Художественное своеобразие "Поэмы без героя" Анны Ахматовой

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Украины

Винницкий государственный педагогический университет имени Михаила Коцюбинского

Кафедра зарубежной литературы

Курсовая работа по зарубежной литературе

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «ПОЭМЫ БЕЗ ГЕРОЯ»

АННЫ АХМАТОВОЙ

студентки V курса

Института заочного обучения

специальность «Русский язык

и литература и социальная педагогика»

Печерицы Зои Владимировны

Научный руководитель

проф., доктор филол. наук Рыбинцев И.В.

Размещен

ПЛАН

ВВЕДЕНИЕ

РАЗДЕЛ І

1.1 История создания и значение «Поэмы без героя»

1.2 Композиция поэмы

РАЗДЕЛ ІІ ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МАСТЕРСТВА АННЫ АХМАТОВОЙ В «ПОЭМЕ БЕЗ ГЕРОЯ»

2.1 Тема «Поэмы без героя» Ахматовой

2.2 Лица и герои в «Поэме без героя» Анны Ахматовой

2.2.1 Роль поэта ХХ века в поэме

2.2.2 Действующие лица «Поэмы без героя»

2.3 Литературные традиции в «Поэме без героя» Анны Ахматовой

2.4 Особенности языка поэмы Ахматовой

ВЫВОДЫ

ВВЕДЕНИЕ

Для сегодняшней школы, для подростков старших классов, уже знакомых с великими поэтическими именами, от Пушкина до Блока и Маяковского, поэзия Анны Ахматовой имеет особое значение. Сама ее личность, отчасти даже и сейчас полулегендарная и полутаинственная, ее стихи, не похожие ни на какие другие, напоенные любовью, страстью и мукой, отточенные до алмазной твердости, но не теряющие нежности, - они притягательны, а в юности способны остановить и зачаровать каждого, причем не только тех, кто вообще любит стихи, но и вполне рациональных и прагматичных «компьютерных» юношей, отдающих предпочтение совсем другим дисциплинам и интересам.

Но в мировой литературе Анна Ахматова известна не только как автор стихов о счастливой любви. Часто, очень часто любовь у Ахматовой это - страдание, своеобразная любовь и пытка, мучительный излом души, болезненный, «декадентский». Образ такой «больной» любви у ранней Ахматовой был и образом больного предреволюционного времени 10-х годов и образом больного старого мира. Недаром поздняя Ахматова особенно в своей «Поэме без героя» будет вершить над ним суровый суд и самосуд, нравственный и исторический.

В святи с тем, что в нашем литературоведении до сих пор не освещены и даже по-настоящему не изучены отдельные темы вопрос о художественном своеобразии произведений вызывает интерес у исследователей. Поэтому тема нашей курсовой работы «Художественное своеобразие «Поэмы без героя» Анны Ахматовой» представляется актуальной.

Исследование творчества Анны Ахматовой ведется достаточно давно. Однако лирика поэтессы еще не исследовалась в плане художественного своеобразия ее «Поэмы без героя». Поэтому наблюдения, которые будут проводиться в работе, характеризуются определенной новизной.

В связи с этим в данной курсовой работе мы обратимся к вопросу о художественном своеобразии «Поэмы без героя».

Цель курсовой работы состоит в том, чтобы изучить и описать художественное своеобразие «Поэмы без героя» Анны Ахматовой.

Для достижения цели необходимо решить такие задачи:

изучить текст «Поэмы без героя» и теоретически - критический материал;

изучить научную литературу по данной теме;

собрать необходимый материал;

произвести наблюдения и выработать приемы классификации извлеченного материала;

провести текстовый и литературоведческий анализ произведения;

описать наблюдения и сделать необходимые выводы.

Данные задачи, поставленные нами для изучения художественного своеобразия «Поэмы без героя» Анны Ахматовой, имеют свою практическую значимость. Материал данной курсовой работы можно применять на уроках русской и зарубежной литературы при изучении творчества Анны Ахматовой, а также использовать как занимательный материал на факультативных занятиях, в индивидуальной работе с учениками, на практических занятиях в вузах.

РАЗДЕЛ І

1.1 История создания и значение «Поэмы без героя»

Самое объемное произведение Ахматовой, прекрасная, но вместе с тем крайне трудная для понимания и сложная "Поэма без героя" создавалась более двадцати лет. Начала Ахматова писать ее в Ленинграде перед войной, потом во время войны продолжала работу над ней в Ташкенте, а затем заканчивала в Москве и Ленинграде, но еще до 1962 года не решалась считать ее завершенной. «Первый раз она пришла ко мне в Фонтанный Дом, - пишет о поэме Ахматова, - в ночь на 27 декабря 1940 г., прислав как вестника еще осенью один небольшой отрывок.

Я не звала ее. Я даже не ждала ее в тот холодный и темный день моей последней ленинградской зимы.

Ее появлению предшествовало несколько мелких и незначительных фактов, которые я не решаюсь назвать событиями.

В ту ночь я написала два куска первой части («1913 год») и «Посвящение». В начале января я почти неожиданно для себя написала «Решку», а в Ташкенте (в два приема) - «Эпилог», ставший третьей частью поэмы, и сделала несколько существенных вставок в обе первые части.

Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей - моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.

Их голоса я слышу и вспоминаю их отзывы теперь, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи» [ 1, 319 ].

