Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

(МИНОБРНАУКИ РОССИИ)

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ (ТГУ)

Филологический факультет

Кафедра зарубежной и русской литературы

Курсовая работа

Французский язык и Ванюша в повести Л.Н. Толстого "Казаки"

Трегубова Любовь Вячеславовна

Томск 2010



Оглавление

• Глава I. Значение Французского языка в русском обществе XIX века
• 1.1 Основные функции французского языка в творчестве Толстого на примере романа "Война и мир" и повести "Казаки"
• Глава II. Ванюша в системе персонажей
• 2.1 Роль французского языка в образе Ванюши
• Заключение
• Список использованных источников и литературы


Введение

Повесть Льва Николаевича Толстого "Казаки", являющаяся предметом изучения данной работы, представляет собой синтез многих факторов и явлений в построении картины мира, полнота которой невозможна без диалога культур, переданного тем особым, присущим только Л. Н. Толстому языком, вобравшим в себя русские и европейские традиции словесной культуры XVIII и первой трети XIX веков.

Стремление Л. Н. Толстого к предельной правдивости и реалистичности, естественности языка обуславливает отражение в его произведениях реалий письменной и устной речи мест и эпох, им описываемых. И французский язык, являющийся неотъемлемой частью жизни русского общества XIX века, не мог не найти своего отражения в творчестве Льва Николаевича.

Целью данной работы является рассмотрение значения французского языка и образа Ванюши, через речь которого большей частью он и представлен, в контексте повести "Казаки".

Основные задачи доклада:

· Изучение истории вопроса, анализ дневниковых записей Л. Н. Толстого.

· Освещение роли французского языка в русском обществе XIX века.

· Установление функций французского языка в творчестве Л. Н. Толстого.

· Определение места образа Ванюши в системе персонажей.

· Интерпретация образа Ванюши через французские словоупотребления.

Вопрос о значении французского языка в русской культуре и литературе был поднят Б. В. Томашевским в его труде "Пушкин и Франция". Отдельный интерес представляет книга Ю. М. Лотмана "Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века)", в которой автор исследует культуру эпохи начала XIX века в целом, касаясь, в том числе, и роли французского языка, как неотъемлемой его части. Значения французского языка в творчестве Толстого касается В. В. Виноградов в статье "О языке Толстого". Данные работы представляют большую ценность для исследований в области влияния французского языка на русскую литературу XVIII - XIX веков в целом и на творчество Толстого в частности.



Глава I. Значение Французского языка в русском обществе XIX века.

Для того, чтобы приступить к анализу французских употреблений в тексте, следует установить значение французского языка в русском обществе ЧЙЧ веке. Для этого следует обратиться к работе Томашевского Б. В. "Пушкин и Франция".

Русская культура ЧЙЧ века, особенно его первой трети, чрезвычайно зависима от культуры французской. Имеет место тот факт, что европейская литература, будь она английской, немецкой, испанской и т.д., принималась русским обществом в большинстве своём во французских переводах. Франция принималась за культурный эталон. Большая часть русского дворянства той эпохи владела французским языком намного лучше, чем родным русским. Для примера следует обратится к "энциклопедии русской жизни", то есть к роману А. С. Пушкина "Евгений Онегин".

Еще предвижу затрудненья:

Родной земли спасая честь,

Я должен буду, без сомненья,

Письмо Татьяны перевесть.

Она по-русски плохо знала,

Журналов наших не читала

И выражалася с трудом

На языке своем родном,

Итак, писала по-французски...

Что делать! повторяю вновь:

Доныне дамская любовь

Не изьяснялася по-русски,

Доныне гордый наш язык

К почтовой прозе не привык [I,53].



Немаловажно и то обстоятельство, что Великая французская революция и последовавшие за ней события (приход к власти Наполеона, война 1812 года, реставрация монархии и очередная революция) постоянно концентрировали внимание всей Европы, в том числе и России, оказавшейся непосредственной участницей происходящего, на Франции.

