Храмы Нижнетагильского горнозаводского округа: история строительства, разрушения, восстановления

Доходящие до него заметки Матвеева убеждают владельца, что большая часть служителей к исполнению должностей своих ни способностей, ни старания не имеют, а другие ведут себя распутно и предались пьянству. Чтобы более обстоятельно разобраться в сути вопроса, заводчик вызывает в Петербург нескольких доверенных служащих для получения от них советов и объяснений к восстановлению лучшего порядка в заводах. Чтобы улучшить дела на заводах в июне 1798 года Николай Никитич ввел особую инструкцию заводским приказчикам, установившую новый порядок их деятельности. Между приказчиками вводится своего рода разделение труда. Все дела заводские делились на пять частей, за каждую из которых отвечал отдельный приказчик.

На отчет первого определялось все конторское письмоводство и дела до присутственных мест относящиеся.

Второй отчитывался за топливное хозяйство.

Третий приказчик ведал рудной отраслью.

Четвертый приказчик отвечал за заводское производство.

Пятого вел неослабное наблюдение и строгое взыскание за мастеровыми и работными людьми.

Шестой приказчик назначался для экстренных посылок и контроля частных заводов, а также замены других приказчиков во время их болезни или отлучки.

Введение принципа функциональности в организацию управления все усложнявшимся заводским хозяйством отвечало мануфактурной природе горнозаводской промышленности и вело к усилению мобильности и оперативности управления. Этот принцип надолго сохранится на Нижнетагильских заводах; в дальнейшем будет меняться лишь число приказчиков или управляющих. По инструкции всем им предписывалось дела производить в конторе, а не на домах, поэтому приходить в контору по утрам и выполнять дела со всевозможным прилежанием, не занимаясь бесплодным чтением книг до них не принадлежащих. Наиболее важные проблемы, а также вопросы о назначении наказаний должны были решаться коллегиально.

Вводя такой коллегиальный механизм работы заводских приказчиков, Демидов рассчитывал на своего рода внутренний контроль их друг за другом, как гарантию от индивидуальных злоупотреблений. Но этот принцип, который по мысли заводчика должен был придать устойчивость заводоуправлению, оказался небезупречным. Возникавшее соперничество между крепостными приказчиками приводило к непрекращающимся раздорам и скрытым интригам между ними. И заводчику приходилось не только вновь и вновь поучать их, присылая в Тагил длинные наставления и прямые запрещения, но и предпринимать более действенные меры, опираясь на институт комиссаров.

Комиссар, как доверенное лицо владельца, не подвластное заводской администрации, мог стать своего рода арбитром в спорах между приказчиками и независимым информатором владельца по делам заводоуправления. Нужно было только сделать правильный выбор кандидатуры, что Демидову тогда удалось. В начале 1800 г. для обозрения, в каком порядке находятся заводы после проведенных реформ, он отправил в Тагил М. Данилова - крепостного, ставшего благодаря своим незаурядным способностям, доверенным лицом заводчика Данилов с успехом справлялся со своими обязательствами и с рвением слал отчеты заводовладельцу.

Подвергся корректировке и механизм комплектования служительских кадров. Николай Демидов положил себе за правило, чтобы при управлении дел никого из вольных не иметь, а употреблять только крепостных, рассчитывая, что они, видя себя не свободными, не осмелятся сделать неприличного поступка. Николай Никитич решил опираться не просто на крепостных, а на особый слой крепостных управленцев - служащих, в то время уже складывавшийся на заводах. Таким образом, в организацию управления вводился принцип сословности, когда должности (особенно высшие) в административном аппарате занимали почти исключительно дети служащих.

Демидов берет под свой личный контроль все назначения на эти должности. По инструкции 1798 года запрещалось делать какие-либо перемещения служащих без согласования с ним. Владелец заводов считал, что жизнь каждого, кто находился при должности, должна зависеть единственно от собственной воли Демидова. Позже, поняв несостоятельность такого детального контроля и по просьбе управляющих, он согласился не вмешиваться в распределение служителей, кроме приказчиков отдельных заводов. При этом, однако, предупредил контору об ответственности за ее назначения и потребовал только, чтобы при всяком перемещении его уведомляли. Действенным средством удержания служителей от злоупотреблений стала постоянно висевшая над ними угроза увольнения с доходной должности, а то и исключение из престижного списка служащих. По его приказу служащие, не поддававшиеся исправлению, переводились в рабочий штат. В то же время Демидов приказал конторе составить особый список всех заводских жителей, которые в случае надобности заслуживали помещения в комплект служащих и имели к письмоводству способность.

Так происходили своего рода чистки слоя служащих, в результате которых из него отсеивались неугодные и привлекались способные. С воспитательными целями заводчик не только наказывал служащих, но и предоставлял им существенные льготы и награды. Так, на заводах считалось очень почетным в праздники облачиться в нарядный наградной кафтан, сшитый из подаренного заводовладельцем сукна. В качестве наград нередко выдавались также ценные подарки и денежные премии.

Исключительно важной считал Демидов проблему профессиональной подготовки служительских кадров. В 1799 году он обратил внимание на арифметическое училище, учрежденное в Тагиле уже с давних лет, но находившееся не в лучшем состоянии. Заводчик отстранил от должности учителя Петра Шептаева, как человека молодого, а потому и в обучении учеников всем предметам едва ли успешного, и приказал найти двух новых кандидатов, способных и умеющих составлять чертежи, знающих геометрию и другие необходимые науки. Учителя должны были быть в зрелом возрасте. Конторе было рекомендовано тщательно наблюдать, дабы ученики в школе старательно учились и при выпуске из школы были достаточно компетентны. Ученики, достаточно обучившиеся, могли, по мнению заводчика, получить определение в служительское звание к должностям с хорошим жалованием, а ленивые и к учению нерачительные определены будут в работу. Начавшаяся вскоре в стране школьная реформа подтолкнула Демидова к созданию в своих владениях нового учебного заведения, дающего среднее образование. По воле заводчика оно, в отличие от прежнего училища, предназначалось исключительно для служительских детей. Тем самым потомственный слой служащих еще более обособлялся от основной массы заводского населения. Повелением Николая Демидова в 1806 г. скорейшее заведение училища при Выйском заводе было поручено Михаилу Данилову.