Этой Поэме (Ахматова всегда писала это слово применительно к данному произведению только с большой буквы) [ 9, 17 ] она придавала принципиальное значение. По ее замыслу (а так и получилось) Поэма должна была стать синтезом важнейших для ее творчества тем, образов, мотивов и мелодий, то есть своего рода Итогом Жизни и Творчества. В ней нашли свое выражение некоторые новые художественные принципы, выработанные поэтессой главным образом в годы Великой Отечественной войны, и среди них главнейший - принцип неукоснительного историзма. Ведь Поэма в высшей степени обязана тому страданию и мужеству, что обрела Ахматова в 30-е годы, став свидетельницей и участницей народной трагедии. Безмолвный плач народа в тюремных очередях никогда не переставал звучать в ее душе и в ее слове. «Поэма без героя» восприняла и, как в мощном тигле, переплавила весь этот неимоверный и, казалось бы, неподъемный для поэта опыт» [ 9, 17 ].

В этом произведении существует столько уровней, и оно так изобилует прямыми и скрытыми цитатами и перекличками с жизнью самого автора и со всей европейской литературой, что понять его не просто, тем более что публиковалось оно разрозненными отрывками и многие его прочтения основывались на неверном или неполном тексте. Сама Ахматова категорически отказывалась объяснять Поэму, а, напротив, спрашивала мнения о ней других людей, тщательно собирала и даже зачитывала их вслух, никогда при этом, не показывая собственного к ним отношения. В 1944 году она заявила, что "никаких третьих, седьмых, двадцать девятых смыслов поэма не содержит" [ 1, 320 ]. Но уже в самом тексте Поэмы она признает, что "применила симпатические чернила", что "у шкатулки... тройное дно", что пишет она "зеркальным письмом". "И другой мне дороги нету; - писала она, - чудом я набрела на эту / И расстаться с ней не спешу" [ 1, 242 ].

Конечно, естественнее всего думать, что Ахматова вынуждена была воспользоваться "симпатическими чернилами" по цензурным соображениям, однако вернее было бы предположить, что за этим кроется иная причина: Ахматова обращалась не только к живущим, но и к еще не рожденным, а также ко внутреннему "я" читателя, который до поры до времени хранил в памяти услышанное, чтобы потом извлечь из нее то, к чему он оставался глух когда-то. И здесь действует уже не государственная цензура, а тот внутренний цензор, что заключен в сознании читателя. Мы не всегда готовы или способны воспринимать голос крайней правоты, обретенной "по ту сторону ада".

Ахматова, теснейшими узами связанная с земной жизнью, в начале своего Пути восставала против символизма, который, на ее взгляд, пользовался тайным языком. Но ее неспособность писать стихи ни о чем другом, кроме того, что пережито ею самой, в сочетании с желанием понять трагические обстоятельства собственной жизни, чтобы суметь вынести их бремя, заставили ее поверить в то, что ее жизнь сама по себе глубоко символична. Чтобы найти "отгадку" собственной жизни, она вводит в "Поэму без героя" целый ряд людей - своих друзей и современников, по большей части уже умерших, - и в этом широком контексте сближает символы с реальностью; ее символы - живые люди со своими собственными историческими судьбами.

1.2 Композиция поэмы

Итожа свою жизнь и жизнь своего поколения, Ахматова возвращается далеко назад: время действия одного из частей произведения - 1913 год. Из ранней лирики Ахматовой мы помним, что непонятный для нее подземный гул тревожил ее поэтическое сознание и вносил в стихи мотивы приближающейся катастрофы. Но разница в самой инструментовке эпохи огромна. В «Вечере», «Четках», «Белой стае» она смотрела на происходящее изнутри. Теперь же она смотрит на прошлое с огромной высоты жизненного и историко-философского знания.

Поэма состоит из трех частей и имеет три посвящения. Первое из них относится, по-видимому, к Всеволоду Князеву, хотя поставлена дата смерти Мандельштама. Второе - подруге Ахматовой, актрисе и танцовщице Ольге Глебовой-Судейкиной. Третье не носит никакого имени, но помечено "Le jour des rois, 1956" и адресовано Исайе Берлину [ 4, 40 ]. За этим следует шестистишие "Вступления":

Из года сорокового,

Как с башни, на все гляжу.

Как будто прощаюсь снова

С тем, с чем давно простилась,

Как будто перекрестилась

И под темные своды схожу.

[ 1, 322 ]

"Девятьсот тринадцатый год" («Петербургская повесть»), самая значительная по объему часть поэмы разбитая на четыре главы. Начинается она с того, что в канун 1941 года автор ожидает в Фонтанном Доме таинственного "гостя из будущего". Но вместо него под видом ряженых приходят к поэту тени прошлого. Во время маскарада разыгрывается драма самоубийства поэта Князева, который покончил с собой в 1913 году от неразделенной любви к Ольге Судейкиной. Он - "Пьеро" и "Иванушка древней сказки", она - "Коломбина десятых годов", "козлоногая", "Путаница-Психея", "Донна Анна". Соперник Князева, тоже поэт, со славой которого он не может спорить, - Александр Блок, предстающий здесь в демонической маске Дон Жуана. Но самое главное, что Судейкина, эта прекрасная и легкомысленная петербургская "кукла", принимавшая гостей, лежа в постели, в комнате, по которой свободно летали птицы, - "двойник" Ахматовой. Пока разворачивается эта личная трагедия, по "легендарной набережной" Невы уже приближается "не календарный Двадцатый Век".

