Литература в России в XVI, XVII, XIX, XX веках

Русская литература в XVI веке:

XVI век -- время окончательного складывания и укрепления Русского централизованного государства. В этот период продолжает развиваться русская архитектура, живопись, возникает книгопечатание. Вместе с тем XVI век был временем жесткой централизации культуры и литературы -- разнообразные летописные своды сменяет единая общерусская великокняжеская (потом царская) летопись, создается единый свод церковной и частично светской литературы -- «Великие Минеи Четий» (т. е. месячные тома для чтения -- материал для чтения, расположенный по месяцам). Разгромленное в начале XVI в., еретическое движение возникло снова в середине XVI в. -- после крупных народных восстаний 40-х гг. И вновь ересь была жестоко подавлена. Один из еретиков XVI в. дворянин Матфей Башкин сделал из евангельской проповеди любви к ближнему смелый вывод, что никто не имеет права владеть «христовыми рабами», он отпустил на свободу всех своих холопов. Еретик -- холоп Феодосии Косой пошел еще дальше, заявив о том, что все люди равны, независимо от народности и вероисповедания: «всие людие едины суть у бога, и татарове, и немцы, и прочие языци». Феодосии Косой бежал из заключения в Литовскую Русь, где продолжал свою проповедь, сблизившись с наиболее смелыми польско-литовскими и западноевропейскими протестантами.

Антифеодальным движениям противостоит официальная идеология. Складывание этой идеологии можно проследить уже начиная с первых десятилетий XVI в. Примерно в одно время, в начале 20-х гг. этого века, появляются два важнейших идеологических памятника: «Послание о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы и «Послание на звездочетцев» псковского старца Филофея. «Послание о Мономаховом венце» и «Сказание о князьях Владимирских». В «Послании о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы излагалась легенда, сыгравшая важнейшую роль в развитии официальной идеологии Русского самодержавного государства. Это легенда о происхождении правящей на Руси великокняжеской династии от римского императора -- «Августа-кесаря» и о подтверждении ее династических прав «Мономаховым венцом», якобы полученным киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора. Основы этой легенды восходили еще к XV в. и, возможно, были связаны с претензиями на «царский венец», выдвигавшимися в середине XV в. тверским великим князем Борисом Александровичем. В 1498 г. внук Ивана III Дмитрий (по материнской линии происходивший от тверских князей) был объявлен соправителем деда и коронован «шапкой Мономаха». Так впервые появилась корона, которой впоследствии стали венчаться русские государи. Вероятно, уже тогда существовали какие-то сказания, обосновывающие это венчание, но наиболее раннее письменное изложение таких сказаний, известное нам, -- «Послание о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы. Тверской монах, назначенный в XV в. в Константинополе митрополитом всея Руси, не признанный московским великим князем и попавший после этого в заточение, Спиридон-Савва был образованным для своего времени человеком. На основе «Послания о Мономаховом венце» был создан один из популярных памятников XVI в. -- «Сказание о князьях Владимирских». Текст его был в общем сходен с текстом «Послания» Спиридона, но «Родословие литовских князей» выделено в особую статью, и роль, отведенная Спиридоном тверским князьям, перенесена на московского князя Юрия Даниловича и его потомков; в конце упоминалась победа Дмитрия Донского над Мамаем.

В 1547 г. произошло важное событие в истории Русского государства: молодой великий князь Иван IV был коронован «шапкой Мономаха» и объявлен «царем всея Руси». В связи с этим был составлен специальный «Чин венчания», во вступлении к которому было использовано «Сказание о князьях Владимирских». Идеи «Сказания» излагались в дипломатических памятниках, отражались в летописях и «Степенной книге» XVI в. и в «Государевом родословце». Они проникли даже в изобразительное искусство: сцены из «Сказания о князьях Владимирских» вырезаны на дверцах «царского места» (ограды для трона Ивана IV) в Московском Успенском соборе [1].

Общей во всех этих памятниках была идея, постепенно становившаяся незыблемой основой официальной идеологии, об особой роли России как единственной православной страны, уцелевшей в мире, утратившем истинное христианство.

