Лорд Байрон - эллинофил

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лорд Байрон - эллинофил

План

Введение

1. Лорд Байрон, краткая биография

2. Греческие источники об участии Байрона в национально-освободительном движении Греции.

3. Российские архивные материалы о роли Байрона в Греческом восстании

4. Дневник Байрона во время пребывания в Греции

Резюме

Комментарии

Библиография

Введение

На протяжении целых столетий турецкое господство в Греции никто не оспаривал. Многочисленные попытки борьбы за свободу предпринимались в основном подпольно и остались практически незамеченными для остального мира. В конце XVIII - начале XIX века заявили о себе те немногие идеалисты, которые симпатизировали грекам и решили встать на их сторону в борьбе за освобождение от османского ига.

Эллинофилы или филэллины (от греч. «ёллзнбт» - грек + «цЯлпт» - друг) -- в широком смысле -- представители общественности Европы и Америки, сочувствовавшие или в той или иной форме помогавшие борьбе Греции за освобождение от турецкого ига в конце XVIII -- начале XIX веков.

В узком смысле это иностранцы, непосредственно участвовавшие в греческой национально-освободительной революции 1821--1829 годов. Среди тысяч добровольцев, прибывших на помощь повстанцам в Грецию из многих стран, были болгарские, сербские и черногорские воины, польские революционеры, итальянские карбонарии, английский историк Джордж Финлей, русские добровольцы (Н. Райко, А. Протопопов и другие).

Эти «друзья Греции» пытались обратить внимание крупных европейских держав на политическую ситуацию в Греции. В их числе был и английский поэт лорд Джордж Гордон Байрон, чье имя увековечено на мраморной колонне храма Посейдона. В своих стихах молодой ученый из Кембриджа обращал внимание на те условия, с которыми он столкнулся в Греции в начале XIX века. Он с горечью писал, что греческая культура утратила под османским господством свой античный блеск.

Стихи Байрона вдохновили многих поэтов на создание собственных произведений. Деятельность, творчество и даже сама смерть Байрона способствовали тому, что о греческом движении за независимость узнал весь мир, причем международный резонанс был намного больше, чем во время жизни поэта. Греция, в конце концов, смогла обрести независимость от Османской империи и стать самостоятельной процветающей страной.

Существуют различные взгляды на роль гениального английского поэта Дж. Г. Байрона в национально-освободительной борьбе Греции. В данном реферате мы рассмотрим российские и греческие источники, которые совершенно по-разному оценивают деятельность лорда Байрона как эллинофила и дневники самого поэта, повествующего об этом важнейшем этапе своей жизни в первом лице.

1. Лорд Байрон, краткая биография

БАЙРОН (Byron) Джордж Ноэл Гордон (22 января 1788, Лондон -- 19 апреля 1824, Миссолунги, Греция), английский поэт.

«Рассвет мой скрыт за тучей тьмы»

Байрон принадлежал к аристократической, но обедневшей семье. В десять лет после смерти деда (отец бежал от долгов во Францию вскоре после рождения будущего поэта) он унаследовал титул лорда. Детство, проведенное в разваливающемся замке, где все напоминало о нищете, тяжелые столкновения с властолюбивой, ожесточившейся матерью, физический изъян, -- небольшая хромота, которая провоцировала нередкие насмешки -- все это способствовало рано пробудившемуся чувству одиночества и собственной чужеродности окружающему миру. Это чувство стало одной из доминант лирики Байрона.

Студентом Кембриджского университета он опубликовал сборник «Часы досуга» (1807), а славу ему принесла поэма «Паломничество Чайльд-Гарольда», печатавшаяся отдельными выпусками с 1812 по 1818. Поэзию Байрона воспринимали как манифест поколения, считавшего свою эпоху историческим безвременьем. Связывая, как многие сверстники, надежду на торжество справедливости и вольности с Великой французской революцией 1789, Байрон трагически пережил перерождение республики в диктатуру, а затем в империю, подчиненную наполеоновскому «деятельному деспотизму» (А. С. Пушкин). Подавленность, разочарование, горечь обманутой мечты, окрасившие поэзию Байрона, доносят отголоски духовной атмосферы тех лет.

Романтический мотив разлада между пошлой обыденностью и высокими, но неисполнимыми порывами души приобрел у Байрона особый драматизм. Его стихотворения и поэмы передают сложную, изменчивую гамму чувств: от безоглядного бунтарства до отчаяния, вызываемого всевластием «тьмы». Обостренная гордость, мятежный дух, болезненное ощущение своей невостребованности временем и, по пушкинской формулировке, «преждевременная старость души», соединившись в сознании лирического героя Байрона, создают уникальное умонастроение. Оно вызвало бесчисленные подражательные и полемические отклики, оставшись в истории культуры под именем байронизма.

«И эти думы вечный яд»

Конфликт Байрона с конформистски настроенным английским обществом, завязавшийся уже после его поэтического дебюта, обострил крайне неудачный брак с Аннабелой Мильбэнк. В январе 1816 она покинула Байрона из-за его «ужасных привычек», под которыми подразумевала неприятие любой ортодоксии, включая и непререкаемые моральные запреты. Скандал подогревался небеспочвенными слухами о более чем родственных чувствах поэта к его сводной сестре Августе Ли. Она была адресатом нескольких его самых проникновенных стихотворений (ср. «Новые стансы к Августе» И. А. Бродского).

В мае 1816 Байрон был принужден покинуть родину -- как оказалось, навсегда. Пережитое потрясение стало «вечным ядом», отравляющим его жизнь в оставшиеся годы. Оно наложило отпечаток на тональность цикла стихотворений «Еврейские мелодии» (1815), где отзываются метафоры Библии, на поэму « Шильонский узник» (1816), драматические мистерии «Манфред» (1817) и «Каин» (1821). Эти произведения, как и созданный в1813-14 триптих «восточных» поэм («Гяур», «Корсар», «Лара» с их ориентальным фоном, создающим ощущение красочности, эмоциональной насыщенности жизни), закрепили представление о байроническом герое как истинном выразителе социальной психологии своего века. «Тоски язвительная сила» побуждает этот персонаж к бунтарству, попыткам радикально изменить собственную духовную сущность, но чувство своей ненужности на земле остается. Поэмы Байрона, построенные как лирическая исповедь персонажа, сочетающего в себе черты незаурядной личности и типа, свидетельствующего о верованиях и болезнях эпохи, стали литературным событием. Сходство, а нередко спор с этими поэмами распознается в творчестве многих современников Байрона (в «Цыганах» А. С. Пушкина, в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова, у А. Мицкевича, А. де Виньи).