Вторая часть поэмы - "Решка" - своего рода поэтическая апология Ахматовой. Начинается она ироническим описанием реакции редактора на представленную поэму:

І

Мой редактор был недоволен,

Клялся мне, что занят и болен,

Засекретил свой телефон

И ворчал: "Там три темы сразу!

Дочитав последнюю фразу,

Не поймешь, кто в кого влюблен,

II

Кто, когда и зачем встречался,

Кто погиб, и кто жив остался,

И кто автор, и кто герой, -

И к чему нам сегодня эти

Рассуждения о поэте

И каких-то призраков рой?"

[ 1, 335 - 336 ]

Ахматова начинает объяснять, как она писала поэму, и прослеживает свой путь "по ту сторону ада" сквозь позорное молчание до того момента, когда она находит единственный спасительный выход из этого ужаса - те самые "симпатические чернила", "зеркальное письмо", о которых уже упоминалось. Это сопряжено с пробуждением Поэмы, которая одновременно и ее Поема, и романтическая поэма европейской литературы, существующая независимо от поэта. Подобно тому, как ее посещает Муза, собеседница Данте, так и Поэма уже могла быть известна Байрону (Георгу) и Шелли. Эта легкомысленная дама, роняющая кружевной платочек, "томно жмурится из-за строчек" и никому не подчиняется, а менее всего поэту. Когда ее прогоняют на чердак или грозят Звездной Палатой, она отвечает:

"Я не та английская дама

И совсем не Клара Газуль,

Вовсе нет у меня родословной,

Кроме солнечной и баснословной,

И привел меня сам Июль.

А твоей двусмысленной славе,

Двадцать лет лежавшей в канаве,

Я еще не так послужу.

Мы с тобой еще попируем,

И я царским моим поцелуем

Злую полночь твою награжу".

[ 1, 341 ]

Последняя часть поэмы "Эпилог" посвящена блокадному Ленинграду. Именно здесь Ахматова выразила пришедшую к ней в эвакуации убежденность в том, что она нерасторжима со своим городом. И здесь же она осознает, что ее бездомность роднит ее со всеми изгнанниками.

РАЗДЕЛ ІІ. ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МАСТЕРСТВА АННЫ АХМАТОВОЙ В «ПОЭМЕ БЕЗ ГЕРОЯ»

2.1 Тема «Поэмы без героя» Ахматовой

Корней Чуковский, опубликовавший в 1964 году статью «Читая Ахматову», которая могла бы служить предисловием к "Поэме", считал, что герой ахматовской безгеройной поэмы не кто иной, как само Время [ 12, 239 ]. Но если Ахматова воссоздает прошлое, созывая из могил друзей юности, то лишь затем, чтобы найти отгадку своей жизни. "Решку" предваряет цитата "В моем начале мой конец", и в первой части "Поэмы", когда проносится арлекинада, она говорит:

Как в прошедшем грядущее зреет,

Так в грядущем прошлое тлеет -

Страшный праздник мертвой листвы.

[ 1, 324 ]

Если воспринимать "Поэму" буквально, то ее тему можно было бы определить так: как время или история обошлись с определенным кругом людей, в основном поэтов, друзей ее "горячей юности", среди которых и она сама - такая, какой была в 1913 году, и которых она зовет своими "двойниками". Но даже для такого понимания необходимо вместе с автором деятельно участвовать в воссоздании прошедших времен. Она описывает, как зимой 1913 года "над серебряным веком ярко" стыл месяц:

Были святки кострами согреты,

И валились с мостов кареты,

И весь траурный город плыл

По неведомому назначенью,

По Неве иль против теченья, -

Только прочь от своих могил.

[ 1, 332 ]

Ахматова вспоминает Павлову ("наш лебедь непостижимый"), Мейерхольда, Шаляпина. Но самое главное, она воскрешает дух эпохи, оборвавшейся так внезапно и окончательно с началом мировой войны:

До смешного близка развязка:

Из-за ширм Петрушкина маска,

Вкруг костров кучерская пляска,

Над дворцом черно-желтый стяг...

Все уже на местах, кто надо,

Пятым актом из Летнего сада

Веет... Призрак цусимского ада

Тут же. - Пьяный поет моряк.

[ 1, 329 ]

Сцена одинаково пригодна и для постановки на ней личной драмы самоубийства влюбленного юноши, и для демонстрации катаклизмов "Настоящего Двадцатого Века".

Ахматова не предлагает нам легкого для усвоения материала. Очарование слов и сверхъестественная сила ритма заставляют нас искать "ключ" к поэме: выяснять, кто же в действительности были те люди, которым посвящена поэма, размышлять о значении многочисленных эпиграфов, разгадывать ее туманные намеки. И мы обнаруживаем, что события, описанные в первой части "1913", противопоставлены всему, что произошло потом. Ибо 1913 год был последним годом, когда еще имели какое-то значение поступки отдельной личности как таковые, а уже начиная с 1914 года "Настоящий Двадцатый Век" все более и более вторгался в жизнь каждого.

Блокада Ленинграда была, по-видимому, кульминацией этого вторжение века в человеческие судьбы. И если в "Эпилоге" Ахматова может говорить от имени всего Ленинграда, то это потому, что страдания того круга близких ей людей во время войны полностью слились со страданиями всех обитателей осажденного города.