Николай Никитич также расширил уже имевшую место на заводах практику вызова способных детей в столицу. Первый раз он дает такое указание в июне 1798 году, когда в Москву отправили шестерых мальчиков. Позже заводчик еще неоднократно будет вызывать к себе для изучения хорошему письмоводству и иностранным языкам способных мальчиков от 10 до 12 лет из служительских семей или сирот. Демидов потребует от заводской конторы при отборе кандидатов стараться, мальчики были весьма способны.

В результате принятых заводчиком мер, система дистантного управления укрепляется и становится более эффективной. Это дает ему возможность без серьезных опасений за судьбу своих заводов в первый раз надолго покинуть Россию и отправиться в заграничное путешествие. Оно в первую очередь потребовалось Елизавете Александровне, видимо, тяжело переживавшей смерть двух малолетних детей - годовалого Николеньки и трехгодовалой Александры. Оставив государственную службу, Николай Никитич вышел в отставку, к которой, возможно, подтолкнуло его и восшествие на престол Александра I. Тем не менее, выключение заводчика на длительный срок из системы центрального управления потребовало его адекватной замены. Главное управление над всеми своими имениями Демидов временно передал члену Непременного Совета (позже - министру юстиции, председателю Государственного Совета и Комитета министров) светлейшему князю Петру Васильевичу Лопухину, на дочери которого был женат его двоюродный племянник Г.А. Демидов. Николай Демидов наказывает Г.А. Лопухину следить за делами на заводах, пока сам он будет в отъезде за границей. В случае длительной отлучки Лопухина из Петербурга, владелец просил его поручить попечение и распоряжение над имением своему двоюродному брату и свату Лопухина А.Г. Демидову, владельцу Суксунских заводов. Но тот вскоре умер, поэтому, уезжая за границу в апреле 1803 г., Лопухин оставил управление членам Петербургской домовой конторы Н. Н. Демидова отставному капитану И.И. Шерлаимову, купцу А.Т. Маресеву и приказчику А.И. Любимову, которые и распоряжались всеми господскими имениями до приезда владельца.

После возвращения из-за границы в 1806 г. Демидов отправляется в давно им задуманное другое дальнее путешествие - на свои уральские заводы. Позже Николай Никитич вспоминал, что сделал вояж столь отдаленный в свои заводы для того, чтобы лично увидеть, как идет производство на заводах, и чтобы познакомиться с людьми которые на них работают. Два месяца его пребывания на заводах, судя по нескольким томам предписаний, были посвящены внимательному обозрению и изучению всего хозяйства. Он утвердил открытое накануне Выйское училище для детей служащих, учредил художественную школу, заводский архив, основал новые заводские деревни, распорядился о распространении картофеля и хлебопашества, о сооружении каменных домов, госпиталя, церквей, новой рыночной площади, речных каналов. Его действия по упорядочению системы заводского управления, внимание к внутренним резервам огромного хозяйства, меры по ускорению технического прогресса на заводах и формированию патерналистского курса в отношениях с крепостными надолго определили основные тенденции развития Нижнетагильского округа.

Тогда же Демидов предпринял последнее серьезное изменение в системе управления своими заводами. Он закрепил за М.Д. Даниловым звание первоприсутствующего, что означало, по сути, включение должности комиссара в аппарат заводского правления и объединение двух прежде самостоятельных частей административного механизма. Произошло это благодаря исключительному доверию, которым пользовался у заводчика бывший его крепостной. К этому времени М.Д. Данилов уже имел звание купца, а позже стал потомственным российским дворянином. В мае 1807 г. М.Д. Данилов получил должность директора заводов. Учреждение этой новой должности, непосредственно представлявшей на заводах самого хозяина, оказалось не только эффективным, но и как нельзя более своевременным. Осенью 1807 года Н.Н. Демидов выехал в Вену, а после заключения Тильзитского мира между Россией и Францией перебрался в Париж, где проживала его жена. На родину он вернется только в июне 1812 года накануне вторжения армии Наполеона и примет участие в сражениях Отечественной войны, показав себя, по выражению командующего Московского ополчения графа Моркова, самым деятельным и исправным начальником. В 1815 году из-за болезни Николай Никитич вновь покинет Россию и уже навсегда переселится в Западную Европу. В это время закономерно ослабевают его личные связи с заводами.

Нижнетагильская контора по-прежнему отправляла свои рапорты в Петербург, откуда Демидову посылались сокращенные доклады. С заводами владелец предпочитал общаться преимущественно через М.Д. Данилова. Их переписка будет играть главную роль в механизме участия заводчика в управлении и будет продолжаться до смерти директора в 1818 году. С этого времени владелец вновь вернется к прежней модели управления, хотя и с некоторыми дополнениями. Возобновляется прямая деловая переписка владельца с заводской конторой, для получения более широкого круга информации практикуется личная переписка с отдельными приказчиками (в частности, П.С. Макаровым, Е.А. Черепановым), восстанавливается институт комиссаров. В 1820 году новым доверенным лицом владельца становится его личный секретарь О.И. Жонес, периодически приезжавший на заводы. В 1824 году в Тагил был послан член Петербургской конторы П.С. Соловьев, чтобы уведомлять, если вдруг он найдет что-то не в порядке. Болезнь, обострившаяся в начале 20-х годов, серьезно ограничивала физические возможности заводчика. Это вынудит его передать часть своих полномочий племяннику, которому он доверял и в переписке называл другом - полковник флигель-адъютант Его Императорского Величества Николай Дмитриевич Дурново. Это несколько облегчит заводчику бремя власти и позволит более основательно заняться поправлением своего здоровья. Осенью 1821 г. он покинул Париж и, посетив австрийские курорты, переселился в Италию, где проживал в Риме, Неаполе или Флоренции. С весны 1824 г. Демидов окончательно обосновался во Флоренции, где жил до своей смерти и откуда лишь иногда выезжал на лечение в Лукки.

Не смотря на болезнь, в последние годы жизни Николай Никитич не ослабил своего внимания к заводам. Даже после назначения Н.Д. Дурново он не устранился от управления. Владелец не изменяет своему правилу заниматься делами, рассматривая наиболее важные доклады от Петербургской и Нижнетагильской контор хотя бы по часу в сутки. Его предписания заводской конторе становятся более обширными и содержательными. В составлении их, как и прежде, ему помогал секретарь, который сначала записывал замечания хозяина, а затем оформлял их в предписания, стараясь дословно передать его словами. Зачастую в предписаниях встречаются и собственноручные приписки или поправки Демидова, свидетельствующие о том, что он их внимательно прочитывал перед тем, как отправить адресату. Такого же внимания к переписке он по-прежнему требует и от заводских приказчиков.