«Тираны давят мир...»

В Швейцарии, где прошли первые месяцы изгнания, а затем в Италии Байрон пережил творческий подъем, приступив с осени 1817 к поэтической хронике «Дон Жуан», в которой сочетаются лиризм, сатира и обозрение нравов, а трактовку «вечного» сюжета о севильском обольстителе определяет пафос свободного самоутверждения личности. Вопреки мнению Пушкина, находившего, что «гений Байрона бледнел с его молодостью», это неоконченное произведение говорит о новых чертах его художественного мышления, отчасти соприродного эстетике «Евгения Онегина».

Страстная влюбленность в графиню Терезу Гвичьоли, лишенную возможности соединить свою судьбу с Байроном, способствовала сближению поэта с карбонариями и активному участию -- вместе с ее отцом и братьями -- в итальянском освободительном движении. Поэт, снискавший во всем мире репутацию «Колумба новейших дней», как отозвался о нем П. А. Вяземский, мечтал о «поэзии политики», означающей прямую вовлеченность в революционные коллизии эпохи, и до конца сохранил ненависть к «тиранам», которым адресованы его страстные обличения. С началом греческого восстания против османского владычества (см. Греческая революция 1821-29) Байрон подчинил свою жизнь борьбе за освобождение Эллады, на собственные средства, собрав и вооружив отряд, с которым прибыл к месту событий. Его безвременную смерть, результат развившейся лихорадки, оплакивала вся передовая Европа.

2. Греческие источники об участии Байрона в национально-освободительном движении Греции

Пламенный защитник борьбы за освобождение Греции, лорд Байрон выражал эту идею в своих произведениях уже после первой поездки в Грецию (1809-1811). Постепенно романтический путешественник превратился в романтика Революции: Древняя Греция помогла ему открыть Грецию современную и во время своего второго и последнего путешествия в уже восставшую страну (1823-1824) он прибыл туда, чтобы сражаться за неё лично.

Параллельно с Грецией, во многих других странах создавались комитеты эллинофилов, целью которых была поддержка греческого восстания: сбор денежных средств, публикации в прессе, отправка добровольцев, забота о беженцах. Наиболее активная деятельность эллинофилов наблюдалась в Германии и Швейцарии. В этих странах уже в августе 1821 года были созданы первые комитеты эллинофилов, затем - во Франции и США.

В Англии борьба греков за обретение независимости сначала была встречена более сдержанно. Большой общественный резонанс был вызван резнёй на Хиосе в 1822 году. В 1823 году был основан Лондонский комитет помощи грекам. Сначала он осуществлял гуманитарную помощь, а позднее политики стали использовать его для продвижения своих политических интересов. Активистами комитета были Джон Боуринг, который был назначен его генеральным секретарём, и Эдвард Блакьер, который сразу же отправился в Грецию, чтобы изучить реальную ситуацию на месте и способствовать тому, чтобы восставшая страна могла получить денежные займы от иностранных государств. В числе 26 главных членов Комитета были выдающиеся деятели английского общества, в том числе Хереми Бентхэм, теоретик Политического и общественного радикализма.

В марте 1823 года в Генове состоялась встреча представителя Греческого Комитета Эдварда Блакьера с Байроном.

Четыре месяца спустя поэт отправился в Грецию на бриге «Геркулес» с первой остановкой в Ливорно, где на борт судна был погружен порох для пушек и другие боеприпасы. Груз содержал и десять тысяч испанских пиастров наличными, а также лекарства в количестве, достаточном для лечения тысячи человек в течение одного года. Кроме того, лорд Байрон вёз с собой чеки на сорок тысяч пиастров и письма из Пизы от епископа Артийского Игнатия к вождям национально-освободительного движения и к членам греческого правительства.

Для первой остановки в Греции Байрон выбрал Ионийские острова, которые в то время находились под управлением англичан, и 3 августа 1823 года бриг «Геркулес» стал на якорь в городе Аргостолионе на острове Кефалония. Во время пребывания на этом острове поэт составлял план своего участия в греческой национально-освободительной борьбе.

По сравнению с первым путешествием в Грецию психологический настрой Байрона существенно изменился. Это произошло во время его проживания в Италии, где он принимал участие в революционном движении карбонариев.

Обладая информацией о разногласиях между вождями революции и желая лучше изучить ситуацию в Греции, чтобы выбрать, в какую область направиться, Байрон начал переписываться с такими выдающимися греческими политиками и военачальниками, как Маркос Боцарис и Александр Маврокордатос. В это же время Байрон осуществлял финансовую поддержку беженцев и выплачивал жалованье из своих собственных средств сорока воинам-сулиотам, мужеством которых он восхищался. Но из-за возмущения, возникшего вскоре в их рядах, Байрон вынужден был от них освободиться, выплатив им жалованье за два месяца и стоимость их отправки в Мессолунги.

Во время пребывания в Метаксате Байрон получил извещение о назначении его главным представителем Английского комитета помощи грекам в Лондоне.

В конце концов, Байрон выбрал Западную материковую Грецию. Хотя ему и было известно о том, что некоторые руководители восстания сомневались в чистоте и бескорыстии его намерений, Байрон через Закинф отправился в Месолонги.

Это было единственное укреплённое место, которое до этого благополучно отразило две вражеские атаки. К тому же, эта область менее всего пострадала от губительной гражданской войны, которая уже началась в остальных свободных греческих областях. На это решение Байрона существенно повлияли пламенные послания Маврокордатоса, в которых тот подчёркивал, как практическую, так и психологическую важность выбора г. Месолонги для благоприятного исхода греческой борьбы. Когда Байрон встал на сторону Маврокордатоса и Центрального Правительства, политическая организация последнего уже завершилась. Это произошло после принятия Конституции - Эпидаврского органического статута (январь 1822 г.).

