Советская детская литература в современной критике

Всем на удивление… Толстой А. Н. Собр. соч.: в 10 т. М.: ГИХЛ, 1960. Т. 8. С. 233.

Однако современный исследователь С. Курий трактует этот символизм гораздо шире. В ней он видит отражение борьбы советской власти с символизмом и акмеизмом в культуре, считавшимися «буржуазным вырождением». Это пародия не только на А.А. Блока, являвшегося знаменем символизма, но и на Мандельштама, Ахматову, Пастернака и русскую эмиграцию в целом. Но М.С. Петровский заметил множество других мелочей: в титуле Карабаса «доктор кукольных наук» иронически усматривает литературный псевдоним Мейерхольда - Доктор Дапертуттов, а в молнии на занавесе театра Буратино намёк на чайку на занавесе МХАТа Петровский М. Что отпирает «Золотой ключик»? // Петровский М. Книги нашего детства. М.: Книга, 1986. С. 69.. Более того, он проводит параллели между противостоянием двух сказочных театров - Буратино и Карабаса и двух театров реальных - Станиславского и Мейерхольда. Отсюда и деспотичность Мейерхольда и его отношение к актёрам как к «марионеткам», а в эмблеме театра Буратино критик усматривает МХАТовскую чайку См.: Баранов В. Революция и судьба художника. М.: Сов. писатель, 1983. С. 74.. М. Петровский полагает, что А. Толстой возвращался к эстетическому опыту этих традиций, так как понимал искусство как свободную, незаинтересованную игру, выдумки весёлого самовыражения художника-вруна. Ирония же возникает в сказке Толстого как реакция на слишком серьёзное гонение символистов. Что касается критики самого советского дискурса. Но если она была, то в завуалированных формах: если бы читатели усматривали в том же «Тараканище» хоть малейший намёк на Сталина, то такой детский стих не прошёл бы цензуру. Более явно некоторые критические нотки прослеживаются в сказке «Буратино». А.К. Толстой разочаровался в своей утопии свободной марионетки и в возможности более или менее свободно творить. Он пишет в записной книжке 1936 года, во время сборов исторических материалов для «Хлеба»:

«Сверкают ярко свечки,

Пляшут человечки,

Наш хозяин прытко

Дёргает за нитки» Цит. по Архив ИМЛИ. Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 141. Л. 7..

Хотя всё это ловко скрывается за кукольной безмятежностью и наигранностью.

Обратимся к архетипам, которые порождают сами герои. Прежде всего, это сам Буратино. Одна из основных граней его образа - архетип Буратино - художника. Подобная самореализация художника не несёт угрозы власти, больше всего опасающейся правды и разоблачений. У Буратино размер носа не меняется, в то время как у Пиноккио он растёт после того, как тот скажет неправду. Это не означает, что Буратино не врёт. Наоборот, враньё изначально характеризует этот персонаж. Вместе с тем, как отмечает М.А. Чернышева, в «Золотом ключике» снимается важная для «Пиноккио» антитеза куклы и человека, игры и жизни. Если Буратино - это alter ego Толстого, то длинный нос Буратино - это декларация предназначения художника, и в ней Толстой видит не обязанность быть глашатаем правды, а, наоборот, в его способности увлекательно сочинять небылицы. Это «лукавство», не противоречащее (по крайней мере, на первый взгляд) установкам советской идеологии, демонстрирует возможности компромисса, лежащего в основании толстовской утопии свободной марионетки Липовецкий М. Н. Утопия свободной марионетки, или Как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А. Н. Толстого) // Новое литературное обозрение (НЛО) 2003. №60.: URL http://magazines.russ.ru/nlo/2003/60/lipov.html.. Интересно, что эта марионеточность у Толстого не трагична: если жизнь - театр, это самое подходящее место для игр и шалостей. Отсюда можно предположить, что Буратино, по сути, не такой и положительный персонаж: он «не проявляет добро… по отношению к дарителям, зверям, старушкам и т.п.», не следует благим советам и запретам мудрого Сверчка, папы Карло, Мальвины и других благоразумных персонажей. Единственное правило поведения, отчасти подходящее к Буратино, звучит так: «Обязательно выбрать самый невзрачный предмет, наиболее опасный путь»Тoлстая Е. Д. Буратино и подтексты Алексея Толстого // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997.