В эти годы проявляется присущее ему понимание специфики и особой сложности организации такого обширного хозяйства, каким являлся Нижнетагильский горнозаводский округ. Н.Н. Демидов стал более разумно оценивать свою собственную роль в системе управления заводами. Он понимает, что заводская контора есть главный источник всех его доходов, поэтому Николай Демидов осознает необходимость постоянного надзора над всеми делами. Он ведет переписку со всей Европой; ему известны детали производства, и управления крестьянами, он точно знает все расходы и доходы заводов, решает, какие пожертвования в пользу заводов необходимы, и какую пользу они могут принести. Исходя из этого, Николай Никитич определяет для заводоуправления главные направления деятельности:

поиск золотых промыслов,

изобретение новых машин,

соображение, какие вещи могут быть полезны хозяину,

сокращение бесполезных расходов,

обоснование новых расходов с пользою в перестройках,

отслеживание состояния водных ресурсов,

выгодная покупка провианта,

поиск выгодных покупателей демидовского металла,

покупка металла у других заводчиков по низкой цене,

поиск методов повышения прибыльности производства.

По делам, которые относятся к положению заводов, Демидов предпочитает советоваться с приказчиками, справедливо полагая, что им на месте виднее. Гнев же хозяина вызывали нерасторопность и неисполнительность приказчиков. Призывая приказчиков к порядку, он не только, как прежде, грозил им страшными карами, но и для большей убедительности ссылался на собственный пример исполнительного отношения к приказам императора. К тому же Демидов справедливо полагал, что иногда одно приказание, вовремя данное, полезнее стопы бумаги, исписанной кругом. С 1819 году Демидов сделал постоянной выдачу денежных награждений заводским людям, выделяя для этого по 25 тысяч рублей ежегодно. В день его тезоименитства четвертая часть этой суммы распределялась хозяином между приказчиками главной и других заводских контор, чиновниками и священнослужителями, а остальные деньги отдавались на усмотрение конторы. В тот день в церквях и молитвенных домах служили благодарственные молебствия. Этими действиями он способствовал формированию собственного культа на заводах.

Успешно справившись с задачей организации управления, способного достаточно оперативно и эффективно вершить сложные дела огромного промышленного хозяйства, Николай Демидов сосредоточился на решении обострившейся как раз в это время проблемы сбыта железа на европейских рынках. Динамично менявшаяся там конъюнктура неоднократно ставила Тагильские заводы в тяжелейшее положение, из которого во многом благодаря личным усилиям заводчика все-таки находился выход. Так, в этих условиях становится более энергичной внешнеэкономическая деятельность Демидова, расширяется география рынков, ищет новых покупателей, договаривается о выгодных сделках. В то же время усиливается ориентация производства на потребности российского рынка, что было стратегически оправданно. Сам хозяин неоднократно напоминал заводским приказчикам о необходимости ускорить производство сковород, лопат, кос, капканов, ковшей и тому подобного, чего везде требуют, а у нас в недостатке.

Проживая в Европе, Демидов отчетливо представлял причины дешевизны английского металла, связанные с уже завершившейся в Англии индустриальной революцией, и пытался стимулировать технический прогресс на своих заводах. Он давал указания заводским приказчикам, если где есть возможность заменить руки своих работников изобретением новой машины, то такого случая не упускать. Н.Н. Демидов часто присылал в Тагил рекомендации и проекты образцов европейской техники. Сам мало разбираясь в технике, он начал широко и успешно практиковать выдвижение талантливых самоучек и обучение своих крепостных за границей. В этой связи достаточно вспомнить имена выдающихся механиков Ефима и Мирона Черепановых, построивших в 1834-1835 годах два первых в России паровоза, Ф.А. Шептаева, П.С. Макарова, первого тагильского инженера Ф.И. Швецова и многих других. С их помощью были заложены основы индустриализации, а общий объем производства железа после спада 1780-1790-х годах уже к началу XIX века поднялся до докризисного уровня в 500 с лишним тысяч пудов и продолжал оставаться таковым все время управления Николая Никитича.

Оперативно и тактически верно среагировал заводчик и на новые перспективы развития Нижнетагильского округа, когда на его территории были обнаружены богатейшие месторождения меди, малахита, золота и платины. Получив монопольные права на добычу этих минералов на территории округа, заводчик стимулировал развитие медной и золотоплатиновой отраслей, что в итоге принесло огромные прибыли, которые послужили материальной основой для начала индустриализации в главной, металлургической, отрасли. Успешно решал Демидов и всегда сложную для Урала кадровую проблему, используя при этом свои возможности как заводчика-помещика. В частности при Николае Никитиче завершился процесс юридической унификации разнородного по составу горнозаводского населения, которое было включено в общий разряд крепостных заводских людей. Однородный состав населения облегчал управление, а дешевизна крепостного труда понижала себестоимость заводской продукции. Возникший в связи с развитием новых отраслей хозяйства и отменой приписки крестьян к заводам недостаток рабочей силы был преодолен Демидовым тем же феодальным путем покупок и переводов, крепостных из вотчин в европейской части России.

Получив от отца около 3,5 тысяч ревизских душ вотчинных крепостных крестьян в трех регионах России, Николай Демидов оставил своим наследникам имения уже в девяти губерниях с более чем 13 тысяч душ. Были куплены имения князя В.С. Трубецкого в Московской губернии, Ф.П. Балк-Полева в Орловской губернии, князя Н.П. Оболенского, княгини Е.П. Гагариной и графа К.В. Нессельроде в Рязанской губернии, князя М.П. Голицына в Калужской губернии, И.Н. Дурново в Тульской губернии, М.П. Дурново и А.А. Демидова в Вятской губернии, Н.Н. Сушкова в Новгородской губернии, графа П.А. Разумовского в Черниговской губернии, П.В. Лукашевича и графа А.П. Завадовского в Херсонской губернии.