Для путешествия в Месолонги Байрон снарядил два корабля. На первом плыл он сам, а на втором, предназначенном для сопровождающих лиц и для провианта, находился его итальянский друг Пьетро Гамба, брат Терезы Гвичьоли. Они отплыли из Закинфа 29 декабря 1823 года. Это путешествие по морю было весьма опасным, поскольку военные корабли устроили блокаду в Патрском заливе. Корабль с Пьетро Гамбой был задержан и оставался некоторое время в Патрах. Корабль лорда Байрона избежал засады и укрылся от преследователей в Драгаместо. Опасность не поколебала мужества поэта, который на борту корабля написал известную «Песню к Сулиотам».

Находясь в Драгаместо, Байрон связался с Месолонгами, откуда 3 января 1824 года прибыли посланцы с письмом от Маврокордатоса, который отговорил его от тягостного путешествия по суше и послал ему пять лодок для сопровождения и военный корабль «Леонид». Турецкая морская блокада была разорвана. Корабль Байрона отплыл из Драгоместо в сопровождении «Леонида». Вечером того же дня оба корабля причалили в Аи Сости, самый большой внешний порт Месолонги.

В Месолонги, по словам Стэнхоупа, действующего уполномоченного Лондонского Комитета помощи грекам, Байрона ждали с величайшим нетерпением, словно мессию. На следующее утро (5 января 1824 г.) под звуки приветственных выстрелов из пушек крепости его встречали представители власти, клир, капитаны с солдатами и радостный, взволнованный народ.

Растроганный торжественной встречей, Байрон прибыл в дом Христоса Капсалиса, где жил также и Стэншоп. В тот же день он впервые обсуждал ряд важнейших вопросов с Маврокордатосом, Главнокомандующим Западной Греции и с Эпархом Этолийским и Акарнанийским и Главным управляющим Западной Грецией Константином Метаксасом, открывая новый этап в своей политической и военной деятельности.

Проблем было много: город находился под угрозой вражеского вторжения; крепость нуждалась в ремонте; нужно было, чтобы в Месолонги прибыл флот, что было затруднительно из-за неповиновения некоторых повстанцев, особенно сулиотов, лишённых крыши над головой и денежных средств. Греческое командование также ощущало острую нехватку денег. Все с нетерпением ожидали средств, обещанных лордом Байроном, и английского денежного займа, за которым отправились в Лондон посланники греческого правительства И. Орландос и А. Лурьотис.

Лондонский комитет помощи грекам считал получение этого займа одной из своих главных целей и способствовал проведению англо-греческих переговоров. С этим займом было связано и имя Байрона, который привёз в Месолонги 20 тысяч талеров из тех тридцати тысяч, которые комиссия по получению займа (Орландос, Луриотис, Заимис) попросила взять у него в долг для нужд Западной Греции. Английский займ в размере 800 000 лир стерлингов был, в конце концов, отправлен в Грецию в 1824 году с условиями, обременительными для греческого правительства.

В последующие дни Байрон продолжал усердно работать. Единственным его развлечением были прогулки на лодке по лиману и прогулки на лошади за город, одна из которых станет для него роковой.

Во время пребывания в Месолонги Байрон оказывал финансовую поддержку издательству «Греческой хроники». Это был первый образец греческой свободной прессы, где вниманию читателей были представлены политические и военные известия, а также многочисленные материалы, написанные в духе национально-освободительных и демократических идей.

Желая отличиться на военном поприще, Байрон принял решение набрать в войско и оплачивать из своих личных средств 500 сулиотов. Он хотел Организовать регулярную армию, ради чего в Месолонги прибыли и многие европейские офицеры. Он сформировал себе личную охрану, состоящую из пятидесяти сулиотов. Байрон намеревался использовать все эти силы в военном походе против Нафпактоса.

В начале февраля в Месолонги прибыл посланник Комитета помощи грекам пиротехник Вильям Пэррис, имевший репутацию талантливого механика. Он привёз с собой материалы, чтобы наладить производство ружей и различных боеприпасов, и команду английских мастеров с целью соорудить артиллерийскую батарею. Пэррис завоевал доверие Байрона и был назначен ответственным за артиллерию. Его деятельность вызвала глубокое воодушевление среди жителей Месолонги.

С согласия Командования, которое назначило его главнокомандующим военными силами Греции, Байрон готовил военный поход против Нафпактоса. Условия для этого были благоприятными. Поступала информация о том, что крепость была плохо вооружена, и охрана (в большинстве своём, албанские наёмники) была недовольна шестимесячной задержкой жалованья. Предполагалось, что захват крепости Нафпактос будет способствовать взятию крепостей в Рио и Андиррио, улучшению ситуации в Мориа и освобождению Коринфского и Патрского залива от контроля турецкого флота - фактор, который укрепил бы и положение Месолонги.

Немного позже в Навплио из Месолонги прибыл Спиридон Трикупис - выдающийся поэт, историк и политик, потомок знаменитого старинного рода. С лордом Байроном Спиридона Трикуписа связала крепкая дружба. Как писал в своём дневнике Пьетро Гамба, основной темой, которую обсуждали двое друзей, были не только текущие проблемы, но и ситуация в стране после её освобождения, где Байрону предназначалась одна из главенствующих ролей.

Однако Байрону пришлось столкнуться с некоторыми непредвиденными трудностями. Вооружённое выступление против Нафпактоса задерживалось, во-первых, из-за недисциплинированности сулиотов и их завышенных денежных требований, и, во-вторых, из-за бездеятельности и медлительности Пэрриса. Артиллерийская батарея так и не была воздвигнута, и даже не были привезены все необходимые для этого материалы. Планы о захвате Нафпактоса были, в конце концов, оставлены, и оптимистические настроения Байрона остались в далёком прошлом.

К разочарованию поэта добавилось и ухудшение его здоровья. «Греческая хроника» за 6/13 февраля сообщала о неожиданной болезни Байрона и успокаивала народ тем, что заболевание не было тяжёлым. В следующем выпуске уточнялось, что речь идёт о «нервных спазмах, вызванных большим умственным напряжением и непрерывным переутомлением». Тем не менее, приступы повторялись снова и снова.

Причиной болезни Байрона, которая продлилась десять мучительных дней, было то, что 9 апреля 1824 года он отправился прогуляться на лошади до Финикии и промок.

