Становление белорусской нации как самостоятельного народа в Европе

С развитием феодальных отношений древнерусское государство - Киевская Русь начинает дробиться на самостоятельные в политическом отношении небольшие княжества, что, однако, не порывает их материальных и духовных связей с русскими княжествами. В 1101 году образовалось и Витебское удельное княжество. Пользуясь феодальной раздробленностью, опустошительными княжескими междоусобицами, ослаблявшими Русь как государственный организм, на Витебщину все чаще стали нападать литовские князья. С конца XII столетия северо-западные русские земли постепенно переходят в их руки, и только витебский удел, при заступничестве киевских, смоленских и черниговских князей, сохранил независимость до XIV столетия.

В этот довольно длительный исторический отрезок времени наши предки - восточные славяне - сложились в единую древнерусскую народность, которая послужила основой формирования братских русского (великорусского), украинского и белорусского народов; создали яркую и самобытную культуру[3,c.54].

Вопросы происхождения народов неизменно вызывают жгучий интерес на протяжении всего новейшего времени. Именно на национальном уровне развития ответы на вопросы, "когда?", "где?" и "от кого?" произошел тот или иной народ, предоставляют этносу "законные" права на существование, играют роль "неопровержимого" аргумента в извечной конкуренции с соседями и укрепляют национальное самосознание. В случае с "малыми" народами ("малыми" не в плане количественном, а в плане собственной государственности) вопросы этногенеза приобретают особое значение, позволяя удерживать безопасную дистанцию с "большими" народами ("старшими братьями"), не растворяясь в них. Поэтому каждое исследование в данной области (будь оно хоть стократ беспристрастным) имеет свой отчетливый идеологический и политический подтекст. Происхождение славянских народов часто становилось благодатной темой для сознательных спекуляций.

Не являются исключением и концепции этнического развития белорусов. Разделы Речи Посполитой и присоединение территории Беларуси к Российской империи поначалу не нарушили преобладания польской культуры (литература, печать, образование) на этих землях. Польское влияние признавалось исторически обусловленным, что не могло не отразиться на осмыслении этнической истории местного населения. Беларусь и белорусы рассматривались большинством польских ученых (А. Дамбовский, А. Нарушевич, С. Линде) в качестве польской провинции и соответственно этнографической группы поляков, "испорченных" русским (православным) влиянием и разговаривающих на диалекте польского языка. В качестве же самостоятельной этнической единицы славянства белорусы, по мнению поляков, якобы никогда не существовали[3,c.56].

Однако после поражения восстаний 1830-1831 и 1863-1864 годов царское правительство начинает активно осуществлять политику "утверждения русского дела в крае" под лозунгом "располячивания". С точки зрения официального Петербурга белорусы представлялись частью великорусского племени, разговаривающей на "белорусском подъязыке, как ветви российского языка". Представителями такого подхода являлись не только "западноруссы" (М. Говорский, М. Коялович, И. Солоневич), проводившие "располячивание" непосредственно на белорусских землях, но и ряд известных русских ученых. Так, например, академик А. Соболевский рассматривал белорусский язык как "поднаречие" русского языка.

Однако пристальный интерес к этнографии, фольклору, языку и истории населения "Северо-Западного края" во второй половине ХІХ - начале ХХ века окончательно утвердил исследователей (Е.Р. Романов, М. Федеровский, Е.Ф. Карский, М.В. Довнар-Запольский и др.) во мнении о самостоятельности белорусов как отдельного восточно-славянского этноса, самобытности его языка и истории.

Распространенные в Российской империи концепции происхождения белорусов, если не принимать во внимание "великопольской" и "великорусской", предполагали два основных варианта образования белорусского этноса: с одной стороны, на основе летописных племен восточных славян - кривичей, радимичей и дреговичей (В. Антонович, И. Беляев, А. Сапунов), и, с другой стороны, при активном участии балтского и финно-угорского этнического компонента (Н. Костомаров, М. Любавский, П. Голубовский). Хронологически образование белорусов, как правило, относили к ХІІІ-ХІV векам - времени распада Киевской Руси и включения восточно-славянских земель в иные государственно-политические образования.

Иную точку зрения относительно хронологии высказал Н.И. Костомаров, считая, что уже в период Киевской Руси белорусы, украинцы и русские окончательно сформировались в народности, а важнейшие этнографические особенности этих народов возникли в еще более раннюю эпоху.