Т. 56. Вып. 2. - С.51.. При этом исследователь М.Н. Липовецкий не согласен с мнением о том, что Буратино выбирает «наиболее невзрачный предмет». Ведь даже на арифметическую задачку он реагирует весьма агрессивно: «Я же не отдам некту яблоко, хоть он дерись!» Толстой А. Н. Собр. соч.: в 10 т..М.: ГИХЛ, 1960. Т. 8. С.210.. А «наиболее опасный путь», который выбирает Буратино, критик принимает и подкрепляет его «мировоззренческой» декларацией: «Больше всего я люблю страшные приключения. Завтра убегу лазить по заборам, разорять гнёзда, дразнить мальчишек. Я ещё не то придумаю!..» Там же. С. 187..

Помимо этого Буратино является медиатором двух противоположных миров (своего свободного и мира «плёток» Карабаса) как трикстер - мифологический клоун, шалун, нарушитель правил и границ. Так что согласимся с мнением критика М. Липовецкого о том, что архетип Буратино - трикстера также отчётливо представлен, как и архетип Буратино - художника. Причём, он выделен ярче, так как Буратино всегда останется игривым мальчиком. При этом виды этих архетипов связаны: художник-буратино - это легкомысленный живописец-трикстер, свободно играющий с обстоятельствами. Он неподсуден никакому моральному суду, поскольку не принадлежит ни одной из систем всецело, а лишь дурачится, превращая условия существования в условности игры Липовецкий М. Н. Утопия свободной марионетки, или Как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А.Н. Толстого) // Новое литературное обозрение (НЛО) 2003. №60.

URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/60/lipov.html..

Исследователь П. Маслак приводит политико-идеологическую версию, по которой Буратино - это… Горький. Ведь текст сказки появился в период, связанный с возвращением Горького, из которого сделали живую легенду, неприкасаемого идола. Действительно, за пародирование Блока Толстому нечего было опасаться, а вот язвить над «народным учителем» не стоило. Однако в пьесе «Золотой ключик» Толстой всё-таки не удержался, вложил в уста Буратино высказывание: «Мой папа хочет сделать из меня народного учителя» Маслак П. Буратино: народный учитель Страны Дураков // Радуга 1997. №3-4. С. 11.

URL: http://burik.com.ru/?p=298. . А М.Н. Липовецкий в сказке увидел отождествление авторского «я» с Буратино, как с героем, так и с куклой-марионеткой, объединяя желание творческой свободы и невозможность его исполнения.

Мальвине у критиков-толкователей особенно не повезло. Даже Петровский недвусмысленно намекнул на то, что это имя - «профессиональный псевдоним девицы лёгкого поведения». Но вряд ли А. Толстой задумал эту героиню в таком ключе: имя Мальвины было популярным поэтическим символом романтической возлюбленной. Опять же согласно политической версии сбежавшую из театра «самую красивую куклу» в жизни звали не Мальвиной, а Марией. В Мальвине был усмотрен прообраз М.Ф. Андреевой, которая была не только самой красивой актрисой Художественного театра, но и считалась одной из наиболее красивых женщин России. Впрочем, мнения современников в отношении были полярными. Но она действительно сбежала и из театра, и от мужа… На Капри - вместе с Горьким…

Обратимся к образу вечно грустного Пьеро. В его стихах пародируется символизм. Но, у редактора журнала «Время Z» С. Курия Пьеро ассоциируется и с А. Вертинским (который также выступал в сценическом облике Пьеро). Пьеро - образ собирательный, обобщённый, чем пародийная фигура поэта Бессонова из «Хождения по мукам» Курий С. Был поленом - стал мальчишкой… // Твоё Время. 2004. №10-11.

URL: http://www.ytime.com.ua/ru/26/132/7..

Интересна и интерпретация образа Карабаса-Барабаса. Как уде говорилось выше, его сравнивали и с Мейерхольдом и даже с самим Сталиным. Но в противоположность таким точкам зрения М. Петровский считает, что «в изображении Карабаса соединились черты плакатного буржуя и сказочного злого волшебника Толстой А. Н. Собр. соч.: В 10 т. Т. 8. М.: ГИХЛ, 1960. С. 207..