Методы лечения Байрона подверглись критике; врачи Брюно, Миллинген и другие, которые были приглашены на консилиум, лечили его болезнь с помощью непрерывных кровопусканий. В неудачном исходе лечения врачи обвиняли друг друга и, более всего, доктора Миллингена, репутация которого была запятнана, и который, в конечном итоге, уехал из Месолонги в Константинополь и перешёл на службу к турецкому султану.

Приближалась Пасха, но настроение греков было тревожным, и основной темой для разговоров было здоровье лорда Байрона. В день Пасхи не было слышно радостных песен и традиционной канонады из пушек. К вечеру пришло известие о том, что поэт скончался. Был объявлен национальный траур по всей Греции на 21 день.

Жители Месолонги хотели, чтобы человека, который был так им дорог и который так любил их город, похоронили у них, но, когда было окончательно решено, что тело поэта перевезут в Англию, они попросили оставить им хотя бы его сердце. В конце концов, после бальзамирования им отдали лёгкие поэта, которые были положены в серебряный ларец и помещены в Митрополичьем храме святого Спиридона. Когда, два года спустя, в Месолонги вошли турецкие войска, один монах, имя которого не сохранилось в истории, спас от разорения святые иконы храма и ларец. После освобождения города ларец был возвращён на прежнее место. В 1881 году его перенесли в Сад Героев и поместили под статуей Байрона работы Г. Виталиса.

Память о поэте живёт не только в Греции, но и объединяет людей самых различных национальностей, которые, начиная с 22 января 1971 года - юбилея рождения Байрона - объединились в Международное Байроновское Движение.

3. Российские архивные материалы о роли Байрона в Греческом восстании

Потрясенная наполеоновскими войнами Европа после Венского конгресса 1815 года вступила в полосу жестокой реакции. Изолировав «генерала Бонапарта» на острове св. Елены, Европейские державы приступили к установлению в Европе «старого порядка». Вдохновитель европейской реакции, австрийский дипломат Меттерних ловко использовал брошенную впавшим в мистицизм Александром I идею о «христианском братстве» и сделался ярым поборником подписанного в Париже в 1815 г. «Священного союза».

Пытаясь утвердить всюду в Европе «законный» монархический принцип, «Священный союз» возбуждал этим глухую ненависть среди народов. На своих конгрессах в Лайбахе, Троппау и Вероне «Священный союз» сделал все, чтобы подавить революции в Испании, Португалии и Италии в 1820-1821 годах.

Печатаемые ниже архивные материалы представляют собой выдержки из официальных донесений царского поверенного в делах М. Минчиаки (М. Minciaky), имевшего свою резиденцию в Константинополе. М. Минчиаки в своих донесениях дает крайне скупые сведения о роли Байрона в греческом восстании. Царское правительство Александра I не сочувствовало помощи, оказываемой английской общественностью греческим повстанцам. Англия не входила в реакционный «Священный союз», объединивший три монархии: Россию, Пруссию в Австрию.

В донесениях М. Минчиаки греческое восстание рассматривается как помеха монархическому принципу Турции, а роль Байрона в этом восстании отражена короткими репликами протокольного характера.

Но и эти официальные, короткие замечания М. Минчиаки представляют определенный интерес для освещения роли Байрона в греческом восстании. Огромное влияние Байрона на Пушкина, Лермонтова и других писателей той эпохи усиливает этот интерес к участи великого английского поэта.

Подлинные донесения М. Минчиаки хранятся в Государственном Архиве внешней политики; написаны они на французском языке. (фонд М.И.Д., канцелярия, д. №2347).

А. Юрьев. Выдержка из депеши поверенного в делах в Константинополе Минчиаки министру иностранных дел гр. Нессельроде 14/26 февраля 1824 г., № 18

Граф, ..Лорд Байрон, в сопровождении Маврокордато 1, полковника Стэнгоп 2 и нескольких других английских офицеров, направился в Миссолонги 3, откуда он продолжает поддерживать сношения с греческими повстанцами, оказывая им помощь деньгами и оружием. Сопровождающие его офицеры взялись обеспечить на европейский лад гарнизон, занимающий этот город.

Вообще, с некоторых пор замечается, что дело греков приобретает со дня на день все большую популярность среди англичан, находящихся на Востоке или служащих на эскадре, крейсирующей в Архипелаге. Но если с одной стороны, эта склонность англичан не может не быть в известной мере полезна грекам, то она производит тягостное впечатление на Порту, и явилась поводом для возобновления с ее стороны жалоб послу его величества британского короля, в особенности в отношении лорда Байрона, который прожил несколько месяцев в Кефалонии 4 перед тем как ехать в Миссолонги.

Судно под английским флагом, приняв на борт в Кефалонии лошадей, оружие и десять тысяч талеров, принадлежащих лорду Байрону, было задержано у Патраса 5 турецкими крейсерами. Хотя оно было снабжено документами на Триест, однако настоящим его назначением были Миссолонги. Несмотря на это последнее обстоятельство, Юсуф паша патрасский 6, считая груз английской собственностью, распорядился возвратить его лорду Байрону.

M. Минчиаки

Выдержка из депеши поверенного в делах в Констатинополе Минчиаки министру иностранных дел Нессельроде, 17/5 марта 1824 г., № 25

Граф, …В Акарнании 7 в их 8 распоряжении, помимо Миссолонги, имеется еще две крепости -Текис и св. Георгия. Маврокордато находится в первом из этих пунктов, где, по соглашению с лордом Байроном и несколькими английскими офицерами, он формирует военные отряды, обучая их по европейскому образцу. Каждый солдат получает жалованье по двадцать пиастров в месяц. Недавно несколько английских судов грузили там некоторое количество боеприпасов и двести солдат; там также устроили литейный завод для отливки пушек и ядер...

Английское общество помощи грекам начинает проявлять свое влияние в Морее 9, но они хотят, кажется, действовать осторожнее, чем действовали до сих пор немецкие общества. Отмечают, что лорд Байрон привез с собой средства, не соответствующие средствам частного лица, что он сам следит за всеми расходами и оказывает помощь только тогда, когда она оправдана и неотложна.

