В 1837 г. он выступил в «Современнике» со статьей «Петербургские записки 1836 года», в значительной своей части посвященной драматургии и театру. Суждения Гоголя ломали установившиеся каноны и утверждали необходимость для русской сцены нового художественного метода -- реализма. Гоголь подверг критике два популярных жанра, завладевших в те годы «театрами всего света»: мелодраму и водевиль. «...Лжет самым бессовестным образом наша мелодрама»,-- резко осуждает Гоголь основной порок этого жанра. Мелодрама не отражает жизни общества и не производит на него должного воздействия, возбуждая в зрителе не участие, а какое-то «тревожное состояние». Не соответствует задачам театра и водевиль, «эта легкая, бесцветная игрушка», в которой смех «порождается легкими впечатлениями, беглою остротою, каламбуром». Театр, по мнению Гоголя, должен учить, воспитывать зрителей. «Из театра мы сделали игрушку вроде тех побрякушек, которыми заманивают детей, позабывши, что это такая кафедра, с которой читается разом целой толпе живой урок». В черновой редакции статьи Гоголь называет театр «великой школой». Но условием этого является верность отображения жизни. «Право, пора знать уже,-- пишет Гоголь,-- что одно только верное изображение характеров, не в общих вытверженных чертах, но в их национально вылившейся форме, поражающей нас живостью, так что мы говорим: «Да это, кажется, знакомый человек», -- только такое изображение приносит существенную пользу». Здесь и в других местах Гоголь защищает принципы реалистического театра и только такому театру придает большое общественно-воспитательное значение. От лица актеров автор «Ревизора» обращается к драматургам: «Ради бога, дайте нам русских характеров, нас самих дайте нам, наших плутов, наших чудаков! на сцену их, на смех всем!» Гоголь раскрывает значение смеха как сильнейшего оружия в борьбе с общественными пороками. «Смех,-- продолжает Гоголь,-- великое дело: он не отнимает ни жизни, ни имения, но перед ним виновный -- как связанный заяц...» В театре «при торжественном блеске освещения, при громе музыки, при единодушном смехе, показывается знакомый, прячущийся порок». Человек боится смеха -- неоднократно повторяет Гоголь -- и удерживается от того, «от чего бы не удержала его никакая сила». Но не всякий смех имеет такую силу, а только «тот электрический, живительный смех», который -- так можно было бы передать мысль Гоголя -- имеет глубокую идейную основу.

К тем же вопросам Гоголь возвращается в пьесе «Театральный разъезд после представления новой комедии» (1842) -- своеобразной попытке разобраться в разноречивых суждениях о «Ревизоре». Начатый вскоре после постановки комедии, «Театральный разъезд» был закончен Гоголем лишь к 1842 г. Появляясь в конце пьесы на сцене, автор выражает сожаление, что никто не заметил «честного, благородного лица», действовавшего в комедии «во все продолжение ее». Это лицо -- смех. Автор считает себя обязанным стать «заступником» смеха. Однако не всякого, а только того, «который весь излетает из светлой природы человека... который углубляет предмет, заставляет выступить ярко то, что проскользнуло бы, без проницающей силы которого мелочь и пустота жизни не испугала бы так человека». Этими словами Гоголь, верный своим прежним взглядам, указывает на обличительную силу смеха. «...Насмешки,-- продолжает он,-- боится даже тот, который уже ничего не боится на свете». Но в то же время у Гоголя звучит мотив, объясняемый теми идейными настроениями, которые стали укрепляться в сознании писателя после окончания работы над первым томом «Мертвых душ». Гоголь пытается смягчить разящую силу смеха, находит в его основе примиряющее начало: «Нет, несправедливы те, которые говорят, будто возмущает смех. Возмущает только то, что мрачно, а смех светел. Многое бы возмутило человека, быв представлено в наготе своей; но, озаренное силою смеха, несет оно уже примиренье в душу». Нельзя не заметить расхождения этих слов с тем, что автор «Театрального разъезда...» говорил ранее и с чем он выступал в статье «Петербургские записки 1836 года». Монолог автора заканчивается словами, в которых можно видеть попытку объяснить это двойственное значение смеха -- обличающее и примиряющее: «...кто льет часто душевные, глубокие слезы, тот, кажется, более всех смеется на свете!..» Эти слова, заключающие монолог, более верно передают сущность и общественный смысл гоголевского комизма, чем рассуждения о примиряющем действии смеха. Слезы, сожаление о порочном человеке не есть примирение с ним. Такое же понимание комизма выразилось в словах Гоголя о том, что ему суждено «озирать» жизнь «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».