Вместе с тем, в ходе своих путешествий по железным и прочим фабрикам в Англии, Германии и Франции Демидов не мог не заметить различий в организации труда на европейских и его уральских заводах. Он заметил, работники в Париже в 1820 году работают более производительно, так как дело идет за деньги. Признавая, что французские рабочие гораздо слабее уральских мастеровых физически и интеллектуально, но из-за денег начинают работать до позднего вечера и нередко продолжают в ночное время со свечами. По рекомендации хозяина на заводах Нижнетагильского округа стали вводить различные виды сдельных плат, а также чаще прибегать к вольному найму в тех отраслях хозяйства и видах работ, где это было возможно и выгодно. Николай Никитич заложил основы нового отношения к крепостным работникам, утвердившегося на Нижнетагильских заводах в первой половине XIX века. Мотивацией его явилось вполне прагматичное представление владельца о том, что притеснять работников нельзя, необходимо справедливое отношение к ним. Николай Демидов считал, что угнетение мастеровых принесет больший вред заводчику, который несет от этого материальный урон.

В результате одним из первых среди уральских заводчиков Демидов стал проводить патерналистский курс в своей социальной политике, который был ориентирован на удовлетворение материальных и культурных потребностей горнозаводского населения с целью увеличения производительности крепостного труда. Хотя попечительские расходы серьезно обременяли заводский бюджет и повышали себестоимость заводской продукции, последствия его, по мнению Демидова, оказывались более весомыми. Эта политика привела к установлению на заводах относительной социальной гармонии, выразившаяся в отсутствии массового движения крепостных и формировании культа заводчика (активно поддерживавшегося самим Демидовым). Тагил в то время начал превращаться в один из крупнейших культурных центров Урала и провинциальной России.

Николай Никитич Демидов умер 22 апреля 1828 г. во Флоренции, но по собственному (и в контексте патерналистского курса вполне понятному) желанию был похоронен в своем уральском имении - на Нижнетагильском заводе, Наследниками остались два его сына: 30-летний Павел и 15-летний Анатолий (жена Елизавета Александровна умерла еще в 1818 г.). Прибывший во Флоренцию П.Н. Демидов не обнаружил никакого завещательного акта. Но в Петербурге, писал он дяде Д.Н. Дурново, есть духовное завещание 1824 года, по которому Николай Никитич Демидов оставил все свое движимое и недвижимое имущество свои сыновьям. По тому же завещанию Н.Н. Демидов назначил старшего сына и шурина опекунами над младшим сыном до его совершеннолетия. По реестру и описи имущества, составленных после кончины Николая Никитича, общее недвижимое имение, принадлежавшее ему в России, состояло из прежнего числа девяти заводов Нижнетагильского округа (10 681 ревизских душ по 7-й ревизии) и 13 заводских деревень в Верхотурском уезде Пермской губернии. А также в имение входили вотчины в Московской, Тверской, Рязанской, Калужской, Тульской, Новгородской, Вятской и Черниговской губерниях, экономии Демидовка и Заводовка около Одессы. Демидову также принадлежали три дома в Москве (в Пятницкой, Тверской и Басманной частях), два - в Петербурге (один на Васильевском острове и другой на Невском проспекте, купленный в 1825 г. у наследниц графа Головина; дом на Большой Морской, полученный в приданое за Е.А. Строгановой, был продан), два - в Казани и по одному - в Павловске, Риге, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде, Перми и Лаишеве. Все число завещанных душ по сравнению с полученным Николаем Никитичем наследством возросло более чем в два раза и составляло 24 396, а с учетом прибылых после ревизии - 26 399 ревизских душ в десяти губерниях России.

Все это имущество до совершеннолетия Анатолия составляло общее его с братом владение и находилось под опекой. На наследников были также переведены долги отцу (всего 907 506 рублей и 158 109 франков) многих знатных и высокопоставленных особ (Д.П. Рунича, князей А.А. Шаховского, Д.В. Голицына, В.С. Трубецкого, А.Н. Волконского, Н.А. и В.В. Долгоруких, графов Ф. Потоцкого, С.П. Потемкина, Г.А. и А.Г. Строгановых и даже знаменитого архитектора О. Монферрана, задолжавшего 186 рублей), входивших в близкое окружение Н. Н. Демидова58.

Когда Анатолию Николаевичу исполнился 21 год, и опека была отменена, оба Демидова подали на имя императора прошение о разделе между ними движимого и недвижимого имущества, в разных губерниях состоящего. 11 октября 1834 года раздельный акт был совершен. Главное достояние Демидовых - Нижнетагильские заводы - по-прежнему осталось в нераздельном владении братьев, каждый из которых получил право на половину имения. Общее владение сохранялось также на дома в Нижнем Новгороде, Казани, Одессе, Лаишеве, а также в Москве, Перми, Киеве и Павловске. Из вотчин неразделенными остались только экономии Демидовка и Заводовка, неподалеку от города Симферополя небольшой участок земли, именуемый Кастропуло (купленный Н.Н. Демидовым незадолго до кончины) и пять мореходных судов (один двухмачтовый бриг, изготовленный в Ливорно, и четыре выстроенных при Таганрогском порту).

Как и по завещанию Никиты Акинфиевича Демидова 1784 года, из недвижимости в раздел пошли лишь вотчины в Европейской России и петербургские дома. Анатолию Николаевичу, с 1831 года жившему в Париже, переходило также подаренное отцом его заграничное имение - дача Сан-Донато близ Флоренции и 300 тыс. франков на ее оборудование. Анатолий Демидов получил также имение Лимони (около Ливорно) и дом во Флоренции. Они достались ему по наследству от погибшего на дуэли в 1830 году единокровного брата. Отставной штаб-ротмистр Иван Николаевич Романович был внебрачным сыном Н.Н. Демидова. Движимое имущество составляли иконы, драгоценные вещи (золотые, серебряные, бронзовые и малахитовые), самородки, этрусские вазы, посуда, картины, изделия из мрамора. Все это было поделены поровну, за исключением семейной реликвии - «Святой иконы Спасителя в золотой ризе с алмазами». Эта икона по воле Никиты Акинфиевича Демидова переходила к старшему в роду. Документ о разделе был подписан в Петербурге при свидетелях обер-гофмейстере Д.Н. Дурново, свитском генерал-майоре графе С.Г. Строганове (он был двоюродным братом Демидовых) и генерале от кавалерии и генерал-адъютанте графе А.Ф. Орлове.