Значение французского языка в русском обществе ЧЙЧ века разносторонне. С одной стороны, это язык культуры, науки, литературы, с другой, своего рода пропуск в "высшее" общество того времени, доказательство того, что человек соответствует свету. Ю. М. Лотман пишет в своей книге "Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века)": "Вообще для русского дворянства конца XVIII -- начала XIX века характерно резкое разграничение бытового и "театрального" поведения, одежды, речи и жеста. Однако только в дворянской среде (особенно в столичной) это различие достигало такой степени, что требовало специального обучения. Французский язык, танцы, система "приличного жеста" настолько отличались от бытовых, что вызывали потребность в специальных учителях. В дворянском быту возникала сложная система обучения, в том числе и словесного, не ориентированного на простое подражание. Процесс этот зашел столь далеко, что "естественное" и "искусственное" ("свое" и "чужое") могли меняться местами -- в 1812 году многие столичные дворяне вынуждены были обучаться русскому языку, как чужому. При этом возникала интересная картина: молодой дворянин, обучающийся своему родному языку как чужому, одновременно все же овладевал французским языком как письменным ("правильным") и учился устному русскому языку, который продолжал считать "неправильным", "мужицким". Это противоречие, казалось бы, снялось, когда под влиянием А. Шишкова и патриотических настроений 1812 года распространилось в дворянском обществе изучение русского и церковнославянского языка. Они начали проникать в детское воспитание. Но от этого положение только усложнилось: ученик получал два книжных языка (обучение русскому языку как иностранному казалось многим повышением его общественного престижа) и еще один, третий -- устный язык игр с дворовыми детьми и разговоров с няней". Таким образом, можно пронаблюдать то влияние французского языка и ту роль его, которые отразились на дворянском обществе ЧЙЧ века. Французский язык, введённый повсеместно и практически вытеснивший русский, имел игровой характер, был стороной внешней, регламентированной правилами этикета жизни, далёкой от природной естественности человека он являлся необходимостью, дававшей право на место в высшем свете наряду с другими навыками. Для примера снова обратимся к роману А. С. Пушкина "Евгений Онегин".

Когда же юности мятежной

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной,

Monsieur прогнали со двора.

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде,

Как dandy лондонский одет -

И наконец увидел свет.

Он по-французски совершенно

Мог изъясняться и писал;

Легко мазурку танцевал

И кланялся непринужденно;

Чего ж вам больше? Свет решил,

Что он умен и очень мил [I, 9].

Онегин был оценён светом именно по внешним своим достоинствам, среди которых не последним является совершенное владение французским.

Ещё одним примером значения французского языка, как пропуска в высший свет, является отрывок непосредственно из повести Л. Н. Толстого "Казаки".

Оленин, мечтающий о жене черкешенке, рассуждает о необходимых для принятия её московским обществом навыках: "Она очень легко может выучить языки, читать произведения французской литературы, понимать их. "Notre Dame de Paris" ["Собор Парижской богоматери" (франц.).], например, должно ей понравиться. Она может и говорить по-французски. В гостиной она может иметь больше природного достоинства, чем дама самого высшего общества. Она может петь, просто, сильно и страстно". Герой говорит о том, что она может выучить несколько языков, но в дальнейшем упоминает только о французском, круг чтения он также ограничивает французской литературой.

Благодаря этим примерам можно утверждать об очень весомой роли французского языка в русском обществе того времени. Сам Лев Николаевич относит знание французского языка ("моё comme il faut состояло, первое и главное, в отличном французском языке и особенно в выговоре") к необходимой составляющей людей высшего света, людей comme il faut в повести "Юность". Герой повести изо всех сил старается соответствовать званию благовоспитанного человека (comme il faut) и, лишь некоторое время спустя, осознаёт пустоту и бесполезность стремления к этому званию.