В 1551 г. в Москве происходил церковный собор, постановления которого были изданы в особой книге, состоящей из царских вопросов и соборных ответов на эти вопросы; всего в этой книге было 100 глав. Отсюда и название этой книги и самого собора, ее выпустившего. Стоглавый собор утвердил сложившийся на Руси церковный культ как незыблемый и окончательный (установления Стоглава, как мы увидим, сыграли потом важную роль во время церковного раскола XVII в.). Вместе с тем решения Стоглавого собора были направлены против любых реформационно-еретических учений. В послании «отцам» Стоглавого собора Иван Грозный призывал их защищать христианскую веру «от душегубительных волк и от всяких козней вражиих». Собор осуждал чтение и распространение «богомерзких» и «еретических отреченных книг», выступал против «скомрахов» (скоморохов), «глумотворцев и арганников и гусельников и смехотворцев» и против иконников, которые пишут не «с древних образцов», а «самосмышлением».

С официальной идеологической политикой Ивана Грозного в период Стоглавого собора был связан ряд обобщающих литературных мероприятий XVI в. К числу таких мероприятий относится составление «Стоглава» и таких выдающихся памятников письменности, как «Великие Минеи Четий» и «Домострой».

«Великие Минеи Четии». «Великие Минеи Четии» (месячные чтения) были составлены под руководством новгородского архиепископа, впоследствии митрополита всея Руси Макария. Созданный им грандиозный свод состоял из двенадцати томов -- по одному на каждый месяц года. Свод этот дошел до нас в трех версиях -- Софийских Минеях, составленных еще в 30-х -- начале 40-х гг., и Успенских и Царских Минеях начала 50-х годов. В состав каждого тома входили жития всех святых, память которых отмечается в данном месяце, и вся литература, прямо или косвенно связанная с этими святыми. По мысли Макария, в состав «Великих Миней Четьих» должны были войти не только жития, но и вообще «все книги четьи» (т. е. предназначенные для чтения), «которыя в Русской земле обретаются». В кодекс, созданный Макарием, входили, наряду с житиями, сочинения греческих «отцов церкви» (патристика), церковно-полемическая литература (например, книга Иосифа Волоцкого против еретиков -- «Просветитель»), церковные уставы и даже такие сочинения, как «Христианская топография» (описание мира) Космы Индикоплова, повесть «Варлаам и Иоасаф», «Сказание о Вавилоне» и т. п. Таким образом, «Великие Минеи Четий» должны были охватывать всю сумму памятников (кроме летописей и хронографов), которые допускались к чтению на Руси. Чтобы представить себе объем этого свода, нужно учесть, что в каждом из его огромных (форматом в полный лист) томов содержится примерно по 1000 листей. Размеры его настолько велики, что, хотя с середины XIX в. до начала XX в. велось научное издание Миней, оно до сих пор не завершено.

«Домострой». Если «Стоглав» содержал основные нормы церковного культа и обрядности на Руси, а «Великие Минеи Четий» определяли круг чтения русского человека, то «Домострой» предлагал такую же систему норм внутренней, домашней жизни. Как и другие памятники XVI в., «Домострой» опирался на более раннюю литературную традицию. К этой традиции относился, например, такой выдающийся памятник Киевской Руси, как «Поучение Владимира Мономаха». На Руси издавна бытовали проповеднические сборники, состоящие из отдельных поучений и замечаний по вопросам повседневного жизненного обихода («Измарагд», «Златоуст»). В XVI в. возник памятник, имеющий название «Домострой» (т. е. правила домашнего устройства) и состоящий из трех частей: о поклонении церкви и царской власти, о «мирском строении» (отношениях внутри семьи) и о «домовном Строении» (хозяйстве). Первая редакция «Домостроя»; .составленная еще до середины XVI в., содержала (при описании быта) весьма живые сценки из московской жизни, например рассказ о бабах-своднях, смущающих замужних «государынь» [6]. Вторая редакция «Домостроя» относится к середине XVI в., связана с именем Сильвестра; священника, входившего в узкий круг наиболее влиятельных и близких к царю лиц, который был назван впоследствии (в сочинениях А. М. Курбского, близкого к этому кругу) «Избранной радой». Эта редакция «Домостроя» заканчивалась посланием Сильвестра своему сыну Анфиму [7]. В центре «Домостроя» -- отдельное хозяйство XVI в., замкнутое в себе «подворье». Хозяйство это находится внутри города и скорее отражает быт зажиточного горожанина, нежели боярина-землевладельца. Это -- рачительный хозяин, «домовитый» человек, имеющий «домочадцев» и «сслуг» -- холопов или наемных. Все основные предметы он приобретает на рынке, сочетая торгово-ремесленную деятельность с ростовщичеством. Он боится и чтит царя и власть -- «кто противится властителем, тот божию поведению противитца».