В советский период центральное место в проблеме происхождения белорусов, украинцев и русских отводилось "древнерусской народности - колыбели трех братских народов". Показательно, что именно после публикации в 1950 году работы И.В. Сталина "Марксизм и вопросы языкознания" термин "древнерусская народность" признали правомерным, а вскоре и хрестоматийным. Сама концепция, как производная от формационной марксистской теории, предлагала следующую схему:

- в эпоху великого переселения народов распадается славянская общность и общеславянское языковое единство;

- в VIII-ІХ веках образуется язык восточных славян, освоивших в это время Восточно-Европейскую равнину и создавших племенные княжения;

- в ІХ-Х веках "языковое единство восточных славян дополняется единством политической и государственной жизни" (Древнерусское государство), центром этнокультурной и политической консолидации становится племя полян;

- Х - первая половина ХІІІ века характеризуются расцветом Древнерусского государства и максимальным единением соответствующей народности, которое проявляется "буквально во всем - от архитектуры до эпоса, от украшений и резьбы по дереву - до свадебных обрядов, песен и поговорок... В это же время "древнерусская народность одной из первых в Европе стояла на пути к консолидации в единую нацию";

- вторая половина ХІІІ века - время распада Киевской Руси и древнерусской народности (обычно рисуется в апокалиптических тонах): "отдельные территории ее земель были оторваны от Северо-Восточной Руси и разорваны на части; они стали добычей польских, литовских, затем турецких и татарских захватчиков"[9,c.81].

Таким образом, с точки зрения советской историографии формирование отдельных восточно-славянских народностей (в частности, украинцев и белорусов) происходило уже в рамках Великого княжества Литовского (ВКЛ) (позже - Речи Посполитой) и сопровождалось жестокой тиранией и национальным гнетом со стороны польско-литовской феодальной верхушки, что, в свою очередь, вызывало постоянное желание "угнетенных" воссоединиться с братским русским народом).

Крайняя тенденциозность "древнерусской" концепции проявилась в целом комплексе нестыковок и противоречий, но приверженность этим взглядам стала своего рода признаком благонадежности исследователя. Даже небольшие отступления от нее жестко критиковались. Примером может служить исследование этнографа М.Я. Гринблата "Белорусы. Очерки происхождения и этнической истории" (Минск. 1968). Автор, формально признав наличие периода древнерусской народности, тем не менее, пришел к выводу о первостепенной роли кривичей, дреговичей, радимичей в этом процессе. Подобное "предательство" Гринблата по отношению к древнерусской народности резко критикуется белорусской академической этнографией до сих пор.

Поворотным пунктом в изучении этногенеза белорусов стала концепция археолога В.В. Седова, нанесшая сокрушительный удар по основным постулатам "древнерусской" теории. Исследователь указал на явную недостаточность фактов социально-экономической и политической истории при рассмотрении проблем этно-культурного плана: "Невозможно себе представить, что восточно-славянское население стало произносить мягкие "д" и "т" как "дз" и "ц", звук "р" - твердым, а произношение ударных и неударных "а", "о", "е", "я" начинает различаться... только потому, что оно стало подвластно литовскому князю".

Несмотря на то, что идея влияния балтов на формирование белорусского этноса была высказана С. Плещеевым еще в 1790 году, впервые она получила столь серьезную аргументацию только в последние десятилетия. Используя данные археологии, лингвистики, этнографии и смежных дисциплин, В.В. Седов убедительно доказал, что этнические особенности белорусов сформировались в результате ассимиляции пришлыми славянами восточно-балтских племен. Это случилось в период с ІХ по ХІІІ век и привело к появлению ряда субстратных (воспринятых от балтов) явлений в языке ("дзеканье", твердый "р", аканье), материальной (столбовая техника строительства, элементы традиционного костюма) и духовной культуре (культ камня, почитание ужа)[9,c.82].

Таким образом, качественно изменилось представление об этногенезе не только белорусов, но также русских и украинцев, основой формирования которых явился финно-угорский и индо-иранский субстраты соответственно. "Посягательство" Седова на восточно-славянское единство, олицетворением которой являлась "древнерусская народность", вызвало ожесточенную критику. Некоторые из оппонентов напрямую связывали эти выводы ученого с "историческими концепциями буржуазных националистов", ибо, признав ее, существенной ревизии нужно было бы подвергнуть значительную часть белорусской истории, в частности периода ВКЛ. Показательным является запрещение назначенной на 1973 год в Минске конференции "Этногенез белорусов" (сборник тезисов докладов, изданный заблаговременно, стал величайшим раритетом).

