Стихотворение "Она зарей ко мне пришла…" посвящено теме любви, тому, как это чувство изменяет мироощущение. Это чувство позволяет увидеть прекрасный мир, преображенный силой любви: Она показывала мне / На небе и в долине,/ Чего я даже и во сне / Не видывал доныне ("Она зарей ко мне пришла…"). Но преображение реальности - это несвойственная для Сологуба позиция, для него более характерна позиция ухода от неудовлетворяющей его реальности, либо в сон, либо в мечты о смерти. Как отмечает соратник Сологуба по литературной школе, В.Я. Брюсов: "один "сон”, одна "мечта" [в поэзии Сологуба] кажутся избавительными приютами" от тягот жизни [Брюсов, 1998, с.259]. В целом для картины мира Сологуба нехарактерно представление о любви, как о чувстве, которое сильнее, чем те ощущения, которые он переживает в иллюзорном мире сна. В поэтических текстах можно отметить пересечение концептов "любовь" и "сон". В стихотворении "Ты ко мне приходила не раз…" чувство любви погружает лирического героя в мир сна-мечты: Ты мою отгоняла печаль / И вела меня в ясную даль, / тишиной и мечтой осеня… Если в приведенном выше тексте в мир сна погружает лирического героя возлюбленная, то в стихотворении "В глубокий час молчания ночного…" лирический герой стихотворения сам уводит гостью в мир сна-мечты: Тогда закрой глаза и снова / Увидишь ты мою страну / <…> И все о чем душа твоя томится, / И для чего не надо слез и слов, / Перед тобою загорится / В ночной стране безмолвных слов. В стихотворении "Приди ты поздно или рано…" также разворачивается сценарий проникновения в мир сна вместе с возлюбленной: Развивши паруса и флаги / На остров плыть, где реют сны… Герои попадают в мир сна-мечты на корабле. На острове произрастают розовые кусты и смеются обнаженные невинные дети, которые напоминают купидонов, амуров, традиционно изображающихся как голые дети. Дети украшают цветами чертоги возлюбленной лирического героя. Семантический компонент "рай" в данном случае выражен имплицитно, при помощи образа сада, "рай в представляется в христианской иконографии и фольклоре тремя образами: садом, городом, небесами" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.1084]. Следует отметить, что образ сада в поэзии Сологуба тесно связан с образом острова.

Образ острова как репрезентанта мира, в который попадает лирический герой во сне, также используется Сологубом в стихотворном цикле "Звезда Маир". По мнению Дикмана, земля Ойле, остров сна-мечты, является не просто образом, а поэтическим мифом, в сюжете которого "он пытается дать осмысление миропорядка, жизни и судьбы человека" [Дикман, 2000, с.27]. Интерес для исследования представляет семантика наименования Ойле: волшебная земля "названа, вероятно, по имени Оле-Лукойле ("Оле - закрой глазки", датск.), которое носят братья, герои одноименной сказки Андерсена, олицетворяющие сон и смерть" [Дикман, 2000, с.599]. В данном цикле Сологубу удалось совместить в концепте "сон" смыслы "мечта" и "смерть": Мы скоро с тобою / Умрем на земле, - / Мы вместе с тобою / Уйдем на Ойле ("Мы скоро с тобою…"). Земля Ойле представляется в стихотворном цикле не переименованием райского Эдема, а творимым миром мечты, который становится реальностью после смерти: Вечный мир свершившейся мечты ("На Ойле далекой и прекрасной…"). В стихотворении "Все чего нам здесь недоставало…" узуальная метафора "смерть как сон" переосмысляется Сологубом, преобразуется в метафору "сон как смерть": Нам отрадна тихая могила / И подобный смерти, долгий, темный сон… Актуализируется значение лексемы "смерть": "Прекращение жизнедеятельности организма и гибель его" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.1216], но душа существует и после физического умирания тела. Например, в стихотворении "Мой прах истлеет понемногу…": Мой прах истлеет понемногу, / Истлеет он в сырой земле, / А я меж звезд найду дорогу / К иной стране, к моей Ойле…, тело физическое - это лишь прах, а Ойле существует наравне с миром реальным. Соединяет землю Ойле и реальность - звезда Маир, ее свет виден и в действительности, и в мире сна-мечты: Звезда Маир сияет надо мною, / Звезда Маир, / И озарен прекрасною звездою / Далекий мир… ("Звезда Маир сияет надо мною…"). Образ звезды, соединяющий мир сна и мир реальный, также используется Сологубом в стихотворении "Камыш качается…": На небе чистая / Моя звезда / зажглась лучистая, / Горит всегда, / И сны чудесные / На той звезде, - / И сны небесные / Со мной везде…. В данном контексте образ звезды вбирает в себя те смыслы, которые в "Звезде Маира" реализовались с помощью образа земли Ойле. Земля Ойле - объективированный носитель идеала лирического "Я", его представления о должном мироустройстве, где "все цветет, все радостно поет", где есть "святая любовь" и у женщин "безгрешен взор". В данном случае актуализируются семантические компоненты ассоциативного направления сон - мечта - творчество: цветы, песни, любовь, безгрешность. Помимо этого, земля Ойле выполняет функции защиты от зла окружающей действительности, что вообще свойственно для созидаемого мира сна-мечты: Ойле, твоя отрада - / Незримая ограда / От суетных страстей… ("Бесстрастен свет с Маира…").