Заключение

Своей задачей критики-демократы считали разъяснение читателям объективного идейного смысла произведений Гоголя, их соответствия передовым запросам времени. Мы помним, что В. Г. Белинский назвал автора «Ревизора» и «Мертвых душ» «одним из великих вождей» родной страны «на пути сознания, развития, прогресса» См.: Белинский В.Г. Собрание сочинений в 9-ти т. - М., 1979. - Т. 5. - С. 53.. Революционные демократы следующего поколения -- Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов -- считали возможным сближать Гоголя и Белинского как выразителей общих тенденций исторического развития России. Добролюбов, определяя общественные позиции Гоголя и Белинского в 30--40-е годы, противопоставляет эти позиции официальной идеологии, утверждавшей, что в России «все обстоит благополучно». «Между тем,-- пишет Добролюбов,-- на деле далеко не все обстояло так благополучно, как можно было подумать, судя по официальным рапортам. Это хорошо знали и решились прямо сказать некоторые благородные и энергетические люди, желавшие, чтобы жизнь нашла свое отражение в печатном слове всеми своими сторонами, хорошими и худыми, и всеми своими стремлениями, близкими и далекими. Изобретателем этих сторон явился Гоголь, истолкователем этих стремлений -- Белинский; около них группировалось несколько десятков талантливых личностей. Все они дружно принялись за свое дело и явились пред обществом действительно передовыми людьми, руководителями общественного развития».

Но революционные демократы не ограничиваются выяснением объективного идейного смысла произведений Гоголя. Они идут дальше, предлагая свои выводы, вытекающие из рассмотрения гоголевского творчества в свете исторических задач русской жизни. Осмысливая беспощадно правдивую картину крепостнической России, нарисованную художником-реалистом, революционные демократы проводят мысль о необходимости коренного изменения всей общественно-политической системы России. Из произведений Гоголя они делают революционные выводы. Тем самым они ставят его творчество на службу русскому освободительному движению. И надо сказать, что революционные демократы имели достаточные основания отнести «Ревизор» и «Мертвые души», как и многие другие произведения Гоголя, к числу тех произведений великой русской литературы, которые служили делу освобождения России от крепостничества и самодержавия.

Широкая популярность творчества Гоголя за рубежом свидетельствует о том, что созданные им образы и открытые им средства и приемы сатирического изображения общественных пороков имеют не только национальное значение. Еще Белинский заметил, что Чичиковых можно встретить и вне России, только в другом платье: «...во Франции и в Англии они не скупают мертвых душ, а подкупают живые души на свободных парламентских выборах! Вся разница в цивилизации, а не в сущности!». Чернышевский находил, что свои маниловы и Чичиковы есть «повсюду» См.: Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений в 16-ти т. - М., 1947. - Т. 3. - С. 54.. Но значение творчества Гоголя не сводится к возможности применить созданные им образы к явлениям, далеко выходящим за пределы николаевской России, или к влиянию русского сатирика на зарубежных писателей. Значение гоголевского творчества определяется новизной и своеобразием того вклада, который был внесен великим национальным художником слова в сокровищницу мирового искусства.

Список использованной литературы

1. Гоголь Н.В. Повести. Драматические произведения. - Л., 1983.

2. Анненков П.В. Воспоминания и критические очерки. - М., 1983. - С. 193.

3. Анненский И.Ф. Художественный идеализм Гоголя // Анненский И.Ф. Книги отражений. - М., 1979. - С. 216 - 225.

4. Белинский В.Г. Собрание сочинений в 9-ти т. - М., 1979. - Т. 5.

5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М., 1990.

6. Войтловская Э.Л., Степанов А.Н. Н.В. Гоголь: Семинарий. - Л., 1962.

7. Гоголь в воспоминаниях современников. - М., 1952. - С. 399 - 400.

8. Золотусский И.П. Гоголь - М., 1984.

9. Десницкий В.А. Статьи и исследования. - Л., 1979.

10. Литературное наследство. - М., 1952. - Т. 58. - С. 598 - 604.

11. ЛихачевД.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л., 1984.

12. Манн Ю.В. Искусство гротеска // Молодая гвардия. - 1957. - № 4. - С. 209 - 215.

13. Манн Ю.В. Карнавал и его окрестности // Вопросы литературы. - 1995. - № 1. - С. 154 - 182.

14. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. - М., 1978.

15. Манн Ю.В. Смелость изобретения. Черты художественного мира Гоголя. - М., 1975.

16. Михайлов А.В. Гоголь в своей литературной эпохе // Гоголь: история и современность. - М., 1985.

17. Набоков В.В. Николай Гоголь // Новый мир. - 1987. - № 4. - С. 173 - 227.

18. Николай Васильевич Гоголь: Сб. статей. - М., 1954.

19. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. - М., 1995.

20. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978.

21. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. - М., 1997.

22. Храпченко М.Б. Николай Гоголь: Литературный путь: Величие писателя. - М., 1984.

23. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений в 16-ти т. - М., 1947. - Т. 3.

24. Янушкевич М.А. Традиции античности в художественном мире Н.В. Гоголя: Автореф. дис… канд. филол. наук / Том. гос ун-т. - Томск, 2000.

Размещено на Allbest.ru