Делая вывод, можно утверждать, что французский язык в русском обществе ЧЙЧ века играл роль не только языка европейской культуры, но и своеобразного пропуска в свет, в общество людей comme il faut, внешней необходимости той эпохи.

Читая дневники Л. Н. Толстого, можно сказать, что писатель относился к необходимости повсеместного использования французского языка достаточно скептически. Например:

"5 июля 1854 года.

Читал во время чаю, обеда и десерта, утро же все писал одно письмо тетеньке, которое пошлю, несмотря на то, что французский слог его мне очень не нравится. Мне со дня на день становится труднее объясняться и писать по-французски, надо же эту глупую манеру писать и говорить на языке, который плохо знаешь! А сколько хлопот, потерянного времени, неясности в мыслях и нечистоты в природном языке из-за этой манеры, а необходимо!".

"7 декабря 1856 года.

Встал в 11, записал день и играл до гимнастики. Рука очень болела, обедал дома, дочел Carmen -- слабо, французско, получил письмо от Тургенева и послал ему".

Таким образом, можно сказать, что для Толстого французский язык был лишь внешней и, лично для него, обременительной стороной жизни дворянского общества, необходимостью, приносящей лишь "хлопоты" и "неясность мысли". Подобное отношение к французскому языку отразилось и в творчестве писателя, о чём будет сказано ниже.

1.1 Основные функции французского языка в творчестве Толстого на примере романа "Война и мир" и повести "Казаки"

Не смотря на скепсис Толстого в отношении французского языка, он активно использует его в своих произведениях. Одним из наиболее насыщенных французской речью произведений, безусловно, является роман "Война и мир". Однако, следует отметить, что в этом произведении французский язык играет несколько иную роль, нежели в "Казаках". Хотя, если проследить употребления французского в обоих произведениях, то можно найти немало общего.

1. Согласно статье В. Виноградова, обилие французского языка в романе "Война и мир" обусловлено бесконечным стремлением Толстого к предельному реализму в мироописании романа: "Роман Толстого "Война и мир" двуязычен: в нем русский язык сталкивается и смешивается с французским. Это двуязычие свойственно не только стилю документов эпохи и системам диалогической речи, но и самому авторскому повествованию. Толстой видел в этом двуязычии симптом стилистической достоверности исторического романа, залог его соответствия стилю изображаемого времени и воспроизводимой среды". Описываемая Толстым эпоха требовала введения чистого, всеохватного употребления французского, основного языка писем и светских бесед.

Французский язык в "Казаках", также, является отражением описываемой автором действительности, реалией, на тот момент существовавшей, правда, не в тех объёмах, что в начале XIX века.

2. Основной функцией употреблений французского в повести "Казаки" можно назвать непосредственное акцентирование автором внимания на различиях культур московско-дворянской и казачьей. Французский язык в станице Новомлинской звучит неестественно и противопоставлен живому казачьему говору. По-французски в повести говорят только Ванюша и Белецкий. Оленин употребляет французский в речи крайне неохотно и только в беседах с Белецким, человеком из прошлой, полной условностей и фальши, московской жизни героя: "И еще и еще сыпались французские и русские слова из того мира, который, как думал Оленин, был покинут им навсегда. Общее мнение о Белецком было то, что он милый и добродушный малый. Может быть, он и действительно был такой; но Оленину он показался, несмотря на его добродушное, хорошенькое лицо, чрезвычайно неприятен. Так и пахнуло от него всею тою гадостью, от которой он отрекся. Досаднее же всего ему было то, что он не мог, решительно не был в силах резко оттолкнуть от себя этого человека из того мира, как будто этот старый, бывший его мир имел на него неотразимые права. Он злился на Белецкого и на себя и против своей воли вставлял французские фразы в свой разговор, интересовался главнокомандующим и московскими знакомыми и на основании того, что они оба в казачьей станице говорили на французском диалекте, с презрением относился о товарищах-офицерах, о казаках и дружески обошелся с Белецким, обещаясь бывать у него и приглашая заходить к нему" [II, 420 - 421]. Согласно этому отрывку можно утверждать, что в "Казаках" функция французского, как воплощения неестественности, условности, является ведущей. Французский здесь является неотъемлемой составляющей "настоящего барина", соблюдающего все правила светского общества, от которого бежал герой.