Главную роль в опекунском, а позже и в хозяйственном управлении Нижнетагильскими заводами в то время играл старший из владельцев - Павел Николаевич Демидов. Выйдя в 1826 году в отставку с военной службы (которую он начал в 14 лет, когда, состоя юнкером при сформированном его отцом егерском полке, принял участие в Бородинском сражении), он еще при жизни отца привлекался им к ведению заводских дел. Опираясь на созданную Николаем Никитичем систему дистантного управления, сын был не просто в курсе всего происходящего на заводах. Даже находясь за границей или на государственной службе, он живо интересовался текущими делами и принимал посильное участие в правлении. От управляющего Петербургской конторы П.Д. Данилова Павел Николаевич требовал раз в неделю писать к нему в Париж.

Летом 1829 года владелец даже собирался посетить заводы, но по какой-то причине поездка тогда не состоялась. Позже служебные дела (в 1831-1834 годах он был курским гражданским губернатором, затем руководил егермейстерской службой Императорского Двора) и обострившаяся болезнь не позволили ему предпринять путешествие на Урал. В 1836 году в Гельсингфорсе Павел Николаевич Демидов женился на фрейлине Авроре Карловне Шернваль фон Валлен (шведке по происхождению, дочери выборгского ландсгевдинга Шернваля и приемной дочери сенатора барона фон Валлена), славившейся в петербургском свете своим умом, добродетелями и красотой. Вскоре после свадьбы супруги отправились за границу, для чего Павел Николаевич получил отпуск со службы для поправления здоровья. 25 марта 1840 года в Майнце он неожиданно скончался.

Павел Николаевич Демидов заслужил признательность и уважение своей широкой благотворительной и меценатской деятельностью в России и Европе. В 1830-1831 годах он учредил знаменитую Демидовскую премию - самую престижную в то время награду в научном мире, много и щедро помогал различным благотворительным заведениям. Общая сумма его пожертвований достигала 2,3 млн. рублей и являлась наиболее крупной среди всех Демидовых - его современников62. Неоднократно Павел Николаевич был награждаем российскими и европейскими орденами, избирался почетным членом Императорской Академии наук, Российской Академии, Московского и Харьковского университетов и Вольного экономического общества. Поскольку скоропостижно умерший владелец не оставил завещания, начался длительный процесс установления и ввода законных наследников во владение с соблюдением всех формальностей. 10 июня 1842 года, по истечению срока на явку наследников, Санкт-Петербургская палата гражданского суда утвердила таковыми вдову П.Н. Демидова Аврору Карловну и сына Павла, родившегося незадолго до смерти отца 9 октября 1839 года. Поскольку один из наследников был малолетним, была установлена опека. В 1840 году обязанности опекунов исполняли мать и дядя, который уполномочил вместо себя графа А.Г. Строганова. 29 мая 1843 года по предложению министра юстиции графа В.Н. Панина Санкт-Петербургская дворянская опека вместо А.Н. Демидова ввела в состав опеки тайного советника, члена Государственного совета и сенатора Дмитрия Петровича Бутурлина и статского советника и камергера князя Григория Петровича Волконского. Фамилия Бутурлиных еще с XVIII века была тесно связана с Демидовыми. В 1757 году генерал-фельдмаршал, сенатор граф А.Б. Бутурлин по повелению Елизаветы Петровны проводил раздел владений Ак. Н. Демидова между его сыновьями. Сам Д.П. Бутурлин был не только крупным военным и государственным деятелем (по его имени, в частности, был назван печально известный цензурный комитет 1848 года), но и военным историком официального направления. Г.П. Волконский, сын министра двора светлейшего князя П.М. Волконского, приходился дальним родственником Демидовым и близким другом Анатолия Николаевича. Его сестра была замужем за П.Д. Дурново, двоюродным братом Павла и Анатолия Демидовых.

Под наблюдением опекунов был проведен раздел наследства, состоящего из двух частей. В первую входили принадлежавшие лично Павлу Николаевичу два дома в Петербурге на Большой Морской (№ 43 и 45), приобретенные в 1830-е гг. и перестроенные О. Монферраном. Они перешли во владение вдовы и сына в узаконенных долях. Вотчины в Тульской, Калужской и Черниговской губерниях, доставшиеся старшему Демидову по разделу 1834 годах, были уже распроданы, поскольку утратили свою прежнюю роль резервного источника рабочей силы для заводов. Вторую часть наследства представляли совместные с братом Анатолием имения, в которых Павел Николаевич числился владельцем половины. В 1842 году в состав этой части входили Нижнетагильский горнозаводский округ, южные экономии Демидовка и Кастропуло, а также дом на Васильевском острове в Петербурге и дома в Нижнем Новгороде, Казани и Лаишеве. Условная половина всей этой недвижимости осталась, как и прежде, во владении Анатолия Николаевича, а вторая - подвергалась разделу и передавалась Авроре Карловне и Павлу Павловичу. Доля малолетнего Павла в совместном с матерью и дядей имуществе считалась состоящей в опеке. Кроме того, в соответствии с законом, Аврора Карловна получила четвертую часть из оставшегося после мужа движимого имущества (включавшего акции, долги, металлы и прочее) на сумму 215 413 рублей. В новой ситуации главная роль закономерно перешла к основному владельцу Анатолию Николаевичу, к тому времени за свою щедрую благотворительность уже в 1836 году, получившему от великого герцога Тосканского первый в роду Демидовых титул графа Сан-Донато и различные почетные звания многих российских и европейских ученых сообществ. Воспитанный в Париже, он избрал для себя карьеру дипломата и почти безвыездно жил в европейских столицах, состоя при российских посольствах и ведя жизнь богатого денди. В 1836 году Анатолий Николаевич вышел в отставку, но остался за границей, лишь изредка навещая Россию.