Создание «Стоглава», «Великих Миней Четиих», «Домостроя» в значительной степени имело своей целью взять под контроль развитие культуры и литературы. По справедливому замечанию известного историка литературы Н. С. Тихонравова, мероприятия эти «громко говорят нам о возбуждении охранительных начал в умственном движении Московской Руси XVI в.». Контроль над культурой и литературой принял особенно жесткий характер во время опричнины Ивана Грозного, учрежденной в 1564 г. Царь, по выражению его противника Курбского, «затворил свое царствие аки в адовой твердыне», не допуская проникновения литературы с Запада, где в это время развивались Возрождение и Реформация. При не вполне ясных обстоятельствах прекратилось книгопечатание, начавшееся в 50--60-х гг. XVI в.; русский первопечатник Иван Федоров вынужден был переехать в Западную Русь (Острог, потом Львов).

Русская литература в XVII веке (Симеон Полоцкий):

Повести о «Смутном времени» («Новая повесть о преславном Росийском царстве», «Повесть 1606 г. », «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства», «Сказание» Авраамия Палицына, повести о кн. М. В. Скопине-Шуйском, «Послание дворянина к дворянину», «Летописная книга», приписываемая кн. И. М. Катыреву-Ростовскому, и др.).

Житие Улиании Лазаревской, написанное ее сыном Дружиной Осорьиным.

«Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков» и присущие ей былинные мотивы. Стихотворная «Повесть о Горе и Злочастии» -- одно из вершинных произведений древнерусской литературы. Методы типизации в повести.

Русская историческая и бытовая повесть (преимущественно второй половины XVII в.).

Повесть о Савве Грудцыне как зачаток русского романа.

Повести о происхождении табака, о бесноватой Соломонии, о начале Москвы, об основании Тверского Отроча монастыря.

Проблема русского барокко.

Формирование «светской» художественной литературы нового типа.

Стихотворство в XVII в.

Творчество Ивана Хворостинина, Савватия и поэтов «приказной школы».

Досиллабические вирши.

Силлабическое стихотворство (стихотворения Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина.).

Симеон Полоцкий (1629 -- 1680) -- белорус, выпускник Киево-Могилянской академии, иеромонах, приехал в Москву в 1664 г., стал воспитателем царевичей Алексея и Федора.

Его творчество -- поэзия, драматургия, проповеди и трактаты, книгоиздательство (Верхняя типография).

Поэма «Орел Российский» (1667). «Жезл правления» (1667). Рукописный сборник «Рифмологион» (1659 -- 1680). «Псалтырь рифмотворная» (1680). «Вертоград многоцветный» (1676 -- 1680), его жанровый синтетизм.

Богатство литературной техники Симеона (ритмические искания, синтез слова и изображения, палиндромоны, фигурные стихи, «раки», акростихи и др.). Вопрос о барокко в русской литературе второй половины XVII в.

Начало русского театра и русской драматургии. Театр при дворе Алексея Михайловича. «Артаксерксово действо» и другие первые пьесы.

Протопоп Аввакум (1620 -- 1682) -- сын священника Петра, с 1652 г. служит в Москве в Казанском соборе, здесь возглавляет затем староверческую оппозицию реформам патриарха Никона, сослан с семьей в Тобольск, потом в Даурию, возвращен в Москву и благосклонно принят царем Алексеем Михайловичем, опять арестован; после долгих лет ссылки вместе с тремя сторонниками сожжен в Пустозерске «за великие на царский дом хулы» (уже при царе Федоре Алексеевиче).

Аввакум как писатель. «Житие» Аввакума, его жанр и яркая стилевая индивидуальность автора. «Книга бесед», «Книга обличений» и др. его сочинения.

Художественное новаторство Аввакума-прозаика, его психологизм.

Старообрядческая литература XVII века.

Литература формирующейся нации (XVII в.).