В поэзии Ф. Сологуба сон и мечта представлены и как взаимоисключающие понятия: Бессонными мечтами / Давно замкнулся я в недостижимый круг ("Придешь ли ты ко мне, далекий, тайный друг?"); Ночью бессонную / Эту мечту отраженную / Кто-то посмеет принять ("Угол падения…").

Использование лексемы "сон" позволяет наглядно раскрыть внутреннее состояние героя. Если в его сердце живет любовь, то и сны видятся ему радостные: Душа опять звучит стихами. // Пришла весна, и в сердце вновь, / Чаруя радостными снами, / Воскресла милая любовь ("Душа опять звучит стихами…"). В детстве лирический герой видит ясные сны: Мне была понятна жизнь природы дивной / В дни моей весны. // Охраняла вера, рдел восторг наивный, / Ясны были сны ("Мне была понятна жизнь природы дивной…"). Если лирический герой испытывает страдание, то и сны представляются как грозные и мрачные: В предутренних потьмах я видел злые сны. // Они меня до срока истомили. // Тоска, томленье, страх, в работу вплетены, / В сиянье дня - седые космы пыли ("В предутренних потьмах я видел злые сны…"); Я спал от печали / Тягостным сном ("Я спал от печали…").

Ассоциативное направление: сон - смерть.

Тема смерти - одна из постоянно варьирующихся тем в творчестве Сологуба. Это является следствием того, что "самая яркая, самая отчетливая нить в плетении сологубовского творчества, проникающая во все его стихи и прозу, - это неприятие, отрицание мира в его настоящем, непреображенном аспекте" [Чеботаревская, 1998, с.268]. По мнению Дикмана, у Сологуба присутствует "культ смерти", "проповедь смерти", за которым стоит подлинное отчаяние. "Сологуб создает миф о смерти - избавительнице и утешительнице, смерти - невесты, подруги, неведомой деве" [Дикман, 2000, с.28].

Ассоциативная связь сон - смерть является типовой, она отражена в паремиях русского этноса (сон смерти брат, уснул - помер, спит человек - неживой). Данная ассоциация обусловлена тем, что у человека во сне снижается реакция на внешние раздражители, и в этом он сходен с мертвецом.М. М. Маковский утверждает, что "по поверьям древних во время сна происходит отделение души от тела" [Маковский, 1997, с.92]. Узуальная метафора сон-смерть имеет глубокие мифологические корни.

При анализе репрезентации данного ассоциативного направления в поэтической картине мира Сологуба был выявлен особый способ организации диалога с читателем, где лирическое "Я" стихотворения занимает позицию учителя. Сологуб создает образ учителя, имеющего определенный негативный жизненный опыт, осознающего, что в жизни не все желания можно реализовать, который с этих позиций убеждает читателя в бесцельности жизни и в принятии смерти как избавления от страданий. Употребление лексемы "сон" позволяет сгладить отрицательную коннотацию лексемы "смерть". Актуализируются семантические компоненты "отдых" и "покой" лексемы "сон", что позволяет более продуктивно добиться желаемой цели - убедить читателя в бессмысленности жизни, в возможности осуществления желаемого отдыха от страстей в смерти.