К сожалению, в белорусской научной среде до сих пор существует своеобразный раскол по отношению к "балтской концепции". В то время как антропологи, лингвисты и археологи в большинстве своем признают существенную роль балтов в происхождении белорусов (последние рассматриваются как славянизированные балты), официальная белорусская этнография до сих пор считает концепцию Седова, "построенной на неточных источниках или их фальсификации", выдвигая в качестве аксиомы "факт, что в Киевской Руси существовало восточно-славянское единство и стольным городом всех восточных славян был Киев". В этом смысле лишь с большой долей условности можно назвать "новыми" изыскания белорусского академика М.Ф. Пилипенко. По мнению этого автора, балты сыграли роль лишь в формировании таких "протонародностей", как кривичи, дреговичи и радимичи, а уж последние, в свою очередь, стали составной частью "древнерусской народности". Непосредственными же предками современного белорусского этноса, по мнению Пилипенко, были две группы общей для восточных славян этнической древней русской общности (русских, русичей) - "полесской" ("полешуков"), с одной стороны, и "подвинско-днепровской", "белорусской" ("белорусцев"), с другой"[9,c.84].

Образование белорусского языка и традиционной культуры, общего этнонима (белорусы) и названия этнической территории (Белая Русь) этот ученый относит к концу XVI - началу XVII века. Но как объяснить тогда, что еще в конце ХІХ века крестьяне Гродненской губернии, например, самоопределялись следующим образом: "Мы тутэйшыя, наша страна ні руска, ні польска, але забраны край"?

Ответ на этот вопрос в принципиально различных моделях жизнедеятельности этносов, находящихся на традиционном и индустриальном уровне развития. В первом случае народная жизнь развивается преимущественно в рамках семьи и крестьянской общины, основная форма бытования народной культуры - фольклор и различные уровни ритуалов, языческих по своей сути и практически ничем не связанных с "высокой", книжной (городской) культурой, представленной ничтожным меньшинством общества.

Например, отсутствие белорусских языковых черт в литературных памятниках ХІ-ХІІ веков абсолютно не означает, что их не было в разговорной речи. В противном случае, обращаясь к литературе Беларуси XVIII века, в которой белорусскоязычные произведения практически отсутствуют, мы должны были бы прийти к выводу о вырождении в ту эпоху белорусского языка и исчезновении белорусского этноса. Вне всякого сомнения, белорусская традиционная культура сформировалась гораздо раньше конца XVI века. Основным признаком традиционного общества является ориентация на постоянное воспроизводство тех норм, которые существовали "испокон веков", были установлены предками. Трудно представить, что Купальский ритуал и персонажи белорусской демонологии ("багнікі", "лясуны", "карачуны" и т.д.) появляются только в ХVII веке. К сожалению, ученые практически не обращались к опыту народного (фольклорного) самоосмысления истории. А между тем белорусы - один из немногих европейских народов, который сохранил миф о собственном происхождении. Эту легенду записали в 1820-1840-х годах на территории белорусского Подвинья: "Когда-то еще мир только начинался, так ничего нигде не было. Везде стояла мертвая вода, а среди воды торчал то ли камень, то ли еще что. Один раз Перун как разыгрался и давай швырять стрелы в этот камень. От его стрел выскочили три искорки: белая, желтая и красная. Упали те искорки на воду; с этого вся вода замутилась, и мир замутился, как тучи. Но через некоторое время, как все просветлело, ясно стало - где вода, где земля. А чуть позже завелась и всякая жизнь - и в воде, и на земле. И леса, и травы, и звери, и рыбы, а после и человек завелся: или он пришел откуда или вырос тут. Потом он стал заводить свои человеческие порядки. Долго ли он так жил, или коротко, но имел он уже свою усадьбу, имел много жен, а еще больше детей. Было ему имя Бай. А как пришел час его смерти, тогда созвал он своих сыновей и разделил все имущество. Только одного сына забыл. Тот в это время был на охоте и с ним были любимые собаки отца Ставры и Гавры. Звали этого сына Белополь. Вскоре после смерти отца вернулся Белополь с охоты. А братья ему говорят: - Вот отец разделил среди нас все свое имущество, а тебе он завещал своих собак, и еще сказал, чтобы ты пустил их на волю: одну - в правую сторону, а вторую - в левую; сколько они земли обегут за день, так эта вся земля твоя будет. Вот пошел Белополь и поймал двух птиц, прилетевших одна с южного моря, другая с западного. Пустил одну птицу на юг, да и говорит одной собаке: - Бери! Пустил вторую на запад и говорит второй: - Хватай!