Проанализировав произведение «красного графа» А.Н. Толстого и стих К.И. Чуковского «Тараканище» можно сказать, что они скрывают множество архетипов и пластов. Например, очень ярко прослеживается архетип государства. Но только в стишке К.И. Чуковского это звучит в ироничном ключе (как отмечают М.Н. Липовецкий и Л.В. Лосев). В «Золотом ключике» же прослеживаются надежды на государственную машину, как воплотителя мечты «свободной марионетки» о собственном театре и о крушении этих иллюзий. В целом советская империя выражается в трёх интерпретациях: мифологизация советского дискурса, критика его противников и, наоборот, осторожная выражение недовольства порядками советского медиума. М.Н. Липовецкий смотрит на это ещё шире. Он отметил, что автор «Золотого ключика» оказывается не столько заложником тоталитарной культуры, сколько заложником модернизма. А сам проект «Буратино» в этом контексте оборачивается впечатляющим и удавшимся экспериментом на границе этих борьбы модернизма и тоталитаризма. На мой взгляд, все работы современных критиков отличаются глубоким аналитизмом, обращением к временному контексту (как эпохи в целом, так и написании произведения). Однако, при вех достоинствах, в них есть неточности. Например, в статье Марка Наумовича «Сказковласть: “Тараканище”» много лирических отступлений, на лицо пространный уход в контекст эпохи. Также критик, приводя множество смежных терминов, например, «политическая сатира», «политический миф», «сказка-быль» и пр., чётко их не разграничивает. Это затрудняет понимание и запутывает ход мыслей. Но в целом, эти исследования интересны и полезны хотя бы тем, что это практически единственные в своём роде.

§2.2 СТРАТЕГИЯ МИФОЛОГИЗАЦИИ ТЕКСТА

Оригинальную критическую концепцию произведений детской литературы (как дореволюционной, так и советской) выдвигает публицист, эссеист и культуролог М.Я. Горелик. Он пытается отыскать в них параллели с библейскими сюжетами, так как полагает, что в этих детских рассказах под видом морали «земной», социальной, проповедуется и мораль христианская. Действительно, основные моральные принципы находят прямо отражение и вытекают из мировых религий: христианской, иудейской и мусульманской. Но, как христианин, особое внимание он уделяет христианству и иудаизму. Так даже в нетривиальном сюжете рассказа «Косточка» Л.Н. Толстого, входящего в корпус «Первой русской книги для чтения». Своим бытовым и бесхитростным рассказом писатель не учит детей морали впрямую, по-школярски, а рассказывает простую историю, которая сама по себе должна научить соблюдать родительские запреты, обуздывать преступные желания, говорить правду, то есть праведной морали. И благодаря такому обучению, Лев Николаевич в одиночку хотел создать новый народ. Но, по мнению Горелик - это произведение - извод известного библейского эпизода, история грехопадения, рассказанная близко к тексту.

В интерпретации Михаила Яковлевича всё здесь крайне символично: отец выступает в роли не только в роли главы семейства, но в родоначальника рода человеческого, то есть Бога. Такую же интерпретацию мы увидим и в его анализе рассказа М.М. Зощенко «Ёлка». Что в произведении Л. Толстого, что в рассказе М.М. Зощенко отец выступает в роли Бога - карателя, называющего «сыновей и дочерей своих» на нарушение наложенных им запретов. В результате чего в произведении М. Зощенко он отправляет детей спать (сон - метафора смерти), отбирает игрушки и символически тушит «все свечи», что символизирует конец праздника и рая. В «Косточке» же осмеянный Ваня остался один во тьме внешней, смертной. Взамен он приобрёл знание о добре и зле, к чему, в отличие от прародителей, не стремился.

Также символично подчёркивается привлекательность запретного плода: «и увидела жена, что дерево хорошо для еды, и что оно услада для глаз» Библия (Быт. 3: 6). Так и для Ваниных глаз сливы - услада. Хотя у него был шанс уйти и забыть до обеда об этих плодах. Но демонстративная доступность привлекательного плода, мнимое отсутствие контроля, как и у прародителей в Раю, провоцируют нарушение запрета. Так и Минька и Лёля, герои рассказа Зощенко «Ёлка», воспользовавшись тем, что мама ушла на кухню, идут поглядеть на ёлку, где видят вожделенные плоды, среди которых было яблоко. Его поедание и стало одним из опрометчивых их действий, а ведь это плод, поданный Еве змеем - искусителем.

Критик отмечает, что запрет не носил постоянно характера. В комментариях христианской и иудейской традиции существует мнение, что надо было потерпеть совсем немного - до субботы, в терминах Толстого - до после обеда (а в произведении М. Зощенко - до наступления праздника). Вопросы отца в рассказах почти дословно повторяют вопрос Всевышнего: «Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» Библия. (Быт. 3: 11).. В обоих случаях (и у Л. Толстого и у М. Зощенко) согрешившие свою вину отрицают: Ваня - абсолютно, а герои зощеновской Ёлки, как Адам, относительно. Сравним: Адам обвиняет во всём Еву: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» Библия. (Быт. 3: 12).. Герои версии М. Зощенко действуют практически также:

На вопрос отца «кто из вас двоих откусил это яблоко?»