Подобная форма организации диалога с читателем обусловлена личным опытом поэта, который десять лет "преподавал математику в провинциальных городах: 1882-1884 гг. - в Крестцах, с 1885 по 1888-й - в Великих Луках с.1889 по 1892-й - в Вытерге. Вернувшись в Петербург, он еще пятнадцать лет занимался педагогическим трудом" [Губайдуллина, 2004, с.73].

Указанная тенденция отражена в стихотворениях "Не надейся, не смущайся…", "Пойми, что гибель неизбежна…", "Зачем возрастаю…", "Ты жизни захотел, безумный…". В стихотворении "Не надейся, не смущайся…" декларируются мировоззренческие установки: не следует испытывать надежду, стыд, печаль, не следует иметь желания. Вся жизнь устремлена лишь к смерти, которая в отличие от жизни, лишена обманов, она неизбежна, и поэтому не способна обмануть, то есть зародить надежду на избавление от нее. В стихотворении "Пойми, что гибель неизбежна…" мысль о тщетности жизни выражена в четкой формулировке: "Не надо жить". Образ ученика-читателя в приведенных стихотворениях практически не учитывался, тогда как в стихотворении "Ты жизни захотел, безумный…" адресат обозначен достаточно четко: это индивидуум с жизненной позицией неидентичной авторской, он уже сделал выбор, принял жизнь, отказался от "сна небытия". Создавая впечатление крайней эмоциональности речи, Сологуб использует "истеричные" обороты речи: "так не дивися", "ты захотел" - "ты получил". В заключении стихотворения, выразив отношение к жизненной позиции подразумеваемого адресата, лирическое "Я" стихотворение отпускает его: Так улетай же, легкокрылый / И легковесный мотылек.

В стихотворении "В овраге, за той вон рощей…" сон и смерть смешиваются в сознании девочки, лирического "Я" стихотворения. Смерть брата лирическая героиня воспринимает как сон, при этом создает нечто наподобие ритуала захоронения. Мертвый мальчик лежит в овраге, то есть в углублении земли, что ассоциативно связывается с погребальной ямой. Девочка оставляет с мальчиком стражу, слуг: Я оставила с ним двух кукол, - Они его сон сторожат и хочет перенести его в дом: Нельзя, чтобы малые дети / Оставались одни на пути. Мальчик лежит в овраге за рощей, при этом маловероятно, что дорога расположена в низменности, как правило, пути протаптываются на равнинных участках. Путь - это символ жизни, смерть - это окончание пути, исход жизни. Поскольку жизненный путь мальчика закончен, у него должно появиться одно определенное место, он уже не может находиться в пути или на путях жизни и физическое положение его тела должно соответствовать его состоянию. Девочка боится того, что брат на самом деле умер, а не уснул, ее внутреннее состояние страха, усталости и беспомощности выражено словами: "я боюсь…", "я устала…", "надо позвать на помощь…". Это свидетельствует о том, что восприятие смерти как сна для девочки - защитная психологическая реакция, она боится признать смерть близкого человека. Сон - это восприятие смерти, которое позволяет уменьшить боль от осознания потери близкого человека. Такое восприятие смерти характерно и для стихотворения "Полночь. А не спится…". Героиня этого стихотворения также маленькая девочка, которая переживает состояние страха и тоски из-за смерти матери, она обращается к умершей матери:

Мама, неужели

Ты и в самом деле

В гробе, как в постели,

Будешь долго спать? -

Девочка шептала,

Вдруг над нею стала

С тихой речью мать.

Не тужи, родная,

Дочка дорогая, -

Тихо умерла,

Мне отрадно спать.

Поживи, - устанешь,

И со мною станешь

Вместе почивать.

В данном стихотворении актуализируется семантический компонент "отдых" концепта "сон", Смерть, как и сон, дает человеку возможность избавиться от усталости, накопленной за жизнь.

В стихотворении "Тихая колыбельная" сон персонифицируется - это живое существо, которое приходит к спящему ребенку по просьбе матери. Выражение "сон приди, войди", употребляемое в колыбельных, Сологуб "опредмечивает", придает лексеме "войти" прямое значение "вступить, проникнуть внутрь" [Ожегов, 1996, с.90], тем самым олицетворяя сон. Также Сологубом преобразуется пословица "сон смерти брат", которой в стихотворении предается прямое значение: сон и смерть - живые существа, связанные родственными отношениями. Смерть прямо не названа в стихотворении, мы узнаем о ней по широко распространенному представлению, как о женщине с косой: Я косила целый день. / Я устала. Я больна.