Еще в 1836 году Павел Николаевич задумал провести важные перестановки в аппарате заводского управления. Тогда он собирался надолго покинуть Россию и просил Данилова принять на себя труд и звание заводского директора, собираясь в помощники ему назначить обученных за счет владельцев бывших демидовских крепостных юриста Д.В. Белова и инженера Ф.И. Швецова. За границей, где намеревались жить оба владельца, создавался Counsel prime (Высший совет), в состав которого помимо владельцев входил известный французский социолог и горный инженер Фредерик Лепле, принявший уже участие в организованной А.Н. Демидовым в 1837 году научной экспедиции на юг России. Руководить заводскими делами в России, владельцы назначили П.Д. Данилова, к которому Демидовы относились с полным доверием. Он один получал исключительную привилегию вести партикулярную переписку с владельцами. Ему отдавалось, по выражению. Анатолия Николаевича, первое место в замещении владельцев везде и в исполнении как в Нижнем и Москве, так в Петербурге и в заводах высшей власти. Одновременно с должностью главноуполномоченного он назначался и директором Нижнетагильских заводов, оставшихся к тому времени фактически единственным доходным имением Демидовых. Под его непосредственное начальство были поставлены Д.В. Белов, как управляющий по административной, и Ф.И. Швецов - по технической части. Директор и оба управляющих составляли Совет, вершивший дела на заводах. Главная Петербургская контора переходила под управление Э.Я. Никерина и Ф.А. Вейера и заведовала внутренними конторами. Учреждение Высшего технического совета в Париже и введение должности главноуполномоченного, действующего от лица Демидовых, объективно отдаляло (а не приближало, вопреки уверениям) владельцев от владения. Они, конечно, по-прежнему получали рапорты из заводов и ежемесячно отправляли назад свои предписания, но заканчивались они обычно стандартной формой: «Вообще все предметы, о коих упоминается в рапорте, довольно удовлетворительны, почему и изъявляем наше удовольствие Управлению заводов».

Характер административных реформ, проведенных Анатолием Николаевичем, становится вполне объяснимым в свете его ближайших намерений. Именно в это время во Флоренции он познакомился с принцессой Матильдой де Монфор, дочерью младшего брата Наполеона I Жерома Бонапарта. Все его дальнейшие помыслы были сконцентрированы на получении руки этой женщины, роднившей его не только с французским Императорским Домом, но и с Домом Романовых (мать Матильды была в родстве с Николаем I). Преодолев всевозможные формальности и подписав брачный контракт со своим тестем, бывшим вестфальским королем, 3 ноября 1840 года Демидов женился на принцессе, получив княжеский титул в качестве свадебного подарка от тосканского герцога. Поздравление прислал и двоюродный брат Матильды Луи-Наполеон (будущий император Наполеон III), за которого прежде прочили принцессу в жены.

В соответствии с этим контрактом, приданое Матильды составляло 290 тысяч франков (включая ее личные украшения, одежду и музыкальные инструменты на 50 тысяч франков), которые Анатолий мог получить по первому требованию. От отца и жениха Матильде перешли драгоценные украшения на общую сумму в 1 млн. франков (включая жемчужное ожерелье, подаренное ее матери Екатерине Вюртембергской Наполеоном, Мальтийский орден Н.Н. Демидова и драгоценности Е.А. Строгановой-Демидовой). Принц Жером выторговал у жениха ежегодную пенсию для себя и членов своей семьи на общую сумму 117 669 франков. Брак Анатолия Николаевича с Матильдой Иеронимовной (так принцессу называли в России) оказался недолговечным. Жена не смогла перенести продолжавшиеся после свадьбы любовные отношения мужа с графиней В. де Сен-Альдегон, придворной дамой короля Луи-Филиппа, и в сентябре 1846 года покинула его. Она обратилась с просьбой защитить ее имущественные интересы к начальнику III Отделения императорской канцелярии графу А.Ф. Орлову и своему кузену Николаю I. Царь через министра юстиции 18 сентября приказал Демидову гарантировать формальным актом материальное обеспечение княгини Сан-Донато в установленном им же самим размере.

19 сентября 1846 года в Петербурге при свидетельстве двоюродных братьев Демидова А.Г. Строганове и П.Д. Дурново была составлена запись, предоставлявшая Матильде на выбор два варианта решения имущественных дел. По первому условию Анатолий Николаевич давал жене взамен той части, которая после его смерти будет следовать ей по закону из заводского и всего недвижимого родового имущества в России 1250 тысяч рублей серебром. Матильде также возвращалось приданое и предоставлялось все движимое и недвижимое имущество и капиталы в России и за границей, находившиеся в единственном владении мужа. Тогда у Демидова еще, видимо, сохранялась надежда на возвращение жены и даже на то, что у них будут дети. По второму варианту жена могла получить право отдельного пользования. Муж предоставлял ей в личную собственность выкупленные им у тестя за 520 тысяч франков жемчуга и бирюзовое колье вюртембергских королей, отказывался от приданого и давал пожизненную ежегодную пенсию в 200 тысяч франков или 50 тысяч рублей серебром (10 тысяч рублей или 40 тысяч франков из этой суммы предназначались Жерому Бонапарту). Через полгода М. И. Демидова, видимо, решившись на окончательный разрыв с мужем, сделала свой выбор. Принцесса возвращала Демидову полученные от него драгоценности за исключением вюртембергских, соглашалась на возврат своего, так и не выплаченного приданого, и на получение ежегодной ренты в 50 тысяч рублей серебром начиная с 19 сентября 1846 года.

Вскоре после кончины брата Анатолий Демидов выдвинул ряд инициатив по владению Нижнетагильскими заводами. Причиной тому явилось его недовольство опекунским управлением над малолетним племянником, которое не позволяло ему, как главному владельцу единолично вершить заводские дела. В 1842 году он обратился с просьбой к министру о разделе общего с невесткой и племянником имения. По-видимому, в дело вмешался назначенный вместо него в состав опеки Д.П. Бутурлин, усмотревший в последнем предложении ущемление прав своего малолетнего подопечного. Адресуя эту просьбу для изучения главному начальнику уральских заводов В.А. Глинке, Канкрин потребовал отнестись к делу со вниманием, поскольку полагал, что от способа управления сими, важнейшими из частных на Урале заводами, зависит непосредственно возвышение или упадок значительного от них дохода в пользу Государственного казначейства. Вскоре в Нижний Тагил прибыл помощник горного начальника Екатеринбургских казенных заводов инженер-майор А.И. Арсеньев. Он и решил участь демидовского округа. Вначале у Арсеньева возникло предположение о возможности отделения от девяти Нижнетагильских заводов двух Салдинских, которые, имея законченный производственный цикл, на первый взгляд могли действовать самостоятельно. Но, вникнув в сложнейшие производственные связи всех заводов и рудников округа, он сделал вывод о невозможности и нецелесообразности раздела. Отказавшись от идеи раздела, владельцы предприняли новую попытку административной реформы. Видимо, она оказалась следствием компромисса между Анатолием Николаевичем и опекунами, которым поступили доносы на созданное им в 1839 году заводоуправление. Служитель Семен Сабуров (имя которого держалось в секрете) сообщал, что в отличие от прежнего управления, составленного из демидовских крепостных, нынешнее, вольнонаемное, управляет без заботы о работниках и без выгод, а служители пекутся единственно о своем прибыли. Бутурлин и Волконский доверили расследовать донос брату владелицы камер-юнкеру Эмилию Карловичу Шернвалю. В сентябре 1843 года он посетил Нижнетагильские заводы. В результате директор и управляющие получили упрек в излишней роскоши, с которой они, якобы, содержат Нижнетагильские заводы.