2.2 Лица и герои в «Поэме без героя» Анны Ахматовой

2.2.1 Роль поэта ХХ века в «Поэме без героя»

Чтобы найти отгадку своего бытия, Ахматова, как обычно, пользуется сырьем собственной жизни: друзья и места ей знакомые, исторические события, свидетельницей которых она была, но теперь она ставит все это в более широкую перспективу. Взяв в качестве сюжета для новогоднего представления самоубийство молодого поэта и связав его образ с образом другого поэта, ее близкого друга Мандельштама, которому выпало стать поэтом "Настоящего Двадцатого Века" и трагически погибнуть в одном из лагерей, этим веком изобретенных, Ахматова исследует роль поэта вообще и свою роль в частности. Князев в 1913 году еще мог по своей воле распоряжаться судьбой - он предпочел умереть, и это было его личным делом. Поэтам "Настоящего Двадцатого Века", невольникам безумия и мук своей страны, не было предоставлено выбора - даже добровольная гибель теперь приобретает иной, не узколичный смысл. Сами того не желая, они олицетворяли собой либо "голос", либо "немоту" своей страны. И все же, несмотря на все страдания, они не променяли бы свою жестокую и горькую долю на иную, "обыкновенную" жизнь.

Когда Ахматова говорит, что ей жаль Князева, то чувства ее вызваны не только самим фактом самоубийства юноши, но и тем, что, так распорядившись своей жизнью, он лишил себя возможности сыграть ту необычную роль, которая ждала впереди тех, кто остался жить:

Сколько гибелей шло к поэту,

Глупый мальчик, он выбрал эту. -

Первых он не стерпел обид,

Он не знал, на каком пороге

Он стоит и какой дороги

Перед ним откроется вид...

[ 1, 334 - 335 ]

Такое расширенное понимание роли поэта в эпоху, наступившую после 1914 года, подчеркивается в посвящении Исайе Берлину, и, видимо, именно его ждет Ахматова в канун 1941 года, когда ее посещают тени минувшего.

Во второй и третьей частях "Поэмы" Ахматова описывает, какой ценой дается жизнь. В "Решке" она говорит о той позорной немоте, которую еще нельзя было нарушить, потому что именно этого ждал "враг":

Ты спроси у моих современниц:

Каторжанок, «стопятниц», пленниц,

И тебе порасскажем мы,

Как в беспамятном жили страхе,

Как растили детей для плахи,

Для застенка и для тюрьмы.

Посинелые стиснув губы,

Обезумевшие Гекубы

И Кассандры из Чухломы,

Загремим мы безмолвным хором

(Мы, увенчанные позором):

"По ту сторону ада мы"...

[ 1, 338 ]

В "Эпилоге" героем поэмы становится Петербург-Ленинград, город, некогда проклятый "царицей Авдотьей", женой Петра Великого, город Достоевского. Распятый в блокаду, он виделся Ахматовой символом того, что она вкладывала в понятие "Настоящего Двадцатого Века". Подобно тому, как роль поэта приобрела общечеловеческую значимость, так и личные страдания слились со страданиям всего города, достигшими своего предела, когда под обстрелом медленно вымирали от голода и холода его жители. Но ужасы войны были встречены всеми вместе, сообща, а не в одиночку, как во время репрессий. Лишь тогда, когда страшная драма стала граничить с безумием, а сама Ахматова оказалась оторванной от своего города, смогла она, связав все нити, нарушить позорную немоту и стать голосом эпохи, голосом города, голосом тех, кто в нем остался, и тех, кто рассеян в изгнании в Нью-Йорке, Ташкенте, Сибири. Она ощутила себя частью своего города:

Разлучение наше мнимо:

Я с тобой неразлучима,

Тень моя на стенах твоих,

Отраженье мое в каналах,

Звук шагов в Эрмитажных залах,

Где со мною мой друг бродил.

И на старом Волковом Поле,

Где могу я рыдать на воле

Над безмолвьем братских могил.

[ 1, 343 ]

Поэтесса обнаружила, что у нее мало общего с призраками 1913 года или с той Ахматовой, какой она была в ту пору. Но она разделила с ними страдания, что ждали их всех впереди, тот страх, который их окутал и о котором лучше не вспоминать, аресты, допросы и гибель в сибирских лагерях, "изгнания воздух горький" и "безмолвие братских могил" Ленинграда. Сравнивая эпоху начала 10-х годов с "Настоящим Двадцатым Веком", ее сменившим, она убеждается, что жизнь не прожита даром, ибо, вопреки всему, мир, утраченный в 1914 году, был много беднее того, что она обрела, а как поэт и личность она стала значительно крупнее, чем была тогда.

Эмигрантам, которым была близка обстановка 1913 года, трудно было оценить значение второй и третьей частей поэмы и безоговорочно принять отречение автора от той Ахматовой, какой они ее знали много лет назад, от Ахматовой - автора "Четок":

С той, какою была когда-то,

В ожерелье черных агатов,

До долины Иосафата

Снова встретиться не хочу...