В стихотворении "Сон похорон" текстовый смысл "смерть" концепта "сон" эксплицирован в названии с помощью лексемы "похороны", означающей "обряд закапывания умершего в землю или обряд кремации" [Ожегов, с.564], относящейся к тематической группе "смерть". В стихотворении мертвого лирического героя не закапывают в землю, он находится в "безмолвной пустыне". Пустыня и молчание являются объектами желания в картине мира Сологуба: Я хочу под сенью сосен / Быть один, всегда один, / Чтоб пустынно восходило / И катилось надо мной / Безответное светило, / Змей безумно-золотой ("Детский лепет мне несносен…"). Лирический герой стихотворения "Сон похорон" задается вопросом: Злом и тоской истомленный, / Видел я сон. // Дьяволом, Богом внушенный? Дьявольское темное начало в стихотворении проявляется в картине разложения тела лирического героя, мертвенности пустыни, разложения солнца, репрезентированного с помощью образа царицы, тело которой гниет: Тлело недвижное тело, / Тление - жгучая боль, / И подо мною хрустела, / В тело впиваяся, соль […] Злая Змея / Смрадной, раздутой и синей / Падалью тлела, как я […] И надо мной / С тела гниющей царицы / Падал расплавленный зной. Актуальное значение лексемы "тление" - "гниение, разрушение, распад" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.1326]. Изображение "мертвой пустыни" созвучно образу ада. Божественное в стихотворении проявляется в том, что изображаемое есть искаженное исполнение желаний межтекстового лирического "Я". В поэтических текстах Сологуба пустыня, тишина, смерть часто изображаются как объекты желаемые. В данном стихотворении показывается конкретная, физическая сторона смерти, сопровождающаяся болью, тлением, противопоставленная абстрактному представлению о смерти как утешительнице, избавительнице от тягот земной жизни.

Ассоциативное направление: сон - отсутствие сна (бессонница).

Лексема "бессонница" имеет значение "Болезненное отсутствие или нарушение сна; постоянное недосыпание" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.75]. В соответствии с указанным значением нельзя рассматривать как бессонницу сознательное ограничение во сне, в этом случае актуален смысл "отсутствие сна". Для данного ассоциативного направления актуальна сема "болезнь" лексемы "бессонница". В Большом толковом словаре русского языка глагол "болеть" имеет омонимичные значения, в первом случае: "Быть больным, переносить какое-л. заболевание; хворать" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.89], во втором случае: "Испытывать, ощущать боль (о части тела, каком-л. органе)" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.89]. Для ассоциативного направления сон - отсутствие сна (бессонница) значимы семантические компоненты "болезнь", "боль", "страдание"

Семантический компонент "страдание" в ассоциативном направлении сон - отсутствие сна (бессонница) актуализируется в стихотворении "Окно ночное". Стихотворение представляет собой вариативные объяснения того, почему в окне ночью горит свет: Больной, быть может, проснулся вдруг, / И снова гложет его недуг. // Или разлуке обречена, / В жестоких муках не спит жена. // Иль, смерть по воле готов признать, / Бедняк бездольный не смеет спать. // Над милым прахом, быть может, мать / В тоске и страхе пришла рыдать. В тексте стихотворения смысл "бессонница" приобретает семантические компоненты "страдание", "болезнь", "бедность", репрезентированные лексемами, "бедняк", "тоска", "страх", "рыдать", "мука", "недуг". Недуг - "Сильное недомогание, болезнь" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.621], рыдать - "Громко плакать, судорожно всхлипывая" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.1136], плакать - "Проливать слезы (от обиды, горя, боли и т.п.)" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.836], мука - "Сильное физическое страдание" [Большой толковый словарь русского языка, 2000, с.563], Как видно из приведенных словарных статей, в тексте актуализируется смысл "страдание" в рамках ассоциативного направления сон - отсутствие сна (бессонница). При этом уснуть мешают в большей степени муки физические, чем моральные страдания.

В стихотворении "Я не спал, - и звучало…" лирический герой не может уснуть из-за внутренних переживаний: До зари недалекой / Как заснуть! // Вспоминал я жестокий / Долгий путь. Лексема "путь" символизирует жизнь вообще, которая в лирике Сологуба неразрывно связана со злом. В стихотворении присутствует образ русалки, издевающейся над лирическим героем, поющей грустные песни. Внутренние переживания персонифицируются в образе русалки, чьи песни мешают уснуть лирическому герою.