С другой стороны, в "Войне и мире" эта функция тоже присутствует, хотя ведущей является функция французского языка, как исторической реалии, позволяющая достигнуть максимальной достоверности в повествовании.

Так семья Ростовых отличается тем, что в их речи французские употребления минимальны. Эти герои наиболее естественны, более других приближены к природе и народу. в свою очередь, герои, активно участвующие в светской жизни (Курагины, Болконский и т.д.), используют французский язык повсеместно. В семье Ростовых по-французски чаще всего говорит Вера, персонаж духовно пустой, ориентированный на внешнюю сторону жизни, перенимающий принятые светским обществом модели поведения: "Ты этого никогда не поймешь, - сказала она (Наташа), обращаясь к Вере, - потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие - делать неприятности другим. <…> Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, по-видимому, еще холоднее и спокойнее". Холодность, спокойствие и красота Веры являются её главными характеристиками, указывающими на её внутреннюю пустоту и нацеленность на внешнюю сторону жизни и поведения.

Делая вывод по данной части исследования, можно сказать, что в творчестве Л. Н. Толстого употребление французского языка несёт две функции:

1. Наполнение произведения реалиями описываемой эпохи, придание максимальной достоверности повествованию.

2. Характеристика героев, указание на тип поведения героя: обращённость его в естественную сферу бытия, или же ориентирование на внешние, условные стороны жизни.



Глава II. Ванюша в системе персонажей

Продолжая развитие вопроса о французском языке в повести "Казаки", следует обратиться к персонажу, наиболее часто этот язык употребляющему, - Ванюше. Первое появление его в повести таково: " - Дмитрий Андреич, ямщик ждать не хочет! - сказал вошедший молодой дворовый человек в шубе и обвязанный шарфом. - С двенадцатого часа лошади, а теперь четыре. Дмитрий Андреич посмотрел на своего Ванюшу. В его обвязанном шарфе, в его валяных сапогах, в его заспанном лице ему послышался голос другой жизни, призывавшей его, - жизни трудов, лишений, деятельности" [II, 333].

Появление Ванюши в повести сразу даёт читателю представление об этом персонаже. Прежде всего, автором заявлено отношение Ванюши к Оленину, прослеживаемое в этом отрывке. Его реплика говорит о заботе слуги о своём господине. Внешний облик Ванюши: шуба, шарф, валенки и заспанное лицо - лишены какой-либо неестественности, он одет согласно состоянию природы, заспанное лицо соответствует времени суток. Именно это живое появление слуги, обременённого дорожными проблемами, проблемами внемосковского существования, приводит Оленина к мыслям о будущей, трудной, но деятельной, естественной жизни.

В Ванюше сильны природные начала, он человек естественный и живой, восприятие им действительности натурально и непосредственно, доказательством этому служит эпизод первого появления гор перед героями: "Он (Оленин) встряхнулся, чтобы проснуться. Горы были всё те же.

- Что это? Что это такое? - спросил он у ямщика.

- А горы,- отвечал равнодушно ногаец.

- И я тоже давно на них смотрю,- сказал Ванюша,- вот хорошо-то! Дома не поверят <…>.



И дорога, и вдали видневшаяся черта Терека, и станицы, и народ - все это ему казалось теперь уже не шуткой. Взглянет на небо - и вспомнит горы. Взглянет на себя, на Ванюшу - и опять горы" [II, 342]. Величие и великолепие гор вызывает у Ванюши непосредственное восклицание "Дома не поверят". Он осознаёт, что московские домашние, далёкие от природы и естественности не в состоянии охватить всей природной горной силы. Интересно восприятие гор и Олениным. Горы в его глазах стали связующим разрозненные картины в единый космос Кавказа элементом. В этот природный мир гор вписались Терек, станицы, народ, Ванюша, стали неким общим явлением, гармоничным и неразрывным.