Говорят, что несколько англичан хотят организовать в Афинах госпиталь, где всех больных будут принимать, лечить и кормить бесплатно. Полковник Стэнгоп должен был отправиться в Триполицу 10, чтобы договориться об организации регулярного почтового сообщения. Наконец указывают, что несколько других англичан объезжают Морею, но ограничиваются лишь наблюдением за положением вещей...

М. Минчиаки.

Выдержка из депеши поверенного в делах в Константинополе Минчиани министру иностранных дел Нессельроде 11 апреля / 30 марта 1824 г., № 35

Граф, ...Утверждают, что лорд Байрон покинул Миссолонги с отрядом, доходящим до шести тысяч человек, и направился в Арту 11, но это сообщение нуждается в подтверждении. Он одет в албанский костюм и, повидимому, старается держаться соответственно греческим нравам и обычаям, чтобы приобрести популярность. Он получает от Ионических островов 12 помощь людьми и боеприпасами всякого рода.

М. Минчиаки. Выдержка из депеши поверенного в делах в Константинополе Минчиаки министру иностранных дел гр. Нессельроде, 27/15 апреля 1824 г., № 44

Граф, ...По сведениям из Архипелага, раздоры и между усобицы в Морее продолжаются. Колокотрони 13 и его приверженцы, хозяева Навплии 14 и Триполицы, не хотят признавать иного закона, как закон своей шпаги и находятся в состоянии открытой войны с законодательным корпусом, который, опираясь на три островные армии, осаждает первую из этих крепостей. Говорили о взятии Лепанто 15 лордом Байроном и Маврокордато, но это известие кажется преждевременно.

М. Минчиаки.

Выдержка из депеши поверенного в делах в Константинополе Минчиани министру иностранных дел Нессельроде, 27/15 мая 1824 г., № 51

Граф, ..Колоктрони сдался правительству, войска которого заняли 1 мая Навплию. Триполица и Коринф 16 сдались еще раньше. Но едва Греция почувствовала себя успокоившейся после столь долго раздиравших ее кровавых смут, как новые предательства готовились потрясти ее. Беспрестанные раздоры сулиотов 17 в Миссолонги вызвали, некоторое время тому назад, суровые меры против них. Сейчас один из главарей вступил в сношения с Омер-пашей 18, чтобы сдать ему крепость. Однако правительство, подозревая об этом, захватило бумаги некоего Константина Вульпиоли и нашло в них неопровержимые доказательства замыслов заговорщиков. Когда Маврокордато и Боцарис 19 решили схватить главарей, сулиоты напали на Миссолонги.

В течение нескольких часов на улицах шел бой. В конце концов правительство одержало верх. Сулиоты были отброшены, а турецкий корпус, находившийся уже на пути (к Миссолонги) был полностью разбит греками под командой капитана Зангара. Во время этих смут лорд Байрон, который был тяжело болен, должен был вместе с англичанами забаррикадироваться в своем доме. Скорбь, причиненная ему видом того, как мешают успеху его дела те, ради которых он пожертвовал своим состоянием и рисковал жизнью, ускорила после этого его кончину. Говорят, что Маврокордато бежал в Занте 20 и решил уехать в Италию...

М. Минчиани.

Выдержка из депеши поверенного в делах в Константинополе Минчиани министру иностранных дел Нессельроде, 19 июня / 1 июля 1824 г., № 67

Граф, ...Нет никаких точных сведений о греческом флоте. Говорят, что он готов; но он еще не появлялся в Архипелаге. Говорят, что главной причиной этой неактивности является недостаток в денежных средствах. Греки возлагали все свои надежды на займ в Англии, но со смертью лорда Байрона они будут лишены этого источника.

4. Дневник Байрона во время пребывания в Греции

1823 28 сентября

Шестнадцатого июля (если память мне не изменяет) я отплыл из Генуи на английском бриге "Геркулес" под командой капитана Джона Скотта, 17-го числа разразилась буря; так как она грозила покалечить лошадей, которых мы везли в трюме, мы возвратились в Геную, где пережидали бурю в течение суток; затем вышли в море, зашли в Ливорно, а оттуда через Мессинский пролив направились в Грецию. Пройдя в виду Эльбы, Корсики и Липарских островов, включая Стромболи, а затем - Сицилии, Италии и др., мы около 4 августа бросили якорь у Аргостоли, главной гавани острова Кефалония.

Здесь я ожидал получить известия от капитана Б[лэкира], посланного греческим комитетом в Лондоне к Временному правительству Морей; но к немалому своему удивлению узнал, что он уже отбыл в обратный путь, хотя в последних письмах ко мне, отправленных с полуострова, настоятельно просил меня ускорить мой приезд и сообщал о своем намерении здесь задержаться. С тех пор я получил от него несколько писем, адресованных в Геную и пересланных мне на острова, где он отчасти объясняет причины своего неожиданного отъезда из Греции и просит меня (противореча прежнему своему мнению) отложить на время мой собственный приезд, по нескольким причинам, в числе которых есть и важные. Я послал лодку на Корфу, надеясь еще застать его там, но он уже отплыл в Анкону.

Высшее командование на острове Кефалония осуществлялось резидентом, полковником Нэпиром, а восьмым королевским полком, составлявшим гарнизон, командовал полковник Даффи. Оба они встретили нас, как, впрочем, и все офицеры и гражданские лица, с величайшей любезностью и радушием, которых мы, разумеется, не заслуживали, но постарались оправдать; это радушие остается неизменным и теперь, когда частые встречи стерли новизну наших отношений.

Здесь мы узнали то, что впоследствии полностью подтвердилось, а именно: Греция раздираема междоусобицами; Маврокордато смещен или сам сложил с себя полномочия (L'un vaut bien l'autre); в Морее власть перешла к Колокотрони, главарю не знаю уж какой партии. Турки были весьма сильны в Акарнании и др., а турецкий флот блокировал побережье от Миссолонги до Кьяренцы, а потом и до Наварина. Греческий флот из-за недостатка средств или по иным причинам остался на стоянке в Гидре, Исфаре и Специи, где, возможно, находится и поныне. Так как я, вопреки моим ожиданиям, не получал никаких сведений из Пелопонесса и ожидал также писем из Англии, от Комитета, я решил оставаться до поры до времени на Ионийских островах, тем более что высадка на противоположном берегу грозила нам конфискацией судна и груза; а капитан Скотт, разумеется, соглашался на такой риск только при условии, что я гарантирую ему полное возмещение возможных убытков.