В стихотворении "Только мы вдвоем не спали…" бессонница лирического героя вызвана печалью: Я был темен от печали…. В тексте стихотворения присутствует образ луны, принадлежащий к верхнему миру, тогда как лирический герой принадлежит к миру земному, "тьмой дышащему". Образ земли и луны в стихотворении персонифицируются - земля влюблена в луну, это символичное воплощение отношения между мечтой и реальностью, в поэтической картине мира Сологуба противопоставленных друг другу: мечта - это идеал, который невозможно претворить в жизнь. Лирический герой подбрасывает луну, приблизившуюся к земле, что можно расценить как идеализацию возлюбленной, стремлением поднять ее выше земного бытия. Луна символизирует Эрос (Что порочно, что безгрешно, / Вместе все луна сплела…), любовь, сексуальное желание. Возможно, именно желание любви провоцировало печаль лирического героя, рождающую бессонницу. Следует отметить динамику эмоционального состояния лирического героя: печаль из темной преобразилась в светлую. Лирический герой обретает утешение в луне, образ которой синкретичен, она вбирает в себя смыслы: свет, мечта, верхний мир, любовь.

В стихотворении "Ночные стихи" отсутствие сна также вызвано печалью: Но в томленье ночное / Кто-то душу увлек… Образ воды отражает внутреннее состояние героя, луна в предыдущем стихотворении, выведшая лирического героя из состояния печали, сама погрузилась в печаль: В эти мрачные воды / Погрузилась она. Лирический герой перевоплощается в луну. Сологуб показывает процесс постепенного отождествления души лирического героя и луны, который в третьем шестистишии осуществляется с помощью синтаксического параллелизма и повтора: Золотая трепещет / Сеть лучей на волне / <…> Тихо сердце трепещет, / Замирая в огне. В четвертом шестистишии лирическое "Я" стихотворения тождественно луне: Лунный свет заплетая / В золотистую сеть, / Надо медленно тая, / Над пучиной висеть, / Словно это слитая / Из сияния сеть. Пучина - это символ бессмысленной жизни, преобразить которую можно лишь в воображении, сплетая золотистую сеть. Томленье ночное, бессонница в стихотворении не преодолевается, образ луны, символизирующий в стихотворении "Только мы вдвоем не спали…" светлое начало, в данном поэтическом тексте отождествляется с пессимистическим состоянием лирического героя. В стихотворении "Угол падения…" вводится образ звезды, который, как и луна, принадлежит к верхнему миру. В данном стихотворении бессонница приобретает смысл "мечта", мечтания мешают уснуть лирическому герою. Образ звезды, использующийся в стихотворном цикле "Звезда Маир" как образ соединяющий мир сна-мечты и мир реальный, в данном контексте соединяет двух людей: лирического героя и того, кто примет его отраженную от звезды Сириус мечту. Здесь актуализируется ассоциативная параллель: бессонница - мечта, отражающая позитивное представление автора о явлении бессонницы.

В стихотворениях "Отвори свою дверь…", "Я иду от дома к дому…" присутствует образ больного, уставшего странника, которому необходима помощь и он ищет ее у людей, прося, чтобы ему открыли двери. В стихотворении "Я иду от дома к дому…" путник является лирическим "Я" стихотворения. В стихотворении "Отвори свою дверь…" лирический герой стихотворения - хозяин дома, который ждет усталого и больного путника. В стихотворении "Отвори свою дверь…" не спит человек, ожидающий путника (Неспокойно теперь, - / Не ложись, не засни, подожди), в стихотворении "Я иду от дома к дому…" путник, желая получить отдых, войти в дом, готов развлекать хозяев дома и не спать: Знаю песен я немало, - / Я всю ночь готов не спать. / Не корите, что устало / Будет голос мой звучат. Близкие по сюжету стихотворения различаются тем, что в первом стихотворении бессонница мучает того, кто ждет страдание извне, именно так расшифровывается образ больного путника, во втором стихотворении бессонница одолевает лирического героя, ищущего приют. Лирический герой второго стихотворения - символическое воплощение внутреннего состояния бесприютности и страдания. Дом - то место, в котором он может отдохнуть (Дайте, дайте хоть немного / От скитаний отдохнуть), но в прогнозируемой ситуации обретения приюта путник не получает желаемого отдыха, в чужом доме он не будет спать: Я всю ночь готов не спать…