Действительно, в Тагиле было чему удивиться: пять церквей, включая усыпальницу Демидовых - Никольский собор, строившийся с участием К.А. Тона, довольно огромные господские постройки, много каменных обывательских домов. Управляющие заводами старались оправдаться. Все это, как утверждали управляющие, основано по воле прежних владельцев и особенно Николая Никитича Демидова, который, по их мнению, был истинно благодетельным помещиком. В отличие от него, посетившего свои заводы в 1806 году, наследники в течение последних 40 лет проживали и проживают большей частью вне своего отечества и не бывали в имении. В последние 15 лет, подсчитали управляющие, заводы принесли молодым своим владельцам до 25 млн. рублей дохода, выплатили не менее 12 млн. рублей казенных податей, обстроились, обзавелись машинами. Письмо управляющих свидетельствовало, что опекуны ничего не сделали для улучшения дел на заводах. Поэтому вскоре опекуны сменились. В мае 1845 года, после отказа Бутурлина от своих обязанностей, по просьбе Авроры Карловны сам император назначил новых опекунов. Ими стали генерал от инфантерии, сенатор граф Арсений Андреевич Закревский и российский дипломат польского происхождения, действительный тайный советник князь Ксаверий Францевич Друпкой-Любецкой. По их оценке, в управлении отсутствовал общий центр соединения владельцев, откуда могло бы истекать распоряжения по общим делам, всегда единообразные, и где сосредоточились бы постоянный высший контроль всех действий подчиненных властей. Видимо, по настоянию деятельного Закревского, в том же году было принято решение о возвращении в Петербург Верховного управления Нижнетагильских заводов и других имений общего владения, в которое постоянными членами вошли А.Н. Демидов, А.К. Демидова и оба вновь назначенных опекуна. Петербургская контора Демидовых объявлялась Канцелярией Верховного управления. Анатолию Николаевичу, как главному владельцу, было дано право предложить проекты преобразований и всяких улучшений и выбрать нового доверенного уполномоченного. Им стал поляк А.И. Кожуховский, который уже в 1846 году впервые приезжал на заводы.

1 мая 1848 года с ним был заключен договор, по которому главноуполномоченный обязывался поднять годовой доход (упавший к тому времени из-за проблем с заграничным сбытом тагильского металла) до 400 тысяч рублей серебром. Помимо высокого жалования Кожуховский мог получить 12 % от дохода в случае, если тот поднимался выше установленной величины. Пан Антоний сумел справиться с поставленной целью, заработав за 5 лет своей службы у Демидовых огромную сумму в 454 685 руб.

При нем на заводах был сменен состав Главного Нижнетагильского управления, которое получило новую структуру. Разделение его на заводское, лесное, счетное, хозяйственное, канцелярское и полицейско-судебное отделения, действующие на основании новых инструкций, способствовало упорядочению административно-хозяйственной части. Была утверждена система двойной коммерческой или итальянской бухгалтерии и новые, упрощенные формы отчетности. Кожуховскому удалось в основном решить и острую для Тагильских заводов проблему сбыта продукции путем введения новых форм экспортных операций и ускоренной переориентацией производства на потребности внутреннего рынка. Приглашение иностранных специалистов способствовало техническому прогрессу на заводах, в результате чего они упрочили свои лидирующие позиции на Урале. К 1860 г. производительность Нижнетагильских заводов по всем отраслям оказалась самой высокой в регионе. Тогда здесь выплавлялось в год до 115 тыс. пудов меди, 1660 тыс. пудов чугуна, выделывалось до 943 тыс. пудов железа и добывалось около 20 пудов золота и 75 пудов платины. Общий доход колебался около миллиона рублей серебром, а норма прибыли достигала 105%.

Проживавший за границей Анатолий Николаевич в эти годы еще дальше отошел от административных дел, предоставив их ведение своему главноуполномоченному. В такой ситуации его и совладелицы Авроры Карловны роль ограничилась в основном решением социальных вопросов. Отныне проводимая ими в имении социальная политика базировалась на теоретических построениях патернализма (или патроната), сформулированных близким знакомым Демидова Ф. Лепле, дважды (в 1844 и 1853 гг.) приезжавшим на Нижнетагильские заводы для проведения своих социологических и технических исследований. После организованных Анатолием Демидовым в 1837 г. экспедиций на юг России и в 1847 г. вдоль испанского побережья Средиземного моря, он задумал новую экспедицию в Сибирь, рассчитывая провести ее в 1852-1853 годах. Маршрут должен был пройти через Петербург, Москву, Нижний Новгород, Казань, Пермь, Екатеринбург, Тобольск и Нижний Тагил. Демидов предполагал включить в состав экспедиции ученого Лепле, художника Раффе, главноуполномоченного Кожуховского, французских поверенных Октава и Анатолия Жонесов. Приглашение было отправлено даже самому Александру Гумбольдту в Берлин. Однако судьба распорядилась по-иному. В 1853 году один Ф. Лепле отправился на Урал без своего покровителя. Вместо него на Нижнетагильские заводы летом 1849 года приезжали Аврора Карловна. После смерти Павла Демидова она большей частью жила на своей родине в Финляндии с девятилетним сыном Павлом Павловичем Демидовым и с Андреем Николаевичем Карамзиным - сыном известного историка и литератора Н.М. Карамзина, за которого в 1846 году вдова вышла замуж.

