Здоровье человека и факторы, на него влияющие

Положение о связи социальных изменений с характеризующим общество типом патологии впервые выдвинул и обосновал в рамках «медицинской» модели-стресса Гарольд Вольфф /41/. В Европе и Америке все периоды резких социальных сдвигов coпровождались ростом уровня и распространенности болезней, более строго говоря - изменениями уровней заболеваемости для различных видов болезней. Существует ряд теоретических моделей, с различным позиций объясняющих эту зависимость. С психодинамических позиций этиологическая роль стресса сводится к тому, что он вызывает тревогу, конфликт, выступающие базисным компонентом вceх психических расстройств. Поддержка тоталитарной идеологии создает защиту от тревоги, происходящей от либидозных и агрессивных тенденций по отношению к родителям. Социальное давление Советов, по оценке Т. Саца, напоминало роль отца /38/. Распад тоталитарной структуры власти привел к кризису идентичности с его психиатрическими последствиями. Этот процесс описывается в рамках выдвигаемого М. Оплером представления о параллелизме психодинамических и социодинамических процессов при социальных изменениях /35/. Эволюционно-биологнческий подход постулирует значение для адаптивного личностного функционирования интеграции личности с ценностно-нормативными «образцами» культуры данного общества. Разрыв аффилиативных связей с обществом создает чрезмерную социальную стимуляцию с исходом в болезнь. Социально-психологический подход представлен наибольшим числом моделей, поскольку социально-психологический уровень анализа наиболее соответствует процессу социального стресса. Теория утраты П. Марриса /33/ заключается в том, что существует фундаментальный и универсальный «консервативный импульс», направленный на поддержание регулярности происходящего в социальном окружении и придающий всему происходящему субъективное личностное значение. Социальные изменения переживаются как утрата, нарушают структуру интерпретации окружения и потому оказывают глубоко повреждающее воздействие на личность. Теория «биосоциального резонанса» Г. Муса /34/ основывается на предположении, что биологические и социальные переменные образуют некий шаблон совместного варьирования (резонирования). Конкретные состояния этикетируются как болезнь, и при отдельных конфигурациях обозначаются в соматических и социально-средовых переменных. Социальные изменения рассматриваются как изменения прежде всего в шаблонах коммуникации. Вследствие этого некоторые индивиды оказываются изолированными от коммуникационных сетей, а у оставшихся отмечается неконгруэнтность коммуникационной сети информационным потребностям. Изоляция и неконгруэнтность выступают факторами повышения чувствительности к неблагоприятным воздействиям внешних агентов. В лингвоструктуралистской теории Р. Тотмана /39/ утверждается, что в своей обычной социальной жизнедеятельности люди следуют определенным «правилам», организованным подобно языковым структурам. При социальных изменениях появляются препятствия в следовании «правилам», а также изменения в самих «правилах», отражающие изменения объективных характеристик социального окружения. Неспособность следовать «правилам» вызывает состояние психологического дистресса как «предшественника» (прекурсора) психосоматической болезни. Отсюда следует, что психосоматические болезни имеют эволюционное значение, так как представляют собой механизм саморазрушения, защищающий вид от социально излишних индивидов, плохо приспособляющихся к изменениям окружения. В теории салютогенеза А. Антоновски /25/ здоровье рассматривается как переменная, зависимая от влияния стрессора, общих ресурсов резистентности (сопротивляемости) индивида и чувства когерентности, то есть соответствия. Чувство когерентности определяется как восприятие окружения в виде связного и внутренне непротиворечивого целого. Это чувство развивается в годы становления личности и модифицируется во взрослости. Социальные структуры, в которых протекает повседневная жизнедеятельность людей, воздействуют на их переживания в направлении поддержания чувства когерентности. Повреждающее влияние социальных изменений связано, таким образом, с разрушением чувства когерентности. Формализованная модель влияния социальной дезинтеграции на здоровье предложена Д. Доджем и В. Мартином /30/. Согласно этой модели распространение социально индуцированного стресса в популяции варьируется обратно пропорционально стабильности и прочности социальных отношении в этой популяции. Показателем воздействия социального стресса на индивида является конгруэнтность статуса, то есть соответствие его статусной позиции в различных социальных ролях. Соответственно уровень первичной заболеваемости и распространенность (болезненность) хронических болезней в популяции варьируется обратно пропорционально статусной интеграции общности. Модель представляет соотношение острых и хронических болезней в популяции в виде континуума, одним из полюсов которого выступает острая болезнь, вызванная инфекционным агентом, где воздействие стресса минимально, а другим - хроническая болезнь, в возникновении и течении которой воздействие стресса максимально. Модель верифицирована на данных вторичной статистики для популяции США по сердечнососудистым заболеваниям, туберкулезу, злокачественным опухолям, сахарному диабету и не подтвердилась только для сахарного диабета. Нетрудно заметить, что все приведенные теории влияния социальных изменений на здоровье популяции описывают протективные в отношении повреждающего действия социального стресса факторы, присутствующие в социально стабильном обществе.

Все исследования влияния социальных изменений на здоровье популяции можно подразделить на три группы:

- исследования эффектов потери работы (безработицы);

- микроуровневые эпидемиологические исследования связи экономической нестабильности и здоровья, выполненные либо по ретроспективному, либо по про-спективному плану;

- макроуровневые эпидемиологические исследования с использованием вторичных статистических данных.