Как полетели эти птицы: одна в одну сторону, вторая в другую... Как побежали собаки за птицами, так даже земля задымилась... Как пошли те собаки, так и до сих пор не вернулись, а по их следам две реки протянулись, в одну сторону пошла Двина, в другую сторону - Днепро. Вот на этих просторах Белополь и начал селиться да заводить свои порядки. У этого Белополя от разных жен его развелись разные племена под названием белорусы. Они и теперь там ходят, земельку пашут и жито сеют".

На архаический характер этой легенды указывает сюжет о сотворении мира, широко известный в индоевропейской традиции. Бай и его сын Белополь выступают в качестве мифических предков, действовавших во "времена первопричин". Не случайно на территории Подвинья еще в XIX веке проводились "Ставровские Деды", приуроченные к Троице. В начале поминального обряда хозяин, наклонясь под стол, должен был произнести следующее заклинание: "Стаўры, Гаўры, гам! Хадзіце к нам!"[10,c.112].

Территория, по которой мчались мифические псы, примечательна как минимум в трех измерениях. На землях Верхнего Подвинья и Поднепровья располагались поселения балтских культур железного века: Днепро-Двинской (VIII в. до н. э. - IV-V в. н.э.) и Банцеровско-Тушемлинской (VI-VIII века). Этому же ареалу в точности соответствует и территория раннего расселения полоцко-смоленских кривичей. Подобные совпадения не могут быть случайными и, скорее всего, говорят об этнокультурной преемственности населения. В частности, данные археологии позволяют говорить не только "о значительном месте балтского субстрата в формировании смоленско-полоцких кривичей", но и о существовании небольших чисто балтских анклавов на обозначенной территории вплоть до XII века.

Несомненный интерес представляет этноним "кривичи", вызвавший наибольшее количество толкований среди историков. По мнению С.М. Соловьева, название "кривичи" произошло от литовского "kirba" (болото, трясина) и отражает характер местности, где сформировалось племя. Ландшафтную версию предлагает и М.Ф. Пилипенко, считая, что местность расселения кривичей была "кривой", т.е. холмистой. Однако большинство исследователей выводят этноним или от имени родоначальника племени Кривъ, или же от имени верховного жреца балтов Криве-Кривейте.

Вот что пишет о верховном балтском жреце хронист начала XIV века Петр из Дусбурга: "...живет некто Криве, которого они почитали как римского папу, ибо как господин папа правил вселенской церковью христиан, так и по его воле или по велению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литовцы, и прочие народы земли Ливонской. Такова была власть его, что не только он сам или кто-либо из родичей его, но даже гонец с его посохом или другим отличительным знаком, проходя по пределам вышеупомянутых язычников, был в великом почете у королей, нобелей и простого люда".

Если принять во внимание, что территорию Подвинья долгое время населяли балты, тесно связанные с пруссами, а расселение части славян происходило именно с Запада, где они имели возможность тесного контакта с балтскими жрецами, вполне вероятной представляется версия, что пришельцев возглавлял один из жрецов. В пользу этой гипотезы говорит и священный смысл самого корня - крив, что выявляется даже в этнографических материалах ХІХ века с территории расселения полоцко-смоленских кривичей. Так, например, Русальная неделя на Смоленщине носила название кривой. В Полоцком Подвинье Колядные вечера назывались кривыми или святыми. Есть и прямые указания на связь этого корня с дохристианской магией: "...хазяін быў бальшы чараўнік-змей, ды шчэ крывы... вядзьмак і ведзьма абавязкова маюць крывізну"[10,c.113].

Показательным в плане кривизны, то есть избранности, является образ полоцкого князя Всеслава Чародея, воспетого "Словом о полку Игореве". Даже появление его на свет тесно связано с магическими действиями и определенными знаками ("кривизной"): "Его же роди мати от волхвованья. Матери бол родивши его, бысть ему язвено на главе его". "Слово о полку Игореве" и былина о Волхе Всеславиче недвусмысленно указывают на жреческие функции Всеслава, который мог бросать жребий, превращаться в волка, ясного сокола и "тура - золотые рога", имел вещую душу.