В стихотворении "Как согласно сердце бьется…" бессонница возникает непроизвольно: Мне сны не снятся. Отсутствие сна позволяет лирическому герою насладиться природой, почувствовать единение с природой: Как согласно сердце бьется / С полуночной тишиной! // Как послушно поддается / Прах дорожный предо мной! Образ воды, символизирующий печаль лирического героя в стихотворении "Ночные стихи", в данном тексте передаёт позитивное состояние лирического героя: Речка плещет и струится / Там, за тихою горой, / Чтоб со мной повеселиться / Смехом, пляской и игрой. // Как отрадно окунуться, / Брызгать теплою водой. Стихотворение лишено символического наполнения, в нем изображается конкретная действительность, которая способна приносить радость, что для поэтического творчества Сологуба является исключением.

Бессонница как произвольное состояние представлено в стихотворении "Вьются над кадилом огоньки…". Лирический герой стихотворения не спит, потому что совершает церковный обряд либо молится: Запах ладана вдыхай опять / В эту ночь тебе не надо спать. В данном стихотворении бессонница обусловлена обстоятельствами, конкретными причинами. Лирическое "Я" стихотворения обращено к другому, под которым подразумевается личность самого Сологуба, что позволяет поэту объективировать собственную личность в стихотворении. Часы бессонницы посвящены самоопределению: Ты сними личину наконец / И терновый твой надень венец. // Я возьму тебя и подыму, / Закачаю в ладанном дыму. Под личиной подразумевается образ поэта, созданный в творчестве, миф о себе. В статье "Елисавета" Сологуб писал: "Личина. Это хорошо. Создать свою личину - дело достойное целой жизни художника" [цит. по: Дикман, 2000, с.47]. Бессонница связана с внутренними переживаниями, с проблемой самоопределения, желанием утвердить свое истинное "Я".

Бессонница как позитивное состояние рассматривается в стихотворении "Ночь усмирила меня…". Лирического героя клонит в сон, но жажда жизни не дает ему уснуть: Лечь-то я лег на кровать, - / Глаз не отвесть от окна. // Встал бы пошел поскорей / Там, по траве, по сырой. В стихотворение вновь вводится образ луны, который в данном контексте символизирует жажду жизни, "желание дня". Причина бессонницы в стихотворении "Соловей…" из стихотворного цикла "Свирель" - любовь: Не до сна! / Ах! Весна / И любовь так сладко ранят. // Тишина / И луна / Лизу в рощу к другу манят. // Мама спит - / И спешит / Лиза выскочить в окошко, / И бежит / И шуршит… Образ луны связан с чувством любви. В стихотворении "Не знают дети…" из того же стихотворного цикла любовь представляется пробуждением ото сна.

Ассоциативное направление: сон - забвение - воспоминание.

Данное ассоциативное направление репрезентировано в стихотворениях "Думы черные лелею…", "Ускользающей цели…", "Мы поздно встретились. Веселости чужда…", "Просыпаюсь рано…" и др.

Ассоциативная направление сон - забвение - воспоминание репрезентировано в стихотворении "День окутался туманом…", в котором поэт дает свою оценку историческому пути России (20-ые гг. XX в.):

День окутался туманом

Ржаво-серым и хмельным.

Петербург с его обманом

Весь растаял, словно дым.

Город, выросший в пустыне,

Прихоть дикого Петра,

От которого поныне

Все не вижу я добра.

Погрузился ли он в воду,

Новым племенем забыт,

Иль желанную свободу

Всем народам возвестит?

День грядущий нам неведом,

День минувший нам постыл,

И живем мы сонным бредом

Дотлевающих могил.

Это тленье или ропот

Набегающей волны,

Или вновь возникший опыт

Пробудившейся страны.

Что решит твой жребий темный,

Или славный, может быть?

Что придется внукам вспомнить,

Что придется позабыть?