Леля сказала:

- Минькина работа.

Минька дёрнул Лёлю за косичку и сказал:

- Это меня Лёлька научила.

Примечательно, лишь то, что Минька (в отличие от Адама) не возлагает вину на родителей. Также в истории, рассказанной Зощенко, отсутствует змей - его роль успешно играет Лелька («змея»). В связи с этим стоит вспомнить, что в западной иконографии змей порой изображается с лицом Евы.

В обоих случаях происходит изгнание из рая. Ваня покраснел и осмеян, а Миньку и Лёлю отец (то есть Бог) также изгоняет из светлого «рая», отправляя их спать, как бы «умерщвляя» их, отбирает игрушки и тушит «все свечи».

Но если дети в «Ёлке» М. Зощенко равноправны, так как и прародители совершили «равный грех», то Ваня из рассказа «Косточка» единственный остро выделенный из всех персонаж произведения. Остальные дети действуют как единое целое, с едиными устами и единым сердцем, с единым именем - все: все сказали, все засмеялись. Можно вспомнить, как описывал ангелов австрийский поэт Райнер Мария Рильке (1875 - 1926): «Их лики различимы мало». По Рильке, ангелы вообще символизируют «полноту бытия». Это знаки духовного совершенства, лицезрение которых может явить человеку ужасающую глубину его собственного несовершенства (отсюда известная строка, несколько раз повторяющаяся в «Элегиях» - «Всякий ангел ужасен») Лысенкова Е. Л. Проза Р. М. Рильке в русских переводах. М.: Издательство: Азбуковник, 2004. С. 28.. Но всё - таки грешником в педагогическо-религиозном произведении Л.Н. Толстого признан Ваня, что подтверждает финальный аккорд пьесы: и все засмеялись, а Ваня заплакал. Михаил Яковлевич видит здесь прямую аллюзию на знаменитое: «Да погибнут грешники от лица Божия, а праведники да возвеселятся!»

Не прошёл Михаил Горелик мимо роли родителей в этих рассказах. Отец, как Бог, всегда появляется после свершения «грешного акта». Создается впечатление, что он наперёд знал, что случится акт «грехопадения» и нарочно не вмешивался и даже был как бы и доволен, что исполнение идёт точно по предполагаемому им сценарию. В нужный момент он выскакивает как бы из метафизической засады, где и притаился. Так Райнер Мария Рильке пишет: «Но тут укрытье покидает Бог» Райнер Мария Рильке. Из сборника «Рассказы о Господе Боге» («Geschichten vom lieben Gott»).

Харьков. 1999. С. 97.. Но в рассказе «Косточка», по мнению критика, большое влияние имеет и мнение участие самого автора. М. Горелик отмечает, что «когда речь идет о нравственности, Толстой умеет и любит быть беспощадным. Создается впечатление, что Толстой не просто испытывает от этой угрозы удовлетворение, но цитирует как бы от первого лица, то есть и от себя лично» Горелик М. Детское чтение // Новый мир 2005. №6.

URL // http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/6/gor14.html//. 2005. №6. . К тому же отец может быть доволен: урок удался на славу, ведь дети осознали свои проступки.

Также критик отметил, что родители в этих двух произведениях действуют независимо, автономно, сменяя друг от друга как времена года. Так мать Ванюши, которую Михаил Яковлевич иронично называет «считательницей слив» вдруг исчезла и даже не утешила расплакавшегося и раскаявшегося сына? Дело в том, что в толстовском сюжете мать сделала свое женское дело и стала теперь не нужна. Толстой потерял к ней всякий интерес, и она и её не стало. К тому же материнское утешение могло бы если не свести на нет, то существенно ослабить эффект отеческого наставления, преподанного графом Толстым маленькому Ване, а в его лице всем русским детям, русским взрослым, а также всему человечеству. И если Лев Николаевич рассказывает об этом в возвышенно-одухотворённых тонах, то Горелик относиться к подобной системе образования, основанной на религиозном учении, довольно критично, полагая, что библейская мораль подавляет личность ребёнка, подчиняя его грузу общественного долга, предписаний и запретов. В подобном тоне он рассматривает ещё один из жизненных принципов, который гласит: всё должно быть по справедливости и значит «земной хлеб свой» люди должны добывать своим трудом. Михаил Яковлевич Горелик считает, что именно эта библейская истина постулируется в детском рассказе В.П. Катаева (1897-1986) «Дудочка и кувшинчик» (1951). Он полагает, что старичок-лесовичок, дал главной героине по имени Женя дудочку, облегчающую поиск ягод, в обмен на кувшинчик с умыслом. Он намерено вводил примерную девочку в искушение, дабы показать ей, что люди обязаны добывать «хлеб свой» в муках и только в муках! Поэтому дудочка и кувшинчик могут существовать вместе только в раю, а в грешном мире - лишь по отдельности. Подобные трактовки оригинальны и имеет право на существование. К тому же нельзя забывать о набожности Льва Николаевича. И это не смотря на его отлучение от церкви за свой роман «Воскресение» и слишком вольные взгляды на семейную жизнь: писатель выступал против института брака, как не угодного Богу и стесняющего свободу человека. К тому же основная цель любого детского произведения - это просвещение и воспитание своих юных читателей. А лучше доходчиво объяснённой Библии и её простых истин это никто и ничто не сделает. Но современный литературный критик считает иначе: он видит в старичке-лесовичке прохиндея, который вводит в заблуждение и искушение, как выражается критик, «истинную дщерь категорического императива»Горелик М. Детское чтение // Новый мир. 2005. №6. URL//http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/6/gor14.html//. 2005. №6. .