Все они имеют общие ограничения, делающие выводы каждого отдельного исследования не окончательными и не исчерпывающими: ни один из существующих исследовательских подходов не в состоянии охватить в одном исследовании все основные аспекты изучаемого феномена; причинная интерпретация результатов затруднена, поскольку отсутствие экспериментального контроля позволяет допустить существование других переменных, не учтенных в исследовании «естественные эксперименты» имеют ряд уникальных характеристик, что не позволяет сравнивать их исходы; несовершенство существующих, даже наиболее сложных исследовательских планов ограничивает генерализуемость и интерпретируемость результатов.

Было проведено исследование в 1978-1980 годах на выборке из 500 домовладений, методом «взрывов», то есть ежемесячных телефонных интервью с применением методологии «жизненных случаев», а также с фиксацией «психологических» симптомов, субъективного состояния здоровья, социальной поддержки, производственных и экономических трудностей. Исследования показали рост риска ухудшения здоровья при нарастании экономических трудностей. Предложено два основных объяснения этого влияния: «провокации», то есть прямого стрессогенного влияния экономических трудностей, и «вскрытия», когда за медицинской помощью обращаются люди, ранее не лечившиеся или переносившие заболевания в субклинической форме. Больше данных было получено в пользу гипотезы «вскрытия», однако не исключено возможности действия скрытого третьего фактора /29/. Одним из разделов базисного Чикагского исследования процесса стресса явилось изучение алкоголизации как стратегии преодоления вызванного стрессом напряжения. Исследование было проведено в 1972 году на территориальной выборке с повторным интервьюированием в 1976-1977 годах. Экономические факторы оценивались по показателям дохода и актуально переживаемого экономического напряжения. Регрессионный анализ выявил, что экономические трудности вызывали тревогу. При низком чувстве мастерства и низкой самооценке вероятность употребления алкоголя для купирования связанной с экономическим стрессом тревоги увеличивалась втрое. Поскольку, как постулирует транзактная модель стресса, для переживания стресса решающее значение имеет когнитивный компонент, воспринимаемое экономическое благополучие - центральная переменная повреждающего действия экономического стресса. Помимо уровня удовлетворения базисных потребностей, требования индивида к доходу и потреблению реализуются еще на двух уровнях: поддержания определенного уровня стандартов жизни и чувства заслуженности вознаграждения за свой трудовой вклад и личные достоинства. При длительно существующей неспособности экономики удовлетворить эти требования возникает социальное давление на индивида в направлении редукции потребления и экономических притязаний и (или) повышения личной продуктивности. Однако оба эти пути адаптации требуют не столько изменения экономического поведения, сколько культурных изменений. Если адаптация не достигается, проявляется широкий спектр видов психологической дисфункции - суициды, собственно психические расстройства, невротические реакции, делинквентное и криминальное поведение. Повышается не только уровень госпитализации, но и уровень обращений в амбулаторно-поликлинические учреждения, связанный с «симптомами деморализации» - депрессивными и вегетативными. Механизм такого влияния экономического спада включает в себя помимо стресса, непосредственно индуцируемого у индивида экономическими трудностями, общий уровень стресса в популяции. В борьбе за выживание обесцениваются здоровье и производственная безопасность, что позволяет руководителям предприятий ухудшать условия труда, из-за снижения расходов разрушается система социального обслуживания, включая систему здравоохранения. Нарушаются сети социальной поддержки, в частности, в семье, где стрессогенные переживания ведут к нарастанию семейной дисгармонии. С 1991 года на территории России увеличилось число случаев психических расстройств, болезней органов пищеварения, гипертонической болезни и сахарного диабета с их «омоложением», самоубийств, инфекционных заболеваний /4/. Параллельно отмечался эксцессивный рост преступности и криминальной смертности, наркотизации и алкоголизации населения /9/. Данные по Москве говорят о накоплении эффекта хронического стресса в виде роста числа психосоматических заболеваний и психических расстройств, связанных с инфекционной патологией. Больных же с собственно психическими расстройствами изменение социально-экономической ситуации затронуло мало /7/. При оценке этих выводов следует, однако, учитывать специфику накопления и выявления больных (в частности, шизофренией) в Москве /16/. Также для Москвы устанавливается совпадение по годам в уровне смертности от сердечно-сосудистых заболеваний для субпопуляций отдельных районов города и нарастания эмоционального напряжения, вызванного социально-экономическими изменениями /6/. В ряде опросных исследований, проведенных как по общероссийской, так и по региональным выборкам, зафиксированы индуцированная экономическим стрессом тревога, снижение чувства субъективного благополучия и астено-невротическая симптоматика у большей части респондентов /19/. Ю.