Ванюша представляет собой интересный синтез двух миров в одном образе. Если казаки целиком принадлежат миру природы, естественности и Кавказа, Оленин, покинувший Москву и непринятый на Кавказе, в конце повести остаётся на дороге, в состоянии неопределённости, Белецкий, контрастирующий с миром Кавказа, представляет светское московское общество, то в Ванюше гармонизируют оба мира - искусственный и естественный. "- Черт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую-то кригу [Кpигой называется место у берега, огороженное плетнем для ловли рыбы. (Прим. Л. Н. Толстого.)], говорят, пошел. А старуха такая дьявол, что упаси господи! - отвечал Ванюша, хватаясь за голову. - Как тут жить будем, я уж не знаю. Хуже татар, ей-богу. Даром, что тоже христиане считаются. На что татарин, и тот благородней. "На кригу пошел!" Какую кригу выдумали, неизвестно! - заключил Ванюша и отвернулся.

- Что, не так, как у нас на дворце? - сказал Оленин, подтрунивая и не слезая с лошади" [II, 343]. Из этого отрывка видно, что Ванюша недоволен станичной жизнью и не представляет себе существования там ("Как тут жить будем, я уж не знаю. Хуже татар, ей-богу"). В его глазах жизнь "на дворце" неоспоримо лучше, однако, наладив быт в станице, Ванюша вписывается в станичную жизнь, находит общий язык с казаками. Его отношение к быту определяет его, как героя домашней сферы бытия. Ванюша "возит дом с собой", быстро налаживает быт Оленина в дороге, создаёт уютное и беззаботное существование в станице.

Отдельно следует рассмотреть отношения Ванюши и Оленина, являющиеся ярким примером сочетания соблюдения внешних правил и внутренней естественной человечности и привязанности: "Ванюша смотрел на Оленина только как на барина. Оленин смотрел на Ванюшу только как на слугу. И они оба очень удивились бы, ежели бы кто-нибудь сказал им, что они друзья. А они были друзья, сами того не зная" [II, 370]. Внешнее отношение героев друг к другу рационально, принято обоими, согласно нормам дворянского общества ("барин - слуга"), внутреннее чувство дружбы естественно и подсознательно, герои о нём не задумываются. Отношение автора к Ванюше реализуется через отношение Оленина и номинацию героя - имя Ванюши звучит по-домашнему мягко, естественно. Когда же Ванюша жалуется Оленину на станичников, тоскует по жизни "на дворце", Оленин называет его насмешливо-официально "Иван Васильевич", что звучит крайне неестественно в обращении барина к слуге.

Любопытно отношение Ванюши и к другим персонажам. На Ерошку он смотрит "внимательно, но недоброжелательно, как на дикого невиданного зверя". Ерошка не соответствует нормам московского поведения, он в глазах Ванюши не comme il faut, и в этом проявляется ориентирование Ванюши на искусственную сторону жизни. Этим же объясняется его отношение к Белецкому, которого Ванюша называет "настоящим барином" ("Ванюша одобрил Белецкого, сказав, что это настоящий барин")[II, 421].

Исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что Ванюша - образ, гармонично сочетающий в себе черты природного бытия и московских социальных условностей, согласно которым он формирует своё отношение к другим персонажам повести. Отражением его образа являются его отношения с Олениным, сочетающие условную внешнюю сторону и наполненные внутренним сердечным чувством дружбы и привязанности.



2.1 Роль французского языка в образе Ванюши

Во многом образ Ванюши раскрывается через употребление им французского языка. При этом важна обстановка и контекст, в которых Ванюша говорит по-французски.