1. Литература первой половины XVII в. (до 60-х гг.)

а) Публицистика Смутного времени и историко-публицистические повест-вования нач. XVII в. («Повесть 1606 г.», «Новая повесть о преславном Рос-сийском царстве», «Плач о пленении и конечном разорении Московского го-сударства», «Летописная книга» Семена Шаховского, «Сказание» Авраамия Палицина). Причины возникновения этого жанра. Тематика и направлен-ность (антибоярская и дворянская). Публицистическое и историко-беллетристическое начала.

б) Эволюция агиографического жанра («Житие Юлиании Лазаревской» Дружины Осорьина). Историческое и бытовое в повести-житии. Отзвуки жи-тийной литературы.

в) Особенности исторического повествования в литературе первой пол. XVII в. и его эволюция ко второй пол. века. («Повесть об Азовском осадном сидении Донских казаков»). Коллективный герой. Фольклорные элементы. «Повесть о начале Москвы», «Повесть об основании Тверского отроча мона-стыря». Характер беллетризации. Любовное начало в них.

2. Литература второй половины XVII в.

а) Бытовые повести как итог развития бытовых элементов в повествовании XV - XVI веков. («Повесть о Горе-Злочастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о Фроле Скобееве»). Сюжеты как воплощение новых жанровых признаков бытовой повести. Конфликты. Характеры. Соотношение быта и исторического материала. Фантастическое и авантюрно-бытовое начала.

б) Развитие демократической сатиры и её связь с сатирическими элемен-тами в литературе предшествующих эпох («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче», «Калязинская челобитная», «Повесть о браж-нике» и др.). Объекты осмеяния (феодальный суд, церковь, социальное нера-венство и т. д.). приёмы создания комического.

в) Раскол как религиозно-социальное явление и его отражение в литерату-ре. «Житие протопопа Аввакума». Эволюция жанра. Основные темы и обра-зы. Бытовые зарисовки, исторический и этнографический материал. Публи-цистическое начало. Литературное значение памятника.

г) Барокко, его сущность. Эстетические принципы. Значение барокко для развития литературы XVIII в. Творчество Симеона Полоцкого. Стихотворст-во. Придворный театр и школьная драма.

Московский Кремль - символ российской государственности, один из крупнейших архитектурных ансамблей мира, богатейшая сокровищница исторических реликвий, памятников культуры и искусства. Он расположен на Боровицком холме, где на рубеже XI - XII веков возникло славянское поселение, давшее начало городу. К концу XV столетия Кремль стал резиденцией государственной и духовной власти страны. В XVIII - XIX веках, когда столица была перенесена в Санкт-Петербург, Москва сохраняла значение первопрестольной. В 1918 году она вновь стала столицей, а Кремль - местом работы высших органов власти. Сегодня в Московском Кремле располагается резиденция президента Российской Федерации. Архитектурно-градостроительный ансамбль Московского Кремля складывался на протяжении столетий. К концу XVII столетия Кремль представлял собой целый город с развитой планировкой, сложной системой площадей, улиц, переулков, верховых и набережных садов. В XVIII - XIX веках Кремль был значительно перестроен. На смену многим средневековым архитектурным комплексам пришли монументальные дворцы и административные здания. Они существенно изменили вид древнего Кремля, однако он сохранил свою неповторимость и национальное своеобразие. На территории Московского Кремля располагаются памятники архитектуры XIV-XX веков, сады и скверы. Они составляют ансамбли Соборной, Ивановской, Сенатской, Дворцовой и Троицкой площадей, а также Спасской, Боровицкой и Дворцовой улиц. В 1990-х годах архитектурный ансамбль Московского Кремля, его сокровища, Красная площадь и Александровский сад были включены в Список особо ценных объектов России, а также в Список всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. Располагающиеся на территории Кремля музеи были преобразованы в Государственный историко-культурный музей-заповедник Московский Кремль . Уникальный музейный комплекс Московского Кремля включает Оружейную палату, Успенский, Архангельский, Благовещенский соборы, церковь Ризположения, Патриаршие палаты с церковью Двенадцати апостолов, ансамбль колокольни Ивана Великого, коллекции артиллерийских орудий и колоколов.