По этому поводу Белов замечал, что после 20 лет безрезультатного ожидания владельцев, они явились как снег на голову. Почти два месяца шли приготовления к приезду: был отремонтирован господский дом и неисправные мосточки, куплены дрессированные лошади, коляска, наняты кучера и форейторы, заказаны горшки ветвистых и высоких виноградных лоз, резеды, гелиотропов и камелий. К Петрову дню были приглашены театральные музыканты из Екатеринбурга. Управляющему поступило предложение от дрессировщика Р. Гуерра приехать в Тагил на три месяца давать представления. Приезд владельцев становился, таким образом, все более парадным и увеселительным мероприятием. Гости прибыли в середине июня. Их встречали хлебом-солью в деревне Анатольской, расположенной на границе демидовских владений. Туда были отправлены священник, приказчики и рабочие за отличия, награжденные почетными кафтанами. В Тагиле Аврору Карловну со свитой встречали приказчики и духовенство у кафедрального собора. Вновь поднесли хлеб-соль и рапорт о благосостоянии завода. Мужикам было приказано стоять по сторонам дороги рядами, не сходя с места на место и не собираясь толпами посреди улицы. 3 июля была запланирована дальняя поездка на Усть-Уткинскую пристань на реке Чусовой. В тот день после обеда владельцы отправились в дорогу и вечером прибыли в Висимо-Уткинский завод, где им была приготовлена на ужин простокваша и чай. Переночевав, они прибыли на пристань, где для них подготовили особое представление - отправку каравана с металлами. На обратном пути в Тагил были осмотрены еще три завода. На одном из них - Черноисточинском - владельцы приняли участие в открытии канала, построенного крепостным гидротехником К.К. Ушковым, получившим тогда вольную из рук самой владелицы. Аврора Карловна добросовестно и искренне исполняла роль попечительной владелицы. Она была необыкновенно ласкова со всеми и входила во всевозможные мелочи заводского быта: крестила детей у рабочих, была посаженной матерью на свадьбах, дарила приданое бедным невестам и так далее, - свидетельствовал Д.Н. Мамин-Сибиряк.

31 июля на Выйском заводе состоялось еще одно торжественное событие: владелица открыла там детский приют, названный в ее честь Авроринским. Первое в России подобное учреждение, сочетавшее в себе черты детского сада, интерната и начальной школы, было создано еще 12 лет назад А.Н. Демидовым при основанном им Петербургском Доме трудолюбия. В последующие годы в Нижнетагильском округе открылось еще три таких заведения, а в 1853 году основан дом для призрения осиротевших и незаконнорожденных детей. По оценке специалиста, столь гуманной системы поддержки семьям малообеспеченных мастеровых не было ни в одном другом частном округе Урала89. Кроме оказания практической помощи, эти мероприятия были призваны поддерживать и укреплять культ владельцев среди заводского населения, являвшийся важнейшим атрибутом эффективной патерналистской политики.

Крупная горнозаводская промышленность оказывала значительное воздействие на развитие культуры Урала. С потребностями горного дела связаны появление уникальной для XVIII в. сети школ на казенных и частных заводах Урала, обеспечившей промышленность края квалифицированными специалистами, развитие научно-технической мысли, отвечавшей на актуальные вопросы, рожденные уральской металлургией, изучение минерально-сырьевой базы Урала, возникновение заводской архитектуры. Во второй половине XVIII века в нижнетагильском поселке идет активное храмовое строительство. К середине XIX века в Нижнем Тагиле насчитывается пять церквей.

Еще в XVIII веке в Нижнетагильском поселке был построен Входо-Иерусалимский собор, каменный, трехпрестольный. Заложенный 9 июня 1764 году как приходская церковь, собор был построен в византийском стиле в виде креста на средства заводовладельцев Демидовых. Главный храм в честь Входа Господня в Иерусалим, освящен 22 ноября 1776 году. Левый придел во имя великомученика Никиты, освящен 13 февраля 1771 году. Правый придел в честь Рождества Христова, освящен 28 января 1773 году. Престолы изготовлены из железной магнитной руды, обложены деревом. Над главным престолом устроена сень. В алтаре имелись литургийные сосуды из чистого золота стоимостью 45 200 рублей, напрестольный крест из чистого золота стоимостью 12 600 рублей и некоторый другие богослужебные предметы, пожертвованные Николаем Никитичем Демидовым.

В 20-х годах XIX века построен собор Казанской иконы Божьей Матери - трехпрестольный храм с пределами в честь святителя Николая, архиепископа Мир Ливийских, чудотворца и великомученика Пантелеймона. Первое упоминание о нем относится к 1829 году.

30 июля 1833 года заложена Введенская церковь, каменная, трехпрестольная. Церковь построена на средства заводовладельцев Демидовых в честь Введения в храм Пресвятой Богородицы. Храм был освящен 30 ноября 1836 года. Вновь освящен 7 августа 1860 году. Правый придел воздвигнут в честь Рождества Пресвятой Богородицы и освящен 18 октября 1859 года. Левый придел - в честь Успения Пресвятой Богородицы освящен 13 августа 1861 года.

Выйско-Николаевская церковь, каменная, четырехпрестольная была заложена в 1835 году. Построена церковь была в память Николая Никитича Демидова его сыновьями Павлом Николаевичем и Анатолием Николаевичем. Кровля была покрыта кованой красной медью, которая со временем приняла черный с зеленоватым оттенком вид. Купола были вызолочены. Главный храм во имя святого Николая архиепископа Мирликийского освящен 15 сентября 1846 года. Правый придел во имя мученика Анатолия освящен 4 декабря 1845 года. Левый придел во имя апостолов Петра и Павла освящен 10 октября 1846 года. Нижний храм во имя преподобного Феодора Сикеота освящен 27 августа 1862 года. Нижний храм служил Усыпальницей Демидовых. Иконы в храме были написаны в итальянском стиле. В алтаре находилась дарохранительница из цельного куска малахита весом около 7 пудов (114 кг.). Имелись два медных подсвечника - копии с таких же в соборе св. Петра в Риме, весом по 7 пудов каждый. В ризнице находились два полных облачения из парчи чистого золота.