Прямое упоминание кревов-жрецов в кривичских (белорусских) землях находим в грамоте великого князя Ольгерда 1359 года. Последний верховный жрец скончался в начале XV века. Сообщая об этом, анонимная летопись того времени "Церковная история" еще раз подчеркивает тесную духовно-культурную и правовую связь балтских и кривичских земель: "28 июля 1414 года в деревне Анкаим умер Креве-Кревайть (Krewe-Krewayto) по имени Гинтовт, 74-й первосвященник; с ним пал сан некогда очень важный в делах святых и судебных во всей земле Литовской, Пруссии, Литве, Жемайтии, Куронии, Земгалии, Ливонии, Латгалии и даже в землях кривичских руссов (Creviczensivim Russorum)".

Своеобразие духовного облика кривичских территорий проявилось и в преданиях о мифических богатырях Волотах, и в том, что большинство культовых камней приходится на эти земли (В.В. Седов считает их проявлением балтского влияния). Именно в землях кривичей было традиционно развито чародейство, причем наиболее авторитетными чаровниками, известными всей округе, всегда были мужчины. Из экспедиции на Витебщине в 1998 году мы получили сведения о том, что умершего чаровника нужно хоронить головой на восток, что соответствует балтскому погребальному обычаю.

Мощные языческие традиции кривичских земель позволяют по-своему объяснить название Белая Русь, которое с ХІІІ по начало ХХ века в основном соотносится именно с территорией Верхнего Подвинья и Поднепровья. Так, в ирландской рукописи "Начало описания мира", датируемой серединой ХІІІ столетия, ирландские миссионеры говорят о своей деятельности на землях Жмуди, Литвы и Белой Руси (Alba Russia), что свидетельствует о сильных позициях язычества на территории последней. Показательно, что византийский император Константин Багрянородный, описывая славян, сообщает о "некрещеных хорватах, которые также называются белыми". В свою очередь, индоевропейская символика цветов определяется соотнесением высшего (жреческого) ранга с белым цветом. Существует любопытная древнеримская легенда об озере, связываемом со священным лесом Alba. Исследования Ж. Дюмезиля показали, что легенда восходит к общеиндоевропейскому преданию об озере, в котором скрывается сияющее сокровище; из этого озера проистекают все реки мира. Таким образом, по мнению В.В. Иванова, возможно допущение языческих истоков названия Белая Русь, в пользу чего говорит география расселения кривичей (истоки трех крупнейших рек), предание о первопредке Белополе и огромное количество легенд о чудесном происхождении озер[10,c.114].

Значительно позже, в первой половине XVII века, когда первичное значение термина Белая Русь было утрачено, он начинает активно использоваться при царе Алексее Михайловиче в качестве обозначения "единокровного, православного" края в противовес названию "вражеского" государства (Литва).

В ранней истории любого народа всегда много недосказанного и трудно поддающегося реконструкции. Однозначных толкований здесь быть не должно, особенно таких, что по старой советской привычке соответствуют современной политической конъюнктуре. Белорусы - это самостоятельный восточно-славянский этнос со своей собственной историей, и все попытки доказать обратное не имеют к науке решительно никакого отношения.

2. Развитие белорусской культуры

В XIY-XY вв. в Беларуси наблюдалось значительное развитие образования, распространение книг, оживление духовной жизни. Библиотеки и центры рукописного искусства существовали в Полоцке, Слуцке, Супрасле, Гродно, Новогрудке, Бресте и других городах.

В XYI в. начался новый этап развития белорусской культуры, связанный с формированием белорусской народности, расширением гуманистических и просветительских тенденций. Более активно стали развиваться различные виды искусства, особенно архитектура, летописное дело, литература. В 1523 г. белорусский поэт-гуманист Микола Гусовский (1470 - 1533) издал в Кракове глубоко патриотическую ''Песню про зубра'', произведение огромной художественной силы, истинный гимн белорусской земли [1,c.32].

Франциск Скорина - выдающийся деятель белорусской, славянской и мировой культуры,просветитель, гуманист, ученый, писатель, мыслитель, творчество которого оказало огромное влияние на развитие белорусского языка, литературы, книгопечатания.

Ф. Скорина родился в Полоцке, крупном торгово-ремесленном и культурном центре Беларуси того времени. Точных сведений о времени рождения Скорины не выявлено. В 1506 г. Скорина окончил Краковский университет,получив степень бакалавра. Осенью 1512 г. Скорина прибыл в знаменитый Падуанский университет, где блестяще выдержал экзамен на степень доктора медицины.