Русская литература XIX века:

В начале XIX в. возникает сентиментальное направление. Наиболее видные представители его: Карамзин ("Письма русского путешественника", "Повести"), Дмитриев и Озеров. Возникшая борьба нового литературного стиля (Карамзин) со старым (Шишков) оканчивается победой новаторов. На смену сентиментализма является романтическое направление (Жуковский - переводчик Шиллера, Уланда, Зейдлица и английск. поэтов). Национальное начало находит выражение в баснях Крылова. Отцом новой русской литературы явился Пушкин, который во всех родах словесности: лирике, драме, эпической поэзии и прозе, создал образцы, по красоте и изящной простоте формы и искренности чувства не уступающие величайшим произведениям всемирной литературы. Одновременно с ним действует А. Грибоедов, давший в ком. "Горе от ума" широкую сатирическую картину нравов. Н. Гоголь, развивая реальное направление Пушкина, изображает с высокой художественностью и юмором темные стороны русской жизни. Продолжателем Пушкина в изящной поэзии является Лермонтов.

Начиная с Пушкина и Гоголя, литература делается органом общественного сознания. К 1830-40-м годам относится появление в России идей немецких философов Гегеля, Шеллинга и др. (кружок Станкевича, Грановского, Белинского и др.). На почве этих идей появились два главных течения русской общественой мысли: славянофильство и западничество. Под влиянием славянофилов возникает интерес к родной старине, народным обычаям, народному творчеству (труды С. Соловьева, Кавелина, Буслаева, Афанасьева, Срезневского, Забелина, Костомарова, Даля, Пыпина и др.). Вместе с тем, в литературу проникают политические и социальные теории Запада (Герцен).

Начиная с 1850-х гг., широкое распространение получают роман и повесть, в которых отражаются жизнь русского общества и все фазисы развития его мысли (произведения: Тургенева, Гончарова, Писемского; Л. Толстого, Достоевского, Помяловского, Григоровича, Боборыкина, Лескова, Альбова, Баранцевича, Немировича-Данченко, Мамина, Мельшина, Новодворского, Салова, Гаршина, Короленко, Чехова, Гарина, Горького, Л. Андреева, Куприна, Вересаева, Чирикова и др.). Щедрин-Салтыков в своих сатирических очерках бичевал реакционные и эгоистические тенденции, возникавшие в русском обществе и мешавшие осуществлению реформ 1860-х гг. Писатели народнического направления: Решетников, Левитов, Гл. Успенский, Златовратский, Эртель, Наумов. Поэты после Лермонтова: направления чистого искусства - Майков, Полонский, Фет, Тютчев, Алексей Толстой, Апухтин, Фофанов; общественн. и народн. направления: Кольцов, Никитин, Некрасов, Суриков. Жемчужников, Плещеев, Надсон. Драматурги: Сухово-Кобылин, Островский, Потехин, Дьяченко, Соловьев, Крылов, Шпажинский, Сумбатов. Невежин, Карпов, Вл. Немирович-Данченко, Тихонов, Л. Толстой, Чехов, Горький, Андреев.

В конце XIX и XX в. выдвигаются поэты-символисты: Бальмонт, Мережковский, Гиппиус, Брюсов и мн. др. Представителями литературной критики явились Белинский, Добролюбов, Писарев, Чернышевский, Михайловский и мн. др.

Русская литература XX века:

В конце 10-х и в 20-е годы XX века литературоведы новейшую русскую литературу иногда отсчитывали с 1881 г. - года смерти Достоевского и убийства Александра II. В настоящее время общепризнанно, что в литературу «XX век» пришел в начале 90-х годов XIX столетия., А.П. Чехов - фигура переходная, в отличие от Л.Н. Толстого он не только биографически, но и творчески принадлежит как XIX, так и XX веку. Именно благодаря Чехову эпические жанры - роман, повесть; и рассказ - стали разграничиваться в современном понимании, как большой, средний и малый жанры. До того они разграничивались фактически независимо от объема по степени «литературности»: повесть считалась менее «литературной», чем роман, рассказ был в этом смысле еще свободнее, а на грани с нехудожественной словесностью был очерк, т.е. «набросок». Чехов стал классиком малого жанра и тем поставил его в один иерархический ряд с романом (отчего основным разграничительным признаком и стал объем). Отнюдь не прошел бесследно его опыт повествователя. Он также явился реформатором драматургии и театра. Однако последняя его пьеса «Вишневый сад» (1903), написанная позже, чем «На дне» Горького (1902), кажется в сравнении с горьковской завершением традиций XIX века, а не вступлением в новый век.