А. Александровский (1992) определяет эти массовые нарушения как социально-стрессовые расстройства и обращает внимание на значение в их формировании затяжного характера и усугубления сложившейся социально-экономической ситуации. Специального анализа заслуживает влияние экономического кризиса на здоровье населения Санкт-Петербурга. Здесь также отмечается резкий рост преступности, заболеваемости алкоголизмом, нарко- и токсикоманиями и числа самоубийств. За период 1990-1993 годов отмечался и рост инфекционной патологии (дифтерия, сальмонеллез, псевдотуберкулез, лептоспироз), венерических заболеваний, туберкулеза, алкогольных и лекарственных отравлений. Несколько менее было выражено увеличение заболеваемости бронхиальной астмой, сахарным диабетом, гастродуоденальными и алиментарными расстройствами, а также онкологической патологии. Более половины причин смерти составили сердечно-сосудистые заболевания. Возросла смертность от инфаркта миокарда и острой пневмонии. Отмечалось значительное утяжеление течения названных заболеваний. Однако наряду с этим снизился как уровень обращений за амбулаторно-поликлинической помощью, так и уровень госпитализации в соматические стационары /11/. Как видно из приведенных данных, изменения состояния здоровья населения России в условиях экономического спада отмечаются в направлении, в общем ожидаемом исходя из рассмотренных теоретических моделей и результатов проведенных в странах Запада эмпирических исследований. Вместе с тем выявляются три существенных отличия, требующих особого рассмотрения. Во-первых, это особая тяжесть повреждающего воздействия стресса социальных изменений на популяцию. Сравнение приведенных данных по Санкт-Петербургу с данными по психиатрической и психосоматической заболеваемости в блокадном Ленинграде, интерпретированными Т.Я. Хвиливицким (1988) с позиций уровня стресса на разных этапах развития военной ситуации, позволяет говорить, по меньшей мере, о сопоставимости патогенных эффектов. Одним из объяснений этого может быть снижение биологических и психологических ресурсов резистентности (сопротивляемости) популяции до начала периода социальных изменений. Другим объяснением служит затяжное действие стресса. Р. Лазарус выдвигает теоретическую модель «повседневных тревог и забот», согласно которой длительно существующие трудности оказывают более сильное патогенное воздействие по сравнению с массивным, но кратковременным стрессом. Эта модель получила надежное эмпирическое подтверждение на материалах базисного исследования в графстве Аламеда. Наконец, стресс социальных изменений может отнюдь не ограничиваться экономическим стрессом, но включать в себя аккультурационный стресс, вызванный необходимостью принятия не только западных шаблонов потребления, но и западной модели политического устройства общества, производительности и связанных с ними социально-политических ценностей. В некоторых неблагоприятных формах аккультурационный процесс, то есть усвоение чуждых данной культуре ценностей, норм и стереотипов поведения, оказывает сильное повреждающее действие на здоровье популяции. Во-вторых, тип патологии, вызванной стрессом социальных изменений, отличается от предсказываемого моделью Д. Доджа и В. Мартина, а именно включает в себя рост не только психосоматических, но и инфекционных заболеваний. Это может быть объяснено подавляющим (супрессорным) действием переживаемого стресса на иммунную систему, наблюдающимся при пока не выясненных условиях /14/. В-третьих, устанавливается характер обращения за медицинской помощью, отклоняющийся от описанного в западной литературе гомогенного повышения уровней обращаемости и госпитализации. Здесь отражается не столько снижение потребности в лечебно-профилактической помощи, сколько несоответствие между этой потребностью и возможностью ее своевременного и качественного обеспечения /5/. На фоне увеличения числа заболеваний, накопления больных в популяции, утяжеления течения и неблагоприятных сдвигов в структуре патологии ресурсные возможности системы здравоохранения не только не сохранились, но и снизились параллельно ухудшению общей экономической ситуации. Отсюда следует, что в условиях экономических изменений целесообразен перенос центра тяжести усилий по охране здоровья населения на программы первичной профилактики в общности. Такие программы предполагают значительную гибкость стратегий помощи и широкое привлечение добровольцев и профессионалов-немедиков (психологов, юристов, социальных работников, священников). В разумных пределах подобные программы могут утилизировать и различные виды альтернативной психоневрологической помощи, которая сегодня охватила широкие слои населения, но оказывается почти бесконтрольно. Социально-психологическая проблематика занимает одно из центральных мест в здоровье, как в силу приоритетности тем изучения, так и в силу разработанности своего теоретического и экспериментального аппарата. Ключевые социально-психологические темы здоровья это структурные и культурные факторы социального окружения, с которыми связана социальная детерминированность здоровья населения. Подход с позиций социальной психологии здоровья высокопродуктивен для решения задач формирования экономически и социально эффективной индустрии. Главным условием, определяющим экономическое процветание западных культур, выступает готовность и способность к быстрым социальным изменениям. Процессы депопуляции, интенсивно протекающие в нашей стране на фоне социальных изменений, привлекают внимание к тем областям социальной психологии здоровья, достижения которых могут быть использованы для уменьшения повреждающего воздействия стресса социальных изменений методами первичной профилактики.

