Большой драматический театр (ныне ЛГАБДТ им.М. Горького) открылся в 1919 году постановкой "Дон Карлоса". "Постановка "Дон Карлоса", осуществленная режиссером А.Н. Лаврентьевым, художником В.А. Щуко и композитором Б.В. Асафьевым, стала подлинным триумфом нового искусства Советской России".

Репетиции спектакля проходили в очень сложных условиях. Репетировать приходилось в шубах и валенках в неотапливаемом помещении петроградской Консерватории. Электрический свет давался только когда проходили спектакли. В городе царил голод, актеры получали скудный паек, едва-едва поддерживавший их силы. Но несмотря на тяжелые условия 15 февраля 1919 г. Петроградский зритель увидел спектакль, который покорил его. Несмотря на то, что действие пьесы длилась более пяти часов, внимание зрителя не ослабевало. Постановка была оценена очень высоко.

Зрители - а то были большей частью красноармейцы - выходили из театр а с возгласами "На Филиппа!" и отправлялись в бой против русских белогвардейцев и их иностранных наемников. Он оставался в репертуаре до середины тридцатых годов, после чего был снят и вновь восстановлен в начале сороковых.

Новый "Дон Карлос", поставленный художественным руководителем БДТ Темуром Чхеидзе в 2009, стал финальной точкой в торжествах, посвященных 90-летию театра. Именно об этом спектакле в театральных и других газетах и журналах появилось больше всего отзывов, критики и рецензий. "Четырехчасовая костюмная драма поставлена в традиционном ключе и успех её целиком зависит от актеров". Спектакль Чхеидзе красив. Интересная музыка (композитор Гия Канчели), очень красивы костюмы (художник по костюмам Марина Еремейчева). Интересно ещё то, что часто отзывы и рецензии говорят нам, что зрители увидели те идей, намёки, проблемы, которые Шиллер и не ставил. Это говорит о том, что каждая эпоха вносит свои смыслы, актеры смогли интерпретировать роль, сделать её многогранней и функциональней.

"И все-таки в "Дон Карлосе" есть загадка, и не одна, что в общем-то неудивительно: история жизни и смерти испанского инфанта ими полна. Историки и поэты наделяют его противоречивыми чертами: его рисуют то слабоумным молодым человеком, ставшим игрушкой в чужих руках, то честолюбцем, задумавшим свергнуть с трона отца".

Замечают, что в произведении и постановке много нестыковок и противоречий, однако кто ждет логики и подлинности от романтической драмы. Отмечают, что она сильна другим - "бурей страстей, контрастом высокого и низменного, подлости и благородства, коварства и любви".

Особенностью этой постановки является то, что у Темура Чхеидзе действие заканчивается сценой встречи Филиппа с Великим инквизитором. Решение о судьбе Карлоса принято, но зритель не видит, исполнено оно или нет. "Погибнет ли он в застенке, как это произошло в действительности (по одной из версий, инфант был отравлен по приказу короля), взойдет на эшафот или сумеет бежать - зрителю неведомо". Открытый финал - одна из загадок спектакля, но при желании можно увидеть в нем подсказку. В этой постановке контрастируется, что главный герой не Карлос, а его отец. В этом спектакле говорится, что Филипп трон получил, можно сказать, случайно, а теперь боится его потерять и подозревает в коварстве всех. Актер Валерий Ивченко - исполнитель роли отца - играет человека, уставшего от собственной подозрительности, человека безумно одинокого. По мнению Филипповой Т., сцена с Великим инквизитором - самая яркая и эффектная сцена в спектакле.