[ 1 , 324 ]

2.2.2 Действующие лица «Поэмы без героя»

Современники, очарованные умением Ахматовой воссоздавать атмосферу их юности, были смущены и даже огорчены тем, как она "использовала" своих друзей [ 5, 117 ]. Им было трудно увидеть в Ольге Судейкиной или, скажем, Блоке символические образы той эпохи и одновременно людей, которых они знали, не говоря уже о том, чтобы разобраться в такой взаимодополняющей паре образов, как Князев - Мандельштам, или в странной роли "гостя из будущего" и идее, что Ахматова и Исайя Берлин "смутили Двадцатый Век".

Было бы весьма интересно услышать мнение самой Судейкиной о ее роли в "Поэме без героя", ведь большая часть была написана еще при ее жизни, хотя Ахматова и говорит о ней как о давно умершей. Любопытно, что Судейкина фигурирует и в стихах из цикла "Форель разбивает лед" Михаила Кузмина, которые Ахматова безусловно знала, так как просила Чуковскую принести ей эту книгу незадолго до того, как сама прочла ей накануне войны в Фонтанном Доме первые строки того, что впоследствии стало "Поэмой без героя". Особый ритм поэмы близок к ритму "Второго удара" кузминского цикла, где не только мы встречаемся и с Князевым, и с Судейкиной, но первый еще и приходит на чай к автору вместе с другими, уже давно умершими (включая "мистера Дориана"), - сцена, перекликающаяся с появлением в доме Ахматовой ряженых из 1913 года в новогоднюю ночь 1941-го [ 11, 98 ]. И, возможно, именно кузминское описание Ольги Судейкиной в ложе театра помогло Ахматовой осознать связь между искусством и жизнью, которую прежде она лишь смутно ощущала:

Красавица, как полотно Брюллова.

Такие женщины живут в романах,

Встречаются они и на экране...

За них свершают кражи, преступленья,

Подкарауливают их кареты

И отравляются на чердаках.

("Форель разбивает лед")

В "Решке" [ 1, 335 ] Ахматова выражает опасение, что ее могут обвинить в плагиате, ведь "Поэма" насыщена цитатами и аллюзиями на произведения других поэтов, некоторые из них, как Блок и Мандельштам, были и ее действующими лицами [ 13, 239 ]. В первом посвящении Князеву и Мандельштаму Ахматова писала: "...а так как мне бумаги не хватило, / Я на твоем пишу черновике. / И вот чужое слово проступает..." [ 1, 320 ].

В "Поэме без героя" Ахматова будто обрела власть над общим для всех поэтов миром символов и аллегорий, в котором они сами играют свою символическую роль. Тем самым она получает право заимствовать их слова и использовать по-своему: порой поэма воспринимается как ответ на все те литературные суждения, которые высказывались об авторе, иногда же, как она сама утверждает, чужие голоса сливаются с ее голосом, а ее стихи звучат эхом чьих-то чужих стихов. Но важнее всего то, что, видя в друзьях своей юности не просто "естественные символы", какими предстают современники Данте в его "Божественной комедии", но и действующих лиц аллегорического маскарада, на котором мелькают персонажи литературы, мифологии, истории и волшебных сказок, она, в конце концов, создает серию психологических портретов, связующих литературу, аллегории и символы с жизнью. Среди бражников и Санчо Панса с Дон Кихотом, и Фауст, и Дон Жуан, и лейтенант Глан, и Дориан Грей. И как только установилась связь между ее современниками и героями литературы, античности, народной сказки - размылись резкие границы между литературой и жизнью. Люди становились символами, и символы - людьми. Их взаимозаменяемость объясняется не существованием некой воображаемой связи, а прозрением Ахматовой, что Мандельштам и Князев представляют собой в каком-то смысле один и тот же тип, резко противопоставленный Блоку; что она сама и Судейкина - двойники. Мы вступаем в мир сновидений:

А во сне все казалось, что это

Я пишу для кого-то либретто,

И отбоя от музыки нет.

И ведь сон - это тоже вещица,

Soft embalmer. Синяя птица,

Эльсинорских террас парапет.

[ 1, 336 ]

Поняв на определенном уровне, что она и ее современники играли свои роли на сцене, которая была предназначена для грядущей драмы гибели их мира в 1914 году, Ахматова, пытаясь проникнуть глубже в смысл происходящего, подходит к вопросам судьбы, вины и постижению того, что лежит вне привычного уклада нашей жизни. Сплетение времен, смешение грез и реальности, поначалу смущающие, скоро оказываются ключевым приемом, позволяющим освободиться от оков привычного восприятия времени и пространства. Из осажденного Ленинграда мы оглядываемся на 1913 год и заглядываем в год 1946 и 1957 - через 10 лет после встречи, что "смутила Двадцатый Век", но за которую поэт заплатил своими страданиями, - посещение это было словно мирра, поднесенная королеве в канун Крещения:

За тебя я заплатила

Чистоганом,

Ровно десять лет ходила

Под наганом,

Ни налево, ни направо

Не глядела,

А за мной худая слава

Шелестела.

[ 1, 342 - 343 ]

Сознание вины находится в зависимости от точки зрения. С одной стороны, Судейкина повинна в пренебрежении страданиями юного корнета; с другой - для такой, какая она есть, подобные отношения естественны, и ожидать от нее другого нелепо. И все же приходится платить за все, и никуда от этого не деться. Своей подруге поэт говорит:

Не сердись на меня, Голубка,

Что коснусь я этого кубка:

Не тебя, а себя казню.

Все равно подходит расплата -

[ 1, 328 ]

и далее:

Ты не бойся - дома не мечу,

Выходи ко мне смело навстречу -

Гороскоп твой давно готов...