На территории Великого княжества Литовского, в состав которого входили белорусские земли, в то время не было необходимой полиграфической базы, поэтому Скорина был вынужден искать другое место для начала своей книгоиздательской деятельности. Он поехал в Прагу, столицу Чехии. В короткий срок Скорина осуществил высокохудожественный и квалифицированный перевод Ветхого завета на язык,близкий к старобелорусскому языку. Первой книгой, изданной Скориной 6 августа 1517 г. в Праге, была Псалтырь. Эту книгу он напечатал не только с религиозными, но и с просветительскими целями.

В 1517--1519 гг. Скорина издал в Праге на старобелорусском языке 22 книги Ветхого завета. Пражские издания Скорины, оригинальные по содержанию, переводу, комментариям, предисловиям, по языку, художественному и типографскому оформлению, являются уникальными памятниками светской ренесансно-библейской письменности.

Около 1520 г. Скорина переехал в столицу Великого княжества Литовского - Вильно. Город Вильно в XYI в. был центром белорусской культуры, где в разные периоды проходила жизнь и деятельность многих белорусских писателей, общественных и государcтвенных деятелей. В виленской типографии Скорина издал две книги - ''Малую подорожную книжку'' и ''Апостол''[1,c.33].

Имя Скорины навсегда останется в истории благодаря его достижениям в области просвещения, книгопечатания и распространения книг. По своему количеству книги белорусского просветителя составляют более половины кириллических изданий в мире за XY-первую половину XYI веков.

Первой типографией на территории современной Беларуси была типография в Бресте, которую основал в 1553 г. известный ученый-гуманист, ученик Эразма Ротердамского Бернард Воевудка. Его дело продолжили С.Мурмелиус и Ц.Базилик. Инициатором создания брестской типографии был один из богатейших людей Европы, канцлер Великого княжества Литовского и брестский староста Николай Радзивилл Черный. Истинным шедевром восточнославянского искусства является ''Брестская библия'' 1558 г.

Книгоиздательская и литературная деятельность белорусского гуманиста, просветителя, философа, поэта Сымона Будного проходила главным образом в Беларуси. В 1562 г. в Несвиже он издал первую в Беларуси книгу на белорусском языке - ''Катехизис''.

Последователем Ф.Скорины можно с полным правом считать знаменитого деятеля Реформации Василя Тяпинского. Сохранилось только одно его издание - ''Евангелие'', напечатанное на церковнославянском и белорусском языках. В предисловии к своей книге Тяпинский выступал в защиту отечественной культуры, белорусского и славянского языков.

Важное место в истории книгопечатания и культурного развития Беларуси занимает деятельность типография в Заблудове. Заблудовская типография была основана в конце 60-х гг. XYI в. на Гродненщине, в имении белорусского магната Григория Хадкевича и на его средства. Активное участие в ее организации приняли Иван Федоров и Петр Мстиславец, уроженец белорусского города Мстислава. В типографии вышли две книги - ''Евангелие учительное'' и ''Псалстырь''.

Православный литературный и издательский центр, основанный в Вильно братьями Мамоничами, оказал большое влияние на культурную жизнь Великого княжества Литовского и других стран''. Дом Мамоничей'', который получил три королевских привилея, имел широкие связи общеевропейского масштаба. Белорусские печатные книги в конце XYI в. буквально наводнили Россию, для которой Мамоничи начали специально издавать литературу и даже имели в Москве свое представительство. Типография Мамоничей первая в белорусском книгопечатании начала выпускать кириллические книги правового характера. Первым официальным изданием стал ''Трибунал'' (1586). В 1588 г. Мамоничи напечатали важное издание -- ''Статут Великого княжества Литовского'', который существовал уже давно, но в рукописных списках и был единственным собранием законов в Европе с времен Римского права до Наполеоновского кодекса.

Важным направлением в белорусском кириллическом книгопечатании была деятельность братских типографий, которые сыграли большую роль в развитии различных сфер белорусской культуры, языка, письменности, в укреплении культурных связей между Россией и Украиной. Виленская братская типография занималась выпуском не только богословской литературы, но и учебников для братских школ. Значительным событием было издание ''Грамматики славянской'' Лаврентия Зизания, которая на протяжении 25 лет использовалась в качестве учебника в братских школах Беларуси, Литвы и Украины[2,c.51].

