программированного контакта или пассивная система. За находящимся под электронным надзором лицом не ведется непрерывный контроль. Данному лицу могут позвонить через компьютер в любой момент либо же в какое-то заранее установленное время. В этом случае данное лицо идентифицируется с помощью устройства по опознанию голоса или черт лица либо удостоверяет свое присутствие, поднося к сканеру свой браслет (на бедре, руке или же на шее), в котором зафиксированы его данные.

3. Сочетание активной и пассивной систем. В этом случае находящееся под электронным надзором лицо носит браслет, непрерывно подающий сигналы, а кроме того, ему еще время от времени названивают через компьютер. Если через активную систему поступает сигнал тревоги, то немедленно устанавливается телефонный контакт, чтобы проверить, не имела ли место ложная тревога. Активный и пассивный контроль может использоваться попеременно: например, ночью не раздаются телефонные звонки, а контроль осуществляется исключительно с помощью активной системы.

Активная система контроля обладает тем преимуществом, что она дает гораздо больше гарантий, по крайней мере в том случае, если не происходит слишком много технических сбоев; поднадзорное лицо находится под непрерывным контролем. Кроме того, активная система в меньшей степени покушается на частную жизнь находящегося под надзором лица и его непосредственного окружения, чем это происходит при использовании пассивной системы, когда производится регулярное прозванивание по телефону. Складывается впечатление, что активные системы, задействованные более чем в половине действующих в этой стране программ, пользуются явным приоритетом.

В Англии и Уэльсе несколько раньше воспользовались активной системой надзора, которую планируют применить и в будущем. В Сингапуре, Швеции и Канаде работают исключительно с использованием активной системы; ее же применяли и в Австралии. В Швеции прибегают к использованию портативных приемных устройств для проведения выборочных проверок, чтобы удостовериться, находится ли поднадзорное лицо на работе. В Израиле активная система сочеталась с применением пассивной системы. В Западной Австралии применяют лишь пассивную систему; эту же систему предполагают в ближайшем будущем использовать и в Новой Зеландии.

В 1983 г. в США впервые официально применили систему электронного надзора. С тех пор использование электронного контроля значительно возросло, и в настоящее время стало возможным помещать подсудных лиц под электронный надзор практически во всех штатах страны. Сейчас действует приблизительно 1250 программ, в рамках которых применяется электронный надзор, при этом применяются все три способа контроля.

Электронный надзор используется в двух случаях, а именно при отмене предварительного заключения или же в рамках условного освобождения. Судья сам решает, может ли соответствующее лицо быть помещено под электронный надзор в качестве альтернативы предварительному заключению или же наказанию в виде тюремного заключения. Анализ литературы показывает, что в случае досрочного освобождения рекомендации в отношении возможного применения электронного надзора могут исходить и от тюремной администрации. Человек может быть подвергнут электронному надзору лишь в том случае, если он сам выразит согласие на проведение такой процедуры (Комиссия по электронному надзору за нарушителями, 1988 г.) Длительность электронного надзора, который может быть установлен над тем или иным лицом, составляет в Соединенных Штатах максимум два года, однако на практике подобный срок пока еще не был зафиксирован. Чаще всего речь идет о сроках от одного до четырех месяцев, при средней длительности в два с половиной месяца. Когда электронный надзор назначается вместо тюремного заключения, то обычно при исчислении срока несколько дней электронного надзора приравниваются к одному дню в тюремном заключении. Если же электронный надзор назначается во время предварительного заключения, то продолжительность надзора не всегда засчитывается, если впоследствии соответствующее лицо приговаривается к тюремному заключению.

В ряде случаев в отношении условно освобожденных лиц электронный надзор применяется в сочетании с интенсивной системой испытания (IPS, intensive probation supervision), а порой и с общественными работами. Сотрудники реабилитационных служб помимо своей чисто наставнической роли выполняют и функции инспекционного свойства. Как правило, с каждым лицом, находящимся под электронным контролем, ежемесячно проводят в среднем по десять индивидуальных встреч, из которых лишь четыре организуются в заранее оговоренное время. Интенсивность контроля в рамках некоторых программ может меняться: она может ослабевать в качестве награды за хорошее поведение либо же, наоборот, нарастать при наличии нарушений. В качестве примера называют программу, разработанную для помещенных под электронный контроль подростков, в соответствии с которой поначалу подросткам звонили по телефону 28 раз в день. Позднее количество телефонных звонков могло постепенно уменьшаться, если подконтрольные лица соблюдали достигнутые договоренности.