Многие отмечают, что "Шиллер далек от ярлыков. Его персонажи объемны, и лишний пример того - удивительная история, которая приключилась с постановкой БДТ. Ее смело можно было бы переименовать из "Дона Карлоса" в "Дона Филиппа", потому что центром и главным трагическим лицом стал тот самый король-тиран". Испанский король здесь - властный, гордый, привыкший вершить судьбы одним движение руки, одним властным взглядом. Однако "каждая новая сцена открывает нового Филиппа". Король - за сценой, когда ему приносят известие о предательстве Позы. Потрясающая находка Шиллера. Суматоха в приемном покое и смесь изумления и ужаса в громком шепоте: "Плачет!". Драматург не доверил ни одному из актеров изобразить Филиппа в тот момент окончательной утраты веры. "Однако, лишенный этой сцены, Валерий Ивченко играет следы ее - опустошение, обреченность и холодную жестокость, которую король обращает на предавший мир". И критики отмечают, что эта роль сыграна до последней точки, от осанки, от голоса до самой последней складочки на плаще. И немаловажно отметить, что было подчеркнуто, что эта актерская безупречность спасла спектакль, перед которым "маячила серьезная угроза бесславно упокоиться вместе с прочей многолюдной, многословной, пыльной классикой".

А дон Карлос, которого играет Игорь Ботвин, показывается в этой постановке неприятным молодым человеком, который хамски пристает к королеве Елизавете (Ирина Петракова) и склонен к несдержанным выступлениям. У Ботвина Карлос - не юнец, а зрелый и всё же неуравновешенный молодой человек. Может быть, крупный и крепкий чуть более, чем можно бы. "Зато, безусловно, привлекательный и убедительный в терзаниях и метаниях между миссией спасителя человечества и жаждой плотской любви". Дон Карлос - не гений, ни пламенный и безудержный любовник, не героическая личность. Он - классический театральный принц с приглушенными романтическими интонациями и красивой выправкой, с выразительным голосом. Но с моментами истерии и гнева.

Валерий Дегтярь в роли маркиза Позы сочиняет сложную интригу с невероятно нелепым финалом, в котором гибнет сам, никого не спасая и не делая счастливее. Поза в исполнении Валерия Дегтяря - "существо, не ведающее нравственных законов, хотя рассуждающее о них". Прощание с жизнью для героя Дегтяря оказывается ещё более печальным, чем у Шиллера. Потому что тут есть намек на то, что и сам Поза влюблен в королеву. Есть какой-то трепет, скрытая нежность. "Геометрически вычерченные мизансцены, эффектный монтаж сцен, композиционная стройность - все это, как всегда, отличает спектакль Чхеидзе".

Велика и засллуга художника Г. Алекси-Месхишвили. Художественное решение - серо-черные цвета, металл оказвается очень выразительным: аскетично решенный дворец короля выглядит величесвенно, незыблемо и мрачно. Несмотря на обилие дверных проемов у зрителя создается впечатление, что из дворца нет выхода. Над сценой висит плита кесонного потолка, и хоть в ней есть отверстия для света - во дворце мроачно и ощущается замкнутость. Винтовая лестница, которая находится на сцене - ведет в никуда, и создается страшное ощущение, что по ней можно уйти разве что из жизни. В финале же на этой лестнице застынут дон Карлос и его возлюбленная королева Елизавета.

В драматургии часто встречается сюжетная конструкция, связанная с письмом, каким-либо посланием, которое может попасть не в те руки, или приходит, когда уже совсем поздно. "У Шиллера писем слишком много" - отмечает Тропп Е.О. Письма принца Карлоса к мачехе, любовная записка самой Эболи Карлосу, письмо короля к соблазненной им Эболи, заветные письма из бумажника Карлоса, письмо самого Позы,… Порой письма как-бы ускоряют действие, но часто используются, чтобы его тормозить. Зритель на протяжении спектакля не может расслабится.

А вот самую знаменитую дуэтную сцену - диалог Филиппа и Позы из третьего акта, которые многие исследователи называют кульминационной, в этой постановку таковой назвать нельзя, хоть режиссер и уделяет ей большое внимание. Как-то не хватает силы чувства. Что произошло за эти минуты? Филипп покорил сердце юного маркиза своим умом, или же Позу заманила возможность оказаться у власти? сцена вроде бы выстроена четко и понятно, но после нее у зрителя остается масса вопросов. Однако есть и весьма лестные отзывы: "В их дуэте есть объёмность, идейность и театральность. Ирония. Ставлю её отдельно, потому что она не предусмотрена серьёзным Шиллером".