1.6 Влияние городской экологии на здоровье населения и на демографические процессы

Особую роль в обострении проблем взаимодействия человека с окружающей средой сыграла урбанизация. Индустриальная революция породила революцию экистическую; изменения поселенческой структуры привели к смене типа общества - из сельского оно превратилось в городское. Результатом явились территориальная концентрация людей, производственных и иных ресурсов, особенно энергии, расширение искусственной среды обитания человека и обострение проблемы отходов жизнедеятельности человека. К середине и второй половине ХХ в. во многих странах горожане стали большинством населения. Это значит, что радикально изменилась микросреда обитания большинства жителей Северной Америки, Западной Европы и России. Воздух, вода, почва - все это оказалось под мощным антропогенным воздействием. Следует упомянуть также мало изученную в плане влияния на человека полевую среду (электромагнитные, торсионные и другие поля), множество неизвестных химических, радиационных и других факторов, специфику социально-психологических контактов в результате скученности людей в городах, развития средств массовой информации и коммуникации и т.п. Неблагоприятные экологические последствия техногенной модели развития универсальны для современной цивилизации. При этом вклад России в кризисный потенциал Земли оказался велик не только из-за численности населения и не из-за хозяйственной нагрузки на территорию. Одна из главных причин - отсутствие длительное время контроля за последствиями хозяйственной деятельности государства - монополиста в сфере производства. Универсальные негативные полследствия урбанизации в СССР были усилены весьма специфическими механизмами, что позволяет говорить об историческом феномене советской урбанизации. С 1930-х гг. города превращались в поселения при предприятиях, в конгломерат принадлежавших ведомствам фабрик и заводов и спальных районов при них. Местные власти не имели источников финансирования, и их право контролировать деятельность предприятий было предельно ограничено. Существовала практика фактически бесплатного использования ресурсов хозяйствующими субъектами. Последние были заинтересованы в развитой социальной инфраструктуре, которая напрямую зависела от величины города. Поэтому субъекты экономической деятельности стремились к размещению новых и к расширению действующих производств в более крупных поселениях; преобладающие миграционные потоки шли из села в малые и средние города, из последних - в большие и крупные. Следствием стали обезлюдевшие села, упадок и запустение малых городов, гипертрофированный рост относительно немногих поселений - преимущественно промышленных и административных центров. В 1960-1980-е гг. эти явления дополнились мощным процессом агломерирования - концентрации и роста на относительно ограниченной территории ряда тесно взаимосвязанных, а часто и сливающихся друг с другом городских и сельских поселений. Все это резко усилило экологическую нагрузку не только на городскую территорию, но и на обширные пространства вокруг. Так, Москва и область потребляли воду из бассейнов рек, отстоящих на сотни километров, стягивали мощный грузопоток со всей страны, загрязняя воздушные и водные ресурсы целых регионов. Какими могут быть экологические последствия экстраординарных ситуаций даже в небольших городах, наглядно продемонстрировала чернобыльская катастрофа, оставившая радиоактивный след на всей Земле, подорвавшая здоровье сотен тысяч людей, вызвавшая потоки экологических беженцев в трех славянских республиках. Хотя АЭС размещались в относительно небольших городах СССР, практически в каждом большом поселении имелись хозяйственные объекты, способные вызвать мини-чернобыли. Что зачастую и происходило - без широкого общественного резонанса из-за отсутствия информации. В конце 80-х гг. более 100 советских городов были признаны зонами экологического бедствия. Содержание вредных, опасных для жизни и здоровья людей веществ в воздухе и воде превышало там нормы в десятки и даже сотни раз. На Западе, в развитых странах с рыночной экономикой, необходимость экологического подхода к экономике была осознана раньше. Иное положение сложилось в СССР. Плановая экономика оказалась самоедской: производство ради средств производства. Основным показателем хозяйственной активности со времен индустриализации оставался вал, а потому предприятия, министерства и ведомства были заинтересованы в максимальном расширении своей деятельности, даже если ее конечный результат имел нулевую или даже отрицательную общественную ценность. Безудержная «мелиорация», выведшая из строя - вследствие засоления и заболачивания почв - миллионы гектаров угодий; массовое возведение ГЭС, в том числе на равнинных реках, с затоплением плодородных земель и населенных пунктов; строительство экологически опасных предприятий, часто губившие ресурсы, в миллионы раз более ценные, чем продукция самих предприятий (например, загрязнение Байкала и Ладоги), - все эти и другие экологические просчеты и даже преступления нельзя рассматривать просто как плату за «прогресс современной цивилизации. Это в первую очередь продукт системы, в которой была нарушена обратная связь между реальными общественными потребностями и экономическими механизмами. В результате СССР в 1970-1980-е гг. производил больше всех в мире минеральных удобрений, стали, нефти, газа и т.п., а по уровню потребления безнадежно отстал от всех развитых стран. Экономическая система СССР была организована так, что целью производства оказывался не конечный, а промежуточный продукт, и практически все отрасли добывающей промышленности работали с ничтожным кпд. Так, в отходы в конце 1980-х гг. в горной промышленности шло до 90 - 95% добываемого сырья, в лесной - 73 - 74%. В этой практике сыграла свою роль и философия «борьбы» с природой, «покорения» природы. Стремление к безудержной эксплуатации природных богатств оборачивалось не только экологическими, но и экономическими потерями. К середине 80-х гг. в стране около 60% всей продукции производилось без учета общественных потребностей. Россия стала главной жертвой порочной практики производства ради производства. Именно в нашей республике добывалась основная масса сырья, здесь был сосредоточен основной индустриальный потенциал страны, в том числе большинство вредных, природоразрушающих производств. В России, где проживал лишь 51% населения СССР, производилось 90% нефти, 79% газа, 81% поливинилхлоридной смолы, 65% полиэтилена, 57% готового проката черных металлов. Растратная экономика вела к расхищению национальных богатств: они либо пускались на «самовоспроизводство средств производства», либо, как нефть и газ, в огромных количествах продавались за границу. В результате неэквивалентного обмена и в отношении с союзными республиками, Россия практически бесплатно передавала большую часть созданного на ее территории общественного продукта за пределы политико-административного образования. Все это не могло не усугублять тяжелую экологическую обстановку. Экологические проблемы страны особенно ощущаются в городах. Бездумная хозяйственная деятельность привела не только к ухудшению среды обитания горожан, но и - в ряде случаев - к ее уничтожению. Так, в результате строительства ГЭС на равнинных реках были затоплены более 160 городов и поселков городского типа, около 5 тыс. сел и деревень. Именно в городах концентрируется основная масса промышленных предприятий, крупных электростанций всех видов, других хозяйственных объектов. Скопление большого количества людей неизбежно создает дополнительную, специфически городскую экологическую нагрузку. Таким образом, являясь источником экологического загрязнения для окружающих