Чтобы скоротать время, мы совершили поездку через горы в монастырь Св. Евфимии - по такой плохой дороге, каких я еще не встречал за годы моих странствий по многим странам даже в самых глухих местах. Из Св. Евфимии мы отплыли на Итаку и объехали этот красивейший остров, где я уже побывал несколько лет назад. Прием, оказанный нам капитаном Ноксом (резидентом) и его супругой, ничуть не уступал гостеприимству наших военных друзей на Кефалонии. Резидент, миссис Н[окс] и их друзья повели нас к источнику Аретузы, ради которого уже стоило совершить эту поездку; но и все остальное на этом острове не менее привлекательно для любителей природы. Памятники искусства и древности я предоставляю антиквариям; эти джентльмены занялись ими столь удачно, что существование Трои сделалось спорным, а существование Итаки (я разумею Итаку гомеровскую) еще не признается.

Дело было в августе, и нас предостерегали против поездок в жаркие часы дня; но так как я прежде никогда не страдал от жары, пока находился в движении, мне не захотелось терять столько дневных часов из-за лишнего солнечного луча; и хотя наше общество было довольно многочисленно, никто, насколько я мог наблюдать, не почувствовал себя плохо, и только один из слуг (негр) заметил, что жара стоит такая же, как в Вест-Индии. Я оставил термометр на борту и потому не мог точно определить температуру воздуха. Мы возвратились в Св. Евфимию, переправились в Самоссшй монастырь на противоположном берегу залива, а на следующий день вернулись оттуда в Аргостоли, по более удобной дороге, чем тропа, ведущая в Св. Евфимию. Сухопутную часть пути мы проделали на мулах.

Спустя несколько дней после нашего возвращения я узнал, что в Занте есть для меня письма; но прошло немало времени, прежде чем грек, которому они были поручены, сумел их доставить, так что получением их я оказался обязан полковнику Нэпиру; причина задержки так и не выяснилась.

В письмах из Англии меня уведомляли, что Комитет поручает мне представлять его при греческом правительстве и взять на себя распределение некоторых грузов и т. п., ожидавшихся с кораблем, который и по сей день (28 сент.) еще не прибыл.

Вскоре по прибытии я на собственные средства нанял отряд из сорока сулиотов во главе с их командирами Фотомарой, Джавеллой и Драко и, вероятно, увеличил бы этот отряд, если бы не обнаружил, что между ними ни в чем нет согласия, кроме как в том, чтобы запрашивать с меня все больше и больше, хотя я и так платил каждому на доллар в месяц больше, чем он получал бы от греческого правительства, а когда нанимал их, они были разуты и раздеты. Я согласился на их просьбы и уплатил им за месяц вперед. Однако - вероятно, по наущению мошенников-лавочников, у которых они обыкновенно забирают товары в долг - они пытались вымогать прибавку; тогда я созвал их, высказал им свое мнение и объявил, что не возьму их с собой дальше. Но я предложил выдать им жалованье еще за месяц и оплатить им проезд до Акарнании, куда теперь, после ухода турецкого флота и снятия блокады, им легко было попасть.

Часть отряда приняла это предложение и уехала. Власти Семи Островов попытались было препятствовать возвращению им оружия, но это в конце концов удалось уладить, и сейчас они соединились со своими соотечественниками в Этолии или Акарнании.

Кроме того, я переслал резиденту Итаки двести пятьдесят долларов для тамошних беженцев, а также помог переправить на Кефалонию одно семейство родом из Морей, очутившееся в безвыходном положении, и обеспечил ему жилье и содержание, поручив его попечениям гг. Корджаленьо, богатых торговцев в Аргостоли, к которым у меня были рекомендации от моих корреспондентов.

Я распорядился написать Марко Боццарису, командиру греческих отрядов в Акарнании, к которому имел рекомендательные письма. Его ответ был, вероятно, последним из того, что он подписал или продиктовал, так как он был убит в бою на следующий же день, оставив по себе славу храброго воина и честного человека, что не всегда встречается вместе, как, впрочем, и порознь. Я получил также приглашение от графа Метакса, губернатора Миссолонги; но при нынешних отношениях между партиями мне необходимо было прежде узнать у существующего правительства, где я смогу, по его мнению, если не принести больше всего пользы, то хотя бы менее всего помешать.

Так как я прибыл сюда помочь не одной какой-либо клике, а целому народу и думал иметь дело с честными людьми, а не с хищниками и казнокрадами (такие обвинения греки бросают друг другу ежедневно), мне понадобится большая осмотрительность, чтобы не связать себя ни с одной из партий; это будет тем более трудно, что я уже получил приглашения от нескольких враждующих между собой клик, из которых каждая заверяет, что именно она-то и является подлинно правоверной. Все же я не хочу отчаиваться, хотя все иностранцы, которых я до сих пор встречал в Греции, покидают или уже покинули ее в полном разочаровании.

Каждый, кто едет сейчас в Грецию, должен поступать как миссис Фрай при посещении Ньюгетской тюрьмы - т. е. не ожидать немедленных проявлений честности, но надеяться, что время и гуманное обращение искоренят нынешние воровские и грабительские наклонности.

Когда греки немного расправят члены, четыреста лет скованные цепями рабства, они уже не будут ходить, "точно у них на ногах кандалы". Сейчас цепи разбиты; но обрывки их еще влачатся, и Сатурналии еще слишком недавни, чтобы Раб успел превратиться в зрелого гражданина. Хуже всего в них то, что они (тут мне придется употребить грубое выражение, потому что только оно соответствует истине) - хуже всего то, что они так чертовски лживы; подобная неспособность говорить правду не видана со времен Евы в райских кущах. Недавно один из них сетовал, зачем в английском языке существует так мало оттенков для отрицательного ответа; тогда как грек, благодаря особенностям своего скользкого языка, может так плавно переходить от "нет" к "да" и vice versa, что увильнет от чего угодно и все же оставит лазейку, в которую клятвопреступление может проскользнуть никем не замеченное. Это - собственные слова этого джентльмена, и сомневаться в них можно только потому, что "Эпименид сам был критянином", как гласит известный силлогизм. Конечно, со временем они могут исправиться.