Принцесса Эболи (Елена Попова) запуталась тут в собственных хитростях и сердечных метаниях. Она нервна и порывиста и порой кажется безумной. Нелегка и роль Елизаветы: запретная любовь к Карлосу, протест против утеснений, чувство восхищения маркизом, вольнодумство,…

Тропп О. Е отмечает, что "политические аллюзии в спектакле не могли не прозвучать: текст их вызывает неизбежно. Империя - тюрьма народов, провинции, изнывающие под гнетом центральной власти, очаги борьбы за независимость, силовые методы подавления восстаний, задушенный порыв к гуманизму и демократичным методам управления государством - все эти темы отчетливо слышны и ясно считываются".

Темур Чхеидзе с завидной твёрдостью вскрывает нарушения логики у Шиллера. Потому что логика - величина переменная. Положительные лица драмы "Дон Карлос", оказывается, совсем не безупречны.

Очень неожиданный конец придумал Темур Чхеидзе. Финал спектакля эффектен, но иначе, чем у Шиллера, и гораздо более загадочен. "Юный паж (Полина Толстун) и крошечная инфанта (Алина Симонова или Ева Смоленская) идут по темным дворцовым залам, внезапный музыкальный удар пугает детей, паж заслоняет собой девочку и со страхом смотрит в зал. Но потом музыка становится спокойной, на сцене светлеет, инфанта решается выглянуть из-за спины пажа. Дети, осторожно ступая, приближаются к авансцене, идет занавес". Они остаются одни и без защиты от грозного шума подступающей очередной военной, то есть людьми же и организованной, катастрофы. Такое завершение - красивое, вселяющее неясную надежду - впечатляет. Но оно столь же выразительно, сколь неожиданно. И мало что объясняет.

"Дон Карлос" Темура Чхеидзе не лишет противоречий и спорных мест. Но на то она и интерпретация. То, что это серьезная и не случайная работа - видно сразу. Публикой спектакль был принят на ура. Практически все зрители отмечали, что "Дон Карлос" - "красивое событие".

Е. Горфункель написал в своем отклике: "Мне очень понравился этот политический и партийный спектакль БДТ. Знаю, что его партийность совсем не того цвета, что в 1919 году, и не знаю, в какой цвет окрашены её флаги ныне, но цвет не важен. Цвета то и дело меняются, а вот как осчастливить человечество - всё так же неясно".

Е. Герусова же критиковала спектакль и указывала на ошибки режиссера и актеров. Она отметила, что но спектакль пусть и трогает какими-то эпизодами, но этого мало для четырех часов. Она же сказала, что "Актеры играют ровно, спокойно, и создают целую галерею образов, характеров, но не судеб". Как показалось ей, в спектакле нет главных героев, и это странно для трагедии.

Критика Е. Соколинского тоже остра: она скорее указывает только на ошибки, про хорошее он почти не упомянул. По его мнению, на сцене БДТ "коммуналка", у каждого актера свои театр, роли подобраны неправильно. Он указывает, что в спектакле много комичного, а для такой пьесы это неуместно, "мешают лишние действующие лица и эпизоды". "Но все-таки семейная драма на древнеиспанской почве, да еще в исполнении отличных актеров - вещь редкая".

Таким образом, как можно заметить спектакль получил не только положительные оценки, но тут присутствовали элементы острой критики. Но это и хорошо, ведь таки должно быть. Надо увидеть свои ошибки. Но все же больше было лестных и приятных отзывов. Спектакль, которым открывался Большой драматический театр, достойно воскрес на сцене через 90 лет, наполненный своим смыслом и идеями.

Спектакль на экране, выполненный театром Моссовета и творческим объединением "Экран"