Если исследователь критикует религиозную систему воспитания, то можно предположить, что он считает методы советской педагогики приемлемыми. Однако и они подвергаются критике. Подобную точку зрения он продемонстрировал, анализируя рассказ Виктора Драгунского «Тайное становится явным». Сюжет прост: мама заставляет главного героя по имени Дениска съесть ненавистную манную кашу в награду за поход в Кремль. Но, ухитряясь, мальчик выбрасывает её в окно, о чём узнаёт мама, увидев облитого кашей прохожего. Вроде мальчуган виноват, однако автор статьи целиком и полностью встаёт на его сторону. Он против деспотичного навязывания родителями повелений есть то, что дают. И здесь он приводит массу доводов. Во-первых, это вредный состав самой манной каши и молочной лапши: «травили потом несколько поколений детей рыбьим жиром, манная каша, да что в ней, в манной каше, хорошего, глютен, возбудитель аллергии, а молоко с карбогидратами (лапша) вообще яд» Горелик М. Детское чтение. Альтернативная версия // Новый мир 2006. №2.

URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/2/go9.html.. Во-вторых, он говорит о психологическом факторе, объясняя навязчивое кормление детей истерией, «иррациональным психозом, голодавших в войну родителей». В - третьих, Михаил Яковлевич говорит, что Денис выбросил кашу не просто прохожему в шляпе, а всему взрослому населению, которое придерживается подобной воспитательной методике. Отмечая подобные критические замечания, Горелик поменял название рассказа на «Манную кашу».

Возникает вопрос. Если критик отвергает религиозную и советскую системы воспитания, то что он предлагает взамен? Прямого ответа на этот вопрос он не даёт, но, скорее всего, это современная методика гуманного воспитания и развития ребёнка, провозглашённая в Конвенции о правах ребёнка, принятой 20 ноября 1989 года. В ней утверждается понятие «ребенок» и утверждается приоритетность интересов детей перед интересами общества. Впервые ребёнок признаётся полноправной личностью, а не бесправным существом. Это особенно примечательно, если учесть, что явления детства как такого до второй половины XX века, не существовало вовсе: до этого времени к ребёнку относились как к маленькому взрослому, который лишь имел обязанности и заботы, но не права. Отныне Конвенция провозглашала перечень прав, который имел ребёнок. Это на жизнь, имя, гражданство, право знать своих родителей, право на заботу родителей и на не разлучение с ними. Мало того, дети имеют право выражать свои взгляды, мнения, исповедовать любую религию, получать любую нужную информацию. Этот международный документ впервые затрагивает проблему, так называемых, особых детей. В неё прописаны обязанности государства по защите и помощи таким детям.

М.Я. Горелик, в отличие от авторов анализируемых им произведений, был знаком с этим документом и тем самым хотел показать, что педагогика давно шагнула вперёд, оторвавшись от банального школярства, насилия и навязывания своих «взрослых» ценностей жизни. К подобному выводу он пришёл после того, как изучил несовместимые, на первый взгляд, параллели: Библию, Тору и советскую и народную детскую литературу. Так он архетип отца и Вани в рассказе «Косточка» трактует с позиции Бога (отец) и согрешившего Адама (Ваня). Вся справедливость оцта, на его взгляд, не стоит ломаного гроша, так как держится исключительно на страхе (ну зачем пугать ребёнка смертью?). Отец (тот же Бог) из рассказа о Миньке и Лёльке, по сути, тиран, который в знак наказания лишил детей праздника «умертвив» их, оправив спать. В рассказе про «Дудочку и кувшинчик» лесной волшебник учит вроде бескорыстную девочку библейско-дидактческому принципу нелёгкой добычи «насущного хлеба». Недаром Бог говорит вслед согнанному из Рая Адаму: «И будешь ты добывать хлеб свой потом и кровью». Ну а в рассказе Виктора Драгунского он вообще видит протест против не сколько «манного» засилия, а сколько против «взрослого» деспотизма, подавление детской личности и воли.