Электронный надзор представляет собой более трудоемкий процесс по сравнению с обычным контролем, если он сочетается с одновременным применением интенсивной системы испытания (IPS.) Ввиду того, что электронный надзор представляет собой почти полностью “водонепроницаемую” систему контроля, удается гораздо быстрее обнаружить факты нарушения договоренностей и тогда приходится чаще прибегать к услугам сотрудников реабилитационных служб. Кроме того, в случае применения интенсивной системы испытания социально-психологический мониторинг носит весьма интенсивный характер, благодаря чему в зоне ответственности одного сотрудника реабилитационной службы может быть меньше подопечных лиц, чем при обычном надзоре.

Внутри группы лиц, находящихся под электронным надзором, за последние годы возрос удельный вес людей, проходящих по серьезным обвинениям. Так, в 1987 г. лишь 6% находившихся под электронным надзором лиц имели за собой насильственные преступления, в то время как в 1992 г. их доля возросла до 12%. Удельный вес лиц, совершивших нарушения, связанные с наркотиками, вырос с 14 до 22%; доля лиц, совершивших имущественные преступления (прежде всего речь идет о кражах со взломом), поднялась с 18 до 32%.

В Австралии в течение всего 1992 г. проводился эксперимент по применению электронного надзора. Отбирались лишь лица из числа осужденных, которые в противном случае подвергались бы наказанию в виде тюремного заключения. Длительность электронного надзора могла варьировать от семи дней до одного года. Лицо, помещенное под электронный надзор, могло в любой момент навещаться сотрудником реабилитационной службы. В Западной Австралии электронный надзор практикуется с 1991 г. Группа поднадзорных состоит из осужденных лиц, которым в противном случае грозил срок тюремного заключения до одного года, а также из лиц, находящихся в предварительном заключении. Время пребывания в предварительном заключении в общий срок не засчитывается. Осужденные лица уже отсидели в тюрьме минимум один месяц или треть своего срока (продолжительностью в один месяц как минимум). Из данной категории исключаются лица, совершившие насильственные преступления (за исключением тех, кто получил весьма короткий тюремный срок), поджигатели и торговцы наркотиками. Осужденным всегда назначается электронный надзор в сочетании с общественными работами, даже если их приходится выполнять наряду со своими обязанностями по постоянному месту работы, а также с надзором со стороны реабилитационных служб.

Электронный надзор применяется в нескольких регионах Канады уже с 1989 г. исключительно в отношении осужденных лиц, т. е. людей, которым в противном случае пришлось бы отбывать тюремное заключение сроком от семи дней до четырех месяцев; а также в отношении лиц, уже находящихся в заключении, которым в противном случае пришлось бы еще находиться в тюрьме до четырех месяцев. Из участия в программе обычно исключаются лица, совершившие насильственные преступления либо преступления против нравственности, а также лица, которым еще предстоит отбывать срок тюремного заключения, превышающий четыре месяца. При этом в качестве кандидатов на помещение под электронный надзор могут рассматриваться лишь лица, которые имеют работу или же получают образование, либо активно ищут соответствующие возможности. Иногда такие лица уже состоят под надзором реабилитационных служб. Сперва людей помещают под электронный надзор сроком на 15 дней, после чего срок надзора может быть продлен. Продолжительность пребывания под электронным надзором в принципе не превышает 90 дней. Начиная с 1990 г. появилась возможность помещать осужденных лиц под надзор в рамках интенсивной системы испытания (IPS).