территорий, город сам становится жертвой самоотравления. Росту городов сопутствуют загрязнение воздушного бассейна, водных источников и почвы, сокращение сельскохозяйственных площадей на примыкающих территориях. Сегодня городская среда во многом агрессивна по отношению к человеку. Помимо очевидного влияния на здоровье загрязненного воздуха и питьевой воды горожанин оказывается еще и в зоне воздействия целого ряда факторов, влияющих на органы чувств и нервную систему, а через них и на состояние всего организма. Очень существенным фактором является шум. Один из его источников - автомобильный транспорт. На магистральных улицах уровень шума достигает 95 дБ. Не меньшее воздействие оказывает шум, производимый трамваями, поездами метро. Шум отвлекает человека, мешает сосредоточиться, вызывает изменение функционального состояния центральной нервной и сердечно-сосудистой систем. Ишемическая болезнь сердца, гипертония, повышение содержания холестерина в крови в крови встречаются чаще у людей, проживающих в шумных районах. Под воздействием шума нарушается сон, после пробуждения люди чувствуют усталость, головную боль. Со временем это приводит к переутомлению, снижению работоспособности, болезням. Помимо звуковых волн, воспринимаемых нами как шум, существует инфразвук - неслышимые человеческим ухом низкочастотные колебания. Есть природные источники инфразвука - морские волны. Ветер, грозовые разряды, но есть и антропогенные - взрывы, орудийные выстрелы, работающие механизмы, трансформаторы и пр. Предполагается, что колебания частотой 6 Гц совпадают с альфа-ритмом головного мозга - под их воздействием возникает ощущение морской болезни, усталости, они могут привести к потере зрения и даже смерти. Инфразвук с частотой 7 Гц более опасен для человека - он может привести к остановке сердца. На психику человека подавляюще воздействуют и ритмические сигналы, поступающие от равномерно работающих механизмов - конвейерных линий фабрик и заводов, эскалаторов и транспортеров, станков и т.п. Утомляет зрение и нервную систему вид равномерно перемещающейся ленты транспортера или множества сходных движущихся объектов, например машин или пешеходов. Агрессивность визуальной городской среды проявляется также в ее однообразии. Утомляют однообразные современные многоэтажные здания, интерьеры помещения, ряды гаражей и т.д. Замечено, что в городских условиях близорукость встречается чаще в 1,5 - 2 раза, чем в сельской местности. Вынужденные постоянно рассматривать однообразные близкие объекты, горожанин перенапрягает зрение. Возможно, однообразие пейзажей некоторых районов страны, например, тундры, где большую часть времени лежит снег, влияет на то, что в северных районах частота близорукости достигает 32,5%, в то время как в южных районах - 3,7 - 5,3%. Воздушная среда городов насыщена агрессивными запахами. Это запахи бензина, различных масел, красок и масел, выхлопных газов автомобилей, свежего асфальта и мебели из ДСП, запах гари и резины. Это и более приятные, но не менее опасные для здоровья запахи дезодорантов, духов, стиральных порошков, способные вызывать аллергическую реакцию. А запахи доминирующих в городе производств?! Почти каждый город имеет свой специфический запах. По запаху легко можно узнать города-металлурги, города-химики, города с рыбной промышленностью и т.д. Во многих случаях выбрасываемые в воздух вещества не только оказывают раздражающее действие на обоняние и нервную систему, но, и, попадая в организм, наносят вред здоровью. Еще одна сторона жизни современных городов - образование и накопление огромного количества твердых, жидких, газообразных отходов как промышленного, так и бытового происхождения. Жидкие отходы просачиваются в грунт и загрязняют источники питьевой воды и грунтовые воды, газообразные - вызывают смог, отравляя все живое своими ядовитыми парами. Огромную проблему создают твердые отходы. На сегодняшний день в городах страны накопилось 55 млн. т. бытовых отходов - и то только на зарегистрированных свалках. В Москве ежегодно образуется около 2,5 млн. т. твердых бытовых отходов и около 6 млн. т. промышленных. Из них только 10% бытовых и около 50% промышленных отходов подвергается переработке. Основную массу твердых отходов (до 74%) составляют бумага и пищевые отходы, но немало и долго не разрушающихся пластмасс и синтетических материалов. Сжигать их нельзя, так как при этом выделяются многочисленные токсичные вещества (диоксин, фтористые соединения и т.д.). В черте Москвы находится 108 свалок, каждая занимает от 6 до 50 га земли. В целом по стране более 20 тыс. га. занимают свалки. Часть бывших свалок, оказавшихся в черте городов, застраиваются жилыми кварталами. Однако продолжающий выделяться биогаз - результат разложения органических веществ - создает взрыво- и пожароопасную ситуацию. На свалках в большом количестве размножаются грызуны, являющиеся переносчиками различных инфекционных заболеваний. Свалки бытовых отходов загрязняют окружающую среду, создавая эпидемиологическую и токсикологическую опасность: страдают атмосферный воздух, почва и грунтовые воды. Почвы и растительность загрязняются на расстоянии до 1,5 км от свалок. Систематическое использование загрязненной воды приводит к снижению иммунитета и развитию лейкозоподобных заболеваний у человека и домашних животных. Наиболее опасным является фильтрат - результат просачивания дождевой воды через слой твердых отходов. Сроки его выхода для песков составляют 1 год, а для глин до 25 лет после захоронения отходов. Вблизи свалок в почве и грунтовых водах обнаружены соединения мышьяка, кадмия, хрома, свинца, ртути, никеля. Каждый выброшенный аккумулятор для автомобиля содержит до 9,5 кг свинца. Рост потребности в люминесцентных и дугоразрядных лампах увеличивает опасность заражения окружающей среды ртутью. Резкое ухудшение экологического состояния среды увеличило количество инфекционных и онкологических заболеваний. Так, если в 1970 г. на 100 тыс. населения было 198 онкологических больных, а в 1980 г. - 231, то в 1990 г. - 265. Значительная часть генетических отклонений обусловлена мутагенными факторами среды. В 1980-е гг. в стране около 10% детей (200 тыс.) рождались с психическими и физическими недостатками, около 30 тыс. - мертвыми, около 25% - недоношенными ввиду неправильного развития по генетическим причинам. Частота пороков развития в 1933-1935 гг. составляла 4 - 7,7%, в 1950-е гг. - 8,5 - 12%, в 1970-е гг. - 14 - 17%. В отдельных городах в настоящее время около четверти детей имеют пороки развития. Только недавно люди узнали, что из всех родившихся только 40% можно отнести к группе здоровья, к концу первого года жизни их остается уже 30%. Негативная динамика состояния окружающей среды оказывает существенное влияние и на уровень смертности российского населения. Так, на 1000 человек населения в 1980 г. умерших было 11, в 1990 г. - 11,2, в 1995 - 15,7. По продолжительности жизни наша страна оказалась на последнем месте среди всех развитых стран мира, а по количеству заболеваний - на первом. Влияние городской среды на уровень смертности исторически существенно менялась. Первые статистические данные, относящиеся к Х1Х столетию, свидетельствуют о более высокой смертности горожан в сравнении с сельским населением, причем этот показатель рос при увеличении города. Постепенно возобладала тенденция к уменьшению показателей смертности горожан, к концу 1980-х гг. ситуация радикально изменилась: городских жителей меньше, чем сельчан затронула негативная тенденция показателей смертности. Специалисты считают, что уровень смертности в городах - результат баланса позитивных и негативных воздействий урбанизации на здоровье человека. К негативным относят следующие факторы:

- повышенную эпидемическую опасность в результате концентрации большого количества числа жителей на малой территории;

- повышенные стрессовые нагрузки, гиподинамия в результате городского образа жизни;

- загрязненность городской среды промышленными и бытовыми отходами, выхлопными газами и т.д.

К преимуществам города, влияющим на продолжительность жизни, обычно причисляют следующие факторы:

- комфортность жилища, развитое коммунальное хозяйство и инфраструктуру в целом;

- более развитую и доступную систему медицинского обслуживания;

- интенсивность санитарных мероприятий и развитие индустрии отдыха.

В конце 1980-х гг. Отдел демографии НИИ Госкомстата СССР применил к материалам переписей две методики, позволяющие изучить влияние урбанизации на смертность:

- на основе группировки городов по величине;

- на основе группировки городов по уровню смертности ото всех причин.

Все факторы смертности были классифицированы как экзогенные, т.е. внешние (смертность от инфекций, болезней органов дыхания, пищеварения, отравлений, травм, несчастных случаев) и эндогенные, внутренние (болезни системы кровообращения, злокачественные новообразования и др.).

Результаты исследований причин смерти по категориям городов РСФСР 1979 г. свидетельствуют о заметных половых различиях в факторах смертности. Так, у женщин вероятность смерти от несчастных случаев, травм и отравлений для всех категорий городов была примерно в 3 раза меньше, чем у мужчин, а по экзогенным причинам в целом - примерно в 1,5 - 2 раза меньше. Однако для женщин, и для мужчин вероятность смерти от экзогенных причин уменьшилась с увеличением размеров города, а от эндогенных - стабильно росла. Были выявлены и существенные территориальные различия. Наиболее неблагоприятная экологическая ситуация сложилась на северо-востоке страны. В целом горожане чаще, чем сельские жители, страдают неврозами, заболеваниями сосудов мозга, болезнями центральной нервной системы, органов дыхания. На здоровье населения влияет величина города сама по себе, так как для большинства крупных городов характерным является интенсивное загрязнение атмосферы, причем загрязняющих агентов насчитываются сотни. Однако выводы об усилении загрязнения города по мере роста численности населения правомерны лишь для поселений с числом жителей менее 100 тыс. В более крупных городах уровень загрязнения почти не растет, однако заметна дифференциация в различных районах. С увеличением города доля мобильных источников (в основном автотранспорта) в общем загрязнении атмосферы увеличивается и достигает 60 - 70%. Вместе с тем именно размещение конкретных вредных производств определяет опасность городской среды для здоровья горожан. Взаимосвязь между показателями здоровья населения и типами городов была выявлена в специальном медицинском исследовании. За основу анализа было взято воздействие загрязнения среды на детский организм - как наиболее восприимчивый к влиянию вредных факторов. При этом на материале 30 городов были выявлены типичные структуры загрязнения (по четырем условным уровням):

- первый, допустимый уровень; характеризуется наименьшей заболеваемостью;

- второй, умеренно опасный; характеризуется отклонением показателей физического развития на 10 - 30%, увеличением суммарной заболеваемости на 10 - 20%, а болезней органов дыхания - на 10 - 50%;

- третий, опасный уровень; ведет к функционально-морфологическим отклонением на 30 - 100%;

- на четвертом, чрезвычайно опасном уровне суммарная заболеваемость детей по сравнению с относительно чистыми районами возрастает в 2 раза, количество заболеваний органов дыхания - до 3 раз; часто встречаются патологии беременности и родов.