Религия и советская педагогическая система, на взгляд критика, не видит в ребёнке личность. В этом её основной недостаток, в отличие от современной гуманистической системы воспитания и развития маленького человека.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вопрос «Что читают современные дети?» не праздный. И его ответ во многом зависит не только от современного уровня сферы образования и социально-экономического развития в стране, но и от детской литературы и уровня её изученности. Последнее явилось предметом нашего исследования. Мы ответили на три основных вопроса: 1) Что представляет собой современный критик советской детской литературы. 2) Кто раньше писал о советской детской литературе? 3) Как сейчас её истолковывают её современные литературные критики?

Исследователя детской литературы, в большинстве своём, люди зрелого или даже пожилого (от 60 лет) возраста, сделавшие себе имя в научно-исследовательской сфере. Одни исследователи изначально стали заниматься профессиональной научно-литературной деятельностью (как М.Д. Эльзон, И.Н. Арзамасцева, М.Н. Липовецкий), а другие (как М.Я. Горелик, С. Курий) пришли к этому из других сфер. Но интерес к литературе проявился у них ещё в юности. Все они отмечают низкий уровень изученности темы. Первые зачатки научной критики детской литературы можно обнаружить в работах В.Г. Белинского, который отмечал, что детский писатель должен обладать особым даром. В своей статье «О Детских книгах», опубликованной в «Отечественных записках» в 1840 году, критик высказал свои взгляды не только на детскую литературу, но и на воспитание детей вообще.Белинский В. Г. О детских книгах.// URL: http://dugward.ru/library/belinsky/belinsky_det_knig.html.. Однако, центром его внимания были детские книги, а не их литературная критика. К теоретическим задачам, стоящим перед критиками, впервые обратился советский детский писатель С.Я. Маршак в своей заметке «Кролик ещё ждёт своего исследователя» Маршак С.Я. «Кролик ещё ждёт своего писателя». О детской литературе и критике // «Литературный Ленинград» 1935. № 11. С. 10-15. URL: http://s-marshak.ru/works/prose/vospitanie/vospitanie33.htm/.. Для него литературная критика детской литературы - это сложная исследовательская работа, сочетающая философию, хороший эстетический вкус и эрудицию исследователя. Современные исследователи критики детской литературы: М.Н. Липовецкий Липовецкий М. Н. Утопия свободной марионетки, или Как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А.Н. Толстого) // Новое литературное обозрение (НЛО) 2003. №60.

URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/60/lipov.html.,, П. и О. Маслак Маслак П. Буратино: народный учитель Страны Дураков // Радуга 1997. №3-4. С. 11.

URL: http://burik.com.ru/?p=298. активно изучают произведения А. Толстого («Золотой ключик») и стихотворение К.И. Чуковского «Тараканище Липовецкий М. Н. Сказковласть: «Тараканище» Сталина // Новое Литературное Обозрение (НЛО) № 45 2000. URL: http://www.chukfamily.ru/Kornei/Biblio/lipovetskiy.htm.. М.Я. Эльзон рассматривает А.З. Горелик «Цветик-семицветик» В. Катаева и «Денискины рассказы» В. Драгунского Горелик М. Детское чтение. Альтернативная версия // Новый мир 2006. №2. ..URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/2/go9.html..

Они по-новому смотрят на традиционные произведения: неожиданно трактуют сюжет, художественную композицию произведения. Выделяют два уровня разработки проблемы: теоретический и практический. Один из теоретических методов - философская герменевтика, сопоставления традиций изучения литературной критики в прошлом и настоящем. При анализе детских произведений, критики используют ряд практических культурологических и психологических методов. Например, поиск культурных архетипов и интерпретация героев, поиск в произведении отсылок на советскую действительность, интерпретация поступков с точки зрения возрастной психологии и трактовки с конфессиональной точки зрения.

И.Н. Арзамасцева Арзамасцева И. Н. «Художественная концепция детства в русской литературе 1900-1930-х годов»: автореф. дис. … док. филол. наук. М.,2006. 26 с.