Программа интенсивной системы испытания в сочетании с электронным надзором всегда может представлять собой альтернативу тюремному заключению, поэтому претендовать на участие в ней может каждый осужденный, за исключением лиц, совершивших тяжкие преступления. Правонарушения могут варьироваться от краж, совершенных у работодателя, до насильственных преступлений и преступлений против нравственности. Суд решает, может ли данное конкретное лицо претендовать на участие в программе интенсивной системы испытания.

В конце 80-х годов в Англии и Уэльсе был проведен ряд экспериментов с применением электронного надзора в отношении лиц, освобожденных из предварительного заключения. Его особенностью, по сравнению с вышеизложенным, является следующее. Согласно Закону об уголовном правосудии от 1991 г. в принципе возможно подвергать осужденных домашнему аресту в сочетании с электронным надзором. На лиц, состоящих под электронным надзором, может налагаться на срок не более шести месяцев домашний арест с ежедневной длительностью от 2 до 12 часов. Электронный надзор может назначаться в сочетании с другими мерами наказания. Чтобы иметь право участвовать в эксперименте, надо быть старше 16 лет, проживать соответственно в одном из упомянутых районов, где и пройти через судебную процедуру. Кроме того, согласие на участие в эксперименте и помещение под электронный надзор должно даваться не только осужденным лицом, но также и его домашними и даже владельцем дома.

Интересен опыт Швеции, которая является первым государством -- членом Совета Европы, предложившим альтернативу тюремному заключению посредством интенсивного наблюдения за населением, используя среди прочих средств электронное наблюдение. Специальный закон предусматривал проект, который проводился в течение двух лет в шести экспериментальных районах. Испытательный период начался 1 августа 1994 г.

Те правонарушители, которые получили максимальный срок в два месяца тюремного заключения на территории шести экспериментальных районов, могли подать заявку на участие в таком проекте до начала исполнения приговора. Цель состояла в том, чтобы как можно больше подобных заявлений было удовлетворено. Интенсивное наблюдение начинается не позднее четырех месяцев после вступления приговора в силу. Однако существуют определенные условия, которые необходимо соблюсти, кроме первоначального условия о приговоре не свыше двух месяцев.

Правонарушитель должен иметь постоянное и пригодное место проживания с электричеством и функционирующей телефонной связью. Это означает, что телефонный аппарат должен быть в рабочем состоянии и что счета и расходы должны быть оплачены. Правонарушитель также должен быть в состоянии нести все телефонные расходы, возникающие в связи с электронным наблюдением.

В соответствии с Правилом 55 “Европейских правил по общественным санкциям и мерам” интенсивное наблюдение не ограничивается лишь контролем и надзором. Его цель -- обеспечить положительное содержание всего подконтрольного периода жизни. Поэтому правонарушитель в течение этого периода должен быть способен и желать работать, обучаться или соответственно быть занятым каким-либо иным способом. Любая альтернативная форма занятости должна соответствовать, по крайней мере, работе на половину ставки. Правонарушитель также должен желать участвовать в любой программе мотиваций или перевоспитания личности, планируемой в связи с прохождением условного заключения. Запрещается всякое потребление алкоголя и наркотиков (за исключением тех, что назначены врачом).

В связи с тем, что правонарушители, приговоренные к тюремному заключению и проходящие срок условно, находятся в более выгодном финансовом положении, нежели заключенные в тюрьмах (по крайней мере, это потенциально верно), участвующим в таком эксперименте необходимо платить взнос в 50 шведских крон (приблизительно 7 долларов США) в день. Однако при определенных обстоятельствах взнос может быть отменен.

После подачи письменного заявления для проведения интенсивного наблюдения служба пробации информирует заявителя об основных условиях участия и выясняет, соблюдены ли таковые. В случае, если у правонарушителя нет работы, служба пробации может способствовать его зачислению на утвержденный курс подготовки или обучения, который может начаться в течение разрешенного периода.

Служба пробации разрабатывает план всестороннего наблюдения. Он включает подробный список мест и видов деятельности, продолжительность занятия ими, которым следует правонарушитель. План также включает подробное описание различных форм помощи, которыми может воспользоваться правонарушитель.