После закрытия типографии в Вильно Виленское православное братство основало в местечке Евье (около Вильно), в имении православного князя Богдана Огинского, новую типографию. В 1619 г. вышло очень ценное издание -- ''Грамматика славенская'' М. Смотрицкого, которая считалась лучшим пособием по языку и сохранила свое научное значение на протяжении XYII и первой половины XYIII в. По этому учебнику учился великий русский ученый М.В. Ломоносов, который назвал ее вместе с ''Псалтирью рифмотворной'' Симеона Полоцкого и ''Арифметикой'' Леонтия Магницкого ''вратами своей учености''.

В 1630 г. при Кутеинском монастыре (под Оршей) начала свою деятельность типография под руководством Спиридона Соболя. С. Соболь, выходец с Могилевщины, известен не только как печатник, но и как переводчик, владевший белорусским, русским, украинским, польским, греческим и латинским языками. Выпуском ''Букваря'' С.Соболь открыл новую страницу в издании учебной литературы для начального обучения. Как считают исследователи, он впервые в Беларуси на титуле ввел название ''букварь'', до этого подобные книги назывались азбуками.

После отъезда Соболя из Кутейно типография продолжала действовать. Монахи Кутеинского монастыря выпускали произведения современных авторов и др. книги. Наибольшую известность приобрел ''Лексикон славеноросский...'' Памвы Беринды (1653), который был необходимой учебной книгой в братских школах.

В XYII в. в местечке Любча (Новогрудский уезд) существовала крупнейшая реформационная типография в Беларуси, в деятельности которой получили дальнейшее развитие просветительские, художественные и полиграфические традиции Скорины. Активно действовала типография в 1612--1620 гг. под управлением Петра Бластуса Кмиты. Типография выпустила около 100 изданий на польском и латинском языках, главным образом светского содержания.

Со второй половины XYII в. книгопечатание Беларуси вступило в полосу затяжного кризиса, который совпал с общим социально- экономическим кризисом Речи Посполитой. Продолжительные войны, ухудшение общественно-политических условий привели к разорению братства, к прекращению деятельности почти всех братских типографий. Временное оживление деятельности могилевской Богоявленской братской типографии произошло в конце XYII в., когда братство передало ее в аренду известному члену Могилевского магистрата Максиму Ващенко. М.Ващенко в 1672 г. в Вильно получил степень бакалавра философии и свободных искусств, а в следующем году - звание магистра наук. В это же время он познакомился с художником-графиком А. Тарасевичем, автором знаменитого ''Rosariuma'', и под его непосредственным влиянием овладел сложной техникой гравюры на металле.

М.Ващенко первым в белорусском кириллическом книгопечатании начал использовать гравюру на меди. Более 30 гравюр выполнил он к ''Акафистам и канонам''. Этот иллюстративный цикл - самое характерное и поистине новаторское произведение художника[2,c.53].

Иллюстративные материалы Могилевской братской типографии позволяют вести речь о существовании могилевской школы гравюры, главную роль в формировании которой, безусловно, сыграли Максим Ващенко, его сын Василь, Федор Ангилейко и другие типографы.

К концу XYII-XYIII вв. относится деятельность таких типографий, как униатская кириллическая типография в Супрасле, Слуцкая типография, Гродненская типография, основанная Антоном Тизенгаузом, Могилевская типография Станислава Богуша-Сестранцевича, Минская губернская типография, Полоцкая иезуитская типография, Слонимская типография М.-К. Огинского и др. В Несвижской типографии Радзивиллов был издан уникальный альбом, в состав которого вошло 165 портретов магнатского рода Радзивиллов, выполненных в технике гравюры на меди.

Во второй половине XYIII в. на территории Беларуси появились первые периодические издания. Гродно стал третьим городом Речи Посполитой (После Варшавы и Вильно), где выходил свой печатный орган - ''Gazeta Grodzenska''(1776-1780).

Уроженцы Беларуси принимали участие в развитии российского книгопечатания. Это Симеон Полоцкий и организованная им Верхняя типография в Москве, это Илья Копиевич, сподвижник Петра I, литератор, издатель, создатель гражданского шрифта.

В истории книгопечатания Беларуси, как в зеркале, отразилась многогранная и порой противоречивая судьба белорусского народа. Белорусский язык и культура, которые на протяжении многих столетий занимали лидирующее положение в Великом княжестве Литовском, с конца XYII в. постепенно сдают свои позиции. В XYIII в. на территории современной Беларуси существовало 12 типографий, которые использовали разнообразные шрифты (чаще всего латино-польские). Однако не было среди их печатной продукции книг на белорусском языке.