Допустимый уровень загрязнения наиболее характерен для малых городов с небольшой промышленностью, где умеренно опасная степень загрязнения распространяется обычно на 10 - 20% территории. Несколько хуже обстоит дело с загрязнением среды в средних и малых городах машиностроительного профиля (опасная и чрезвычайно опасная степени не встречаются, а умеренно опасно загрязнено до 50% территории). В крупнейших городах с многоотраслевой промышленностью встречаются все четыре степени загрязнения: (чрезвычайно опасная - 1 - 5% территории, опасная - 10 - 20%, умеренно опасная - 30 - 50%). Относительно чистая территория занимает в таких городах от 30 до 50%. Существенное влияние на городскую среду оказывают не только стационарные источники загрязнения (промышленные предприятия и т.д.), но и мобильные, преимущественно автотранспорт. Так, средний и малый город с интенсивным автотранспортом может иметь худшую структуру загрязнения территории, чем крупные поселения. Для такого типа городов характерна чрезвычайно опасная степень загрязнения 10% территории, опасная - 20%, умеренно опасная - 50 - 60%, а допустимая фиксируется лишь на 10 - 20% территории. Худшая структура загрязнения характерна для крупных и средних городов с металлургическими предприятиями. В таких городах вообще нет относительно чистых территорий, умеренно опасно были загрязнены от 30 до 50%, опасно - от 50 до 100% площади поселения, а доля чрезвычайно опасно загрязненных территорий - 10 - 20%. Относительно благоприятная для жизни и здоровья населения окружающая среда характерна лишь для малых городов с небольшой промышленностью. По данным 1989 г. только 27,1% населения жили в таких городах, т.е. в экологически опасных условиях жили 3/4 населения. Кроме того, в конце 1980-х гг. десятки российских городов признаны зонами экологического бедствия.

Итак, в современное время большинства российских граждан проживают либо на умеренно опасной для жизни и здоровья территории, либо на опасной и очень опасной. Отмечается быстрый рост числа наследственных заболеваний. Наряду с другими факторами обострившийся экологический кризис ведет к неблагоприятной демографической ситуации, в том числе к фактически начавшемуся процессу вымирания россиян.

1.7 Здоровье населения и трудовой потенциал общества

Понятие трудового потенциала появилось в середине 70-х годов текущего столетия. Благодаря возникшим потребностям во всестороннем использовании способностей человека, широкое распространение приобретают научные исследования человеческого фактора, его новых возможностей и специфической роли в сфере производства материальных благ и услуг. Очевидность этого, не вызывающего сомнений факта, свидетельствует о наступлении совершенно нового этапа производственных отношений: «ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница - общество с промышленным капиталистом». Во главе же общества, где главной производительной силой служит трудовой потенциал человеческих ресурсов, решающее значение должны иметь государственные и общественные институты управления. Поэтому затраты государства и общества на формирование трудового потенциала относятся к вложениям в, так называемый, «человеческий капитал». В экономике труда «трудовой потенциал» это достаточно новое и не до конца разработанное научное понятие, без которого, наверное, можно было бы обходится до определенного момента, оперируя исключительно понятием «трудовые ресурсы». В научной литературе трудовые ресурсы обычно рассматриваются в совокупности как масса труда, которая находит или может найти применение в трудовой деятельности. Однако в условиях сложившегося уровня развития производительных сил, основанных на интенсивной эксплуатации «человеческого капитала», а также растущих производственных потребностей в высококвалифицированных специалистах данное понятие уже не в состоянии в полной мере обеспечить научное обоснование эффективности экономического использования рабочей силы. Поэтому возникает необходимость в более глубоких аналитических исследованиях качественных сторон трудовых ресурсов - трудового потенциала. Данные обстоятельства предопределили появление активного интереса к изучению трудового потенциала населения, представляющего собой, в общих чертах, реально используемые и возможные к употреблению свойства рабочей силы. При этом следует особо отметить, что трудовой потенциал это не только потенциальная возможность развития и совершенствования производственно-хозяйственной деятельности, но также и основа, базис, необходимость самой трудовой деятельности.

Ни одна научная работа, в которой бы серьезно анализировался трудовой потенциал, не обходит своим вниманием рассмотрение его структуры. Как было уже отмечено ранее, понятие трудового потенциала это достаточно новое и не вполне устоявшееся в научных кругах понятие, при трактовке которого пока еще допускаются различные, но не слишком существенные расхождения в определении самого термина. Поэтому нет ничего удивительного в том, что до настоящего времени не существует единого, признанного большинством представления структуры трудового потенциала. В научных исследованиях трудового потенциала населения предлагаются различные формы этой структуры, которые, как правило, диктуются решением конкретных задач, стоящих перед исследователями. В настоящее время можно выделить три типа структур трудового потенциала. Эти структурные типы определяются рамками методологических подходов, применяемых авторами в своих исследованиях при решении, стоящих перед ними проблем. Эти методологические подходы, на основании которых формируются типы структуры трудового потенциала, условно обозначены следующим образом:

- количественный или измерительный подход;

- абстрактно-теоретический подход;

- традиционный системный подход.

Количественный или измерительный подход

Сущность этого подхода заключается в том, что с его помощью, возможно, реально измерить величину трудового потенциала на основании количественной оценки структурных элементов, составляющих трудовой потенциал. При этом, однако, возникает проблема из-за сопоставления качественно различных элементов структуры трудового потенциала. Таким образом, успешность применения данного подхода, в целях измерения величины трудового потенциала общества в целом, будет зависеть от наиболее оптимального решения задачи интегральной оценки структурных элементов трудового потенциала.

Первый тип структуры трудового потенциала, образованный при помощи количественного (измерительного) подхода, представляет собой совокупность следующих качественных характеристик:

- состояние здоровья;

- общеобразовательный уровень;

- профессиональное образование;

- трудовые навыки.

Несложно заметить, что данный состав трудового потенциала во многом определяется и зависит, в конечном счете, от уровня жизни населения, который «выступает в качестве важнейшего условия формирования, воспроизводства и эффективного использования трудового потенциала общества». В свою очередь, при увеличении эффективности использования трудового потенциала и при увеличении его востребованности в производственной деятельности растет не только уровень жизни, но и улучшается качество удовлетворения материальных и духовных потребностей людей (качество жизни). Таким образом, признается, что уровень жизни и трудовой потенциал населения - два взаимосвязанных фактора, от влияния которых во многом зависит как преодоление кризисных ситуаций в экономике, так и снижение социальной напряженности в обществе.