[ 1, 331 ]

Слова Князева в поэме "Я к смерти готов" [ 1, 326 ] - те же самые слова, которые услышала Ахматова от Мандельштама в Москве в 1934 году, - звучат предельной предрешенностью судьбы. И в ответ поэту из мрака доносятся слова:

Смерти нет - это всем известно,

Повторять это стало пресно,

А что есть - пусть расскажут мне.

[ 1, 326 ]

Три героя, о которых она дает разъяснения редактору, - поэт, наряженный верстою, зловещий Дон Жуан, образ, связанный с Блоком, и поэт, проживший всего двадцать лет, - одновременно и виновны, и безвинны. "Поэтам вообще не пристали грехи" [ 1, 328 ], - пишет Ахматова. Вопрос о том, как случилось, что в живых осталась только она одна, влечет за собой следующий вопрос: почему это случилось? Свобода от греха, какой наделены поэты-законодатели 1913 года, не приносит избавления от мук совести. Поэту, автору чужды те, "кто над мертвым со мной не плачет, / Кто не знает, что совесть значит / И зачем существует она" [ 1, 329 ].

Мы постоянно возвращаемся к исходной точке: роль поэта в "Настоящем Двадцатом Веке" вообще и Ахматовой в частности состоит в том, чтобы отстаивать свою правоту. Поэт-законодатель, безгрешный на одном уровне, несущий на себе бремя чужих грехов - на другом, есть творец или выразитель того, что может превозмочь смерть, - Слова. Именно это делает молчание поэта чем-то позорным, этим заслужила она, "отлетевшая тень", охапку сирени от незнакомца из будущего. Именно как поэт побеждает она пространство и время, умеет понять современников, постигает мир Данте, Байрона, Пушкина, Сервантеса, Оскара Уайльда. Наречение имени - тот мост, который переброшен через пространство и время и открывает путь в иной мир, куда мы обычно попадаем незаметно для себя и где все мы - живые символы, "утверждающие реальность".

Если можно говорить о философии поэта, то эта поэма есть философское кредо Ахматовой, это призма, сквозь которую она видит прошлое и будущее. И не так уж важно, считаем ли мы, как сама Ахматова, что ее встреча с Исайей Берлином имела последствия мирового, масштаба, или нет; согласны ли мы с той ролью, которую она отвела Судейкиной, Князеву и Блоку. Создание произведения достаточно емкого, чтобы вобрать в себя весь ее опыт и знания, позволило ей вновь почувствовать себя в единстве с теми ее современниками, с которыми она была разлучена, связало ее с другими поэтами через включение в свой текст чужих строчек и освободило от необходимости продолжать поиск объяснения загадки своей жизни. В "Поэме без героя" Ахматова нашла отгадку, признав, что все в мире неизбежно должно быть таким, как оно есть, и в то же время не может не меняться. В ее зеркале "Настоящий Двадцатый Век" - это не одно лишь лишенное смысла страдание, но странная и великолепная и одновременно жестокая и ужасная драма, невозможность участвовать в которой воспринимается как трагедия.

2.3 Литературные традиции в «Поэме без героя» Анны Ахматовой

Два имени возникают сразу же, как только мы знакомимся с «Поэмой без героя», - именами Достоевского и Блока. Причем здесь важна не только прямая историко-литературная преемственность, но и то новое представление о человеческой личности, которое стало складываться в эпоху Достоевского, но окончательно сформировалось только в эпоху Блока и было подхвачено и широко использовано Ахматовой.

Свою линию отношения к Достоевскому и восприятия его вырабатывает Анна Ахматова особенно наглядно в «Поэме без героя». Важно, что линия восприятия Ахматовой Достоевского наглядно переплетается с линией восприятия ею Блока. Достоевский и Блок - два полюса этой поэмы, если смотреть на нее не со стороны сюжетно-композиционного построения, а со стороны той философии истории, которая составляет основу ее реального содержания. Причем сразу же выявляется важнейшее различие: Достоевский «приходит» в поэму из прошлого, он - пророк, он предсказал то, что происходит сейчас, на глазах, в начале века. Блок, напротив, герой дня, герой именно этой наступившей эпохи, он наиболее характерное в глазах Ахматовой выражение ее сущности, ее временной атмосферы, ее роковой предопределенности. Это важное различие, и о нем следует помнить. Но оно не мешает Достоевскому и Блоку выступать в поэме Ахматовой, взаимно дополняя, продлевая друг друга во времени и тем самым давая возможность Ахматовой выявить философско-историческую сущность своего произведения, центрального в ее творчестве.

Достоевский - второй после Пушкина русский писатель, занимавший такое же большое место в духовном мире поздней Ахматовой. Блок же - ее современник, ему принадлежит столь же значительное место, но это ее больное место, ибо эпоха Блока для Ахматовой не кончилась с его смертью, и не случайно именно Блока вспоминает Ахматова в своей Поэме. Приходя в Поэму Ахматовой из прошлого, из предреволюционной поры, Блок помогает ей глубже понять уже совсем другое время, увидеть здесь и связь, и различия.