URL: http://www.dissercat.com/content/khudozhestvennaya-kontseptsiya-detstva-v-russkoi-literature-1900-1930-kh-godov. в своей работе анализировала традицию изучения детской литературы. Она отметила, что литературоведческая тенденция последней четверти XX века и начала XXI века переходит от освещения творчества классиков детской литературы к представлениям литературы о детстве на широком историческом материале.

С помощью архетипов многие авторы выражают свои мысли. Так М. Липовецкий заметил, что за маской вруна и шалуна А.Н. Толстой скрывает желание некоторой свободы творчества. Также критики смотрят, как детские писатели оценивают советскую эпоху, в которой были созданы эти произведения. Можно выделить три позиции этого сравнения: 1) мифологизация советской действительности, 2) разрешённая критика всего перечащего советскому дискурсу, 3) скрытая критика советской действительности. Мифологизация в «Буратино» проявляется в первоначальной версии финала, где деревянного мальчика с друзьями на «железной птице» увозят в «страну счастливых детей» (то есть СССР) Цит. по: Архив ИМЛИ. Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 471. С. 74-81.. Подобное прикрытие сказочной парадигмой создаёт единство официальной идеологии и массового сознания. Критика противников советского дискурса выражается в пародии на символистов и акмеистов в лице Пьеро и его стихов» Маслак П. Буратино: народный учитель Страны Дураков // Радуга 1997. №3-4. С. 11.

URL: http://burik.com.ru/?p=298. . Критические нотки советской реальности прослеживаются в сказке «Буратино». Здесь А.К. Толстой разочаровался в утопии свободной марионетки и в возможности более свободно творить Цит. по Архив ИМЛИ. Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 141. Л. 7..

При использовании приёма возрастной психологии автор ставит себя на место ребёнка и пытается через эти произведения исследовать его душу. Так М. Горелик разбирается в методах современной с точки зрения ребёнка. Рассматривая бытовые ситуации, автор встаёт на сторону маленького человека. Он полагает, что ребёнок, как личность, имеет право на своё мнение. Горелик М. Детское чтение. Альтернативная версия // Новый мир 2006. №2.

URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/2/go9.html.. Предметом своего анализа М. Горелик берёт рассказы Л.Н. Толстого «Косточка» и «Дудочка и кувшинчик» Валентина Катаева. Критик не соглашается с мнением Л.Н. Толстого о главенстве религиозной морали при воспитании чадаГорелик М. Детское чтение. Альтернативная версия // Новый мир 2006. №2.

URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/2/go9.html.. Своего профессионального педагогического мнения критик сам прямо не выражает, но его можно прочесть «между строк». Будучи знакомым с Конвенцией прав ребёнка 1989 года, М.Я. Горелик хотел показать, что педагогика давно шагнула вперёд, оторвавшись от банального школярства, насилия и навязывания своих «взрослых» ценностей жизни. Религия и советская педагогическая система, на взгляд критика, не видят в ребёнке личность. В этом её основной недостаток, в отличие от современной гуманистической системы воспитания и развития маленького человека.

Таким образом, современные исследователи видят в детской литературе советского периода сложную социально - психологическую и филологическую конструкцию, с помощью которой писатели показывают прошлое, дают советы по воспитанию и выражают свои мнения и желания.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1 Арзамасцева, И.Н., Детская литература: учеб. для вузов / Ирина Николаевна Арзамасцева, Софья Анатольевна Николаева. - М.: Академия, 2005. - 576 с.

2. Арзамасцева, И.Н. Художественная концепция детства в русской литературе 1900-1930-х годов: автореф. дис. … док. филол. наук / И. Н. Арзамасцева. - М.:МПГУ, 2006. - 26 с.

3. Буртин, Ю. Очарование свободы / Ю. Буртин // Жизнь и творчество Корнея Чуковского. - М., Детская литература, 1978. - С. 30-38.

4. Говорухина, Ю.А. Русская литературная критика на рубеже ХХ - ХХI веков: автореф. дис. … док. филол. наук. / Ю.А. Говорухина - Томск.:

ТГУ, 2010. - 23 с.

5. Горелик, М. Детское чтение // Новый мир. - 2009. - №1. С. 47-54.

6. Драгунский, В.Ю. Избранное. Повести и рассказы: Планета детства. / Драгунский Виктор. - М.: Издательство Астрель, АСТ, 2000. - 134 с.