Правонарушитель должен подать письменное согласие на осуществление плана всестороннего наблюдения, составленный службой пробации, если он хочет, чтобы его заявление было рассмотрено. Любое лицо или лица, живущие с правонарушителем, также должны дать согласие на интенсивное наблюдение в их доме.

Решение о принятии или отклонении заявления принимается местным районным управляющим тюрьмами и отделами пробации.

Для российского читателя может быть интересным описание электронного мониторингового оборудования.

На правонарушителе имеется маленький передатчик, закрепленный на ремешке вокруг ноги или щиколотки. Передатчик автоматически подает сигналы большой частоты на приемник, который подсоединен к домашнему телефону или электрощиту. (Приемники всегда можно подсоединить в тех помещениях, где имеется телефон, например на работе или образовательном учреждении). Приемник фиксирует сигналы и направляет их в центральный компьютер для последующего сравнения с первоначально одобренным правонарушителем планом мероприятий и временем их проведения. Отклонение от указанного плана мероприятий и времени, а также любая попытка манипуляций или повреждения передатчика или приемника ведут к сигналу в местное учреждение пробации.

Передатчик является водонепроницаемым, его можно носить даже при приеме ванны или душа, однако он не должен входить в контакт с соленой водой. Приемник-- более уязвим, и не должен входить в контакт с водой и сильным солнечным светом.

К передатчику можно прикрепить алкогольно-респираторную трубку для проведения контроля за употреблением алкоголя. Это позволяет использовать способ идентификации голоса (голоса правонарушителей заранее записываются на центральный компьютер) и контакт с кожей для обеспечения правильности идентификации личности, дышащей в трубку.

В дополнение к электронному наблюдению служба пробации использует другие формы контроля, содержание и интенсивность которых зависят от индивидуальных обстоятельств.

В какой-то степени такое наблюдение следует традиционным направлениям -- правонарушитель отчитывается офицеру службы пробации либо в учреждении последнего, либо по телефону. Однако домашние визиты, причем о некоторых заранее не предупреждают и наносят вечером или в выходные дни, происходят, по крайней мере, дважды в неделю и дополняются, там, где это необходимо, контактом по телефону. Служба пробации может назначить одного или более лиц для организации домашних визитов. С целью воспрепятствования употреблению алкоголя или наркотиков правонарушитель обязан сдавать анализы крови, мочи и образец выдыхаемого воздуха, когда этого требует служба пробации. Проверка присутствия на работе или на занятиях по программе перевоспитания личности обычно предпринимается с помощью специального контактного лица в указанном месте.

За плохим поведением, выраженным в любой форме, следует незамедлительная реакция. За небольшие нарушения правонарушитель получает предупреждение или пересматриваются и ужесточаются меры контроля. Серьезные нарушения включают явное отклонение от утвержденного расписания, отказ от требуемой сдачи анализов крови, мочи или дыхания, нахождение под влиянием алкоголя или наркотиков и отказ от выполнения любых законных инструкций службы пробации. Как общее правило, серьезное нарушение поведения сопровождается отменой интенсивного наблюдения. Остаток срока приговора проводится в тюрьме. Решение об отмене принимается исполнительным комитетом пробации, который всегда возглавляется судьей.

Однако правонарушитель в любое время в письменной форме может направить просьбу о том, чтобы интенсивное наблюдение было прекращено. Решение будет зависеть от индивидуальных обстоятельств, явившихся причиной для подачи такого прошения.

Интенсивное наблюдение может быть прекращено, если становится невозможным, кроме как на короткие промежутки времени, поддерживать электронное наблюдение, например из-за пожара или какого бы то ни было нарушения в снабжении электрической энергией или телефонном обслуживании.