Кроме того, поэт есть в понимании Ахматовой явление исключительное. Это высшее проявление человеческой сущности, неподвластное ничему на свете, но в «своеволии» своем выявляющее те высокие духовные ценности, которыми живет человечество. В первой части поэмы среди ряженых появляется персонаж, который «полосатой наряжен верстой», «размалеван пестро и грубо». [ 4, 39 ] То, что сказано об этом персонаже далее, и позволяет говорить, что именно в нем запечатлена и выявлена общая идея поэта как высшего существа - «существа странного нрава», необычайного законодателя («Хамураби, ликурги, солоны У тебя поучиться должны »), как явления вечного и непреодолимого (он - «ровесник Мамврийского дуба» и «вековой собеседник луны»). Он - романтик искони, романтик по складу натуры, по призванию, по неизбежности мироощущения. Он «несет свое торжество» по свету, невзирая ни на что, ибо «Поэтам Вообще не пристали грехи». [ 4, 39 ] Далее упомянут Ковчег Завета, что вводит в характеристику «поэта» тему Моисея и его скрижалей - тех великих заветов, которые оставила древняя история последующим поколениям. Так поэт в интерпретации Ахматовой становится не просто существом высшего порядка, но таинственной эманацией духовной сущности и опыта человечества. Отсюда и странный наряд ряженого: полосатая верста. Это и чисто русский дорожный знак, и символическая веха, отмечающая движение истории; поэт - веха на пути истории; он обозначает своим именем и своей судьбой эпоху, в которую он живет.

Под таким освещением выступает в поэме и Блок, но уже как частная реализация общей идей поэта, как явление столь же высокое, но исторически в данном случае обусловленное.

И вот что еще важно: в «Поэме без героя» пересекаются, взаимодействуя и дополняя друг друга, два плана в восприятии и Достоевского, и Блока. Первый план - исторический (вернее, историко-литературный), который дает возможность Ахматовой заявить о себе как о продолжателе их дела, их главной темы. Второй план - глубоко личный, субъективно-челевеческий, который дает возможность Ахматовой видеть в своих предшественниках образы живых людей, со своими страстями и странностями судьбы.

2.4 Особенности языка «Поэмы без героя» Ахматовой

«Все повествование Ахматовой в «Поэме без героя» от первой строки до последней проникнуто апокалиптическим «чувством конца»…

…Этот пафос предчувствия неминуемой гибели передан в поэме могучими средствами лирики…», - писал К.Чуковский [ 13, 242 ].

Он был прав, говоря о могучих средствах лирики, с помощью которых создана поэма. При всем том, что в основе ее лежит неукоснительно проведенный принцип историзма, что истинным, хотя и не названным героем ее является Эпоха и, следовательно, поэма может быть отнесена к произведениям эпического облика, все же Ахматова и здесь остается преимущественно, а зачастую и исключительно лириком.

Некоторые характернейшие особенности ее лирической манеры сохранены в поэме полностью. Как и в своей любовной лирике, она широко использует, например, излюбленные приемы недоговоренности, размытости и как бы зыбкой пунктирности всего повествования, то и дело погружающегося в полутаинственный, пронизанный личными ассоциациями и нервно пульсирующий подтекст, рассчитанный на читательскую душевную отзывчивость и догадку. В «Решке», посвященной главным образом авторским размышлениям о самой поэме, о ее значении и смысле, она пишет:

поэма ахматова композиция

Но сознаюсь, что применила

Симпатические чернила,

Я зеркальным письмом пишу,

И другой мне дороги нету, -

Чудом я набрела на эту

И расстаться с ней не спешу.

[ 1, 339 ]

По первому впечатлению поэма представляется странно - прихотливой игрой воображения, материальная явь причудливо смешивается с гротескными, полубредовыми видениями, обрывками снов, скачками воспоминаний, смещениями времен и эпох, где многое призрачно и неожиданно зловеще.

В первом же посвящении к «Поэме без героя» звучит шопеновский похоронный марш, он задает тон всему дальнейшему развитию сюжета. Блоковская тема Судьбы, тяжелым командорским шагом проходящая по всем трем частям, инструментована Ахматовой в резко прерывистых и диссонирующих тонах: чистая и высокая трагическая нота то и дело перебивается шумом и гамом «дьявольской арлекинады», топотом и громом странного, словно движимого музыкой Стравинского новогоднего карнавала призраков, явившихся из давно исчезнувшего и позабытого 1913 года. Из портретной рамы выходит и смешивается с гостями Путаница-Психея. Взбегает по плоским ступеням лестницы «драгунский Пьеро» - тот, двадцатилетний, которому суждено застрелиться. Тут же возникает образ Блока, его таинственное лицо -

Плоть, почти что ставшая духом,

И античный локон над ухом -

Все таинственно в пришельце.

Это он в переполненном зале

Слал ту черную розу в бокале…

[ 1 , 330 ]

Неожиданно и громко, по российскому бездорожью, под черным январским небом звучит голос Шаляпина -

Будто эхо горного грома, -

Наша слава и торжество!

Он сердца наполняет дрожью

И несется по бездорожью

Над страной, вскормившей его…

[ 1, 329 ]

Так, отдельными точно и скупо воссозданными деталями рисует Ахматова далекий 1913 год, знакомый читателю по ее ранним книгам. Недаром исследователи и критики говорили даже об исторической живописи в этом произведении, данной своеобразными средствами искусства ХХ века, в том числе и модернистского. Здесь нельзя забыть, что вся Поэма является, по сути, Поэмой Памяти, причем Памяти очень точной, вещной и конкретной, но при этом субъективно - поэтической, где явь соседствует с призрачностью, вымыслом и даже фантасмагорией. Поэма, безусловно, трудна для неискушенного читателя, она требует определенной культуры чтения, не говоря уже о способности максимального душевного вживания в психологический мир поэта. Поэма Памяти является, что не менее важно, также и Поэмой Совести.