7. Йоргенсен, М.В., Филиппс Л. Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод / Пер. с англ. - 2-е изд. испр. / Марианне В Йоргенсен, Луиза Дж. Филиппс, - X.: Издательство Гуманитарный Центр, 2008. - 352 с.

8. Катаев, В.П. Рассказы для детей. М.; Л.: Детиздат, 1937. Серия Книга за книгой (Для младшего и среднего возраста). - 110 с.

9. Липовецкий, М.Н. Утопия свободной марионетки, или Как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А.Н. Толстого) // Новое литературное обозрение (НЛО) - 2003 - № 60. С. 17 - 24.

10. Лысенкова, Е.Л. Проза Р.М. Рильке в русских переводах. / Е. Лысенкова // М.: Издательство: Азбуковник, 2004. - 238 с.

11. Николаева, С.А. Дети и война: очерки. / С.А. Николаева // М.: Детская литература, 1991. - 160 c.

12. Петровский, М.С. Книги нашего детства / М.С. Петровский // М.: Книга, 1986. - 421с.

13. Словарь литературоведческих терминов / составитель: Г. Рекетис // VILNIUS 2011. - С. 46.

14. Степанов, Ю.С. Константы : словарь русской культуры. … - 2-е изд., испр. и доп. / Ю.С. Степанов // М.: Академический Проект, 2001. - 990 с.

15. Толстой, А.К. Собр. соч.: в 10 т. - М.: ГИХЛ, 1960. - Т. 8. - С. 69-74.

16. Толстая, Е.Д. Буратино и подтексты Алексея Толстого // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. - 1997 - Т. 56. - № 2. -

С. 51.

17. Чернышева, М.А. Утверждая игру… (из творческой истории «Золотого Ключика» А.Н. Толстого) // А.Н. Толстой. Новые материалы и исследования. / М.А Чернышева //М.: Наследие, 1995. С. 110-119.

18. Эльзон, М.Я. Когда и о ком написан «Тараканище»? / М.Я. Эльзон // Звезда. - 2005. - №9. - С. 200-205.

19. Яхнин, Л. Невиданная птица. / Л. Яхнин // Новое литературное обозрение. - 2004. - серия «Сказки НЛО»

20. Белинский, В.Г. О детских книгах. Две сказки Гофмана. Детские сказки дедушки Иринея / В.Г. Белинский // Отечественные записки. - Т. IX,. - М.,1840. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.belinskiy.net.ru/ Загл. с экрана (дата обращения 31.05.12)

21. Георгиев, С. Простодушный Ганс. // Новое литературное обозрение. - серия Сказки НЛО. - 2006. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 26.05.12)

22. Горелик, М.Я. Детское чтение / М.Я. Горелик // Новый мир. - 2005. - №6. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 28.05.12)

23. Горелик, М.Я. Детское чтение. Альтернативная версия / М.Я. Горелик // Новый мир. - 2006. - №2. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 27.05.12)

24. Липовецкий, М.Н. Утопия свободной марионетки, или Как сделан архетип (Перечитывая «Золотой ключик» А.Н. Толстого) / М.Н. Липовецкий // Новое литературное обозрение (НЛО). - 2003. - № 60. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 29.05.12)

25. Катаев, В.П. Рассказы для детей. Серия «Книга за книгой» (Для младшего и среднего возраста) М.; Л.: Детиздат, 1937 [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.planeta-l.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 30.05.12)

26. Курий, Сергей. Был поленом - стал мальчишкой…(часть 2, о том, как крупный советский писатель перетесал итальянское полено на свой лад) / С. 27. Курий // Твоё Время. - 2004. - №10-11. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ytime.com.ua/ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 27.05.12)

28. Курий, Сергей. Как Буратино стал советским архетипом, и что из этого вышло? [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://shkolazhizni.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 27.05.12)

29. Маслак, П. Буратино: народный учитель Страны Дураков / П. Маслак // Радуга. - 1997. № 3-4. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://burik.com.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 31.05.12)

30. Маршак, С. .Я. Кролик ещё ждёт своего писателя. О детской литературе и критике [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://s-marshak.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 27.05.12)

31. Эльзон, М.Я. Сказковласть: «Тараканище» Сталина / М. Я. Эльзон // Новое литературное обозрение. - 2000. - № 45. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.chukfamily.ru/ - Загл. с экрана (дата обращения 31.05.12)

32. Яхнин, Л. Невиданная птица / Л. Яхнин // Новое литературное обозрение серия Сказки НЛО. - 2004. [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/- Загл. с экрана - №3-4. (дата обращения 28.05.12)

Размещено на Allbest.ru