Символисты и последующие модернистские направления. Горький, Андреев, даже ностальгический Бунин - это уже бесспорный XX век, хотя некоторые из них начинали в календарном XIX-м.

Тем не менее в советское время «серебряный век» определялся чисто хронологически как литература конца XIX - начала XX века, а принципиально новой на основании идеологического принципа считалась советская литература, якобы возникшая сразу после революции 1917 г. Независимо мыслящие люди понимали, что «старое» кончилось уже с мировой войны, что рубежным был 1914 г. - А. Ахматова в «Поэме без героя», где основное действие происходит в 1913 г., писала: «А по набережной легендарной / Приближался не календарный - / Настоящий Двадцатый Век». Однако официальная советская наука не только историю русской литературы, но и гражданскую историю всего мира делила по одному рубежу - 1917 г.

А. Блок, Н. Гумилев, А. Ахматова, В. Ходасевич, М. Волошин, В. Маяковский, С. Есенин, внешне как бы затаившиеся М. Цветаева и Б. Пастернак. Разруха первых послереволюционных лет почти полностью истребила художественную прозу (В. Короленко, М. Горький, И. Бунин пишут сразу после революции публицистические произведения) и драматургию, а один из первых после лихолетья гражданской войны романов - «Мы» (1920) Е. Замятина - оказался первым крупным, «задержанным» произведением, открывшим целое ответвление русской литературы, как бы не имеющее своего литературного процесса: такие произведения со временем, раньше или позже, включались в литературный процесс зарубежья либо метрополии. Эмигрантская литература окончательно сформировалась в 1922-1923 годах, в 1923 г. Л. Троцкий явно преждевременно злорадствовал, усматривая в ней «круглый нуль», правда, оговаривая, что «и наша не дала еще ничего, что было бы адекватно эпохе».

Таким образом, литература с конца 1917 г. (первые «ласточки» - «Ешь ананасы, рябчиков жуй, / день твой последний приходит, буржуй» и «Наш марш» Маяковского) до начала 20-х годов представляет собой небольшой, но очень важный переходный период. С точки зрения собственно литературной, как правильно отмечала эмигрантская критика, это было прямое продолжение литературы предреволюционной. Но в ней вызревали качественно новые признаки, и великий раскол на три ветви литературы произошел в начале 20-х.

Наконец, среди прозаиков и поэтов, пришедших в литературу после революции, были такие, которых при любых оговорках трудно назвать советскими: М. Булгаков, Ю. Тынянов, К. Вагинов, Л. Добычин, С. Кржижановский, обэриуты и др., а с 60-х годов, особенно после появления в литературе А. Солженицына, критерий «советскости» объективно все больше теряет смысл.

Рассеченная на три части, две явные и одну неявную (по крайней мере для советского читателя), русская литература XX века все-таки оставалась во многом единой, хотя русское зарубежье знало и свою, и советскую, а с определенного времени немало произведений задержанной на родине литературы, советский же широкий читатель до конца 80-х годов был наглухо изолирован от огромных национальных культурных богатств своего века (как и от многих богатств мировой художественной культуры