У поэта нет однозначного восприятия современной ему действительности. С одной стороны, ей соответствует образ дотлевающих могил, раскрывающий личную трагедию Сологуба. К этому времени умерли самые близкие для него люди: отец, мать, сестра, жена, без которых жизнь лишена смысла и похожа на сон. Образ "дотлевающих могил" может быть рассмотрен и в общественно-историческом ключе - это смерть предшествующей культуры, образа жизни культурной элиты России, к которой относился и Сологуб, от которой остается только воспоминание, претворяющееся в сон. В данном стихотворении актуализируется текстовый смысл "забвение" концепта "сон". Современный мир предстает в стихотворении и как "ропот набегающей волны". Это мир, в котором нет места декаденту, воспевающему тихое течение реки Лигой. В стихотворении имеется третья версия, в соответствии с которой настоящее осознается как пробуждение, начало коренных преобразований, деятельности, а не как состояние "сна", при котором важные социальные проблемы замалчиваются и не решаются. Настоящее - вновь возникший опыт / Пробудившейся страны. Употребление лексемы "опыт" позволяет отказаться от оценочности, ведь опыт может быть как негативным, так и положительным, он просто объективирует знания. Сологуб воспринимает сложное время 20-х годов ХХ в. как факт истории России. Дикман пишет о восприятии Сологубом исторического процесса: "В истории для него меняются только одеяния, сущность остается неизменной. Истории он предпочитает вневременной миф, легенду, сказку. Он не ищет "связи времен", а наоборот, стремится к забвению…" [Дикман, 2000, с.39].

В стихотворении "Ускользающей цели…" лирический герой находится в состоянии одиночества, усталости. Он пытается найти смысл жизни, но не может: Ускользающей цели / Обольщающий свет. Смысл жизни лирического "Я" стихотворения существует только в прошлом: Все, чем жил я когда-то / Словно было во сне. Актуализируется смысл "забвение" концепта "сон" - "Утрата памяти о чем-н. (книжн.)" [Ожегов, 1996, с. 192]. Утрачивается связь между прошлым и настоящим. Состояние подавленности влияет на память о прошлом пережитом опыте осмысленной жизни, меняется угол зрения на жизнь, она лишена радостей: Замыкаются двери, - / И темнеют кругом, - / И утраты, потери, / И бессильно умрем. Лирический герой задается вопросом: почему настоящее лишено смысла? И сам дает ответ: Или время крылато? // Или сил нет во мне? Причина кроется во взрослении лирического "Я", в изменении самосознания: то, что было верно для него в пору детства, во взрослой жизни утрачивается, как будто это было во сне, в другой жизни, окутанной туманом, либо причина в усталости, которая провоцирует забвение.

В поэтическом тексте "Думы черные лелею." лексема "сон" находится в синтагматических отношениях с лексемой "детских", что указывает на смысл "воспоминание" в содержании концепта. Детский сон уподобляется призрачной ткани: Темной жизни не жалею, / Ткани призрачные рву, / Ткани юных упований / И туманных детских снов… Сологуб вместо узуального словосочетания "прозрачная ткань" употребляет почти полностью тождественное в фонетическом плане словосочетание "призрачная ткань", тем самым делая акцент на смысле "иллюзорность" концепта "сон", который также актуализируется с помощью лексемы "туманный". Детские сны отражают не конкретные воспоминания, а надежды и мечты. В тексте мечты детства называются "суетными желаниями", тем самым в смысловом поле концепта "сон" актуализируется значение лексемы суета: "Все тщетное, пустое, не имеющее истинной ценности, прах (во 2 знач.) (устар. и книжн.)" [Ожегов, 1996, с.767]. С позиции лирического "Я" стихотворения детские мечты лишены ценности и смысла. Концепт "сон" в данном контексте приобретает смысл забвения мечтаний детства.

В стихотворении "Мы поздно встретились. Веселости чужда…" смысл "память" репрезентирован словосочетанием "детский сон", смысл "иллюзорность" передает лексема "неясный": Отрадные слова / Я позабыл давно, как детский сон неясный, / К душе коснувшейся едва, / К душе и суетной и страстной. В этом стихотворении смысл концепта "сон" во многом идентичен тому, который отражен в предыдущем стихотворении, но в данном тексте лирический герой не стремится забыть детские мечтания, они произвольно появляются в его памяти вследствие проявления по отношении к нему симпатии. Детские мечты, которые в стихотворении "Думы черные лилею…" выводятся как абстрактные понятия, в данном стихотворении конкретизируются - это мечты о радости жизни. Концепт "сон" в данном контексте имеет смысл забвения детского желания радости жизни, которое в зрелости заменяется желанием порочных, страстных чувств: Моя душа пропитанная ядом, / Порочных дум и чувств, и тайного стыда.