Абстрактно-теоретический подход

В отличие от предыдущего подхода, отличающегося в основном сугубо прикладным характером, целью этого является теоретическое обоснование непосредственно структурных элементов и социально-экономических типов связей между данными элементами, образующих в совокупности комплексное представление трудового потенциала. Абстрактно-теоретический подход, применяющийся к структуре трудового потенциала адекватен по своему назначению структурно - функциональному анализу, применяющемуся для изучения сложных социальных структур. Для данного подхода представляет проблему сведение сложных и достаточно абстрактных понятий, характеризующих элементы структуры, к более простым и удобным для измерения компонентам, в целях оценки величины трудового потенциала. Решение этой задачи сводится к процессу упрощения структуры, в результате которого получается описанный выше вариант структуры, образованный при первом методологическом подходе. Абстрактно-теоретический подход был применен при образовании следующей формы структуры трудового потенциала, который в данном случае понимается как «ресурс физического труда страны или региона, определяемый с учетом его количественных и качественных характеристик, а также эффективности использования». Структура его представлена в виде так называемых разрезов:

- энергетический (характеризует меру, степень физической трудоспособности);

- интеллектуальный (практикуемый как система следующих характеристик: профессиональная компетентность, познавательная и творческая способность и др.)

- качественный («мера отдачи» работником его трудового ресурса в процессе производства).

Практическое использование этого методологического подхода, представляющего структуру трудового потенциала в виде разрезов, достаточно проблематично в прикладном отношении из-за высокой степени абстрактности применяемых понятий, характеризующих соответствующие «разрезы». Количественное измерение данных разрезов вследствие сложности процедуры их верификации является трудновыполнимой задачей. Поэтому применение данной структуры в 1 основном ограничивается, что также немаловажно, удобством восприятия и глубиной понимания сущности природы трудового потенциала.

Традиционный системный подход

Этот методологический подход как бы вобрал в себя два предыдущих, с их достоинствами и недостатками, и являет собой «золотую середину». Он соединил предпосылки, как количественной оценки структурных элементов трудового потенциала с осмыслением их внутреннего содержания, так и возникающие проблемы адаптации механизмов расчета к потребностям социально-экономической сферы деятельности.

Кроме того, в отличие от предшествующих подходов в этом заключены не только системные эндогенные связи, обусловленные внутриструктурными причинами, но также и системные связи экзогенного свойства, характеризующие отношение данной структуры с внешней средой. Данные обстоятельства позволяют использовать структуру, полученную таким способом в целях системного анализа решения проблем формирования и использования трудового потенциала для обеспечения оптимальной занятости населения, формирования рынка труда, рационализации социальной политики государства и т.п.

Посредством традиционного системного подхода, формируется третий тип структуры трудового потенциала, понимаемого как «развитая в данном обществе совокупность демографических, социальных и духовных характеристик и качеств трудоактивного населения, которые реализованы или могут быть реализованы в условиях достигнутого уровня развития производительных сил, научно-технического прогресса и системы отношений по участию в процессе труда и общественной деятельности» /36/. Этот тип структуры рассматривается в виде трех взаимосвязанных подсистем:

- демографическая подсистема (в число блоков этой подсистемы входят: демографическое воспроизводство, состояние здоровья различных категорий и возрастных групп населения, миграции);

- социально-экономическая подсистема (эта подсистема обусловлена формой хозяйствования, формами занятости, мотивационной структурой экономического поведения и соответствующими системами материального стимулирования);

- социально-психологическая подсистема (эта подсистема обусловлена проблемой формирования личности как субъекта трудовой деятельности посредством социализации личности, ее воспитания, обучения и профессиональной подготовки).

Данная структура трудового потенциала населения характеризуется системным единством составляющих его структурных элементов (подсистем). В результате воздействия социально-экономических, социально-психологических и духовных факторов на демографическую составляющую, служащую субстратом для последующего развития качественных характеристик, опосредуется переход трудового потенциала из возможных в реальные производительные силы.

Основанием, объединяющим эти структурные подсистемы в единое целое, является механизм воспроизводства трудового потенциала, который является ни чем иным, как специфическим общественным продуктом, имеющим двойственный характер. С одной стороны, трудовой потенциал производится обществом в процессе своего формирования и обмена, являясь продуктом жизнедеятельности этого общества. С другой стороны, трудовой потенциал является продуктом, распределяемым и потребляемым обществом в процессе использования в трудовой деятельности.

При очевидных расхождениях в методологических структурообразующих подходах к проблеме трудового потенциала, между ними существует единство взглядов на обязательность наличия одной значимой компоненты, являющейся базисной в структуре трудового потенциала. Эта компонента или элемент практически всегда присутствует при анализе трудового потенциала и характеризует уровень и состояние здоровья населения.

В первом типе структуры трудового потенциала «состояние здоровья» непосредственно является первой составляющей, входящей в набор качественных характеристик трудового потенциала. Во втором структурном типе «здоровье населения» это практически полностью целый «разрез», который характеризует меру, степень физической трудоспособности трудового потенциала, являющегося по определению «ресурсом физического труда страны или региона». В третьей типовой структуре системы трудового потенциала «здоровье населения» входит одним из блоков в его демографическую подсистему.

Во всек трех случаях фактор здоровья населения является первым в ряду элементов структуры трудового потенциала, и уже только за ним следуют к перечислению другие составляющие этой структуры, такие как уровень образования, профессиональные навыки, творческие способности, уровень духовной культуры и т.д. Такое местоположение фактора «здоровья населения» в структуре трудового потенциала нельзя считать случайным. Однако несоразмерно больше внимания для изучения трудового потенциала, как правило, уделяется влиянию других факторов.