Важное отличие литературы XX века от литературы предшествующего столетия состоит в том, что в XIX веке довольно мало поэтов и прозаиков второго ряда (Батюшков, Баратынский, А.К. Толстой, Писемский, Гаршин), после первого ряда как бы сразу следует третий (Дельвиг, Языков, Вельтман, Лажечников, Мей, Слепцов и т.д.), а в XX веке (не только на рубеже XIX и XX) такой многочисленный и сильный второй ряд, что порой его нелегко бывает отличить от первого: в поэзии это Н. Гумилев (ряд стихотворений позднего Гумилева - настоящая классика), М. Кузмин, М. Волошин, Н. Клюев, В. Ходасевич, Н. Заболоцкий, поздний Г. Иванов, Н. Рубцов; в повествовательной прозе - Е. Замятин, Б. Зайцев, А. Ремизов, М. Пришвин, Л. Леонов, Борис Пильняк, И. Бабель, Ю. Тынянов, С. Клычков, А. Грин, К. Вагинов, Л. Добычин, М. Осоргин, Г. Газданов, впоследствии, возможно, Ю. Домбровский, некоторые писатели 70-80-х годов. Огромное влияние на раннюю (и лучшую) послеоктябрьскую литературу оказал Андрей Белый, хотя его собственные лучшие стихи и высшее достижение символистской прозы, роман «Петербург», появились до революции. Иной раз прозаик или поэт входил в большую литературу «лишь одной вещью, одной строкой... (тут вспоминается Исаковский и, скажем, его великое стихотворение «Враги сожгли родную хату...», Олеша с его «Завистью», Эрдман с «Мандатом» и «Самоубийцей», Симонов с «Жди меня» и т.п. и т.д.)». Некоторые авторы, как Вс. Иванов, К. Федин, А. Фадеев или Н. Тихонов, В. Казин, высоко оценивались критикой, иногда подавали надежды небезосновательно, но потом не смогли их оправдать. В XX веке родилась подлинная классика детской литературы, интересная «научная» фантастика.

Достижения литературы XX века могли бы быть гораздо выше, имей она нормальные условия развития или хотя бы такие, как в предыдущем столетии. Но ненаучно было бы списывать все беды на злую волю политиков-большевиков и слабохарактерность многих писателей. Большевики сочли себя вправе жертвовать миллионами человеческих жизней, поскольку многие из них, особенно рядовые, начинали с самопожертвования, да жертвовали собой и позднее. Но и Ленин, и Троцкий, и даже Сталин при всем его цинизме наверняка были уверены что их великие преступления во имя светлого будущего человечества история освятит благоговейной благодарностью потомства, по крайней мере за «главное» в их делах.

Итак, от принципиальных расхождений в концепции личности литературы метрополии и зарубежья пришли к своему слиянию с сохранением противоположных, но уже совершенно по-другому, подходов. Другое расхождение состояло в отношении к культуре Запада. В Советском Союзе оно было пренебрежительным и враждебным, что сказывалось и на отношении к своим писателям (показательна травля Б. Пастернака в 1958 г. за присуждение ему «врагами» Нобелевской премии). С 60-х годов, даже несколько раньше, и здесь стали происходить постепенные изменения. И все же взаимодействие русской и западной культур гораздо интенсивнее шло в эмиграции. Русская зарубежная литература не только больше, чем советская, испытывала влияние литератур Европы и Америки - эти последние приобрели ряд очень значительных писателей русского происхождения, самым крупным из которых был В. Набоков.

Зато в Советском Союзе шло интенсивное взаимодействие литератур входивших в него республик, хотя в первые десятилетия в основном было одностороннее влияние русской литературы на другие, особенно восточные, - влияние далеко не всегда органичное, искусственное, механическое, хотя и добровольно принимаемое в качестве нормы: в этих литературах должен был быть если не свой Горький, то во всяком случае свои Маяковский и Шолохов, причем едва ли не у большинства восточных Шолоховых был местный дед Щукарь в тюбетейке. Это все далеко отстояло от культурных традиций того или иного народа, иногда весьма Древних и глубоких. Но с 60-х годов советская литература становится Действительно многонациональной, русский читатель воспринимает как вполне своих писателей киргиза Ч. Айтматова, белоруса В. Быкова, грузина Н. Думбадзе, абхаза Ф. Искандера, азербайджанцев Максуда и Рустама Ибрагимбековых, русского корейца А.Н. Кима и др. Многие из них переходят на русский язык, или становятся двуязычными писателями, или сразу начинают писать по-русски, сохраняя в своем творчестве существенные элементы национального мировидения. В их числе представители самых малых народов Севера: нивх В. Санги, чукча Ю. Рытхэу и др. Эти национальные русскоязычные писатели неотделимы от собственно русской литературы, хотя и не принадлежат целиком ей. Другая категория писателей - русские писатели некоренных национальностей. Таков, например. Булат Окуджава. Очень большой вклад в русскую литературу XX века, причем с самого начала, вносили писатели еврейской национальности. Среди них и классики русской литературы, сделавшие для нее больше, чем было сделано любыми другими писателями для литературы еврейской. Оттого, что есть люди, этим недовольные, факт не перестанет быть фактом.