В 1995 г. в Новой Зеландии приступили к первому эксперименту с применением электронного надзора, который проводился в городе Окленде. Эксперимент проводился в отношении осужденных лиц, которые освобождаются досрочно с последующим помещением под электронный надзор и которым в противном случае пришлось бы еще какое-то время отбывать тюремное заключение. Лица, приговоренные к тюремному заключению на срок до двенадцати месяцев и (или) к исправительному обучению, а также лица, совершившие достаточно тяжкие насильственные преступления, не могут претендовать на помещение под электронный надзор. Примечательно, что здесь не помещают под электронный надзор именно тех лиц, которые приговорены к тюремному заключению на срок менее одного года. В пользу такого подхода приводят следующий аргумент. Нынешний регламент, по которому производится досрочное освобождение после отбытия одной трети срока заключения, делает излишним электронный надзор в отношении лиц, приговоренных к более коротким срокам заключения. Кроме того, в отношении лиц, виновных в совершении менее тяжких проступков, представляется более естественным применение форм обычного надзора со стороны реабилитационных служб.

Максимальный срок пребывания под электронным надзором составляет 12 месяцев. Минимальный же срок не указывается. Следует учитывать, что срок помещения под электронный надзор может быть, с согласия поднадзорного лица, продлен еще раз максимум на 12 месяцев.

Практика применения электронного надзора в вышеперечисленных странах выявила определенные проблемы в области правового регулирования и практической его реализации.

Мы хотим обратить внимание на некоторые организационные проблемы, которые могут возникать в ходе применения электронного надзора, в том числе от восприятия электронного надзора самими лицами, помещенными под надзор данного вида, а также их непосредственным окружением.

Из материалов различных исследований явствует, что среди тех, кто был помещен под электронный надзор из предварительного заключения, число выдержавших этот надзор до конца меньше, чем среди попавших под электронный надзор лиц из числа осужденных. Это различие может иметь несколько объяснений.

-- У находящихся в предварительном заключении лиц перспективы выглядят менее благоприятно, чем у людей, которые уже осуждены и знают, когда именно им предстоит выйти на свободу.

-- Время пребывания под электронным надзором в период предварительного заключения часто не вычитается из срока тюремного заключения, к которому может быть приговорено данное лицо.

-- Лицам, находящимся в предварительном заключении, обычно оказывается гораздо меньше внимания, а зачастую здесь проявляют и меньшую бдительность в отношении возможных нарушений, чем это наблюдается в отношении осужденных лиц.

-- В США лица, находящиеся в предварительном заключении, чаще всего не должны оплачивать расходы по пребыванию под электронным надзором в отличие от осужденных лиц. Осужденные же могут рассматривать свои денежные взносы как своего рода инвестиции, ввиду чего они проявляют меньшую склонность к нарушению договоренностей.

-- Выявленные различия между людьми, находящимися в предварительном заключении, и осужденными лицами могут, в частности, объясняться и тем, что здесь порой речь идет о категориях людей разного склада.

При практическом осуществлении электронного надзора иногда приходится сталкиваться со следующими организационными проблемами. Случается, что инстанции, дающие свои рекомендации при отборе кандидатов для электронного надзора (полиция, прокуратура, реабилитационные службы), оперируют неодинаковыми критериями. Мало внимания уделяется мерам процедурного характера. При этом иногда наблюдается вялая реакция (или даже отсутствие какой-либо реакции) на нарушения, которые, к тому же, иногда остаются просто незамеченными по той причине, что в некоторых контрольных центрах нужное лицо не всегда оказывается на месте.

Другой важной причиной, по которой общественные санкции до сих пор лишь частично служат своей цели, является отсутствие хорошо организованной финансовой и организационной инфраструктуры. Исполнительные органы в большинстве европейских стран не имеют достаточных финансовых средств, выделяемых из государственных фондов на создание необходимой инфраструктуры, для применения этих общественных санкций. Существует явная нехватка финансовых средств и квалифицированного персонала. Даже когда предоставлялись достаточные бюджетные средства, они в основном являлись перераспределенными финансовыми средствами, отобранными у других видов деятельности службы надзора за условно осужденными, а не выделялись в качестве дополнительных средств. Таково положение вещей почти во всех европейских странах. Это показывает, что вера политиков в жизнеспособность наказаний, не связанных с лишением свободы, не слишком высока. Во всяком случае, не столь велика, как их вера в жизнеспособность системы тюремного заключения, на которую они охотно тратят огромные суммы, составляющие более сотен миллионов долларов в год, с целью увеличения вместительности тюрем.