Несмотря на многочисленные запреты, белорусскому народу, прогрессивной интеллигенции удалось сохранить родной язык и культуру, и в конце XIX, и особенно в начале XX в., снова зазвучало белорусское слово, возобновилось издание книг на белорусском языке. Во второй половине XIX в. в Минске были напечатаны четыре книги произведений В.Дунина- Марцинкевича. В 1896 г. в губернских типографиях Витебска и Гродно впервые вышла отдельным изданием сатирическая поэма ''Тарас на Парнасе'', которая затем неоднократно переиздавалась.

Но издания на белорусском языке выходили очень редко. Теперь уже не из Беларуси в Россию вывозились книги, а наоборот, из-за действия цензуры книги на белорусском языке было проще печатать в Петербурге или Москве. Литературу для белоруского населения публиковали петербургские издательства ''Круг белорусский'', ''Загляне сонца i у наша аконца'', созданное профессором Петербургского университета Б. Эпимахом-Шипилло, виленские издательства ''Наша Нiва'', ''Наша хата'', ''Гомон'', ''Беларускае выдавецкае таварыства'' и др. Активно действовала типография Мартина Кухты, в которой вышло единственное прижизненное издание поэтических произведений М.Богдановича - ''Венок''(1913). Наконец, и в Минске появились книги на белорусском языке, стали выходить первые белорусские журналы ''Лучынка'', ''Саха''[8,c.91].

Царизм не смог остановить формирование белорусской нации, рост национального самосознания белорусского народа. Постепенно складывались кадры белорусской интеллигенции, передовая часть которой засвидетельствовала интерес к изучению исторического прошлого своего народа, его материальной и духовной культуры, языка и литературы. Именно в этот период публиковали свои произведения краеведы, историки, этнографы, фольклористы Е.Р. Романов, Н.Я. Никифоровский, А.П. Смородский, И.Д. Горбачевский, M.В. Довнар-Запольский и многие другие. Развернули свою издательскую деятельность губернские статистические комитеты, Витебский архив древних актов, Витебская ученая архивная комиссия, научные и научно-просветительские общества.

Крупным частным книгоиздателем в Витебске был известный историк и краевед, профессор А.П. Сапунов. Он издал 44 книги на высоком полиграфическом уровне, иллюстрировал их многочисленными рисунками, фотографиями, литографиями и т.д. Многотомный сборник документов и материалов по истории Витебщины - ''Витебская старина'' - является лучшей в полиграфическом отношении книгой в книгоиздании Беларуси XIX в.

Богатейшим собранием белорусского народного творчества является многотомное издание ''Белорусский сборник'', которое выдающийся белорусский этнограф Е.Р. Романов выпускал на протяжении 1885-1912 гг.

С историей книгопечатания Беларуси тесно связаны формирование белорусской народности, развитие национальной культуры, просвещения, науки, зарождение культурных и научных связей Беларуси с другими странами.

3. Появление христианства на Белоруской земле. Христианский характер формирования белорусской народности

Из всего выше рассмотренного материала можно с уверенностью сделать довольно таки убедительные выводы:

На протяжении многих веков средневековья становление белорусской народности находилось в постоянном развитии, хотя темпы этого развития в разные периоды и в разных регионах существенно отличались друг от друга.

В результате монголо-татарского нашествия и последующих вторжений, а также возникновения на западных границах Руси в XIII-XIV вв. Великого княжества Литовского часть русских земель оказалась в его составе или под властью Польши, Венгрии, Молдавии. На этой территории возникает украинская и белорусская народности. И тем не менее, земли великорусской народности охватили огромную территорию от побережья морей Ледовитого океана на севере до среднего и нижнего течения Оки на юге, от района Пскова на западе до Нижнего Новгорода на востоке.

В XIY---XY вв. в Беларуси наблюдалось значительное развитие образования, распространение книг, оживление духовной жизни. Библиотеки и центры рукописного искусства существовали в Полоцке, Слуцке, Супрасле, Гродно, Новогрудке, Бресте и других городах.

В XYI в. начался новый этап развития белорусской культуры, связанный с формированием белорусской народности, расширением гуманистических и просветительских тенденций. Более активно стали развиваться различные виды искусства, особенно архитектура, летописное дело, литература. В 1523 г. белорусский поэт-гуманист Микола Гусовский (1470 - 1533) издал в Кракове глубоко патриотическую ''Песню про зубра'', произведение огромной художественной силы, истинный гимн белорусской земли.

Список использованных источников