"Ванюша был взят в дом одиннадцатилетним мальчиком, когда и Оленину было столько же. Когда Оленину было пятнадцать лет, он одно время занимался обучением Ванюши и выучил его читать по-французски, чем Ванюша премного гордился. И теперь Ванюша, в минуты хорошего расположения духа, отпускал французские слова и при этом всегда глупо смеялся" [II, 370]. Гордость Ванюши, знающего по-французски, обусловлена чувством причастности к благородному обществу, к высшему свету, пусть и опосредованным. Знание французского, как было сказано выше, являлось одним из тех необходимых навыков, которые составляли образ светского человека, человека comme il faut. Доказывая свою состоятельность, Ванюша "отпускал французские слова", но природное и естественное начало, существующее в нём наравне с желанием соответствовать господам, противится притворству и искусственности французской речи, поэтому говоря по-французски, Ванюша "при этом всегда глупо смеялся". Громкий и глупый смех его, есть отражение его внутренней природной сущности, незамутнённой знанием французских слов и московской атмосферой, именно поэтому герой, не смотря на свои замечания в адрес казаков, гармонично вписывается в природный мир Кавказа.

Особенно во французском языке в повести то, что это не тот истинно французский, а то явление, которое Толстой называет московским французским, особым языком света: " - Ах, mon cher, мой дорогой, как я обрадовался, узнав, что вы здесь! - начал он (Белецкий) на московском французском языке и так продолжал, пересыпая свою речь французскими словами" [II, 420].

Любопытно, что Ванюша воспринимает французский, именно как особый "тайный" язык московского света, он часто предупреждает Оленина по-французски: "Ванюша принес вино и объявил Оленину, что ла филь се тре жули, - и тотчас же с глупым хохотом ушел" [II, 377]; "Действительно, Ванюша объявил, что хозяин желает видеть барина.

- Ларжан [Деньги (франц. l'argent).],- сказал он глубокомысленно, предупреждая барина о значении визита хорунжего" [II, 398]. Это ещё одно доказательство двойственной природы отношений Ванюши и Оленина, о которых говорилось выше.

Соотношение ситуаций, в которых используют французский язык Ванюша и Белецкий, также раскрывает особенности их образов.

Белецкий: " - Ах, mon cher, мой дорогой, как я обрадовался, узнав, что вы здесь!" [II, 420]; "Белецкий, стараясь поддерживать приличие вечеринки, не переставая болтал, заставлял девок подносить чихирь, возился с ними и беспрестанно делал Оленину неприличные замечания по-французски о красоте Марьянки" [II, 428]. Французский язык Белецкого - неестественность и игра. Называя Оленина "mon cher", он включает последнего в непрерывную игру московского света, именно поэтому чувство Оленина к Белецкому соответственно: "Оленину он показался, несмотря на его добродушное, хорошенькое лицо, чрезвычайно неприятен. Так и пахнуло от него всею тою гадостью, от которой он отрекся". Неприличные французские замечания Белецкого на казачьей вечеринки столь же неестественны, он продолжает светскую игру среди сильных свободных людей природы, вносит в казачий мир всё то, что так противно Оленину: "(Белецкий) делал Оленину неприличные замечания по-французски о красоте Марьянки, <…> и приглашая его делать то же, что он сам. Оленину становилось тяжелее и тяжелее" [II, 428 - 429].

Французский Белецкого - игра, привитая светским обществом. В отличие от него, Ванюшин французский отражает его искренние внутренние чувства.

В доказательство этого стоит рассмотреть французские фразы Ванюши, обращённые к Марьянке: "- Вишь, и девка такая же дикая,- сказал Ванюша, еще возившийся у повозки, но несколько развеселившийся,- ровно кобылка табунная! Лафам [Женщина! (от франц. la femme).] - прибавил он громким и торжественным голосом и захохотал" [II, 371]; "- Ла филь! [Девушка! (франц. la fille)] - сказал Ванюша, подмигнув и глупо захохотав" [II, 482]. Ванюша, описывая Марьянку по-французски, как бы усиливает её качества. Восклицание "Ла фам" усиливает и приумножает все предыдущие описания Марьянки Ванюшей. Она - "девка такая же дикая, ровно кобылка табунная", но говоря "Ла фам", Ванюша словно подчёркивает, что именно такие качества и составляют настоящую естественную женщину.