30 сентября

Пробыв здесь некоторое время в ожидании известий от Греческого Правительства, я воспользовался отъездом мистера Брауна и мистера Трелони в Триполицу после ухода турецкого флота, чтобы написать здешним исполнительным властям. Я хотел не только получить некоторые точные сведения, которые позволили бы мне поехать туда, где я мог быть полезнее, хотя бы и в меньшей безопасности; я хотел также иметь возможность судить об истинном положении дел. Тем временем я получил вести от Маврокордато и от примаса Гидры; последний приглашает меня посетить остров, а первый пишет, что желал бы встретиться со мной либо там, либо в другом месте.

1823 17 декабря

Неожиданно прервал свой дневник и не брался за него до сего дня, потому что в день, когда была сделана предыдущая запись, получил письмо от моей сестры Августы, сообщавшее о болезни моей дочери, и у меня пропало всякое желание писать. Позднее я узнал из того же источника, что ей лучше, а потом - что она выздоровела; если так, тогда и у меня все обстоит хорошо.

Хотя я узнал об этом еще в начале ноября, я почему-то не возобновил тогда своих записей, несмотря на то, что с тех пор произошло множество событий, которые составили бы курьезную хронику.

Не знаю также, почему я сейчас снова берусь за дневник - разве потому, что стою у окна, любуясь красивейшим селением; в безмятежном, хотя и холодном, прекрасном и прозрачном лунном свете мне видны острова, горы, море и далекие очертания Морей между двух лазурных полос - морской и небесной; это успокаивает меня настолько, что я способен писать - занятие, которое всегда было для меня (как ни трудно отказаться от него тому, кто так много писал для печати) тяжелым и мучительным. Я мог бы представить свидетелей, но мой почерк свидетельствует об этом достаточно. Это - почерк человека, который думает много, быстро, быть может глубоко, но редко с удовольствием для себя.

Однако ж - en avant! Греки одерживают политические победы, но ссорятся между собой. Мне, как видно, придется, bon gre, mal gre примкнуть к одной из партий, чего я до сих пор старательно избегал в надежде объединить их на общее дело.

Маврокордато наконец-то появился в наших водах с отрядом гидриотов - это появление едва ли состоялось бы, если бы я не вызывался внести двести тысяч пиастров (на греческом материке 10 пиастров идут сейчас за один доллар) для оказания помощи Миссолонги; он начал действовать довольно успешно, хотя и неосторожно.

Четырнадцать (а по другим сведениям - семнадцать) греческих кораблей атаковали 12-пушечное турецкое судно и захватили его. Это, разумеется, не назовешь океанскими Фермопилами, но n'importe; on dit, что на борту оказалось пятьдесят тысяч долларов - сумма весьма полезная при нынешнем положении Греции, если распорядиться ею с толком. Впрочем, эти трофеи были добыты в нейтральных водах, у побережья Итаки; говорят, что турок преследовали и на берегу, и среди них имеются убитые. Тут может возникнуть вопрос о законности, решать который будет не слишком терпимый Томас Мейтленд, едва ли в нем разбирающийся. Я внес вышеозначенную сумму на содержание указанного отряда; она не очень велика, однако ж вдвое больше той, с которой Наполеон, Император из Императоров, начинал свою итальянскую кампанию - vide Лас Казес, passim tome premier.

Турки отступили из-под Миссолонги - неведомо почему, так как они оставили большое количество провианта и боеприпасов, а гарнизон не делал против них вылазок, по крайней мере успешных. В этом году они не осаждали Миссолонги, зато бомбардировали Анатолико вблизи Ахелуса - деревню, хорошо запомнившуюся мне с 1809 г., когда я, с пятьюдесятью албанцами, проехал всю эту часть страны, включая Миссолонги.

Есть слух, что Вриони Паше стало известно о восстании близ Скутари; ходят и другие слухи. Что до меня, то я состою в переписке с главарями, но и их сообщения разноречивы.

Сулиоты, как здесь, так и в других местах, прониклись ко мне симпатией; во всяком случае, свели, или возобновили со мной знакомство (ибо я оказывал им и их семьям всю помощь, какую позволяли обстоятельства) и видимо желают, чтобы я стал во главе их (если можно так сказать). Сейчас мне этого не хотелось бы - и без того уже слишком здесь много главарей и группировок. Однако, если это окажется необходимым, что ж - из всех здесь сражающихся они признаны лучшими и храбрейшими - может статься, я и возглавлю такой отряд; с ним, как мне кажется, можно кое-что сделать и в Греции, и за ее пределами (как тут, так и там многое требует вмешательства). Я мог бы содержать их на собственные средства, конечно если мои теперешние доходы и состояние можно считать неизменными. Число их не превышает тысячу человек; из них настоящих сулиотов не более шестисот; зато считается, что каждый (это может показаться бахвальством, но так недавно сообщалось в газетах) стоит пяти европейских турок или десяти азиатских! Как бы то ни было, они ценятся весьма высоко, и мы с ними большие друзья.

На материке содержание солдата обходится в 25 пиастров (т. е. несколько более двух долларов) в месяц на своих харчах; или пять долларов, включая харчи. Таким образом, примерно на две-три тысячи долларов в месяц (доллар здесь стоит 4 шилл. 2 пенса, а не 4 шилл. 6 пенсов, как в Англии) я мог бы содержать от пятисот до тысячи таких воинов столько времени, сколько понадобится; средств моих на это более чем достаточно (если они останутся таковы, как сейчас). Мои личные потребности весьма скромны (если не считать расхода на лошадей, ибо я плохой ходок), а доходы весьма значительны для любой страны, кроме Англии (я имею столько же, сколько получает президент Соединенных Штатов! или английский министр, или французский посол в Вене и при всех больших дворах - примерно 150000 франков), да еще около 3000000 франков я рассчитываю выручить от продажи поместья. Итак, я могу (добавив сюда еще то, что нам достанется по обычаям войны) некоторое время содержать довольно многочисленный клан, племя или орду; а так как у меня при этом не будет иных целей, кроме благоденствия Греции, то можно надеяться, что это сослужит ей полезную службу.