В «Поэме без героя» «неукротимая совесть», заставляющая вспомнить близкого Ахматовой по духу Ф.Достоевского, организовала все действие, весь смысл и все внутренние повороты произведения. Ахматова, упоминавшая в разговорах о своей Поэме Ф.Достоевского, не забывала при этом назвать и Гоголя (она всегда ставила его на второе место после Пушкина и лишь затем - Достоевского). Фантасмагория, гротеск, изломанность реальных пропорций - все это свойственно Поэме и, действительно, заставляет вспомнить о Гоголе. Но в поэме - не только 1913 год, в ней изображена и современность, а современностью была во время написания произведения Великая Отечественная война, а также репрессии, аресты, ГУЛАГ, судьба сына, находившегося в заключении.

Мрак «Эпилога» прорезывается, однако, солнечным светом Победы. Образ воюющей и побеждающей России - венец всей Поэмы, достойно венчающий одно из самых монументальных, сложных и новаторских произведений поэзии ХХ века.

ВЫВОДЫ

Мы рассмотрели материал о художественном своеобразии «Поэмы без героя» Анны Ахматовой. Как было отмечено, она представляет собой уникальное произведение во многих отношениях. Это наиболее значительная вещь поздней Ахматовой, той новой Ахматовой, творчество которой приходится на 1940 - 1960-е годы. Написанное в манере условного обобщения, с намеками и недосказами, с явным стремлением к расширительным смысловым категориям, с символическими иносказаниями, оно тяготеет к произведениям, которые принято называть программными. В «Поэме без героя» содержится уже не лично-лирическая, как было ранее, а историческая концепция, которая раскрывается на материале любовного «приключения», вырастающего до события эпохального значения, трагедийно высокого. В поэме выведены реальные люди и описаны подлинные события, но никакие имена не названы, происшествия не истолкованы, а поданы в контексте единой исторической драмы эпохи. «В поздних стихах Ахматовой, - отмечает Л.Я.Гинзбург, - господствуют переносные значения, слово в них становится подчеркнуто символическим». [ 2, 216 ] Это была участь и других участников акмеистического движения, в чьем творчестве слово опирается уже не на свое прямое значение, а на тот скрытый смысл, который проявляет себя на фоне контекста целой эпохи. «Символическому слову поздних стихов Ахматовой, - продолжает Л.Я.Гинзбург, - соответствует новая функция культуры. Историческими или литературными ассоциациями культура открыто вступает теперь в текст. Особенно в «Поэме без героя», с ее масками, реминисценциями, ветвящимися эпиграфами» [ 2, 217 ]

В заключение хочется отметить, что Анна Ахматова не только создала «Поэму без героя», не только вложила в нее все, что вложила - судьбы людей ее поколения, судьбу народа, историю времени и свою биографию - не только рассказала о тех чернилах, какими «Поэма» написана, - она обращалась к ней, она молилась ей:

И ночь идет, и сил осталось мало.

Спаси ж меня, как я тебя спасала,

И не пускай в клокочущую тьму.

[ 1, 326 ]

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Анна Ахматова Собрание сочинений в 2-х томах. - Т 1. - М.: «Правда».- 1990. - 447 с.

Гинзбург Л.Я. Ахматова. (Несколько страниц воспоминаний). - День поэзии. 1977, М., 1977,

Гончарова Н. «Я пишу для Артура либретто…» (А.Ахматова. Балетные либретто и «Поэма без героя») // Вопросы литературы. - 1999. - № 5. - С.330 - 393

Долгополов Л.К. По законам притяжения: О литературных традициях в «Поэме без героя» А.Ахматовой. // Русская литература. - 1979. - № 4. - С.38 - 57

Эйхенбаум Б. А.Ахматова. Опыт анализа. - В кн.: О поэзии.- Л., 1969. - С. 75 - 147

Клинг О.А. Своеобразие эпического в лирике А.Ахматовой // Филологические науки. - 1989. - № 6. - С. 3 - 7

Кружков Г. «Ты опоздал на много лет…»: Кто герой «Поэмы без героя»?: [ О поэме Ахматовой ] // Новый мир. - 1993. - № 3. - С.216 - 226

Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество: Книга для учителя. - М.: Просвещение, 1991. - 195 с.

Павловский А.И. Анна Ахматова // Литература в школе. - 2005. - № 1. - С.12 - 18

Строганов М.В. «Поэма без героя» и ее комментаторы: [ О поэме А.Ахматовой ] // Русская литература. - 1980. - № 4. - С.177 - 178

Тименчик Р. К анализу «Поэмы без героя» Анны Ахматовой // ТГУ. ХІІ научная конференция студентов. Тарту. 1967

Финкельберг М. О герое «Поэмы без героя»: [ О поэме Ахматовой ] // Русская литература. - 1992. - № 3. - С.207 - 224

Чуковский К. Читая Ахматову (На полях ее «Поэмы без героя») - В кн.: Литература и современность. Сб. 6. Статьи о литературе. 1964 - 1965 годов. М., 1965., С. 236 - 244

1. Размещено на www.allbest.ru