Вследствие отсутствия необходимой инфраструктуры существует риск, что надзор за исполнением общественных санкций слишком слаб, поэтому судьи теряют уверенность в действенности подобных санкций. В нескольких странах сотрудники службы пробации ощущают, что надзор за отбывающими уголовное наказание несовместим с их профессиональными принципами. Это привело к ситуации, когда во многих случаях общественные санкции больше не выступают альтернативой тюремному заключению, а применяются только в качестве замены штрафа или иных наказаний, не связанных с тюремным заключением.

Применение общественных санкций является частично успешным также и потому, что (это относится прежде всего к малозначительным преступлениям) не запрашиваются отчеты о социальном расследовании. Это означает, что в подобных случаях правонарушитель, представ перед судом, часто не имел до этого момента никаких контактов с сотрудником службы пробации или советником. Поэтому шансы получить альтернативное наказание вместо короткого тюремного заключения очень малы.

Говоря об обратном эффекте общественных санкций, следует обратить внимание еще на один результат, который обычно полностью игнорируется. Речь идет о том, что общественные санкции действительно применяются в качестве альтернативы только к так называемым обычным, “приличным” правонарушителям или правонарушителям, совершившим малозначительные преступления, ведущим более или менее стабильную жизнь. Если рассматривать характеристики правонарушителей, приговоренных к общественному наказанию, то нужно прийти к заключению, что очень важные категории правонарушителей, например, наркоманы, иностранцы, бездомные, встречаются среди них значительно реже.

Это соответствует характеристике состава заключенных, который резко изменился и во все большей степени превращается в свалку тех категории преступников, для которых не предусмотрены общественные проекты, частично из-за нехватки средств, частично из-за недостаточной политической воли. Таким образом, при отборе кандидатов на электронный надзор срабатывает классовый подход, в силу которого все еще отдается предпочтение лицам из стабильного социального окружения, которые уже в силу этого фактора стабильности привносят с собой меньше риска. Люди, имеющие работу и постоянное место жительства, а кроме того, регулярно вносящие плату за телефон обладают наибольшим шансом попасть в группу для помещения под электронный надзор.

В условиях современной России наивно предположить что-нибудь подобное. Но если оставить в стороне техническую сторону дела (браслеты-передатчики и т. п.) и взять за основу саму суть общественных санкций, то многое из вышеизложенного вполне уместно и для нас. В перспективе такие программы можно рассматривать как: 1) альтернативу уголовному наказанию за определенные преступления; 2) содержание обязанностей, возлагаемых на условно осужденных, условно-досрочно освобожденных; 3) новую редакцию принудительных мер воспитательного характера, применяемых к несовершеннолетним преступникам.

Конечно, встает вопрос о том, кто будет назначать и контролировать выполнение таких программ. В вышеперечисленных странах этим занимаются специальные службы пробации с использованием штатных и внештатных сотрудников (например, студентов). В России сегодня в этом направлении могут быть задействованы: подразделения органов внутренних дел (отделы по предупреждению правонарушений несовершеннолетних, службы профилактики, уголовно-исполнительные инспекции); центры социальной реабилитации для лиц без определенных занятий и места жительства; службы социальной реабилитации для несовершеннолетних; подразделения органов юстиции. Для устранения разобщенности между перечисленными организациями следовало бы сосредоточить такую работу в одном месте, а именно в центре социальной реабилитации. Такое предложение в свое время высказывал И.И. Карпец, который писал “о необходимости создания в стране специальной государственной службы надзора, которая аккумулировала бы существующие способы и методы осуществления профилактической работы с неустойчивыми людьми как до, так и особенно после отбытия ими наказания, способы контроля и организации воспитательной работы с людьми, осужденными к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, условно осужденными и освобожденными”. И.И. Карпец считал целесообразным создать такую службу в системе Министерства внутренних дел. Спустя 25 лет после того, как были написаны эти строки, ситуация в стране изменилась. Исполнение уголовных наказаний передается в подразделения Министерства юстиции. Вероятно, и центры социальной реабилитации должны находиться в ведении последнего.