Вспомнив контекст ситуации, в которой Ванюша называет Марьянку "Ла филь" (отъезд Оленина, отказ ему Марьянки, равнодушный её взгляд на отъезжающего Оленина, непринятого миром казаков), уместно утверждать, что номинацией "Ла филь" подчёркивается натура Марьянки, оставшейся верной своему народу, оказавшейся неотделимой частью казачьего мира, и снова, Ванюша подчёркивает, что она Девушка, настоящая, природная, верная себе и своему миру.

Таким образом, контрастное сочетание искреннего отношения Ванюши и выражение отношения на французском языке создают эффект усиления качеств описываемого объекта (Марьянка).

Естественность, природность Ванюши в сочетании с условностями московского общества создаёт гармоничный образ, вписывающийся как в мир Москвы, так и в мир Кавказа.



Заключение

Целью данной работы являлось рассмотрение значения французского языка и образа Ванюши, через речь которого большей частью он и представлен, в контексте повести "Казаки".

Были разрешены основные задачи доклада:

· Изучение истории вопроса показало, что данная тема мало изучена, анализ дневниковых записей Л. Н. Толстого установил его отношение к повсеместному употреблению французского, как скептическое. Личное использование Толстым французского языка расценивается автором, как вынужденное.

· Освещение роли французского языка в русском обществе XIX века выявило, что формирование культуры того времени во многом зависело от культурных и научных течений Франции, дворяне знали французский лучше "мужицкого" русского, помимо этого знание французского являлось одним из основных навыков для людей высшего света, пропуском в знатное общество.

· Были установлены следующие функции французского языка в творчестве Л. Н. Толстого:

1. Наполнение произведения реалиями описываемой эпохи, придание максимальной достоверности повествованию.

2. Характеристика героев, указание на тип поведения героя: обращённость его в естественную сферу бытия, или же ориентирование на внешние, условные стороны жизни.

· Место образа Ванюши в системе персонажей обусловлено, согласно проведённому исследованию, гармоничным сочетанием в нём (в образе) внешнего московского поведения с природным, естественным внутренним состоянием.

· Интерпретация образа Ванюши через французские словоупотребления позволила установить особую экспрессивность выражения внутренних искренних чувств через смешение французского и русского языков. Через французские словоупотребления было установлено особое своеобразие отношений Ванюши и Оленина.

Вывод: повесть Толстого "Казаки" является синтезом многих явлений, в том числе, и синтезом культур, наиболее ярко проявившим себя в гармонизации образа Ванюши, мира Кавказа и французского языка.

толстой французский язык повесть



Список использованных источников и литературы

1. Виноградов В. В. О языке Толстого: (50--60-е годы) // Л. Н. Толстой / АН СССР. Ин-т рус. Лит. (Пушкин. Дом). -- М.: Изд-во АН СССР, 1939. -- Кн. I. -- С. 117--220. -- (Лит. наследство; Т. 35/36)

2. Пушкин А. С. Евгений Онегин/ Собр. Избр. Соч. в 2 т. Т. 1, М., C. 7 - 168

3. Толстой Л. Н. Война и мир/ Собр. Соч. в 22 т. Т. 3, М., 1984

4. Толстой Л. Н. Казаки/ Собр. Соч. в 22 т. Т. 2 Повести и рассказы. М., 1984, C. 331 - 482

5. Толстой Л. Н. Юность/ Собр. Соч. в 22 т. Т. 1 Повести и рассказы. М., 1984, C. 216 - 370

Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960.

Размещено на Allbest.ru