В поэтическом тексте "Годы идут, но утрата…" лирическое "Я" стихотворения представляет "возможный" сон, сон данный в потенции, - это оригинальная находка Сологуба: Если присниться когда-то, / Знаю, что скажет сестра / <…> Глянет на старого брата, / Тихо промолвит: пора. Это стихотворение написано после смерти в 1907 году сестры поэта Ольги, чью смерть он тяжело переживал. Образ сестры связан не только с воспоминанием, умершая сестра - житель иного запредельного мира. В поэтической картине мира Сологуба оказывается возможным общение с умершими посредством сна. Сон представляется элементом, соединяющим мир живых и мертвых. Мистический смысл концепта "сон" заключается в том, что о собственной гибели лирический герой стихотворений предполагает узнать из сна.

В стихотворениях Сологуба частотны пересечения смыслов "мечта" и "забвенье", поскольку созидание мира мечты обусловлено желанием уйти из неудовлетворяющей лирического "Я" действительности, забыть страдания жизни. Восприятие жизни как страдания обусловлено личным опытом Сологуба, жизнь которого была наполнена насилием. "Секли за все и дома, и в приходской школе, а затем в уездном училище, где учился Сологуб. Секли по просьбе матери и хозяйки-"бабушки" (Г.И. Агаповой, у которой мать Сологуба работала прислугой и в доме которой он жил в детстве) в Учительском институте, куда он поступил шестнадцатилетним юношей. Всю жизнь истязание детей как кошмар преследовало Сологуба [Дикман, 2000, с.8]. Психологически мотивированное желание забыть насилие, совершаемое над ним в детстве и в зрелые годы, в поэзии воплотилось в желании забвения. В стихотворении "Над усталою пустыней…" концепт "сон" репрезентирует смыслы "мечта" и "забвение": В мой шатер, в объятья сна / Тишина низведена. // С внешней жизнью я прощаюсь, / И в забвенье погружаюсь. // Предо мною мир нездешний…

В стихотворении "Просыпаюсь рано…" сон возвращает лирического героя в детство: Молодость мелькнула, / Радость отнята, / Но меня вернула / В колыбель мечта. Лирический герой сознательно вводит себя в состояние сна, желая испытать детское ощущение счастья: Нет, вернусь упрямо / В колыбель мою. Использование лексемы "мечта", образа голубой страны, указывают на смысл "мечта" концепта "сон", который в поэтической картине мира Сологуба является созидаемым миром. Сон - это не просто вспоминание детства, а переживание состояния защищенности и радости, свойственное детству (Горькое забылось, / Я - дитя опять…). В стихотворение вводится образ матери, в тексте репрезентированный через акустические характеристики, непосредственно связанный со смыслом "память" концепта "сон": Спой мне, спой мне, мама: / "Баюшки-баю!" / <…> Шепчет кто-то нежный: / "Баюшки-баю!". Образ матери, который изначально сознательно вызывается из памяти, впоследствии становится непроизвольным: День грозится темный, / Милый сон погас, / Начала забота / Воркотню свою, / Но мне шепчет кто-то: / "Баюшки-баю!"

В стихотворении "Мне была понятна жизнь природы дивной…" лирический герой вспоминает свои детские ощущения в состоянии пробуждения, пограничном между сном и бодрствованием. В воспоминания вводится песня матери лирического героя, оригинальная по форме, это не колыбельная, которая должна погружать в сон, а песня, которая должна, наоборот, вывести из состояния сна. В тексте песни показана взаимосвязь между состоянием лирического героя стихотворения и окружающего мира, его пробуждение влечет за собой пробуждение мира: Если мы не встанем, так заря не вспыхнет, / Солнце не взойдет, / Петушок крикливый загрустит, затихнет, / Сивка не заржет… В текст "антиколыбельной" проецируется видение мира ребёнка, для которого свойственно представление о себе, как о центре мироздания. Мир с позиции ребенка существует постольку, поскольку он этого желает и каждое жизненное событие оценивается с субъективной точки зрения, существование объективных закономерностей неведомо детскому сознанию.

В ассоциативном направлении сон - забвение - воспоминание смысл "воспоминание" репрезентирован посредством связи сна с жизненным периодом детства, для которого характерно ощущение радости, надежды на светлое будущее. Смысл "забвение" проявляется в том, что период детства практически полностью стерт из памяти лирического "Я" и больше похож на сон, чем на реальность.