байрон освободительный иго национальный

Резюме

В 1821 году греческий народ восстал, подготовленный к этому тайными обществами (гетериями), ставившими своей целью освобождение Греции от турецкого ига.

Свободолюбивые слои европейских народов видели в борьбе греческих повстанцев осуществление своих чаяний и идеалов, грубо попираемых европейской реакцией, вдохновляемой «Священным союзом». Поэтому греческое восстание нашло горячий отклик среди лучших представителей передовых людей Европы первой четверти XIX столетия. Среди них одним из первых был знаменитый английский поэт Байрон.

Вынужденный уйти в изгнание по интригам английской аристократии, увидевшей в Байроне противника своих классовых интересов, знаменитый поэт долго скитался по Европе, живя сначала в Швейцарии, потом в Италии. Здесь Байрон принимал горячее участие в борьбе итальянских карбонариев, боровшихся против австрийского ига.

Неудачи итальянского восстания, задушенного сторонниками «Священного союза», воспламенили в пылкой натуре Байрона еще большую ненависть к угнетателям порабощенных народов и побудили его отправиться в Грецию, революционные события в которой уже заставили говорить о себе всю Европу. Еще в Генуе к Байрону прибыли из Греции представители повстанцев и просили его принять участие в судьбе греческого народа и авторитетом своего имени приостановить распри между греческими вождями.

В июле 1823 года Байрон на корабле «Геркулес» отплыл со своими немногими друзьями в Кефалонию, остров в Ионическом море. Отсюда Байрон призывал вождей греческого восстания в интересах единства борьбы против турецкого деспотизма прекратить распри. Байрон снабжал греческих повстанцев оружием, деньгами, продовольствием, получая для этого средства от Лондонского комитета помощи грекам.

Захваченный греками порт Мессолонги сделался центром и резиденцией князя Маврокордато, одного из главнейших греческих вождей. По приглашению последнего, Байрон направился в Мессолонги. На пути его судно было задержано турецким флотом, но вскоре было отпущено.

В Мессолонги Байроном был организован отряд в три тысячи человек для захвата занятого турками города Лепанто. Руководителем отряда был назначен Байрон. Но ему не удалось принять в этом деле участия. Отряд сулиотов, набранных из горного албанского племени, взбунтовался и потребовал увеличения жалованья. Бунт был ликвидирован, но поход в Лепанто пришлось отложить.

Нездоровая местность в Мессолонги, сырой и болотистый климат губительно отразились на здоровье Байрона.

19 апреля 1824 года великий поэт скончался в Мессолонги от жестоких приступов болотной лихорадки

Греческие источники, российские архивные материалы и дневники поэта свидетельствуют о том, что благодаря своей деятельности на благо Греции и греческого народа Байрон по праву заслуживает звание выдающегося эллинофила. Байрон завершил свой жизненный путь в знаменитом городе Месолонги - центре греческой национально-освободительной борьбы, прожив жизнь, во многом похожую на жизнь романтических героев его поэзии.

О Греции Байрон писал: «Я отдал ей моё время, моё имущество, моё здоровье - а теперь я отдаю ей и мою жизнь».

Комментарии

1. Маврокордатос Александр (1791-1865) - один из крупных организаторов греческого восстания в 1821 году. Президент первого греческого национального собрания; руководитель защиты Миссолонги в 1824 году.

2. Стэнгоп - английский полковник, один из друзей Байрона, отправившихся с ним в Грецию.

3. Месолонги - город в Греции на северном берегу Патрасского залива, куда Байрон прибыл из Кефалонии. Здесь Байрон скончался от изнурительной болотной лихорадки 19 апреля 1824 года. В мае того же года прах великого поэта был отправлен в Англию.

4. Кефалония - самый большой из Ионических островов, расположенный у входа в Патрасский залив. Сюда именно впервые прибыл Байрон на своем корабле «Геркулес» из Италии.

5. Патрас - греческий город на северном берегу Пелопонеса.

6. Юсуф-паша - турецкий губернатор Патраса.

7. Акарнания - западная окраина северной Греции.

8. Т.е. греков.

9. Морея или Пелопонес, южная часть Греции, отделенная от центральной ее части Коринфским перешейком.

10. Триполица - греческий город в центральной части Мореи.

11. Арта - греческий город в Эпире.

12. Ионические острова - группа островов на западе от Греции в Ионическом море. В 1815 году на Венском конгрессе были переданы Англии, которая установила над островами протекторат.

13. Колокотронис Федор (1770-1843), один из крупнейших вождей греческого восстания. Главнокомандующий всеми вооруженными силами Мореи в 1823 г. Вице-президент временного правительства Мореи.

14. Навплия (романская) - город в Морее на берегу Арголидского залива, важнейший порт Греции. Навплия - первая столица освобожденной Греции.

15. Лепанто - город у Коринфского залива, стоянка турецкого флота во время греческого восстания.

16. Коринф - город на юге Коринфского залива.

17. Сулиоты - греко-албанское горное племя, принимавшее участие в борьбе против турок. Из сулиотов Байрон организовал трехтысячный отряд для похода на Лепанто. Недовольные бытовыми условиями сулиоты предъявляли требование об увеличении жалованья, выражали протесты, вследствие чего поход на Лепанто не состоялся.

18. Омер-паша - Михаил Латош, сын австро-хорватского офицера, перешедший на службу турецкой армии, принявший ислам под именем Омер-паша. Был адъютантом Хозрева-паши - преобразователя турецкой армии.

19. Боцарис Марк - один из главных вождей греческого восстания. Мужественный защитник Миссолонги. Погиб при Карпенице в 1823 году. Его брат Константин Боцарис продолжал героическую защиту Миссолонги.

20. Занте (Закинф) - остров с одноименным городом на нем. Принадлежит к группе Ионических островов.\

Библиография

1.Источник: Краткий словарь греческой истории, Вагели Дракопулу, Георгий Эвфиму

2. http://ru.wikipedia.org/wiki/Греческая_революция

3 www.historichka.ru

4. Н. Гербель: «Английские поэты в биографиях и образцах» (СПб., 1875).

5. Мерников А. Г., Спектор А. А. Всемирная история войн. -- Минск., 2005.

6. ru.wikipedia.org

Размещено на Allbest.ru